Сквозь веки слабо пробивался розоватый свет. Голова ощущалась сосудом, наполненным до краёв. Простая попытка поднять руку вызвала такую волну мути, что я оставил всякие мысли о необдуманных действиях – лучше просто полежать. Подождать. И попробовать открыть глаза. Ну что ж… Ещё один незнакомый потолок – подвесной, видны следы недавнего ремонта. И видеокамера, кое как скрытая под датчиком пожарной сигнализации – тоже видна. Интересно – это хитрость (отвлечь внимание от других замаскированных средств наблюдения), или обычное раздолбайство? Похоже, я в госпитале – скосив глаза, удалось разглядеть гору какой – то аппаратуры рядом, к тому же характерный запах… Дурнота немного отступила – если не двигаться и дышать осторожно – жизнь вполне терпима. Итак, я в госпитале. И меня так качественно приложило, что приходы были – наркоманам на зависть. Всё по Фрейду, все комплексы – наружу. Отец, Мисато Кацураги, аэрокосмические истребители с мутно – религиозным названием, подземные укрепления, ядерные заряды, счастливо обретённое звание лейтенанта – налицо все признаки. Что же случилось на самом деле? Последнее, что помню уверенно – как включил реквием Моцарта, перед тем как задремать. Вот и дослушался – железнодорожная катастрофа. Отделался вроде достаточно легко – кроме контузии, никаких серьёзных повреждений не ощущаю. Надеюсь, в загадочный отдел ВВС при этом институте всё – таки окажусь годен, хотя, конечно, карьера как то сразу не задалась…

Шорох двери, стук каблуков. Повеяло духами - едва уловимо, на грани восприятия.

- Доброе утро, Синдзи. Как ты себя чувствуешь? – голос был знакомым. Не может.. Я резко повернул голову. Палата завертелась вокруг меня, но цель уже была захвачена – я резко склонился над пластиковым тазом, стоящим сбоку от кровати, и на какое то время ничем, кроме него, не интересовался. После того, как меня пару раз вывернуло наизнанку и выжало до капли, стало неожиданно лучше. Настолько, что я смог разговаривать и даже двигаться.

- Здравия желаю, госпожа капитан. Спасибо, не очень, мэм..

- Синдзи, оставь этот официоз. Не в строю можешь называть меня просто Мисато, - капитан хмыкнула,- а то начинаю себя чувствовать старой развалиной, с которой надо говорить вежливо и предельно аккуратно, чтобы из неё пыль не просыпалась. Идёт?

- Как скажете… скажешь, Мисато. Что вчера произошло?

- А ты что, не помнишь? – хитро взглянула на меня черноволосая девушка. – Потребовать у Командующего что то в виде ультиматума – не каждый день такое увидишь. Смотри, незаменимых у нас нет – не переусердствуй.

- Я… не уверен, что всё, что я помню, мне не привиделось. И что я помню всё, что было. Слишком много бреда..

- Если ты об Ангелах – это правда. Твой «Евангелион» теперь разве что слепые не узнают – и то потому, что тактильные приёмники ещё в разработке. О тебе информация засекречена, но слухами Сеть полнится…

Кто то снимал бой? Сколько вообще гражданских успело уйти?

- Мисато. Много людей погибло? Я кого то .. задел?

- Непосредственно из – за твоих действий – никто не пострадал. Всего из – за атаки Ангела погибло больше 170, ранено больше 300, данные постоянно уточняются. Погибли также 240 военнослужащих. Ты ни в чём не виноват, Синдзи. – жёстко сказала Мисато, внимательно вглядываясь в меня. – Ни в чём. Никто не ожидал, что вообще что то получится – после провала операции с Аянами. Все планы полетели к чертям, заготовки оказались бесполезными… Твоя победа – сродни фантастике. Сейчас сюда придёт Рицко, будет тебя допрашивать – как и что ты делал вчера. Нам предстоит много работы – буду тебя учить тому, что сама знаю. Летать ты умеешь неплохо – но надо лучше.

- Чем кончился бой? Я вроде бы запустил НУРС, затем попадание в район кокпита – и всё. И вообще, мне хотелось бы получить ответы – например, что за АТ поле? Откуда взялись Ангелы – что нам, талибов мало? И…

- Синдзи, Синдзи, успокойся, половины я сама не знаю, да и вредно тебе сейчас много разговаривать. Ракета уничтожила ядро Ангела – ни ты, ни он не успели восстановить защитное АТ поле. Его выстрел повредил защитный генератор и часть аппаратуры жизнеобеспечения, авионики и А10 – ты отключился, а автоматика отстрелила капсулу. Взрывом НУРСа тебя вместе с истребителем отбросило на пару километров в сторону, машина серьёзно повреждена, тебя нашли только через полчаса. Да, Синдзи, твоя куртка у меня. И об этом у нас будет отдельный разговор. У меня с тобой. – Капитан выразительно посмотрела по сторонам. - Ладно, я побегу – работа, как и Ангел, ждать не будет. – Мисато обернулась у дверей, подмигнула. – Выздоравливай, лейтенант. И ..спасибо. Ты молодец, правда молодец.

В палате распространялся аромат от тазика. Лейтенанта неудержимо потянуло в сон.. Где здесь кнопка вызова медсестры? Что то нигде не видно пресловутой утки.

 Значит, капитан ничего никому не сказала – что ж, другого ожидать от аса Империи было трудно. Слава богам, может, получиться договориться. Хотя плеер могла бы вернуть и сейчас. О, чёрт, ЛСЛ…Придётся покупать новый. Ладно. Бой окончен, противник уничтожен. Я жив. Здоров (относительно). Я лейтенант, и я буду летать. Что ещё нужно? Знаю, многое. Очень многое. Засыпаю, забив на вонь, гудящую голову и доктора Акаги, которая никак не найдёт дороги к моей палате.

Снова проснулся уже вечером – потолок окрасился красноватым светом заходящего солнца. Тошнота и боль окончательно ушли, я чувствовал себя практически здоровым – можно попробовать встать и поискать одежду. Собственно, кроме трусов, на мне не было ничего, и поскольку обнаружить какую – нибудь одежду, как и средства коммуникации, не удалось, оставалось только ждать. Лейтенант, разгуливающий по госпиталю в трусах, да ещё и четырнадцатилетний – это слишком. Ждать в этот раз долго не пришлось: дверь исчезла в стене, и в палату вошла доктор Акаги.

- Здравствуй, Синдзи. Я вижу, ты в порядке? – тон участливый. Доктор – очень красива, её облик нарочито немного небрежен, но лишь в той степени, чтобы подчеркнуть его природное совершенство…  Стоп. Глаза – очень спокойные и очень холодные. Лицо улыбается, а они смотрят так, будто их хозяйка решает: препарировать сейчас или сначала попить кофе?

- Здравствуйте, Акаги-сан. По ощущениям – со мной всё нормально.

- Синдзи, твою одежду сейчас принесут. Сегодня тебе отведут комнату здесь, а завтра будет решаться вопрос о порядке твоей дальнейшей службы, оформление документов…

А сейчас я бы хотела получить от тебя несколько ответов.

- Акаги-сан, у меня тоже есть вопросы. Разумеется, после того, как попытаюсь ответить на ваши.

- Хорошо. В момент синхронизации были какие-нибудь видения, странные ощущения?

- Помимо боли в нервных центрах – ничего.

- Как выглядел диалог с … бортовой нейросетью?

- Как будто я слышал… видел… скорее, воспринимал, образы, обращённые ко мне – не слова. В некоторых случаях истребитель сам предлагал какие – то действия, в некоторых не отвечал на прямые вопросы. Кстати, почему, имея такие возможности, вы вообще создали Евангелион пилотируемым?

- Потому что без пилота невозможно функционирование комплекса А10. Синдзи, давай обсудим это позднее. – Акаги взмахнула рукой, отсекая возможные возражения. – Как ты производил включение защитных генераторов, манипуляции с АТ полем?

- А я им манипулировал?

- Да, незадолго до столкновения с защитой Ангела конфигурация поля изменилась.

- Не представляю. Включить получилось, представив, как ветер обдувает моё тело. Как то очень ярко представить, что ли. Вообще, сознание после синхронизации несколько изменяется – все как то ярче, насыщеннее, в голове ясно, думается легче. Но некоторые попытки напрягаться, добиваясь нужного результата, вызывают болевые ощущения и потерю управления. Доктор Акаги, у вас же есть чёрные ящики, мои впечатления очень субъективны.

- Твои впечатления очень важны – в ящиках пишется далеко не всё. Почему ты решил пойти в ВВС?

- Это личное, Акаги-сан. Никакого отношения к прошедшему бою это не имеет.

- Ты ошибаешься- имеет. И самое прямое. Знаешь, сколько людей способны синхронизироваться с Евой? На данный момент – всего трое. Чем объясняется эта способность – нам самим до конца не ясно. И важна любая деталь. – на меня уставился детектор лжи, по совместительству являющийся главой научного отдела. Соврать? Наверняка поймёт.

- У каждого имеется свой собственный ад. Простите, доктор, но… Я не смогу ответить.- Ну и зачем я это сказал? Пожаловаться, что ли, захотелось? Или впечатление произвести? Чёрт! Лучше лишний раз промолчать, чем что-нибудь ляпнуть без дела – так однажды сказал Сабуро. Я запомнил, как и многое другое. Вот только применять на практике, видимо, не очень выходит…

- Синдзи, ты говоришь слишком правильно, построение фраз и твои действия – не похожи на подростка. По отзывам из школы – ты стал отлично учиться, изменил поведение, стал замкнутым – примерно в 11 лет. Опекуны ничего не заметили, но произошло это после очередного побега из дома. В чём причина? – Близко, доктор. Вы хорошо подготовились. Вот только толку…

- Значит, такие книги я в детстве читал. Больше я ничего не могу добавить, доктор.

- Что ж, спасибо и на этом. Что ты хотел узнать? Только учти – есть закрытые данные. И личный ад у меня тоже имеется, - в глазах блондинки промелькнуло что-то неприятное – боль, сожаление… И тут же исчезло.

Шорох двери, затянутый в чёрную форму охранник козырнул Акаги, передал пакет с вещами и, спросив разрешение, испарился.

- Причины войны, устройство «Евангелионов», максимум информации о противнике и наших военных возможностях – то, что мне необходимо знать, Акаги – сан.

- В двух словах этого не рассказать, а времени у меня немного. Завтра я предоставлю тебе необходимые подборки материалов. Там будет минимум истории, современное положение дел, ТТХ истребителя и его чертежи,  что же касается Проекта, то… Он был начат давно, более 10 лет назад. Сразу после Второго удара. К нам в руки попали технологии другой цивилизации, позволившие нам сделать даже не шаг – прыжок вперёд. Синдзи, я понимаю твой скепсис, но не всё так просто. Если бы это был инопланетный высокотехнологичный металлолом, мы могли бы копаться в нём десятилетиями без результата – но нам повезло: при определённых условиях чужие технологии были способны к самовоспроизводству. До сих пор изучено очень мало, непростительно мало – например, мы можем задать и получить генератор АТ поля требуемой мощности и характеристик, но использовать его без комплекса А10 невозможно. Создать нечто подобное на основе наших технологий пока не получается – хотя общие принципы ясны. Также комплекс А10 без человека имеет крайне ограниченный круг возможностей – и пока преодолеть это тоже не удаётся.

   Акаги замолчала, продолжая покалывать меня льдинками своих глаз.

- Вы упоминали второго пилота – кто он, и что с ним?

- С ней. Её зовут Аянами Рей. Вчера из-за проблем с психикой она не смогла взлететь, в результате – перелом руки, ключицы, сотрясение и множественные ушибы. Через месяц вернётся в строй. Ладно, мне пора, Синдзи – до завтра. – Акаги встала, давая понять, что разговор окончен.

- Ещё вопрос, госпожа Акаги. Сколько имеется времени до следующей атаки?

- Я не знаю – и никто не знает. – Мне показалась, или доктор поторопилась выйти из палаты?

Так, что мне прислали? Просто моя старая одежда, правда, постиранная. Куртки нет, плеера нет, документов тоже нет – после ЛСЛ неудивительно. Восстановят, куда денутся. Вот только надолго ли они мне понадобятся? До следующей атаки? Чудеса ведь дважды не повторяются. А может, и не было чуда. Просто малая вероятность стала реальностью.  Интересно получается – от стремления к суициду меня излечила профессия, которая довольно часто приводит к смерти – тебя или других. Или, может, стремление умереть никуда не исчезло, просто приняло новые формы?

Да, Акаги не ошиблась -  всё началось именно тогда – 4 года назад. Тогда я бродил в окрестностях Осаки, питаясь в пунктах приёма беженцев (тогда ещё были такие) всякой

дрянью, и сочиняя более или менее правдоподобные истории. Меня оставляли для выяснения, кормили, а затем я сбегал. Я почти решился – смерти не боялся уже давно, пугал лишь сам процесс, надо было уйти без боли и риска остаться инвалидом.

И ещё, почему – то не хотелось, чтобы кто то видел то, что от меня останется. Море подходило для этой цели лучше всего, план был готов к исполнению. Рано утром на самопальном плоту из трёх криво связанных коряг я отправился  в Тихий океан.

Со мной был сок, несколько упаковок снотворного, ржавый снаряд и бикфордов шнур из петарды. Снаряд был подобран полгода назад, на полигоне, и приведён в более – менее взрывоспособное состояние благодаря нашему учителю химии – майору запаса Йосиме. Он, наверное, и не подозревал, зачем ученику младшей школы нужно знать устройство артиллерийских 75 мм фугасных боеприпасов. Впрочем, рассказал и объяснил он всё очень подробно – этого хватило, чтобы выкрутить неисправный взрыватель и вставить вместо него самоделку из нескольких петард.

Всё было тихо – даже ветер, тихонько подталкивающий в спину мой плот, замер. За день удалось отойти от берега километров на семь – я посчитал это достаточным. Аккуратно положил мамину фотографию на снаряд – всегда носил с собой, потому и решил не оставлять ни опекунам, ни тем более её мужу. Какой он мне отец? Мама не соглашалась.

Она гладила по взъерошенной голове ребёнка (меня!) и улыбка освещала её красивое и открытое лицо. «Всё будет хорошо, Синдзи» - я хорошо помнил этот голос. И чувство заботы, безопасности и тепла, а так же само собой разумеющейся уверенности, что меня любят, что я не одинок. «Прости, мама, но я так больше не могу. Никому я не нужен. И вдруг мы будем вместе?». Сколько таблеток я сожрал, не помню. Подождал, пока чёрная тяжесть навалится сверху, и негнущимися пальцами поджёг фитиль. Его должно было хватить на 15 минут - немало петард  пришлось изуродовать. Даже если что-то найдут, что навряд ли, опознать ничего будет нельзя. Огонёк бодро бежал по фитилю. «Вот и всё».

        Оказалось, не всё. Когда я очнулся, мне было плохо – плохо настолько, что и сравнить не с чем. Сил не было, страшно хотелось спать, но меня выворачивало наизнанку, непрерывно выкачивая из желудка какую – то дрянь. И, похоже, я висел кверху ногами. Дышать было нечем. Из горла вырвался хрип. Кто-то перевернул меня и вдарил по спине –  я снова смог дышать. А потом провалился в бред. Я видел маму, которая была страшно сердита на меня и ругалась, а потом вдруг улыбнулась и погладила по голове – совсем, как тогда. Мелькал отец, голубоволосая красивая девушка, какие – то люди в форме, маленький самолёт, отделяющийся от большого и исчезающий в облаке, бестолково мечущихся в панике по палубе стремительно приближающегося корабля людей, огненные трассы, летящие навстречу… Отлетающее в сторону крыло самолёта, провалившегося в прицеле куда – то вниз и влево… Разбитая приборная доска,

дыры в фонаре… Опекун, что-то обсуждающий с моим отцом.

Выпрыгнул я из этого состояния как то резко, рывком. Лежал в маленькой, светлой комнате, а у кровати в кресле сидел одноглазый человек. И несмотря на явно немалый возраст, что – то мешало назвать его стариком. В его руках была газета – архаичная привычка, ну кто сейчас читает газеты?  Заметив, что я очнулся, человек быстро подошёл ко мне.

- Как ты себя чувствуешь? – вроде обычная фраза, но как давно меня никто об этом не спрашивал… Тем более, участливо. Ему не всё равно – неожиданно пришло понимание.

- Нормально, спасибо. Только слабость.

- И неудивительно, ты ведь успел уйти очень далеко. Как твоё имя?

- Синдзи. Почему?

- Пролетал мимо на гидроплане, увидел твоё средство передвижения. Сначала подумал, заигрался пацан в пиратов, унесло в море.. Потом, когда увидел твой снаряд, понял, что не всё так просто, да и у тебя уже лицо посинело – еле успел. Повезло тебе, парень.

Я рассмеялся.

- Ты чего? Тошнит? –Смех перешел в истерику.

- Это вы называете повезло? Да это просто невероятная непруха! Наткнуться в океане на спасателя перед тем, как отбросить ласты – это надо суметь…

- Да, действительно, что-то в этом есть. Но можно мне узнать, в чём причина твоего… эээ желания покинуть нас? Да, кстати, все колюще – режущие предметы я убрал, а выпрыгивать из окна бесполезно – первый этаж, как никак. – развёл руками пилот. – Разве что об стену попробовать – но ведь отрубишься раньше, чем убьёшься…

Мне стало интересно. Наверное, впервые за много лет.

- Почему вы меня спасли?

- Вообще-то, это моя работа. – Заметив мой пристальный взгляд, моргнул и добавил – уже без улыбки: - Умирать просто так, ни за чем, идиотизм – это значит быть и уйти не человеком, а амёбой. То ли был, то ли нет – какая разница? Или ты думаешь, кто то о тебе будет жалеть? Раз дошел до такого, значит, жалеть некому. Вроде ты не дурак – взрыватель совсем неплохо сделал, да и продумал всё тоже.

- Судя по результату… А как же «никто не умирает напрасно»?

- Это так. Но заметь – никто. То есть речь идёт о человеке.

Он помолчал.

- Твои родители погибли?

- Да. Отец жив, но лучше бы тоже…

Незаметно я рассказал ему всё, чувствуя, как напряжение покидает меня, и всё больше клонит в сон. Обычный, нормальный сон.

- Да, не повезло тебе. Если хочешь, поживи пока у меня – сейчас каникулы, с опекунами как-нибудь договорюсь. Тут море, загорай, купайся, покатаю на гидроплане – хочешь полетать?

Я подумал. Смысла ему врать мне не было. И я чувствовал, что он по-настоящему дружелюбно смотрит на меня. Возможно, стоит попробовать?

-Хочу. Как вас зовут?

- Капитан Сабуро Сакаи. Отдыхай, Синдзи.

Через полтора года гидроплан одноглазого капитана, преследуя наркоторговцев, был подбит. Горящая машина врезалась точно в рубку небольшого катера. «Никто не умирает напрасно».