Глава 3

Мужчина средних лет в строгом костюме, что-то изучающий в своём ноутбуке – таких людей нередко можно встретить одиноко сидящими за столиком кафе с чашкой кофе или бокалом вина в руках. Обычно они привлекают внимание девушек: «Какой серьёзный, аккуратный. Работяга», либо, наоборот, отталкивают их: «Трудоголик!»

Впрочем, данное заведение называть «кафе» не стоило – всё же один из лучших ресторанов Парижа, и, конечно же, с видом на Эйфелеву башню. Одиноких бизнесменов здесь тоже почти не наблюдалось – всё же место больше подходило влюблённым, чем праздным одиночкам. Вообще, Ричард был здесь единственным, кто сидел без компании и если кого и ждал, то лишь официанта, что должен был принести ещё шампанского.

– Господин Доу? – юноша в аккуратной белой рубашке и с бутылкой в руках подошёл к столу.

Ричард снял наушники; наверное он был вообще единственным за всю историю этого заведения, кто предпочёл отгородиться от приятно играющей музыки таким образом, однако это ни капли не удивило бы никого, кто его знал: он часто оказывался первым в своём роде. Разумеется, речь идёт лишь о тех, кто действительно знал его, а не лишь «был знаком», ибо просто знакомых у миллиардера и главы самой большой золотодобывающей компании мира хватало. Хватало у него также денег и занятий, а вот времени не было просто катастрофически.

«Ну ничего, недолго осталось».

– Да, конечно, – он подал свой бокал, а официант послушно откупорил бутылку и налил Дом Периньон. Иногда можно себя побаловать такой роскошью, особенно в честь грандиозных событий. Ведь смерть старого и рождение нового мира – это грандиозное событие, правда? – Спасибо, – Доу достал бумажник и протянул сто евро, – вот. И, заберите бутылку. Прямо сейчас, немедля, пойдите и распейте вместе с другими ребятами. Если администратор будет против, отправьте его ко мне, ясно?

Парнишка явно был удивлён, но ведь «клиент всегда прав»:

– Да, господин Доу.

– Вот и славно. И пусть первый тост будет за то, чтобы завтрашний день оказался лучше сегодняшнего.

Официант ещё раз поклонился и ушёл с бутылкой в руках.

«Так, одно доброе дело сделал, теперь снова за работу», – усмехнулся Ричард, отпив немного шампанского, и снова надел наушники – очень вовремя, потому что Кил как раз начинал читать одну из своих речей.

– Используя несовершенную душу пилота Первого Евангелиона, – говорил председатель, – мы достигнем завершенности единой души человечества. Это – третье возвращение.

«Хорошо говорит, шельма».

Другие члены тайного общества тоже что-то говорили, докладывали о ходе захвата филиалов NERV, о том, не собирается ли кто в каком правительстве применить N2 или ядерное оружие, и ещё о многих вещах. Фактически, молчал только обелиск за номером шесть, принадлежащий, как считали сами члены собрания, самому молодому члену SEELE, известному как Ричард Джей Доу.

Спустя пять минут бокал вина опустел и мужчина уже хотел было позвать официанта снова и таки заказать ещё одну бутылку шампанского, но именно в этот момент началось: лица людей в помещении изменились, на всех них отобразился страх, какой бывает только перед смертью – страх неизведанного, из которого нет возврата.

– Конец нового мира, – провозгласил в динамиках голос Кила.

Кто-то повскакивал с мест, пятясь назад, кто-то, наоборот, в ужасе забился под стол. Третьи стали радостно что-то вскрикивать и бросаться вперёд с распахнутыми объятиями – они превращались в LCL быстрее и легче всех. Четвёртые так и вовсе хватали ножи, будто это как-то могло их спасти.

Сняв наконец свои наушники на словах «Всё идёт как надо», Доу захлопнул крышку ноутбука, и мир наполнился звуками: падала сшибаемая мебель, кричали люди, летели на пол предметы, которые раньше держали в руках, – «Бедная скрипка», – хлюпали капли оранжевой жидкости.

Спустя ещё десять секунд единственным живым существом в зале остался Ричард. Оглядев наступивший кавардак, он поджал губы и высказал своё отношение ко всему этому:

– М-да.

Затем осторожно, стараясь не наступить в оранжевую лужу, подошёл к столику стоящему неподалёку:

– Вы позволите, месьё?

Разумеется, не дождавшись от лужи ответа, Доу забрал стоящую на столе початую бутылку «Кристалла» виноградников Рёдерера. Именно так, с шампанским в одной руке и бокалом в другой, Ричард и вышел на балкон, чтобы насладиться изумительным видом гибнущего Парижа – всё же шанс увидеть такое выпадает лишь раз в жизни. Однако когда бизнесмен уже был готов пригубить чудесный напиток, зазвенел телефон, что немало удивило его: во-первых, работающая сотовая связь сильно диссонировала с окружающим хаосом, а во-вторых, определившийся номер был незнаком – даже код страны был каким-то странным.

– Йо, Дэниел! – раздался в трубке жизнерадостный мальчишеский голос.

«А, ну конечно, кто ещё это мог быть?» – улыбнулся себе под нос Ричард.

– Привет-привет, не ожидал тебя услышать так скоро.

Они проговорили недолго, всего четыре минуты, а затем вернулись к своему занятию: созерцать чудесное зрелище конца света. Через пятнадцать минут бутылка закончилась, так что Ричард-Дэниел вернулся в зал и вытащил из заранее припасённой сумки профессиональный фотоаппарат: несколько снимков города и белого силуэта в небе, и вот уже бывший SEELE'вец скидает свои вещи обратно в дорожную сумку и выходит за дверь, не оставив после себя никаких следов.

Дэниел ушёл. Ричард Джей Доу исчез.

***

«Незнакомая стена», – вот что было первой мыслью Синдзи при пробуждении. Спустя две секунды осмысления и опробывания подуманного на вкус – что-то казалось неправильным – подросток наконец понял чтó и сформулировал вторую мысль:

«Интересно, давно я стал спать на боку, а не на спине? – и сам же ответил на вопрос: – Уже полгода, наверное. То, что это началось после переселения в Токио-2 – точно».

Ни спать, ни валяться уже не хотелось, однако вставать желания тоже было не много. В течение минуты Синдзи лежал не двигаясь, а только изучая глазами стену своей временной комнаты. Наконец, придя к выводу, что ничего интересного в ней нет, он перевернулся на спину и взглянул наверх. Повода сказать сокровенное «незнакомый потолок» там не нашлось, ибо этот потолок ничем не отличался от другого хорошо изученного потолка в его собственной комнате в квартире Кацураги.

«Стандартная планировка», – подсказало сознание. Хотя это было не совсем верно, ибо квартира Мисато-сан на обычную 3SLK походила мало, а гостевые апартаменты NERV-08 вообще были сделаны в европейском стиле, причём единственным, что напоминало в них о Японии, были именно потолки – вернее, лампы.

Икари оглядел комнату и ещё раз убедился, что ничего особенного в ней нет, а остальные её стены мало чем отличаются от изученной ранее – отсутствовали даже окна, что совсем нагоняло тоску. Делать тут было положительно нечего, поэтому Третье Дитя оделся и отправился умываться, как всегда делал по утрам, какие бы беды на него не сваливались.

Часы показывали без десяти одиннадцать, Аоко пока спала, а до прихода Шикинами-сана было ещё далеко, так что Синдзи позволил себе принять утренний душ и тщательно расчесался, как всегда потратив на свою седую прядь почти столько же времени, сколько и на всю остальную голову целиком.

«Интересно, здесь есть парикмахерская?»

При взгляде в зеркало парня посетила мысль, что неплохо бы было наконец побриться, раз уж он добрался до цивилизации, но, во-первых, он не умел, а во-вторых, бритвенных принадлежностей всё равно не наблюдалось.

Поскольку в ближайшие часа полтора делать было нечего, а покидать квартиру (особенно без Ао-тян) казалось явно плохой идеей, Икари не нашёл ничего лучшего, чем ещё раз помыться – расслабиться в ванной или душе, подумать о том, что с ним теперь будет.

«Не «что со мной будет», а «что я теперь буду делать», – мысленно поправил себя Синдзи. Не то, чтобы он считал это таким уж принципиальным, но кохай настоятельно требовала от него тщательно контролировать свои слова и мысли. – Кстати, для начала неплохо бы промыть синяк холодной водой».

След действительно остался знатный – гораздо больше и заметнее той ссадины, что осталась после первого «разговора» Тодзи с Синдзи – прямо в первый же день их встречи. Ну, этого следовало ожидать, ибо за два года даже достаточно щуплый Айда накачал мускулатуру, какой ранее могли похвастаться лишь немногие, а уж Судзухара так и вовсе вырос до размеров настоящего быка.

«И что они могут мне поручить? – начал размышлять Третий, нежась под тёплыми струями воды. – Управлять Евой? Нет, все Евангелионы кроме Ноль-Первого уничтожены, а последний слишком далеко. Выставить меня «символом», заставить читать речи перед толпой? Нет-нет-нет-нет, – Синдзи передёрнуло, – лучше уж управление Евой. Фуюцки-сан не может не знать, что я слишком боюсь толпы, чтобы начать выступать: даже когда в музыкальной школе меня попросили на уроке сыграть перед младшим классом, я так растерялся, что перепутал все ноты и аккорды. Что ещё я могу делать такого важного в NERV, о чём говорил Кенске?»

Отогнав всплывшее в голове хитрое «командующий Икари» и уцепившиеся хвостом за этой мыслью идеи об административной должности, Синдзи понял, что фактически не может ничего. Хотя это не стало для него неожиданностью: из всевозможных талантов молодой Икари обладал лишь дарами виолончелиста и повара. Нет, может где-то глубоко в нём спал достаточно приличный математик или философ, но вот способа разбудить эти скрытые личности кроме искреннего интереса никто не знал. Стоит ли говорить, что последнего не было и в помине?

– Сэмпай! Вы там? – донеслось из-за двери.

– Доброе утро, Ао-тян! Я сейчас уже выхожу, подожди минутку.

Сатоши пришёл, когда часы показывали без четверти час, а терпение Аоко уже готово было лопнуть: девушка ходила по комнате из стороны в сторону, не зная, чем себя занять, в то время как её сэмпай мирно попивал на диване горячий чай. Нет, подростки, конечно, могли покинуть гостевые апартаменты, но Синдзи строго-настрого запретил Мато делать это, справедливо опасаясь, что она заблудится в лабиринтах NERV.

– Вы уже встали, – довольно констатировал младший лейтенант, заходя в комнату. – Ну и отлично, я уж опасался, что придётся вас будить. Вы готовы? Можем идти?

– Да, конечно, Шикинами-сан. Только, подождите, я чашку за собой помою, – Икари поднялся с места и направился к ванной.

– А он хозяйственный. Всё как и рассказывала Аска-тян, – с благодушной улыбкой сообщил Сатоши.

– Ага, он даже в заброшенном доме в Токио-2 каждый день протирал пыль, – отозвалась девушка, заглядывая в комнату через плечо солдата.

«Стоп, когда она успела выскочить в коридор?» – солдат удивлённо уставился на Мато, ибо он готов был поклясться, что секунду назад она ещё была в помещении.

На этот раз лифт был проигнорирован, поскольку Шикинами (который запретил называть его по фамилии, и, после некоторых споров, согласился на обращение «Сатоши-сан», как и в случае с Аской) решил воспользоваться лестницей.

Кабинет командующего располагался на минус пятом этаже – окон нет, зато безопасно, как пояснил лейтенант. Кажется, планировщики наивно полагали, что к управляющему тестовой базой NERV-Япония будут часто наведываться гости, потому что перед самой обычной дверью, на которой значилось «Командующий Фуюцки» стояли не только двое солдат-охранников, но также кулер с водой и две скамейки для посетителей.

Задав стандартные для такого случая вопросы, охранники попросили Сатоши и Аоко подождать в коридоре, пропустив внутрь одного Синдзи.

Кабинет оказался полной противоположностью кабинета Икари-старшего: вместо большого пустого и тёмного зала – средних размеров комната в бежевых тонах, с картинами и книжными шкафами. На картинах, правда, вместо мягких пейзажей были какие-то люди, которые казались смутно знакомыми по учебникам, а в шкафах стояли не древние фолианты, а папки для документов. Сам старый Козо сидел за столом, сложив перед лицом руки на манер Икари-старшего, и сосредоточенно глядел в экран ноутбука, однако стоило подростку войти, весь его рабочий вид пропал, руки легли на столешницу, а на лице заиграла мягкая дружелюбная улыбка. «Наверное, так смотрит дед на наконец приехавшего из города внука», – как всегда некстати пришла мысль.

– Доброе утро, Икари-кун.

– Доброе утро, Фуюцки-сан.

Увидев, что подросток удивлённо оглядывает обстановку, командующий спросил:

– Ожидал увидеть нечто похожее на кабинет отца?

Синдзи почувствовал, как уши у него слегка порозовели – всё же вот так нагло осматривать чужое место работы было довольно грубо:

– Прошу прощения, Фуюцки-сан. Да, наверное.

– Понимаю, – двое опять замолчали. Спустя несколько секунд опять заговорил Козо-сан: – Как прошёл вчерашний день? Как одноклассники? Встретил Сорью-кун?

Командующий ничем не выдал, что на самом деле ему прекрасно известен каждый шаг Третьего Дитя, ибо за ним каждую секунду наблюдали камеры слежения, а в столовой так и вовсе специально установили жучки прослушивания.

– Всё... – Синдзи замялся, – всё примерно так, как я и ожидал, спасибо, – он неловко поклонился.

Опять повисла тишина, но затем Фуюцки спохватился:

– Присядешь? Прежде мне хотелось бы немного с тобой поговорить, – Третье Дитя послушно сел на указанный стул. – То, о чём мы с тобой говорили вчера, Икари-кун... думаю, ты уже ощутил разницу между тем, как живёт большинство людей, и тем, как живём мы, NERV. У нас есть электричество, у нас есть горячая вода, есть техника и есть спокойствие, и, наверное, тебя очень интересует, почему мы не хотим дать это всем остальным.

Синдзи согласно кивнул, хотя подобный вопрос он себе и не задавал.

– Дело не в том, что мы не хотим. И не в том, что не можем – чисто технически, в том, чтобы заново запустить электроцентрали и атомные станции, нет ничего сложного. Вполне возможно даже найти подходящий персонал, у меня тут, – небрежное указание на ноутбук, – есть список людей и их профессий в «прошлой жизни» и, поверь, там очень много разноплановых личностей. Проблема в том, что сегодня NERV – не единственная подобная организация. Впрочем, думаю, это тебе известно: вольных и бандитских шаек в Токио-2 предостаточно.

Однако среди них есть не только разбойники, есть кое-как организовавшиеся остатки JSSDF, есть группа, сплотившаяся вокруг нескольких высокопоставленных чиновников, и, наоборот, есть группа членов профсоюзов (кто бы мог подумать, что они смогут собрать людей вместе в такое время). На западе – настоящая армия «всплывших» здесь китайских военных, на востоке – то же самое, но с американцами, правда, эти не такие агрессивные. Хватает, конечно, и исключительно бандитских кланов.

И, самое важное, что среди всего этого хаоса есть подобие единой системы управления. В нынешний Совет Японии входят главы самых крупных из этих организаций, в том числе и я. Ведутся попытки договориться, снова восстановить государственность, вернуться к тому, что было, но все тянут одеяло на себя и пока всё, чего мы добились – восстановление подачи воды и запрет на применение N2-оружия.

Синдзи поёжился на стуле, представив, что было бы, если бы у шаек бандитов, что собирали дань по Токио-2, появились N2-бомбы – через месяц кто-нибудь бы сорвался и таки уничтожил бы весь город взрывом.

– Да, согласен, – Фуюцки, видимо, заметил эту реакцию, – то что достигнуто – уже очень важно, но с имеющимся темпом дел мы сможем сделать что-то реальное лишь лет через десять.

– Но почему так поздно? Ведь холодную воду подали достаточно быстро?

– Раздел влияния. У каждой группы есть свои базы, вроде нашей, которые достаточно хорошо устроены. Пока человек является членом организации – он может снова жить как раньше, ну или хотя бы близко к тому. Если же вернуть блага цивилизации сразу всем, то кланы быстро опустеют, а лидеры лишатся бóльшей части своей власти. Мало кто пойдёт на такое.

– Понятно. Люди – эгоисты, – буркнул Синдзи, и командующему потребовалось приложить много усилий, чтобы не улыбнуться – настолько эта фраза было детской и наивной.

– Увы. Отчасти поэтому я сейчас здесь, а не там, в Океане. Лично моё мнение таково, что NERV несёт ответственность за этот мир – он стал таким из-за нас, и мы должны помочь ему подняться на ноги. Это то, о чём меня попросила твоя мама.

Упоминание матери больно ударило по Синдзи, он не стал задавать тех вопросов, что сейчас во множестве крутились в его голове, а вместо этого просто сжал кулаки и уставился в пол. Фуюцки не торопил, он знал, что надавил на очень больное место, и теперь молодому Икари потребуется время, чтобы переварить сказанное. В том, каким будет конечный ответ подростка, он не сомневался.

А ещё командующий испытывал угрызения совести за такое грубое и прямое манипулирование подростком, которому и так пришлось пережить слишком многое.

Раздался стук, и дверь отворилась:

– Разрешите войти, командующий Фуюцки? – внутрь заглянула красивая женщина лет тридцати, в аккуратных очках. Из-за ярко-чёрного цвета волос Синдзи узнал её лишь после слов Козо:

– Входите, доктор Акаги.

Рицко-сан постарела – не сильно, но заметно. Хоть лицо оставалось очень красивым и ухоженным, на нём проступили морщины, а отросшие до середины спины волосы вернули свой естественный чёрный цвет.

– Я хотела сказать, что всё готово, – произнесла учёная, входя в кабинет. Бросив взгляд на сидящего внутри подростка, она также добавила, правда, с неожиданной прохладой в голосе: – Добро пожаловать, Синдзи-кун.

– Здравствуйте, Рицко-сан.

Парень был смущён и рад. А ещё в нём было немного страха, ведь последняя его встреча с доктором состоялась в Терминальной Догме, там, где была рождена Аянами Рей.

– Что же, – командующий поднялся, – я хотел сказать ещё кое-что, но, действительно, будет лучше, если ты увидишь всё на месте.

«Место» располагалось на том же этаже, но в другом конце здания (как правильнее охарактеризовать подземный лабиринт, Синдзи не знал), куда шли впятером: вместе с Сатоши-саном и Ао-тян, но без охранников оставшихся у двери. В ответ на вопрос девушки, а стоит ли ей идти, не рискует ли NERV, раскрывая кому попало свои секреты, Фуюцки ответил, что идти ей не только можно, но даже нужно. Икари, правда, этот короткий диалог слушал лишь вполуха, его занимали совсем другие мысли:

««Всё готово» – что имела ввиду Рицко-сан? Евангелионы? Нет-нет-нет-нет-нет, этого не может быть, – подросток вновь начал перебирать в голове варианты, – Нулевая и Вторая уничтожены, Первая в космосе, серийные...»

На секунду перед глазами всплыли кадры Комплементации – распятый Евангелион-01, Дерево Жизни в окружении девяти белых фигур с лицами Аянами, протыкающие сами себя репликантами Копья Лонгиния. И сопровождающие это метаморфозы – как в форме ядер, так и в выражении лиц. Последнее, правда, запомнилось сильнее.

«Нет-нет-нет, это не может быть Ева. Тогда? Какие ещё тайны хранит в себе NERV? Что ещё прятал отец?»

Синдзи встретился взглядом с Фуюцки – профессор смотрел на него с некоторым напряжением – с таким же выражением раньше он изучал что-то на своём ноутбуке. Пожалуй, да, «изучающий» – вот наиболее точная характеристика этого взгляда.

– Эм... Фуюцки-сан, Рицко-сан...

– Подожди, мы уже пришли, – отозвалась женщина.

К удивлению Икари, она не стала идти до конца коридора, а открыла самую обычную дверь, которая ничем не выделялась из множества таких же расположенных вдоль стен. Внутри, похоже, тоже всё было как и во всех остальных помещениях – выставленные в ряд столы с компьютерами, большой монитор с общими данными, люди в форме техников NERV, снующие тут и там – все спешат и суетятся.

Всего одна деталь отличала эту комнату от остальных: почти во всю левую стену занимало окно из оранжевого стекла. Или это было не стекло, а бакелит – этого Синдзи не знал, зато ему было известно, что оно способно выдержать даже удары кулаков Евангелиона.

– Синдзи-кун! Здравствуй! – донёсся до парня радостный оклик. Неуверенно переведя взгляд с окна на людей в зале, Икари узнал в окликнувшей Майю-сан – одного из операторов Евы и MAGI в Токио-3. Рядом с ней сидел её коллега, Хьюга Макото, и ещё несколько человек, часть из которых казались знакомыми, но вот имена никак не желали приходить в голову. Также в зале обнаружились Кенске, Хикари и Аска (последняя всё ещё демонстративно не обращала на него внимания).

Ответив на все радостные приветствия несколькими общими несвязными фразами, Синдзи вновь вернулся взглядом к окну, а затем подошёл поближе и взглянул вовнутрь. По ту сторону стекла действительно была реактивационная – пустое, невероятно крепкое помещение, в котором производился тестовый запуск Евангелионов. Точно в таком же зале, но находящемся в другом корпусе, сейчас разрушенном, два года назад состоялся закончившийся трагедией запуск Евангелиона-03. Да и вообще все Евы, даже серийные, своё первое испытание проходили в таких помещениях, раскиданных по разным филиалам NERV.

Сам Синдзи участвовал в подобных испытаниях лишь однажды – во время эксперимента, по синхронизации с Нулевой, который закончился выходом последней из под контроля, в результате чего пилот рисковал провести несколько следующих месяцев в бинтах – как Аянами при их первой встрече.

Икари сделал ещё несколько шагов, и прислонился к стеклу, чтобы ещё лучше разглядеть то, что находилось по ту сторону – зал действительно был точно таким же, и было всё то же: размер, защитные плиты, трубы для подачи бакелита, крепления, кабели питания, робот. Конечно, именно гигант приковал к себе внимание Третьего Дитя, повергнув в шок, сковав страхом.

Из-за оранжевого стекла нельзя было узнать цвет огромного киборга, как нельзя было различить и отдельные мелкие детали, однако даже без всего этого было ясно, что Ева в ужасном состоянии: былое изящество контуров было нагло перечёркнуто грубо приваренными заплатками, в некоторых местах просто были вырваны куски плоти, а правая кисть так и вовсе отсутствовала.

– Узнаёшь? – Фуюцки подошёл и встал за правым плечом.

Судорожный кивок.

– Хотите, чтобы я опять пилотировал?

– Да, хотя окончательное решение за тобой, я не стану тебя заставлять. Но, прошу, хотя бы попробуй.

«Вы уже это говорили, Фуюцки-сан: «я тебя не заставляю, но хотя бы просто поезжай с нами», а теперь вы снова говорите то же самое: «я тебя не заставляю, но хотя бы просто попробуй». Это... это...»

Синдзи прижался лбом к стеклу, делая вид, что внимательно вглядывается, однако на самом деле он просто не хотел, чтобы кто-то сейчас видел его лицо. Конечно, с той стороны стекла тоже были люди, но все они были заняты своими делами, и им не было никакого дела до подростка, стоящего у мутного стекла – множество техников бегали внизу, что-то настраивая, небольшая группа также сидела наверху, у открытой контактной капсулы.

«Я не хочу. Не хочу больше пилотировать, не хочу сражаться. Фуюцки-сан, вы же обещали...

Если я сейчас соглашусь, мне придётся снова драться, но на этот раз против людей – убивать, как уже убил Каору, не дав даже шанса. Я... Я должен что-то придумать. Я не могу так просто отказаться – не сейчас, не перед глазами всех этих людей».

– Почему я? – вопрос был банальным, но на него почти никто никогда не мог дать ответа, и Синдзи надеялся, что и сейчас учёные растеряются, но, кажется, командующий хорошо подготовился к этому разговору:

– Мы пробовали подобрать другого пилота. Почти все, кто в принципе мог бы управлять Евангелионом, пытались сдвинуть его с места, но уровень синхронизации был недостаточным. Немногие добрались даже до второго уровня синхронизации, и лишь двое человек приблизились к третьему. Честно? Я не уверен, сможешь ли ты сейчас синхронизироваться с Евой, но мы не можем этого узнать без теста.

Ненадолго повисла тишина, Третий чувствовал, как множество взглядов буравят его спину, и это вовсе не помогало сосредоточиться, найти выход. Внезапно кто-то подошёл и коснулся его руки.

– Сэмпай... – в голосе Аоко слышалась... жалость? Или сочувствие?

– Всё в порядке, Ао-тян.

Подняв голову, Синдзи вгляделся в лицо Евы, которую его просили пилотировать – пожалуй, голова была самым «чистым» фрагментом, она выглядела именно так, как её помнил молодой Икари, ни одной заплатки или вмятины на корпусе, а объектив – пусть отсюда этого было не разглядеть – наверняка начищен до блеска. Ну, когда всего один глаз, о нём надо заботиться, ведь так?

Прототип.

Глубоко вдохнуть. Расправить плечи. Не отводить глаз.

Когда Синдзи обернулся, он выглядел решительным – таким его видели лишь Аоко, Аска и Кенске, да и то очень редко (последний так вообще лишь однажды).

– Как вы её отремонтировали? Мне казалось, что Нулевая полностью самоуничтожилась.

– Почти, – на этот раз слово взяла доктор Акаги. – Осталось очень мало мышц, кости, позвоночник, останки отдельных органов, да осколки ядра. В иной ситуации мы бы списали Нулевую, но тогда – после победы над Шестнадцатым – оставался всего один Ангел, и ради победы над ним нужно было использовать всё, что есть, так что Прототип пытались восстановить в кратчайшие сроки.

– Не успели, – заметил кто-то из техников, но тут же стушевался под множеством гневных взглядов.

– Не успели. Фактически, требовалось заново сшить Еву из отдельных имеющихся запасных частей. Некоторых из них у нас, увы, не нашлось.

Синдзи оглянулся, чтобы посмотреть на обрубок гигантской руки.

– Неплохо получилось, Рицко-сан, – заключил он и попытался улыбнуться. А затем снова замялся, ибо ему наконец пришла в голову мысль, как можно отказаться: – Но... во время предыдущего эксперимента Нулевая вышла из-под контроля – не случится ли этого теперь?

По помрачневшему лицу Акаги стало ясно, что такого варианта она не исключала. Женщина уже было открыла рот, но тут заговорил командующий:

– Скажу тебе честно, Икари-кун, это возможно... в будущем. Сегодня мы планируем провести только тестовый запуск, без активации, поэтому в этот раз тебе уж точно ничего не угрожает.

Синдзи хотел было ещё что-то сказать, но тут в разговор вступила Аска, хранившая до сих пор молчание:

– Эй, бака-Синдзи! – она достала из-за спины какой-то небольшой предмет и кинула Икари; тот неловко поймал его двумя руками и с удивлением обнаружил, что это капа – защита для зубов, какую носят спортсмены в боксе. – Возьми. Если ты откажешься или провалишься, я лично позабочусь, чтобы этот подарок тебе пригодился. Ты достал уже ныть. А теперь марш за ту дверь, – она указала пальцем в дальний конец комнаты, – там твой контактный комбинезон.

Затянувшуюся тишину прервал звук открывающейся, а затем закрывающейся двери – это Синдзи молча ушёл в примерочную. Все перевели взгляд с двери на Аску, но та лишь пожала плечами:

– А что? С ним иначе нельзя.

С момента распаковки контактного комбинезона – выглядевшего точно также, как и тот, что носился Синдзи до Второго Удара – и до посадки в контактную капсулу пилот действовал на автомате. Разорвать пакет, прикрепить нейро-интерфейсы, достать мешковатый набитый электроникой костюм, убедиться, что он действительно точно такой же, надеть, привычным движением нажать кнопку на запястье, выйти через ещё одну дверь, пройти по небольшому коридору и выйти в ангар, где уже ждёт контактная капсула...

«Мне кажется, или «наши» капсулы были короче? Раза в полтора. И Ева уже не синяя, а серая – металлическая. Видимо, просто не успели покрасить», – единственные две осознанные мысли в голове Синдзи за этот период.

...обменяться кивками с техниками, привычно залезть внутрь, отметить, что размер самой капсулы никак не затронул кабину – она осталась такой же, закрыть люк.

Всё было знакомо, всё было доведено до автоматизма.

Капсула опустилась в тело Евы, подали питание.

– Синдзи-кун, ты меня слышишь?

– Да, доктор Акаги.

– Хорошо. Я подаю LCL.

Икари не ответил, лишь крепче сжал в руке «подарок» от Аски. LCL как всегда внезапно хлынуло в кабину, и он невольно вздрогнул. Опять же – как всегда. И как всегда, когда LCL дошло ему до груди, он не стал ждать дольше, а выдохнул и опустил голову, чтобы вдохнуть уже жидкость.

Сделав несколько глубоких «вдохов» и «выдохов», а также проглотив с непривычки немного, Синдзи снова привык к подобной среде и уже мог дышать даже носом – пусть и куда тяжелее. Слизистая отозвалась неприятными ощущениями, но желания помочь вытошнить всё содержимое организма не продемонстрировала.

«Хах... как на велосипеде: один раз научишься, никогда не забудешь».

Парень обрадовался, что не надо повторять неприятный опыт первых попыток свыкнуться с Евой, однако даже не вспомнил, что сам он когда-то в детстве хорошо катался на велосипеде, а вот недавние попытки оседлать «железного пони» закончились полным провалом.

«Но всё равно гадость».

Вкус и правда был ужасным – «стерильная кровь», как-то подумал для себя Третий – но было в нём что-то ещё... едва уловимый привкус чего-то не такого плохого.

– Ну как? – раздался голос Акаги. Преобразованный компьютерными системами для стороннего наблюдателя он бы звучал очень необычно, но пройдя через плотную среду LCL для сидящего внутри Синдзи он звучал ровно так же, как если бы доктор и Дитя сидели в гостиной.

– Порядок, – отозвался подросток.

– Первый этап синхронизации прошёл успешно, – раздался на заднем плане голос Макото-сана.

За секунду до того, как это прозвучало в кабине, Синдзи и сам это понял – как-то изменилось ощущение собственного тела, появилась странная лёгкость, а LCL немного изменила свой вкус – теперь то, что он ощутил раньше, стало более заметным и узнаваемым.

– Пахнет Аянами, – бросил Третье Дитя в пустоту. Видеосвязь ещё не подключили, поэтому он не увидел, как люди в штабе переглянулись – кто удивлённо, кто насмешливо. Не увидел он и ставших тревожными взглядов Фуюцки и Акаги, не услышал тихое «Совсем не изменился, извращенец», произнесённое Аской.

– В остальном – никаких отклонений? – на всякий случай уточнила Майя.

– Нет, всё хорошо, Майя-сан.

– Начинайте второй этап, – приказала доктор. – Поляризовать LCL.

Синдзи прикрыл глаза, хотя и знал, что это не поможет – перед глазами вместо тьмы опущенных век заиграл яркий калейдоскоп, а затем всё прекратилось.

Открыв глаза, пилот ожидаемо обнаружил, что стенки контактной капсулы пропали, а сам он будто висит в пустоте, оглядывая зал глазами Евы. Правда всё, что оказалось доступно взгляду, так это стены – угол обзора не захватывал ни пол, ни потолок, а повернуть гигантскую голову не получалось даже на миллиметр. LCL стало прозрачным. Или просто чувства пилота изменились настолько, что он перестал обращать на цвет жидкости какое-либо внимание.

– Второй этап пройден, подключаю видеосвязь, – снова доложил Хьюга.

Сказано – сделано, через секунду всю левую панель занял обзор тестовой лаборатории. Прямо перед камерами сидели трое операторов – правда, на месте Шигеру-сана был какой-то европеец – казалось, что никто не сдвинулся ни на шаг с момента, как Синдзи зашёл в раздевалку, разве что на лицах стало заметно больше позитива. Ну, кроме Аски, которая выглядела куда раздражённей, прижавшись спиной к дальней стенке – в камеру она упрямо не смотрела.

– Состояние психографа стабильно, – это уже сказал оператор-европеец, обладающий сильным акцентом.

– Отлично. Майя-кун, что с уровнем синхронизации?

– Как и ожидалось, высок – куда выше, чем у всех тестировавшихся ранее. Уровень достаточен для третьего этапа, но мы поддерживаем его на пять процентов ниже необходимого.

– Продолжай.

– Синдзи, всё хорошо?

– Почти не чувствую те части тела, которые не были восстановлены в Нулевой. И на месте стыков болит, но не сильно, – Третье Дитя потёр правую кисть чуть выше браслета-пульта.

– Это нормально. Что там с «запахом», о котором ты говорил?

С полсекунды подросток прислушивался к своим ощущениям:

– Усилился.

– Ясно, – на этот раз голос звучал просто спокойно, без имеющегося раньше удовлетворения. Это заставляло Синдзи немного нервничать.

– Хорошо смотритесь, сэмпай, – рядом с операторами возникла Аоко со своей вечной улыбкой, на что Синдзи весело улыбнулся и помахал. Похоже, всё шло как надо, так что он позволил себе расслабиться и откинуться назад, насколько позволяла тесная кабина.

В Нулевой было довольно уютно, хотя далеко не так, как в Первой – да и что может сравниться с заботой матери? И всё же Прототип по ощущениям не отторгал Синдзи, как это делала Ноль-Вторая, которая всячески сопротивлялась. Единственным, что сейчас мешало Икари, были не направленные на него любопытные взгляды, и не его собственные сомнения – они куда-то пропали или отошли на второй план – а боль в покалеченном теле Евы.

«Всё хорошо, успокойся» – мягко обратился Синдзи к роботу. Потерев рукой кисть в месте сруба, он попытался успокоиться, представить, что боли нет и что с кистью всё нормально. Для убедительности даже несколько раз сжал и разжал кулак, впрочем понимая, что Еве от этого ни тепло, ни холодно – до третьего этапа синхронизации команды движения Евангелионом не воспринимались вообще. Боль вроде слегка отступила, сменившись лёгким покалыванием, какое бывает, когда через пережатые ранее сосуды начинает снова течь кровь.

Где-то там в зале операторы по очереди докладывали о результатах:

– Нервы группы C подключены за исключением C-33, отклонение от нормы – два процента.

– Из группы B подключены семьдесят два и три десятых процента нервов, норма.

– Электронные соединения работают, кроме группы с двести сорок второго по триста седьмой, отвечающей за третий этап синхронизации. Также нет отклика от нервов отвечающих за отсутствующие части тела.

– Уровень регенерации заметно выше прогнозируемого.

– Насколько?

– Колеблется от двухсот сорока до четырёхсот пятидесяти процентов выше ожидаемого.

– Фью! – Синдзи был готов поклясться, что эта попытка присвистнуть принадлежит Кенске.

– Нормально, одна из предоставленных MAGI моделей предсказывала подобные показатели, – осадила удивление доктор. – Как уровень гармоник?

– Двадцать три процента. Основная рассинхронизация наблюдается в нервах B-22, B-23, B-24, C-49 и A-3.

– Ответ на реакцию Хьюги положительный, – это говорил европеец из основной тройки операторов, но в этот момент помимо того можно было услышать, как скрипнули зубы Макото-сана, что явно свидетельствовало о том, что уж по крайней мере на само название реакция Хьюги отрицательная.

Операторы продолжали говорить, Акаги лишь изредка что-то уточняла, остальные же молчали – знали, что если вмешаться в процесс, то разъярённая учёная скажет выскочке всё, что о нём думает, даже если это будет командующий. Аоко об этом не было известно, но общую ситуацию чувствовала безошибочно, поэтому тоже предпочла помалкивать, прислонившись к стене неподалёку от Аски.

Слушать всё это было смертельно скучно, а окончания не предвиделось, ибо длина некоторых синхротестов превышала три часа. Обычно, конечно, удавалось обойтись пятнадцатью минутами, но и то было немало, когда приходилось дышать вязкой LCL.

««Просто представь, что идёшь», – так, Мисато-сан?»

Нет, конечно, сделать шаг вперёд не получится, даже если отбросить необходимость синхронизации третьего уровня: Ева была жёстко зафиксирована, хотя при большом усилии и могла вырвать крепления из стены. Вот только зачем это Синдзи?

«Просто сделать шаг. Всё равно делать нечего».

– Видеосвязь, где видеосвязь? – Акаги кляла себя на чём свет стоит – она только расслабилась, что всё в порядке, всё прошло по плану, как судьба преподнесла ей небольшой сюрприз в виде пропавшей связи с кабиной пилота. Спустя долю секунды выяснилось, что это – меньшее из всех зол.

– Доктор Акаги! Происходит самостоятельное подключение нервных окончаний! Команды остановки не проходят.

– Синхронизация растёт!

– Команды извлечения контактной капсулы не принимаются!

– Нерв А-10 подключился! Порог пройден, завершён третий этап синхронизации!

– Отключите питание! – это приказал сам командующий. Техников долго просить было не надо – всего несколько введённых с компьютера Ибуки команд заставили толстый электрический кабель втянуться в стену.

«Собственного заряда в Еве сейчас хватит лишь на три секунды активной работы, продержись, Синдзи».

Три. Две. Одна. Ноль.

За окном Нулевая всё так же безумствовала, пытаясь вырвать из стены крепления.

– Почему она не деактивировалась? Айда-кун, что с батареями?

– Данные заблокированы, доктор Акаги, – отрапортовал очкарик, – сейчас, уже почти взломано!.. Датчик показывает, что уровень батареи упал лишь на треть в сравнении с первоначальным – продолжает падать, но так же медленно.

– Чёрт! Сколько секунд ещё?

– При таком же уровне расхода – десять, мэм!

– Так, кто-нибудь ещё смог взломать систему и получить данные?

– Сигнал не проходит! Цель выставила АТ-поле, которое глушит передаваемые данные.

– Характеристика АТ-поля?

– Сорок единиц на каждый генератор! Спектр – предположительно оранжевый.

«Дилетанты!» – Рицко метнула гневный взгляд на оператора – это оказалась молодая женщина, на пару лет старше Майи.

– Что значит «предположительно»?

– Не могу знать – такой результат выдали MAGI.

«MAGI-02? Что за хрень взбрела в электронные мозги этих двух тупиц?» – в иной ситуации доктор добавила бы несколько непечатных слов в адрес программистов и техников, создавших этот сверх-компьютер, но проблема была в том, что постройкой руководила она лично.

– Эй, смотрите на раны! – вмешалась Мато. Акаги взглянула за стекло, отделяющее сумасшедшую Еву от всего персонала. Ей потребовалась целых полсекунды – непозволительно много для гения – чтобы понять, что именно имела в виду девушка. Все края сверкали неярким светом, в тех местах, где были повреждения. Причём...

– Что там?.. – начала уже доктор, но техник сам сообразил, что от него требуют посмотреть.

– Визуальный анализ подтверждает, скорость регенерации возросла многократно.

– Майя-кун, можешь рассчитать, сколько из этих ощущений передаётся сейчас пилоту?

– Простите, сэмпай, но информации по-прежнему недостаточно.

– Два, – это считал новенький в троице ключевых операторов. – Один. Батареи на нуле!

Действительно, вместе с его словами гигантский робот за стеклом прекратил трепыхания, обвиснув на ещё державшихся креплениях. Прежде чем кто-то успел отдать какие-то указания, часть техников-инженеров уже подбежала к месту извлечения люка. В ужасной спешке капсулу подняли и извлекли оттуда пилота. Никто из операторов не покидал компьютерной комнаты, наблюдая за этим через стекло и слушая доклады по рации, однако главные слова были сказаны: дышит, без сознания, видимых повреждений нет.

Услышав это, Фуюцки, как и все другие, облегчённо вздохнул.

– Доставьте его в лазарет. Рицко-кун, ты за главную. Узнай столько, сколько сможешь по горячим следам.

– Так точно, командующий, – отозвалась доктор, но старик был уверен, что она его не слушала: зачем, ибо и так ясно, что ей прикажут?

– Айда-кун...

– Нет, он останется, – сказано это было тоном, который явно говорил – спорить бесполезно.

– Ладно, Мато-кун, Хораки-кун, Сорью-кун, вы идёте?

– Да! – отозвались староста и младшая из девушек, отворачиваясь от стекла.

– Может, позже, – а вот голос Аски даже не дрогнул. И также казалось, что за время всеобщей паники она не пошевелила ни единым мускулом.

Кто-то хотел было возразить, но сразу вспомнил, что спорить с рыжей – пустая трата времени, которое сейчас было очень ценно. Хикари, Аоко и Козо тоже не стали вступать в перепалку и молча поспешили к больничным палатам.