Урок сороковой: Первый другой

Есть что-то печальное в предположении, что мать это «первый другой»

Первый человек, которого ты встречаешь. Первый кого узнаешь. Первый с кем ты говоришь и кому доверяешь. Даже если это всего лишь младенческий лепет, ты пытаешься общаться с этой женщиной. Ты пытаешься, потому что знаешь ее. Ты предполагаешь, что она должна заботиться тебе, иначе тебя бы здесь не было. 

Однако же иногда, связи такой, какой она должна быть, не возникает. 

Возможно, мать не хочет. Или не любит. Или же ребенок не хочет или не любит. Идеальная Любовь между матерью и ребенком, которая возникает в самом начале, не может длиться вечно. 

Как и любая настоящая любовь, она увядает. Со временем теряет актуальность. Начинает горчить. 

Когда Ангел проскользнул в разум Аски, он ужаснулся, узнав это. Поняв. Как, что-то настолько идеальное может быть настолько неправильно понято и извращено. 

Насилие? 

Его миссия едва не закончилась на этом. Каким-то образом его потрясло это. Услышать как это слово... это ужасное, ужасное слово... произносит Дитя. 

Словно юная дочь обвиняла своего отца в изнасиловании. 

Это опечалило Ангела. Никакие слова или эмоции не могли передать его печаль этому Дитя. Но он не мог остановиться... он не станет останавливаться. Он должен показать... исполнить пророчество. Не важно, какой ценой. 

Снова... эти слова. 

– Пожалуйста! Не лезь в меня! 

Будь у Ангела способности Ангела Свободной Воли, он бы съежился от страха. Он не хотел насиловать ее... не хотел причинять ей боль. Но это должно быть сделано. ДОЛЖНО быть сделано. А сейчас, больше чем раньше. 

Все же, он верил. Верил что некто, известный как Учитель, сможет помочь. Учитель подготовился... чтобы в этот раз все исправить. 

А для Ангела, вера была абсолютной. 

И таким образом, он вторгся в ее разум. Он вытащил каждую, даже самую крохотную мысль. И показал их Аске. Безжалостно. Безмозглая машина, ведомая и питаемая одной лишь верой. И этого было хватило. 

Даже когда Циклоп обрушил на него Свет, Ангел выстоял против Проклятой Машины Лилим. Он ПОПЫТАЕТСЯ вновь. И возможно в этот раз попытка не будет такой слабой. 

Аска... бедное дитя. Он не только жалел, но и осуждал девочку. Ее погубили  надменность и ненависть. Лишь любовь могла спасти ее. 

Ангел молился, чтобы учитель научил ее этому. Может он уже сделал это. Для Ангела это не имело никакого значения. 

УДУШЬЕ! 

Так вот как это ощущается, Аска? Когда в жизни нет ничего кроме боли? Когда нет места для вдоха? Нет места ни для чего, кроме борьбы или удушья?

НЕНАВИСТЬ! 

Ты ненавидишь даже самых близких? Даже своих Лилим? Почему? Почему ты их так ненавидишь, Дитя? 

БОЛЬ! 

Это не больно, Дитя. Я не нападаю на тебя. Я не режу твою плоть и не уничтожаю твой разум... Что же доставляет столько боли этому прекрасному, миниатюрному телу?

СТЫД! 

Такая гордая... ааах... да... Логично. Но это же так прекрасно! Это ужасное чувство - ненависть к себе. Почему? Почему ты так мало ценишь себя, когда любой меньший Лилим с радостью проживает свою жизнь?

САМОУБИЙСТВО!

Вот что ведет тебя вперед? Лучше быть убитой, чем умереть? Пусть твоя смерть будет на чужой совести? Ты слишком концентрируешься на этом, Дитя. Ты не можешь умереть, если ты не жила. 

ЧУЖОЙ! 

Я не входил в тебя, Дитя. Я не... это святотатство. Я лишь показываю тебе правду. 

ХОРОШО

Ахх... да... теперь ты видишь. Ты пытаешься стать одним целым со своей болью. Но почему? Почему ты так легко гонишь это от себя? Я НЕ ПОЗВОЛЮ тебе. Я НЕ ПОЗВОЛЮ тебе забыть это. Я НЕ ПОЗВОЛЮ чтобы это все было уничтожено. Может быть, ты и не готова к Тесту, но мы готовы. Мы все. Твои Лилим готовы. Твоя семья готова. Твоя мать готова. Синдзи готов. 

Я подготовлю тебя.

Не подведи их.

***

Синдзи все слышал.

У него не было выбора.

Парализованный, он сидел в капсуле. Мать не могла помочь ему без разрешения отца. Он мог лишь слушать. 

Он мог слышать, как спорят Аянами и Тодзи. Тодзи забрал у Аянами винтовку и продолжал стрелять. Он требовал чтобы оружие убило Ангела, но толку было мало. Вся мощь и сила человеческой науки были бессильны против этого Ангела. 

Получив приказ, Рей на какое-то время исчезла. Синдзи подумал что это и к лучшему. Что ее не осквернит это… это… СУЩЕСТВО.

И несмотря на весь свой гнев, он чувствовал себя так же как его Ева. Бездействующим. Безжизненным. Беспомощным. 

Странное чувство. Успокаивающее… и пугающее. 

– Мама… - прошептал он.  – Мама… так ты себя ощущаешь. 

Ответа не было. По интеркому он слышал лишь крики, и видел мерцающее изображение застывшего Юнита-02.

– Мне так жаль, мама… я хочу помочь… - прошептал Синдзи. 

Евангелион выходит на полную мощность за 8 секунд. Синдзи, когда он находился в таком состоянии, не понадобилась бы катапульта чтобы достичь поверхности. 

Однако же, он ничего не мог сделать. 

Его разум затих, царапая окружающую его клетку, но он ничего не мог сделать без разрешения отца. 

– Мы не можем допустить вторжения в Юнит-01.

Таким образом, Синдзи просто смотрел.

И плакал.

***

Майя, не мигая, в ужасе наблюдала, как Юнит-02 бомбардировало обманчиво простым лучом света. На ее контрольной панели, приборы показывали ей что на самом деле происходило. 

Аску уничтожали, выворачивая наизнанку.

Вес персонал был потрясен и шокирован реакцией Евангелиона. Он трясся и дергался, как будто его заживо сжигало невидимое пламя. Разумное орудие теперь было обезумело, когда напали на его пилота. Выстрел за выстрелом заряды позитронной винтовки улетали в пустоту, пока Юнит-02 безрезультатно пытался поразить противника находящегося на орбите. 

Наступившее утро встретит город глубокими, обугленными шрамами. Аска будет в гораздо худшей форме. 

Командующий просто наблюдал, ожидания появления Рей. Его чудесная Рей. Его кукла. 

И она появилась. 

Казалось, что прошли ЧАСЫ… и, слушая плачи и крики Аски, Рей пришла на помощь. 

Тодзи старался, как мог. Но каким бы сексистским это утверждение не казалось, похоже, что сегодня мужскую половины команды до сражения не допустили. Тодзи продолжал следить за Ангелом, через прицел своей позитронной винтовки, готовый прикрыть Рей, если потребуется. 

Но Рей не вышла на связь. По интеркому он не увидел, как она плачет, слушая плач Аски. Она все вспомнила, когда услышала крики… боль осквернения. 

Она не дождалась окончания обратного отсчета. 

Копье было огромным,  и имело скрученную форму. Оно казалось сплавом металла и органики. Евангелион вдохнул в него жизнь, оно еще чуть скрутилось, как будто уже знало о предназначенной ему судьбе - вонзиться в ядро врага. 

Рей была знакома эта боль. Она чувствовала ее прямо сейчас. Ощущение беспомощности и бессилия перед лицом врага. И не важно, кто этот враг. Как бы она не умоляла свое внутреннее я не злиться… не чувствовать боли… она не смогла себя одурачить. Крики Аски и неистовая агония разума ее Евы не давали ей этого сделать. 

Но пока что этого было достаточно. Рей метнула копье со всей яростью своего сердца. 

Ей не надо было целиться.

***

Наконец-то, подумал Ангел, и с громким, повторяющимся треском прекратил свое существование.

Последствия битвы оказались разделены на несколько частей. Никто не мог отрицать, что ничто больше не будет прежним. 

Четвертое Дитя

---------------

Тодзи сидел в классе, откинувшись на своем стуле. Красное солнце снаружи закрыло собой мрачные эмоции, которые он испытал в тот день. Тодзи все равно не хотел их чувствовать, и поэтому позволил закату, слегка успокоить себя - пусть он и был цвета крови.

Такого же цвета как Юнит-02.

Вспышка боли пронзила его разум, когда он вспомнил крики.

– Судзухара? – от удивления он подскочил. Бедная Хикари едва не споткнулась от подобной реакции. Однако же, она быстро пришла в себя, увидев его взгляд. – Ты в порядке, Тодзи-кун? 

– Нет, – рассеянно ответил Тодзи, вновь отворачиваясь к окну, пытаясь избежать расспросов.  – Прости, что напугал тебя. Я не знал, что здесь еще кто-то есть. 

– Я тоже, но я позвонила тебе домой, и сестра сказала, что ты до сих пор не вернулся.… Покраснев, она отвернулась. 

– Мне следовало остановиться на этом… но.. я… я не знала все ли в тобой в порядке… и я не смогла нигде найти Аску. 

– Она… - Тодзи поморщился. – Она с Синдзи. 

Это было правдой. Аска отказалась ложиться в больницу. Синдзи проигнорировал приказ отца о помещении той под наблюдение и отправился с ней. Мисато не утруждала себя возражениями. Только не после этого адского дня. 

– О. – прошептала староста, затем позволила себе подойти на несколько парт ближе к Тодзи и присела за одну из них. – Они в порядке?

– Нет. 

Она посмотрела на доску, не зная как реагировать то, как буднично он это произнес. 

– Не думаю сейчас в НЕРВ хоть кто-то в порядке. Только не после того что случилось сегодня, Хикари. – пояснил Тодзи. – И я ничего не смог сделать, чтобы помочь, – вздохнув, он наклонил голову и вопросительно уставился на облака. Раньше они были такими темными… а теперь были разделенными и висели клочьями, в том месте где копье пронзило их. 

– Я мог точно так же помогать этой ебаной штуке. 

– Какой… штуке?

– Ангелу, – сказал Тодзи. – Я ведь сегодня даже не облажался… и все равно 

был бесполезен. Он слегка склонил голову. 

– История моей жизни, да, Хикари-чан? 

– Ч… что ты имеешь в виду? – покраснев, она отвернулась. 

– Чтобы я ни делал… все бесполезно, – тихо сказал он. – Мой самый страшный кошмар сунули мне прямо под нос, – он вздохнул, и застонал, вспомнив о чем-то. – Именно поэтому я избил Синдзи, во время нашей первой встречи, – он покачал головой. – Но даже это, оказалось херней, я лишь пытался улучшить свое самочувствие. 

– Это… такое признание не дается легко, Тодзи. – сказала Хикари. – Теперь ты и Синдзи друзья. Если бы ты не признал свою ошибку, вы бы могли до сих пор избегать друг друга. 

– А между тем, в команде Евангелионов я только патроны подтаскивал. Вот и весь мой вклад. 

Хикари вздохнула, когда в классе наступила тишина. 

– Ты несправедлив к себе. 

– Несправедлив? – Тодзи слегка повернулся к ней. – А то, что сегодня Ангел, у всех на глазах, вторгся в разум Аски, это честно? 

Тишина была ужасной. 

Тодзи встал и подошел к окну. 

– Мне плевать кто, мне все равно, при каких обстоятельствах… - тихо сказал он. – Если я услышу, что кого-то изнасиловал, я лично убью мужчину, женщину или существо совершившее это. 

Старосту потрясло то, как холодно он это произнес. Точнее, то, что случилось. То, что заставило его сказать такие слова. 

– Я не знаю, как Синдзи сможет пережить это… - сказал он. – Если бы это случилось с тобой… - он отвернулся. – Я… я бы сошел с ума. Я действительно не знаю, чтобы я делал.

Она молчала, все еще пораженная образами… не желая задавать вопросы, которые ей так хотелось задать, и не желая слышать подробности случившегося. Аска… господи, что же с ней произошло? 

– Почему я ничего не смог сделать? – сказал Тодзи. В его голосе скрывалось что-то, чего Хикари раньше не слышала. – Я хотел… черт… в кои-то веки, я заставил Еву, этот уродливый кусок дерьма, слушаться меня… - он медленно осел на пол, продолжая смотреть в окно. 

Ахнув, Хикари подбежала и обняла его за плечи. 

– Тодзи…

Она почувствовала что-то мокрое на своей руке… слезы. Тодзи старался скрыть их. Надо сказать, он ни разу не сломался. Однако его голос звучал натянуто. 

– Все хорошо, Тодзи.… Если хочешь, можешь плакать… я здесь, – прошептала Хикари ему в спину, крепко обнимая его. – Мне так жаль, что я больше ничем не могу помочь…

– Нет, – сказал Тодзи. – Я не могу. 

– Почему нет? – Хикари шмыгнула носом, ее собственные слезы падали на его плечо. 

– Потому что не надо мной надругались. И не я был вынужден смотреть, как оскверняют мою любимую, – тихо ответил Тодзи. – Мне жаль если это значит, что я не могу плакать. 

Хикари кивнула и задрожала, когда встала, прерывая объятие. 

– Я понимаю. 

Тодзи тоже поднялся и покачал головой.

– Я тоже… - сказал он, крепко прижимая Хикари к себе. – Спасибо…

– Не стоит благодарности… - прошептала она, подавшись вперед для поцелуя. 

Даже после захода солнца, они еще долго стояли там, обнявшись. 

Кошка и Мышка.

-----------------

Рицко без какой-либо конкретной цели осматривала город. Одним из лучших способов для этого были голографические дисплеи Терминальной Догмы. Если не обращать внимания на запах металла в воздухе, то можно было представить, что смотришь на парк. 

Однако Юнит-02 оставил шрамы по всему городу и теперь его вид был далек от безмятежного. Огромные, все еще дымящиеся воронки, оставленные позитронной пушкой, и красно-белые вспышки огней карет скорой помощи, были последствиями прошедшей битвы.

Битва… нет… не то слово. ПОЛНЫЙ ПИЗДЕЦ, подходит гораздо больше. 

Сейчас она была одна. Терминал рядом с ней, гудел, наполненный жизнью данной ему МАГИ, но она не чувствовала ничего кроме холода. И этот холод начал разъедать ее изнутри. 

Может наконец-то ее настиг стресс прошедшего дня… но это на самом деле начало пожирать ее изнутри. 

Бедная Рицко едва успела добежать до туалета, как ее тут же скрутило в приступе рвоты,  над раковиной.  

Лишь после четвертого безрезультатного приступа, она заметила, что еще кто-то пристроился над туалетом.

Рицко застонала и села на пол.

– Майя… 

Молодая ученая, даже покраснев, оставалась бледной как полотно.

– Простите. Я не хотела мешать вам. 

Блондинка застонала, когда Майя попыталась подняться на ноги, чтобы семпай могла спокойно проблеваться. 

– Майя, сядь, черт тебя подери, а то поранишься.

Майя подчинилась, но в основном из-за того что ее вырвало над раковиной, по соседству с Рицко. 

– Пр… простите… - прошептала она. – Я… пр…просто не могу перестать… Аска-чан… Я… - она закашлялась. – Это было ужасно. 

– Я знаю, – сказала Рицко, крепясь в ожидании нового приступа. 

Майя задрожала и рухнула на пол, рядом с Рицко. 

– У вас наверняка и без меня забот хватает.… Простите.… Не следовало поднимать эту тему. 

– Ты… - сухим тоном произнесла Рицко. – Ты наверняка думаешь, что я хладнокровная сука. 

Майя покачала головой, но промолчала, так как просто не знала что сказать в данный момент. 

– Вот дерьмо… - вздохнула старшая. – Знаешь.… Вот поэтому-то я никогда не рассказывала тебе о таких вещах Майя. Я думала… Что, по крайней мере, на какое-то время будет кто-то, кто не будет ненавидеть меня с потрохами. 

– Семпа….

– ПОДОЖДИ! – потребовала Рицко. Майя тут же заткнулась. – Это НЕ какая-то жалостливая попытка привлечь внимание, – она отвернулась. – Я хочу, чтобы ты знала это. Я никогда бы так не поступила. Ты заслуживаешь лучшего, – она вздохнула. – Как же меня все достало. И по большому счету все это моя вина, – вздохнув она, откинула голову назад, ударившись о край раковины.  – Ай!

Майя опустила голову. 

– Это так. 

Рицко моргнула, слегка удивленная тем, что Майя признала это, но в ответ лишь кивнула и потерла ушибленную голову. 

– Аску не допустят до пилотирования без крайней необходимости. Нам надо найти замену, – она вздохнула. – Мне надоели эти игры. Похоже, что люди рядом со мной умирают, – она повернулась к Майе. – Мне это не нравится. 

– А что же вам тогда нравится? – спросила Майя после короткой паузы. 

Она моргнула и вновь отвернулась. 

– Не знаю. Я так давно не делала ничего, что бы мне нравилось. 

– Тогда почему вы здесь? – Майя пожала плечами. – Разве работа не должна приносить вам хоть какое-то удовольствие?

– Нет. – Рицко вздохнула. – Не тогда, когда она настолько важна, – она сделала паузу.  – Наверно раньше так и было.… Когда-то. Я все еще помню то время, когда просыпаясь, чувствовала что могу изменить мир к лучшему. 

Майя слабо улыбнулась. 

– Очень похоже на то, почему я прихожу на работу каждый день. 

Кивнув, Рицко вздохнула. 

– Многие в НЕРВ наверно думают так же… иначе мы бы уже давно проиграли эту войну, – она посмотрела на Майю.  – Могу я у тебя спросить кое-что? 

Майя кивнула.

– Конечно. 

– Что ты делаешь в те дни, когда все чего тебе хочется это остаться в постели на целый день и ничего не делать? 

– Семпай?

Рицко слабо вздохнула.

– Я помню один день.… В марте прошлого года… у меня наконец-то выдался свободный день. Это было… - она тяжело вздохнула. – Это было замечательно. Целый день ничего не делать. Наверное, это единственная приятная вещь, которую я могу сейчас вспомнить, – она слегка виновато улыбнулась. – Я просто лежала в постели, смотрела телевизор и гладила кошек. Они все подходили ко мне, удивляясь, почему это я все еще дома, а не на работе. 

Майя улыбнулась, слегка покраснев. 

– Похоже, у вас был отличный выходной, семпай. 

– Да.… Но что делать, если это твоя единственная радость? – Рицко покачала головой. – Этот единственный день до сих преследует меня.… Потому как я бы скорее его, вместо того чтобы вставать каждое утро, и пытаться спасти НЕРВ - который под предводительством командующего шизофреника, на всех парах несется в ад.

Майя на секунду отвернулась и пожала плечами. 

– Я всегда нахожу что-то чему радоваться и чего жду с нетерпением. 

– Например? – надавила Рицко. 

Майя густо покраснела. Удивительная способность, учитывая то, насколько бледной она была несколько секунд назад. 

– Кофе, – доктор моргнула, в замешательстве. Майя вздохнула. 

– Если я чувствую, что не хочу идти на работу… Я просто вспоминаю, что утром мы с вами будем пить кофе…. А иногда не только утром, но и весь день. 

Рицко хмыкнула. 

– Майя… если это та причина, по которой ты так… - она отвернулась. – Скажем, так привязана, к своему работодателю… я уверена, мы сможем найти тебе еще кого-нибудь с кем пить кофе.  

Майя нахмурилась. 

– Семпай, если бы это была единственная причина, по которой я восхищаюсь вами, я бы давным-давно прекратила, – она моргнула и отвернулась. – В конце концов, даже после второй кружки, собеседник из вас не очень. 

Рицко уставилась на свои колени. Затем снова посмотрела на Майю.

– Тогда… почему? 

– Потому что только когда я рядом с вами, остальные не капают мне на мозги, – она тихо вздохнула. – Я наслаждаюсь вашей компанией не, потому что вы одна рядом. Черт, все остальные думают, что я сошла с ума, потому что каждый раз, когда я предлагаю вам кофе, вы всегда скидываете на меня кучу работы. Аоба и Макото скорее отгрызут себе руки, чем принесут вам кофе! – она покачала головой и тихо рассмеялась. – На самом деле забавно наблюдать за их реакцией. Они с такой благодарностью смотрят на меня… как будто я накрыла своим телом Н2 бомбу, чтобы спасти их.

Рицко не смогла сдержать улыбку.

– И все же… это не причина, по которой я это делаю, – она покраснела.  – В смысле… «это» конечно же причина, но не для только того чтобы быть с вами рядом.  Я… восхищаюсь… вами, потому что я знаю, что вы замечательный человек, – она улыбнулась. Теперь она говорила увереннее. – Я могу работать бок обок с вами. Это честь для такой ученицы как я. 

– Итак… значит это из-за того что у тебя фетиш насчет больших мозгов? – Рицко моргнула. 

Майя охнула и закрыла лицо руками.

– НЕТ! – застонала она. – Это… это не «фетиш»! Просто… - она покачала головой, вздыхая. – Просто я восхищаюсь этим. Я пытаюсь стремиться к этому, – она снова спрятала лицо, закрыв его руками. – Я… я знаю, это звучит банально... но это как… когда парень и девушка говорят друг другу что их партнер его лучшая половинка… или то, как они дополняют друг друга. 

И хотя добрый доктор разбиралась в принципах отношений между мужчиной и женщиной как детсадовец в ядерной физике, она должна была признать, что в сказанном была своя логика. 

–Значит… Я… нравлюсь тебе потому что вместе мы отличная команда? 

– В основном, но не только поэтому… это не так просто… - прошептала Майя, отчаянно краснея. 

– С человеческими эмоциями никогда не бывает просто. – Рицко вздохнула и повернулась спиной к Майе. – Если бы дело было только в командной работе, я бы сказала, что Синдзи влюблен в Юнит-01, а Аска в Юнит-02. 

– Или командующий и Фуюцки-сенсей. – сказала Майя. 

Образ командующего и его заместителя, страстно слившихся в поцелуе, наконец-то растопил холод в животе Рицко, и она зашлась истеричным смехом, фраза Майя застала ее врасплох.

– МАЙЯ! Это УЖАСНО! 

Майя сама захихикала. 

– Простите… Я, просто всегда думала об этом… они всегда наедине, в этом кабинете. 

Рицко сделала долгий, очищающий вдох и медленно встала… затем протянула руку Майе. 

– Пойдем. 

–Э? – Майя моргнула, позволяя поднять себя. – Куда мы идем? 

– Завтра у нас будет дохренища работы. – вздохнула Рицко когда они вместе вышли из туалета. – Но сегодня нам здесь делать нечего. Так что… я предлагаю выбраться куда-нибудь и попить кофе. 

– В… вы не против? – Майя моргнула и покраснела. – После всего, что я наговорила? 

Рицко покачала головой. 

– Майя… Я же тебя не предлагаю тебе ресторан, потанцевать и переспать, – она застонала, когда Майя полностью покраснела. – Я просто хочу попить кофе с коллегой. Окей?! 

Майя кивнула, сконфуженная, и страдающая от того что ее сердце физически не могло перекачать столько крови и она не могла покраснеть еще больше.

– Х…хорошо, семпай. 

– Рицко. Только на один вечер, окей? – она улыбнулась. – Это меньшее что ты можешь сделать для меня за то, что теперь меня будут преследовать образы Козо и Гендо чистящих друг другу дымоходы. 

Майя наклонила голову и слабо улыбнулась.

– Хорошо, Рицко-сан. 

– Вот так-то лучше, Майя-сан. – она улыбнулась и вздохнула когда они проходили мимо огромной голограммы показывающей внешний мир. – Давай убираться отсюда, прежде чем я не возненавидела это место еще больше. 

Плащ и Кинжал

--------------------

– Так-так.… И если ты не являешь собой жалкое зрелище, то я даже не знаю что можно назвать таковым, – хмыкнул Кадзи, когда открылась дверь.

– Я…Я… ненавижу тебя. – прохрипел Каору, когда свет ударил ему по глазам. Было очевидно, что он в шоке… боль уже перегрузила часть клеток мозга. 

– Да я и от тебя не в восторге, – сказал Кадзи, присаживаясь рядом с дрожащим мужчиной. – Но все же, я здесь чтобы положить конец твоим страданиям. 

На секунду Каору перестал дрожать, когда понял, что к его голове приставили пистолет. 

– К… какого черта ты делаешь? 

– Тебя подстрелили. Почему бы мне не закончить работу? – мрачно заявил Шпион.

– У меня еще осталась работа, – тихо сказал Каору, стиснув зубы. – И я не собираюсь умирать, если только не истеку кровью. Ты не встанешь у меня на пути.

– Так чем же ты занимался? – сказал Кадзи, и глазом не моргнув. – Давным-давно, ты сказал мне, что у тебя есть важные дела…. Изменить ход событий, помочь людям. Но все что я видел своими собственными глазами, это то, как ты бесишь Гендо. – он улыбнулся. – Не то чтобы я не наслаждался зрелищем, но я начинаю думать, что ты хорошо только в роли шута. 

– Рад, что смог тебя настолько развеселить. – Каору вздрогнул.

– Ммм… а теперь? – Кадзи передернул затвор пистолета. 

– Пр… - он охнул и закашлявшись, сплюнул желчью. – Прости…

– Без проблем. У меня есть десять минут, прежде чем охранники проснутся. – Кадзи улыбнулся. – Не торопись. 

– Ты знаешь, как тяжело манипулировать людьми? – Каору выдохнул,  сев и прислонившись спиной к стене, игнорируя направленный на него пистолет. 

– Слышал что это та еще задачка, – он нахмурился. – Хотя люди вроде Гендо занимаются этим каждый день. 

– Ну так вот… могу тебе сказать… делать это гораздо сложнее, когда занимаешься этим исходя из благих побуждений, – произнес Каору,  делая несколько успокаивающих вдохов, чтобы руки перестали трястись. 

– И трахать Мисато, это одно из этих так называемых «благих побуждений»? 

– Заткнись, черт бы тебя побрал, – прошипел сенсей, усталым голосом. – Ты сказал, что у меня есть десять минут, и я собираюсь их использовать. 

– Семь. Одна для меня, чтобы убраться отсюда после того как я тебя пристрелю. 

– Ладно, – пробурчал Каору. – Я хотел бы спросить у тебя одну вещь… в твоей работе, были случаи, когда ты хотел действовать, но не мог? 

– Типа как сейчас? Я хочу тебя пристрелить, но вынужден дать тебе очередной второй шанс, потому что не до конца уверен в твоей бесполезности? 

– Да… типа того, – сухо произнес Каору. 

– О, да… - Кадзи улыбнулся. – Такое сплошь и рядом. 

– Тогда ты должен понять… сцена почти готова. – тихо произнес Каору. – Сейчас ты не можешь все закончить. Не тогда, когда мы так близко.

– Близко к ЧЕМУ?! – требовательно спросил Кадзи, в отчаянии вновь фокусируясь на пистолете. – Я ЦЕЛЫЙ ДЕНЬ, слушал плач Мисато о том, что случилось с Аской и этим Ангелом! ЧТО ХОРОШЕГО МОЖЕТ ВЫЙТИ ИЗ ТОГО ЧТО АСКЕ ВЫЕБЛИ МОЗГ?!

Каору потрясенно моргнул.

– Э… это случилось… уже? 

– Что, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ты хочешь сказать этим «УЖЕ»?! – прошипел Кадзи. – Хочешь сказать ты ХОТЕЛ, чтобы это случилось? Ты ЗНАЛ, что это произойдет и НИЧЕГО не сделал, чтобы остановить это? 

– Я… я не знал… это… в смысле… - Каору тяжело сглотнул. – Ты должен поверить мне… Я тоже не хотел, чтобы это случилось! Но иначе не…

– Что иначе…? – зарычал Кадзи. – Ты говоришь как Гендо. 

Каору потряс головой, все еще потрясенный новостью. 

– Я… я не ждал, что это случится так скоро… тут что-то не так. ЗЕЕЛЕ что-то знают, я не ожидал, что они догадаются.

И Кадзи сорвался. Слушать сенсея было слишком… жутко. Как будто он слушал Гендо. Черт, даже эти ублюдочные очки были похожи. Он всегда ненавидел эти ебаные очки. 

– Ага… Они догадались что ты всего лишь очередной Гендо. – сказал Кадзи вновь поднимая оружие. – Очередной, ебаный кукловод, – он снял пистолет с предохранителя. 

Каору удивленно моргнул, как будто он только сейчас заметил пистолет в руке Кадзи. 

– Кадзи… пожалуйста… не делай этого… - он покачал головой, его голос был спокойным. – Еще есть время. Мы еще можем спасти их…

– Ты ебаный кукловод… управляешь нами… даже Гендо был впечатлен… Теперь мне все ясно, – рука с пистолетом перестала дрожать и он закрыл глаза. 

Каору съежился.

– Все что мне надо сделать, это подрезать  твои ниточки.

ВЫСТРЕЛ!

ТРЕСК! 

Однако охранник за дверью камеры ничего не услышал, так как был разрезан пополам АТ полем. 

Первое Дитя

---------------

Запах ЛСЛ начал вызывать у нее отвращение. Но… в конечном итоге лишь здесь она могла найти утешение. 

Она ненавидела это. 

Почему это не мог быть командующий? Тот, кто в прошлом проявил столько любви к ней… тот, кто дал ей причину существовать. 

Она ненавидела быть причиной. Всего лишь причиной. 

В первый раз в своей жизни Аянами Рей не смогла заплакать. Ее всегда интересовало то, как люди перестают плакать, не смотря на то, что причина их грусти никуда не делась.  Даже если печаль возвращалась снова и снова. В конечном счете, они перестают плакать. 

Она всегда считала, что человек привыкает к боли. Знакомится с ней. Воспринимает ее… спокойно.

Она ошибалась. 

Отзвуки случившегося все еще преследовали ее. Глаза жгло от попыток заплакать. Но слез не было. Она больше не могла представлять себя на ее месте… на месте Аски. 

Когда все началось, она хотела быть там, вместо нее. 

Но… затем… ее настигло осознание происходящего. Что она уже была там.

Так много раз.

Не все воспоминания были плохими. Она помнила поддержку, как ее держали в первый раз. Сбитую с толку и растерянную… сразу после ее «рождения». Помнила, как доктора втыкали в нее иглы… как с каждым глотком жидкости, как с каждым проглоченным куском пищи она становилась вялой и апатичной, хотя должна была становиться сильнее. Как ее разум заставили открыться этим вещам. Как ее душа была связана металлической нитью в попытке соединить ее с Евой. 

Все это - насилие. 

Даже если ее тело все еще оставалось чистым, как и у Аски. 

Когда Аска прокричала это слово, Рей была потрясена. Раньше она никогда бы не связала это слово с собой. Даже Гендо… хотя она и знала о ходящих слухах, никогда не делал с ней ничего такого, что можно было назвать насилием. 

Иногда… она думала, что он мог бы. Но стоило Рей начать беспокоиться об этом, как его взгляд смягчался. 

Ей нравилась нежность его взгляда. Это красиво. 

Он всегда пытался скрыть это… но Рей видела. В последнее время редко… но она помнила. 

Однако этот же взгляд заставлял ее делать вещи, которые она не хотела делать. И теперь, она видела, почему он смотрел на нее так нежно.

Он беспокоился о Рей. Не все время… но достаточно…

 Рей свернулась клубком в резервуаре с ЛСЛ. Ласковая пульсация мира вокруг. Она не знала. Она не знала, что существуют другие виды… другие виды осквернения.

Она не могла больше плакать. Но она узнала, как сопротивляться. 

Случайно…

Лишь раз… 

Но этого было достаточно.… Этого хватило, чтобы отвлечь Ангела. Чтобы он прервал свою атаку на долю секунды, так необходимую Рей. 

Если бы не это… Разум Аски умер бы вместе с Ангелом. 

Рей свободно плыла в ЛСЛ. 

Она закрыла глаза, отгоняя боль, и попыталась подумать о чем-то еще.

Через минуту… ей, наконец, удалось. 

И поэтому она вновь начала напевать Оду к Радости. 

Рыцарь и Дама

---------------------

В квартире царила кромешная тьма.

Квартира была мертвой. 

Всхлипы, раздававшиеся из комнаты Мисато, уже давно затихли. Она пыталась… действительно пыталась… поддержать своих Детей. 

Она не смогла, и теперь ее единственным успокоением стал сон. 

Синдзи не мог винить ее. Он пообещал оставаться с Аской всю ночь. Мисато даже не поблагодарила его, не желая в данный момент видеть никого из пилотов. 

Вместе они упали на пол. Синдзи обнимал Аску. Одеяло, в которое они оба были завернуты, не позволяло Аске дрожать слишком сильно. И все же она дрожала. Дрожала слишком сильно, чтобы заснуть. 

– Синдзи… - прошептала она.

– Хай?

– Не бросай меня…

– Хай, – прошептал он в ответ. Уже в девятый раз она просила его остаться с ней… и Синдзи каждый раз отвечал ей что не оставит ее. Даже провались сейчас пол, он бы не оставил ее. 

– Синдзи…?

– Хай? 

– Я не хочу… так себя чувствовать… - мягко произнесла она. 

Синдзи моргнул.

– Хай, – на самом деле он был немного удивлен. Последние несколько часов ее единственными словами были его имя и «не бросай меня».

– Я хочу рассказать тебе, – сказала она. 

– Аска…?

– О том, что показал мне Ангел, – сквозь слезы прошептала она. – Я хочу, чтобы ты тоже знал…

– Нет… - ответил Синдзи, внезапно, испугавшись. – Пожалуйста, Аска… ты не должна… 

– Синдзи… - внезапно сказала она, посмотрев на него. – Я… Я не желаю чтобы этот Ангел был единственным… существом… которое знает. – мягко сказала она. – Я хочу чтобы человек, которого я люблю тоже узнал об этом. Это единственный путь. 

– Но это причинит тебе боль…. – прошептал Синдзи. По его щеке скатилась слеза. 

– Если я буду одна, лучше мне не станет. 

Синдзи отвернулся от нее. 

– Зато ты не пострадаешь еще больше… если не расскажешь мне. 

Аска покачала головой. 

– Синдзи… я уже все решила, – мягко сказала она. Ее голос, хоть и дрожал, но был полон решимости. – Если я не расскажу тебе, это значит что я позволю Ангелу забрать самое важное из того что у меня есть. 

Синдзи содрогнулся, однако медленно кивнул.

– Ты… ты ослушался своего отца чтобы остаться со мной… - сказала она. – Пожалуйста, не бросай меня сейчас, когда я хочу чтобы ты выслушал меня.

Он кивнул… и вновь посмотрел ей в глаза, набираясь сил от ее взгляда. Ее глаза, такие прекрасные… пусть и потускневшие сейчас. Он страстно желал, чтобы ее просьба была продиктована ее любовью к нему. И чтобы она знала, что по этой же причине он готов выслушать ее. 

– Я выслушаю тебя, любовь моя… - он снова кивнул, в этот раз увереннее. – Я обещаю. 

Она села напротив него, их руки переплелись. Аска начала свой рассказ. Она рассказывала обо всем. Про мать… про отца… о Проекте. Все без утайки. О том, как она застыла, когда пришло время плакать. О том, как ее отец и приемная мать стали семьей, оставив ее одну. 

Она рассказал ему, как умерла ее мама.

И почему она не могла плакать на похоронах. О том, что образ ее матери, висящей в петле… с куклой в руке… так сильно отпечатался в ее памяти… что на секунду… она пожелала чтобы это убило ее. 

Может ее мать и надеялась на это. 

Синдзи плакал, когда она рассказала ему, что до сих пор помнит запах ее смерти. Что иногда она чувствует его даже рядом с ним и Мисато. О том, что Рей была такой, как хотела ее мать. Рей была такой куклой… 

И о том, как Аска обрадовалась, что она ошиблась, что Рей не кукла. И она не кукла. Эта часть немного удивила Синдзи, но он промолчал, давая ей закончить. 

Она говорила до поздней ночи. Ее рассказ прерывался всхлипами, и были моменты, когда они могли лишь держать друг друга за руки. 

А затем… еще дольше говорил Синдзи. Когда он рассказал ей о своей маме. 

Он так же рассказал все до последнего. О том, как отец отшвырнул его как раз в тот момент, когда отец был нужен ему больше всего. О годах… годах проведенных в одиночестве. Но не по своей воле. 

Аска слушала его со слезами на глазах, плача когда Синдзи вспоминал о том как он возвращался домой после занятий на виолончели и как его одноклассники пытались с ним подружиться… предлагая, вместе со своими мамами и папами подвезти его до дома. 

Но Синдзи был слишком умен, чтобы игнорировать боль, которую причиняли эти приглашения. Всегда такой светлый мальчик…. Ему приходились прятаться от боли. 

Они встретились где-то посередине. Оба плакали… неуверенные кто чью историю рассказывает. Они были так похожи. Разница лишь в именах и датах. Виолончель вместо скрипки. Порванная кукла вместо плейера. 

Этой ночью, они впервые в своей жизни по-настоящему встретили друг друга. 

Они лежали рядом друг с другом около часа. Просто дышали. Не могли говорить. Не могли плакать. Не могли чувствовать. Просто... вместе. Это все что им было нужно.

– Мне нужно в туалет… - прошептала Аска. 

– Мне тоже. – Синдзи мягко улыбнулся. – Иди ты первая, я буду здесь. 

Она задрожала и покачала головой.

– Нет. Пойдем со мной. 

Он собрался уже возразить, но она так крепко ухватилась за него, что он не мог двинуться.

– Хорошо. 

Вместе они поплелись в туалет. Синдзи все это казалось нереальным.  Хотя он не чувствовал особого дискомфорта, стоя рядом с Аской. Ему было лишь немного неловко, так как она все еще прижимала к себе его руку. Ему было немного проще, так как он мог сделать все дела стоя. Аска лишь спокойно смотрела на него.

Она посмотрела на него. 

– Синдзи? 

– Хай?

Слеза скатилась у нее по щеке. 

– Я чувствую себя грязной. 

Синдзи крепко обнял ее. 

– Как я могу помочь? 

– Мне нужно в ванную, – он опустила глаза. – Я не хочу оставаться одна. 

Он кивнул.

– Хорошо…

– Прости… я знаю это неудобно… - она отвернулась. – Наверно ты думаешь, что я ужасна. 

– Нет, – сказал он, глядя ей в глаза. – Ванна очищает разум и душу. Я хочу помочь. Не хочу, чтобы ты чувствовал себя грязной. 

Ванна казалась слишком маленькой для двоих, но едва ли в ней сейчас было двое. Он пустил воду, а затем принялся раздевать ее. 

Аска без одежды казалось такой бледной. Везде. Ему хотелось, чтобы в маленькой комнатке было теплее. До тех пор пока пар от горячей воды не нагрел комнату и Аска не перестала дрожать так сильно, она грелась, держа его руки в своих. Синдзи не возражал, что она использует его как грелку. 

Несмотря на странной спокойствие, окружавшее их, на короткий момент он запаниковал, когда она повернулась и начала расстегивать пуговицы на его рубашке. Однако она так посмотрела на него, что все его страхи вновь сменила безмятежность. 

– Ты намокнешь, глупенький… - прошептала она.

– Хай…

Она кивнула, и склонилась, чтобы снять штаны. Когда он остался лишь в нижнем белье, она развернулась и позволила ему проводить ее в ванну. 

Аска медленно погрузилась в воду. Все это время она держала его за руку, нежно сжимая, чтобы он не беспокоился, когда она погрузилась с головой. Он спокойно смотрел, ничуть не беспокоясь. В другое время он бы испугался, что она может утопиться.

Она вынырнула на поверхность с мягким вздохом, наградой за доверие стал легкий поцелую в нос.

– Спасибо…

– Не за что, – прошептал в ответ Синдзи. 

– Присоединишься?

– Хорошо. 

Немного воды перелилось через край, и вскоре они уже лежали в воде рядом друг с другом, прильнув, друг к другу. 

– Ты все еще грязная? – спросил Синдзи, когда вода начала остывать. 

– Нет, – зевнув, Аска пробормотала. – Больше нет.

– Тебе все еще… грустно? – спросил Синдзи, его голос был едва слышен.

– Да, – так же тихо признала она. – Но я поправлюсь… Я обещаю. 

– Я тоже, – сказал Синдзи, нежно рисуя пальцем круги на ее руке. 

Поднялась небольшая волна, когда Аска села… и обернулась. Теперь она смотрела на него, склонившись над ним. 

– Синдзи?

– Хай? – он моргнул, и отвернулся, когда увидел взгляд Аски.

– Аска… 

Она покачала головой.

– Синдзи…

Он медленно повернулся к ней. 

– Т…Я… Мы не должны… только не после того что случилось сегодня… - он вздохнул, глядя на нее умоляющим взором. 

– Нет, – она тряхнула головой. Ее волосы были мокрыми, и спадали по плечам. – Не порть момент, не напоминай мне. 

Он посмотрел на нее и тяжело сглотнул, когда Аска очень нежно, очень тепло поцеловала его в губы.

– Я хочу быть с тобой, – прошептала она. – Ангел так много забрал у меня… - она покачала головой. – Но Синдзи… это я хочу отдать тебе. То, что Ангел никогда не сможет забрать. То, что не сможет забрать Ева. То, что никто не сможет забрать… лишь я могу отдать. 

– Я тоже хочу отдать себя тебе… - прошептал Синдзи в ответ. 

– Сегодня.

– Сегодня.

– Сейчас.

– Нет. 

Аска удивленно моргнула, когда Синдзи встал и помог ей вылезти из ванны. Вопросительно посмотрев на него, она была удивлена, увидев на его лице не обеспокоенное выражение, а уверенную улыбку. 

– Я слышал что ванна не лучшее место для занятий любовью, – застенчиво сказал Синдзи. 

Аска моргнула, затем улыбнулась и промурлыкала, касаясь его губами. 

– Хорошо… - взяв полотенце, она обернула его вокруг них. – Твоя или моя комната? 

– Та что ближе…

– Твоя…

– Хай…

Это был плохой день. Худший из всех. Но единственным спасением Аски была любовь Синдзи. Они оба хотели начать это по-другому. Чтобы не нападение Ангела послужило стимулом. Без боли и ненависти. Но они оба запомнят, что сделали это без сожаления, движимые любовью. 

Эта ночь принадлежала им, она укрыла их от плохого дня. 

Дрожащие руки, стали спокойными и уверенными когда они легли на кровать. Хотя никто из них раньше этого не делал, все случилось быстро и естественно. Боль которую почувствовала Аска, ни шла ни в какое сравнение с плохими воспоминаниями, и она приняла ее как чувство единения с ним. 

Медленно проходила ночь… восхитительно медленно. Единственными звуками были звуки их поцелуев. Двигаясь вместе, единые душой и телом, они вместе дошли до конца, как будто занимались этим всю свою жизнь. 

Все закончилось с рассветом нового дня, солнце едва выглянуло из-за крыш, когда Синдзи укрыл их одеялом. Аска все еще обнимала его, и Синдзи все еще был соединен с ней. 

Так они и лежали, свернувшись вместе, этим утром. Ангелы в душе и сердце друг друга. 

Настоящие.