Его окружало пламя. Огонь, который, казалось, проникает в каждую клетку. Кожа уже сгорела в бензиновых сполохах, и смертный жар ощущался, сразу всем телом, как поднимающийся всё выше и выше бесконечно громкий звук…

Олег поперхнулся, обжегшись кофе, и закашлялся, дико озираясь вокруг.

— Олежка, ты чего? Горячий слишком? — жена, сидевшая на кухне рядом, с беспокойством смотрела на него.

— Да, кхррм. Есть. Маленько. — Контраст был столь высок, что слова давались мужчине с трудом.

Перед глазами опять замелькали последние минуты.

"…Вот он едет на работу. На душе погано: предстоит втык от босса.

На одном из светофоров, его нагоняют "в гуталин" тонированные "Жигули-шестерка", моргают дальним, привлекая внимание, а потом и сигналят.

Он ускоряется. Но салатовые "Жигули" не отстают от старой "Нексии", определенно, преследуя именно его.

В бешенстве, он пытается проскочить на только что загоревшийся "красный". Почти проскочил… и "Нексию" бьёт в левый борт груженый "Маз", как по заказу, так "вовремя" выехавший на перекресток.

Слышен негромкий звук ещё одного удара: преследователи, похоже, въезжают в тот же "Маз".

Олег ещё жив, когда движущийся по инерции тяжелый грузовик "втирает" побитую легковушку в стоящий на обочине потрепанный жизнью фургон. Едва ли не полусотня литров топлива, вылетевшая из вспоротого зиловского бензобака, веером разлетается вокруг, в салон, сквозь разбившиеся при ударе окна, окатывая его целиком.

Почти моментально, это облако брызг вспыхивает. Его охватывает пламя…"

Мужчина, еще раз, хрипло прочистил горло.

— Олежка, не торопись. Ты же говорил: к одиннадцати надо.

— Спал плохо, к встрече готовился. — Он покрутил головой. — "…я же это всё уже… Так, встреча будет сегодня, в одиннадцать; значит, авария — завтра…"

— Угу. Полночи аниме смотрел. Пси-ха-де-лич'-ско-е. Эксперт ты наш, японский. — Таня смешно прищурилась и наморщила нос.

Шутливо зарычав, Олег вскочил со стула, левой рукой сграбастал пискнувшую супругу, а правой — взъерошил её малиновую шевелюру:

— Бурундучкам слова не давали!

Неделю назад, Таня преподнесла сюрприз, сделав прическу-каре тёмно-малинового цвета с двумя розовыми полосками от висков к затылку. За что была немедленно прозвана бурундучком и честно дулась почти два часа.

Закрыв дверь квартиры, Олег задумался, припоминая: — "…Тогда, я в пробку попал, приехал позже. Решено — еду на метро. Что ещё? Андрей меня тогда прикрыл, мол, по его заданию ездил. Лучше бы его не подставлять…"

Мужчина остановился посреди лестничного пролета.

"А зачем его, в принципе, впутывать? Наши "хотелки" я помню, аргументы этого Исиро все слышал. Это же — шанс! Раз уж мне выпала "призовая игра", грех этим не воспользоваться." — Олег усмехнулся про себя:

— "Самая лучшая партия — та, в которой тебе все ходы известны заранее".

Спустившись на улицу, Олег позвонил Елизавете, секретарю генерального:

— Привет, Лиз, босс у себя?

— Привет-привет, консультант. Петр Сергеевич должен быть минут через десять.

— Огромная просьба: делай, что хочешь, но он, до разговора со мной, никак не должен пересечься с Онодой. Вопрос, что называется — "на миллион".

— Я Андрея видела, может, через него передать?

— Не нужно, сам разберусь.

— И что мне за это будет? — усмехнулась собеседница.

— С меня — коробка шоколада…!

— Ну, минут на пять, я его задержу…

— …Швейцарского!

Смешок в трубке. — Беги уже, кондитер.

— Считай, что я в метро!

В размеренно стучащем по стыкам вагоне, Олег, с невольной ухмылкой, вспоминал сцену, которую застал, войдя тогда в переговорную:

"…— Знаете, Исиро, мы их всех порвём, если вместе будем. Наш краб и ваши линии по переработке — именно то, чего не хватает современному рынку. — Дружески прихватив за локоть, казалось, ставшего ещё чуть меньше и без того низкорослого иностранного гостя, Петр Сергеевич Носов (он же, в девяностые — Петя-сейф) "наводил мосты".

Дружелюбно улыбался. Обрисовывал перспективы, глядя в глаза слабо кивавшего молчаливого собеседника. Словом, вел переговоры..."

"Да, если б не Андрей, не избежать бы мне начальственного гнева".

Андрей и Олег были знакомы еще с института, учились в одной группе. Позже, их дороги разошлись, но приятельские отношения они поддерживали.

Чуть больше года назад, когда, в очередной раз, бывший "на мели" Олег мыкался без работы, Андрей, будучи уже тогда заместителем начальника отдела Экспорта, помог ему устроиться на должность консультанта. Хоть Олег и считал, что и сам бы мог найти место получше (со временем, конечно), на жизнь вслух не роптал, в меру сил помогая компании потратить предоплаченный интернет-трафик и, периодически, участвуя в переговорах с иностранцами.

Олег быстрым шагом вошел в здание фирмы. Отмахнув карточкой, преодолел автоматические турникеты на входе и тут увидел Андрея, идущего в сторону переговорной.

— Привет! Я сейчас к боссу! Японца, минут на пять, отвлеки чем-нибудь, пожалуйста.

На немой вопрос Андрея отсемафорил рукой, мол "потом объясню, некогда" и практически бегом помчался к лифту.

Босс был на месте, но уже собирался уходить, отбиваясь от вьющейся вокруг него Лизы, норовившей подсунуть всё новые листы на подпись.

— Петр Сергеевич, здравствуйте! Выслушайте, пожалуйста. Это срочно, по поводу Оноды. То есть, переговоров с ним.

— Не понял? Мне, с утра, Смирнов доложился, что всё "на мази" будет.

— Андрей Смирнов сделал, несомненно, большую работу, — Олег тщательно подбирал слова, — но он, подготовив все документы, не учел главную сложность.

— Какая-такая сложность? — чуть прищурился гендир.

— Петр Сергеевич, японцы, не смотря на их весь технический прогресс — народ тёмный, повёрнутый на традициях. С ними надо, как с детьми: по их обычаям действовать, хотя бы для начала.

— Вот ты, Олег Александрович, и начнёшь, раз уж такой "спец по детям". А мы посмотрим. — Гендиректор еле заметно улыбнулся уголком рта. — Что скажешь?

— Для начала, пожалуйста, запомните: обращаться к гостю можно только "Онода-сан". Далее: ни каких братаний, культурно сидим за столом…

Через два с половиной часа, Олег с Андреем, в компании с пожилым охранником, молча курили у входа в здание. Лиза, пробегавшая мимо них на обед, оперным шёпотом сообщила:

— Две коробки, кондитер!

Затем, продолжила: — Тебя, кстати, Петр Сергеевич просил зайти. — И, улыбнувшись, подмигнула: — Быть тебе завотделом, точно говорю.

Андрей, проводив её взглядом, бросил потушенный окурок в урну и повернулся к Олегу: — Мне позвонить не мог, заранее?

— А что бы ты сделал?

— Я эту встречу почти год готовил. Петренко руководить Экспортом осталось всего ничего: пенсия зовет на дачу. И тут ты, "весь в белом".

— Да прекрати. — Олег тоже потушил сигарету. — Просто, удалось "поймать волну".

Андрей отвернулся, смотря на облака над домами. — Самурая ты, конечно, грамотно расколол. Не был бы я насколько хорошо с тобой знаком, подумал бы, что ты все мои "заготовки" заранее подсмотрел. А так — не понимаю, даже…

Он замолчал, а Олег довольно улыбнулся и проговорил:

— Да если Носов меня твоим начальником и назначит, разве что изменится?

— Много чего изменится. — Андрей, не оборачиваясь, вошел в здание.

Олег обернулся к охраннику: — Видал?

Тот выпустил клуб табачного дыма и философски заметил: — Бывает. Не жалеешь? Вы ж тут "не разлей вода" были.

— Не трави душу.

— Что, действительно, вот все его мысли озвучил?

— Наверное.

— А что ему не дал себя проявить?

— Так надо было.  — Олег сощурился, смотря прямо на Солнце.

— Не по совести это.

— Будешь жить по совести, помрешь с голоду.

— Да я не спорю. Твоё право, — пожав плечами, чоповец вздохнул и метким щелчком закинул папиросу в урну.

— Да. Моё. — Олег с вызовом посмотрел на охранника. — И, поверь, я знаю, что выбирать.

Вечер, после того, как Таня узнала о новом назначении, прошел прекрасно. Да и утро, тоже. Напевая бодрую мелодию, Олег сел в "Нексию", секунду помолчал, провел ладонью по дверям, по приборной панели.

"Ну, поглядим, кто кого…"

Первые минут десять ничего не происходило, и мужчина уже начал беспокоиться, что сохранившийся в его памяти ход событий нарушен.

Но вот, в зеркале мелькнул салатовый капот.

"Вот они, голубчики!" — с некоторым злорадством подумал Олег.

Притормозить, немного, и — в разгон!

"Шестерка" не отставала, суматошно сигналя и моргая дальним.

Вот и перекресток видно. Там уже горел зеленый. Как в прошлый раз.

Знание будущего пьянило. — "По совести, ага, нашли дурака".

С мрачным удовлетворением, Олег разогнался ещё сильнее.

"Сейчас!" — Он резко ударил по тормозам перед покрасневшим светофором, одновременно перестраиваясь в соседний карман для поворота вправо и, коротко прострекотав АБС, остановился.

"Шаха" юзом пролетела мимо, разворачиваясь на 180 градусов и подставляя дымящему покрышками "Мазу" правый борт.

Удар пришелся точно в пассажирскую дверь.

— Хха! — Олег завороженно смотрел, как скомканная груда зеленого железа, толкаемая оранжевой кабиной, со скрежетом впечаталась в заднее колесо припаркованного у перекрестка фургона, в каких-то десятках сантиметров  проскочив мимо бензобака.

"Вот как это, со стороны, выглядело, значит?"

Олег,  разом вспотевшими руками, вытащил ключ из замка зажигания.

"Блин, это — перебор. Наверное, им помочь надо".

Он выбрался из машины и нетвердой походкой пошел месту аварии.

Вокруг, на асфальте в беспорядке валялись вещи, выброшенные ударом из вертевшейся "Шестерки". Внимание Олега привлек мобильник, лежавший возле колеса "Маза". Раритетный серебристый "Мессер". Такой же, как и его собственный.

Повинуясь неосознанному порыву, Олег поднял телефон и замер, не в силах пошевелиться: это был ЕГО аппарат. Несколько старых царапин и криво сидящая наклейка, которую, когда-то давно, Таня, в шутку, приклеила на заднюю стенку "для защиты от излучения".

Олег медленно поднял глаза к кабине. За потрескавшимся и смятым ветровым стеклом ничего нельзя было разобрать.

Он залез на капот. Раздирая в кровь пальцы,  оторвал болтающийся бахромой триплекс и судорожно вдохнул, увидев темно-малиновые волосы пассажирки, зажатой среди мешанины железа и пластика. Женщина, наклонившись вперед, лежала щекой на вздыбившейся передней панели. Танино лицо почти не пострадало, не считая пары мелких порезов, только тонкая алая дорожка бежала из уголка рта.

— Таня...! Танька-а!

Олег безуспешно попытался сдвинуть кресло, зажатое стойкой и панелью, несколько раз ударил ногой по спинке.

Возможно, от тряски, женщина пришла в себя, мутными глазами сфокусировалась на Олеге.

— Олежка… — Её лицо исказилось от боли, она вскрикнула, зажмурившись, и расслаблено обмякла.

— Танька стой, погоди, не засыпай!

Трясущиеся пальцы танцевали над непослушными кнопками, отказываясь набрать "скорую".

— Не спи, говори со мной! — Олег уже кричал: — Говори!!

Таня приоткрыла глаза.

— Что...

— Что хочешь, только говори! Не молчи.

— Ты… Свою борсетку забыл… с документами…

Послышались приближающиеся звуки сирены.

— Сейчас. Сейчас приедут, потерпи.

— …И сотик в ней был…

Таня закашлялась, на её губах выступила алая пена. Она снова потеряла сознание.

Олег, в каком-то тумане, смотрел, как отъезжает "Маз", как гидроножницами срезают крышу и обкусывают корпус. Водителя "Шестерки" одна из "скорых" увозит почти сразу. Таню переносят на носилки. Врачи колдуют над ней. Расходятся. С мягким шуршанием черный полиэтилен принимает свой груз.

Перед распахнутым зевом створок "скорой", кто-то хватает Олега за плечо:

— Вы кто?!

— Муж.

— Эх… Ну, залезай.

Двери автомобиля закрылись, и, через минуту, машина с красными крестами на бортах, не зажигая маяков, растворилась в чадящей бензином городской круговерти.

Олег сидел в салоне "скорой" рядом с телом Тани.

Мыслей не было, было только постепенно разгорающееся пламя. Оно проникало, казалось, в каждую клетку, заполняя душу, словно поднимающийся всё выше и выше неслышимый звук.