Майя очнулась, ощутив холодную влагу на коже. Поводив руками вокруг, она убедилась, что находится под водой. Она чувствовала что-то странное во рту и носу; вскоре она поняла, что носоглотка и горло заполнены какой-то студенистой дрянью, растекшейся в придачу по лицу вокруг губ и носа.
    - Это живое существо, - послышался голос Рицуко, - Оно поглощает кислород из воды и передает его тебе, прямо в горло и легкие.
    Майя повернулась к ней. Под водой Рицуко больше не нуждалась в специальном дыхательном аппарате, но выглядела очень встревоженной.
    - Поразительно, - сказала Майя, - Ты в порядке?
    - Да, - ответила Рицуко, - А ты?
    - Лучше не бывает, - сказала Майя, затем приблизилась и нежно поцеловала Рицуко. Студень при этом вызывал необычные ощущения, - За нами наблюдают? - прошептала Майя.
    Глаза Рицуко слегка расширились, затем она расслабилась.
    - Да, - прошептала она в ответ.
    Майя и Рицуко лежали на постели из очень мягкого мха, покрывающего гладко отполированный коралл. Стены и потолок помещения также состояли из коралла, но выглядевшего грубым, необработанным, со множеством отверстий. Двери заменяли занавеси, изготовленные и множества маленьких коралловых бусинок, нанизанных на золотую проволоку. Кроме того, в комнате стояли вырезанный из базальта стол и четыре плетеных стула, цвета морской волны. Четыре фиолетовых предмета, лежащих на столе, напоминали тыквы с чем-то вроде детских сосок на верхушке.
    - Что это? - спросила Майя.
    - Похоже на сок, очень питательный и вкусный, - ответила Рицуко, - Пей через сосок. Часть этого существа простирается до твоего желудка, так что оно передаст тебе выпитое.
    - Я не отравлюсь? - прошептала Майя.
    - Думаю, нет, - ответила Рицуко.
    Майя осушила парочку "тыкв". На вкус сок напоминал кокосовое молоко, ей понравилось. Только сейчас она ощутила, как сильно проголодалась.
    - А ты разве не будешь? - спросила она Рицуко.
    - Я уже попила раньше.
    - Где мы?
    - В городе Глубоководных, с обычным для них непроизносимым названием, похожим на чих, - ответила Рицуко, - Или как будто кого-то рвет.
    Майя рассмеялась, и Рицуко тоже слегка улыбнулась, но тут же помрачнела.
    - Тут живет моя мать. Я думаю, мы где-то на дне Балтики.
    Вошли двое невооруженных Глубоководных и обратились к Рицуко. Та ответила им на их свистящем языке.
    - Мать желает, чтобы мы пообедали с ней, - перевела она для Майи.
    - Прекрасно, - ответила Майя. Она не видела смысла отказываться от пищи. "Если бы они желали моей смерти, - подумала она, - я уже давно была бы мертва".
    Они спустились в длинный широкий холл, от которого ответвлялись проходы поуже. В некоторых местах стены были пористыми, позволяющими взгляду проникнуть в соседнее помещение. Большая часть того, что удалось разглядеть там Майе, напоминало различные виды ремесленного производства, но в одной из комнат Глубоководные, стоя на коленях, молились перед огромной статуей.
    Минуя кухню, Майя не могла удержаться, чтобы не заглянуть туда через отверстие в стене. Естественно, там не могло быть никакого очага или печи, но она увидела металлический короб, обрамленный камнем и стеклом, светящийся, словно раскаленный. Внутри на крюках были развешаны тушки рыб, вода вокруг них кипела. Двое Глубоководных, с резными прутками в руках, внимательно присматривали за готовкой.
    - Как им удается производить столько жара под водой? - с любопытством спросила Майя.
    - Возможно, нам лучше не знать, - ответила Рицуко, - Но если они готовят пищу, вместо того, чтобы жрать ее сырой - мама может этим гордиться.
    - Она важная птица здесь?
    - Она обладает обширными знаниями, что дают ей еще более обширную власть, - сказала Рицуко, - К сожалению, она влилась в этот мир и полностью обезумела. Она сдалась чудовищу внутри себя, - в голосе Рицуко звучали гнев и презрение, но она вспомнила о себе и вздохнула.
    Майя взяла ее за руку.
    - Ты не сдалась, - твердо сказала она.
    - Мне жаль, что я втянула тебя во все это, - сказала Рицуко.
    - Я сама втянулась, - возразила Майя, - И последую за тобой до самого конца.
    Несколько проходящих мимо Глубоководных остановились и испуганно уставились на Рицуко. Двое сопровождающих прикрикнули на них, и Глубоководные склонились в глубоком, до самого пола, поклоне, после чего поспешно убежали в боковой туннель.
    Майя усмехнулась, но Рицуко выглядела немного смущенной.
    - Не будь мы пленниками, тут можно было бы приятно провести время.
    - Не расслабляйся, - ответила Рицуко, - Здесь очень опасно.
    Майя кивнула.
    В столовой множество плетеных стульев окружали длинный стол. Во главе его сидела Глубоководная, по сторонам от нее стояли еще два стула. В отличие от большинства Глубоководных, она носила одежду - робу, изготовленную из морских водорослей, украшенную драгоценными камнями и кораллами. Если присмотреться, можно было заметить, что украшения образуют загадочные узоры; особенно часто повторялось изображение овала со свисающими из нижней части волнистыми линиями.
    На столе уже знакомые тыквоподобные сосуды соседствовали с причудливыми (и очень влажными) салфетками, серебряными столовыми приборами и фарфоровыми тарелками.
    - Я поставила бы бокалы, но вряд ли вы сможете пить из них, - низким голосом произнесла мать Рицуко, - Мои извинения.
    - Мама, это моя помощница, Ибуки Майя. Майя, это моя мать, доктор Акаги Наоко.
    - Можешь звать меня просто Наоко, - сказала доктор Акаги с теплотой, несколько подпорченной странными интонациями.
    - Тогда, вы можете звать меня Майя, - вежливо ответила Майя.
    Они сели и немного поговорили ни о чем, чувствуя себя несколько скованно. У Майи возникло очень странное чувство: если бы доктор Акаги... Наоко... не была жутким чудовищем, то эта ситуация ничем не отличалась бы от встречи с любящим родителем.
    Но в то же время мать Рицуко являлась кем-то вроде царевны-лягушки, они находились сейчас на дне Балтийского моря, ее рот, нос, легкие и желудок заполняла какой-то живой студень, позволяющий ей дышать, она высасывала сок из тыквы, и... откуда взялись кораллы в Балтике? Они же вроде в тропиках живут?
    - Некоторые разновидности коралла не зависят от солнечного света и морских водорослей, так что могут расти намного глубже, в холодной воде, - пояснила Наоко, - Вообще-то, наши сообщества есть даже недалеко от Алеутских островов.
    Три прикрытые крышками блюда появились на столе. Глубоководные, принесшие их, сняли крышки одновременно, словно пытаясь пустить пыль в глаза. На каждом блюде лежал карп с гарниром из каких-то жареных клубней, нечто бело-фиолетовое, что Майя так и не смогла опознать, маленькая кучка зеленой и пурпурной липкой на вид дряни, и наконец, салат из моркови с яблоком.
    Наоко первым делом разрезала клубень и обмакнула его в липкую дрянь, так что Майя последовала ее примеру. Рицуко же проигнорировала гарнир и сразу принялась за карпа.
    - Я так поняла, SEELE снабжает вас всеми необходимыми продуктами?
    - Этот город всегда поддерживал тайную связь с побережьем. Древние литовцы некогда торговали с нами, затем их завоевали тевтонские рыцари, но вскоре дары стали поступать и от них. Потом пришли пруссаки, теперь - поляки. Золото всегда позволит тебе иметь то, в чем ты нуждаешься, - объяснила Наоко, - Попробуй соус, Рицуко.
    - Мне не нравится рыба под соусом, - немного раздраженно ответила Рицуко.
    - Если бы ты только попробовала - тебе бы понравилось, - настаивала ее мать.
    Майя отведала клубень. У него оказался острый пряный вкус, довольно приятный.
    - Очень вкусно, семпай, - заметила она, - А что это?
    - Ты всегда так говорила, - резко ответила Рицуко матери, не обратив внимания на вопрос Майи.
    - И всегда была права, - парировала та, - Ты слишком ограничиваешь себя в новых возможностях. Трудно было заставить ее открыться тебе, Майя? - голос Наоко смягчился, когда она обратилась к Майе, хотя оставалась некоторая взвинченность.
    - Мне пришлось устроить ей ловушку, - сказала Майя. Возможно, все не так уж и плохо. Она почти ожидала, что ее прикуют к стене и разрисуют тело рунами, приготовив для жертвоприношения. Хотя теперь ей стало понятно, почему Рицуко и Наоко не ужились вместе.
    - Я так и думала. Кстати, это смесь шести специй со сжиженным мозговым веществом Шантака, костным мозгом и кровью. Было трудно завлечь его в нашу реальность, но для моей дочери и ее возлюбленной ничего не жалко, - дружелюбно сказала Наоко, хотя выглядела при этом зловеще.
    Майя слегка покраснела, раздумывая, что такое этот Шантак и безопасно ли его есть.
    - А это? - она подцепила вилкой бело-фиолетовую штуку.
    - Репа, - ответила Наоко.
    - Это больше похоже на... - сердито начала Рицуко.
    - Да, это стиль кухни Тчо-Тчо, но человечины тут нет ни в одном блюде, - огрызнулась Наоко, - Мы - следующий этап человеческой эволюции, совершенные существа, способные заселить большую часть этой планеты - океаны. Мы более высокоразвиты, но мы съели людей не больше, чем вы - неандертальцев. Впрочем, некоторые из древних кроманьонцев не столь придирчивы, но они же варвары и головорезы, - Наоко покачала головой, тон ее голоса колебался, становясь то раздраженным, то успокаиваясь, - Я хочу, чтобы ты присоединилась к нам, а не превратилась в упыря, - она сказала это Рицуко, словно напоминала маленькому ребенку не тащить в рот всякую гадость с пола, - Ты и твоя возлюбленная, конечно.
    Рицуко перестала жевать и уставилась на свою мать.
    - Что?
    - Она ведь твоя любовница, верно?
    На мгновение губы Рицуко беззвучно скривились. Майя тем временем накинулась на еду. Есть с забитым слизью ртом было довольно странно и немного жутковато; она чувствовала, как живой студень перемещается во рту при жевании. Но сама еда имела восхитительный вкус.
    Пусть даже она не знала, что такое Шантак.
    - Она не стесняется тебя на публике? - с любопытством спросила Наоко Майю.
    - Я не стесняюсь Майи! - выкрикнула Рицуко, дрожа от гнева, - Я никогда ее не стеснялась.
    - Семпай всегда была так добра ко мне, - твердо сказала Майя.
    - Тогда, поцелуй ее, - велела Наоко.
    - Я не могу дотянуться до нее с этого края стола, - раздраженно сказала Рицуко.
    - У тебя есть ноги, - напомнила ее мать.
    - Все нормально, семпай, - сказала Майя и обратилась к Наоко, - Она смущается, когда я целую ее на людях, но это даже забавно.
    - Я не смущаюсь, - возразила Рицуко.
    Майе это тоже показалось забавным, хотя она и понимала, что к чему. Но все равно Майе нравилось иногда вызывать у Рицуко смущение.
    - Ладно, раз ты стесняешься целовать свою любовницу у меня на глазах, с этим ничего не поделать, - сказала Наоко, возвращаясь к еде, - Ты всегда была такая упрямая.
    Майя обмакнула рыбу в соус и попробовала ее. Действительно вкусно. Неожиданно, Рицуко оказалась прямо перед ней, с закрытыми глазами, и их губы слились в поцелуе. Майя упустила крошки рыбы и соус в рот Рицуко, и сама Рицуко на вкус казалась немного странной, но Майю это не заботило. На мгновение ей показалось, что Рицуко плачет, но, как вы понимаете, трудно было заметить слезы сразу попадающие в воду.
    Наоко похлопала в ладоши.
    - Видишь? Не так уж это и трудно.
    - Я тебя ненавижу, - огрызнулась Рицуко и стремительно вернулась на свое место.
    - Но я люблю тебя, а ты явно любишь ее, - сказала Наоко, - Вот почему я велела доставить тебя сюда и делаю тебе предложение. Вы проиграли. Главные базы NERV разрушены, доктор Фуюцуки мертв. Остались лишь коммандер Кацураги и Дети Адама. Но они вскоре потерпят поражение от собственных Евангелионов SEELE, пилотируемых капсулами с ДАГОН. Затем, их скормят нашему Лорду, Повелителю Снов, Властителю нашей расы. Он получит их силу и восстанет. Этот мир теперь принадлежит нам. У вас ни единого шанса противостоять нашему Властителю.
    - Я скорее умру, чем преклонюсь перед инопланетным чудовищем с манией величия! - выкрикнула Рицуко, выразительно жестикулируя вилкой.
    - Ты все такая же глупая и упрямая, - сердито ответила Наоко. Несколько секунд она молча содрогалась от гнева, затем унялась, хотя ее голос все еще звучал напряженно. Она съела немного моркови, сделала несколько глубоких вдохов, постепенно успокоившись, - Ты просто вынуждаешь меня злиться.
    - Ты сама сдалась злу, и убеждаешь меня сделать то же самое, - почти прошипела Рицуко.
    - А вы предлагаете нам защиту? - вставила Майя, пытаясь разрядить напряжение.
    - Да, - ответила Наоко, - Я могу сделать тебя такой же, как Рицуко. Ты больше не будешь нуждаться в Абра'кртха и сможешь жить под водой. Тебе не надо будет бояться, что священники бросят тебя в яму, где держат женщин для размножения, или пошлют в шахту, или что с тобой случится множество других ужасных вещей, которые иначе могли бы случиться.
    - Вы имеете в виду... - нерешительно произнесла Майя, - ...физически сделать такой же?
    - Да, - сказала Наоко, - Это помимо прочих плодов от исследований Адама. Руководство SEEELE также подвергнется этому процессу, как только победа будет несомненна и отпадет необходимость в их присутствии в человеческом обществе. Процесс превращения довольно дорог и требует редких веществ, поставки которых прекратились после смерти Адама. Но я все-таки не пожалею запасов, чтобы превратить тебя. Так что вы вечно будете вместе.
    - Вечно? - пискнула Майя.
    - Вечно, - любезно подтвердила Наоко, - Мы бессмертны и никогда не умираем, за исключением несчастных случаев, болезней или насилия. Представь, каково провести вечность с женщиной, которую ты любишь, свободными от разрушительного течения времени.
    На мгновение Майя забыла обо всем на свете, погрузившись в мечты и фантазии. Она могла быть с семпай вечно, познать все тайны вселенной.
    - И в чем подвох? - спросила Рицуко, злобно разделывая своего карпа.
    - Какой подвох? Вечная жизнь рядом с любимой, и все тайны вселенной для изучения. Ты будешь работать на меня - это ты называешь "подвохом", Рицуко? - с удивленным видом произнесла Наоко, - Никакой продажи души, никакого убийства друзей, или что ты там от меня ожидала. Разве ты сама не хочешь быть вместе с Майей вечно?
    - Конечно я хочу! - воскликнула Рицуко, - Но не бывает ничего вечного! - она стукнула кулаком по столу, - И ты требуешь от нее предать человечество!
    - Ради того, чтобы стать больше, чем человеком. Бессмертной и нестареющей, приспособленной для жизни на большей части планеты лучше, чем любой человек. Майя, как считаешь, Рицуко красивая, а? - спросила Наоко.
    Глубоководные казались Майе отвратительными, жуткими и жестокими созданиями, но, разговаривая с Наоко, можно было легко забыть, что и она Глубоководная. Но Рицуко была для нее красавицей, что бы с ней ни случилось.
    - Да, - тихо ответила Майя. Она не знала, что думать. Меньше всего на свете ей хотелось провести вечность, окруженной мерзкими монстрами, насилующими человеческих женщин, чтобы породить еще больше себе подобных. Об этом не хотелось думать, сидя за столом и подтрунивая над матерью Рицуко, словно на обычном свидании с родителями, но от этого глубоководные не переставали быть чудовищами, творящими ужасные вещи и приносящими жертвы инопланетному богу, цель которого - уничтожить людской род.
    Но сейчас и здесь она почти забыла об этом.
    Вероятно, именно этого и добивалась Наоко.
    Майя вздрогнула, не зная, что сказать. Вечность вместе с семпай... А на другой чаше весов, в качестве платы - ее человечность.
    - Мы можем обсудить все с глазу на глаз? - спросила Рицуко.
    - Конечно. Позовите меня, когда вам будет угодно дать ответ, - Наоко покинула комнату, оставив их наедине.

***

    Тодзи отломил древко трезубца Седьмого, но его клинки продолжали вгрызаться в руку Четвертого, добравшись уже до плеча. Воля пилота Серийной Евы яростно столкнулась с волей Хикари, плечо Четвертого дергалось, пульсировало и изгибалось самым отвратительным образом, разрываемое дикой схваткой энергии и воли.
    - Помоги Синдзи СЕЙЧАС ЖЕ! - рявкнула Мисато Тодзи.
    - Но я не могу бросить Хикари! - ответил Тодзи, изо всех сил стараясь помочь ей.
    Аска призвала мощь Рахаба. Две Серийные Евы спикировали на нее, чтобы помешать ей, но не успели. Хотнианцы внезапно застыли, больше не в силах ни сдвинуться с места, ни стрелять, ни даже открыть рты для дыхания. Их тела высохли и потемнели, сперва став коричневыми, а затем серыми, пока, наконец, они не уподобились собственным статуям. Но разум каждого из них продолжал жить, пойманный в ловушку внутри нестареющей, неизменной и бессмертной оболочки. Они лишились всех чувств, кроме способности мыслить, запечатанные навечно внутри самих себя. Это был дар Гатханоа - неизменное бессмертие. Нестареющие, неумирающие, не знающие увядания разума и тела, они предоставлены самим себе, до тех пор, пока звезды не потухнут, а вселенная не свернется, возвращаясь в космическую утробу.
    В теории. А на практике, Девятый и Десятый сбили ЕВУ Аски на землю, и она при падении разнесла нескольких невезучих Хотнианцев на кусочки, быстро превратившиеся в мелкую серую пыль. Серийные ЕВЫ с триумфальным воем пригвоздили Второго трезубцами к земле.
    Первый упустил из захвата руку Восьмого, но сломанная рука беспомощно свисала вдоль тела, шлепаясь о него при движении. Восьмой перехватил трезубец в левую руку и приготовился поддержать атаку Шестого на Синдзи. Тем временем, Синдзи одной рукой схватил трезубец Шестого, пытаясь извлечь его из груди своей ЕВЫ, поскольку зубцы уже начали проникать в грудную полость в поисках контактной капсулы. Другая рука Первого превратилась в змею, которая вцепилась Шестому в лицо, впрыскивая смертоносный яд. Шестой начал зеленеть и корчиться, каждая вена и артерия на его теле стремительно раздувалась. Зеленые нити потянулись по коже к его сердцу... но было ясно, что острия трезубца достигнут Синдзи раньше, чем яд - сердца его противника. Зубцы все глубже уходили в грудь Первого, ища контактную капсулу.
    Солнце зашло, тьма опустилась на сражающихся. Звезды зажглись в вышине, образовав давно ожидаемый узор. А внизу, створки циклопической двери начали медленно расходиться.
    Орда Хотнианцев, вооруженных соответствующими их размерам чешуйчатыми трезубцами, окружила Второго, словно лилипуты, собирающиеся пленить Гулливера, или муравьи вокруг спящего человека. Второй отчаянно сопротивлялся, стараясь вытеснить трезубцы, прежде чем те нащупают контактную капсулу Аски и проткнут ее.
    - Тодзи! Помоги Синдзи! Скорей! - повторно крикнула Мисато. Она заметила, что ее кожа побледнела, а волосы стали приобретать голубоватый оттенок. Ожерелье в виде Древнего знака мерцало и вспыхивало, и она могла видеть потоки энергии, недоступные зрению обычных людей, - Рэй, кажется у меня проблемы.
    Рэй не ответила, яростно и молниеносно атакуя Седьмого когтями, клыками и ледяными лезвиями одновременно. Она просто не могла уделить внимание экранированию Мисато. Мисато не знала, к чему это может привести, но сомневалась, что ей это пойдет на пользу.
    Но ей пришлось пойти на риск. Рэй должна была сосредоточиться на сражении. Тем более что Тодзи все еще возился с Седьмым, вместо того, чтобы помочь Синдзи.
    Огромная каменная створка двери рухнула на землю, раздавив несколько дюжин Хотнианцев. Отвратительное зеленоватое свечение вырвалось наружу, отбрасывая длинные зловещие тени и затмив свет звезд.
    Мисато в ужасе увидела, как трескается контактная капсула Синдзи. Три зубца прорвались внутрь, достигнув его тела.
    - Нет! Синдзи! – одновременно закричали они с Рэй.
    Аска бессвязно взвыла, и волна пламени промчалась по рядам наступающих Хотнианцев, превратив их в кучи пепла. Она попыталась взорвать Восьмого и Шестого, но Девятый и Десятый оградили их своими АТ-полями и вонзили свои трезубцы в цель, так что их зубцы почти достали до контактной капсулы.
    Всего несколько месяцев назад, это ранение оказалось бы для Синдзи смертельным. Не только из-за нехватки силы, но из-за нехватки воли. Он плыл по течению, не живя, а лишь выживая. Он утратил смысл жизни, но был слишком слаб, чтобы покончить с этим существованием. И он уступил бы, потому что вся его жизнь была основана на уступках всему, от чего он не мог убежать.
    На это и рассчитывали в SEELE – сломать волю пилотов к тому времени, как наступит решающее противостояние, чтобы их сила была поглощена послушными гончими, которых, в свою очередь, поглотит их хозяин, Повелитель Снов. Он превратит Землю в истинное подобие давно мертвого Хота, своего родного мира. И будет править в этом мире, бессмертный, нестареющий и безмятежный.
    Такова была их мечта, план, вынашиваемый на протяжении невыразимой вечности, пока они складывали воедино подсказки, намеки и послания из снов, пророчества и сообщения от их повелителей. Они жаждали королевской власти, более того – божественной, разделив власть их Повелителя, которому они поклонялись.
    И когда острия трезубца коснулись его тела, Синдзи узнал, как заблуждаются они в своих мечтах. Повелитель Снов ни с кем не делил свою власть, и он не заботился о своих подданных. Эти люди сплели паутину лжи, чтобы придать значение своим жизням, сохранить надежду в холодном и пустом мире, который неминуемо прикончит их, как бы они не старались обмануть смерть с помощью технологий и тайных наук.
    Даже сейчас разум Повелителя Снов заполнял их, приводя в экстаз, поскольку пали щиты, защищающие человечество от неизбежного безумия, когда инопланетный разум касается человеческого. Но даже для прогнивших и извращенных умов лидеров SEELE контакт с Его разумом, зов самого Ктулху, оказался губительным. Алкоголик может выпить гораздо больше обычного человека и с меньшим эффектом, но даже он может достичь смертельной дозы алкоголя, если выпьет слишком много. Нечто подобное происходило и с ними. Наслаждение будет нарастать, пока не превратится в боль, а затем разум испарится, оставив лишь мясистую оболочку, которая в конечном счете послужит кормом для рыбы. Даже Глубоководным, жалким порождениям Хотнианцев и людей, презренной грязи под ногами Повелителя Снов, суждено было погибнуть. Даже их память будет разрушена Им, чтобы они не докучали Ему в его снах своими отвратительными, видоизмененными несовершенными телами. Их преданное служение окончится так, как должно окончиться – смертью и вечным небытием. Он даже не вспомнит о них.
    И никто не вспомнит Синдзи, пообещал Шестой. Разве не этого он хотел? Сладостное забвенье, где не нужно ни сражаться, ни держать ответ. Этот мир обречен. Мощь Повелителя Снов уже коснулась его, видения его величия заполняли разум каждого, человечество уже подготовлено к резне. Неужели он действительно хочет бороться, чтобы увидеть все это и осознать, что совершил ошибку? Почему бы просто не сдаться?
    Последняя створка двери дрогнула и раскололась. Одинокая звезда медленно ползла по небу, ища предначертанное ей место, чтобы стать финальным штрихом перед пробуждением того, кто спал в смерти, а теперь возвращался к жизни. Повелитель Снов и Плоти, последний из Детей К'канш на древнем Хоте, который прошел путь от несчастного ребенка до абсолютного властителя и аватара своей расы.
    - Преклонись перед ним и умри, - прошептал Шестой Синдзи, - И тогда ты обретешь свободу.
    Синдзи, как надеялись в SEELE, уступил бы. Он не выдержал бы давления, сломался и сдался. Тот Синдзи был слабым и одиноким мальчиком без друзей, без семьи и без причины продолжать существование, если не считать животного инстинкта.
    Тот Синдзи был последним и самым фатальным заблуждением SEELE и их созданий. ДАГОН, которые управляли Серийными ЕВАМИ, теперь подчинялись приказам не SEELE, а своего истинного хозяина - Повелителя Снов. А значит, это было и его заблуждение.
    Тот Синдзи был мертв.
    А тот, кто схватил зубцы руками, спрессовывая их в одно длинное острие, был совсем другим Синдзи. Он не сражался за человечество. Он не сражался за веру, поскольку не верил ничему, что не мог видеть. Он сражался не за абстрактные понятия, а за живых людей. За свою семью. Аска. Рэй. Мисато. Тодзи. Хикари. Все они здесь. Их жизни зависят от него. Он не мог их подвести.
    Его тело окружило пылающее АТ-поле, и оно вытолкнуло трезубец Шестого. Синдзи сражался и за мертвых. Его мать, Юи. Его отец, Гендо. Командующий Фуюцуки. Макото. Шигеру. Кадзи. Анна. Кенске. И все остальные, кто погиб из-за этой бесконечной и глупой игры богов!
    Они умирали не только на Земле. Мир за миром проверял Геральд Внешних Богов, Ползучий Хаос, Слепая Обезьяна Истины. Ньярлахотеп. Он подвергал каждый мир испытанию, которое неизбежно проваливалось. Он верил, что испытание обязательно, и каждый провал убеждал его, что это не его ошибка, и он уничтожил не свой собственный мир. Ему не приходило в голову, что он мерзкий предатель, продавший свою расу за власть; по его мнению, миры лишь проходили неизбежный и предначертанный им путь.
    Хот. Селеано. Юггот. Алабраксас. М'кэр. Ширриот. Калабнур. Королевство Радости. Мир за миром, уничтоженный внешними завоевателями или саморазрушением, борьбой огня с огнем. Миры, сгорающие заживо, когда их защитники становились теми, с кем они боролись.
    Синдзи сражался за все эти миры в своих воспоминаниях. Миры, разрушенные теми, чью силу он получил. И за то, чтобы Земля не пополнила их ряды. Особенно, он сражался за Королевство Радости, в историю которого он внес свой вклад.
    Древко трезубца превратилось в еще одну гигантскую змею, с головой возле руки держащего его Шестого. И теперь эта голова извергала пауков, змей и отвратительных ползучих тварей, похожих на смесь крабов, змей и летучих мышей, кошек и собак, волков, цыплят, свиней, рыб и всех прочих живых существ на Земле. Они облепили Шестого и жрали его заживо, поскольку все живые должны убивать, чтобы жить. В конце концов, все они вампиры.
    Синдзи чувствовал другого себя рядом и внутри, перемещающегося через множественные измерения сразу. Первый теперь действовал по собственной воле. Он схватил и выдернул из себя трезубец Шестого, после чего перебросил его Нулевому.
    - В голову, Рэй! - скомандовала Мисато. Она ощутила, как трезубец пронзил мозг Седьмого, испытала экстаз от переполнения силой, когда она, Рэй и Нулевой нашли душу врага и высосали ее до капли, оставив лишь серые хлопья плоти, что градом посыпались на огромную дверь под ними. Дверь начала разрушаться, осыпаясь щебнем. Мисато вскричала от удовольствия, которого никогда раньше не испытывала. Ее тело дрожало и менялось, едва сохраняя свою целостность, пока она и Рэй, забыв обо всем, упивались победой.
    Шестой тоже умирал, пожираемый заживо. Синдзи стонал, поглощая его силу и чувствуя, как наслаждение победой течет через него. Месть и победа - два в одном.
    Тодзи освободился после смерти Седьмого, так что Третий и Четвертый в паре напали на безоружного Восьмого терзая его в неистовом безумстве. Они взялись вдвоем за копье Восьмого, восстановив его своими силами, глубоко воткнули оружие в тело противника и принялись поглощать его сущность.
    Аска, вытянув руки, схватила своих противников и насадила их на собственные трезубцы, соединившись таким образом с ними. Один из трезубцев покрылся побегами питательных усиков, выкачивающих флюиды и силу из Девятого. Другой обратился в чернильно-черную жидкость и она струей устремилась в мозг Десятого. Тот обезумел, накинулся на Девятого и стал пожирать его живьем, в о время как тонкая нить черной жидкости, связывающая его со Вторым, поглощала собственную плоть Десятого, превращая его в пустую оболочку, заполненную лишь кромешной тьмой.
    Повелитель Снов явил себя. Циклопических размеров существо напоминало фигурой человека, но огромные зеленые слизистые щупальца свисали с подбородка - приобретение после убийства одного из родичей Ран-Тагота. Широкие студенистые крылья были украдены после падения мира Алабраксас, длинные когти на пальцах некогда принадлежали Йтур'гна, пытающимся защитить Селеано от голода Повелителя. Он был огромен; настолько же больше ЕВ, насколько Хотнианцы больше обычного человека. И хотя Его защитники пали, его разум беспрепятственно сиял, охватывая весь мир.
    Самонадеянность переполняла Его, ведь Земля была далеко не первым миром, который Он сокрушил и переделал в соответствии со своей фантазией и воспоминаниями о том, как выглядел Его родной мир, прежде чем Он уничтожил его в борьбе за власть. Он был непоколебим, поскольку всегда приносил смерть, но никогда не познавал ее.
    Он пристально смотрел на Детей, пока те поглощали и расправлялись с последними ДАГОН. Это зрелище не вызывало у Него страха. Он ничего не боялся. Все другие формы жизни не заслуживали ничего, кроме презрения, лишь Звездам и Внешним Богам нельзя было бросить вызов и уничтожить их. Силой своего разума Он обрушился на Детей, но наткнулся на их АТ-поля.
    По всей Земле от этого толчка, направленного против всего человечества, многие люди попадали в обморок, забились в агонии, потеряли разум. Волна безумия докатилась до экватора, и под ее ударом людей охватывала первобытная ярость. Его гнев овладел ими, и никто не в силах был сопротивляться Его мощи.
    Но те, кто противостоял сейчас ему, не были сломленными, опустошенными и слабыми глупцами, с которыми Он привык сражаться и поглощать. Скорбный список их погибших друзей и близких был длинным, но не сломил их дух. Частые воспоминания не поглотили их. Их общие страдания и боль закалили их, словно выкованное оружие, а сила и любовь, что они разделяли, сплотили их в единую семью и команду.
    Они жаждали вырвать сердце из Его груди, и они СДЕЛАЮТ это. Все кончится здесь и сейчас.
    Мисато едва могла связно мыслить. Ее одолевал голод, тело продолжало изменяться; это тревожило ее, но в то же время она верила, что все правильно. Они были ее детьми, она обучала их, любила, и возглавляла. Мисато ощущала инстинкты Нулевого; он был готов к этому дню. Они все чувствовали, что их ЕВЫ движутся без нужды в сознательных приказах, ведомые общей целью, общим разумом, общей душой.
    Они окружили Повелителя Снов, когда тот поднялся к небесам. Сила Его разума давила на них, а его поклонники и почитатели по всему миру сжимали головы и умирали в экстазе прямо на улицах, когда он низверг на них всю свою мощь. Не будь Детей, большую часть человечества погубил бы этот ментальный шторм.
    Но они образовали пятиугольник вокруг цели, окружив ее теми самыми копьями, что вытащили из себя. Аска перебросила лишнее копье Четвертому, так что у всех оказалось по одному. Линии света, мерцая в АТ-поле, пробежали между ними, формируя пятиугольную звезду с Повелителем Снов в центре.
    И женский голос начал произносить слова древнего обряда, а ожерелье Мисато пылало, словно маленькое солнце. Она больше не нуждалась в глазах, чтобы видеть; она могла видеть кожей и волосами, хотя и в ограниченном спектре.
    На экранах мониторов внутри ЕВ, на которые никто не обращал внимания, замигало сообщение: "Начат Ритуал Невинности. Инициатор: Икари Юи".
    Пять АТ-полей надвигались на Повелителя Снов, сжимая его все туже и туже. Пять пересекающихся плоскостей образовали внутренний пятиугольник, соответствующий внешнему, стиснувший плоть до такой степени, что она вспыхнула неестественным для Земли пламенем, ставшим Детям слаще нектара.
    Они произносили слова в унисон, подчиняясь внутреннему ритму, и Мисато говорила тоже, поскольку участвовала в обряде с самого начала - последний свидетель конца старого света и родовых схваток нового. И сейчас остаток старого света был под огнем.
    Мечты Повелителя Снов превратились в кошмар, и его сила обратилась против него же, когда Дети начали поглощать ее и ткать огромные сети, соединяющие сон и явь. Некогда эти сети служили защитой Матриэлю, Атлач-Нача, душа которого теперь пребывала в Нулевом и Первом, в Первом и Третьем Дитя.
    Его плоть превратилась в светящийся портал между сном и явью, его разум разрушал сам себя, и последний взгляд его карих глаз перед забвением был в центр вселенной, где великий Азатот выл, отбивая ритм и бормоча безумные напевы, слепым, аритмично пульсирующим уродливым монструозностям, что препятствовали Повелителю Снов разрушить вселенную в приступе бессмысленного гнева или по прихоти.
    Вселенная представляла собой лишь сказку идиота, полную лишенного смысла шума и ярости.
    И это было последним, что он видел и осознал.
    Затем его тело стало ревущим пламенем, живым порталом, где слились грезы и плоть. Ритуал Невинности снизошел на мир.

***

    - Матери нельзя доверять, - категорически заявила Рицуко, - Она отдалась тьме, и хочет, чтобы мы сделали то же самое. Предали род людской ради своей выгоды, - голос Рицуко дрожал от гнева, - Но она допустила маленький просчет. Шахты, ямы для размножения... Может, они не едят людей, но они будут насиловать женщин, а мужчин замучают работой до смерти. И мать все это одобряет.
    Даже вечность с Рицуко не прельщала Майю, если ей придется жить в таком мире.
    - Ты права, семпай, - тихо сказала она, - Я не возражала бы провести вечность с тобой, но не такой ценой.
    - Нет ничего вечного, - резко ответила Рицуко, - Это заблуждение, - затем, ее голос смягчился, - Но я бы с удовольствием провела бы с тобой остаток своей жизни, Майя. Однако, если нам не повезет, этот остаток будет исчисляться минутами, - она вздохнула, - Я сожалею. Ты оказалась здесь из-за меня.
    - Пока мы живы, нельзя терять надежду, - сказала Майя, - Если нам все равно предстоит умереть, то что мы теряем, если попытаемся сбежать?
    Рицуко кивнула. Она притаилась за дверью, сжав в руках два острых ножа для разделки рыбы.
    - Входи! - крикнула она.
    - Что...? - начала было Наоко, войдя в комнату.
    Но тут клинки ножей вонзились ей в глазницы.
    - Лучше я умру женщиной, а не тварью, - прошипела Рицуко, вытащив ножи и перерезая горло Наоко. Та издала булькающий хрип и медленно повалилась на пол, хватаясь за горло и истекая кровью. Майя шагнула было вперед, но Рицуко оттеснила ее и продолжала наносить удар за ударом, пока кровь Наоко не замутила всю воду вокруг, затрудняя обзор.
    - За то, что когда-то ты была добра ко мне, мама, я отплачу тебе смертью, - Рицуко истерично рассмеялась, - Ты чудовище. Я была права... - она смеялась и плакала одновременно, и это испугало Майю больше, чем любые ее физические трансформации, - Будь ты проклята, мама. Будь ты проклята.
    Майя подавила страх и обняла Рицуко, но та сразу высвободилась. Майя почувствовала, как кровь впитывается в ее мокрую одежду.
    - Мы не можем здесь больше оставаться. Мы должны уходить, неважно куда.
    Они побежали. Вскоре послышался тревожный сигнал, похожий на звук рога, и в погоню за ними пустилось множество Глубоководных. Они плыли так быстро, как только могли, но Глубоководные были в своей стихии, плавание заменило им бег. Они опередили беглянок и перекрыли им путь впереди. Рицуко и Майя оказались в ловушке на перекрестке.
    - К сожалению, это конец, - тихо произнесла Рицуко.
    - Лучше умереть с тобой, чем жить без тебя, - сказала Майя, угрожающе, как она надеялась, размахивая ножом.
    - Я бы умерла, если бы это позволило тебе выжить, - ответила ей Рицуко, - Но раз уж нам обоим суждено умереть, я рада, что ты рядом со мной. Я... я люблю тебя, Майя.
    - Я тоже люблю тебя, Рицуко, - тихо произнесла Майя, затем подарила ей быстрый поцелуй, хотя липкая дрянь во рту и носу мешала, словно они целовались через слой желе. Целый кувшин желе.
    Глубоководные приближались, но необычно медленно. Почему они не стремятся поскорей покончить с ними? Рицуко задумалась. Если они боятся...
    "Наверное, они боятся, что я унаследовала какие-то знания матери, и сотворю нечто ужасное с первым, кто нападет", - подумала она.
    Рицуко начала со зловещим видом бормотать себе под нос всплывшие в памяти обрывки слов.
    - Y'nagg Achtir'neh K'ylagh Brazzt Mic'ir'los! - выкрикнула она и взмахнула руками по дуге. Ее собственные вены, казалось, вспыхнули огнем, и она застонала от боли, надеясь, что не прикончит сама себя.
    Но тут она услышала женский голос в голове, голос той, кого она знала когда-то: "Brk'nak". И жжение в венах прекратилось.
    Глубоководные заметались, воя и сжимая головы. Их глаза выкатывались из орбит еще больше обычного, когда они в корчах падали на землю. Вскоре, все они затихли, хотя явно оставались в живых - их жабры продолжали деловито работать.
    "Не бойтесь, - прошептал голос в головах Рицуко и Майи, - Вы отважно сражались, и в новом мире ваши подвиги будут вознаграждены. А теперь - отдыхайте".
    Усталость одолела Майю и Рицуко. Они в растерянности огляделись вокруг, гадая, не сошли ли они с ума. Затем Майя упала на Рицуко и наступила тишина, нарушаемая только тихой работой множества жабр.