Я не чувствовал ног. Я мерз. Солнце пыталось согреть меня, тянясь из-за разбитого витража, но тело не могло согреться, потому что из него утекала жизнь. Моя жизнь уходила вместе с кровью, густой лужей заполонившей пространство подо мной.

- Пить хочу, – прошептал я пересохшими потрескавшимися губами.

Во внутреннем кармане плаща лежала фляга, которая могла утолить мою жажду и даже продлить мое существование, но вот сил, чтобы перевернуться и достать ее, у меня не было.

Я лежал и молча смотрел, как лужа крови подползает к подбородку. Такая бордовая, она неспешно течет по каменному полу этой богом проклятой церкви.

- Ближе, ближе, – шептал я.

И она текла ко мне – моя жизнь текла ко мне. Еще немного, и я смог припасть к этому роднику. Я лакал ее словно щенок, которого впервые ткнули в миску с молоком. Вначале неуверенно и осторожно, а потом все жаднее.

- И никакая она не горькая, – пробормотал я, после того, как слизал с губ остатки крови. – Как же так вышло…

***

Мы выпивали. Крепко так выпивали. Я, Тодзи и Кенске. Повода особого не было, но два дня после того, как я вернул Аску, в твердыне воцарилась нервная обстановка.

Явно не хватало Фуюцки-сенсея и Каору. Рей бы обсудила со стариком своих магических тараканов, а Сорью отыгралась на вампиреныше. А так я находился словно между двух огней, причем каждый смотрел на меня, как на дрова.

Похоже, я упустил момент, когда все поменялось. За ежедневными тренировками, за выходами на задания и болезнью явно прошло что-то, чего я не заметил.

К моему счастью, Хикари и парни вернулись с ярмарки. У горничной появилось много новой ткани для рукоделья, чем быстро увлеклась Ленгли. Мне же стоило воспользоваться этим и поговорить с Аянами, но я предпочел взять Тодзи и Кенске в лавку Маны и устроить пьянку.

Саке, якитори, снова саке. Еще якитори. Мисо-суп и какие-то овощи. Еще саке. Покормить собаку якитори и выпить саке. Напоить собаку саке и съесть якитори. Выпить саке и подумать о том, что неплохо было бы закусить собакой.

Далеко за полночь наша пьянка остановилась, и мы решили, что пора бы вернуться домой.

- А расплатиться? – с усмешкой спросила Мана. – Или вы думаете, что я тут за спасибо работаю?

Я мутным взглядом посмотрел на парней. Они, поддерживая друг друга, уже шли домой – будто бы мы уже договорились, что плачу я.

Посмотрев на хозяйку лавки, я понял, что действительно должен платить. Правда, денег у меня с собой не было. Не знаю, чем я руководствовался в тот момент, но о моей глупости можно только жалеть.

Часы останавливающее время, мои драгоценные часики. Я взял и отдал их Мане в качестве залога.

- Завтра занесу деньги, – пробормотал я, после чего, устало покачиваясь, побрел к воротам.

За забором стоял такой густой и неестественный туман, что я вначале остановился, боясь удариться о стену влаги. Шестое чувство подсказывало, что не стоило соваться туда, но разум, затуманенный деревенским пивом, уже давно спал. Я смело шагнул вперед, думая, что смогу выйти к твердыне по тропинке. В конце концов, она была всего одна, и я уж точно никак не мог сбиться с пути.

Как же я ошибался.

***

Собрав ту ничтожную толику сил, что мне дала моя же кровь, я перевернулся на спину. Правая рука стала шарить в поисках фляжки. Первым под руку попался меч, который все еще был со мной.

- Где же ты, чертовка?

Так хотелось прополоскать рот после собственной крови. Каору и Эмилия хоть и соврали насчет ее горечи, но металлическое послевкусие она после себя оставляла.

- Не стоило забираться в тот туман. Не стоило заходить в это проклятую церковь. 

***

…Не знаю, сколько я плутал в том тумане – может, час, может два. Часов-то у меня с собой не было.

В конце концов из-за туч появилась большая полная луна, и я оказался у ворот маленькой церкви.

Это слегка отрезвило меня.

Во-первых, полная луна могла появиться лишь неделю спустя, и никак не раньше.

Во-вторых, такие церквушки есть только на католическом западе, и никак не в моей родной Японии.

Заторможенный саке разум медленно складывал кусочки мозаики в единую картинку. Картинка складывалась медленно, а руки и ноги работали быстро.

Я понимал, что туман, скорее всего, не простой, и он мог переместить не только в пространстве, но и во времени. Часов у меня не было, как и защитных печатей Аянами, так что в случае реальной схватки с чем-то серьезным – я труп.

И, тем не менее, я открыл скрипучую дубовую дверь и вошел внутрь.

Маленькая католическая церквушка внутри выглядела старо и мрачно. Витражи из цветного стекла с изображением святых едва пропускали лунный свет. Лишь свечи освещали алтарь и человека в серебряных одеяниях, что склонился к нему в молитве.

Судя по фигуре, это была женщина.

Я молча прошел вперед мимо деревянных скамеек.

- Синдзи, – произнесла женщина знакомым голосом.

Голосом из далекого детства. Что-то екнуло в сердце. Я боялся даже думать об этом.

«Неужели…»

Она поднялась и пошла ко мне. Я не видел ее лица: его скрывал капюшон. Я не мог пошевелиться: словно боялся, что могу вспугнуть призрака далекого прошлого.

- Синдзи, мальчик мой, – ласково произнесла она еще раз, – ты так вырос.

В сердце так щемило от ее близости, но уже протрезвевшая  голова так и кричала – беги.

- М.. ма… мама, – едва смог вымолвить я.

- Синдзи, – она протянула руку и погладила меня по щеке.

Рука была такой же мягкой, как в моей памяти. Я помнил ее прикосновение: нежное, ласковое, но… Холодное. Холодное, как у мертвеца.

«У мамы были теплые руки. Всегда. Даже когда она возвращалась с мороза без рукавиц», – прокричала мне моя память.

Шлепок. Я грубым ударом убрал ее руку от себя и сделал шаг назад.

- Синдзи!? – удивленно и немного обиженно воскликнула она.

- Кто ты?

- Неужели ты не помнишь меня? Я же…

- Моя мать!? – мой голос внезапно для меня сорвался в крик.

- Мать… Мать… – эхом пронеслось по церкви.

- Ложь! – крикнул я, обрывая эхо. – У мамы были теплые руки! Теплые!

- Много времени прошло, сынок, – она сделала шаг ко мне.

- Не подходи! – испуганно воскликнул я, отскочив назад.

- Почему ты боишься меня?

***

…Рука наконец смогла найти фляжку. Теперь еще предстояло открыть ее: проклятую пробку кто-то так сильно закрыл. Руки бы ему поотрубать.

- Холодные. Ледяные. Руки самой смерти, – бормотал я, открывая пробку. – Мои, наверное, такие же. Или будут такими.

Наконец пробка подалась. Я стал жадно глотать сладковатую жидкость. Давился, кашлял, пил жадно. Но это не могло утолить моей жажды. Фляга быстро опустела, и я отбросил ее в сторону. Жажда так и не прошла, силы не вернулись ко мне в одно мгновение.

Чуда не произошло.

- Мама, кем же ты стала? Мама!..

***

- Покажи свое лицо, – попросил я.

- Зачем?

- Может быть, потому что я хочу увидеть тебя?

- Ты действительно этого хочешь, Синдзи? – спросила она.

Я кивнул.

Ее руки неспешно поднялись к лицу. Она взяла капюшон за края и отбросила его назад.

Сердце екнуло в этот самый момент, ведь передо мной действительно была моя мать. Такой я ее запомнил в тот день, когда она ушла на свое последнее задание. И она ни капельки не изменилась.

Вот только…

- Что с твоими глазами? – спросил я, всматриваясь в нечеловеческий красный цвет.

- Ах, это, – она улыбнулась, и от этой улыбки мне стало жутко. – Небольшая плата за спасение жизни.

***

- Вампир… кхе... кхе… – спазмы пошли по всему телу. – Вампир. Спасение жизни, значит.

Тело агонизировало. Судороги охватили все, что только можно было. Ну, кроме ног, которых я просто не чувствовал из-за ледяного холода. Солнце больно било по глазам, и единственным, что я ощущал, была рукоять меча.

Меча в правой рука.

***

- Ты стала вампиром, – сквозь зубы произнес я и отвернулся. – Прощай. Надеюсь, мы больше не увидимся.

- Постой, Синдзи, – она прижалась к моей спине и обхватила руками за живот, – Постой.

- Отпусти меня.

- Подожди, – прошептала она на ухо, – выслушай, прошу.

- Я…

- Ты ненавидишь меня?

- Я не ненавижу тебя, – ответил я виноватым голосом. – Я… Мне надо подумать.

- Синдзи, ты охотник за ведьмами. Я была им. Фуюцки-сенсей был им. Посмотри на него – во что он превратился.

- Не надо, прошу, только не говори….

- Мы защищаем людей, но платим за это всем. Нормальной жизнью, здоровьем, счастьем.

- Мы сами приняли это.

- Разве тебя кто-то спрашивал? Даже если бы я не родила тебя, то нашли бы и приютили сироту, которого сделали тобой. Так было со мной. Так было с Фуюцки-сенсеем.

Ее голос очаровывал меня. Были то вампирские чары или желание принимать маму даже такой – я не знаю.

- …Я не могла быть с тобой так часто, как хотела. Тебя воспитывала эта волшебница Аянами, и даже это медленно убивало тебя. Уже тогда.

Голос матери. Он был таким искренним, полным заботы. Но вот только мне давно уже не была нужна ее забота.

***

- Отец ведь сказал просто забыть ее, – бормотал я, лежа на полу церкви в луже собственной крови. – Говорил…

В памяти всплывали моменты не столь далекого прошлого – такие живые и яркие. Вот мама собирается на задание: Аянами накладывает на нее защитную магию, а отец инструктирует. Вот мама гладит меня по голове и говорит, что скоро вернется…

- Почему ты не вернулась? Почему ты не вернулась тогда, когда была нужна мне? – спрашивал я пустоту. Лежал и спрашивал.

…Прошел день, потом второй. Луна успела истощать и вновь стать полной, а она все не возвращалась. Отец мрачнел, а  Фуюцки-сенсей грустно вздыхал каждый раз, когда я спрашивал о маме.

А потом мне вручили меч из Лонгиниума, пистолет и сказали, что я новый Охотник за ведьмами.

Я был не глуп и все понял. С тех пор, мы старались больше не поднимать эту тему. Время залечило больную рану, и я просто забыл.

- Так зачем же ты вернулась сейчас!? Зачем!? – орал я. – Я уже похоронил тебя! Давным-давно! А ты вернулась и почти убила меня!

Я плакал. Теперь можно было.

***

- Синдзи, чудовищ должны уничтожать чудовища, – шептала мне на ухо мать. – Люди же не должны даже приближаться к ним. Это убивает.

- Они нападают – мы защищаемся. Не больше и не меньше.

- Если люди забудут ёкаев, а ёкаи не смогут вкушать человеческой плоти, то чудовища исчезнут. Ты понимаешь?

- Я не хочу уничтожения ёкаев.

-Только так можно прервать страдания. Уничтожить всех ёкаев, уничтожить саму магию, питающую их.

- Мне все равно.

- Синдзи, ты уже обречен. Но я могу спасти тебя.

Ёе рука плавно поднялась к моей шее и сдвинула одежду в сторону.

- Мы сможем жить, не будем страдать  и…

- И станем ёкаями? – меланхолично спросил я.

- Да. Но это лучше, чем путь, которым идешь ты, – произнесла она.

Ее губы мягко коснулись кожи на моей шее.

- Извини меня, будет больно.

Через мгновение она бы вонзила в меня свои клыки и выпила столько крови, сколько смогла. А потом – напоила меня моей же отравленной кровью. Но вампир не в силах выпить всю человеческую кровь. Значит, ей придется спустить всю оставшуюся. Нанести смертельную рану, через которую она быстро вытечет. Это почти убьет меня. Но яд быстро сделает из человека – ёкая.

Бессмертный, сильный, нестареющий и не знающий страха. Идеальный солдат.

Который больше не сможет встречать рассветы и закаты. Который будет по ночам искать людей, дабы утолить свой голод. Раб собственной сущности.

Я выхватил нож и воткнул его в бедро матери.

- Аыы! – вскрикнула она.

Воспользовавшись заминкой, я вырвался из ее объятий и, развернувшись, выставил меч.

- Нет. Я был человеком и умру человеком. Даже если придется умереть сегодня.

- Синдзи, – прошипела она, вытащив нож из раны, – не заставляй меня.

- Я не дам тебе сделать из меня ёкая.

- Тогда у меня нет выбора, – грустно сказала она. – Это для твоего же блага.

У меня не было ни часов, ни пистолета. Она знала все мои приемы, потому что нас  обучали одинаково. Она была вампиром, я – человеком. У меня просто не было никаких шансов. Я мог лишь пытаться держаться хоть сколько-нибудь долго. А потом убить себя, чтобы она не смогла сделать меня вампиром.

***

Время шло. Я уже слышал шаги смерти, что пришла за мной. Шинигами явно была где-то рядом. Тихие спокойные шаги. Шаги самой смерти. Она не торопилась, ведь я не мог убежать.

Говорят, шинигами приходят за людьми, когда те подходят близко к грани.

Говорят, они добивают тех, кто умирает в муках, и дают умереть спокойно тем, кто счастлив и умиротворен в последние мгновения своей жизни.

Мое тело горело. Горело от адской боли, терзающей меня. Мои ноги сковывал могильный холод.

Но я был спокоен и в чем-то даже счастлив. Я не стал вампиром.

Мы долго сражались с матерью. Она была во всем лучше и сильнее меня, но для нее я был сыном, которому она не хотела вредить. Она же для меня была врагом, хотевшим забрать мою сущность и испить моей крови.

В конце концов я выбился из сил и, истекая кровью, рухнул на пол. Но падая, я успел метнуть нож прямо в витраж. Стекло звонко разбилось и посыпалось вниз, а в церковь ворвалось утреннее солнце…

***

- Нет, Синдзи, прошу…

Я стоял на коленях и смотрел на восходящее солнце. Восходы, ради них одних стоит оставаться человеком. Ведь это так прекрасно.

Мать попыталась протянуть ко мне руку, но лучи моментально обожгли ее.

«Она так слаба», – думал я, вспоминая то утро с Эмилией.

- Уходи, – произнес я.

- Не могу, ведь ты умрешь.

- Нет, – улыбнулся и ответил я. – Я не могу умереть, ведь я еще не расплатился с Маной.

- Что? С кем?

- С торговкой якитори. Знаешь, Аска любит якитори. А еще я, кажется, поссорился с Рей.

- Синдзи, что ты го…

- Иди мам, просто уйди. Подальше.

- Я… Я еще вернусь, – сказала она.

- Не надо, – произнес я, после чего упал на пол и потерял сознание.

***

…А смерть уже здесь. Делает свои неспешные шаги.

«Я не хочу умирать».

Она останавливается возле меня.

«Я действительно хочу жить».

Приоткрыв глаза, я увидел занесенную надо мной косу. Не знаю, откуда только силы взялись, но я смог поставить блок мечом.

Стальной «звяг» от удара, эхом прокатился по церкви и воцарилась гробовая тишина.

Коса стала давить все сильнее, я едва сдерживал ее.

Движение. Ошибка шинигами, и коса отлетает в сторону.

- Прекрати бороться, – сказала она мне. Могу поклясться, что я знал этот голос.

- Нет.

- Если я не заберу твою душу, ты станешь ёкаем, и тогда вся твоя сегодняшняя борьба будет бессмысленна.

- Это будет безжалостный и жаждущий крови ёкай? – с улыбкой спросил я.

- Возможно. Разумом он в любом случае обладать не будет.

- Я не умру.

- Твои часы почти остановились.

- Мои часы у Маны. Я не могу умереть, пока не выкуплю их обратно.

Она засмеялась – это было обидно. Черный балахон неровно дрожал в такт смеха и шел волнами.

- Забирай свои часы, Икари Синдзи-кун, – шинигами сняла с себя капюшон и одновременно с этим кинула мне мои часы.

Я даже не знал, чему больше удивляться – тому, что торговка якитори по имени Мана – шинигами, или же тому, что мои часы вернулись ко мне таким образом. Мои драгоценные часики.

- Ты?

- Я, – она улыбнулась и вновь занесла косу надо мной.

- Подожди, – прошептал я.

Дрожащая рука отпустила меч и потянулась к часам. Я взял их и поднес к уху. Тихий ровный ход приятно радовал слух. Они вновь были со мной.

- Они еще идут, – голосом, полным надежды, прошептал я.

- Я остановлю их, – произнесла Мана. –  Нам пора на берег Санзу.

Коса устремилась ко мне. Теперь я ничего не мог сделать. Вряд ли часы бы остановили саму смерть. Оставалось только смириться и зажмуриться от страха.

«Я не хочу умирать!»

Ничего не произошло. Мои часы все еще тикали, а значит, я был жив.

«Неужели она передумала?» – спросил я сам себя и открыл глаза.

 Толстый фолиант с магическими символами на кожаной обложке остановил смертоносное лезвие. Оно вошло до середины и застряло в нем. Эту книгу держала изящная и бледная рука. Такая знакомая рука.

- Аянами, – прошептал я, ища ее взгляд.

Вот только я не учел, что девушка стоит прямо надо мной. И вместо лица я увижу то, что у нее под платьем, больше похожим на ночную пижаму.

«Теперь можно и умереть спокойно», – подумал я, вдоволь насладившись зрелищем.

Мое сознание поплыло в очередной раз. Глаза закатились, свет померк, звуки стали нечеткими. Сквозь бред угасающего сознания я слышал:

- Я смотрю, знание это та еще сила.

- Его достаточно, чтобы отсрочить смерть.

- Отсрочить, но не остановить.

- Разумеется, но… Это была по настоящему ценная книга, и ты ответишь за нее.

***

Не знаю сколько я пробыл без сознания. Благо тело уже не болело. Простая слабость – ерунда после всего, что я пережил.

Открыв глаза, я увидел потолок – такой знакомый и родной. Я был у себя дома, в своей комнате. И теперь мог вздохнуть с облегчением.

«Я жив. Я дома».

Приподняв голову, я огляделся. Справа, используя руки в качестве подушки, на кровати мирно посапывала обладательница рыжих локонов. Слева – владелица синих.

Было так забавно видеть их в таких позах. Уж не знаю, что произошло, но, похоже, Рей и Аска долго не смыкали глаз, раз заснули прямо здесь.

Я бережно погладил их головы.

- Спасибо, девочки.