Глава 1
Токио-2, 19ая улица, дом 25
Докурив последнюю сигарету, черноволосый юноша бросил окурок вниз, к берегу океана. Всё вокруг казалось ему невероятно мерзким, извращённым: и алое закатное небо, и величавый океан, и огромный мегаполис находящийся на изрядном отдалении от побережья. Даже ветер, казалось бы такой обычный ветер, пах иначе. Парню захотелось забыться – закрыть глаза, заткнуть уши и не дышать, чтобы от всего мира остались лишь клочок земли под ногами да быстрый стук сердца. Но нет, сдаваться было нельзя – не сейчас. Хотя и не совсем понимая зачем ему жить дальше, парень твёрдо решил не опускать руки.
Вместо этого собравшись с мыслями и поднявшись с земли, он снова накинул небольшую городскую сумку на плечо и спустился с холма вниз, направляясь к Старому Токио – тому самому городу на горизонте, который вызывал в нём теперь лишь самые неприятные чувства.
Оглянулся на прощанье – чтобы вновь посмотреть на бледную фигуру. Закурив ещё одну сигарету, в надежде, что табачный дым заглушит все остальные запахи, он спросил, будто обращаясь к самому миру:
– И чего ты добился этим? Что будет дальше?
Мир не ответил – лишь едва заметно усилился ветер, подгоняя оранжевые волны океана к берегу. Парень вздохнул, и отвернулся, лишь бросив в пространство:
– Кажется, мне пора. Прощай, мама.
***
– Кто бы мог подумать, что в магазине ещё что-то осталось, – Майкл аккуратно поставил пакеты на пол и принялся растирать затёкшие руки.
Жил он в небольшой квартире, на самой окраине Токио-2, причём на такой окраине, что до ближайшего магазина приходилось добираться полчаса пешком. Впрочем, такая удалённость компенсировалась спокойствием – даже в этом десятиэтажном доме всегда было тихо и уютно, а немногие его обитатели вели вполне дружный образ жизни. Квартира Майкла, за номером сто восемь, располагалась на четвёртом этаже – более чем оптимальное место, где с одной стороны было не так холодно как внизу, а с другой – сюда было не лень подниматься, в условиях неработающего лифта.
– Доброе утро. Ну, кажется, я зря беспокоилась – этих запасов тебе хватит ещё на неделю, – из комнаты вышла молодая японка и поприветствовала своего «добытчика» поцелуем. – А я как раз заварила чай, тебя ждала.
Мато Аоко, девушка жившая этажом выше, проводила всё своё свободное время у Майкла почти с самого первого дня их знакомства, которое произошло год назад. Тогда пятнадцатилетняя Ао только пришла в этот дом со своим другом: сначала к ним относились настороженно, но вскоре девушка подружилась с Майклом, с которым они были примерно одного возраста, а уж он познакомил её и со всеми остальными «соседями». Впрочем, спутник девушки так до сих пор и не прижился в этой маленькой общине и вообще старался как можно реже выходить за пределы своей квартиры, несмотря на все попытки Майкла подружиться.
Хотя надо сказать, что и сам обитатель сто восьмой квартиры отличался нелюдимостью – его европейская внешность интересовала многих при первом знакомстве, однако нелюдимость и скрытность всегда настораживали. На все вопросы о возрасте он отвечал, что несколько старше, чем выглядит, а от ответов на прямые вопросы уклонялся под предлогом того, что «не любит врать».
– Ну, один из этих пакетов я набрал специально для твоего соседа, – ответил Майкл. – Раз уж ты всё равно не желаешь оставлять его и переезжать ко мне, приходится считать его частью нашей маленькой семьи, так?
– Хах! – улыбнулась девушка. – Давай я отнесу ему, уверена Каору-кун будет рад.
Она выхватила пакеты из рук и скрылась за дверью, не дав Майклу даже возразить, что он обязательно бы сделал, ведь хотел сам, лично принести эти гостинцы, дабы наладить отношения с хмурым соседом.
– Сэмпай! Это я! – Аоко в своей вечно шумной манере стучалась в квартиру номер сто двенадцать, располагавшуюся этажом выше.
Дверь открылась и оттуда показался нескладный парень семнадцати лет отроду. Девушку всегда удивляло, как такой доходяга смог выжить в этом «прекрасном новом мире», да и вообще преодолеть всё, что выпало на его долю.
– Каору-сан, я принесла немного еды, – улыбнулась она, по-детски склонив голову набок. Просто удивительно, как Аоко могла оставаться такой непосредственной – и это при том, что она была действительно умной девушкой.
Названный Каору отворил дверь и принял у кохая груз, отнесся его на кухню:
– Зачем же было себя так утруждать, Ао-тян, – поворчал он. – Ты могла бы просто сказать мне, а я бы сходил, сам донёс такой тяжёлый пакет.
– А, не надо волноваться, сэмпай: на самом деле, за вещами ходил Майкл-кун, он взял по пакету и себе, и вам.
Юноша немного помрачнел, при упоминании загадочного иностранца: непонятных личностей он не любил, за что неоднократно получал полушутливые обвинения в лицемерии. Каору постарался не сильно подавать вида, но ответ всё равно прозвучал немножко грубо:
– Почему мне? Ведь это ты его девушка.
– Ну-у-у, Майкл очень заботится обо мне и считает, что вы для меня нечто вроде старшего брата, поэтому очень старается подружиться. А ещё, так как я живу и с ним, и с вами, то обе покупки – мне!
Последнее было сказано столь безапелляционным тоном, что Каору даже растерялся на секунду. Затем он поправил причёску – особенно много внимания уделив своей самой непослушной пряди: послюнявив палец, старательно пригладил седые волосы к остальным – и добродушно улыбнулся:
– Передай ему спасибо. Пусть заходит, если что, я ему рад.
С этими словами юноша погрузился в изучение содержимого пакета, а девушка схватила забытые утром ключи от двери и скрылась, возвращаясь в квартиру сто восемь. У неё в голове созрел план.
– Ну как он? – Майкл пил горячий чай прямо из термоса.
Так расходовать горячую воду было кощунством, но парень заявлял, что не может пить остывший чай, а потому заварку Аоко клала прямо в термос. Термосы были предметом первой необходимости в двадцать пятом доме на девятнадцатой улице Токио-2, потому что горячей воды здесь не видели с самого Третьего Удара. Да и холодная появилась далеко не сразу – но ведь появилась же. Тогда это считали знаком того, что жизнь снова налаживается и уже совсем скоро все заживут как раньше. Однако это воодушевление быстро прошло, а народ снова вернулся к насущным мыслям о том, как выжить в этом мире, где царит анархия, а за власть борется сразу несколько группировок (причём добрая половина заявляет, что действует от лица правительства).
– Кажется, он в хорошем настроении, даже пригласил тебя в гости, – девушка кивнула в знак утвердительности. – Так что пей чай и умывайся – пойдём через час.
– Э!.. – только и успел протянуть Майкл, как Ао-тян, тут же скрылась что-то организовывать в комнате. – Не поспеваю за ней... наверное, я стал слишком стар для этого мира... Кхм... Эй, Аоко! Ты бы дала мне, скажем, двадцать три года? Ну, хотя бы по характеру?
– О чём ты? – она высунулась из комнаты. – Я, может, и не специалист, но не дала бы тебе больше восемнадцати. А тебе двадцать три? – спросила она с любопытством, потому что о своём прошлом он не говорил даже ей.
– Нет, – ответил европеец, как можно безразличнее и отвернулся к окну.
Два парня уставились на захлопнувшуюся дверь.
– А я думал она так себя ведёт только со мной, – прокомментировал Каору.
– Могу сказать то же самое… – подтвердил Майкл.
В воздухе всё ещё звучал звонкий голос, скороговоркой заявивший: «Сэмпай, мы пришли в гости, как Вы и звали – ненадолго, где-то на часок… Майкл-кун, садись на стул... ой, я вспомнила, что мне надо бежать, буду через час! Болтайте тут без меня. Бай-бай!»
Повисло напряжённое молчание: Каору и Майкл впервые остались наедине. Надо сказать, что оба они не были любителями поговорить – наверное потому и сошлись с Аоко, способной самостоятельно заполнить всё окружающее пространство.
– Кхм-кхм, – первым тишину нарушил Майкл, – Каору-кун, как у тебя дела?
– Эм, ну... – юноша на долю секунды растерялся, – всё хорошо, спасибо. Наверное, я должен поблагодарить тебя за еду, да, Майкл... сан?
– Можно просто Майкл, я же не японец, мне все эти суффиксы чужды, – отмахнулся гость. – А что касается еды, так не обращай внимания: я же за неё не плачу. Пользуюсь тем, что ещё можно найти в брошенных магазинах. Собираю – приношу. Не великий труд.
Они снова замолчали. На этот раз инициативу взял на себя хозяин дома:
– О, хочешь есть?.. – затем вдруг смутился. – Это не будет грубостью, если я начну угощать тебя едой, которую ты сам же и добыл?
Майкл широко улыбнулся и поднялся со стула, отряхивая потёртые брюки:
– С радостью приму угощение.
Эта улыбка немного разрядила обстановку, и парни уже начали беседовать более открыто.
– А у тебя довольно неплохая коллекция приправ, – заметил Майкл, когда Каору открыл один из верхних шкафов, в поисках чего-нибудь съестного.
– Досталось от предыдущих хозяев. Жаль, нет электричества, нет возможности приготовить что-то нормальное, – бросил через плечо собеседник. Он ухватился за эту нить, чтобы больше не молчать: – Мне приходилось готовить блюда как европейской, так и японской кухни: может быть, когда-нибудь, я смогу и тебя угостить. Ты что предпочитаешь?
– Ну, европейское я и сам достаточно неплохо готовлю, а вот от чего-то японского бы не отказался. Действительно, жаль, что после Третьего Удара так и не получилось восстановить порядок...
Он осёкся, потому что, хоть Каору и стоял к нему спиной, однако при упоминании Третьего Удара появившееся напряжение ощущалось физически.
– Прости, Рокобунги-кун, – Майкл решил обратиться к парню по фамилии, – я знаю, это неприятная тема. Ты многих потерял?..
Вопрос был чересчур личным. О том, почему кто-то предпочёл вернуться после Третьего Удара, рассказывали редко, да и то лишь самым близким друзьям. Вот только не у всех были такие друзья – Майкл даже как-то подумал про себя, что те, кто способен завести друзей предпочитали никогда не покидать Океана LCL. Впрочем, одна шумная и радостная девчонка основательно поколебала его уверенность в этом, но понимание того, что заглянуть в душу Аоко тоже не так-то просто, пришло весьма скоро.
Почти все, кто вернулся, кого-то оставили (или не нашли) в глубинах Океана разумов, а потому лишь немногие были готовы пройти весь долгий путь: снова осознать себя, приложить все усилия и обрести тело, после чего покинуть единое сознание, понимая, что никогда больше не сможешь вернуться назад.
– Не больше других, – неопределённо махнул головой Рокобунги Каору. – А ты, Майкл?
– Не больше других, – пожал он плечами, отвечая стандартной отговоркой. – Хотя в моём случае всё иначе.
Каору обернулся, ставя на стол еду и спросил, по своему поняв последнее утверждение:
– Ты хорошо говоришь на японском, но ты явно не отсюда. Почему ты «всплыл» здесь?
– О чём ты? – Майкл улыбнулся, зачерпывая ложкой консервированных бобов. – Вся Земля – моя родина. В отличие от Игора из Сербии (кстати, я до сих пор не знаю, почему он предпочёл «вынырнуть» в Японии, а не у себя), что живёт на седьмом этаже, я не привязан к какому-то месту. Поэтому я здесь сейчас лишь по той простой причине, что был здесь в момент Третьего Удара, а после того события корабли на материк ходить перестали.
Они опять замолчали.
– Скучаешь? – вопрос снова задал Майкл. Только на этот раз молодой Рокобунги не стал уклоняться от ответа.
– Скучаю. Но, знаешь, большинство из тех, о ком я скучаю либо уже мертвы, либо... – он задумался, а на лице отобразилась горечь. – Я не знаю где она сейчас. Мы вышли оттуда практически одновременно, но затем она назвала меня тряпкой и слабаком и ушла. Больше я её не видел. А затем нашёл на пляже Ао-тян... она не рассказывала, как мы с ней встретились?
– Нет. Только лишь говорила, что ты был первым, кого она встретила в этом безумном мире.
– Ну вот. Я помог ей, поделился бывшей у меня тогда едой – так мы и подружились. Довольно просто, не правда ли? – горькая усмешка.
– Ну, так всегда бывает, Каору-кун, – Майкл лишь развёл руками, а Каору, похоже, почувствовал возможность выговориться, потому что вдруг начал делиться самым сокровенным.
– В тот момент я почувствовал свою ответственность за неё, будто обязан помочь и уберечь от всех обрушившихся невзгод. Более того, я чувствовал, что должен найти всех вышедших и всем помочь.
– Тогда почему ты сейчас здесь? – настала очередь иностранца задать этот вопрос.
Каору замолк. Может подбирал слова, может обдумывал ответ, а может просто молчал, глядя на маленькую оранжевую баночку специй.
– А как? Сейчас я – никто. Как может никто помочь кому-то?
– А разве не может? Каору-кун, я уверен, что есть что-то, что ты умеешь делать. Что-то, чем ты занимался тогда, до Третьего Удара? Даже если это что-то незначительное, но единственное, что ты можешь, тогда нужно ухватиться за него. Как за соломинку. И надеяться, что она на самом деле окажется толстым канатом.
– За соломинку?.. Канатом?.. – переспросил Каору, скорее просто откликаясь как эхо.
– Ох, прости. Это фразеологизм. Не знаю как точнее всего перевести на японский, поэтому и сказал дословно. В общем, это значит, что не стоит упускать никакой, даже призрачный шанс. Ну же, Каору-кун, у тебя есть что-то, что ты хорошо делал раньше?
Всё также, не выныривая из собственных воспоминаний, парень ответил:
– Может и есть. Только я всё равно больше не смогу сделать этого.
«Нет, это бесполезно, надо идти». Вдруг решил Майкл, хотя не было никаких внешних предпосылок – стоило ещё остаться и поговорить, возможно даже убедить неуверенного в себе юношу не сдаваться. Однако он этого делать не стал: у него и раньше возникали различные интуитивные озарения, и они никогда не подводили. Пришедшее к нему сейчас, было особенно сильным, заставляя невольно тревожиться.
– Как знаешь, – коротко бросил он, поднимаясь с кресла, – спасибо за угощение, но боюсь, мне надо спешить. Удачи, Рокобунги Каору-кун.
Он спешно направился к выходу, торопимый неясной тревогой.
– Майкл! – послышался оклик сзади. Мужчина обернулся, чтобы увидеть замявшегося хозяина квартиры. – Извини, если я тебя обидел своими словами.
– Нет-нет, что ты! – он замахал руками перед собой. – Просто мне действительно надо идти. Я вспомнил об одном важном деле. Я зайду ещё попозже, ты же не против?
– Конечно нет. И... можно маленький вопрос?
«Давай быстрее» – стучало в висках, но просто так уйти Майкл не мог.
– Спрашивай.
– Майкл... Ты ведь не американец? В смысле – Майкл, это же лишь краткое имя, так?
– Так, – улыбнулся гость. – Думаю, наиболее полным моим именем было бы «Михаил». Это русское имя, если что.
– Так ты – русский? – удивился Каору.
– Нет, – ответил европеец, как можно безразличнее и помахав рукой, вышел.
На пролёт ниже он чуть не столкнулся с тремя людьми, двое из которых оказались вооружены автоматами. Все трое были одеты в примерно одинаковую униформу с эмблемой, которую было невозможно не узнать: половинка фигового листа и надпись на английском. NERV. Машинальным движением, Майкл прижал подбородок к груди, чтобы пройти незамеченным; безоружный – пожилой мужчина – было обернулся на него, но тут же поспешил за остальными.
Скрывшись за пролётом лестницы, Михаил ускорил шаг, кинулся в свою квартиру, а через десять минут он уже выходил из здания, спеша прочь, оставив лишь небольшое послание для Аоко.
В дверь постучали и из-за неё донеслось: «Рокобунги Каору-сан?» Голос был знакомым, но названный не сразу идентифицировал его, после поспешного ухода Майкла. Уж очень это напомнило другое прощание, произошедшее два года назад, слова которого до сих пор преследовали его: «Трус! Тряпка! Можешь сидеть здесь до посинения! До Четвёртого Удара! А я пойду туда! Там моя мама и я её не оставлю! И мне всё равно, идёшь ли ты со мной или нет!»
На автомате открыв дверь, хозяин взглянул в проём, и осёкся – слова приветствия застряли в горле. Наверное, если бы он мог двинуть рукой, то обязательно бы захлопнул дверь перед гостями, но пошевелиться не было никакой возможности, а потому пожилой мужчина успел сделать шаг вперёд.
– А ты вырос, Икари Синдзи-кун, – раздался голос Фуюцки Козо.
– Ф-ф-фуюцки-сан! – парень попятился назад, не отрывая от вошедшего глаз. – Что вы?.. Как вы?..
Бывший заместитель командующего Гендо мягко улыбнулся, отряхивая рукав:
– Может угостишь старика чашечкой чая? Или хотя бы кипятком, – а затем его лицо приняло более серьёзный вид. – Нам надо о многом поговорить, Икари-кун.
Синдзи почувствовал, как упёрся спиной в стену – бежать некуда. Из квартиры был лишь один выход, который сейчас преграждали два крепких солдата, а все окна... О том, что отсюда придётся сбегать, Синдзи даже не думал, когда решил селиться на пятом этаже.
– Д-д-да... – выдавил он из себя, так же спиной пятясь на кухню. – В-в-вам ч-чёрный или зелёный?..
– Мне без разницы, – мягко ответил Фуюцки и обратился к своим сопровождающим – А вам?
– Чёрный, пожалуйста, – правый солдат говорил тихо, с напряжением в голосе, а его коллега только отрицательно покачал головой.
– Тогда два чёрных, Икари-кун, – заключил Козо.
Сын командующего немного успокоился, слушая эту беседу – никто не собирался хватать его за шкирку, совать в мешок и везти непонятно куда – пилотировать...
«Нет. Евы больше нет, она сейчас уже далеко, может за пределами солнечной системы, и я им не нужен. Но даже если бы был нужен, то ничего бы не смог сделать – прости, Майкл».
– Вот, – на столе появились три чашки (сам Синдзи лишь недавно попил, но решил, что отказаться от чая самому, будет грубостью). Взглянув на своего гостя, он с удивлением отметил деталь, что Фуюцки-сан носил костюм командующего NERV – точно такой же, какой был у Гендо. Юноша оглянулся, чтобы убедиться: действительно, на форме сопровождающих солдат стояла знакомая алая нашивка. – Если хотите, можете брать бобы или вот вафли. Осталось после гостя. Бобы абсолютно нормальные, а у вафель лишь чуть-чуть странный вкус. Простите, но не могу сейчас предложить ничего лучшего, Фуюцки-сан.
Пили молча, наблюдая за поведением друг друга, не приступая к самому делу. Оба охранника остались в прихожей, на случай если кто-то ворвётся в квартиру. Тот, что попросил чай уже вроде бы расслабился и выглядел более весело и непосредственно, чем коллега, но Икари не раз приходилось общаться со Вторым Отделом, а потому столь мирный вид не обманул его.
– Вас послал отец? – наконец выдавил он из себя.
– Гендо? – Фуюцки поставил чашку на стол. – Ты разве не знаешь?.. Твоего отца не было в Океане. Прости, я не знаю, что с ним случилось – может быть он погиб во время нападения, ещё до начала Комплементации, но может с ним что-то случилось во время. К несчастью, после исчезновения Токио-3 найти его тело не представляется возможным.
«Исчезновение» – это слишком мягкое слово. В ходе Комплементации Рей – нет, Лилит – извлекла Геофронт из недр планеты, разрушив тем самым весь Токио-3 и окрестности. Что произошло с «Чёрной Луной» после того, как Третий Удар был остановлен, Синдзи не знал, но был уверен: даже если она мирно опустилась на своё место, ничто внутри не могло уцелеть.
Они снова замолчали, подросток немного задумчиво и как-то подавленно глядел в свою чашку, а старик - тревожное время после Третьего Удара оставило на ранее достаточно подтянутом лице множество морщин – с любопытством оглядывался. Наконец он остановился на самом хозяине помещения:
– Икари-кун, твои волосы...
Рука Синдзи инстинктивно дёрнулась к криво остриженной голове (умение стричь не входило в многочисленные таланты его соседки), где на правой стороне находилась небольшая памятка об ужасе Третьего Удара: небольшая прядь волос, площадью с мелкую монету полностью поседела, белея раздражающим пятном на чёрном фоне.
– Осталось после Комплементации, – сухо ответил он.
– Ясно, – протянул Козо и попытался сменить тему. – А здесь довольно уютно. Честно сказать, я боялся, что ты опустишь руки и будешь жить как придётся, однако же нет... И давно ты тут?
– Почти год как.
– Давно. И всё это время прятался под именем Рокобунги Каору? Каору – как Нагиса Каору, а Рокобунги...
– Нет, – резко оборвал его Синдзи, – Рокобунги – фамилия сэнсея, брата моего отца, с которым я жил до... ну, до того, как это всё началось. Фуюцки-сан, зачем вы меня искали? Для чего я опять понадобился?
Бывший зам.командующего вздохнул и оглянулся на коридор, где сидели охранники. Затем понизил голос и даже как-то пригнулся к Синдзи, будто эти слова никто не должен был услышать:
– Меня попросила Юи-кун.
– Мама?
– Да. До того как всё закончилось, прежде чем она покинула эту планету в своей Еве, она нашла меня там, в Океане LCL и попросила позаботиться о тебе, помочь в этом новом мире.
Старик закусил губу, будто коснулся какой-то слишком личной темы.
– Я не думал, что вы её знали.
– О, разумеется я был знаком с Юи-кун, ведь мы вместе работали над проектом Е – созданием Евангелионов – когда NERV ещё назывался GEHIRNом, – ещё одна пауза, будто Фуюцки задумался стоит ли продолжать, а затем видимо решил, что да, стоит: – Однако, на самом деле, моё знакомство с твоими родителями случилось ещё задолго до того, даже до Второго Удара – в Токийском Университете. Довольно скоро после того, как я начал преподавать там, мне довелось прочитать статью одной молодой студентки – Икари Юи, которая попросила быть её научным руководителем. Скоро у меня стал специализироваться и твой отец, тогда ещё носящий фамилию Рокобунги. С ним я сначала не ладил, но твою мать боготворил: она была гением, а ты понимаешь как редко представляется возможность встретить, а тем более самому воспитать гения. Мы часто проводили свободное время обсуждая какие-то идеи, либо просто разговаривая о разном. Наверное, – Козо отхлебнул из чашки, – я увидел в ней свою дочь, с которой тогда был в плохих отношениях. Они были очень похожи.
«Вот только все мои дети не пережили хаоса Второго Удара» – по лицу командующего пробежала тень, но Синдзи этого не заметил.
– Собственно твои родители затем и пригласили меня в GEHIRN, откуда я попал в NERV.
– То есть, я встречал вас раньше, до Евангелионов? Не помню, – Синдзи напряг память – конечно же, он знал о работе своей матери и знал, что в детстве часто оказывался в NERV. Иногда ему удавалось восстановить в памяти определённые фрагменты, лица или коридоры института.
– Ну, ты ведь тогда был ещё очень молод.
Икари с удивлением отметил, что вот так спокойно общается с «заместителем командующего», который всегда казался ему такой загадочной строгой фигурой, молчаливым спутником отца. Происходящая же сейчас «посиделка на кухне» была будто из позапрошлой жизни, протекавшей в доме четы Рокобунги, где будущий «бог» жил с дядей, тётей и двоюродным братом, а дни не отличались друг от друга.
– Кхм-кхм, – он попытался отогнать эту мысль, отметив про себя, что уже совершенно успокоился. Не этого ли доверия добивался своими откровениями пришедший за ним, якобы от лица Икари Юи, бывший заместитель командующего. – И это всё? Вы проделали такой большой путь, чтобы найти меня просто потому, что вас об этом попросила моя мама?
– Более или менее, – благосклонно кивнул Фуюцки-сан.
– Я бы хотел услышать ту версию, в которой «менее», – пугаясь собственной наглости сказал Синдзи, поднимаясь из-за стола и непроизвольно скрестил руки на груди, психологически отгораживая себя от собеседника. Они встретились взглядом, но после недолгой борьбы, глаза отвёл всё же молодой Икари.
– Что ж, в некотором смысле ты прав, есть ещё кое-что.
Фуюцки осушил чашку и поднялся. Застегнув верхнюю пуговицу командирской униформы, он прошёл мимо Синдзи и взглянул в окно.
– Я хотел попросить тебя. Ты не обязан соглашаться или вообще что-то делать, куда-то идти, но хотя бы выслушай меня. Сейчас, по предварительным подсчётам, из Океана «вынырнул» один из двадцати человек. В первые дни после Третьего Удара вышел каждый второй из этого числа; в последующий месяц ещё четверть. За последние полгода, новоприбывших – единицы. Для всех этих людей ты – ключевая фигура. Не буду врать, больше половины из них тебя ненавидит и винит в случившемся, но для других ты, если и не герой, то символ надежды и новой эпохи. Икари-кун… – Козо взглянул на стоящего рядом парня, – я, как действующий глава NERV, прошу тебя присоединиться к нам. Ты сможешь стать тем символом, вокруг которого сейчас получится сплотить людей, чтобы прекратить царящую анархию.
Они замолчали, а Синдзи растерялся, думая, как же сейчас поступить. То, о чём он только что разговаривал с Майклом – или правильнее было называть его Михаилом? – воплощалось в жизнь. Шанс изменить этот мир. Вот только война с Ангелами научила Синдзи двум вещам, которые сейчас тянули его в противоположные стороны: «не убегать» и «не доверять NERV».
– Эм, Фуюцки-сан...
– Ты, конечно же, не обязан отвечать сейчас. Однако я всё равно прошу тебя поехать со мной. Во-первых, так будет безопаснее для тебя же – невероятная удача, что первым на тебя вышел именно NERV, а не кто-то менее мирно настроенный. Во-вторых, наша база на фоне этого места достаточно хорошо оборудована и просторна: там хватит места не только для тебя, но и для живущих в этом доме – надеюсь, ты успел завести друзей.
Последнее было сказано с доброй усмешкой в голосе, призванной показать, что официальная часть закончена.
– Ну как, ты согласен?
Синдзи уже было открыл рот, чтобы дать свой ответ, однако ему было не суждено огласить своего решения: замок заскрипел и оттуда послышался голос Аоко:
– Майкл-кун, сэмпай! Я верн... – вместо продолжения послышался удивлённый и сдавленный крик, будто кто-то заткнул девушке рот. Понять кто, не составляло никакой проблемы.
– Эй! Немедленно отпустите её! – воскликнул Синдзи, выскакивая с кухни со сжатыми кулаками. – Она мой друг!
Двое бойцов переглянулись и медленно отпустили девушку, которая тут же отпрыгнула к Икари, яростно шипя. Впрочем, её шипение тут же пропало, стоило ей увидеть знаки отличия:
– NERV?
Спустя три часа грузовая машина с Синдзи, Козо, Аоко и несколькими солдатами – их оказалось гораздо больше двух – уже была на полпути к новой базе NERV-Япония, а Синдзи думал о том, что Фуюцки наверняка всё продумал заранее – и своё «можешь решить позже», и «вместе с тобой мы возьмём твоих друзей». Уж с последним он точно не прогадал, потому что узнав о предложении, Аоко не думала вообще, а бросилась собирать вещи, да с такой резвостью, что солдаты-охранники лишь успели вжаться в стену, чтобы не быть сбитыми с ног. Разумеется, после такой реакции своего кохая, отказаться Синдзи уже не мог.
Однако сейчас Аоко сидела притихшая, периодически лазя в карман, где лежала записка от Майкла – в ней говорилось, что он вернётся где-то через месяц и просил, чтобы в случае какого-то передвижения ему оставили новые координаты. Как всегда в подобных ситуациях, Икари-кун чувствовал себя виноватым, подозревая, что именно он своим сомнением в разговоре мог прогнать Михаила. Вот только на целый месяц? Наверняка у того возникли какие-то свои дела – загадочная он всё же личность.
От мыслей Синдзи отвлёк вопрос одного из солдат (того самого, который ранее согласился на чашку чая в гостях у Икари):
– Извините, никто не будет против, если мы с ребятами закурим? Разумеется, в окно, – ни один из троих пассажиров против не был, так что четверо солдат достали по пачке каких-то дешёвых сигарет и закурили. Говоривший снова спохватился: – Где же мои манеры? Девушке не предлагаю, а вы, Икари-сан, будете?
Синдзи удивился – к нему, наверное, впервые в жизни обращались на «-сан», но от сигареты отказался:
– Не курю. Мне, всё же, ещё только семнадцать лет.
– И правильно. Мы, с ребятами, тоже пытаемся бросить – даже в NERV невероятно тяжело достать пачку хоть сколь-нибудь сносного табака. Приходится ограничивать себя одной пачкой в неделю.
Солдаты докурили и снова вернулись на свои места, всем своим видом излучая готовность отразить внезапную атаку. Оставшиеся несколько часов пути в машине висело тяжкое молчание.