Все это произошло так внезапно… Однажды ночь началась, а утро попросту не наступило. Город оказался отрезан от электростанций, интернета, даже телевидения. Войска не успели войти, а полиция просто не знала, что предпринять, не понимала происходящего. Паника началась мгновенно, быстро перерастая из эвакуации в свалку людских тел. Они бежали, визжали, кричали и ругались, слепили друг друга фонарями, воздух звенел от непрекращающегося собачьего лая, давка унесла бог знает сколько жизней, еще больше – спятившие от ужаса водители. Стражам порядка пришлось останавливать машины и отправлять людей дальше пешком. Но никто не смог выбраться из города, нечто стало убивать людей. Очевидцы, успевшие спастись говорили, будто видели черную, непроницаемую для взгляда, бесформенную тень. Они окрестили её демоном, но что это на самом деле, не знал никто.
Когда эвакуация набрала обороты, я сидел возле её кровати в пропитанной запахом лекарств палате, куда чудом успел добраться, несмотря на творящийся на улицах ад. Аварийный генератор не заработал, системы жизнеобеспечения отключились. Все пошло прахом. Врачи, когда я ворвался в приемную, узнали меня и сказали, что ей остался примерно час, без постоянной поддержки она умрет. О перемещении в другую больницу не могло быть и речи. Надо отдать медикам должное – они, скрыв страх под масками, остались с больными, которым еще могли помочь. Когда я, борясь с отдышкой, добежал по лестнице до её этажа, понял, что уже успел свыкнуться с этой мыслью. «Когда-нибудь это должно было закончится»
- Привет, Тим, - слабым голосом сказала она.
В её глазах было понимание и смирение. Она тоже знала, что борьба со смертью никогда не бывает вечной. Старуха с косой всегда берет верх в этих поединках, рано или поздно.
- Здравствуй, дорогая… - я скинул с плеча сумку, уверенно подошел к ней и нежно обнял. Её руки обвились вокруг моей спины, такие слабые, какими не были еще никогда.
Я сел на край её кровати, и мы просто разговаривали о том да о сём. Я попытался рассказать о ситуации в городе, но она ловко сменила тему, как это обычно бывало. Наверное, это было её последнее проявление эгоизма, она хотела, чтобы я говорил только с ней и о ней. Каждый раз, когда голос девушки становился тише, я сжимал её руку крепче, будто пытаясь передать часть своей жизни, дать еще пару лишних минут. Но в один момент он стал совсем слабым, почти не слышимым – время подходило к концу. Я снова обнял её, уже крепко, вложив в объятие все свои чувства, все мои мысли и воспоминания о ней, и поцеловал, с силой, со страстью. На прощание она успела прошептать лишь «Спасибо, что не оставил меня, Тим» и «Обязательно выживи».
Когда она безвольно упала на спинку кровати, я едва сдержал крик отчаяния. Боль расцвела дикой шипастой розой где-то в груди. Её не заглушили ни полные ужаса крики с улицы, ни бледные доктора, пытающиеся выволочь меня из палаты. Потом боль ушла, оставив за собой сосущее ощущение пустоты, черную дыру, поглощающую все мысли. Пустота звонким омутом разверзлась в голове, оставив за собой лишь гулкую фразу в уголке подсознания. Выживи.
И я стал выживать. Схватил сумку, понесся обратно домой, продираясь сквозь потерявших рассудок людей, напряженно проталкивающихся сквозь город, бежал прочь от неуютной серой больницы, где лежал любимый мной человек, от воспоминаний. Скрывался в попытке выжить.
Не знаю, что заставило меня не присоединиться к эвакуации, будь то шестое чувство, воля судьбы или желание самого бога. Но я сделал правильный выбор: прежде чем люди успели понять, что из города выхода нет, у его границ выросли горы растерзанных, освежёванных, обвитых собственными кишками, укрытых оторванными конечностями тел. Толпы сменили направление течения, рванули обратно. Дальние ряды были затоптанными передними, бежали по головам. Никто точно не знает, сколько тогда полегло, но границы города теперь можно легко определить по доносящемуся издалека смраду разложения. Так трупами демон пометил границы круга, в котором оказались заперты выжившие.
Я не выходил из квартиры неделю, внутренняя пустота и угнездившиеся в сердце отчаяние, как ни странно, помогли: я ел лишь тогда, когда от голода начинало тошнить, почти все время спал, тем самым неосознанно экономя провизию. Мало что могу вспомнить о тех днях, они не кажутся мне ужасом, скорее просто пустой белой страницей в книге моих воспоминаний. Меня нашли, когда вломились в квартиру в поисках припасов. Тогда я очнулся от эмоциональной комы и смог выторговать свою жизнь на все, что находилось в моем доме. Весомым аргументом в споре оказался пистолет в моей руке, который я тогда взял, чтобы покончить со всем этим. Меня забрали в общину, объяснили, что происходит в городе, не переставая удивляться тому, как я умудрился не помереть с весьма ограниченным запасом продуктов. Истощенный, соображающий на уровне инстинктов, я лишь кивал и жадно уплетал выданный мне паек - безвкусные и холодные консервы. Город разграбили за считанные дни. Уровень преступности резко возрос, мародёры грабили, убивали, жгли, лишь бы добыча не досталась другому, полиция быстро утратила власть над ситуацией и перестала как-либо влиять на неё. Демон без устали охранял все выезды и быстро пресекал новые попытки выбраться, но временами разведывательные отряды стали натыкаться на него не только на окраине, но и в районах, приближенных к центру, пули его не брали, и борьбу сочли бесполезной. Из-за явно библейского образа монстра, церкви стали набирать силу и влияние. Именно они сплотили неконтролируемые толпы в общины, дали им компанию друг друга, крышу над головой и работу, дабы окончательно не сойти с ума. Люди искали объяснение ужасной трагедии, и проповедники давали его, каждый по-разному. Одни считали, будто Демон и Нескончаемая Ночь есть последние наказание божие, другие – что это первые шаги Сатаны в войне против племя человеческого и Рая. Мне было наплевать на все эти глупые теории, причина меня почему-то не интересовала. В моей голове лишь гулким звоном отдавалось последнее желание моей жены, нужно было выжить, ничего другого, в общем-то, и не оставалось.
С начала катастрофы прошел почти месяц, становилось все холоднее. Один ученый из моей общины, Мартин, твердил, что похолодание должно было быть куда более резким, но что-то будто сдерживало его. Температура упала ниже десяти градусов по Цельсию и медленно продолжала снижаться. Мы отыскали несколько дизельных генераторов, кое-как обустроили церковь Святого Петра, которая служила нам укрытием (проповедники говорили, что Демон не посмеет ступить на святую землю, и поэтому центры общин образовались в основном именно в церквях), наладили отопление и освещение, натаскали сколько могли провизии. Голод пока не грозил, но и о том, чтобы начать что-то выращивать, речи быть не могло, хоть и поговаривали, что где-то в западной части города стали разводить птицу. В том районе находилась птицефабрика, которую до этого все считали разрушенной и опустошенной. В город постоянно выходили рейды, пытались отыскать хоть что-нибудь, что могло помочь выжить, в приоритете была еда, топливо и теплая одежда. Тревожило, что спустя некоторое время, поисковые команды перестали натыкаться на новых выживших, а община Святого Петра не насчитывала и трех сотен человек, появились тревожные мысли на счет того, сколько погибло в День Т людей на самом деле.
Мы пытались изучать Тьму, что окутала город, но ничего дельного из этого не вышло. Узнали лишь то, что можно было увидеть невооруженным взглядом и было понятно даже ребенку: наступила бесконечная ночь, звезды светили точно так, как и раньше, Луна исчезла с небосклона. Можно было считать, что Земля просто перестала вращаться вокруг своей оси, но это не объясняло столь медленного падения температуры. Космологи из других общин были в полном недоумении, если не в ярости. Не оставалось ничего, кроме как объявить ситуацию неясной либо из-за недостатка информации, либо посчитать все происходящее чистой воды мистикой, как и сделали многие. Я даже не пытался осознать или понять, найти какое-то объяснение, просто выживал и помогал выжить другим. Боль утраты угасла, её затушили насущные проблемы и постоянное ощущение тревоги. Так со всеми было. Даже в тепле и при свете ламп, укрывшись на «святой земле», люди не переставали бояться, теперь страх стал постоянным спутником выживших. Тот страх, который как мы думали, загнали глубоко во тьму пещер наши предки, обретя власть над огнем. Страх перед враждебным, непонятным, непознанным миром, где все наши знания и умения, кроме способности прятаться глубоко и далеко, оказались бессмысленными, совершенно бесполезными.
Жили точно по расписанию: в восемь утра подъем, затем молитва, завтрак, час свободного времени, а после – рейды, в которые отправляли всех дееспособных мужчин и женщин, с детьми оставались старики. Разведывательные отряды находили провизию, что могли – уносили сами, остальное оставляли для грузовых бригад на машинах, вызываемых по рации, которые дежурили в церкви. Когда приходилось экономить топливо, иной схрон растаскивали и не один день. По возвращению – ужин, вечерняя молитва, снова свободное время и отбой в полночь. Временами пастыри проводили проповеди, в последнее время все чаще. Даже люди с глубоко атеистическими взглядами стали прислушиваться к их словам, всем нужна была надежда. Но не мне. Я уже потерял все, что мог: жену, карьеру, планы на будущее, оставалось проживать день за днем, купаясь в постоянной тревоге, холодными тисками бесконечной ночи вцепившейся в мое сердце.
Готовились к очередному рейду, меня запихнули в разведывательный отряд. Нас было четверо, из которых я, к счастью, знал всех: приказали прочесать еще раз улицы возле Национального музея. Я закутался в теплую куртку, натянул крепкие ботинки, выменянные у кого-то за две бутылки хорошего виски, мою долю из ограбленного алко-маркета, да не забыл засунуть за пояс пистолет, который едва не помог мне когда-то расстаться с жизнью. Но это было давно, будто в прошлой жизни, которую я предпочел окрестить пустыми, бесполезными воспоминаниями. Важно было «здесь» и «сейчас», по-другому выжить было нельзя.
- Тим, готов? – меня хлопнул по спине темнокожий коренастый парень, Джим, командир отряда. Бывший полицейский, человек опытный, но я лично мог сказать лишь то, что он тот еще добряк, да большой любитель консервированных ананасов, был готов выменять банку на что угодно. Наши с ним приятельские отношения установились, когда я отдал ему ананасы, не попросив ничего взамен, Джима, видимо, поразила моя щедрость
Я утвердительно кивнул, проверяя в последний раз работу армейского фонаря. Главное правило общины – без надежного источника света никогда не выходить на улицу.
- Отлично, - улыбнулся мужчина. – Тогда выходим, остальные уже готовы. Открывайте ворота!
Дежурные сняли засовы с дверей, включили уличные прожектора, и мы трусцой выбежали за пределы церкви, первым делом включив фонари. Тьма впереди рассеялась, расступилась перед светом. Двинули размеренно, в четком, выверенном темпе. Джон бежал впереди, я встал замыкающим, потому что у нас было оружие, ребята по флангам внимательно вглядывались в темноту по сторонам. Идти было далеко, музей находился почти на само краю нашей территории, место опасное, но плохо изведанное.
- Снова в самую задницу переться… - пробормотал Френк, угрюмый молодой паренек, в целом неприятный тип. – Опасное это дело.
Кесси толкнула его в плечо, сбив с ритма.
- Не бурчи. Если не будем лезть в дальние территории, нам всегда будет не хватать ресурсов, из центра мы уже выгребли все, что могли, а край еще плохо освоен…
- Потому и опасен, - ответил он, раздраженно скривив губы.
- Тут вообще-то везде опасно. Давай, смотри на это все веселее, мы – гордые рыцари, защитники нашей уютной общины! – Кесси очаровательно улыбнулась, убрав с лица выбившуюся из конского хвоста прядь.
- Ага, рыцари фонаря и грабежа, - рассмеялся Джим своим низким голосом. – Ладно, кончайте болтать, поберегите дыхание.
- Погоди-ка, командир, -встрял в разговор я. – Хоть музей и далеко, я думал, что на этой территории ничего особо нет, так говорили люди из предыдущих экспедиций.
- Так-то оно так, но всегда можно упустить какой-нибудь закуток, скрытую в темноте дверь, засыпанную мусором заначку. Мы ведь поэтому и постоянно прочесываем ранее изведанные места, верно? Ну-ка, стойте. Впереди фонари, всем цыц, - Джим сложил руки рупором и закричал в сторону неизвестных. – Община Святого Петра, пароль «Три звезды», назовите себя и пароль!
- Северная община Веры Евангельской, пароль «Северное сияние»! - донеслось спереди.
Командир расслабленно улыбнулся и кивнул нам. Свои, значит. Систему паролей придумали почти сразу после возникновения общин, когда столкнувшиеся друг с другом разведчики открыли огонь, едва заметив свет фонарей. Это помогало не только избежать несчастных случаев, но и распознать мародеров. Дополнительным условием было доставать оружие только в случае опасности, когда не отвечали на запрос данных, в иных ситуациях оно не должно было находится в боевом положении.
Медленно подошли друг к другу, командиры держали открытые руки перед собой, показывая, что они не вооружены. Сблизились, поздоровались.
- Рад тебя видеть Джим, - мужчина с совершенно лысой головой, блестящей в свете фонарей, обменялся крепким рукопожатием с нашим командиром. – Куда путь держите?
- И я тебя, старик. В сторону музея, мы сегодня далеко собрались. Есть новости какие?
- Тебе повезло, только недавно выходили на связь с нашими ребятами, которые были в соседнем с ним районе, говорят, будто видели там Демона, да так близко, что бежали, сверкая пятками.
- Черт! – Джим сплюнул на асфальт. – Дерьмовенькие же ты новости приносишь, Пит. Как пить-дать дерьмовенькие. Спасибо тебе за предупреждение, будем аккуратны.
- Постой ты, еще не все. Есть еще кое-что, может помочь. Им показалось…
- Показалось? - скептически спросил Фрэнк в полголоса.
- …Показалось, что при приближении Демон издает странный звук. Шелестит, что ли… Ну так, словно листы бумаги друг об друга трутся. Знаю, знаю, звучит глупо, да и раньше такого будто бы не замечали, но все равно прислушайтесь. А нам и двигать бы надо, бывай Джим, будьте осторожнее.
Мы взглядом проводили группу Пита, пока они не скрылись за углом цветочного магазина, убежав на свою территорию. Несколько секунд мы напряженно вслушивались в тишину мертвого города, боясь услышать где-то вдалеке подозрительное шуршание.
- Вернемся?.. – тихо спросил Фрэнк, разглядывая ботинки.
Джим отрицательно покачал головой.
- Нельзя. Даже если Демона и видели неподалеку от музея, это не значит, что он явится за нами. Ведь, на самом деле, мы всегда в опасности, находясь снаружи. К тому же в общине кончаются медикаменты, мне четко приказали отыскать хоть что-нибудь.
Я понимал, что Джим лжет. Лекарства нужны были для его трехгодовалой дочери, маленькой Тиффани, больной гриппом. Антибиотики были на вес золота, они быстро заканчивались в условиях нарастающего холода, многие заболевали, даже умудряясь не бывать снаружи. Я также заметил, как при упоминании медикаментов Фрэнк вздрогнул, заерзал.
- Ну… - он все же поднял взгляд на Джима. – Если дело в лекарствах, так бы и сказал. У нас много больных, да… Много больных, им же нужно лечиться, верно?
Джим медленно кивнул. Кесси с беспокойством оглядела их, схватила командира за рукав.
- Конечно, тебе виднее, здоровяк, но так ли они необходимы именно сейчас? Мы можем отпроситься на завтрашний рейд, снова осмотреть окрестности музея… У нас еще есть время, достаточно времени.
- Мне доверяют, Кесси, и я не хочу возвращаться с пустыми руками, когда люди с надеждой ждут нашего возвращения. Идемте, и так уже долго простояли, скоро совсем замерзнем. Давайте, побежали!
Поведение Френка показалось мне странным, я скрытно вглядывался в его лицо и все не мог понять, что же именно меня беспокоит. Парнишка был беспокойным, угрюмым, всегда чрезмерно осторожным. В такой обстановке это, конечно, неудивительно, но его резкий приступ отваги при упоминании лекарств меня несколько насторожил, даже привел в смятение. Он думал не разумом, а эмоциями, во внешнем мире такое свойство быстро становится губительным…
По пути мы наткнулись на неплохо сохранившийся внедорожник. Покрышки были пробиты, колеса спущены, в салоне не хватало половины электроники, вставок под дерево, даже колпачок от рукояти КПП и тот сняли. Заглянув под капот и некоторое время покопавшись в нем, я вынес вердикт:
- На ходу, но нужен капитальный ремонт.
- Ну и на кой черт нам эта колымага? - Фрэнк курил, прислонившись спиной к дверце автомобиля. – У нас достаточно машин в куда лучшем состоянии, а вот запчастей наоборот не хватает. С этого куска металлолома даже бензин не слить, бак и тот пустой.
- Пометим на карте, если вдруг грузовые отряды будут выполнять какую-нибудь работенку неподалеку, попросим их забрать. А так Фрэнк вполне прав, лишний драндулет в нашем автопарке нам ни к чему, хоть, может, механики и смогут вытащить из него какой-то прок. - Келли достала из своего рюкзака планшет с картами и маркер. – Т-а-ак, где тут у нас тридцать вторая авеню…
Вскоре мы наткнулись на непомеченный двухэтажный магазинчик, втиснутый между двумя жилыми многоэтажками. Рейдеры отмечали все прочесанные помещения красным крестом, этот способ, кстати, был перенят у мародеров, они начали пользоваться им первыми. Тактика была предельно простой, так было легко понять, на что стоит тратить лишнее время, а на что нет. Такие кресты красовались почти на всех домах вокруг, но именно этот магазин почему-то остался нетронут. Окна были зарешечены, витрина пустовала, вывески кто-то будто намеренно сорвал, розовато-голубая расцветка стен только вводила в заблуждение.
- Магазин игрушек? – растеряно пробормотала Келли, вглядываясь в сумрак окон.
- Джим, замок крепкий, да и дверь тоже, просто так не выбить, - я подергал ручку входной двери, которая отчаянно не поддавалась. – Будем снимать?
- Будем, - коротко кивнул командир, остальные удивленно посмотрели на него.
Двери «снимали», то есть выстрелами выбивали с петель, только в крайних случаях. Думаю, на решение Джима повлияла фраза Келли. Мне и самому магазин стал казаться каким-то цветасто-детским, возможно там и найдутся лекарства для ребенка… Мы, тщательно прицелившись, одновременно выстрелили, грохот сотряс окна ближайших домов, они загудели, задребезжали. Джим пнул висящую на честном слове в замке дверь, и она с глухим хлопком провалилась внутрь зияющего темнотой провала.
- Слишком громко, вашу мать… - Фрэнк боязливо огляделся.
Медленно вошли. Лучи наших фонарей выхватывали поваленные на пол стеллажи, сваленное в бесформенные разноцветные кучи тряпье, закопченные стены… И измазанные в саже игрушки.
- Не ошиблись, и в правду магазин игрушек… - пробормотала Кесси.
- Который, видимо, какое-то время был укрытием мародеров, - Джим носком ботинка перевернул плюшевого медведя на спину и ахнул от неожиданности – игрушке будто вырвали лицо.
В тишине покинутого магазина раздалось негромкое шуршание. Кесси резко подняла голову и быстро осмотрелась.
- Что это? Вы слышите? Шелестит… Шелестит, как…
- Книга, - Фрэнк поднял над головой находку, по виду детский сборник рассказов. – Я нашел книгу.
Все облегченно выдохнули. Кесси даже с некоторой завистью посмотрела на угрюмого парня, в условиях полного отсутствия предметов развлечения, книги становились весьма ценным товаром при обмене.
- Хозяева ушли давно и, наверняка, возвращаться не собираются, - я снял фонарь с плечевого крепления и я осмотрел некогда яркое помещение, которое, под влиянием бесконечной ночи, постоянной тьмы, утратило все свое яркое, игривое очарование, посерело, обезобразилось. – Вряд ли после мародеров тут что-либо осталось, Джим. Давайте по-быстрому осмотримся да пойдем дальше.
- Хорошо. Мы с Френком обойдем первый этаж, вы – второй и крышу, вдруг и там чего осталось.
Наверху все выглядело еще более пустым и неуютным. Видимо, на втором этаже располагались служебные помещения – одна из двух комнат походила на офис, другая – на небольшую комнату отдыха. Шкафы и комоды стояли с отломанными дверями, зияя пустотой, с настенных полок не забрали разве что пыль. В одном из ящиков стола мне удалось отыскать только дешевую ручку, да горсть монет.
- Подумать только, - Кесси взяла из моей ладони четвертак, покрутила его перед глазами, - эти бесполезные кругляши когда-то были гарантией счастливой жизни. Тебе не кажется, что теперь жизнь стала… Несколько более честной, что ли?
В ответ я лишь пожал плечами.
Выход на крышу оказался незапертым, оказавшись на улице, я с удивлением заметил, что в здании было гораздо холоднее. Резиновое покрытие крыши было забросано различным мусором: банками от консервов, прохудившимися тряпками, выцветшими целлофановыми обертками от самой разнообразной продукции, нашелся даже окоченевший труп голубя.
- Кстати, я не видела ни одной птицы, с самого Дня Т, куда они все подевались? Раньше они всегда меня раздражали, эти вездесущие голуби, выбежишь в парк на прогулку, а они ковром покрывают беговые дорожки, приходилось разгонять их. Всегда боялась, что за это пернатые на меня обидятся и обгадят с ног до головы, хе-хе… Смотри, Тим, видишь пожарную лестницу того дома? Мы сможем до неё допрыгнуть?
- Думаю, сможем. Но зачем тебе?
- Хотелось бы оглядеть окрестности с высоты. Давно не видела город, а раньше каждый день с высоты смотрела на него. Я ведь жила на тридцать пятом этаже в крутых апартаментах, ты знал? Пойдем, подстрахуешь меня.
Лестница была ржавой, когда мы перепрыгивали на неё, она угрожающе тряслась, грозя вот-вот рухнуть, удивительно, что все же выдержала. Поднимались медленно и осторожно, мягко ставя шаги, к счастью, в здании было всего лишь десяток этажей, и подъем не занял много времени. Келли, взобравшись на крышу, посторонилась, освободив мне место и застыла, забыв закрыть рот. Взгляд был её устремлен куда-то вверх и вдаль, в темноту бесконечной ночи.
- Знаешь, Тим, все-таки у этой непрекращающейся тьмы есть и свои плюсы, красивые стороны, если приглядеться. Из-за искусственной иллюминации в таких больших городах, как наш, звездное небо увидеть просто нереально. А тут… Посмотри! Посмотри наверх, Тим, только взгляни! Звезды! Сотни, тысячи, миллиарды! – девушка залилась счастливым смехом. – Я вижу созвездия, про которые лишь читала когда-то в школе. Это, кажется, Близнецы, в них очень яркая звездочка. А вон там, видишь, яркая полоса, проходит через все небо… Да это Млечный путь! Господи, как тут красиво. Сейчас мне кажется, будто стоило жить месяц во тьме ради такой картины!
Келли повернулась ко мне, восхищенно улыбаясь, смотря на меня блестящими глазами, полными какого-то странного чувства. Вся её поза, выражение её лица, взгляд казались мне какими-то неправильными. Если хорошо подумать, то девушка была в составе той группы, что отыскала меня, она всегда приглядывалась ко мне… «Влюблена в меня» - пришло внезапное осознание.
- Наверное, - коротко ответил я, скорее из простой вежливости, нежели из-за схожих мыслей. Тьма украла у меня жизнь моей дорогой жены, и я никогда не смогу ей этого простить. – Хмм… Кесси, ты это видишь? То разваленное большое здание. Ты знаешь, что это?
Несмотря на катастрофу таких масштабов, строения почти не пострадали, их было незачем разрушать, да и некому, Демон охотился только на людей, а человечеству нужны были укрытия.
- Это… О боже. Это экспериментальный корпус нашего исследовательского института. В центре осколки – стеклянный купол, та пристройка – лаборатории… Трещины. Не кажутся тебе странными? Смотри, кольца образовывают. И обломки лежат так, будто здание изнутри разрушилось… Будто…
- Кто-то оттуда вырвался, испустив мощный импульс энергии, - быстро закончил я. Глаза Кесси стали полны внезапного испуга.
- Ты же не думаешь, что Демон…
- Я пока ничего не думаю. Пойдем вниз, расскажем остальным.
Наши сидели на поваленных стеллажах, явно скучая. Фрэнк снова курил, нервно постукивая ногой по полу. Рядом с ним валялся плюшевый медведь без лица, парень время от времени косился на него, вздрагивал и снова отводил взгляд. Джим стоял, будто полный спокойствия, но, когда мы вышли из прохода, он все равно резко повернул голову в нашу сторону.
- Слишком долго вы там возились, ребятки, нашли чего путного?
Я молча кинул командиру ручку, Келли демонстративно похлопала по пустому рюкзаку.
- У нас то же самое, - Джим тяжело вздохнул, окидывая взглядом бывший магазин игрушек. – А ведь лишние патроны потратили на эту чертову дверь.
- Видимо, голубки просто наслаждались обществом друг друга, - прыснул Фрэнк. Впрочем, его шутку оставили без внимания.
- На самом деле, мы увидели кое-что очень важное, - холодно начала Келли. – В нескольких кварталах к востоку отсюда находятся развалины физических лабораторий исследовательского института. И есть что-то неправильное в том, как расположены обломки. Я бы хотела посмотреть…
- Нет! - вдруг рявкнул Фрэнк. – Какого черта, Келли? Это же территории мародеров! Я туда не двину, нет!
- Успокойся, парень, - Джим положил ему руку на плечо. – А что именно странного в этих обломках, вы можете рассказать?
Келли рассеяно посмотрела на меня и продолжила:
- Нам кажется… Что именно оттуда мог появиться Демон.
Я сердито посмотрел на девушку. Говорил же: ничего мне пока не кажется.
- Лезть в обитель Демона? Вы что совсем сдурели, идиоты? Какой, мать его, придурок полезет в логово к зверю? А?!
Джим сильнее стиснул плечо парня.
- Послушай, Фрэнк, - мягко начал он. – Если эти двое правы в своих догадках, а они – одни из самых надежных людей, которых я знал и знаю, то мы и вправду можем узнать что-то о Демоне…
Внезапно Фрэнк вырвался из хватки командира, двинул тому ногой в промежность, выхватил из его кобуры пистолет и отпрыгнул назад. Келли взвизгнула от неожиданности, я спокойно продолжал наблюдать, глядя прямо в налитые кровью, непрерывно дергающиеся глаза парня. И понял, что именно меня беспокоило в нем.
- Нет, это ты послушай! Нас предупреждали о том, что здесь бродит Демон, но ты не послушал, потянул нас за собой в это богом забытое место, а что в итоге? Да ни хрена в итоге, вот что! Нашли какой-то хлам, рискуя своими задницами! А теперь вы предлагаете пойти в гости не только к мародерам, но и к, черт возьми, Демону! Да вы совсем, что ли рехнулись?! – парень хрипло рассмеялся, поднял пистолет выше. – Не-е-ет, так дело не пойдет, сейчас мы все дружно развернемся и пойдем к чертовой матери отсюда, иначе я тут вас к хренам перестреляю! Ясно?!
- Но Фрэнк, там же… - проговорила тихо Келли. Зря.
- Заткнись, сука, заткнись!
Палец парня дернулся на спусковом крючке, я буквально услышал, как металл въелся в кожу, Келли зажмурила глаза, успев отчаянно вскрикнуть напоследок. На лице Френка злоба смешалась с эйфорией, в безумной улыбке он оголил желтые зубы…
Щелчок и ничего. Пока стрелок-неудачник удивленно смотрел на несработавшее оружие, я отработанным быстрым движением выхватил свой пистолет, снял его с предохранителя, и тут же выстрелил. Сочно чавкнуло и парень повалился на безликого медведя, заливая его кровью, льющейся из простреленной головы.
- Господи, Тим, ты убил его! – пропищала Келли. – Ты же застрелил Френка!
- Еще секунда, и он понял бы свою ошибку. И вместо него на полу уже лежала бы ты. Он - наркоман, вы видели, как он оживился при упоминании о медикаментах, замечали лопнувшие сосуды в глазах, общую нервозность, паранойю? Ну, приступ жестокости сложно было не заметить. Типичные симптомы ломки, - я подошел к телу недавнего товарища и, вырвав из его пальцев пистолет, отдал его Джиму. – Таким не место среди выживающих, те, кто не способен мыслить рационально, погубят себя и всех остальных.
- Вот же сукин сын… Хорошо, что он совершенно забыл про предохранитель, - командир встал, засунул оружие в кобуру, все еще потирая ушибленное место. – А ты, Келли, успокойся, Тим прав, хоть и не обязательно было убивать. Мог бы прострелить ему колено или плечо, да?
- Три года в Ираке, командир, это просто рефлекс, - пожал плечами я. – Но в одном Фрэнк был прав – я тоже не считаю нужным идти в развалины, попахивает самоубийством.
Я поймал на себе подозрительный взгляд Джима и добавил:
- Стрелять я больше ни в кого не планирую, но, если ты мне не доверяешь, что неудивительно, судя по поступку нашего ныне мертвого друга, я готов отдать тебе оружие.
- Черт с тобой, в твоих руках оно все равно больше пользы принесет, - он покосился на хныкающую Келли. – Но мне кажется, что стоит сходить в развалины. Сейчас. Если Демон поблизости проявлял активность, то мародеры сидят по убежищам, боясь и нос высунуть. Можно будет пройти спокойно, а Демон… Если я правильно помню, то, хоть он и шастал в городе, но смертельных случаев еще не разу не было. Может и нам повезет?
- Я согласна пойти, - вытирая последние слезы рукавами прошептала девушка. – Уверена, там можно узнать что-нибудь о появлении Демона, и, возможно, о том, как его остановить или вернуть свет солнца этому городу…
Некоторое время я всматривался в лицо Джима, потом в лицо Кесси, пытаясь понять мотивы, понять, почему они собираются пойти на такой рискованный шаг. Почему они брезгают своими жизнями ради какой-то абстрактной цели? И я не понял, не смог. Но у Джима есть оружие и все шансы меня пристрелить, если я вдруг откажусь следовать за ними. Так работал мой разум: выбери наименее опасный вариант действий и выживи. Так завещала мне моя любовь.
- Хорошо, - наконец, сдался я. – Идем. Но при первых же признаках опасности мы побежим со всех ног обратно в церковь, договорились? Вот и отлично.
Джим оказался прав, мародеры забились в свои подвалы, улицы покоились в тишине, не было слышно ни звука. Мы бежали так быстро, как могли и вскоре оказались у развалин экспериментального корпуса. Вход среди обрушившихся бетонных блоков пришлось искать долго, после муторной работы, отодвигая камень за камнем, мы смогли оказаться внутри. Масштабы разрушений оказались впечатляющими – если бы не стеклянная крыша, ступить было бы негде. Более-менее целым оказался лишь вестибюль, проходы в другие модули были похоронены под тоннами железобетона.
- Вот во что превратилась интеллектуальная обитель человечества, стоило ему перестать видеть дневной свет, - пробормотал Джим, аккуратно ступая по усыпавшим пол осколкам. – Мне кажется, или там посреди зала дыра?
- Да… Все верно, её просто засыпало обломками, но с нижнего этажа определенно что-то вылетело, проломив и пол, и потолок. Что огромное и мощное… Пойдемте вниз, надо и там осмотреться, тут все в завалах, - Келли махнула рукой в сторону чудом уцелевшей лестницы, ведущий вниз. Когда-то проход к ней закрывала толстая стальная дверь, но теперь она, помятая и искорёженная валялась среди осколков стекла.
Спуск оказался невероятно долгим, я насчитал примерно двадцать пролетов, если, конечно, где-то не ошибся. Нижний этаж оказался в куда более лучше состоянии, чем надземные постройки, если не считать огромной кучи бетона, сваленного по центру большого и просторного помещения – свет даже мощных фонарей едва доставал до потолка. Зал был заставлен сложными приборами непонятного назначения, у самого потолка было видно расположенных друг над другом три круглых трубы, блистающие сталью.
- Что это за место? – Джим удивленно следил за выхватываемыми одной за другой лучом света дверями по, расположенными по периметру стены.
Келли остановилась, посмотрела себе под ноги, полная нерешительности.
- Мне нужно кое-что вам рассказать, прежде чем мы начнем осматриваться… Прошу, выслушайте меня. Внимательно.
Мы с Джимом удивленно посмотрели друг на друга, затем на Келли. Ох, не к добру все это.
- Начну с того, что я была сотрудником этой лаборатории… И именно здесь впервые появился Демон, насколько мне известно, - увидев, что мы молча ждем, Келли продолжила. – Все это… Эксперимент профессора Хоукмана. Если вкратце, то его сына сбила машина, и тогда он обратился ко всем научным познаниям, которыми обладал. Он захотел… Обратить время вспять. Это была невероятная идея, профессор оказался настоящим гением физики. Он много работал, почти без отдыха, годы, больше десятилетия! И не смотрите на меня так, я была всего лишь ассистенткой, многого не знаю. Все шло хорошо, если бы однажды наши приборы не засекли какую-то аномалию где-то на границе с четвертым измерением. Даже не получилось определить, что это, но оно имело просто фантастическую, колоссальную энергию. И тогда Хоукман смог загарпунить его, использовать для эксперимента. Это было ошибкой, фатальной. Если все верно, то… То этой аномалией и оказался Демон. Профессор предсказывал это, предупреждал нас, что лезть в области, природой не данные человеком – опасно. Мы могли остановить его, самих себя, но… Не стали. И тогда нас наказали. Из временной пустоты, провала в пространстве пришло оно, сущность, которую мы даже толком объяснить не можем, мигом оборвало все наши предположения насчет возможности путешествия в другие мировые линии, разные варианты будущего. Это воля Вселенной, а может быть самого бога, я не знаю. Но Демон наказал нас, вырвал из общего пространства времени и закинул сюда, в пустоту, где нет ничего. А сам, словно Цербер, стал охранять границы этого умирающего в агонии временной неопределенности мира, не давая никому покинуть его. Я не видела, как все произошло. Хоукман отправил меня домой незадолго до запуска установок. Он сказал… Сказал, что я так похожа на его покойную жену… Он ведь знал, старый дурак, что произойдет, догадывался, не иначе…
Келли упала на пол и заплакала. Джим хотел было подойти к ней, но я жестом руки остановил его. Девушка еще не выговорилась.
- Зачем ты захотела вернуться сюда? – жестко спросил я.
Келли подняла заплаканные глаза на меня, будто сама удивленная этим вопросом.
- Чтобы… Чтобы убедиться, что у профессора не получилось. Что он не спас мальчика.
- Вот дерьмо! – Джим смачно сплюнул и быстрыми шагами подошел к Келли. – Моя дорогая, ты понимаешь, что делаешь? Ты, зная все от и до, загнала нас в этот бетонный саркофаг, в ясли Демона… Что у тебя в голове, женщина, что? У меня в церкви сидит жена и дочь, ждут моего возвращения, боясь, что в этот раз я точно не вернусь! Почему мне, черт побери, кажется, что все так и будет, а?!
- Тихо, - предостерег я, но мои товарищи не слушали.
- Я должна была, должна! – Келли истерически кричала, выпучив глаза. – Я столько времени провела в полной неопределенности, совершенно не зная, как прошел эксперимент, что случилось с моими коллегами, получилось ли у профессора! Я уже достаточно помогала общине, неужели и вы мне не могли помочь, помочь лишь увидеть!..
- Тихо! – уже крикнул я.
Джим хотел было яростно ответить, но замер и понял. Понял, что тоже слышит. Мерное шуршание. Как трущиеся друг об друга листы бумаги… Когда мы развернулись, было уже поздно. Огромная трехметровая фигура, словно сотканная из тени, в которой тонул свет фонарей, стояла за нами. Отдаленно напоминающая человека, но совершенно лишенная пропорций, больше бесформенная, нежели определенная. Невероятная. Непонятная. Пугающая.
Келли набрала в легкие побольше воздуха и закричала:
- Бегит…
Было поздно. Прежде чем она успела закончить, Демон дернул рукой, и девушка с отвратительным хрустом полетела к стене, глухо ударилась о нее, но не упала. Джим вырвал пистолет из кобуры и выстрелил в Демона. Впечатление было такое, будто он стрелял в воду – никакого эффекта.
- Хватай Келли и бежим, быстрее!
- Нет! Уже поздно!
Она не упала на землю только потому, что висела на толстом куске арматуры, торчащей из бетонного блока с пробитого потолка. Железный прут воткнулся ей в спину и вышел через живот - ранение смертельное. Она чуть приоткрыла рот и еле слышно произнесла:
- Бегите, ради меня.
Наверняка она хотела сказать мне что-то еще, но лишь грустно улыбнулась. Схватив командира за рукав, я понесся так быстро по лестнице, как только мог. Джим дышал совсем тяжело, когда выбрались на поверхность.
- Командир! Помнишь машину перед музеем? Давай туда, быстро, она на ходу, я смогу завести! Оторвемся!
Мужчина лишь слабо кивнул в ответ, вытирая с блестящего лба пот. Колени жутко болели, икры и бедра стали неподъемно тяжелыми, в легких горел огонь, но мы бежали. Бежали, бежали, бежали. Шуршание за нашей спиной не прекращалось, становилось все ближе и ближе. Сердце отбивало бешенный ритм, страх подступал к горлу вместе с рвотой, ужас и бескрайние отчаяние колдовским варевом бурлили где-то в желудке. Но мы бежали.
Внедорожник показался впереди. Мы, не смея оглядываться, запрыгнули в автомобиль, я вырвал кусок приборной панели под рулем.
- Давай, давай, давай! – трясущимися, непослушными, онемевшими пальцами я соединял провода, судорожно выжимая педаль газа.
Внезапно, двигатель взревел, я отпустил сцепление и джип рванул с места так, что вжало в сидения. Джон был бледен как смерть, но в этот момент на его лице показалась неуверенная улыбка. Улицы проносились мимо, я едва успевал выкручивать руль, минуя мусор, разбросанный по дороге, в темноте ничего не было видно.
- Успели… - прошептал командир. – Мы успели.
Не прошло и минуты, как что-то под капотом зафыркало, весь корпус задребезжал, затрясся. Скорость стала постепенно падать.
- Топливо, - понял я. – Кончилось.
Раздался скрежет, оглушающий треск, на секунду вокруг стало темно, затем я осознал себя, летящим в одной из половин машины в неизвестном направлении. Я едва успел сгруппироваться, как последовал удар. Меня бросило, закрутило, шмякнуло об асфальт, снова полет, снова удар.
Темнота.
Боль в ребрах и руке.
Вставай!
Я открыл глаза, судорожно втянул воздух, рывком встал с земли, игнорируя невыносимую боль в неестественно вывернутой руке. Другая половина автомобиля врезалась в дом на противоположной стороне улицы и превратилась в кусок измятого, будто в прессе, метала. Где—то в этой искореженной куче я заметил фигуру Джона. Еле доковылял к нему. Шуршание ни на секунду не прекращалось.
Командиру пришлось совсем плохо: его зажало между сидением и приборной панелью, спина согнулась под ужасным углом. Вся голова его была в крови, она шла ото всюду: рот, нос, уши. Но он заговорил:
- Тим… Будь другом, прошу… В кармане… Антибиотики, нашел в магазине игрушек… Забрал себе, не положил в общак… И ананасы… Дочурка так их любит…
Он закашлялся, захрипел и замолк. Навсегда. Я развернулся и медленно побрел прочь, прижимая к груди смятую пачку таблеток и банку консервов. Сил не осталось, совсем. Организм полностью выработал свои ресурсы и больше не мог действовать. Боль все больше и больше обращала на себя внимание, полыхала белым ослепляющим пламенем в голове, кричала: «Я здесь, я пришла, ты должен страдать, заметь меня!». И я устал её игнорировать. Ноги подкосились, я рухнул на дорогу, дополз до фонарного столба и, опираясь на него спиной, сел. Пришла запоздалая мысль, что вокруг слишком темно, фонарик не работает. Я усмехнулся и забросил последнее проявление инстинкта сохранения в дальний уголок сознания.
Я думал, что очнулся от эмоциональной комы, когда меня вытащили из своей квартиры. Нет. Тогда я лишь глубже впал в нее, позволил сменить инстинктам разум, стал безвольным, бесполезным куском мяса, который ни о чем, кроме собственной безопасно, больше не думал.
- Последнее желание жены? – просипел я. – Издеваешься?
Перед глазами возникли последние секунды жизни моей любимой, её губы, шепчущие: «Спасибо, что не оставил меня, Тим» и… И «Я люблю тебя». Не было никакой просьбы о выживании. И я заговорил сам с собой на этой пустой улице, посреди бесконечной ночи, будто это могло помочь успокоиться.
- Дурак. Дурак, идиот! Ради чего ты превратил себя в это? Ради того, чтобы Фрэнк, Келли и Джим погибли? Все эти люди, даже попав во временное ничто, остались людьми, они жили своими мыслями и желаниями, а ты превратился в зверя, в первобытное животное! Джим жил ради благополучия своей семьи, Келли – ради нераскрытой тайны Демона и, возможно, тебя самого, черт возьми, Фрэнк - ради удовольствия, пусть это и весьма сомнительное увлечение! А ради чего жил ты, Тим? Не-е-ет, дружище, ты не можешь применять к себе такое невероятное слово как «жизнь». Ты просто выживал. Как бездомная собака.
Шуршание было совсем рядом. В темноте тень было не различить, но я понимал, что осталось мне совсем чуть-чуть. Здоровой рукой я достал из-за пояса пистолет и взвел курок.
- Я, наверное, даже понимаю Хоукмана… Он сделал все, чтобы спасти дорогого ему человека, пусть это даже бы отправило город в ад… Профессор все равно оказался лучше меня, робота, запрограммированного на выживание, - я приставил пистолет к виску. – Хватит, действительно, хватит, нужно было покончить со всем этим давно, еще в первый раз, как я притронулся к оружию. Прости меня, дорогая за то, что я так долго был не с тобой. Я так долго был словно мертв, но теперь я знаю, чего хочу, у меня есть последнее желание. Не позволю этой твари убить себя!
Я поднял голову и посмотрел на далекие и холодные звезды, такие прекрасные в своей недосягаемости. И улыбнулся впервые за долгие недели, возможно, даже годы. И почувствовал умиротворение, сбросив оковы ужаса и тревоги.
- Ты права Келли, небо Бесконечной Ночи действительно прекрасно.
Прогремел выстрел.