Ночной клуб полыхает огнями, новый хит рвёт танцпол.

Не смотри на часы. Жди.

Рука Аяхи на плече: «Шигеру, я прямо за тобой» – «Сейчас вернусь».

Нельзя долго стоять на одном месте, рассматривая площадку.

Асо все еще у бара.

I'm in love, I'm in love, I'm in love with a strict machine.

Басы сносят крышу. Держи себя в руках. Осталось недолго.

Два бакарди мохито – мне и ей. Обратно. Я разворачиваюсь к Асо спиной – теперь наблюдает Аяхи. С лестницы к чил-ауту отличный вид.

Тычок тремя пальцами – три минуты. Киваю в такт музыке. Асо снимается с места. Аяхи указывает на него кивком. «Пошли» – «Никакого оружия внутри». Асо идёт к дальнему выходу – пожарная лестница и подъём на крышу. Сейчас там появится охрана.

Светлое пятно проёма – Асо открыл дверь. Я начинаю грубо проталкиваться через толпу на танцполе. Рябь лиц – европейцы, азиаты.

Я – ледокол, в двух корпусах за мной – Аяхи. Охрана нас так просто не пропустит.

Шигеру, я прямо за тобой.

Я доверяю ей. Доверяю, несмотря на то, что знаю об утечке в одном из ведомств.

I'm in love, I'm in love, I'm in love with a strict machine.

Охранник толкает меня раскрытой ладонью. Я выворачиваю ему запястье, опрокидываю. Несколько шагов – на плечо ложится рука, второй вынырнул из толпы. Аяхи бьёт его в подколенную ямку. Мы на лестнице. Я снимаю с предохранителя пистолет.

И молюсь, чтобы мне не пришлось стрелять – соберись.

Я могу растеряться – соберись.

Я не знаю, как я поведу себя в боевой ситуации. Предсказать это невозможно – сконцентрируйся и соберись.

Серия глубоких вдохов – после спёртого воздуха клуба может закружиться голова.

Я распахиваю дверь и выхожу. Два широких шага, беру на прицел людей – Асо и ещё двое. Смещаюсь, чтобы не мешать Аяхи.

«Вниз!»

Шигеру, я прямо за тобой.

Удар под колено – я падаю. Аяхи отпрыгивает в сторону.

Вспышки отражаются в окнах небоскрёбов. Эхо разносит выстрелы над городом.

Я падаю от удара под колено – там, где я стоял, проносятся пули.

Три быстрых выстрела позади меня.

Действуй, как тебя учили: return fire, центр тяжести – я откатываюсь в сторону и стреляю в корпус последнему.

Действуй, как тебя учили: я поднимаюсь, держа на прицеле того, в которого стрелял. Подойти, отшвырнуть ногой оружие. Аяхи делает то же самое. «С ними всё». Асо послушно лежит лицом в землю, положив руки на голову. «Молодец, Шигеру, если ты сейчас не начнёшь паниковать из-за того, что тебя могли убить, то это высший балл» – «Не начну. Что с Асо?» – «Теперь он с нами, хочет он того или нет».

***

Три разных имени, три места, три цены.

Теперь я «телохранитель» Асо. Моя инициатива.

Передайте во второй отдел имя, место и цену.

В прошлый раз Асо вышел на крышу и нашел только трупы.

Передайте в PSB имя, место и изменение цены.

Асо испугался и нанял меня за процент от сделки. Теперь я его охранник и «официальный представитель».

Передайте в PSI имя, место и изменение цены.

Да, я работаю во втором отделе, поэтому Асо договорился со мной. Я его гарантия.

Засекретьте все, сделайте так, чтобы ведомства не смогли обменяться информацией.

Гендо назвал это хорошей идеей. Я сказал, что если все получится, то мы найдем источник утечки.

НИКОМУ не сообщайте, что этот телохранитель я.

Три разных имени, три места, три цены – предварительная встреча через неделю, и будем надеяться, что нас там не убьют.

***

«У нас есть неделя» – «Тогда давай не будем терять её зря».

За неделю я выяснил, что она любит холодные простыни. Мы сняли несколько номеров в отеле и меняли их по очереди.

У неё был шрам на боку. Я спросил, когда она успела, если ей всего на несколько лет больше, чем мне – Аяхи ответила, что лучше не знать.

Мы любим друг друга, а не нашу работу.

Мне нравится Джимми – ей Эрик, но мы сходимся во мнении, что Dire Straits переоценены.

В высшей точке она запускала ногти мне в бок – и мне это нравилось.

Она любит холодные простыни – мы меняем номера, оставляя окна открытыми.

Ей нравится «Мальтийский сокол» – я больше люблю «Глубокий сон», но мы сходимся во мнении, что «В укромном месте» скучный.

Она хищно потягивалась во сне. Она сказала, что я во сне пытаюсь свернуться в клубок.

Я сказал – мы любим друг друга, а не нашу работу. Она ответила – переведись.

Я НЕ говорил, что хочу пустить пулю между глаз каждой панде, которая отказывается трахаться для спасения своего вида. Я НЕ говорил, что хочу открыть краны супертанкеров. Я НЕ говорил, что хочу подтереться Моной Лизой. ОНА сказала это; сказала, поэтому нам легко стрелять в людей; сказала, что эта цивилизация себя изжила. И мне стало лучше.

На шестой день я узнал, что её родители выжили во время Второго Удара. Мы просыпались только к обеду – телефон на тумбочке завибрировал в девять тридцать.

«Да мама… Нет, я ещё спала... Нет, на этой неделе я не смогу… На следующей тоже… Мама, у меня работа… Мама, вторник входит в неделю, и в эту, и в следующую… Я не знаю, я позвоню и предупрежу тебя… Да, я тоже тебя люблю.»

Так я «познакомился» с её заботливой матерью. Я спросил, когда мы увидимся лично. Она ответила, когда всё закончится.

Мне нравилось зарываться ей в волосы – ей не нравилось, когда я касался шрама.

Вместе нам было хорошо – я видел это. Я спросил, что будет дальше; на этом ведь всё не закончится? Она ответила – нет. Поцеловав меня, она сказала, что послезавтра всё будет хорошо.

Утром седьмого дня позвонил Асо, сказал, что предварительная встреча сегодня ночью.

***

На этот раз они приняли меры предосторожности. Я чувствовал на себе сфокусированные через прицелы взгляды.

На этот раз они приняли меры предосторожности – у меня за спиной нет Аяхи. И я боюсь. За мной только Асо – я приказал ему молчать.

Я не вижу лица в темноте, но мне нужно хорошо запомнить голос. У меня музыкальный слух, я смогу его распознать.

Кто-то сравнивал такую ситуацию с маятником.

«А ты малый с яйцами» – «Еще бы. Я предлагаю для встречи три клуба. В каждом есть вип-зона, в каждом из них достаточно людей, чтобы никто не обращал внимания на компанию за столиками, и в каждом из них можно дать хозяину денег, чтобы он выключил камеры и не задавал вопросов» – «Валяй» – «Fever, Hurricane, Neptune» – «И какой бы ты посоветовал, крутой парень?»

Тик-так. Один из трех – PSB, PSI, второй отдел.

«Hurricane» – «Нет» – «Окей, Fever» – «Идет»

Тик-так щелкает маятник.

«Теперь цена...» – «Да, это разумно, надбавить...»

ТЕЛЕФОННЫЙ ЗВОНОК. Оглушительно громкий. Через хрипящий неисправный динамик. Я схватился за пистолет.

Останавливающий знак мне – «Спокойно!». «Какого черта?!» – крик через плечо. Удаляющиеся шаги.

«Откуда вы знаете, что цена поднялась?» Раскачивай маятник. «Оттуда. У нас свои источники»

Тик-так. Тик-так.

«Может, вы знаете и как меня зовут?» – «Может, и знаем. Завтра ночью в Fever».

Тик... Стоп. Два из трех – неплохо.

***

Рёдзи Кадзи – PSI.

Кадзи никогда не делился информацией. С PSI мы работали вместе только на бумаге. Я помнил это, когда отправлял СМС с данными по утечке.

Аяхи Нарита – PSB.

Говорят, такая работа не способствует знакомствам. Вряд ли кто-то мог представить, что все обернется именно так.

Асо – человек, у которого есть то, чего быть не должно, а причина – реформирование института, которое быстро и безболезненно пройти не может.

CHUMBI CHUBA GO!

Ночной клуб полыхает иллюминацией. Музыка рвет динамики. На этот раз мы наблюдаем от бара. Я прислонился спиной к стойке.

Не смотри на часы. Жди.

«Сегодня ты не в духе» – «Нервничаю» – «Это нормально. Шигеру... Я прямо за тобой»

Я знаю. И от этого мне спокойнее.

Они долго возятся. Они долго разговаривают. Асо не знает, что камеры не отключены. Они не знают, что камеры не отключены.

CHUMBI CHUBA GO!

По лицу Асо видно – что-то не так. Он сильно нервничает. Он боится.

И я понимаю, что не так. Двое проталкиваются к Асо. Двое к нам.

Я привлекаю внимание Аяхи. Толчок вытянутым пальцем в бок – «в сторону». Я вижу сглаженные контуры оружия. Я вижу точку целеуказателя.

«Шигеру, ни с места!»

Вот это подстава.

CHUMBI CHUBA GO!

Я пригибаюсь. Я делаю широкий шаг в бок и выныриваю посреди толпы.

Аяхи начинает первой, выгадывает момент для чистого выстрела.

Три быстрых выстрела позади меня. Просвет в толпе – я стреляю так же.

«Вытаскиваем Асо»

Двое возле Асо замешкались – охрана покупателя сработала быстрее.

До меня доходит – серые пиджаки, короткие стрижки. PSB или PSI.

Одиночный выстрел – «пиджак» падает, зажимая ногу.

Мы продираемся к Асо. Толпа паникует. Толпа движется в обратную сторону.

Бликует лазерный диод – в меня. Стреляет охранник на приступке у столиков. На меня валится тело. Сталкиваю. Откатываюсь. Стреляю лежа.

Первые пули всегда принимают невиновные.

Два-один. Два в центр тяжести и один в голову. Быстро. Это называется мозамбикская дрель.

Люди валят к дверям. Там, где я лежу – открытое место. Пуля откалывает цемент с пола – еще один с противоположной стороны стола.

Три быстрых выстрела позади меня.

Шигеру, я прямо за тобой.

Снова с запозданием доходит – выключили музыку.

Тишина. Асо, наученный горьким опытом, заполз под стол. Аяхи помогает мне подняться.

Телефонный звонок. Громкий. Через хрипящий неисправный динамик.

Я оборачиваюсь к Аяхи. ЭТО ЕЁ ТЕЛЕФОН.

Поэтому нам легко стрелять в людей.

Но Кадзи стреляет первым и пуля, которая должна была войти мне в грудину, попадает чуть ниже ключицы. Это немного лучше, чем то, что могло быть. Потому что я знаю, КАК она стреляет.

У Кадзи крупнокалиберный ствол, поэтому в меня попала только одна пуля из трех.

Кадзи стрелял сбоку. Кадзи стрелял в центр тяжести – это смещает линию прицеливания. Даже если ты устоишь на ногах после попадания, то прицельно стрелять уже не сможешь.

Кадзи выстрелил на долю секунды раньше, поэтому в меня попала только одна пуля из трёх.

Кадзи попал всеми тремя. Два-один. Быстро. Это называется мозамбикская дрель.

Господи, как же больно.

«Я из Nerv, малыш, PSI только прикрытие. Помощь сейчас придет»

Я оседаю, стараясь не смотреть на то, что раньше было Аяхи.

***

Просыпаешься – и вынужден спрашивать, где и когда.

Первый посетитель – Кадзи. Возможно, это просто совесть, а не забота.

21-е ноября 2010-го. У тебя много вопросов, но по-настоящему волнует только один. Ты правильно сделал, что описал вашу встречу, я один раз слышал звонок ее телефона. Ты должен был сам услышать, иначе ты бы меня пристрелил. И сейчас тебя беспокоит... Что же у вас было?

Есть два варианта, и первый ты не сможешь принять, поэтому я перейду ко второму – ты ничего не должен был узнать. И все бы продолжалось. Было бы громкое дело против Gehirn, были бы обвинения в убийстве Наоко Акаги – от этого никто бы не выиграл. Более того, это стало бы угрозой миру. Но у вас все было бы хорошо.

НО МНЕ ПЛЕВАТЬ НА МИР. Я НЕ ЖИВУ СРАЗУ ВО ВСЕМ МИРЕ.

Цинизм это побег от реальности, он проистекает из эгоизма. Ты слишком печешься о себе, защищаясь предубеждением, хотя в этом мире есть место хорошим людям. Это защита от боли. Ты можешь закрыться, не подпускать никого близко, чтобы они снова не ранили тебя, но тебе будет сложно. Такая жизнь одинока, но ощущать ты это будешь не всегда, зато, когда почувствуешь, будет намного больнее. Не делай этого.

Уходите. Просто уходите. Я сделаю так, как посчитаю нужным.

Я удалю из твоего дела все упоминания об этом случае. У тебя есть инженерное образование – переведись.

Наконец-то он отстал.

Я не хочу больше стрелять в людей. Я не хочу предавать или быть преданным. Я не хочу работать с людьми. Но в том, что он говорил, было разумное зерно. Я просто закрою сердце. Закрою и никого больше туда не пущу. Никогда.