Из открывшейся двери периферийного рабочего модуля вырвалось облако пара и взмыло вверх, к зарождающемуся северному, точнее, южному сиянию. Молодой ученый, вышедший следом, поежился, прикрыл нижнюю половину лица воротником и направился в сторону центральной станции.

            Холод – это хорошо. Холод снаружи поможет мне вернуть холод внутри. Надо в последний раз заморозить сердце, отгородиться от боли, иначе ничего толкового у меня сегодня не выйдет.

Какой-то отрицательный герой в какой-то книжке, помнится, сказал: «Чувства – тьма, а разум – свет. Только разум даст ответ». Думаю, автор перепутал его местами с положительным. То, что человек не может не чувствовать и то, что чувства ему только мешают – факты, никак друг другу не противоречащие.

            А вот сами люди буквально состоят из противоречий. Наша природа – тоненькая, чудом сбалансированная перекладина, на которую с обоих концов подвешены многотонные грузы. Чтобы вся конструкция когда-нибудь не рухнула, ее нужно улучшать, но только с огромной осторожностью. Убрать боль – исчезнет сострадание, и цивилизация развалится, как карточный домик. Убрать агрессивность или страх – исчезнут многие стимулы двигаться вперед. Убрать ложь… Да, пожалуй, только это изменение и не приведет к полному разрушению. С него и надо начинать.

            И такова уж наша природа, что чувствовать боль не столь страшно, как не чувствовать ничего. Но в обоих случаях жить приходится через силу, чем дальше, тем больше. Если сила подошла к концу – человеку не остается ничего, кроме как уйти. И блаженны те, кто находит способ сделать это с пользой для окружающих.

            Сейчас на всем континенте я единственный, кто знает, что произойдет сегодня. SEELE полностью полагается на меня. Самое сложное – убедить себя в том, что это действительно лучший или, по крайней мере, единственный выход. Что Удар, в той или иной форме, неизбежен; что миллиарды людей в любом случае погибнут, но еще миллиарды можно спасти. Я могу их спасти. Но даже если я сам в чем-то абсолютно уверен, это еще не означает, что мне сказали правду. Опять все упирается в человеческую лживость. Надеюсь, Проект Е будет нашим первым шагом к ее полному уничтожению. И первыми должны пасть именно колонны, поддерживающие великий храм лжи – SEELE.

            Под крыльцом станции сидела в ожидании пищи местная достопримечательность - Пен-пен. Завидев человека, пингвин поднялся и одобрительно крякнул, отвлекая того от размышлений.

            При входе в главное здание в нос сразу бьют запахи кофе и сигарет, так контрастирующие с идеальным антарктическим воздухом. Лифт стоит на первом этаже, но на кнопку вызова никак не реагирует. «И тебе доброе утро» - пробормотал я ему, возвращаясь к лестнице.

            До эксперимента оставалось два с половиной часа. Дойдя до своего компьютера, я удаленно подключился к арендованному в Китае серверу и запустил на нем скрипт-завещание, который через три часа отправит заготовленные мной заранее письма. Пора спускаться в основной рабочий отсек, меня там уже ждут.

            Интересно, что бы делали SEELE, не вызовись я выполнить эту миссию? Пожертвовали бы кем-то из своих? Найти человека со стороны проблематично не столько из-за недостатка в потенциальных камикадзе, сколько из-за сложности работы. Синхронизироваться с Ангелом и уничтожить его – это явно сложнее, чем самолеты взрывать. Я уверен в своих силах и хочу это сделать. Но как бы повернулась история, не воткни ты нож мне в сердце, Юй? Если бы мне еще было, зачем жить?

            Группа Кацураги наперебой повторяет свое «все будет нормально». Жаль, они понятия не имеют, что не будет – и с ними в том числе. Если… когда я разомкну стабилизирующий контур S2, суммарной энергии выброса хватит на то, чтобы распылить планету. Но, благодаря инженерной гениальности Ангелов, такой реактор в принципе не может взорваться одномоментно. По расчетам Комитетской команды, выгорание займет не менее десяти минут – этого хватит в худшем случае на уничтожение Антарктиды.

            Глядя на себя как будто бы со стороны, я надеваю оборудование, имеющее достаточно прототипный вид, с торчащими отовсюду шлейфами кабелей и множеством мелких деталей. Профессор Кацураги с энтузиазмом меня инструктирует, а я делаю вид, что все слышу и запоминаю. Главное сейчас – не давать им повода прерывать процесс, пока не будет слишком поздно, не вызывать подозрений.

            Начало эксперимента. Чтобы я мог получить доступ к системе управления реактором, ее нужно активировать. А для этого нужно пробудить самого Ангела. Кацураги думает, что все контролирует, что может в любой момент включить анти-АТ-поле и отключить подачу энергии к гиганту… Но, на самом деле, возможность управлять ситуацией будет только у меня.

            Пошел обратный отсчет. Надо сосредоточиться, покрепче схватиться за свое «оружие»…

            - Ноль!

            В мой разум мгновенно ворвалась защитная программа Адама. Самому его сознанию на загрузку потребуется немного времени. Надо наносить удар, сейчас!

            И я вытолкнул навстречу атакующему алгоритму, еще работающему автономно, всю боль, которую нес в себе. Всю ненависть к людям, к Ангелам, к Вселенной. Все отчаяние, которое привело меня сюда. Как и ожидалось, он отпрянул… Хотя нет, это уже сам Адам. Еще сонный Ангел не выдержал и завис, давая мне драгоценное время на выполнение миссии. Готово. Мне потребовались всего доли секунды. Закончив, я, в некотором смысле, «поднял голову», чтобы «посмотреть» на поверженного противника… И увидел то, что вызвало бы у комитетских стариков когнитивный диссонанс.

            - Ха! Вы не боги! Под всеми этими мышцами, броней и силовыми полями скрываются такие же жалкие существа, как мы сами, такие же дикие животные глубоко внутри! Вы выросли гораздо выше нас, но ваши корни исходят из той же самой земли! Вы тоже когда-то умели чувствовать боль…

            И, прежде чем его мозг был испепелен Ангелом, Икари Гендо рассмеялся.

            А через минуту Земля содрогнулась.