Каждая мысль о ней, вызывала из глубин моего мозга отголоски странных, злых, сумасшедших воспоминаний.
    Я лежал в больнице со сломанными рёбрами, и ещё бог знает чем. Что пугало меня сильнее, так это странные желания, которые я не мог в полной мере назвать своими. Ишимару Кумико. Я хотел её убить. Во сне я душил её. Просыпаясь, я видел свои руки, судорожно сжимающие воображаемое горло.
    Почему так? Я и понять не пытался. Раз воспоминания не мои, то и понимать нужно не мне.
    Я ненавидел больницы. И дело не в том, что в палате запрещали курить. Постельное бельё постоянно меняли, но это не мешало мне видеть желтизну, проступающую день ото дня. Везде. Постельное бельё, занавески, стены и даже окна, всё желтело, сменяя вычищенную, блестящую поверхность, на влажное и грязное тряпье.
    Несколько раз мелькала смешная мысль: «Я сошёл с ума». Смешной она была не потому, что абсурдной и глупой. Я просто думал так и смеялся про себя. Будто бы всех обдурил.
    Ночью было ещё хуже. Засыпалось мне неимоверно тяжело, мысли просто не желали сваливать из головы. Но если я всё таки засыпал, то мгновенно вскакивал от любого постороннего звука.
    Нет, я оставался в относительно здравом уме.
    Меня навещали. Чаще всех приходила Рей. Она просто садилась около меня и молчала. А я, как дурак, рассказывал ей что-то и улыбался. Говорил всё, что придёт в голову, всё подряд. Аянами почти ничего не отвечала, но слушала. Я не знал, интересно ей или нет. Ни единым жестом, она не высказала недовольства. Наверное, этого было достаточно.
    Несколько раз заходила Мисато. Рыжая пришла всего раз, вместе с ней. Невооружённым взглядом было видно, кто кого притащил.
    За две недели моё тело пришло в относительную норму. Все как один твердили, что это очень быстро, но для меня эти две недели показались тремя.
    Но это тело… А вот моим мозгам довольно скоро предстояло размазаться по холодной стене сумасшествия.

    
    Пустой зал кинотеатра.
    Шипение плёнки. Диктор снова начал вещание, непонятно для кого.
    -Приятно снова видеть вас, господа. Вы позволите мне начать?
    Пустой зал ничего не ответил.
    -Испытуемый юноша, наконец, столкнулся с фатальным несоответствием, подвергающим сомнению не только истинность его прошлого, но и настоящего. История не терпит парадоксов. Он не знает кто он такой. Его разум всё ещё удерживает хрупкое равновесие, но процесс не остановить. Обрушение стены – вопрос нескольких дней…
    Голос замолчал, будто его прервали, а затем спросил:
    -Надеюсь, никто не будет против, если я дам слово этому юноше?
    В его голосе сквозило ехидство.
    Внезапно вспыхнувший прожектор осветил крайнее кресло на первом ряду. В полутьме оно было пустым, но теперь в нём сидела синеволосая девушка. И она молчала, чуть сведя брови.
    -Ты? - спросил диктор удивлённо.
    Аянами не проронила ни слова.
    И тут диктор резко изменился в голосе. Теперь голос уже не напоминал обычный доклад или лекцию, слишком уж он был насмешливым. Разговор перешёл на личности.
    -Где Синдзи?
    -Я не хочу, чтобы он стал другим.
    -Теперь уж он точно изменится. Даже своим упрямством, ты ничего не добьёшься.
    -Я сделала, что могла.
    -Ты противоречишь себе. Не ты ли хотела ему всё рассказать?
    Аянами вздрогнула. Голос почувствовал слабину и заговорил более твёрдо, проникновенно.
    -Сколько раз ты порывалась залпом выложить ему всю правду? Тебя не волновало, что он может сойти с ума. Почему?
    Девушка открыла рот, но голос её перебил.
    -Ты хочешь сказать, что это не твои желания?
    -Да. Это ты подбивала меня изнутри.
    -Ты права, отчасти. Это я брала под контроль некоторые из его снов. Однако не думай, что я делала это только по своей инициативе.
    Рей вновь не ответила. Уставившись в никуда, она прикусила губу.
    -Ты хотела, чтобы он понял, насколько вы похожи. Ты тешила себя мыслью, будто он такой же как и ты.
    Девушка опустила глаза.
    Пустые сидения вокруг зашептались между собой.
    -Твоё желание было одним из первых в жизни, и таким сильным, что я не смогла его выносить. Ты заставила меня действовать. Не нужно сваливать всю вину на меня. Ты, условная человеческая часть, тоже имеешь свои изъяны.
    Всё ещё молча, Аянами опустила глаза.
    -А ведь он тебе верит. Он на сто процентов уверен, что за твоим спокойным лицом не прячется никакой ухмылки… Почему ты не отвечаешь?
    Голос вздохнул.
    -Не будь дурой. Он не такой, как ты. Ты особенная.

    
    -Привет, как самочувствие?
    Это был первый день, после выписки из больницы. В квартире ничего не изменилось. Разве что стало чуть грязнее.
    Мисато, как обычно, сидела перед телевизором. Рыжей видно не было.
    -Нормально, - ответил я на автомате и поспешил скрыться в своей комнате. Скинув сумку с вещами на пол, я грохнулся на кровать. Закрыл глаза и глубоко вздохнул.
    Хуже и быть не могло. Я прекрасно понимал, что лежать нельзя. Необходимо было отвлечься, занять себя чем-нибудь. Я медленно приподнялся на локте и осмотрел комнату. Интересных предметов я насчитал ровно два: кожаная куртка, к которой я зарёкся прикасаться, и виолончель. Хоть на её счёт я ничего и не зарекался, но не прикасался к ней ещё задолго до того, как мистическая кожаная куртка вообще явила себя.
    Ни о чём толком не думая, я стёр с инструмента пыль и начал играть. Отсутствие практики сказывалось, я то и дело ошибался и путал ноты. Плюнув, я сразу начал играть то, что знал лучше всего. Водя смычком, я закрыл глаза. Мной даже овладело то редкое чувство упоения музыкой.
    "Меня наверняка слышно на всю квартиру. Наверняка, рыжая и понятия не имела, что я умею играть", - подумал я и открыл глаза.
    Моя рука дёрнулась и смычок выпал. Посреди комнаты, прямо передо мной, стоял Масато. В одной руке он держал ту самую кожаную куртку. Смотрел на меня он очень удивлённо.
    -Почему ты выбрал не куртку? - спросил он с озадаченным видом, протягивая её мне.
    Я резко вскочил на ноги и, не помня себя, замахнулся, не выпуская виолончель из рук. С бешеным лицом, я ударил.
    Однако, за какое то мгновение до того, как его голова встретилась с моим музыкальным инструментом, он исчез. Кожаная куртка осела на пол, словно человек, внезапно лишившийся всех костей, а виолончель на огромной скорости врезалась в шкаф.
    Рыжая услышала грохот.
    Вскочив с кровати, она, полная дурных подозрений, ворвалась в мою комнату. Всё что она увидела, это меня. Я безжизненно сидел на полу, привалившись спиной к дальней стене, с высоко поднятой головой. Одной рукой я закрывал лицо, а вторая сжимала отломанный гриф. Вот и вся виолончель, что рыжей суждено было увидеть. Если, конечно, не считать деревянные ощепки, разбросанные по всей комнате.
    Рыжая замерла в проходе, не зная, что делать или говорить. Так она и стояла до тех пор, пока Мисато не подошла сзади, положила руку ей на плечо и тихо увела на кухню. Прикрыть за собой дверь она не забыла.

    
    Пока я валялся в больнице, занятия в университете снова начались. Чтобы занять голову посторонним, мне пришлось туда идти. Практического же толку в этом было ровно никакого. В прошлом семестре я пропустил больше половины занятий, излишне добавлять, что не по уважительной причине. В итоге из зачётов оказался сдан только один. История. Не знаю, с чего это наш великий куратор так подобрел. Одним зачётом больше, одним меньше. Какая, собственно, разница?
    Рей поздоровалась. Рыжая поморщилась.
    "Она теперь считает меня психом. И теперь у меня не повернётся язык возразить", - монотонно подумал я, глядя в окно.
    Странно всё получалось, ничего не скажешь.
    Я не сразу сообразил, что многие слишком пристально на меня смотрят. От поиска причин меня избавил наш алкоголик-спортсмен Тодзи. Когда он встретился со мной взглядом, то первым делом ткнул в меня пальцем и закричал. Потом судорожно подбежал поближе, выхватил стул из-за пустой парты и подсел рядом.
    -Чего? – осторожно спросил я.
    Подбирать правильные слова ему было мучительно. Это я видел по его лицу.
    -Как бы так сказать… Не, ты не думай!
    -Уже.
    Тодзи огляделся по сторонам. Убедившись в том, что на нас все смотрят, он чуть понизил голос.
    -Ты не думай, что я тут зверь какой, к красным глазам не привыкший… - сумбурно пробормотал он и мимоходом указал пальцем в спину Аянами.
    -А, ты о глазах.
    -Ну, типа да! Я, например, подозревал, что тут что-то не так… ну ты понимаешь… как бы…
    -Как бы?
    Я напрягся. Конечно, я не ожидал, что этот парень знает о клетках центра, или SE и так далее. Однако своя точка зрения у него, похоже, имелась. Чем чёрт не шутит? А вдруг он и окажется прав?
    -Ну, - Тодзи ещё раз огляделся, - это что, половым путём передаётся?
    Говорил он тихо. Проблема оказалась в том, что все, как по команде, замолчали и прекратили шуметь. Вообщем, хоть он и сказал тихо, это услышали все. Рука, которой Рей подпирала голову подогнулась, и девушка с громким звуком ударилась челюстью о парту. Тут же, правда, вскочила, и села, как ни в чём не бывало. Кто-то засмеялся.
    -Вы о чём вообще? – встрял очкарик, подойдя поближе.
    -Да вот, о глазах. Походу это болезнь, наверное. ЗППП.
    Вот тут я впал в ступор.
    «Вот это мозг. Как наши красные глаза нам только не объясняли, но до ЗППП ещё никто додуматься не смел. Настоящий, стопроцентный извращенец».
    Взяв себя в руки, я яростно зашипел:
    -Какое. На фиг. ЗППП?
    Тодзи чуть озадачился и задумчиво потёр щетину рукой.
    -А что, вы с ней разве не…? Ну, ты понял.
    Вопрос задел за живое, и я растерялся настолько, что начал отвечать.
    -Ну, я конечно не против… - изрёк я в задумчивости. Потом до меня дошло, что Рей всё ещё сидит спереди. Ну а потом я просто пару раз мысленно покончил жизнь самоубийством и кинул быстрый взгляд вперёд. Аянами наверное спиной почуяла мой взгляд и почти незаметно вздрогнула.
    «Синдзи, ты идиот», - констатировал внутренний голос.
    Воистину, нет предела человеческой глупости.
    Последние несколько недель я думал почти обо всём, чтобы не думать о Масато. Не буду уж врать, я и о Рей думал. И о наших с ней… хмм… отношениях.
    С первого моего дня в этом городе все говорили, что Аянами – ледышка. Мисато говорила, что никто так и не смог наладить с ней нормальный контакт. Рицко однажды проронила, что Аянами не умеет жить. Онизука говорил, что не знает, как к ней подступиться.
    Однокурсники о ней не говорили.
    В свою очередь я, последние три года не трудился налаживать контакт с людьми. Для этого нужно быть вежливым, тактичным, думать о том, что говоришь… Нет, на такое насилие над собой я был не способен.
    А потом я приехал сюда. Почему же человек, ненавидящий контактировать, так легко сошёлся с девушкой, с которой никто не мог наладить контакт? Вопрос на миллион долларов. Может меня просто привлекает такой тип девушек?
    Первое время я говорил, что помогая ей, помогаю себе. Теперь с былой уверенностью, я даже не мог сказать какая их моих рук правая, а какая нет.
    Я тяжело вздохнул и сделал единственное, что осталось в данной ситуации:
    Зацепив ногой ножку стула, на котором сидел Тодзи, я исхитрился рывком свалить его назад.
    Наш спортсмен вскочил, чуть поорал и вопрос замялся сам собой. Вот и хорошо. Мы вернёмся к нему гораздо позже… пьяные вдрызг. Вот так оно и бывает.
    После «учёбы» я технично втиснулся на прогулку с Тодзи и его очкариком. Не скажу, что мне этого очень уж хотелось. Просто ещё один предлог, чтобы убить время. Я изредка присасывался к бутылке с пивом и заставлял себя вслушиваться в чужой разговор.
    -Видел этот фильм вчера? Ну, как всегда. Чувак в сером плаще, фетровой широкополой шляпе, уходящий в дождь.
    -А, этот? А что, нормальный фильм.
    Иногда мне казалось, что я тоже – фильм. Вся моя жизнь будто отснята с разных углов, с подходящим освещением и очень хорошо составлена главным монтажёром в единую сюжетную линию. Иногда зритель слышит мои мысли. Иногда не слышит, потому что режиссёр признал их незначительными. Вот такие мысли режиссёр бы и вырезал. Хотя нет, наверное, оставил бы, как особый художественный приём. Выглядит нереалистично, чтобы человек вдруг начал думать такое, но это цена, которую нужно заплатить.
    -Да я не спорю, неплохой. Как всегда, все тёмные делишки проворачиваются ночью на портовом складе.
    -Угу. А ещё мёртвый, чёрный напарник, побольше белых голубей и обязательная убитая горем женщина.
    Убитая горем женщина. Я только тогда и задумался о Кумико. Точнее о том, что между нами произошло. Почему, в тот раз я не почувствовал ничего… особенного? «Определённо, мы делали это не впервые. Если так, то многое сразу встаёт на места».
    -Ну и злодей. Плетущий интриги, тёмный человек у рояля.
    Тодзи усмехнулся и выкинул пустую бутылку в кусты.
    Я зарёкся думать о Масато, но он всплыл помимо моей воли.
    «Масато. Он знал Кумико, и она знала его. Она врёт и ведёт себя странно. Я не должен ей верить».
    -Эй, Синдзи?
    Очкарик насильно выдернул меня из размышлений.
    -А?
    -Ну и что это за чувство? Когда в роботе.
    -Весело.
    -Весело?
    -Угу. Сидишь себе, и тебя заливают мочой. Весело, как мой тощий зад в обтягивающих штанах.
    Очкарик и не нашёлся что ответить.
    -Нет, туда стопудово набирают одних шизиков, - заключил Тодзи. И правильно заключил.
    Моя жизнь была не просто фильмом. Её показывали в пустом кинотеатре. А злой, невидимый монтажёр, вставлял в неё кадры из порнофильмов. Никто ничего не понял, но все это видели. Вот такой вот двадцать - пятый кадр.

    
    Это было сильнее меня. Всего какой-то час спустя я уже стучался в её дверь. Алкоголь хоть и был принят не для храбрости, но её придавал.
    Я не совсем понимал, что буду спрашивать или доказывать. Зачем мне это нужно я тем более понятия не имел.
    Дверь чуть приоткрылась, и из темноты на меня уставился зелёный глаз.
    В квартиру меня приглашать не стали. Кумико, в домашней одежде, вышла на лестничную площадку.
    -Привет. Ты что-то хотел?
    Она произнесла это слишком спокойно и естественно. Будто она не просто не волновалась о том, что буквально изнасиловала меня несколько недель назад, но даже и не думала об этом. Это меня неприятно удивило.
    -Спросить. О том, что тогда случилось.
    -Давай не будем об этом.
    -Почему?
    Светловолосая девушка прошла мимо меня. Облокотившись о перила, она спросила:
    -Тебя давно не было. Где был?
    Она была близко. Чтобы схватить её за горло, мне было достаточно лишь протянуть руку. Во мне опять проснулось это странное желание. Я хотел почувствовать её тонкую нежную шею в своих сжимающихся руках.
    На долю секунды я изменился в лице, вздрогнул, но взял себя в руки.
    -Лежал в больнице.
    -М?
    -Я же пилот Евангелиона.
    -А…
    Этот короткий диалог вывел меня из себя ещё сильнее. Прикусив щёку зубами, я спросил то, что хотел.
    -Слушай. Ты ведь знала Масато, да?
    Она не ответила. Плечи её чуть опустились, оставив шею ещё более заманчивой целью, а лицо изобразило безразличие опытного камикадзе.
    -Что тогда произошло? – не отступал я.
    -Так ты меня вспомнил?
    -Нет. Но я знаю, что мы были знакомы.
    -Откуда?
    -Это слишком долго и непонятно объяснять. Ты знала Масато?
    Девушка вздохнула и подняла голову, чтобы посмотреть мне в лицо. Я видел правду, написанную на её лбу смазанными, жирными чернилами. Но ответила она только:
    -Нет, я его не знала.
    Я не был готов к тому, что она начнёт всё так бессмысленно отрицать. В тот момент, я ненавидел её настолько, насколько мог. От злости перехватило дыхание.
    -Я вспомнил, как ты знакомилась с ним. Я вас познакомил.
    Кумико молчала. Она уже смотрела мимо меня со спокойным, чуть грустным выражением лица.
    -Скажи что-нибудь, - процедил я сквозь зубы.
    В тот момент я был даже согласен на отрицание. Да, чёрт возьми! Если бы она смогла доказать мне, что ничего этого не было, мне бы этого хватило.
    Девушка откинулась от перил, снова прошла мимо меня и скрылась в дверном проёме. Я думал, что она решила показать мне что-то. То, что лежит в её комнате и объясняет всё.
    Однако она закрыла дверь на замок. Я подождал пять минут. Она не вышла.
    В своей комнате, Кумико открыла альбом с фотографиями. Из отделения для испорченных снимков она достала ту фотографию, что являлась физическим доказательством её вранья и моего безумия. На ней она была вместе с Масато.
    Хоть девушка и хотела уничтожить её, но не смогла. Её и спрятать нормально не получалось. Не проходило и дня, чтобы Кумико не вглядывалась в это странное лицо, запечатлённое в редкий момент радости.
    Если я смущался на фотографиях, был не в своей тарелке, то Масато был везде хозяином. Он улыбался во весь рот, одной рукой обнимал длинноволосую Кумико за талию, а второй держал огромную порцию попкорна. Сама Кумико смущалась. Да уж. Куда подевалось её смущение теперь? А искренность? Доброта?
    Кумико прикусила губу.

    
    Ни черта. Это чувство не объяснить словами. Я лежал в своей комнате до позднего вечера, не в силах даже заставить себя закурить. Всего два слова – ни черта («Ни» - считается за слово? А, ладно…).
    Столько времени прошло. Казалось, мне пора было уже что-то понять, сделать выводы и изменить самого себя. Ни черта.
    Какая параноидальная ирония. Как только я захотел услышать, перестали говорить. Рай для психотерапевта. Или психиатра?
    В дверь постучались.
    -Синдзи?
    Лёжа в кромешной тьме, даже открыть рот было тяжело.
    -Да?
    -Выйди на кухню, я хочу с тобой поговорить.
    «Как тактично… и как по майорски…», - подумал я, чуть потерянно, выходя на свет.
    Мисато сидела за столом в своей домашней одежде и пила… чай?
    Я на секунду остановился, удивлённый. И правда, чай. Она и мне его приготовила.
    -Не по майорски… - пробормотал я шёпотом и сел. Мисато этого не услышала.
    Чашку я опустошил со второго глотка. Мисато, увидев, что чай меня больше не держит, поспешила начать разговор.
    -Синдзи… слушай, я последнее время думала о той истории, что ты мне тогда рассказал.
    -О какой? – спросил я с безразличным лицом, хоть уже и знал ответ.
    -О тебе, твоём друге и этой Кумико.
    -Ну и что?
    Мисато поставила чашку на стол и пристально в меня всмотрелась. Так на меня смотрел школьный врач, когда в моей голове неожиданно объявились вши. То же самое сочувствие, напополам с настороженностью и счастливой мыслью «как хорошо, что это происходит не со мной».
    -Я ничего так и не поняла. Синдзи, я сомневаюсь, что в этом вообще есть смысл. Точнее…
    Она запнулась. Я чуть склонил голову вбок. Прокашлявшись, она продолжила.
    -Точнее… если только с тобой всё в порядке.
    -Что ты хочешь сказать?
    -Всё упирается в твои воспоминания. Ты уверен в истинности двух, взаимоисключающих вещей. Такого ведь не бывает.
    -Что ты хочешь сказать?
    -Послушай, я же вижу, что тебе не очень хорошо. И вчера…
    Не было нужды быть телепатом, чтобы увидеть то, о чём она думает.
    -Слушай… Проблема в тебе. Я это говорила, и скажу ещё раз: NERV может тебе помочь. Я хочу тебе помочь.
    Последнее предложение она произнесла с акцентом на «Я».
    Майор была напряжена и с силой продолжала в меня всматриваться. Что она надеялась услышать? Наверное, она думала, что я могу разозлиться. Часов десять назад – возможно. Теперь же, я слишком устал. Действительность сковала противная, липкая вялость.
    Я устало прикрыл глаза, вздохнул, а потом начал говорить. На эмоции в голосе даже не намекалось.
    -Я ценю то, что ты хочешь мне помочь. Я понимаю, в какое положение ставит тебя моя проблема. Но я уверен, что мне никто не сможет с этим помочь. Так что, ещё раз благодарю, но ничего не нужно.
    -Синдзи, это тебе не зуб! На эту проблему нельзя смотреть сквозь пальцы!
    -Почему?
    -Почему!? Да ведь… Это ведь твои мозги! И это не только тебя касается! Мы живём с тобой под одной крышей…
    Я кивнул, заранее соглашаясь со всем, что она скажет.
    -Ещё раз извиняюсь. Заверяю, что не буду причинять вам никаких неудобств.
    После этих, непривычных слов я медленно, не без усилий встал. Мисато замолчала. Секунду назад её лицо было лицом учительницы, поучающей и наставляющей беззаботного студента на путь истинный. Но, стоило мне встать, она преобразилось. Глядя на неё, мне вспомнилась фраза, которую я обронил в одном из своих странных снов:
    «Я… любил. И некоторые говорили, что любят меня. А если со мной случалось что-то плохое, я видел в их глазах сострадание… но не видел волнения».
    Теперь, в её глазах, я его видел. Но сделать уже ничего не мог. Слишком уж устал.
    Сон был путанный и нелогичный, без определённой последовательности.
    Точно помню, что я отговаривал Тодзи делать татуировку. Он хотел нанести себе на руку слово – «М.А.С.А.Т.О.». Вот уж не знаю, к чему это.
    А когда я проснулся, в моей голове звучал его голос, снова и снова повторявший:
    «-Да, чёрт подери! Я ненормальный! Такое уж я дерьмо!».

    
    Ничего необычного, всё как обычно. Исключая тот факт, что я сходил с ума. Однако из дома я больше не выходил и многие об этом и не подозревали.
    Моя усталость оказалась нечто большим, чем обычная физическая вялость. Я больше не мог видеть лица. Точнее, меня передёргивало от каждой эмоции. Ну, это и вовсе неважно и объяснить я это не смогу.
    На третий день моего добровольного заточения в комнату, мне позвонила Рей. Я был чертовски рад.
    Так, точнее никак, пошла ещё одна неделя. От дальнейшего заточения, и можно сказать, от жизни меня спас ангел.

    
    Напал он, как и все остальные, неожиданно. Однако, в отличие от других, не делал ничего. Это был просто огромный, полосатый шар, висящий над городом.
    Брифинг пролетел мимо ушей, как и слёзные просьбы доктора Акаги не использовать снятие ограничителей.
    Было немного боязно лезть в эту машину зла и разрушения после того, что она учудила в прошлый раз, но другую мне не дали бы.
    Шар висел прямиком над центром города. Нас же расставили с разных сторон. Стратегическое планирование, угу. Что-то я не припомню ни единого ангела, который бы на него повёлся.
    Ни черта. В смысле не понятно. Нас честно предупредили, что никто и понятия не имеет что этот ангел вычудит, но такая честность… видел я её в гробу.
    Тело поёрзало в капсуле.
    Автомат я не взял, потому что ещё не видел ангела, которому он смог повредить. В этот раз я ограничился пистолетом. Смешно называть пистолетом пушку, в гильзе, от снарядов которой сможет с комфортом разместиться небольшая семья. Хотя возможно, я преувеличиваю.
    Я перехватил пистолет поудобнее и вжался спиной в небоскрёб. По заверениям Мисато, шарик летал прямо за углом.
    «Его может снести ветром. Нужно поторопиться, дома чай остывает».
    Я осторожно выглянул из-за угла. Так и есть – шарик. Теперь дело оставалось за малым.
    -Девушки, все готовы?
    -Угу.
    Рей кивнула, потом сообразила, что никто этого не увидел и ответила:
    -Да.
    Я перехватил пистолет покрасивее и выскочил из-за укрытия. В ту же секунду Рей произвела первый выстрел. Находилась она вдалеке и стреляла из дальнобойной энергетической винтовки. Выстрел попал в цель, но цели это было по барабану. Луч просто разнёс небоскрёб, которому не посчастливилось стать ангелу декорацией. Я и рыжая также вовсю стреляли, но ничего этим не добились. Я уже подумал, что мы тут застряли надолго, как ангел пропал. Что-то тёмное появилось под ногами Евангелиона. А затем пропал и я.

    
    Ни черта. Абсолютно. До такой степени, что сложно понять, стоишь ты или лежишь. Дрыганье головой подсказало – лежу. Хорошо, внутреннее ухо всё ещё в норме. Однако встать было очень проблематично. Я так подумал. Но, открыв один глаз, вскочил как ошпаренный. Где – где, но в этом месте я планировал не появляться минимум года двадцать три. Моя старая комната во дворе. Небольшая пристройка, если точнее.
    -Грязно. Очень грязно. Я бы сказал – грязнее грязного.
    Я обернулся на голос. Снова он. Психо-мальчик, выглядевший как я, лет пять назад.
    -Опять ты? Ты так давно не появлялся и…
    Мальчик рассмеялся.
    -И ты уже было подумал, что я пропал навсегда?
    -Угу. Почему нет?
    Мальчик проигнорировал вопрос и прошёлся по комнате взад – вперёд.
    -Как грязно.
    Это вывело меня из себя.
    -А тебя не касается!
    -Ну-ну, - улыбаясь, проговорил он, рассматривая полки и фотографии на них. Я нахмурился.
    -И что мы тут делаем? Что тебе опять понадобилось?
    -Я объясню. Только не тут. Тут грязно. Пошли.
    Он подошёл к двери. Я ясно видел, что за окном идёт дождь, но когда он открыл дверь, там было солнечно и сухо.
    -Пошли, - повторил он. Я не стал сопротивляться.
    Дверь вела не во двор. Каким то странным образом я оказался на крыше университета. Дверь захлопнулась за моей спиной, однако, оглянувшись, я не увидел ни её, ни самого домика. Просто университет без людей.
    -А тут мы зачем?
    -Тут проще говорить. И тебе, вроде, тут нравилось.
    Мальчик присел на краю и свесил ноги вниз. А потом начал говорить.
    -Я здесь, чтобы помочь тебе. Благодарить не надо, я прекрасно знаю, что ты не хочешь такой помощи. Можешь меня проклинать, но чуть позже.
    -Будь проклят, - буркнул я на автомате. Мальчик улыбнулся, но от комментария воздержался.
    -Синдзи. Ты, как кость. Три года назад ты сломался и неправильно сросся. Ты ведь знаешь, что в таких случаях делается?
    -Догадываюсь.
    -Хорошо. Ломать тебя буду я. Не думай, что мне это приятно. Это просто помощь. Сам подумай. Ты целых три года жил неправильно, как калека.
    -Спасибо.
    -Не за что. Ну, так что, ты не против?
    -У меня есть выбор?
    -Конечно! Ты можешь согласиться и сломаться со спокойным костным мозгом, или сломаться, вырываясь из моих цепких рук. Что тебе приятнее?
    Хоть я и знал, что ветер не настоящий, но обдувал он чертовски приятно. Да и вообще, начало «ломания» было довольно неплохим.
    Я махнул рукой.
    -Как тебе удобнее. Только поскорее, у меня дома чай…
    Мальчик щёлкнул пальцами.
    УДАР.
    Голубое небо пропало в ту же секунду. Мир вокруг затрясся.
    УДАР.
    Второй удар будто пришёлся по моей голове. Я упал на колени и обхватил её руками. Боль была настолько невыносимой, что я начал молить о смерти.
    УДАР.
    С неба посыпался пепел.
    УДАР.

    
    -Ишимару Кумико. Ямашита Масато. Икари Синдзи.
    Эти слова вытащили меня из короткого небытия. Свет ударил в закрытые глаза. Я попробовал было заслонить их рукой, но обнаружил, что они связаны. А точнее – в наручниках.
    -Эй, полегче. Опусти лампу, он очнулся.
    Свет пропал, и я открыл глаза.
    Теперь я сидел в полицейском участке. Это не просто было очевидно, это бросалось в глаза. Каждая деталь окружения будто бы кричала – «смотрите! Это полицейский участок!».
    Картину дополняли два настолько стандартных напарника, что они невольно казались карикатурой. Один из них сидел прямо передо мной. Седой, со светлой кожей и глубокими морщинами. Наверняка ему осталась неделя до пенсии, или около того. А второй – молодой негр с большой афро, стоял позади, оперевшись на стену. Он увидел, что я на него смотрю, и достал пачку сигарет. Закурив, он подошёл поближе и, протянув пачку вперёд, спросил:
    -Хочешь?
    Марка была непонятной. На белой коробке красовался красный круг, прямо как у Lucky Strike, только букв не было. Только две чёрные цифры – 23.
    -Хочу.
    Негр добродушно всунул мне сигарету в рот и помог подкурить, после чего вернулся к своей стене. Пожилой напарник всё это время ворошил какие-то бумаги. Было совершенно непонятно, что я тут делаю, но я точно знал что спрашивать.
    -Могу я сделать телефонный звонок?
    Ответил мне седовласый.
    -Все вы вспоминаете только о своих правах. Будто у вас и обязанностей нет! Раньше надо было думать. И о чужих правах не забывать.
    Я затянулся и пепел осыпался на брюки.
    -Что я совершил? Хоть это мне скажут?
    -Здесь вопросы задаю я! – рявкнул седовласый.
    -Задавайте, - покладисто пробубнил я.
    Старик опять пошуршал бумагами. Потом отложил их в сторону и сосредоточился на мне.
    -Ишимару Кумико. Ямашита Масато. Икари Синдзи. Вы знаете этих людей?
    -Да. Я - Икари Синдзи.
    Негр прыснул со смеху.
    -Что смешного? – не понял я.
    -Чувак… ты что серьёзно? – со смехом в голосе, поинтересовался он.
    Я не успел ничего ответить. Старик перебил меня.
    -Будем упорствовать? У нас тут… - он обвёл рукой кипу бумаг, которыми шуршал минуту назад, - есть все доказательства. Если признаешься сам – скосят срок.
    -Да что я сделал то!?
    Седовласый вздохнул.
    -Ну ладно. Сам напросился. Ты утверждаешь, что ты Икари Синдзи, так?
    -Да.
    -Тогда посмотрим на это.
    Седовласый извлёк какой-то документ из середины стопки и зачитал вслух:
    -Одиннадцатый отчёт. Сцена с Кумико в кровати:
    «Синдзи… Тебе раньше совершенно не подходило это имя. Ты был таким добрым, заботливым».
    Я вытаращил глаза.
    «Мне это послышалось? Он не просто в точности повторил фразу, которую я сам еле помнил, но он произнёс это ЕЁ голосом!».
    Если и оставались вещи, способные меня удивить, то это явно было и их числе. Слышать, как старик говорит голосом девушки… нет уж, увольте.
    -Эээ, ну и что?
    -Вам недостаточно? – осведомился седовласый. Дождавшись утвердительного ответа, он снова вздохнул и достал новый документ.
    -Шестой отчёт. Сцена с Аской в комнате. Ты сказал:
    «такое уж я дерьмо».
    Чуть позже ты вспомнил, что эту фразу часто произносил Ямашита Масато.
    Я поморщился и закусил губу от отвращения. В этот раз старик сказал «такое уж я дерьмо» - моим голосом!
    -И что с того? Эта фраза могла просто прицепиться ко мне.
    -Могла, без сомнения. Ладно, идём дальше.
    Новый документ.
    -Седьмой отчёт. Твоё первое воспоминание, после смерти Масато:
    «Зелёное полотно ослепительно вспыхнуло. Я, с силой, на которую только был способен, зажмурил глаза. Открыв их, я обнаружил, что стою в своей комнатке в саду и закуриваю сигарету. А после этого поправляю чёлку».
    -Не могли бы вы перестать копировать голоса?
    -Ну, если тебя это так волнует. Вернёмся к воспоминанию. Ты закурил сигарету и сделал что?
    -Поправил причёску?
    -Бинго. Кто у нас обожал поправлять свои светлые волосы? Сам догадаешься?
    Я промолчал.
    -Окей, дальше. Седьмой отчёт. Одна из последних сцен:
    «Последнее что я помню, как моё тело, с нечеловеческой скоростью стало проигрывать все жесты, которые знало. Жесты Масато».
    Тут ты в точку попал, парень. Все жесты, которое знало. Будут комментарии?
    -Нет, - процедил я сквозь зубы.
    «Похоже мне пытаются доказать, что я Масато», - подумалось мне.
    -Дальше. Восьмой отчёт. Один из углов Рей:
    «-Откуда у тебя куртка?
    Синдзи посмотрел на меня с искренним удивлением.
    -Куртка? Ха, даже не знаю».
    Даже и не знаю. Наврали девушке, не стыдно? Сейчас я немного проясню ситуацию. Одиннадцатый отчёт. Одно из воспоминаний Масато:
    «Ночь. Мне холодно в этой старой, потрёпанной кожаной куртке, но я не тороплюсь идти домой».
    Вот и оно. Эта непонятная кожаная куртка была собственностью господина Масато. Теперь ясно?
    -Ну а как она оказалась у меня?
    -SE – это невероятно сложное вещество. Иногда, очень редко, оно может не только разрушать, но и создавать. Эта копия куртки Масато, вероятно создана тобой в беспамятстве.
    -В беспамятстве? – быстро переспросил я.
    -Мы к этому вернёмся. Чуть попозже. Сейчас я бы хотел задать такой вопрос: если ты Икари Синдзи, то почему ты не помнишь Ишимару Кумико, но помнишь, как Синдзи тебя с ней познакомил?
    -Откуда я знаю, чёрт возьми!?
    Следователь неожиданно сбавил обороты.
    -Ладно. Ты и правда не виноват в том, что полный псих. Что? Доказать? Без проблем. Восьмой отчёт:
    «Куртка молчала. И это очень логично.
    -Почему молчишь? Откуда ты у меня? Вчера тебя не было.
    Стоило мне произнести эту фразу, как темнота вокруг вспыхнула. Было так ярко, что на некоторое время я ослеп, а потом долго привыкал к темноте. И стоило зрению прийти в норму, как я пожалел об этом. Куртка больше не валялась на полу. Теперь, она аккуратно видела на одном из крючков».
    Сказать, как всё было на самом деле? Хотя ладно… просто покажу.
    Седовласый щёлкнул пальцами, и мои же собственные воспоминания хлынули в мозг.