Пока тлеет сигарета
Проклятая зажигалка никак не хотела исполнять свои прямые обязанности. Раз за разом дрожащие пальцы терзали колёсико, искра мелькала короткой вспышкой, но огонь так и ни разу и не вспыхнул. Последняя сигарета нервно дёргалась, а смятая пачка уже валялась у какого-то засохшего кустика, рядом с большим камнем. Сверху срывались одинокие капли, небо глухо рокотало, обещая ливень. Осень надвигалась медленно и неумолимо, дни становились всё холоднее и короче. Потому сидеть одной на гранитном камне в своём привычном лабораторном одеянии была не самая лучшая идея. Зажигалка наконец сподобилась полыхнуть малюсеньким огоньком и сигарета поспешно ткнулась в него. Едва её кончик стал оранжевым, бесполезная теперь зажигалка кувыркнулась в кусты. Теплее не стало. С разочарованным вздохом в воздух улетела струя табачного дыма.
Она пришла сюда, чтобы получить ответ. Ответ на свою жизнь. И он лежал прямо перед ней. То, что многие считали величайшей загадкой природы, невозможной со всех точек зрения. Женщина сидела, курила и сквозь дым всматривалась в Великий Барьер. "Какой идиот назвал это Барьером?". Она смотрела перед собой и видела сущий бред: в нескольких десятках метров впереди пожухлая осенняя трава резко обрывалась, а вместо неё расстилался пушистый зелёный ковёр цветущего разнотравья, залитый солнцем. Словно кто-то провёл черту, у которой заканчивалась осень, и начиналось лето. Великий Барьер возник десять лет назад без какой-либо причины. Одним январским утром пропала всякая связь с городом и окружающими его посёлками. Все, кто пытался к ним добраться, бесследно исчезали. Причём было совершенно не важно, что они использовали – с равным успехом исчезали автомобили, танки, вертолёты и реактивные истребители. Территорию, само собой, обнесли блокпостами с полицейскими патрулями. И как водится в подобных случаях, факт существования Барьера вызвал настоящую истерию в человеческом мире. Религии тут же принялись толковать его как знамение свыше, турфирмы потирали руки в предвкушении новых горячих туров к периметру, а научные институты со всего мира видели аномалию в роли громадного сладкого торта. Еще ни разу ни об одном объекте не писалось столько научных работ всех возможных калибров.
Именно так она сюда и попала. Молодой и перспективный сотрудник самого передового института с мировым именем, она вызвалась возглавить исследовательскую группу. Глобальный институт NERV, занимающийся вопросами абсолютно всего, не мог остаться в стороне от такой загадки. Они в короткие сроки разместились здесь, притащили уйму высокотехнологичного оборудования и принялись изучать, изучать... А Великий Барьер щедро подкидывал одну загадку за другой. Почему внутри него постоянно лето? Почему солнечный свет внутри периметра игнорирует тучи, проходя сквозь них, словно небо абсолютно чистое? И главный вопрос – почему исчезают люди?
Затяжка... Еще одна... Сколько бы она не билась – чертова аномалия не хотела поддаваться. Они измеряли всё, что только можно – от напряжённости магнитного поля до температуры и влажности воздуха. Они ставили эксперименты над травой и деревьями, анализировали состав воздуха, туч, росы и вообще всего, что могли увидеть и измерить. Но получаемые данные оказывались абсолютно невозможными: отклонений не было, все параметры внутри Барьера совпадали со своими аналогами вне него. Но сколько существовал Великий Барьер – столько же времени в нём регулярно исчезали люди. И у этого были свои закономерности. Первое: человек, вошедший за периметр и отдалившийся достаточно далеко, обязательно исчезает. Безвозвратно. Второе: средства связи не работают внутри периметра на дальние дистанции. Третье, и очень важное: пока человека видят другие люди за периметром – он в безопасности. При этом вполне достаточно чтобы зрительный контакт просто был возможен. То же самое касалось и видеонаблюдения – пока камера могла зафиксировать человека, с ним ничего не случалось. Но стоило ему скрыться за деревьями или уйти за какой-нибудь холм – он был потерян навсегда. За все десять лет из-за периметра еще никто не вернулся. Хотя у многих были безусловные и твёрдые причины для возвращения. Исчез даже автоматический зонд на дистанционном управлении. Едва он скатился с холма, как всякие данные просто перестали поступать. Спутниковые фотографии тоже ничего не проясняли: на месте были все здания, город, посёлки, брошенные машины на улицах, птицы, даже бродячую корову рассмотрели. Но ни одного человека. Ни одной новой машины или самолёта, которых порядочно успело пропасть за периметром. Ни обломков, ни места крушения – ничего. Даже тот самый автоматический зонд словно растворился, хотя уж он-то никуда не мог деться.
"Это если рассуждать логически", – поправила она себя, затягиваясь еще раз. Дым поплыл перед глазами, застилая вид летней опушки по ту сторону периметра. Великий Барьер казался совершенным бредом, полностью невозможным, и, тем не менее, существующим. Она устало смотрела на зелёную траву, порхающих бабочек и ёжилась от холода. Где-то там был он. Человек, с которым свел её Барьер и которого он же у неё и отнял. Джеф приехал сюда из Америки примерно в то же время, что и она. Он был молод, перспективен и горяч, а его ум и способности производили неизгладимое впечатление. Каким-то чудом они не встречались первые три года, а потом... Квантовый масс-анализатор был один на всех и за время пользования им научные группы едва не дрались. И когда администрация в очередной раз допустила накладку в расписании, они сошлись в такой жаркой дискуссии, что даже после улаживания всех вопросов она не прекратилась. Они встречались здесь, у этого самого камня и до поздней ночи спорили и опровергали теории друг друга. И оба получали несравнимое ни с чем удовольствие. И только год спустя она поняла, что всегда мечтала о мужчине вроде него. А потом всё завертелось с еще большей силой... Они стали проводить вместе всё свободное время, уже строили планы на совместную жизнь и исследовали, исследовали... Она смело могла назвать тот год самым счастливым в своей жизни. Работа поглощала её с головой, она забывала обо всём, погружаясь в теории, вычисления, данные, результаты, эксперименты, а Джеф был рядом, такой же псих от науки, как и она сама. Они терзали загадку Барьера с полной самоотдачей, на которую способны лишь те, кто вместе занимается любимым делом. А Первое Чудо Света не прекращало удивлять. Вода из рек ускоряла регенерацию тканей в разы. Подожженное за периметром дерево могло гореть вечно, хотя его обычно тушил первый же дождь. После которого в небе повисало четыре радуги. Взрывчатые вещества отказывались взрываться, молнии замирали в воздухе на несколько секунд, а стрелка компаса начинала указывать строго на запад. А в один прекрасный день...
Эту выходку она никогда не простит Барьеру. То, что устроила аномалия в этот раз, переходило всякие границы. Люди начинали видеть "что-то". Они не сходили с ума, они оставались психически здоровыми, но видели то, чего не видели другие. Видения были разными: и нечто реальное вроде зверей, других людей, или механизмов, а иногда возникал сказочный сюрреализм – единороги, грифоны, летающие тарелки и даже балерины, танцующие "Лебединое озеро". А что видели третьи – так никто и не узнавал: они навсегда исчезали в недрах Барьера.
Тот вечер навсегда врезался в её память. Они сидели на этом камне и что-то горячо обсуждали. Тогда она не обратила на это внимание, но Джеф постоянно оглядывался и отвлекался. А в самый разгар спора он неожиданно отвернулся и посмотрел куда-то в сторону. "Я сейчас" – сказал он и побежал... Сколько раз потом она винила себя за то, что слишком медленно сообразила, что происходит. Он бежал к периметру и кого-то звал. Он легко влетел в лето, понёсся по вечнозелёной траве в сторону леса, а кузнечики толпами выпрыгивали из-под его ног. Она что-то ему кричала, а Джеф нёс какой-то бред о заблудившейся девочке. Он кричал, призывал вернуться, но там никого не было. А он всё бежал и бежал, отдаляясь от периметра. Она гналась за ним, срывая связки, умоляя вернуться, а его спина уже мелькала между деревьев леса. Чьи-то руки схватили её и оторвали от земли. Кажется, это был биолог Эдуардо, их испанский "сосед". А она билась в его хватке, упорно крича дорогое сердцу имя. Тут же примчалась Маринка, её верная ассистентка, и с испуганным лицом засыпала обоих вопросами. Они отвели её подальше от Барьера и напоили тёплым кофе. Она смотрела невидящими глазами сквозь них, машинально кивала на все вопросы, а перед глазами стоял лишь край белого халата Джефа, скрывающийся за очередным сосновым стволом...
Еще одна глубокая затяжка. Времени остаётся всё меньше... Потом было пять лет какого-то сумасшествия. Весь мир остался за бортом. Были только она и Барьер. Это больше не было работой. Это была война. Она поклялась растерзать аномалию на куски, только бы найти ответ на её хищную загадку. Работа поглотила её целиком, без остатка. Единственный человек, с кем она еще хоть как-то общалась, была Маринка. Добродушная девушка поддерживала ее, как могла, вселяя веру в лучшее и помогая изо всех сил. Благодаря этой наивной брюнетке она могла верить, что если все загадки Барьера падут, то остаётся шанс вернуть Джефа. Но время шло, новые загадки возникали и возникали, а полученные ответы можно было сосчитать на пальцах одной руки. Но это её не останавливало. Пять лет она долбилась о гранит секретов Барьера. Она работала на износ, спала по четыре часа в сутки, издевалась над оборудованием и вычислительными системами. Пара вопросов нашла свои ответы, но главная тайна не поддавалась – она до сих пор не имела ни малейшей догадки, почему люди исчезают за Барьером. Появление фантомов участилось. Иногда они заманивали людей за Барьер, а иногда просто вызывали очередной спонтанный эксперимент или наблюдение. Их не фиксировали никакие приборы, кроме... обычных видеокамер. Люди не видели, а камеры снимали. Еще один парадокс Барьера, с которым она не могла совладать. Четыре года она билась на этой войне, отдавая всю себя, но ей часто начинало казаться, что все попытки напрасны. А год назад она почти убедилась в этом. Первой ласточкой стало свёртывание британской программы исследования Великого Барьера. За ними в течение нескольких месяцев потянулись остальные институты Европы, ушли русские, чуть позже – американцы. Два месяца назад ушли испанцы, а с ними добряк Эдуардо. Маринка ушла в декрет месяц назад, оставив свою начальницу совершенно одну. Она почти месяц ни с кем толком не разговаривала. Обессиленная, она по инерции пыталась продолжать эту войну в одиночку. А неделю назад случилось то, чего она боялась и чего ждала. Международный институт NERV объявил о том, что покидает ближний периметр Великого Барьера. Надежда умерла.
Последняя затяжка и окурок улетает вслед пачке и зажигалке. "Время вышло". Женщина поднялась и осмотрелась. Серое небо, серая земля, надоевший до тошноты пейзаж. Её больше ничего не держит, война окончена, и она проиграла. Остался только последний отчаянный поступок. Шаги давались легко, тёплый воздух, пахнущий свежей травой, приятно ударил в нос. Туфли полетели прочь и ноги ступили на мягкую зелень. Прямо перед лицом пролетела бабочка, изящно махая крылышками. Холод мгновенно ушел и забылся, солнечный свет приятно грел спину. Лес всё приближался, и в душу закрадывался тихий восторг. "Это же всё так прекрасно... Почему мы не замечали этого раньше? Мы исследовали его, измеряли, разбирали на атомы, но постоянно забывали просто смотреть. Здесь ведь так хорошо!" Она уже полной грудью вдыхала пьянящий запах хвои. "Почему я поняла это только теперь? Мы ошибались с самого начала... Мы, самоуверенные учёные, решившие, что возможно объяснить всё, что всякое явление можно вписать в строгие формулы и уравнения, оказались неготовыми к... чуду. Ведь что еще это может быть? Самое обыкновенное чудо, не поддающееся ни логике, ни какому-нибудь разумному описанию. Оно просто есть". Она начала весело смеяться. Солнце светило сквозь деревья, вовсю щебетали птицы, а её смех безудержно нёсся сквозь лес. Она упала прямо в траву, широко раскинув руки. Вверху было бесконечное небо и разросшиеся кроны сосен. Она вздохнула и прикрыла глаза. На душе было легко и спокойно. "Самое обычное чудо..."
А потом голос Джефа сказал:
– Привет. Я ждал тебя...