Утро.
- ПОДЬЕМ!!!! - этот крик ворвался в мой мозг и ожег его пламенем ярости, девушки издавшей его. Я открыл левый глаз... потолок... правый глаз... снова потолок. Такой знакомый и такой скучный.
- ШИН! БАКА! Вставай, мы опаздываем!
Я дернулся словно от удара и, пробормотав "Извини", вскочил. Где же мои вещи? да вот же они, на стуле возле кровати. Господи, как я не выспался. В голове раздавался праздничный перезвон колокольчиков, но они сильно раздражали мой мозг, что лишь это позволило мне собраться в считанные секунды. Я отодвинул дверь в сторону и побежал по коридору в направлении выхода. В этот момент дверь распахнулась и из соседней комнаты вылетела растрепанная Аска. Мы столкнулись и я, пролетев около метра (и, конечно же, прихватив с собой Аску) гулко рухнул на пол. Перед мгновением удара об твердую поверхность пола мне удалось обхватить ее и развернуться так, чтобы весь удар пришелся на меня. Господи, как сильно я приложился спиной. Через несколько секунд, которые, казалось, длились вечность, я приоткрыл глаза и обнаружил перед собой лицо Аски. Какую-то долю секунды оно выражало умиротворенность, но затем преобразилось. Похоже, она начинала закипать. Первый удар пришелся в челюсть слева... "Бака!"... Вторым была пощечина... "КОБЕЛЬ! пусти меня! Идиот! Мы же опоздаем!". Только сейчас я обнаружил, что держу Аску в своих объятиях. Ее волосы щекочут мое лицо, опадая на него волной пламени. Я чувствовал ее дыхание: от нее пахло весной и цветами. Она была такой приятной и ... возбуждающей. Аска хищно улыбнулась (эта ее улыбка не предвещала ничего хорошего).
- Я тебя за нос укушу, если не отпустишь.
- ... - в ответ я лишь горестно вздохнул, поняв что, не смог бы расцепить сомкнутые руки, ДАЖЕ если бы захотел.
- Ты сам напросился!
Меня не пугала никакая боль и пусть даже я сейчас умру меня не пугала смерть, лишь бы умереть от ее руки (головушка бо-бо и крыша медленно ползет). Я закрыл глаза, смирившись со своей участью.
Но боли не последовало. Ее теплые и влажные губы сомкнулись на кончике моего носа. Я покраснел. "Что?!"
И тут Мисато, что вышла из своей комнаты в своей традиционной одежде (лифчик и трусики), и наблюдала эту сцену с самого начала, задала очень интересный вопрос:
- А что это вы тут делаете?!
Аска покраснела и выскочила на улицу. Я медленно поднялся и, пробормотав "Извини", поднял свою сумку. В голове продолжался перезвон. Ох, как он мне надоел...
Я выскочил на улицу и увидел, как Аска стоит возле двери. Похоже мне хана...

Воспоминание.
Я медленно прошел на кухню. Мисато уже не было, и поэтому никто не отвлекал меня от горестных мыслей. Мне было тоскливо на душе, и я решил приготовить что-нибудь поесть. Кулинарная книга, что Мисато хранила в кухонном шкафу, уже давно заросла паутиной и когда я ее вытащил и открыл в кухне поднялась такая пыльная метель, что я закашлялся. В голове было абсолютно пусто.
Чтобы поднять себе настроение и как-то отвлечься я листал книгу, и тут мне на глаза попалось отличное (хоть и сложное) блюдо. Мясо по-французски с овощным рагу. Ну что ж, можно попробовать его приготовить.
... Я достал из духовки мясо. Забывшись, я приготовил его столько, что его хватило бы на неделю. По кухне и до этого распространялся аппетитный запах, но когда я открыл духовку, запах вырвался наружу и распространился по всей квартире. Я наложил себе рагу, а сверху еще огромный кусок вкусно пахнущего мяска. Зазвонил телефон. Я вышел в прихожую.
- Да.
- Это я, Шинджи.
- Здравствуйте, Мисато. - на пределе слышимости в квартире раздался звук. Я прислушался, нет все-таки, похоже, мне показалось.
- Как у вас там дела?
- Все нормально, - мой голос был настолько тих, что я его сам почти не слышал.
- Как там Аска?
- Она у себя в комнате.
- ... - на секунду Мисато оторвалась от трубки и во что-то напряженно вслушивалась, - мне пора бежать. Потом еще перезвоню.
Трубка медленно опустилась из моих рук и оказалась на тумбочке. Я прошел в кухню и замер. Перед тарелкой сидела Аска, и ее вид был еще подавленнее, чем вчера. Я внутренне содрогнулся. Она безразлично ковырялась вилкой в приготовленной мной еде и изредка подносила ее ко рту.
- Доброе утро, Аска.
- ...
- Ну как, вкусно?
- ... - разговор явно не клеился, но я не бросал своих попыток разговорить грустную, и от того более странную девушку.
... Я говорил, а она молчала и медленно ела. Я рассказывал ей обо всем, что произошло за время, что она пребывала в себе. Мне надо было выговориться, а она для этих целей подходила идеально. (Сейчас я видел в ней себя и от этого мне становилось тошно)
- ... и, в общем, мне пришлось завалить ЕВУ-02...
- ЧТО?! - ее крик заставил меня содрогнуться.
Она вскочила и бросилась ко мне. Я попытался встать, но она навалилась на меня всем телом, и я свалился со стула. Ее ногти оставили на моем лице живописные царапины.
- Как ты мог уничтожить мою, МОЮ ЕВУ. Она была для меня всем. БАКА! Идиот! ПРИДУРОК! Убью! - она говорила эти слова и душила меня. В голове медленно поднималось давление и мне казалось, что она вот-вот взорвется, перед глазами поплыли круги. Во рту я явственно ощутил привкус меди. Из последних сил, что я смог собрать, (а вернее смог собрать мой инстинкт самосохранения) я оторвал ее руки от своего горла и уронив ее на бок, вскочил.
- Я вынужден был это сделать! иначе могло погибнуть все человечество, - она встала - Ты сама бы так поступила!
- ... - на секунду она задумалась, и я воспользовался ею, чтобы отгородиться от всех ужасов загробной жизни столом. - Я это не ты и ты не можешь знать, как я бы поступила. Вот! - Она выдала эту тираду и схватила табуретку - УМРИ, ПОГАНЕЦ! - и она бросила эту табуретку в меня. А ведь она металлическая и очень тяжелая.
Я попытался увернуться и отпрыгнул в сторону. Быстро же она пристрелялась. Табуретка задела меня острым углом и я повалился на пол. Плечо ожгло огнем и на останках моей рубашки стало расползаться огромное кровавое пятно.
Вид крови отрезвил Аску и она, заплакав, убежала к себе в комнату, и почти весь следующий день она не выходила. Мисато узнала обо всем и спустя несколько дней потащила нас обоих на тест на синхронизацию. Аска ошибалась говоря, что ее синхроуровень равен нулю. Она стала прежней, и лишь в глазах ее таились признаки грусти.