я был мёртв, как ребёнок забытой судьбы
    с развороненным счастьем, в больницах,
    на обочине что загнивает, пылится,
    я мечтал об одном: убежать без борьбы.


    сколько мыслей прошло, сколько складок
    я разгладил костлявой рукой
    и стою я, опять вот, нагой
    обкуривший тот мир, что не сладок.


    было много всего, много будет
    но желания не было - нет
    я целую облезлый билет
    в тот конец, где меня не убудет.


    Я не знал, зачем вернулся туда. Однако желание вспыхнуло с такой силой, что я не раздумывал ни минуты. Всю ночь меня мочил дождь. Хоть я и надел кожаную куртку, промок насквозь. Голова, волосы, брюки, носки в ботинках, даже рубашку намочило, затёкшей за шиворот водой.
    Более не Масато, но и не полностью Синдзи, кем же я стал? Если хотите знать мои собственные ощущения на тот момент – я был спокоен как слон.
    Самоанализ – неблагодарная и бесполезная вещь по определению. Всё, о чём я мог говорить уверенно, это мои странные чувства к Аянами и тихое, никому не заметное отчаяние, сидевшее в глубине моего мозга.
    Найти нужное место оказалось нелегко, я провозился с этим до раннего утра. Дождь прекратился в момент, когда солнце показалось на горизонте. Будто кто-то наверху щёлкнул выключателем, а заодно и закрутил капающий кран.
    Моё продрогшее тело, наконец, показалось на месте преступления. Раздвинув воображаемые жёлтые линии с надписями типа: «Не входить», «Идёт следствие» и «Опечатано», я ступил внутрь. Предчувствие привело меня сюда. Жаль, что оно не могло нашептать мне дальнейший план действий.
    Ничего там не изменилось. Не будь вокруг этих огромных луж, я вообще бы не заметил никаких различий. Неуклюже проковыляв к торговому автомату, из которого Масато достал свои последние (мои первые) сигареты, я упёрся в него плечом и осмотрелся.
    -Вот оно.
    Голос усталый, но довольный. Громко чихнув, я двинулся в сторону хорошо знакомого мне дерева, растущего у обочины. На лужи внимания я больше не обращал.
    На самом деле, я очень хочу сказать, что в тот момент меня охватило странное чувство. Ну, ты понимаешь. Во всяких фильмах главного героя постоянно посещают флешбеки. Либо, возвращаясь на памятное место, он понимает то, о чём и помыслить не смел ранее.
    На деле же, я не чувствовал ничего, кроме холодного хлюпанья воды в ботинках. И с каждым шагом, пробивающим лужу, я всё более и более переставал чувствовать себя.
    В итоге, сойдя с тротуара в грязь и дотронувшись рукой до дерева, я не чувствовал так много, что хотел умереть.
    В бешенстве, сорвав перчатки с рук и бросив их на мокрую землю, я дотронулся до дерева ещё раз. Шероховатая и влажная поверхность. Ни единого намёка на то, что под ним умер мой лучший друг. Прождав, неизвестно чего, ещё добрую минуту, я опустил руки. А потом опустился на колени.
    «А чего ты ожидал?», - спросил внутренний голос, - «Найти тут клад? Или, может, тайный знак, который оставил Масато перед своей смертью?».
    Как же это глупо, подумал я. Он тут умер, но я не ставлю ему никаких памятников и надгробий. Не пытаюсь похоронить пачку сигарет. Даже не вырезаю на дереве его имя.
    -Какая глупость, - пробормотал я и поднялся на ноги, отметив тот факт, что брюки покрылись неровным слоем грязи.
    И тогда я увидел её.
    Неподалёку сидела рыжеволосая девушка. Симпатичное лицо, обыкновенные джинсы и куртка. На вид девушке было лет двадцать, двадцать пять. На первый взгляд, она ничем не отличалась от миллиарда таких же девушек или женщин. Но это только на первый.
    Для начала, на тот момент едва пробило полшестого, да и ливень кончился относительно недавно. Её присутствие здесь было таким же бессмысленным и дурацким, как и моё.
    Во-вторых, она сидела на книгах, которые, очевидно, вытащила из небольшого портфеля, валяющегося неподалёку.
    В-третьих, она сидела на гараже. Как оказалось позднее, гараж был не её. Впрочем, я в этом не сомневался изначально.
    Подойдя поближе к гаражу, я достал сигареты и выпалил первое, что пришло на ум:
    -Хороший дождик.
    Она и раньше следила за мной, но в тот момент присмотрелась повнимательнее. Пробежав по мне взглядом своих зелёных глаз, под которыми залегли сероватые мешки, она чуть улыбнулась и ответила:
    -О, дай закурить.
    Ну и как я мог отказать?
    Без лишних слов, я залез к ней, измазавшись ещё сильнее.
    -Как зовут? – спросил я, протягивая ей почти пустую пачку.
    -Айя. Ты?
    -Синдзи.
    Я тоже закурил. Хоть, вспомнив всё, я и стал другим человеком, но курить не бросил.
    Некоторое время мы сидели в тишине. Моё недавнее перерождение открывало мне такие черты моего характера, о которых я и не подозревал. В тот момент, например, меня нервировало это молчание. Наверное, я стал более раздражительным.
    -А что ты тут делаешь? – спросила девушка, не глядя.
    Сложно было ответить на такой вопрос. Я чувствовал себя пойманным на чём-то глупом, и даже постыдном.
    -Не знаю. Может, пытался освежить воспоминания. Или наоборот, похоронить их к чёртовой бабушке.
    -Ну и как? Получилось?
    -Не совсем. А ты?
    -Я? Переосмысляю вещи.
    -Вещи просто есть. Отношение к этому не относится.
    Она всматривалась в меня около минуты, а потом бросила как бы невзначай:
    -Знакомое у тебя лицо.
    Я удивился. Газеты упомянули загадочных пилотов, спасающих человечество, только однажды. Пришлось ответить уклончиво.
    -Я, раньше, жил в этом городе.
    -А сейчас?
    -Токио 3.
    -Надо же, - ответила она мгновенно, - я только вчера оттуда.
    -Работа?
    Айя горько усмехнулась.
    -Можно и так сказать. Ты ведь знаешь, что Токио 3 – наркостолица Японии?
    -Надеялся.
    -Я работала испытателем новых видов химических наркотиков. Риск большой, но и деньги соответствуют.
    -Знай я это неделю назад, мигом бы побежал на запись. Но, кому попало, видимо, не говорят?
    -Ещё бы. У них там всё схвачено. Повезёт – получишь свои деньги. Плюс, если пожелаешь, они периодически будут связываться с тобой и предлагать поучаствовать в новых испытаниях. Не повезёт – никто и тела не найдёт.
    Замолчав, девушка затянулась, а потом тихо повторила: Никто и тела не найдёт.
    -Знакомо, - кивнул я.
    Если подумать, то моя работа была нисколько не безопаснее, да ещё и тяжелее. Минуту, или две, Айя молчала. А потом спокойно сказала:
    -Ты пилот.
    -Да, он самый.
    -Ммм…
    -Что?
    -Можно спросить? Что у тебя с глазами?
    Я поморщился.
    «Ну, вот и что мне ей ответить? Не волнуйся, это всего лишь переизбыток SE?»
    Тот новый Синдзи, которым я стал, ни с кем ещё не успел нормально поговорить. И, может быть поэтому, я вкратце рассказал ей всё, что со мной произошло. Удивительно, но она не стала смотреть на меня, как на сумасшедшего. Позже, несколько дней спустя, до меня дошла одна интересная мысль: эта девушка, Айя, была первым человеком, который смог меня по настоящему понять.
    -И вот я вернулся сюда. Хотя зачем – непонятно, - закончил я свой путанный рассказ.
    -У тебя интересная история. Одна из таких, которые просто случаются и ничему не могут научить. Вывести мораль тоже не получается.
    -А у тебя?
    -Не знаю даже. Более обычная, это точно.
    И она рассказала мне о своей жизни.
    У неё был друг (имени она не назвала), которого она знала с самого детства. Будучи студенткой, в университете она познакомилась с одним из более или менее молодых преподавателей и вышла за него замуж.
    -Не могу сказать, что он мне очень нравился. Но он был состоятельным мужчиной. Два года я прожила с ним, даже родила двух детей. Выходя за него, я стремилась к лёгкой жизни. И правда, все эти два года я ни разу не вышла на работу. Но в итоге мне это осточертело.
    Айя ушла от него, забрав детей. Жить было негде, и её приютил тот самый друг, которого она знала с детства. Если опустить детали, то вскоре они стали парой.
    -Может, я с самого начала хотела уйти именно к нему. Кто знает?
    Токио 3, как наркостолица, упомянут был не просто так. В период нужды, испытывала наркотики она не одна, а вместе со своим другом. И вот однажды он уехал на ещё одно испытание и…
    -Не вернулся. Я сорвалась на поиски, перевернула вверх дном весь город, обшарила все притоны, обошла всех знакомых. Ничего не нашла. А в лаборатории сказали, что его в глаза не видели. И вот я вернулась, пришла сюда и начала переосмыслять вещи.
    -И это ты называешь простой историей?
    -Из неё, по крайней мере, можно вывести мораль.
    -Например?
    Девушка задумалась всего не несколько секунд.
    -Объективно, люди, которых ты любишь, никак не отличаются от остальных. Умирают и те, и другие. Просто… не стоит обманывать себя. Твоя любовь никак не выгораживает их, она только делает тебя уязвимее.
    Да, это я отлично понимал. Лучший и, наверное, единственный друг умирал на моих глазах. И ничего нельзя было сделать. Не существовало такого места, куда я мог приложить волю, чтобы всё исправить. Подобной слабины в этой реальности просто не существовало.
    - В каждую секунду может произойти что угодно. И ничего нельзя с этим поделать. Можно бороться и прорываться через поток случайностей. А можно отдаться на его волю. Вот и всё.
    Айя странно на меня посмотрела, и я поспешил пояснить:
    -Так любил говорить мой друг. А потом, внезапно, случайно, умер. Будто в воду глядел.
    -Да, - сказала она тихо, - такие всегда умирают.

    … … …

    Это чертовски странно, но я провёл с ней весь день. На тот момент, это был единственный человек, с которым я действительно хотел разговаривать. Ближе к вечеру она сказала, что пора забирать детей, и начала собираться на выход. К тому времени мы сидели уже не на гараже, а в небольшом закрытом кафе.
    Я знал, что никогда её больше не увижу. По молчаливому, обоюдному согласию, мы не обменялись ни телефонами, ни адресами. Возможно потому, что уже знали друг о друге слишком много. Например, она даже рассказала мне, что умела разговаривать со своим мёртвым мужем, когда его не было рядом, через зеркало. Или то, что она пишет сценарий для какого то фильма.
    -Знаешь, в чём заключается главная проблема людей? – спросила она напоследок.
    Я ответил отрицательно, хоть и имел в голове мысли по этому поводу.
    -Они относятся к себе, как к чему-то незыблемому или цельному. Проще говоря, сами культивируют в себе ту черту характера, к которой привыкли, или которая им нравится, забывая про остальные.
    Я прикусил губу.
    -Человек никогда не узнает, кто он такой на самом деле. Не нужно стремиться к этой стабильности, подавляя себя. Оно этого не стоит.
    -Ну, а что ты предлагаешь?
    Девушка встала, поправила сумку, и улыбнулась.
    -Не ограничивай себя, своей же индивидуальностью. Не подставляй к каждой ситуации тот свой стереотип, к которому привык. Просто поступай так, как тебе хочется. Наверное, всё. Пока.
    Сложно было описать моё состояние. Но как только Айя скрылась за углом, я схватился руками за своё лицо, судорожно хватая ртом воздух.
    Уже в тот момент, я понял: мы никогда больше не встретимся.
    И правильно. Она слишком сильно, до слёз, напоминала мне самого себя.
    Как отражение в зеркале, которое беззвучно смеётся, стоит тебе от него отвернуться.

    … … …

    Дождь не прекращался. Стуча по крышам, он задавал жизни новый, давно забытый, осенний ритм. У Мисато от него болела голова, но это были уже её проблемы.
    -Где он?
    Ей уже надоело отвечать на этот вопрос, но спрашивала подруга, поэтому…
    -Я не знаю. Чаю хочешь?
    Рицко кивнула и присела за стол. У неё, к слову, день тоже выдался не из лёгких. В голове даже возникала мысль послать всё к чёртовой матери и спать, но, усилием, знакомым каждому истинному работяге, она заставила себя заскочить к подруге после смены.
    Кацураги, потирая висок, поставила чай.
    -На телефон не отвечает?
    -Нет. Звонила его родственникам, тоже пусто.
    -Второй отдел?
    -А что второй отдел? – устало отозвалась Мисато, - они в своём репертуаре. Как я поняла, Синдзи всё ещё под наблюдением. Только где – никто не говорит.
    Доктор Акаги отхлебнула горячего чая, а Мисато продолжила:
    -Да всё, я думаю, будет в порядке. Сегодня – завтра вернётся. А не вернётся – вернут, сама же знаешь.
    -Хм. Слышала последние новости?
    -Я сегодня не на дежурстве.
    -Синдзи отстранили от пилотирования.
    Удивления на лице майора не показалось. Она только чуть склонила голову.
    -Думала, что так и будет. Слишком большие затраты на ремонт?
    -Не только. Да, его победы влетают всем в копеечку. Чего стоит хотя бы последняя.
    В голове у Рицко снова пронеслась сухая статистика: Два района лежат в руинах, более сотни пострадавших, двадцать часов ушло на очистку города от крови, (кто знает, каким эффектом она может обладать?) и совершенно немыслимая сумма, затраченная на починку Евангелиона 01, более напоминающая два, ничем не разделённых, телефонных номера.
    -Чем он вам ещё не угодил?
    -Его личных качеств это не касается. Хотя, безусловно, ему стоит быть более осторожным. Сколько раз он уже себя травмировал?
    -Меньше, чем тебе кажется.
    -Неважно. Дело в том, что он не контролирует свой SE.
    -Ты о красных глазах?
    -Да. Я боюсь, что это только первый симптом.

    … … …

    Уже темнело. Возвращаться назад, в Токио 3, было уже поздно, поэтому я позволил себе заглянуть к тётке.
    А дождь всё не заканчивался.
    До моего старого дома осталось меньше сотни метров, как я почувствовал несколько вещей.
    Первое время мне казалось, будто у меня резко подскочила температура. Учитывая то, что я сутки провёл под дождём, это было вполне логично. Удивился я в тот момент, когда температура стала концентрироваться на частях тела. В первую очередь начало жечь глаза. Потом шею, грудь и правую руку. Тепло всё накапливалось и накапливалось, как вдруг, совершенно неожиданно, правую руку прошибло таким разрядом боли, что я упал в лужу.
    Не в силах встать, я только кричал и корчился. Руку же схватила самая ужасная судорога из всех, что со мной приключалась. Я думал, что боль кратковременная, но прошло две минуты и улучшения не происходило.
    Сжав зубы, я стал биться головой об асфальт. Это не помогло. Желудок несколько раз вывернуло наизнанку, и я потерял сознание. Очнулся почти сразу, в луже собственной блевотины. Боль ещё не прошла, но стала терпимее. Плюс ко всему, с рукой было что-то не так, однако перчатку я снимать не стал, отложив осмотр до того момента, когда меня будут окружать стены.
    Как ни странно, тётка приняла меня хорошо и без лишних вопросов. Она даже попробовала проявить участие, но, сославшись на усталость, я улизнул в комнату.
    Первым делом включил свет. Сдёрнуть перчатку оказалось не так просто, мозг просто терялся в ужасных предположениях.
    Сожмурив глаза и уняв сердцебиение, я резко сорвал перчатку.
    «Так, теперь открыть глаза. Открывай глаза!».
    Последовав совету внутреннего голоса, я уставился на правую руку. Сначала просто, а потом ещё и задрал рукав.
    -О господи, что за чёрт?
    На этот раз изменения оказались пострашнее красных глаз. От ладони до локтя, тянулась чёрная, всё ещё болящая, трещина.
    От растерянности, я сам не заметил, как начал рассуждать вслух.
    -Это что, какая то болезнь? На проказу не похоже. Чёрт, что это такое?
    Осмотрев всё тело и убедившись, что эта трещина единственная, мне стало немного легче.
    -Ладно. Ладно. Сейчас просто перевяжу, а завтра покажусь Рицко. Да, так будет лучше всего.
    Тётка и бинты одолжила почти без вопросов.
    Наскоро замотав трещину, я грохнулся на диван. Усталость дала себя знать и, даже несмотря на боль в руке, сон пришёл достаточно быстро.

    … … …

    -Синдзи? Неожиданно.
    Криво улыбнувшись, я вкратце обрисовал всю ситуацию. Рицко несколько раз задумчиво кивнула, а затем повела меня в кабинет на осмотр.
    Знал бы кто, каких мне трудов стоило до неё добраться. За ночь боль отнюдь не прошла. Возможно, я преувеличиваю, но мне казалось, что она становится нестерпимее с каждой минутой.
    Доктор внимательно осмотрела трещину, измерила мне давление, и даже температуру.
    -Ну, что со мной?
    -Думаю, нет смысла этого скрывать, - развела она руками.
    Убаюкивая треснутую конечность, я приготовился внимательно слушать.
    -Ты столкнулся с главной проблемой SE. Являясь практически живым существом, в активном состоянии, оно оказывает крайне вредный для человека эффект. Как физически, так и психически. Очень многие сходили с ума. Тела некоторых странным образом изменялись.
    -Стоп! Стоп! Зачем вообще нужно было испытывать это SE?
    Доктор Акаги вздохнула.
    -Оно позволяет пилотировать Евангелион. Являясь, по сути, паразитирующим существом, оно также служит мостом между Евой и твоим телом. LCL просто облегчает этот процесс. Чем выше активность SE – тем больше синхронизация. Синхротесты, к слову, служат не только для проверки уровня синхронизации. Первичная их задача – наблюдение за SE.
    -Сумасшествие.
    -Тела Евангелионов – это восстановленные и модифицированные тела Древних. Или, правильнее называть их Центра.
    В голове что-то щёлкнуло.
    -Центра. Где я это уже слышал?

    «Много тысяч лет назад жили существа, которых сейчас по ошибке называют древними. На самом деле их звали Центра. Это была прекрасная раса, кочующая с одной планеты на другую в поисках земли обетованной».

    «Точно. Так говорил знаменитый учёный, отец Мисато, перед тем, как порешил весь исследовательский комплекс. Значит, это правда? Но почему именно SE может паразитировать на Центра? Если, как говорил отец Мисато, SE – это клетки Матери Центра, то это не имеет смысла. Зачем матери паразитировать на собственных детях?».
    -Хорошо, - согласился я, - Почему именно клетки Матери могут паразитировать на Древних?
    -Этого я сказать не могу.
    -Рука треснула из-за большого количества SE, так?
    -Да.
    -Но ведь у Рей синхронизация больше. Красные глаза – ладно. Но почему у неё никогда не было таких (я указал пальцем на трещину) проблем?
    Доктор выдержала небольшую паузу.
    -Аянами училась самоконтролю с детства. Как и Аска. У них таких проблем не будет. А вот ты…

    «-А почему тогда ты никогда не выходишь из себя?
    -Я училась самоконтролю.
    -И поэтому такая?
    -Какая?
    -А, забудь. Это даже круто».

    Потихоньку, всё становилось на места. Осталось узнать только одно.
    -Когда во мне появилось это SE? В детстве за мной никто не наблюдал и самоконтролю не учил. Если только…
    Внезапная догадка пронеслась ураганом по мозгу, сметая все остальные мысли.

    «В конце концов, прототип провинился. Однако я был лучшим. Самым стабильным, как они говорили».

    -Масато. Масато, да? – спросил я тихо.
    -Да, он самый. Он должен был стать третьим дитя. Если бы не тот инцидент, Ева 01 досталась бы ему.
    -А SE я получил в обмен на жизнь?
    -Не было выбора. С такими ранениями не выживают. Доктор Гаст вовремя поместил тебя в резервуар, ты должен быть ему благодарен. Все думали, что SE разорвёт тебя в течение первой недели. Но, на удивление, ты был относительно стабилен. До недавнего времени.
    -Вот оно что. Значит, Мать Центра спасла мне жизнь. Выходит, в ней есть и хорошая сторона?
    -Да. Подопытные отличались нечеловеческой силой и скоростью. Однако, такой эффект SE даёт только в активном состоянии. Ты, наверное, уже заметил это?
    В голове всплыла относительно недавняя драка с уличной шпаной. В тот день, мне просто нужно было убедиться в собственной слабости. Но, неожиданно, я вышел из драки победителем а, потеряв контроль, даже совершил убийство. Порвал человека голыми руками, надо же.
    -Я закурю, не возражаете?
    Рицко покачала головой и тоже закурила.
    Никотин разогнал и без того бешено вращающиеся мысли. Я решил попробовать подвести черту:
    -Значит так. Есть NERV, создавший Евангелионы. Есть Мардук, производящий пилотов. Как много людей, держащих в себе SE, бродит по миру?
    -Относительно немного. Около сотни. Сам понимаешь, список постоянно редактируется.
    Я опустил лицо в ладонь левой руки.
    -Ещё один вопрос. Если их более сотни, почему выбрали именно меня? Вы сами сказали, что я нестабилен.
    -Это было решением командующего. Не знаю, чем он руководствовался, но нельзя не признать, что потенциал у тебя оказался.
    «Потенциал к саморазрушению», подумалось мне. Действительно, лишь я так сильно хотел умереть, что выходил из боя победителем. Выкладывался на полную, а теперь за это расплачиваюсь.
    Вспышка боли вернула меня к действительности.
    -Хорошо, эта тема может подождать, - пробормотал я, - что мне делать с рукой? Боль не проходит.
    -Это потому, что ты не держишь SE под контролем. Сначала красные глаза, потом заражение Евангелиона…
    -Вы про тот случай, когда я пилотировал со сломанными рёбрами?
    -Да. Тогда, случился такой мощный выброс клеток Матери, что это повлияло на сам Евангелион. Теперь же, черёд твоего тела.
    -Что мне делать?
    -На сегодня я выдам тебе хорошее обезболивающее. К завтрашнему дню, обещаю, придумаю что-нибудь получше.
    -Надеюсь. В противном случае сразу заказывайте у Мардука пачку новых пилотов.
    -Ещё одно. Знай, что сейчас ты отстранён от пилотирования. Скорее всего, временно.
    Проглотив парочку таблеток со смешным названием, я отправился домой, в квартиру Мисато.
    Дождь и не думал кончаться. Улицы города будто перекрасили в серые, размытые цвета. Такой безлюдный Токио был мне настолько по душе, что, засмотревшись вокруг, я практически забыл про боль.
    Проблема обезболивающих таблеток в том, что действуют они не сразу. Руку, всё же, периодически сводило судорогой, и я морщился.
    -Икари?
    Я резко обернулся. Позади стояла Рей, в своей обычной одежде, чуть мятая, но ещё не насквозь мокрая.
    «Наверняка заметила меня на выходе из NERV».
    -Привет.
    Не могу сказать, что её появление сильно меня удивило. Мне и самому хотелось увидеть Аянами как можно скорее.
    -Где ты был?
    Я ничего не мог ответить. Где-то в районе живота я чувствовал щемящую пустоту, никак не связанную с голодом. И тогда я рассмотрел её заново, своим новым взглядом, примечающим мелочи.
    Будучи мокрыми, её волосы казались тёмно-синими. Бледная кожа создавала необходимый, для красных глаз контраст.
    А ещё бледные губы, на которых я ни разу не видел помады. Альбинос ли?
    Какая разница.
    Рей остановилась метрах в пяти от меня и продолжала выжидательно смотреть. Не отвечая и с выражением лица, ничего не выражающим, я двинулся навстречу.
    Обочина дороги, серый, одинокий мир вокруг и синеволосая девушка, стоящая рядом. Чего я мог ещё пожелать?
    -Я хочу услышать всё, что ты можешь мне рассказать, - сказал я тихо, чуть не шёпотом.
    Несколько мгновений она молчала, приоткрыв рот.
    -Ладно.
    -Помнишь, я однажды сказал, что будь я в порядке, я бы тебя обнял?
    Синеволосая девушка медленно кивнула, не спуская с меня глаз.
    Стоило мне поднять руки, как меня, словно магнитом притянуло и прижало к её телу. Её одежда к этому моменту уже намокла, а я был так близко, что вода выжималась и на меня. Первое время Рей стояла, не шевелясь и опустив руки, но, некоторое время спустя, она положила мокрую голову мне на плечо.
    Давно я уже не чувствовал ничего подобного. Даже по ощущениям, это было не просто женское тело. То, что я чувствовал, можно описать лишь косвенно, через симптомы: взбесившееся сердцебиение, дрожащие руки, голове мгновенно стало жарко.
    Когда первая любовь проходит, все сталкиваются с этим отчаянным предсказанием самому себе: больше так не будет. Счастье кончилось. И, в большинстве случаев, так оно и бывает.
    И то, что я нёс в себе в тот момент, сжимая Рей в своих тонких руках, - ничто иное, как молчаливая и недостойная благодарность тому, кто помог мне полюбить снова.
    Некоторые говорят, что человек болезненно ощущает неудержимость времени только в тот момент, когда счастлив. И в тот момент, больше всего на свете, я хотел остановить время.

    Боль в руке, неясно от чего, стала терпимее. Молча этому удивившись, я выпустил Аянами. Она, в ответ, чихнула.
    -Ты вся промокла. Нет зонтика?
    Она покачала головой.
    Неудивительно. В стране вечной весны, зонтики – не самый ходовой товар.
    Поколебавшись секунду, я снял с себя куртку и надел на неё. Рей не протестовала и не выказывала никакого неудовольствия. Она вообще мало что выражала в тот момент.
    «Никак не может отойти?», - подумал я с усмешкой.
    -Ты промокнешь, - ответила она, наконец.
    -Мне недалеко до дома. И вообще, когда я в последний раз волновался о своём здоровье?
    Девушка опустила глаза.
    -Мне нужно с тобой серьёзно поговорить. Но завтра, сегодня я устал как собака. Хорошо?
    Дождавшись короткого кивка, я поднял руку в прощальном жесте и ушёл. Рукав рубашки сполз вниз, на короткую секунду обнажив чёрную трещину. Аянами прекрасно поняла, что это значит.

    … … …

    -Вернулся?
    -Вернулся.
    -Где был?
    -Гулял.
    Мисато сердито засопела ноздрями. Взгляд её напоминал нечто среднее, между экспрессией Джима Кэрри и яростью Рембо. Впрочем, почти сразу она напустила на себя равнодушное отношение.
    -Мог бы и предупредить.
    -Ничего без меня не случилось?
    -Случилось. Вот.
    Она протянула мне небольшой, уже распечатанный конвертик. Внутри, как я в глубине души и ожидал, оказалось извещение из университета.
    -Исключили, - тупо пробормотал я.
    -А ты как думал? Я бы тебя ещё давно вышибла.
    -Приятно слышать. Всё, я спать. Завтра поговорим.
    Увидев, что я и правда направляюсь к комнате, Мисато сменила тон.
    -А поесть не хочешь?
    -Хочу.
    -Пошли.