– Это вообще что за ужас? – Хикари смотрела на листок бумаги с непередаваемым выражением лица.

– Это я откопала древнюю песню Сина, до которой у нас руки банально не дошли, – Мари была, как всегда, воплощением позитива, даже не смотря на такую реакцию со стороны бывшей старосты.

Икари стоял рядом, прикрыв лицо руками, и боялся даже взглянуть на свет божий.

– В этом есть хоть какой-то смысл? – вопросила Хораки, вчитываясь в строчки. – Причём тут яд? Кому мстить? Какая-то она жестокая...

– Самое оно для металла! Ну а что? Мы приняли вашу песню, так давайте и нашу сыграем.

– Мари, может не стоит? – с надеждой спросил Синдзи.

– Стоит! Равноправие же? Тем более, отличная песня как по мне.

– Отличная? – у старосты заканчивались слова. – Да... это... вообще... о чём?

Парень тяжело вздохнул.

– От меня тогда ушла девушка, и я был зол на весь мир...

– Девушка? – заинтересовалась Няша. – Это когда такое было, я что-то не помню?

– Это старая песня, еще на первом курсе сочинил...

– "Должна ли я уничтожать жуков, даже если невинны они?" – что это должно значить? – Хикари медленно офигевала.

Икари разве что не заскулил.

– Хорошая фраза! – уверенно возразила Макинами. – Желание убивать ничтожных людишек, ага-ага! Прям из глубины души! Да, именно так.

– Что тут все время про "привкус ядовитый" да про близость смерти?

– Я тогда в первый раз в жизни напился... – пояснил Синдзи убитым голосом. – Это было ужасно... мне было настолько плохо, что казалось, лучше бы я помер.

– "Трупы лжецов"? – Хораки продолжала ковырять строчки придирчивым взглядом.

– Я так отвратительно себя чувствовал... Это когда ярость распирает изнутри и хочется сеять хаос и разрушение... И в первую очередь прикончить и Ману, и её ненаглядного.

– Кровавая какая-то песня... "Коль захочу демоном обернуться – кровью запятнаю руки свои"... И это вы хотите положить на "Историю о далёкой Луне"?

– Подходит и-де-аль-но! – с широкой улыбкой заверила Мейнфилд. – Текст так чудесно ляжет на музыку, словно для неё был написан. Как только сыграем – сами увидите! Народу понравится!

– "Выпили мы Хорайский эликсир, но все ж еще опечалены..." – прочитал Каору, заглядывая в текст из-за плеча Хикари. – Это что такое?

– Водка называлась "Хорай" – дрянь редкостная... И ни хрена она не помогла...

Каору понимающе закивал.

– "...неизвестно сколько лет прошло, но совсем не изменились мы". А мне нравится, – высказался он. – Атмосферная такая песенка, пропитанная чувствами ненависти и боли. Мы должны это сыграть!

– Но как же... это же... – пыталась возразить Хораки.

Нагиса осторожно коснулся её губ пальцем.

– Это отличный шанс предстать в новом свете. Никто еще не играл традиционную музыку с таким текстом и таким исполнением. Мы ведь уже играем не просто фолк, а фолк-металл, а для металла подобные тексты – обычное явление.

Девушка вздохнула.

– Черт с вами... Но не думаю, что Аянами согласится это петь.

Рей согласно замотала головой.

– А ей и не придётся, – Мари деликатно отобрала у девушки текст. – Я сама спою. Вот к такому мой голос как раз подойдёт...

– А как у тебя получится? Ты же на ударных, – спросил Тодзи, обдав Каору ревнивым взглядом.

– Справлюсь, чай не в первый раз. Кроме того, партия ударных тут не слишком сложная, так что...

– Ладно, попробуем, – обреченно махнула рукой Хикари, – а там будет ви...

 Она запнулась на полуслове, а взгляд ушел куда-то за спину Синдзи. Он обернулся, чтобы увидеть в дверях Аску Ленгли, грозную и гордую. Она обвела хмурым взглядом присутствующих и, неспешно пройдя в аудиторию, села за парту, как ни в чем не бывало.

– Аска, а ты что тут... – хотел было спросить Икари, но его перебили.

– А на что это похоже? – взгляд синих глаз прожег в нём дыру. – Пришла послушать, чем вы тут занимаетесь.

– Я вижу настроение у тебя боевое, – улыбнулся Каору.

– Хорошее у меня настроение, – буркнула она.

– Пришла срывать нам репетицию? – резко спросила Хораки.

– Сильно оно мне нужно, – рыжая расслабленно откинулась на спинку стульчика и пригладила прядь непослушных волос. – Мне просто нечего делать.

– Да ну?

– Серьёзно.

Хикари посмотрела на неё долгое время, а потом резко развернулась и зашагала к инструментам. Ленгли сделала вид, что её ничто не волнует. Тодзи бросил на неё грозный взгляд, а Кенске хитро улыбнулся и подмигнул.

***

Короткий взмах руки, и сакухачи обрывает свою песнь. Тишина, тут же заполнившая комнату казалась нестерпимой.

– Никуда не годится, – высказалась Хикари.

– Согласен, – бросил Каору.

– Извините... – вздохнул Синдзи.

Мари вяло ударила по тарелке. Они уже полдня мучили эту мелодию, но нормально сыграть так и не получалось. Она была быстрой, насыщенной и достаточно сложной. Последний трек все никак не хотел подчиняться, то тут, то там сбивались барабаны, пиано брало не ту ноту, колокольчики пропускали удары, однако чаще всех срывалась гитара. Синдзи старался изо всех сил, однако мелодия была слишком сложной для него одного. Она предназначалась для новой песни "Затмения", однако текст к ней был еще не готов, и он решил заменить слова звучанием сакухачи, а в некоторых проигрышах убрать звучание гитары и отдать эту партию традиционным инструментам. Но даже такая разгрузка не сделала его жизнь проще, в самых напряженных участках он не справлялся. Еще бы: музыка была изначально рассчитана на две гитары...

– Еще раз... – вздохнула Хикари.

– Может, перерыв? – предложил Каору. – Мы все порядком устали...

– Нет, давайте еще раз сыграем, – подал голос Кенске.

– Ребят, а я есть хочу, – жалобно проговорил Тодзи.

– Так мы играем или как? – вопросила Мари.

Рей обвела всех взглядом и пожала плечами:

– Я бы продолжила.

– Играйте-играйте, – бросила Аска, сидевшая на стуле чуть в стороне.

Хикари недовольно покосилась на неё, но Ленгли больше не сказала ни слова. Она приходила на репетиции уже четыре дня подряд, но почти не разговаривала, только бросала редкие фразы, слушала музыку, что-то записывала в блокноте и вела себя на удивление мирно и спокойно.

– Давайте еще раз, а потом перерыв, – решила бывшая староста.

Аянами взяла первые ноты, а вслед за ней грянули остальные. Мелодия была мощной, тяжелой, но не грубой. Инструменты удивительно сплетались между собой, дополняя друг друга, придавая роковой мелодии национальный окрас. Тихий участок, наполненный только флейтой, пиано и колокольчиками прошел без проблеем, но вот грянул следующий проигрыш, полный всех инструментов сразу, в конце которого было довольно сложное место. И он снова сбился. Снова рука Хикари обрывает музыку.

– Синдзи, ты...

– Идиот! – негромко, но резко закончила Аска. Она поднялась с места и решительными шагами двинулась на него, словно танк на окоп. Парень удивленно смотрел на неё, а она подошла и тряхнула его за плечи.

– Ну что ты творишь? Неужели это настолько тяжелое место, что ты не можешь его нормально сыграть? С твоими-то умениями!

– Думаешь, это так легко?

– Уж не сложно.

– Да я из кожи вон лезу, чтобы все получилось!

– Ты халтуришь, ленивая ты шкура!

– Это я халтурю? – возмутился Синдзи.

– Ну не я же! – распалялась Аска. – Такое впечатление, словно ты какой-то новичок. Мы же играли вещи и посложнее.

– Во-первых, нас было двое, а во-вторых это ничуть не проще.

– Да фигня это полная! – выпалила она.

– Фигня, говоришь? – он тоже повысил голос.

– А-га!

– Хотел бы я поглядеть, как ты вся такая умная мисс Совершенство сыграешь это без запинки!

– Да запросто! – она взяла его гитару за гриф – Снимай!

Он уставился на неё ошеломлённым взглядом.

– Снимай, говорю. Хочешь услышать – услышишь!

– Эй... – хотела вмешаться Хикари, но Кенске с хитрой улыбкой одёрнул её.

Синдзи махнул рукой и снял гитару. Аска привычно перебросила ремень через плечо, отобрала медиатор и на пробу коснулась струн.

– Тяжелая она у тебя какая-то... – заметила девушка, примеряясь к чужой гитаре и устраивая её поудобней. Хикари и Тодзи недоумённо переглянулись, Рей с интересом наблюдала, Кенске и Мари улыбались, а Каору тихо спросил у Синдзи:

– Ты специально лажал, что ли?

– Не поверишь, но нет.

– А я уж грешным делом подумал... – Нагиса заметил на себе тяжелый взгляд Ленгли и оборвал фразу, расплывшись в улыбке.

– Чего вы там шепчетесь? – грозно спросила она.

– Это мы обсуждаем, что тебе очень идёт чёрный цвет, – без запинки ответил серебровласый, намекая на вороную гитару Сина.

Аска сокрушенно вздохнула, что-то буркнула и оглянулась на остальных.

– Ну что, начнём?

Хикари одарила её жгучим взглядом, остальные просто ждали. Бывшая староста нехотя вернулась на своё место и взяла молоточки. Аянами вопросительно посмотрела на неё и, дождавшись кивка, взяла первые ноты. Грянула мелодия, задавая тяжёлое начало, она постепенно смягчилась, но тут же вновь сделалась быстрой и громкой... Синдзи вслушивался, легонько покачивая головой в такт ритму... Вот та "яма": тихий и спокойный проигрыш флейты, вступление гитары... А вот и то злополучное место... Ленгли очень старается, но нота неумолимо ускользает, и вся мелодия ломается, рушится, словно карточный домик. Уже привычный жест Хикари останавливает музыку.

– Легко, значит? – переспросил Икари.

– Со второго раза возьму, – уверенно ответила Аска.

– Тебе и первого раза много! – ядовито выпалила Хораки.

Девушки схлестнулись взглядами, словно хотели испепелить друг друга, однако рыжая неожиданно отвела глаза и сказала:

– Давайте просто попробуем еще.

Староста удивлённо замолчала. Резкий звон тарелки нарушил тишину.

– Народ, играем! – воскликнула Мари.

Рей в очередной раз затянула вступление, и мелодия снова обрушилась на стены аудитории. Очередной бросок на ветряные мельницы... "Яма", проигрыш... Он так и не понял, как, но у Аски получилось. Ноты легли чётко и ровно, словно ключ вошел в "родную" скважину. Она продолжила играть вместе с остальными. Музыка неслась вперед, словно шквальный ветер, долгими порывами раскачивающий всё вокруг. Но гитара снова осеклась, ритм сбился, и инструменты потеряли единство. Они умолкли без каких-либо сигналов, сами собой. Хикари тяжело вздохнула и посмотрела на бывшую подругу. Аска бросила на неё хмурый взгляд, стащила с гитару и протянула Синдзи:

– Услышал?

– Ага, – только и выдавил он, принимая инструмент.

– Не позорь меня больше, – она смерила его взглядом и поднялась.

– Да ладно тебе... – машинально проговорил Икари. Такой грусти в её глазах он не видел давно.

– Теперь мы можем передохнуть? – вопросил Тодзи потолок. – Я на пустой желудок не могу сосредоточиться!

– Перерыв... – устало сказала Хикари и потёрла ладонями лицо.

***

Это было недорогое, но уютное кафе, облюбованное студентами. Здесь часто собирались вечно голодные страждущие науки, чтобы перекусить, поболтать, посидеть с любимым, списать и так далее и тому подобное... Приличный выбор простых блюд, напитков, а самое главное – доброжелательное отношение владельца к стихийным сборищам студентов, которые зачастую ничего и не заказывали, обеспечивали ему неизменную популярность. Оно было небольшим, но чистым и светлым. Почти всё вокруг было выдержано в белых тонах: от больших восьмиугольных часов до цветочных горшков на подоконниках. Светло-серые шторы и стены с небольшими картинами создавали атмосферу домашнего уюта, резко контрастируя с чуждым безразличием пластика окружающей мебели.

Синдзи водил усталым взглядом по сторонам, чувствуя себя не в своей тарелке. Аска почти силой притащила его сюда, а теперь просто сидела напротив и задумчиво водила соломинкой по дну стакана апельсинового сока. В последнее время Вашество странно себя вела, но он старался не думать об этом. Однако сейчас это было просто невозможно: вот она, сидит напротив, и мысли волей-неволей возвращались к ней.

– Аска...

Она вздрогнула, словно выйдя из оцепенения.

– А... Да... Нам нужно поговорить... – неловко начала она.

– Так что ж ты так долго молчала?..

Строгий взгляд пронзил его, но тут же сменился более мягким.

– С мыслями собиралась, разве не заметно? – с нотками раздражения сказала девушка.

Икари пожал плечами.

– Так о чем ты хотела поговорить?

Она помолчала некоторое время, рассматривая стакан, а потом продолжила.

– Я хочу понять.

– Понять?

– Да, понять. Почему ты затеял всё это?

Он хмыкнул.

– Почему?.. Сложный вопрос... Я и сам, наверное, не могу ответить на него однозначно. В голову пришла идея, идея обрела воплощение, но надо было развивать её дальше.

– То есть, ты просто захотел сыграть то, что взбрело тебе в голову, так? – уточнила она совершенно бесцветным тоном, продолжая рассматривать стакан.

– Ага.

Ленгли наградила его долгим взглядом, а потом тихо произнесла:

– Синдзи... Я. Хочу. Понять. Тебя. Какое из этих слов я неразборчиво сказала? Я же знаю, что всё не может быть настолько просто.

Он посмотрел на неё, и со вздохом отвёл глаза.

– Пожалуйста... Для меня это важно... – тихо проговорила она.

Икари всмотрелся в её лицо, но оно ничего определённого не выражало, словно превратилось в равнодушную маску, и только в сапфировых глазах светилось какое-то странное чувство.

– Хорошо... Я расскажу тебе... Понимаешь, эта музыка почему-то важна для меня. Есть в ней что-то... Я не могу понять почему, но она будит во мне какие-то воспоминания, чувства. Совершенно забытые, необъяснимые, они что-то трогают в моей душе. Кажется, если я смогу сыграть её, то эта странная тайна раскроется, и я вспомню что-то важное.

Она помолчала, постукивая соломинкой о донышко.

– Это настолько важно для тебя, что ты готов забросить всё, с чем работал до того?

– Не забросить, Аска. А добавить. Еще один жанр, направление. Ведь отлично же получается. Народу может и понравиться.

– Тебе ведь на самом деле не очень важно, что подумает народ?

– Важно, но... – он вздохнул. – Ты права... Так было всегда. Меня не слишком заботило, что подумают слушатели о моей музыке. Это ты вечно добивалась отличного звучания, лучших текстов и ярких выступлений. Что бы я без тебя делал...

– Ну вот сейчас ведь делаешь. И довольно неплохо, должна признать, – она снова утопила взгляд в стакане. – Что же для тебя музыка? Что значит для тебя "Затмение"?

– "Затмение"... Это в первую очередь ты и Мари. Вы мои подруги, единомышленницы. Вы те, кто поддерживает меня, мои идеи и стремления. Вы помогали мне стать лучше. А музыка...

Он замолчал, отведя взгляд. Аска терпеливо ждала, поворачивая стакан на месте двумя пальчиками.

– Музыка стала для меня выходом. Отдушиной. Ты же знаешь, у меня была не самая сладкая жизнь, и за все эти годы в душе успела накопиться масса переживаний, сомнений и боли.

Девушка медленно покивала, переведя взгляд на своё отражение в чёрном окне.

– Металл оказался подходящим жанром для выхода этих эмоций, – продолжал Синдзи. – Ярость, боль, печаль, обида – всё это я вкладывал в музыку и песни, а на душе становилось легче.

– И покричать можно вволю... – словно мимоходом заметила Аска, наблюдая уже за прихорашивающейся официанткой.

– Именно... В каждой второй, если не в каждой, песне, я мог выкричаться. Не просто вложить идею в песню, а реально выбросить энергию. И зал отвечал. Я брал их энергию, питался ею. Этакий вампиризм. И мне этого хватало на некоторое время.

– На время? – тихо переспросила рыженькая.

– Да... – Синдзи уставился в стакан Аски, словно тоже увидел там нечто интересное. – Со временем негатив возвращался ко мне и снова требовал выхода.

– Именно поэтому у нас не было мало-мальски развеселой песни, – вяло улыбнулась она.

– Угу...

Вашество откинулась на спинку стула и снова покрутила стакан.

– У вас нет ни единой песни, где был бы скрим. Почему?

Он бросил на неё короткий взгляд.

– Потому, что не нужно. То есть... Да, можно было бы эффектно вписать в мелодии и крик, но... незачем. Мне не хочется.

Аска вопросительно подняла бровь.

– Не знаю почему, но их музыка меня успокаивает, умиротворяет.

Она снова медленно покивала.

– И потому ты готов сыграть с принцессой и её лузерами?

– Не я с ней ссорился.

– Да, точно... – грустно вздохнула Аска.

– Простите... – послышался учтивый голос позади. Официантка. – Мы скоро закрываемся.

– Да, конечно, – устало улыбнулся Икари. – Пойдём, Аска.

Ленгли машинально кивнула и залпом допила сок. Они поднялись и вышли из кафе. Улица встретила их морозным воздухом и ледяным порывом ветра, гонявшего облака снежинок. Уличные фонари светили кремово-оранжевым светом, и казалось, что снег – это замёрзший апельсиновый сок. Парень поднял воротник куртки повыше и повернулся к подруге. Она глубоко вдохнула морозный воздух и зажмурила глаза.

– Ответь, пожалуйста, откуда в тебе этот интерес? – спросил он её в лоб.

Ленгли уперла в него тяжелый взгляд, но он ничуть не смутился.

– Я к тому, что раньше тебя это совершенно не интересовало, так что поменялось?

– Не знаю, – фыркнула она. – Минутная слабость... И во всём виновата Кацураги-сенсей.

– А?

– "Стоит лишь попытаться понять человека и твоё мнение о нём способно перевернуться с ног на голову" – так она сказала.

– И ты...

– Ты что, совсем дурак?

– А насчет Хикари?

– Точно дурак... Это слишком давняя рана. Такое не заживает, такое не прощают.

Синдзи опешил, но только он собрался что-то сказать, как девушка опередила его.

– Хорошая погода.

– Да ну? – удивился Икари. Одинокие порывы ветра грозились перерасти в самую настоящую вьюгу.

– Ага, – ответила Аска. – Хорошо посидели. Ну, я пойду?

– Л-л-ладно... – он недоумённо посмотрел на неё.

Она молча зашагала прочь, сунув руки в карманы.

– Аска! Остановка же в другой стороне!

Ленгли лишь махнула рукой, не оборачиваясь. Ветер играл её волосами, щедро посыпая снежинками, однако ей, казалось, было всё равно. "Простудится еще..." – подумал Синдзи.

***

Ветряная трель сакухачи плавно опала под резкие звуки самисена, и Мари, отпустив звенящую ноту тарелок, продолжила петь своим мягким, но несколько мальчишеским голосом.

– Do-ku no aji wa ama-ka-rou

На фоне стробоскопами вспыхивали колокольчики, и самисен перебирал негромкие ноты. Цудзуми вместе с гитарой ударами выделяют паузы между словами, разрывая строчку.

– Jise-i no ku moshi ta-ta-mu ka

Осторожно, но решительно, вступает гитара, придавая мелодии более грубое звучание.

– Оya-oya mou mushi no iki ka

– tano-shi yaааааа...

Мари протянула последний слог именно так, как её учила Хикари. Мейнфилд достаточно долго не могла усвоить принцип, но теперь у неё получалось всё лучше. Её затихающий голос пропустил вперед самисен, отрывистыми нотами отбивающий быстрый темп. В тон ему напрягалась гитара, пытаясь совладать со сложными виражами. Синдзи споткнулся, еще раз, пропустил аккорд, но мелодия продолжилась дальше. Только ухмылка Каору и быстрый взгляд Хикари дали понять, что ошибка не осталась незамеченной. Они спокойно доиграли песню, не обращая внимания на огрехи, на то, что Мари пару раз пропустила слово, а в одном месте её голос соскочил с нужной интонации.

– Тодзи... – начала было Хораки, но спортсмен её опередил.

– Да знаю я... В следующий раз исправлю, это случайно так вышло.

– Смотри мне, – строго наказала она. – Чтобы на концерте такого ни-ни!

– Всё будет в лучшем виде, – заверил парень.

– Каору, ты тоже понял?

– Дааа, есть немного, – с улыбкой ответил Нагиса. – Быстрый участок, надо просто приловчиться.

– Ладно... Кенске!

– Ау?

– Претензий нет, но не расслабляйся!

– Да, мэм!

– Синдзи, ты снова не успеваешь...

– Знаю... Это сложно. Раз на раз не приходится. Только что вроде бы всё освоил, а теперь вот снова споткнулся. Я стараюсь, но там нужно очень быстро. Вот если бы...

Тяжелый вздох оборвал его.

– Бестолочь... Снова ты за своё... – Аска стояла в дверях с более чем сонным видом. Казалось, она прямо сейчас уснёт на ходу.

– А мы думали, ты не придёшь, – улыбнулась Макинами.

– Я плохо спала...

– Кто этот счастливчик? – хитро поинтересовался Каору.

– Цыц, белобрысый... пришибу... – устало сказала рыжая, зевнула и прошла в аудиторию, на ходу стаскивая футляр с гитарой.

– А что ты... – начал было Синдзи, но умолк: она наградила его выразительным взглядом, после которого желание говорить быстро отпало.

– Лишний штекер есть? – вяло поинтересовалась Аска.

– А?

– Что не ясно? Пришла спасать тебя от позора, чудище... – она подогнала стульчик и уселась на него по левую сторону от Икари, подальше от "Сакуры".

– Да я как бы... – он хотел что-то возразить, но подруга его перебила.

– Я же вижу. Тебе одному трудно. Так что утихни и постарайся поменьше лажать, – эти резкие слова были сказаны таким странным и истощенным тоном, что прозвучали словно извинение, окончательно сбив парня с толку.

– Надеюсь, возражений нет? – она смотрела на него, но вопрос остался висеть в воздухе, даже после того, как Синдзи помотал головой. В тишине прошло полминуты. Кенске заинтересованно рыскал по всем взглядом, Каору улыбался таинственно, Мари – хитро, Тодзи недоумённо чесал репу, а Хикари нарочито безразлично смотрела в окно. Ленгли пожала плечами и принялась подключать свою ярко-красную гитару. Бывшая староста украдкой бросила на неё беглый взгляд, после чего повернулась к Мейнфилд. Та мигом оживилась:

– Светик-семисветик, скажи пожалста, как там все-таки в начале куплета стоит петь? А то я так и не могу понять, постоянно теряю интонации.

Хораки быстро переключилась на очкастую, принявшись втолковывать ей "как правильно". Та слушала, кивала, переспрашивала и на пробу напевала строчки.

– Аска... – тихо позвал Икари.

– Чегоооооууу тебе? – она смачно зевнула, прикрывшись ладошкой.

– Спасибо...

Она махнула рукой.

– Заткнись, и так голова болит...

***

– С этим проблем не должно быть, – уверенно заявила Хикари – При универе же есть "официальные" фолковые ансамбли, вот у них и позаимствуем, Мисато-сенсей обещала содействие.

– Думаешь, она достанет и кимоно? – с сомнением в голосе высказался Каору. – За такое время? Осталось ведь всего три дня.

– Ну... – девушка стушевалась. – А что такого... вроде несложно.

– Ты ведь представляешь, какой дурдом творится сейчас у организаторов, – добавил Икари. – Сцену уже готовят. И о таких мелочах они могут банально забыть. И что тогда?

– Я решу этот вопрос, – уверенно сказала Хораки.

– Пойдешь и сама возьмёшь? – вопросил серебровласый.

– Придумаю что-нибудь, – пожала плечами бывшая староста. – Главное – знать, к кому обратиться.

– А лично я бы запасся "резервом", – бросил Кенске. – У меня где-то было праздничное кимоно, уверен, у остальных тоже найдутся. Все же проще, чем выбивать их.

– Было бы неплохо, но почти наверняка они будут отличаться цветом. Это будет портить всю картину, – вздохнула Хикари.

– Тогда это будет "планом Б", – пожал плечами Айда.

– Тем более, у меня нет... – виновато добавил Тодзи.

Девушка вздохнула.

– Тогда выбор у меня небольшой – достать восемь одноцветных кимоно.

– Whatever it takes! – бросила Мари.

– Восемь? – переспросил Каору.

– Да, – Хикари удивлённо посмотрела на него. – А что?

– Ммм... – муркнул он задумчиво. – А давай-ка обойдемся пятью – только на "Сакуру".

Девушка удивлённо похлопала глазками.

– Правда, Хикари, как ты себе это представляешь? – сказал Синдзи. – Сначала мы отыграем свою песню, потом вы – свою, и, возможно, в перерыве мы успели бы переодеться, но сама подумай: где?

– Син, не тормози! – встрял Кенске. – Достаточно просто набросить кимоно поверх вашей одежды, ничего сложного.

– С другой стороны... – задумчиво начал Нагиса. – А зачем им? Вы себе картину вообразили: металюги в кимоно? Мари за ударными так вообще... Нелепо и неудобно. А так будет даже некий символизм.

– Ты о чём? – подала голос Аска, до сих пор лишь вяло наблюдавшая за разговором.

– Ну смотри, – повернулся он к сидящей в стороне Ленгли. – Фолк и тяжелая музыка – совершенно разные стили. И все же вместе. Две противоположности, соединившиеся воедино.

– И ты хочешь это подчеркнуть?

– Да, – улыбнулся Нагиса.

– Хорошая идея, – спокойным голосом сказала рыжая. – Вы в кимоно с народными инструментами – воплощение традиций. И тут же мы – "металюги", как ты выразился. И одежда пусть будет тоже традиционной, но для отпетых рокеров. Мы обычно выступаем, в чём придётся, но в этот раз грех не сыграть на стереотипах. Черные футболки и джинсы – самое оно.

– По-моему эффектно! – воскликнул Каору.

– А хочешь, добью? – она наградила его пристальным взглядом.

– Уж постарайся, принцесса.

– Итак, развиваем твою идею о противоположностях. Левая часть сцены – ваша, правая – наша, или наоборот, не суть важно. Главное – разделение. Черное и белое рядом, ничего не напоминает?

– Кажется, я догадываюсь... – улыбнулся Синдзи. – Это же...

– Да-да, – улыбнулся Каору. – Древний символ принципа мироздания, гармонии и еще фиг знает чего. Инь и Ян.

Ленгли кивнула.

– А чтобы ассоциация закрепилась прочно, не хватает небольшой детали. Точки.

– Точки? – переспросила Хикари, хотя до сих пор усиленно делала вид, что не слушает. Даже отвернулась.

– Ага. Те самые, что находятся в каждой половинке. Без белого нет чёрного и наоборот. Зачаток собственной противоположности в тебе самом.

Рыжая пристально посмотрела на бывшую старосту. Девушка поёжилась под этим взглядом, но все же спросила:

– И как это будет выглядеть?

Аска повернулась к Нагисе.

– Ты там что-то говорил, что металюги в кимоно это нелепо? Хочешь, докажу обратное?

– Ленгли, ты чего? – опешил Каору.

– А что такого? Может, я решила проникнуться духом дремучей старины. Заглянуть в истоки, блин. Разве не этого вы добивались? – последний вопрос касался персонально Хикари.

– Что ты задумала? – горячо спросила бывшая староста, чуть повысив голос.

– Ничего особенного, – всё так же спокойно сказала Аска. – Я выйду на сцену и сыграю с вами в кимоно. А вот он, – она ткнула пальцем в грудь Каору – наденет черную футболку.

Парень пожал плечами.

– Почему бы и нет?

– Интересно получится, – хмыкнул Кенске.

– Посмотрим, – недоверчиво буркнул Тодзи.

Хикари сверлила рыжую взглядом.

– Ты...

– Не веришь? – синие глаза впились в карие.

Она промолчала. Тишина повисла в воздухе невидимым бременем. Все смотрели на двух девушек, которые, замерев, вглядывались в души друг друга.

– Хорошо, – сказала Хораки, продолжая смотреть на Ленгли. Та ничего не ответила, но взгляд отвела.

– Так что, народ, так и будем сидеть? – Мари отвлеклась от палочки, которую она последние две минуты грызла с непередаваемым аппетитом.

– Пойду поговорю с Мисато-сенсеем насчет костюмов, – сказала бывшая староста и быстро вышла. Аска проводила её взглядом и снова занялась созерцанием пейзажей за окном.

– Как думаешь, это что вообще только что было? – негромко спросил Синдзи Каору.

– А на что похоже?

– Даже не знаю, что и думать, – пожал он плечами.

– Странные они, – заключила Рей. Икари удивлённо посмотрел на подошедшую девушку.

– Все мы здесь странные, и ты, и я, – Каору расплылся в широкой улыбке. Мари хихикнула.