Ты можешь меня спасти? Ты действительно так считаешь? Мне спокойнее от того, что ты рядом, но это не отменяет боли.

Ощущения пропали. Все, что наросло на мне, пока я живу, - всего этого не было.

Я перерождаюсь? Нет. Это просто жидкостная терапия, я плыву в капсуле с эльсиэлью в одной из лабораторий Терминальной Догмы. В другой лаборатории, в тридцати метрах отсюда плавают мои тридцать замен. Беспечно улыбаясь. У них нет души и они принадлежат этому миру. Когда душа появится - улыбка пропадет. Тело сожмется, обхватив колени, и опустится на дно. Войдет доктор Акаги, а может быть, заместитель командующего, ткнет пальцем и решит - "достаем эту". И достанут меня-новую и придется ей ходить по Земле да пилотировать еву.

- Я все же думаю, что при таком состоянии Рэй лучше обновить, - голос заместителя командующего. Они стоят где-то здесь же. Слух у меня остался.

- В этом нет необходимости.

- Просто так не проще ли ей будет синхронизацию восстанавливать? Да и моральное состояние. Насколько я понял, у нее возникло к твоему сыну нечто вроде привязанности.

- Это не должно сильно повлиять. Ты хочешь проверить?

- Мне это интересно. В конце концов, мы - первые из человеческих ученых имеем возможность экспериментировать с таким загадочным явлением как "душа". Что в людях сформировано их воспитанием и при потере личности исчезает, что определяется физиологией, а что присутствует изначально? Есть ли неотменяемый опыт? Характер - он определяется телом или "тонкой материей"? Что меняется в человеке при потере физиологических признаков? И как может душа изменить тело? Изменение цвета волос и глаз, причем, к значениям, не встречающимся в природе - это уже нечто. Если бы у нас было время и ресурсы...

- Мы пока не можем поселить Рэй в другое тело - сам знаешь. Да и смысла нет. Все эти вопросы, к сожалению, меркнут перед нашими теперешними задачами.

- Да, Икари, ты прав. Но вот наши задачи... мы словно врываемся на неизвестную территорию без предварительной разведки. Используем явления, свойства которых еще не изучены на должном уровне. Конечно, ангелы и все такое прочее... но ЗЕЕЛЕ форсировало проект и без них. Я бы предпочел спокойно изучать евангелионоподобные структуры еще лет двести, прежде чем начинать их применение. Тогда Юи осталась бы с нами, а ангелы, возможно, не напали.

- Сейчас это уже не важно.

- Да. Ты прав. Мы не будем обновлять Рэй?

- В этом нет необходимости.

- Что ж, будем смотреть так.

- Фуюцуки. Спасибо. Я растерялся тогда на поверхности. Это могло все погубить.

- Пожалуйста. Конечно, сейчас все плохо, но мы должны были быть готовы к подобному.

Шаги. Они уходят по коридору.

Этажом выше доктор Акаги стоит перед карантином.

- К сожалению, мы вынуждены будем держать вас здесь еще в течение трех-четырех месяцев. - голос ее даже мягче, чем обычно. Она действительно их жалеет. - Контакты с внешним миром разрешены только посредством аудио-визуальных систем связи. К сожалению, эти переговоры будут прослушиваться. Секретность этого требует, надеюсь, вы отнесетесь с пониманием. Ваше жалование будет выплачиваться вашим семьям в трехкратном размере. Здесь внизу у нас найдется работа...

А мыслями она выше - в засекреченном секторе Центральной Догмы, где, надежно зафиксированное полевыми ловушками, левитирует, медленно вращаясь, вырезанное из евы ядро. Рабочие (тоже, кстати, из карантина) привинчивают к стенам комнаты антенны, чтобы принимать его излучение. Рицуко опасается, что они могут что-то перепутать и все пойдет наперекосяк. Рицуко выкурила смесь со стимулятором и теперь у нее легкое ошаление, ее разум поднялся выше, чем позволяет организм и теперь она балансирует, пытаясь не упасть. Как и я.

В Верхней Догме, в одном из жилых блоков болтают операторы "Магов"

- Нас тут уже двадцать часов держат. Блин, думал буду спать сколько не побеспокоят. Нет, однако.

- После такого еще не сразу заснешь. Интересно, что они делают?

- Решают, куда прятать наши трупы.

- Брось, сейчас не 2001 год. Да даже если бы... мы слишком квалифицированный персонал, им еще новых учить сколько? Ну повысят нам уровень допуска, запретят покидать Токио-3, в худшем случае - Геофронт, и все. Нас и так из штаба сутками не выпускают, а способность хранить секреты мы доказали.

- Ты в это веришь?

- А ты в свое? Тут у нас вроде как реальность, а не антиутопия. Мне думается, убивать людей довольно муторное занятие.

Через два блока от них спит беспробудно майор Кацураги. Пилот Сорью в том же блоке ходит из стороны в сторону, долбит пол жесткими пятками. Иногда начинает что-то бормотать, тихо, но, видимо, надеясь, что командир проснется и расслышит.

- Невозможно. Эти ребята придумали какую-то глупость с карантином. Наверное, хотят замести следы своей глупости. Этот Синдзи, святоша, погиб, но победил. И нет же им признать свою неспособность что-либо сделать. Даже я это признала, а я уж на что упрямый человек. Мне собственная жизнь в итоге оказалась дороже, а ему нет. И что теперь? Объявят, что гениальный псевдопилот вдруг заработал и всех порвал? Ни в какой стране практика приписывать все успехи команды начальству не бывает столь чудовищно гипертрофирована, как в Японии.

Мне страшно. Синдзи погиб.

Пилоту Сорью кажется, что она должна скорбить по напарнику. Но на самом деле второе дитя действительно скорбит. Ей жаль, что пилот, лучший, чем она, оказался неспособен остаться в живых. Неспособен жить.

Нет ничего плохого в том, чтобы признавать превосходство мертвого, в том, чтобы относиться к нему хорошо. Мертвый не будет похваляться твоей слабостью.

Ей страшно. Она потеряла уверенность в своих силах. Если ты проиграл один раз, ты уже не сможешь назвать себя непобедимым. Каким будет следующий ангел, если этот оказался столь силен?

Майор Кацураги спит глубоким сном. Реальность горька и возвращаться сюда не хочется. Долго еще будет сниться тактическому командиру спокойная жизнь и новые победы без горечи утрат.

В середине пирамиды беседуют двое. Я едва могу различать их голоса. Это человек в черном костюме, которому положено охранять нас от внешнего мира и тот, со щетиной, опекун пилота Сорью.

- Подумайте, Редзи. Я понимаю, глупо отговаривать человека от предложения, которое сам же и делаешь. Но, скажу честно, я бы не решился. Мы можем обеспечить вашу безопасность в нижних карантинах - для комитета устранять вас там обернется скорее потерями, чем выгодой.

- Да нет, Исикава. Я уже прошел слишком долгий путь, чтобы в конце прятаться в кусты.

- Вы хотите знания? Или мести? Первое мы вам уже предоставили, а второе вскоре последует само собой.

Редзи думает, что нужно узнать и другую сторону правды. Исикава догадывается, что Редзи так думает. Надо же. Я и это смогла понять.

- Итак, записываю в протокол: вы согласились. Теперь техническая сторона - на вашем теле будет размещена специализированная система слежения. Мы хотим обеспечить, во-первых, своевременное поступление информации, во вторых, оперативный контроль ваших действий...

Голова кружится. Нет, не так: кружится душа. Я встала слишком высоко и теперь падаю обратно в постель. Но так быстрее придет забвение.

Что-то происходит в моем сознании, пока оно не воспринимает внешний мир во время жидкостной терапии, но всякий раз, когда я просыпаюсь, я забываю это. Находясь в этом мире я помню только то, что чувствовала в нем. Что было со мной до того, как Он призвал меня-первую в 2004 году? Не знаю. Но что-то, наверное, было. Иначе как бы я смогла сразу начать жить?

Морок рассеялся, оставив лишь неясные ощущения и кровавую пелену опущенных век. Я открываю левый глаз - правый не открывается. Не очень четкая фигура - белый халат, желтые волосы. Боль.

Я закрываю глаз.

- Рэй, как ты себя чувствуешь?

- Сильно ничего не болит. Руки и ноги ноют. Тело слабое.

- Все правильно. Лежи и отдыхай. Все будет хорошо.

Как долго мне лежать? Как долго находиться здесь? Когда меня снова допустят до пилотирования? Она не говорит.

Пилотирование. Всегда это было самое спокойное состояние для меня. Сидя в еве, я осознавала, что делаю все правильно, что делаю то что должно. Выполнять приказы было легко и приятно, собственные решения давались быстро и без труда. Все остальное? Лучше бы этого не было. Мне было достаточно пилотирования в жизни. Но когда покидаешь еву - выходи и живи, как положено. Зачем? Он говорил мне, что нужно делать и от этого было легче. Но я все равно не понимала для чего это - книги, класс, разговоры с людьми.

А потом мне вдруг стало интересно. Я почувствовала, что идя по коридором школы жду чего-то нового, что сидя за партой и глядя в окно жду взгляда из середины класса.

- Что с Икари-куном?

- Мы можем констатировать только его смерть. Мне очень жаль.

Ложное было ощущение. Нечего было мне ждать нового. Люди живут для того, чтобы умереть.

И ева. Мне страшно. Мне больше не хочется в нее лезть. Там боль, намного больше боли, чем спокойствия.

Теперь я жду одного - когда же все закончится.