В КОНЦЕ КОРИДОРА

1. [2016 год] Города больше не было. Между гор, посередине многочисленных уцелевших предместий образовалось неглубокое округлое озеро с грязной водой, полное железобетонного мусора. Очень давно – они переехали еще до того, как мама умерла – Тенши жила в Хаконэ. У нее остались воспоминания об этом городке, как об удивительно солнечном и зеленом месте. Там было много знакомых, которых она помнила по именам, но вряд ли узнала бы спустя семь лет и уж точно не смогла бы найти. Теперь уже не имело смысла искать старые приметы.

На входе в метро стояли двое часовых в бежево-серой нервовской форме. Один из них - молодой человек с измученным лицом и мутным, невидящим взглядом – кивнул, увидев протянутый пропуск, а затем сказал:

- Шестую не починили. Четвертую тоже.

- Простите, что? – переспросила Тенши, изобразив на лице улыбку.

- А вы не помните? – часовой выглядел немного растерянным, - Вам до Геофронта?

- Да, конечно.

- Тогда идите на вторую линию. Вверх, она над землей здесь проходит, по мосту. Четвертая шла через центр города. Ее совсем разрушило. А шестую должны были перезапустить вчера, - он надолго замолчал, словно ожидая, что девушка отвернется и пойдет своей дорогой. Этого не произошло. – Но отменили. Да.

Часовой отвернулся и сделал вид, что копается в пульте. Тенши стало его жалко.

Найти вторую линию не составило большого труда. Платформа оказалась безлюдна и пуста. Она возвышалась над бездной – дальше начиналось озеро, и лишь птицы носились над водой. Впереди рельсы поворачивали к берегу и ныряли в тоннель. С другой стороны к платформе беззвучно приближался монорельсовый состав. Тенши взглянула в лобовое стекло, надеясь увидеть хоть одно живое лицо, однако никого не увидела – поезд управлялся автопилотом. Девушка отошла от края платформы; окна пустых вагонов замелькали перед ней, постепенно замедляясь. Она открыла дверь, остановившуюся рядом, и в ужасе отшатнулась – из вагона полилась неприятная на вид желтая субстанция. Вместе с ней в щель между платформой и поездом выпали какие-то предметы одежды. Хотя неприятных запахов жидкость не источала, выглядела она достаточно противно, и Тенши перебежала на цыпочках к соседнему вагону. Она зашла внутрь, и двери закрылись за ней.

Поезд выехал со станции и погрузился во тьму тоннеля. Несколько секунд спустя тьма вновь сменилась светом – рельсы вывели состав под купол Геофронта. Тенши знала, что такое Геофронт, но ни это знание, ни собственные горестные мысли не смогли заглушить изумление от открывшегося пейзажа. Стены светились чуть тусклее, чем солнце и небо внешнего мира; кое-где в светло-голубом покрове зияли черные пятна. На дне раньше рос лес; теперь почти все деревья стояли без листьев, обугленные. Вокруг пирамиды центрального корпуса – полуразрушенной, заваленной какими-то обломками, - копошились редкие фигурки людей.

Поезд еще раз нырнул во тьму и остановился на станции «Геофронт-1». Станция эта оказалась так же безжизненна, как верхняя.

Девушка двинулась в путь по переходам в соответствии с маршрутом, который ее заставили выучить перед отправлением. Черный коридор, направо по стрелке, вниз. Вот оно: впереди показалась неприметная серая дверь – сотрудники должны были принимать ее за электрощитовую, или, возможно, за склад хозяйственного инвентаря. Тенши расстегнула молнию на куртке и достала из-за пазухи ключ. Отворила дверь, включила свет, зашла внутрь, закрыла дверь за собой. Дальше был короткий коридор, который, изгибаясь под прямым углом, выводил к еще одной двери – бронированной и разрисованной аварийными красными полосами. На стене справа от двери висело подобие домофона – комплект «наушники/микрофон» и панель с клавиатурой. Тенши надела гарнитуру и набрала на клавиатуре заученный код.

- На связи. Вы… ты добралась без осложнений? В НЕРВе ничего не заподозрили?

- Нет. Только на въезде в город у меня пропуск проверили.

- Но ведь тебя пропустили беспрепятственно?

- Да. Здесь совсем безлюдно.

- Совсем? Ты совсем не встречала людей.

- Совсем. Только в Геофронте у пирамиды было несколько человек.

- Ну, это не «совсем». Это значит, люди в Токио-3 все же остались. Это важно.

- Они были далеко, я их не разглядела. Тут очень тоскливо.

Собеседник из домофона тяжело вздохнул.

- У нас не очень много времени. Сейчас я подам сигнал и люк откроется. Ты должна идти и выполнить задание. Ты это сделаешь?

- Да. Я сделаю все, что от меня требуется, папа.

Последнее слово она произнесла с небольшой задержкой. Домофон больше не издавал ни звука. Тенши не знала, отключился ли отец, или просто молчит. На двери зажглись огоньки, она медленно отворилась, пропуская девушку внутрь небольшого лифта. Та сняла гарнитуру, вошла в кабину и нажала на панели клавишу «фабрика LCL».

Кил Лоренц не ожидал, что у него возникнут трудности при решении такого, казалось бы, пустякового вопроса. Идея использовать собственную дочурку в качестве шпиона вначале показалась ему гениально простой. Никто в Токио-3 не знал, что Тенши его дочь, а четырнадцатилетняя девчушка, имеющая доступ к самым потаенным уголкам института, вызвала бы куда меньше подозрений, чем обладающий таким же допуском взрослый.

В условиях информационного вакуума, возникшего в самый ответственный момент, Килу остро требовалось понять, что происходит. Доподлинно было ясно только одно – Табрис перестал существовать. Об этом свидетельствовали данные спектроскопии. В то же время спектр Лилит бурлил, словно прародительница сошла с ума. Связь с Геофронтом пропала, никто оттуда не выходил; о действиях (даже, скорее, о судьбе) Икари, Фуюцуки и прочих не было известно решительно ничего. Автоматика Токио-3, подключенная к МАГам, продолжала работу в штатном режиме, отдавая необходимые приказания службе охраны. Из Гамбурга Кил мог дистанционно дать доступ в Конечную Догму любому человеку, однако для этого тому нужно было сначала попасть в Геофронт. Официальные наблюдатели от ЗЕЕЛЕ не смогли бы войти внутрь без визы Икари, а Икари исчез. Можно было сбросить бомбу, но подобные действия имели бы непредсказуемые последствия. Выход оставался один – послать надежного, но в то же время незасвеченного перед МАГами человека.

Кил обрадовался своей идее, посчитав, что с дочерью проблем возникнуть не должно. Однако та, узнав обстоятельства дела, впала в странное, рассеянное состояние и на дальнейшие вопросы отвечала невпопад. Кил потихоньку начал злиться. Он вежливо переспросил у дочери:

- Ты поняла, что я тебе сказал?

Та кивнула.

- Скажи, что именно ты поняла?

- Прости, я не могу говорить, - сказала Тенши и отключила связь.

Лоренц оторопел, чего с ним не случалось уже лет десять. Потом Кил посмотрел на хронометр и понял, что разговор все равно продлился дольше, чем он рассчитывал, и что пора идти на встречу с маркканцлером. Вечером он попытался связаться с ней еще раз. В Америке была уже глубокая ночь, и опекун испуганно-заискивающим голосом сообщил, что Тенши спит и что он может ее разбудить в случае необходимости.

- Будите, - сказал Лоренц, но тут же словно вспомнил что то. – Хотя нет, не стоит. Я свяжусь с вами еще раз, - он назвал время.

На третьем сеансе связи ему, наконец, удалось получить положительный результат. Девушка кивала, молча, но теперь Кил чувствовал - она понимает, что он хочет и что ей нужно сделать. Неизвестно, каким способом обрабатывал Тенши опекун, но теперь она вела себя так, как надо.

«Хотя нет. Вряд ли опекун. Похоже, она сама приняла какое-то решение».

Эта мысль обеспокоила председателя. Неужели даже она может вести какую-то свою игру? Лоренц решил быть начеку и внимательно следить за действиями Тенши. Но когда та окажется в догме – следить станет невозможно. Тогда все будет зависеть только от нее.

Лоренц качал головой. Все-таки, это тяжело, когда ни на кого нельзя по-настоящему положиться.

Лифт спускался долго, перемещаясь то по вертикали, то по горизонтали, то снова по вертикали. Под ложечкой неприятно щекотало, уши ныли от повышавшегося давления. К тому моменту, как кабина остановилась, Тенши успела несколько раз подумать, что прошла целая вечность.

Створки разошлись в разные стороны, и девушка прижалась к задней стенке лифта. Пещера, составлявшая конечную догму, была огромна – несколько сот метров в высоту и явно больше километра в ширину. Своды ее покрывал какой-то беспорядочный узор, светившийся ровным сине-зеленым светом. Пещера была залита рыжей жидкостью – такой же, как полившаяся из вагона поезда. Жидкость то ли отражала свет с потолка, то ли сама светилась медовым – в догме не было настоящей тьмы. От лифта шел к середине янтарного озера бетонный мол, к которому в самом конце было пришвартовано судно. Оно было достаточно далеко, но Тенши ясно видела его название: «Видар».

Справившись с испугом, Тенши выбралась из лифта и, осторожно ступая, направилась к кораблю. Над поверхностью медового озера то и дело проскакивали алые огоньки, похожие на искры от костра. Жидкость пенилась и бурлила водоворотами, по ней очень медленно гуляли небольшие волны. Поверхность мола была грязноватой – какая-то субстанция липла к подошвам. Прямо под ноги Тенши упала клейкая капля, излучавшая сине-зеленое свечение. Девушка поняла, что это светящееся вещество с потолка. Оно капало на мол и через некоторое время умирало, переставая светиться. Тенши захотелось кинуться обратно в лифт, но тут на палубу «Видара» вышел человек и поманил ее к себе. Девушка прикрыла голову рукавом и побежала к кораблю.

Забравшись под навес, она оглядела встречного – это оказался подросток примерно ее возраста. Он неловко улыбнулся, и Тенши узнала в нем Синдзи Икари. Синдзи отвернулся и отошел на другой край палубы.

- Еще один человек, - сказал он, глядя на бурлящее озеро, - Для чего ты пришла?

- Не знаю, - ответила Тенши.

- Тогда сиди здесь. Только не мешай мне, пожалуйста.

- Хорошо, - Тенши присела на скамью.

Синдзи продолжал смотреть на завихрения рыжей субстанции.

- У всех свои заботы, - сказал он спустя некоторое время, - тебя как зовут?

- Тенши.

- Еще один ангел по мою душу? А я думал, теперь все.

- Я человек. Я хотела сказать – Тенши, это имя такое.

Синдзи посмотрел на нее с легкой улыбкой. Потом улыбка вдруг увяла, и он снова отвернулся к озеру.

- Ты извини, если что. Просто, не хочу к тебе привязываться. В этом не будет ничего хорошего. Возможно, гипотетически, стоило бы, но это не отменяет моего отчаяния.

Тенши молчала, пытаясь понять, что ей делать. И нужно ли вообще делать что-то. Она робко шагнула в сторону Синдзи.

Парень вдруг вскочил и принялся со всей силы лупить кулаком о борт. Через несколько секунд он прекратил это занятие и обхватил руками голову. Все его тело дергалось из стороны в сторону, он осел на палубу не в силах устоять на ногах. Тенши, сперва отпрянувшая, подошла к нему и взяла за руки:

- С вами все в порядке?

- Ыыэхх… - Синдзи попытался что-то сказать, но получилось не сразу. Его лицо дергалось. - Со мной… всегда… все в порядке. Я всегда вежлив и готов ко всему. Что бы ни было на самом деле.

Он замолчал, кажется, успокаиваясь. Тенши растерянно глядела на него.

- А ты… - она положила руку ему на плечо, - что у тебя случилось?

- Я жалок. Я думал, что мне не нужна чья то любовь. А потом понял, что мне это нравится. А потом потерял. А теперь понял, что ничего этого не было. Все эти люди, - Икари оглянулся на рыжее озеро, - они думали так же, но думали для себя. Надеялись на что то, создавая миры в своей душе. Справедливости нет, потому что справедливость каждого противоречит справедливости другого. Всем плевать. Ты меня понимаешь?

Он поднял глаза и посмотрел на Тенши очень внимательно.

«Он ждет, что я отвечу. Ему это очень важно».

- Я… наверно… только я не знаю. Я хочу сказать…

Синдзи повернулся и свесил ноги за борт. Тенши замолчала.

- Еще раз извини, - произнес Синдзи, - ты сказала, что хочешь сказать.

- Да. Понимаешь… ты сейчас говоришь, и я чувствую, что́ ты говоришь. Я не знаю, как это выразить.