Evangelion Not End
- Размер шрифта +

Работа 9. Хрустальный мир

     – Они называли это время полднем, – тихо произнесла Аннэ, полулежа в жидком кресле на террасе своего дома с хрустальными колонами, и глядя на Клео. 

     Она еще помнила времена, когда темные пятна на поверхности красного гиганта были едва заметны, сейчас же они превосходили размерами их родную луну Эо.

     – Они? – Переспросил спокойный голос за спиной, а на плечи легли ловкие ладони с длинными пальцами, остающиеся все такими же нежными, как в день их знакомства.

     – Я не слышала, как ты пришел, – Аннэ попыталась встать, но Шен легко удержал ее на месте. – Почему ты не разбудил меня?

     – Я еще не настолько стар, чтобы мне нужна была помощь в приготовлении ужина, – он усмехнулся. – А ты так сладко спала, я еще не видел, чтобы ты засыпала днем.   И ты разговаривала во сне.
     – Правда? И что я говорила?
     – Это был один из древних языков, мертвый. – Шен стал на колени рядом с креслом и заглянул в ее глаза. Его любимая серебристая маска с красным узором на щеках висела на груди, а желтые зрачки светились изнутри.  Она почувствовала легкое прикосновение, но шутливо оттолкнула его. – Так что тебе снилось?
     – Люди. Лилим.

     – Только не говори, что опять видела Землю. Я думал, эти сны прошли еще до нашей встречи.

     – Я тоже так думала, – Аннэ рассмеялась. – Но, похоже, ошибалась.

     Она закрыла глаза, пытаясь вспомнить все подробности своего сна, а когда посмотрела на мужа, с удивлением увидела морщинку, пересекавшую его лоб, как бывало, когда он о чем-то волновался.

     – Впрочем, я не уверена, что видела лилим, все перемешалось.

     – Перемешалось?                                                                        

     – Да. Я была собой, а не человеком, как раньше. И находилась я не на Земле, а здесь, в долине за домом. Зато лилим были здесь. Двое. Одного из них звали Йенн Дженкинс, как он сам сказал. Он все время шутил, смеялся, и повторял, что им наконец–то удалось найти нас, а другие не верили. А потом он поцеловал меня…

     Аннэ замолчала, поняв, что не стоило говорить мужу такие подробности. Но Шен, казалось, пропустил ее слова мимо ушей, и опять потянулся к ней. На его лице появилась покровительственная улыбка, которую она ненавидела и обожала одновременно.
     – Всего лишь сон, милая. Твоя фантазия. Как, по твоему, лилим могли добраться сюда?

     – На корабле, – упрямо ответила она. – Помнишь комету, которую мы видели вчера? Это были они, им пришлось пролететь мимо и два раза обогнуть Сио, прежде чем они смогли догнать нас с подходящей скоростью. Это мне Йенн рассказал.

     Несколько мгновений Шен сохранял спокойное выражение лица, и рассмеялся. Поднялся и взъерошил ее  серебристые волосы, как делал это каждое утро.

     – Даже если допустить, что лилим живы и даже сумели покорить такие пространства, да еще и найти нас, этот Дженкинс не сумел бы поцеловать тебя. Наша атмосфера убила бы его меньше чем за минуту.

     – Да, я знаю, – ответила Аннэ, наблюдая за едва заметным движением Клео по красному небосводу.

        Серебряный свет Шри превращал весь их дом, построенный родителями Шена на берегу моря, в громадную сверкающую шкатулку. Большинству жителей Эо сияние голубой звезды нравилось куда больше мерцания Клео, но Аннэ по душе был именно нежный красноватый свет умирающего гиганта. Она не спеша гуляла между колон, снимая с хрустальных стен золотистые плоды и время от времени поглядывая вверх, на звезды. Она могла даже найти крошечную красную точку Земли, когда–то бывшей их домом. Как и все хилдар, в детстве Аннэ видела сны о старой Земле, полной жизни, с гигантскими океанами и зелеными лесами. Ученые таки и не сошлись во мнении, чем были эти сны – воспоминаниями, намертво запечатанными в их генетический код, отголосками мыслей–снов Элу, их праматери, принесшей их на скалистую луну газового гиганта Сео, или даже эхом ныне живущих на Земле. Последнее казалось самой нелепой догадкой, ведь все экспедиции, отправленные на Землю, возвращались ни с чем. 
     Хилдар бережно записывали свои воспоминания. Сперва в книгах, но очень быстро столь несовершенный инструмент заменили кристаллы памяти, бережно хранящиеся в башнях–шпилях, выстроенных вокруг храма Элу. Целые поколения изучали записи, которые сами же и создавали, строили теории и модели, чтобы как можно точнее воссоздать и изучить жизнь лилим, и, что главное – найти причину их гибели. Изучение продолжалось, пока не исчезли почти все белые пятна. Они знали о своих предках все, что только можно было узнать, и это знание не принесло им ожидаемого умиротворения.
     Свет Шри всегда казался Аннэ чужим, слишком холодным и колючим, хотя именно в сиянии Шри первые хилдар поднялись из крови Элу и устремили взоры вверх, в бескрайний космос.
     Чтобы хоть как-то занять себя, Аннэ принялась за уборку – рассыпала по дому металлическую пыль и наблюдала, как горячий ветер уносил ее прочь вместе с сором. Потом занялась ужином, но назойливые мысли о гостях из прошлого не давали ей покоя. Она была одной из немногих, кто все еще посещал башни, которые для многих стали реликвией, и часами просматривала записанные сны, всегда предпочитая первоисточник и возможность почувствовать себя одной из лилим статьям ученых и их книгам. Шен относился к таким увлечениям жены снисходительно, хотя и не одобрял. Он даже подарил ей золотой браслет, найденный одной из экспедиций на Земле. На внутренней стороне все еще можно было различить слова на незнакомом языке, и Аннэ была уверена, что сумела бы их прочитать, но не делала этого, желая сохранить таинственность украшения, которое, не снимая, носила на запястье.
     – Вот бы хоть раз увидеть живого лилим, – прошептала она, наблюдая за стальными башнями Тира, их столицы, раскинувшейся на противоположном берегу моря. Они возносились вверх на несколько километров, и, казалось, поддерживали небосвод, а электрические разряды, проносившиеся по блестящей поверхности, делали их живыми.  
     Серебристая, как свет Шри, трава ласково обхватила босые ноги Аннэ, пытаясь удержать на месте.   У пологого склона, спускающегося к морю, она остановилась.

     – Моря, полные влаги, голубой и прозрачной. В которой можно плавать и даже нырять.

     На мгновение ей показалось, что плотные белые клубы газа, бурлящие внизу, прекратили их постоянное движение, и их цвет изменился на красный. Аннэ вспомнила сон, о котором не рассказывала ни матери, ни Шену. Там она была маленькой девочкой, выбравшейся из красного моря, и зовущей родителей.
     – Бессмыслица. Жизнь покинула Землю вместе с Элу, – она развернулась и быстрым шагом направилась к дому.

         Ночью Аннэ опять не могла уснуть. Она была уверена, что увидит тот же сон, и боялась этого. Стоило закрыть глаза, и смуглее лицо Йенна тут же возникало перед ней, только он больше не шутил и не смеялся. Он пытался снять шлем своего скафандра, не смотря на ее предостерегающие крики, которые он не понимал, и в тот же момент задыхался, глаза теряли задорный блеск, а кожа становилась тоньше страниц книг.

     Шен лежал рядом, плотно сомкнув глаза, его лицо напоминало серебристую маску, которую он одевал, покидая дом. Эта маска пугала Аннэ, но она никогда не говорила об этом мужу, боясь его расстроить. Она могла бы прокрасться сквозь его защиту, пока он спит, заглянуть в самые глубины сознания и увидеть все его мысли. Последнее время Шен приходил домой хмурый, почти ничего не рассказывал. Сразу после ужина садился в свое любимое кресло,  тут же принимавшее форму его тела, и пальцами перебирал иероглиф книги. Певучий голос повествовал о путешествии Элу, – существа стол же странного, как и страшного, – сквозь тьму космоса в поисках нового мира для своих детей взамен разрушенной войной Земле. С каждым днем голос книги становился все тревожнее, а Шен все больше мрачнел, прислушиваясь к ее звучанию. Хотя Аннэ и не любила выбираться в город, она знала, как хилдар иногда начинают разговор на незнакомом языке, а потом извиняются друг перед другом, и делают вид, будто ничего не произошло.  Только дети без тени смущения поют никому не известные песни, бегая по улицам, вторя голосу, поющему в их сознании. 

     Все чаще она думала о Элу, восседающей на своем троне в храме, выстроенном первыми хилдар. Она была одной из машин, служившей для уничтожения человечества, и Аннэ не раз задумывалась, почему она спасла их, почему пошла против воли своих создателей. Элу дала своим детям сильные, выносливые тела, наполнила жизнью мир для них, но сама не захотела изменять свою плоть, с каждым мгновением поедаемая микроорганизмами Эо, и в то же время возрождающаяся. Никто так и не сумел проникнуть в ее сознание, не смотря на частые попытки, и только редкие мысли были доступны хилдар, подобно столбам раскаленного газа на Клео, вспыхивающие в ее сознании.

     – Зачем она сделала это? – Спросила Аннэ у звезд над головой.

     – Ты о чем? – Шен открыл глаза,

     – Прости, я думала, ты спишь.

     – Даже сквозь сон я чувствую твое беспокойство. Последнее время ты сама не своя.

     – Как и ты, – резко ответила она, поразившись собственному отвращению к покровительственным ноткам в его голосе.

     – Ты опять видела тот сон? – Все так же спокойно спросил он. – Поэтому не можешь уснуть?

     – Да. И не только. Ты ведь участвовал в последней экспедиции на Землю, ты гулял по ее поверхности и видел красный океан. Неужели нет совсем никакой надежды, что лилим возродятся? Они ведь все еще живы, пусть и потеряли свою оболочку. Почему больше не отправляют ни одной экспедиции?
     – Аннэ, ты и сама видела все моими глазами, пережила все то, что в свое время пережил я. Неужели ты думаешь, что я мог утаить что-то?
     – Нет, но видеть все твоими глазами и своими – разные вещи. Они ведь создали Элу, и она была лишь одной из их машин. Неужели существа, создавшие божество, способное заселять целые миры, не сумели уберечь себя?
     – Мы ведь не знаем, что происходило перед самым уничтожением. Сны о том времени слишком противоречивы  и расплывчаты…

     – Поэтому я и спрашиваю тебя.

     – Хорошо, я отвечу, – в голосе мужа послышалось раздражение. – Лилим были великой расой, но они использовали свои возможности для уничтожения. Их целью были не звезды, а собственное величие, и они разрушили себя изнутри, оставив лишь несколько погребенных под песками городов. И красный океан, поглотивший все живое. Если подойти слишком близко,  можно почувствовать, как разум наполняется их криками, их болью, и целой бурей эмоций и переживаний, – глаза Шена вспыхнули как никогда ярко, рука, покоившаяся груди, сжалась в кулак. – Они сами стремились к этому. 
     Он зажмурился, а когда снова открыл глаза, огонь сменился привычным сиянием.

     – Я не хотел тебя пугать. Тот хаос, бушевавший в голове на Земле, я никогда не сумею забыть.
     – Это я виновата. Не следовало мне лезть не в свои дела.
     – Пустяки, именно из-за твоей любознательности мы вместе, – он положил ладонь на ее лоб, и Аннэ почувствовала вону тепла, разливающуюся по всему телу. – Сейчас у меня проблемы на работе, но, как только все уладится, я найду самой большой корабль, и мы отправимся на экватор, где Шри никогда не поднимается высоко, а Клео почти не садится. Я даже позволю тебе управлять парусом, если пообещаешь больше не думать о лилим.
     – Правда? Ты ведь говорил, что это слишком опасно…
     – Я буду рядом, да и ты уже взрослая и справишься с управлением. А теперь спи.
     – Но…

   Новая волна пронеслась от его руки, мысли стали ленивыми и неповоротливыми, словно сытые огненные птицы. Уже засыпая, Аннэ увидела сквозь открывшуюся брешь в защите мужа, что он тоже боится.

     С самого утра небо затянули тяжелые красные тучи, Шри светила где–то на горизонте, а Клео вообще не было видно за переливающейся завесой. Башни города утопали в красном, а электрические разряды уходили вверх, в небеса. Уже к вечеру гроза могла пересечь море и обрушиться на их дом.
     Ночное спокойствие покинуло Аннэ, и она ходила по дому, не зная, чем заняться. Едва открыв глаза, она вспомнила самую важную деталь своего сна – Дженкинс вышел из своего корабля под аккомпанемент оглушающего грома и сверкание молний,  бьющих в синие  горные вершины на горизонте. 
     Шен читал свою книгу, и ее голос сейчас звучал не то криком, не то проповедью фанатика.
     “Лилим стали узниками своих желаний, они посчитали себя равными творцам своим и попытались воссоздать божество”.

     Цветы в клетках жадно открывали рты, когда Аннэ проходила рядом, они тоже чувствовали приближение грозы и беспокойство хозяйки. Все корабли с гигантскими парусами, пересекающие море каждый день, спрятали в доках, а над каждым домом поднялся громоотвод.

     К вечеру молния ударила в горную вершину совсем рядом, раздробив скалу. Аннэ вскрикнула от неожиданности и заметила, что пение книги утихло. Шен достал из шкафа свое ружье и надевал любимый синий плащ.
     – Куда ты собрался в такую погоду? – Спросила Аннэ, дотронувшись до локтя мужа.

     – На охоту. Не могу сидеть взаперти в такую грозу. Птицы наверняка выберутся из своих пещер и будут танцевать среди молний, а я ведь обещал тебе несколько пылающих перьев.

     Аннэ повернула мужа лицом к себе, но он уже успел надеть свою маску с красным узором на щеках, и она видела лишь желтое сияние, полыхающее в узких прорезях для глаз. Металл тут же принял форму его худых щек, подбородка, лба.

     – Не бойся, я буду осторожен.
     Он вышел прежде, чем она сумела что–то ответить. Аннэ долго смотрела, как муж спускается по пологому откосу, с легкостью преодолевая сопротивление серебристой травы, и исчезает в каменном лабиринте, ведущем в долину.  Она поняла, что маска Шена напоминала ей лицо одного из лилим, увиденного во сне в детстве. У него было бледное худое лицо, измазанное красной кровью.

     Шен всегда знал, как лучше поступить. Почти вдвое старше нее, он много занимался изучением лилим, участвовал в подготовке экспедиций и даже сам побывал на Земле, своими глазами видел разрушения и руины их мира. Если он говорит, что человечество мертво, так и есть.

     Аннэ принялась за уборку, но сразу же поставила на место корзинку с пылью. Гроза уже бушевала над головой, одна молния ударила в громоотвод их соседей, и по стенам дома пронесся разряд, затихнув лишь в скалистой породе. Цветы замерли и повернули свои слепые головы вверх, чуть приоткрыв голодные рты. Она устроилась в кресле, в котором впервые увидела свой сон, и небо тут же осветила вспышка.
     Огненная полоса пронзила тучи, оставляя за собой огненный хвост, подобно комете, и исчезла за горами. Послышался хлопок, намного громче грома.
     Аннэ вскочила с места и пробежала между хрустальных колонн, выскочила на улицу и сделала несколько шагов по откосу, с трудом вырывая ступни у цепкой травы. В долине полыхнул огонь, осветив тучи снизу, и все утихло.

     – Он сказал мне ждать. Сидеть дома, чтобы не произошло…

     Она сделала еще один нерешительный шаг и остановилась, пытаясь нащупать хоть что–то, чье-то неведомое ранее сознание, чью-то чужую мысль. Но вместо этого слышала лишь обеспокоенные грозой голоса соседей из ближайших домов, мерно текущие мысли моряков, внимательно наблюдавших за бурей на море, и даже отголоски волнений жителей города, где утром разыгралась гроза. Впервые в жизни она почувствовала отвращение ко всем этим голосам, никогда не покидающим ее сознание, со дня ее рождения. Голосам, которые позволяли хилдар всегда находить общий язык, понимать друг друга с полуслова, и в то же время отбирающие всю радость познания и изучения друг друга.

     С неба упали первые капли. Касаясь бледной кожи Аннэ, они тут же испарялись, превращались в крошечные клубы пара, оставляя после себя темные пятна. Она подумала, что следовало бы одеть свою золотистую, с голубым узором, маску, но сразу же прогнала эту мысль.   Кожа восстановится за несколько минут. Она подставила лицо дождю, позволяя ветру играть с ее свободным белым платьем и длинными серебряными волосами. Даже болезненные уколы капель казались ей чем–то приятным, запретным. Она вспомнила один из своих любимых снов, хранимый в башне.

     – Они часто гуляли под дождем. Держась за руки. Смеялись и радовались влаге, падающей с небес. Ценили каждый момент вместе, и познавали друг друга, все больше удивляясь и радуясь открывающимся знаниям. Лилим называли это любовью.
     Аннэ стояла так, пока дождь не прекратился.
     Сзади, из ущелья, послышался приглушенный расстоянием выстрел, потом еще один. Она знала, что это невозможно, но казалось, слышала жужжание разъяренных пчел, изрыгаемых ружьем Шена. Перед глазами снова всплыло смеющееся лицо Йенна, со смуглой кожей, полными губами, темными волосами и горбинкой последи носа. Точно как у девочки, которую она видела в своем первом в жизни сне, как если бы они были близкими родственниками, например, матерью и сыном.
     Сможет ли она так относиться к Шену, как раньше? Так же путешествовать по его мыслям и открываться ему?  Скорее всего, сможет.

     Аннэ вернулась в дом, разогрела ужин и ходила между хрустальными колонами, дотрагиваясь до всех вещей вокруг, дожидаясь мужа. Гроза ушла дальше, и небо очистилось, сияя россыпью далеких звезд.
     Шен вернулся часом позже. Его мантию покрывала копоть, а маска выглядела каменным изваянием, блеск глаз исчез. Не говоря ни слова, он переоделся, спрятал ружье и принялся за ужин. Аннэ сидела напротив и ковыряла в своей тарелке. Большая комната внезапно стала холодной и неуютной.

     – Что ты делаешь? – Спросил Шен? – Что это за слова ты говоришь?

     – Пытаюсь вспомнить песню, которую слышала в городе. Странно, еще утром я могла точно ее воссоздать в голове, а теперь это лишь бессмысленный набор звуков.
     Она заплакала, устыдившись своей растерянности.

     Шен дотронулся до ее щеки, как всегда нежными и ласковыми пальцами, одновременно пытаясь успокоить сознание. Всегда подтянутый, заботливый и мудрый Шен, как и должно быть.

     – Почему-то не хочу ее забывать, хотя и не знаю, о чем она, – она закрыла глаза и попыталась напевать, но ничего не получалось.

     Ее ладони стиснули виски, муж ту же поднялся и обнял ее.

     – Не стоит, я уверен, что песня очень красивая, но ты всегда сможешь найти ее в записях одной из башен. Не нужно расстраиваться из-за этого. А до завтра все пройдет. 
     Она не глядела на мужа, только на сияющие красным звезды над головой, и два бледный диска лун поменьше, на которых первая экспедиция нашла странные и даже ужасающие разум хилдар скульптуры, напоминающие гигантов, пришедших на Землю в последние дни лилим. Аннэ думала, есть ли где-то там жизнь, или они последние – живое напоминание о величии и глупости лилим.
     Даже когда Клео погаснет, а тепла далекой Шри будет недостаточно для поддержания жизни на их луне, башни с записями будут все так же стоять на поверхности восемнадцатой луны Эо под охраной спящей Элу.

     – Да, ты прав. До завтра все пройдет.

Вам необходимо Войти (Зарегистрироваться) для написания отзыва.
Neon Genesis Evangelion и персонажи данного произведения являются собственностью студии GAINAX, Hideaki Anno и Yoshiyuki Sadamoto. Все авторы на данном сайте просто развлекаются, сайт не получает никакой прибыли.
Яндекс.Метрика
Evangelion Not End