Эпилог

            Прозвенел последний звонок, дети облегченно вздохнули и начали собираться домой. Синдзи и Аска покинули школу во всеобщем потоке, но у ворот остановились в ожидании. Вскоре их догнали Тодзи, Кенске и Хикари, – им здорово повезло, что весь персонал их школы и учеников с родителями эвакуировали в Токио-2, - но дети все равно не двинули с места, ибо кого-то по-прежнему не хватало.

            «Меня ждете», - подумал Алан, наблюдая за ними из окна верхнего этажа школы. – «Напрасно. Сегодня я вернусь поздно».

            Дети постояли еще минут пять и таки двинулись по домам. Алан посмотрел на часы – было пять вечера, уроки сегодня изрядно затянулись. Он еще раз развернул письмо, найденное сегодня у себя в шкафчике и пробежался взглядом по тексту. Все правильно, незнакомец назначал встречу на крыше школы сегодня в пять вечера, но кто же это может быть? Как известно, школьная крыша в Японии зачастую служит местом встречи влюбленных школьников, но только это письмо, если судить по оформлению, явно не отдавало женским прикосновением и небрежный почерк, более характерный для мужчины был тому лишним подтверждением. Значит, разговор предстоит серьезный, а раз так, то и круг подозреваемых резко сужается. Впрочем, к чему гадать, спросил себя Алан и поднялся по лестнице наверх.

             Как и следовало ожидать, последняя дверь оказалась незапертой - весьма странно, учитывая, что на крыше продолжается ремонт. При таких обстоятельствах  дети никак не могли получить доступ к ключам. Алан толкнул ее, вышел наружу и осмотрелся: половина крыши была уже почти готова, и теперь на ней  складировалось все оборудование и стройматериалы, оставшаяся часть зияла открытым бетоном, который еще только предстояло застелить новым покрытием, а по периметру установить заградительную сеть. Солнце близилось к закату, в воздухе веяло сыростью и прохладой в преддверие дождя. Алан прошелся по крыше, подошел к открытому краю и, запрыгнув на бетонный бортик, глянул вниз. До асфальта метров двадцать, не меньше, упадешь – мало не покажется. Удивительно, но даже столь небольшая высота каким-то странным образом манила и завораживала, звала к себе. Было тихо и спокойно, на какое-то время Алан даже забыл, зачем пришел сюда. Впрочем, долго в таком положении ему стоять не пришлось.

            - Очень многие в таком возрасте проходят через это, задаваясь вопросом о смысле своего существования, - произнес чей-то усталый мужской голос. – Уж слишком заманчива перспектива: вот так просто, одним легким движением, одним маленьким шагом взять и все перечеркнуть, раствориться, превратившись в ничто. И тем самым избавить себя от всех тягостей и страданий, что несет бренная жизнь... Один краткий миг боли, а затем вечный покой.

            - С фатализмом явный перебор, - вынес вердикт Алан, - Кроме того, ничего подобного у меня и в мыслях не было.

            - А это почти всегда и не вопрос мыслей. Тут, прежде всего дело в чувствах и эмоциях, в состоянии души, которые запросто глушат голос разума, - парировал незнакомец.

            - Да бросьте вы: самоубийство – путь слабых, он не для меня, - Алан развернулся и спрыгнул с бортика. – Кроме того, это тяжкий грех и адское пламя пожрет всякого, кто свершит его, - он выдержал паузу. – Рад видеть, Фуюцуки-сенсей.

            Из-за большого рулона стальной сетки появился Кодзо Фуюцуки. Все те же седые краткостриженые волосы, все тот же мудрый, усталый взгляд, все та же уверенная походка, и все тот же серый костюм. Вот только лицо словно постарело на несколько лет – целый месяц даже гуманных допросов в его возрасте не мог минуть бесследно.

            - А по тебе и не скажешь, что ты религиозный человек, Тейру Мирай, - заметил Кодзо, подходя поближе.

            - Ага! Так и знал, что новые документы это ваших рук дело, - радостно сказал бывший Каин.

            - Долг платежом красен. Если бы не ты, то я  и все остальные до сих пор сидели бы в подвалах госбезопасности, не видя солнечного света. И кто знает, сколько бы еще это могло продлиться. Что же такого ты мог им рассказать, что они так резво отпустили всех нас?

            - Все, профессор, абсолютно все: начиная от «Свитков Мертвого моря» и заканчивая «Третьим ударом». Я передал им все сведения, которые сумел добыть за время своего пребывания в NERV. О заговоре SEELE в том  числе, – Алан прошелся взад-вперед. – Разумеется, поначалу, как только я им объяснил, кто я такой и что со мной произошло, они решили, что я просто издеваюсь. Эх, видели бы вы, какой сумасшедший дом там начался, когда медицинские анализы подтвердили правдивость моих слов.

            - Теперь ясно, откуда пошла лавина, - профессор грустно улыбнулся. – Могу только представить себе, как взбесились эти кретины из ООН, когда поняли, что все это время их водили за нос.

            - Да уж. Если честно, я не ожидал, что их реакция будет столь резкой. Это же надо было додуматься уничтожить N2 бомбами все исследовательские центры NERV! Хорошо, хоть всех этих гадов из SEELE переловили.

            - Не всех. Еще четверо по-прежнему на свободе, - поправил его Фуюцуки.

            - И Лоренц, конечно же, в их числе, - саркастически заметил Алан.

            - На то он и глава комитета, было бы глупо ожидать, что Кил так легко сдастся. Кстати, буквально пару дней назад стало известно, что образцы твоей крови пропали из хранилища правительственной лаборатории. Есть мнение, что без него тут не обошлось.

            - Упрямый старик, ничего не скажешь. У меня ведь уже нет сил, и на что он только надеется? – Алан фыркнул. – В любом случае, это уже не важно: SEELE больше нет, а значит и власти своей Лоренц лишился. И как бы он там не брыкался, о нем можно больше уже не вспоминать.

            - Хотелось бы верить, Тейру, хотелось бы верить, - задумчиво проговорил Кодзо и перевел разговор на другие рельсы. – Ну а ты сам-то как поживаешь, нравиться новое имя и биография?

            - Спасибо, и то и другое вполне нормальное, - поблагодарил Алан и сел на бортик. – Да и на жизнь пока грех жаловаться. Ведь помимо свободы для нас мне удалось выторговать у правительства новую машину и квартиру для  Мисато в Токио-2, а также рабочие места для Майи, Макото и Аобы. А вот работу для майора они уже предложили сами – так что все, вроде бы, остались довольны.

            Только вот одну проблему решить не удалось – наше с Аской и Синдзи  несовершеннолетие. И ладно этим двоим не привыкать, но можете себе представить, как я себя чувствовал, когда Мисато оформляла опекунство надо мной, - Алан вдруг рассмеялся. – Боже мой, а ведь фактически я даже старше ее!.. Но квартира оказалась большой, места всем хватило. В общем, живем вчетвером, Синдзи и Аска уже вроде бы оправились от всех пережитых ужасов и теперь ничем не выделяются среди своих сверстников, - но это уже заслуга их старых друзей, а не моя. Разумеется, появлению Синдзи они обрадовались, а вот девочке оказалось сложно вписаться в их коллектив. Впрочем, то, что они с Садзухарой не поубивали друг друга еще при первой встрече уже хорошо. А сейчас уже вроде бы и поладили. Что же непосредственно до их взаимоотношений, то порой они, конечно, достают друг друга, но это уже скорее традиция, чем реальная неприязнь.

            Вы, должно быть слышали, что неделю назад мы вернулись из Германии – посещали могилу Аскиной матери. А до этого побывали и на могиле Юй. Это очень пошло им на пользу: дети, наконец-то, сняли с души камень страхов, связанных с их матерями, и теперь смотрят в будущее с высоко поднятой головой.

            Надо заметить, после всего, через что им довелось пройти, ребята изменились – повзрослели что ли? Синдзи стал чуть более раскованным, общительным, Аска же наоборот, угомонилась, хотя сдержанность все еще дается ей с трудом. Так что можно смело утверждать, их «дилемма ежа» постепенно разрешается.

            Казалось бы, это жизнь, о которой Синдзи мечтал, но, увы, суровая реальность любит обламывать. Эта идиллия не продлится долго: Аскин отец хочет, чтобы она вернулась в Германию, так что вскоре она нас покинет. Ну, ничего, парень это переживет – мы не дадим ему пасть духом.

            - Приятно слышать, как вы заботитесь друг о друге, - сказал Фуюцуки. – Ну а как дела у тебя с Мисато?

            - Вы это на что намекаете? – косо посмотрел на него Алан.

            - Я только интересуюсь, насколько удачно складываются ваши жизни. А ты что подумал?

            Алан смутился и слегка шлепнул себя ладонью по лбу:

            - Простите, профессор. Вот вам и реальное проявление взрослого темперамента в детском теле: мысли всегда почему-то склоняются к пошлой трактовке, а самому при этом становится жутко стыдно.

            Если Мисато и нашла себе жениха, то мне об этом ничего неизвестно, хотя вряд ли. Я уже намекал ей на то, что негоже в ее возрасте быть одной, но она только и делает, что отшучивается. Оно и понятно: трудно воспринимать всерьез слова сопливого пацана.

            Последние слова Алан произнес с неприкрытым отвращением, а помолчав несколько секунд спросил:

            - Ну а что было с вами, Фуюцуки, вы до сих пор ничего не рассказали или думаете, ваша судьба всем безразлична?

            - Я поступил так же как и ты, Тейру, - заговорил он с неохотой. Ему тоже  было неуютно откровенничать перед подростком. – Теперь, когда Гендо и Геофронт сгинули, скрывать что-либо не имеет смысла. Меня продержали под замком почти месяц, и выпустили только неделю назад. Если честно, то я уже сыт по горло всеми этими махинациями, заговорами и интригами. Хватит с меня! Позавчера позвонили из одного престижного университета и предложили работу, я согласился.

            - И правильно сделали, профессор. Вот и меня тоже задолбали все эти ангелы и Евангелионы. Мы честно заслужили свое право на спокойную и размеренную жизнь.

            Кодзо грустно улыбнулся.

            - Полностью согласен, Тейру. И все же не могу не отметить, что ты увиливаешь от разговора о себе.

            Алан вздрогнул, скривил губы и опустил голову.

            - Будь ты взрослым, смог бы скрыть свои чувства, - прокомментировал Фуюцуки, - но сейчас вся твоя боль видна как на ладони. Я знаю, ты привык сдерживаться и все переживать в одиночку. Но боль не уменьшится, пока ее ни с кем не разделишь.

            - Эй, это моя реплика! – нарочито обиделся Алан.

            - Видишь, я тоже кое-чему у тебя научился.

            - Вы правда хотите это знать?

            - Я хочу помочь. Не нужно нести все в себе. Позволь взять хоть часть твоего бремени.

            Алан медленно встал и повернулся лицом на запад к заходящему солнцу.

            - Мне очень трудно снова осознавать себя беспомощным ребенком. Со стороны кажется, что я полностью преобразился, но это не так: все мои действия скорее инстинктивны, чем осознаны, и разум не может примириться с этим фактом. Он все еще помнит о той силе, которой обладал Каин, и теперь, когда ее больше нет, я чувствую себя жалким и слабым, словно тонкий хрусталь, который может разбиться даже от легкого удара.

            Мое восприятие времени изменилось. И это очень странно, помнить, как шустро оно бежало раньше, и теперь почти не ощущать его течения. Но куда страшеннее утраты силы оказалась потеря самоконтроля.  Ведь ангела во мне больше нет, и я вновь стал обычным человеком, давно забытые чувства и эмоции, от которых я так стремился избавиться, захлестнули меня, чуть было не порвав сердце. Да, этот удар мне удалось выдержать, но теперь мне страшно, страшно и больно от осознания собственной незащищенности перед жизнью... Боже мой, никогда бы не подумал, что уподоблюсь Синдзи и Аске!

            - Ты всего лишь учишься жить заново, Тейру Аначи, и стыдиться здесь нечего, - попытался успокоить его Фуюцуки.

            - Может, вы и правы, профессор, - вздохнул Алан, - но от этого ничуть не легче. Порой я совершаю такие поступки, что потом сам себе удивляюсь. Вроде бы мы все нашли общий язык с другими учениками, но они все-таки чувствуют, что я отличаюсь от них, а потому сторонятся, особенно после того, как мне удалось побить старшеклассника. А драка, заметьте, произошла по моей инициативе, и это притом, что, как вы знаете, я насилие ненавижу...

            - Но ведь благодаря этому ты понял, что не так уж и слаб, что по-прежнему обладаешь немалой силой.

            - Верно, но лучше я себя не почувствовал, даже наоборот, испугался, - Алан вновь посмотрел на профессора. – А знаете почему? Мне понравилось. Понравилось, понимаете?! А ведь этот парень просто тупо пошутил. Я получил удовольствие от того, что всегда призирал – нарушил собственные принципы! Зато теперь мои глаза открылись, мне стало ясно, это больше не мои принципы: Алан Кирана умирает, Фуюцуки, я превращаюсь в совершенно другого человека.

            - Ошибаешься, Тейру: ты становишься настоящим человеком, таким, каким и должен был вырасти изначально. Не сверхсуществом, не гибридом homo sapiens и ангела, а полноценной личностью.

            - Не нравится мне эта личность. Ой, не нравится...

            - Не нужно себя недооценивать. Не забывай, ты все-таки истинный герой, который спас человечество. А это более чем весомый повод для гордости.

            - Но какой ценой?! Я убил Аянами!

У Кодзо перехватило дыхание.

- Вот как?.. - тихо проговорил он, выдержав паузу. – В любом случае, что сделано, то сделано. Тебе придется пережить это. Но, зная тебя, я ни сколько не сомневаюсь, ты сделал все возможное, чтобы остановить ее, не навредив. И убил только потому, что не нашел иного выхода.

            - Да, все так и было. И я никогда не смогу забыть того, через что мне довелось пройти, - сказал он, вновь обращая взгляд к алому горизонту. – Честное слово, уж лучше бы я лишился части памяти, а не возраста. Меня до сих пор мучают кошмары о том, как эта плоть рвалась и вскипала, горела заживо во время ассимиляции с Евой-03. И это лишь пара из кучи жутких воспоминаний, от которых я бы с удовольствием избавился. Слава богу, что хоть «Пика Лонгина» навсегда сгинула в «Море Дирака», так что теперь если какие идиоты и вздумают повторить «Третий удар», без нее их планы обречены.

            Это тяжело, профессор, очень тяжело: после стольких лет жизни в сплошном напряжении я до сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что все мои испытания уже позади. Меня все никак не покинет ощущение, что в любой момент может загореться сигнал тревоги, возвещая атаку очередного ангела или новую боевую операцию. Каждую ночь, просыпаясь в холодном поту, я твержу себе: «Успокойся, время сражений уже в прошлом, тебе нечего бояться», - не помогает.

            Наступила пауза, и Кодзо Фуюцуки стал рядом с ним, чтобы видеть лицо и не смог сдержать удивления – в уголках глаз юноши блестели крохотные красные искорки умирающего заката.

            - Ты плачешь? – осторожно спросил мужчина.

            - Это всего лишь дождь, - Алан резко отвернулся.

            Фуюцуки посмотрел на небо и повернул ладонь вверх. Хотя небо и правда заволокли густые облака, рука почувствовала лишь одну мелкую каплю.

            - Х-м, дождь еще даже не начался.

            - Разве вы забыли профессор, - показушно гордо заявил Алан, но все же не смог полностью скрыть печаль в голосе, - Ангелы не могут плакать.

            - Может быть, - кивнул тот. - Но я уверен, порой даже им становится грустно.

            - Ничего, это пройдет, - Алан скорее обращался к себе, чем к  Фуюцуки. – Переходный возраст, мать его-растак! Все, что мне нужно, это время, а годам к двадцати, глядишь приду в норму. Нужно лишь подождать.   

            - Понятно... – только и смог  вымолвить Фуюцуки.

            Вот он, перед ним - еще вчера великий и могучий воин, в одиночку сокрушивший целую империю, ныне стоит разбитый, потерянный, уязвимый. Ради чего он сражался, чего добился своим подвигом? Кого спас, что защитил? Он сделал все для нашего мира, но ничего  не выиграл для себя. В результате, если из этого противостояния кто-то и вышел победителем, то это был точно не Алан Кирана. Старый ученый понимал парня и едва ли не чувствовал его боль, но как помочь, увы, не представлял. Через перерождение Тейру Мирай мог пройти только самостоятельно.

            - А ты никогда не задавался вопросом, что мог ошибиться? – решил внести ясность Кодзо. – Из твоих слов можно подумать, ты жалеешь о содеянном?

            - Нисколько, - без особого рвения ответил Алан, но мужчина четко понял, он не кривит душой. – Я не мог спокойно стоять и смотреть, как они разрушают нашу цивилизацию. Кто-то должен был их остановить. К сожалению, кроме меня не нашлось никого достаточно сильного. Все, что мне оставалось, это лишь верить в то, что мой путь не был случайностью, что такова была воля Бога – мое предназначение в этом мире, которое Каин с честью исполнил.

            На последних словах Алан воодушевился, но вовремя сам это заметил и дальше продолжал спокойным тоном.

            - Честно говоря, меня уже мало волнует собственная судьба. А вот ваш поступок меня весьма удивил, - Алан словно пронзил мужчину обличающим взглядом. – Фуюцуки, это ведь благодаря вам я пережил тот инцидент в Центральной догме, и вы отдали приказ начальнику тюрьмы отключить сдерживающее устройство, когда начнется «Третий удар».

            - Но откуда ты узнал? – старик был шокирован.

            - Вы создатель АТ-фиксатора, - дал исчерпывающий ответ юноша. – Только вы могли сделать так, чтобы он лишь «отключил» меня, а не убил.

            - Но приказ...

            - Это очень долгая и сложная история, - резко прервал его Алан, – ее я вам еще расскажу, но не сейчас. А пока лучше объясните, почему вы вдруг изменили своим убеждениям и помогли мне?

            Старик немного помялся, но, в конце концов, заговорил, и рассказ его больше был похож на исповедь.

            - Все мы в жизни совершаем ошибки. И Гендо Рокобунги был моей главной ошибкой. Слишком поздно я осознал весь ужас его замыслов, но мне не хватило смелости, чтобы выступить против него. Да и не было ни воли, ни сил вести борьбу, - я ведь уже тогда был немолод. Все, что мне теперь оставалось, это лишь убеждать себя в благости его намерений, но чем дальше я погружался в круговорот событий, чем сильнее старался поверить в эти басни, тем отчетливее понимал их лживость. Долг отчаянно боролся с совестью, но пересилить себя я так и не смог. И даже когда против него выступил ты, я не решился встать на твою сторону. Главным образом потому, что не верил в тебя, не верил, что ты сможешь его одолеть. И эта была моя вторая ошибка. Я поступил как старый и слабый человек, если бы мы вовремя объединились, это не зашло бы так далеко и многие люди остались живы. Не знаю, простишь ли ты меня когда-нибудь, Тейру, но я очень сожалею обо всем.

            Теперь пришла очередь Алана подбадривать собеседника. И вот от этого ему действительно полегчало.

            - Да все в порядке, профессор. Всевышний судит нас за силу, а не за слабость. Главное, что вы осознали свою вину, раскаялись, и попытались искупить. В конце концов, вы ведь всего лишь человек.

            - Спасибо тебе, Тейру, - с облегчением вздохнул Фуюцуки. – Эх, что же теперь будет с нашей планетой? Думаешь, человечеству хватит здравомыслия сделать надлежащие выводы из этого урока? Ведь теперь все сведения о проекте «Евангелион» оказались в руках правительства: кто-нибудь может рискнуть воссоздать Еву и использовать ее как оружие.

            - Я этого не допущу! – резко вспыхнул Алан и тут же поправился: - Вернее, Сильвер-Ева этого не допустит.

            - Что ты имеешь в виду? - насторожился старик.

            - Да бросте, - Алан махнул рукой, - вы же прекрасно знаете, что в ней осталась половина души Каина. Сейчас она покоится на дне Марианской впадины, но стоит мне лишь позвать ее, как она пробудится и сокрушит всякого, кто попытается использовать запретные знания во зло. И даже если где-то родится новый ангел или Ева – она всегда почувствует их, придет и уничтожит. Отныне Ультра-Ева одушевленное живое существо, и потому даже после моей смерти останется стоять на страже мира. Ровно столько, сколько понадобится человечеству на то, чтобы сделать новый, в этот раз настоящий эволюционный скачок по лестнице своего развития. И лишь тогда, когда последний из нас возродится в новом облике, Сильвер-Ева сможет умереть, а до тех пор она будет ждать и беречь нас.

            - Все же ты слишком полагаешься на нее, мой друг, - Фуюцуки сунул руки в карманы и размял затекшие плечи. – Мы не боги, чтобы суметь учесть все нюансы. Снова давать свободу людям слишком рискованно: они найдут еще тысячу способов как уничтожить мир. Что, если такое и вправду случиться?

            - Ну, ни одна форма жизни не существует вечно, - пожал плечами юноша, - и человечество все равно исчезнет рано или поздно. А вот по какой причине, самоуничтожение или вознесение – уже совсем другой вопрос.

            Да, такой исход не исключен, и «Комплементация» лишь один из его вариантов, - нехотя признал он, - но все же я верю в них, и надеюсь, что Бог поможет им избрать верный путь. А если же нет, - он резко повернулся и в его глазах Фуюцуки увидел холодный гнев, - значит мы и правда всего лишь ошибка природы, не заслуживающая права на жизнь!

            Погубим себя – так нам и надо!

*          *          *

            - Начинается ввод КА-сыворотки! – сообщил голос врача по громкой связи.

            Длинная игла вонзилась в дряхлую старческую руку. Нервные окончания в ней уже настолько атрофировались, что пациент даже не почувствовал касания, ни то что боли. Пуансон шприца медленно выдавил около полулитра зеленоватой, напоминающей по структуре лимфу жидкости в плоть. Лицо Кила Лоренца искривилось так, что он с трудом сдержал крик, послышалось сдавленное хрипение.  Процесс длился около двух минут и, в конце концов, колба опустела, игла вышла, и манипулятор сдвинулся в сторону, чтобы уступить место врачебному персоналу.

            - Есть отклик. Процесс регенерации начался, - произнес все тот же голос.

            Старик резко дернулся и застонал, по всей поверхности его тела пошли волны и пузыри, словно кто-то кипятил кровь изнутри, мышцы начали надуваться и сокращаться в конвульсиях. Со временем седые волосы повыпадали и на их месте появились свежие темные, старая кожа вдруг разгладилась и посвежела. В то же время визор отделился от его лица и в белых глазных яблоках начали прорезаться зрачки, имплантанты позвоночника выдавились из тела невидимой силой, но раны почти мгновенно затянулись. В итоге через пять минут после начала процесса на операционном столе вместо дряхлого полутрупа лежал уже молодой мускулистый мужчина лет тридцати.

Последовало торжественное объявление:

            - Процесс регенерации завершен!

            Поняв, что ждать больше нечего, медперсонал освободил сдерживающие пациента ремни и помог мужчине подняться. Немного придя в себя, тот сразу же принялся с восхищением изучать свои руки и ноги вновь ожившими глазами.

            - Сэр, как вы? – спросил врач.

            - Никогда не чувствовал себя лучше! – губы Лоренца исказила ухмылка злобного торжества.

Он вскочил, прыгнул со стола и, совершив сальто, приземлился на ноги, но неудачно. Впрочем, падение его нисколько не смутило, довольный, он спокойно поднялся и следом звонкий смех искренней радости огласил все помещение.

- Алан Кирана, Каин, Глаз Хаммана, - мы таки нашли тебя!

Врачи попытались его успокоить, но безрезультатно - он отогнал их. Бывший калека все смотрел на свое обновленное тело и никак не мог наглядеться. В конце концов, эйфория минула, и Кил жестом подозвал одного из подчиненных.

- Слушаю вас, сэр, - процедил тот.

- Срочное сообщение для всех членов комитета: «Сегодня мы обратили поражение в победу! Сегодня день нашего триумфа! «Проект Комплементации человечества - 2» завершился полным успехом!»

...Но правда ли, что у нас вообще есть этот выбор,

 или все, что нам дано, это лишь постигать шаг за    

шагом всю причудливость махинаций судьбы?..

            И точно так же бросать вызов...

Legacy of Kain

КОНЕЦ

Усни, в миру и любви,

Что в сердце моем охраняют покой.

 А назавтра тебя воин снов пробудит,

И в новую битву поведет.

Серебро мерцания звезд.

Твой облик ласкается светом луны.

Время остановить для себя и закрыть,

Желаю я этого, но...

Если реально имеет значение,

Что наша встреча – судьба.

Стану я Библией освобождения –

Лишь научится пора

Тезис ангела смерти строго требует.

Пробивается в душу сожаления.

Крепко сны свои обними и сохрани –

С пробуждением потерять их можешь!

Выше в небо и светом ярче всех гори,

Ты легендою, друг мой юный станешь!

Люди создали любовью историю,

Словно большое кино.

Но даже если богиней не стану я,

То буду жить все равно!