Прыгнуть мимо мечты

  Шелти зашла босиком в кухню, бросила лифчик на голову коту, открыла холодильник. Пусто. Никаких чудес со вчерашнего вечера. Она поставила чайник на плиту и не спеша села за стол. На блюдце лежал невскрытый квадратный жетон с голографическими печатями на боках. Издали это напоминало презерватив. А вблизи – две недели бесплатной кормежки. Удивительно кстати, подумала женщина; если все пойдет благополучно, до первого числа остаются только два пустых дня. Ну, это уже не проблема: можно будет со спокойной совестью пошататься по гостям, делясь впечатлениями. Так и продержимся, так и прорвемся. Может быть, отпускные даже пораньше дадут. В пустую хату на это время вселю подружку, она присмотрит за живностью и цветами, взамен получит место для романтики. А занимать ни у кого не буду. Выпить кофе и выдвигаться…

  Она заварила последнюю ложку «Якобса» в кружке, щелкнула пультом, увидела Президента, отключила его, не дав слова сказать. Глава государства традиционно был некрасив и ограничен, единственная изюминка заключалась в том, что нынешний всерьез не занимался ни внешней, ни внутренней политикой: он сделал ставку на космос. По крайней мере, это было с его стороны честно, думала Шелти, растягивая удовольствие. Все равно бывший коммерсант в политике ничего не понимал. И в этом присутствует своя иррациональная логика. Два американца, из которых один был поляком, изобрели «дырокол». Китайцы самыми первыми начали выпускать «мыльницы» для полетов. А русские раньше всех нашли халяву. Когда США захлебнулись в потоке иммигрантов, а Китай почти одновременно с ними нашел на свою голову подходящий климатический катаклизм, Президент вцепился мертвой хваткой в предоставленный шанс. Он купил у голодающего Китая дешевые транспортники, он обзавелся своим «дыроколом» и в рекордные сроки скопировал устройство. Он вбухал львиную долю бюджета в отечественных и перекупленных специалистов, подхлестнул, тем самым, новую микрореволюцию: обычный пирит, «золото дураков» в просторечии, стал после контакта с «дыроколом» вести себя как тестер, как оракул, четко указывая на людей, способных без вреда для здоровья и с пользой для науки и госбюджета летать по проколотому пространству. Тестеры стояли сейчас в каждом офисе как деталь интерьера, обычно рядом с кулером. Тестер, национальная лотерея раз в месяц, двухнедельное проживание в карантине, изучение психологической совместимости претендентов – всё. Дальше звезды. Во всех больших городах было по 5 – 6 «мыльниц». Самые подходящие пары постоянно отправлялись в рейды, а несостоявшиеся астронавты уходили восвояси, сытые и даже бесплатно обследованные медиками. Никто не мешал им снова пройти тест, за 50 рублей отправить в банк свои координаты и ждать заветного жетона. Шелти играла раза три, всегда со скуки: то в регпалате, то в банке. А сейчас жетон лежал на чайном блюдце и казался чем-то совершенно нереальным. Женщина не сомневалась, что на самом деле полетят в космос те, кто за это хорошо заплатил, а не какие-то счастливчики с улицы, может быть, еще подставные господа ради хорошей рекламы (в Штатах летал маньяк, сидящий пожизненно – ради визгу на передовицах), но в карантине она будет точно, и кормят там хорошо. Она помыла чашку, дала коту вареной сайки и подняла с полу лифчик. Почитать взять нечего, все перечитано, ноут-бука нет, телефон старый, обычная «звонилка». «Господи, до чего же я нищая!»..

  Обычная меланхолия, возникающая в момент, когда до зарплаты еще далеко, заставила ее выбрать из гардероба все черное, а сумку собрать по-походному. Пусть им станет плохо от моих застиранных треников, аминь, подумала она.

  По дороге Шелти закинула ключи подруге, пошла по набережной. Там пили пиво и бросали хлеб уткам. Какой-то хам с амбициями сидел на ступенях и говорил собутыльнику из своей свиты: «Молчи, я потом дам тебе возможность вставить свое глупое слово… Води меня на пляжи, где много приезжих, мне надоело на аборигенов смотреть…» Его собеседник в цветных татуировках молча кивал, присев рядом на корточки, и пил дармовое пиво. В камышах низко, как отрыжка, раздалось лягушачье кваканье. Шелти поняла, что немного нервничает, поэтому в глаза бросается каждая деталь. А если действительно полетит в космос?..

  …Ибо летали туда при помощи новой технологии, честно или нечестно, действительно не космонавты, а обычные неподготовленные люди. «Мыльница», выйдя из прокола, либо зависала в пустом пространстве в неисследованном секторе космоса (тогда надо было включить автоматические приборы и скучать), либо выныривала вблизи планеты (вот это было редким везением; впрочем, экипажу предписывалось делать то же самое: запускать автоматику, чтобы срисовала координаты, а еще отправлять зонды на поверхность. Потом по перспективным направлениям летели профессиональные экипажи, а удачливые морские свинки получали за открытие крупную сумму и право на любое извращение в названии открытого небесного тела. Особенно умилил общественность астероид «Сердитый», ибо это была погоняла директора какой-то занюханной средней школы. Прославил выпускник своего директора…

  До сих пор все «мыльницы» возвращались. Они не притягивались аномалиями, не сгорали в короне звезд. Объяснений не было. Ученые вооружились знаменитым принципом Дэвида Мермина – «заткнись и считай» - и лихорадочно работали, справедливо полагая, что отсутствие конкурентов – ситуация временная. Шелти не хотелось бы оказаться первой, кто разрушит чудесную закономерность. Впрочем, не с нашим счастьем, как говорится. Женщина просто хотела переждать здесь короткий денежный кризис.

Она незаметно дошла до базы – арочника, окруженного глухим забором. Сунула в окошечко паспорт и жетон, ответила на вопросы приветливой девицы, получила пропуск и окунулась в местную изолированную жизнь.

Оказалось, что внутри помещения всюду понатыканы камеры, люди стараются быть максимально приветливыми (чтобы психологи сделали правильные выводы, а охрана не лишила заветного шанса). Еще оказалось, что там было несколько кураторов. Молоденькие девчонки, поселившиеся рядом с Шелти, по любому вопросу бегали к Нику,  мужику лет пятидесяти, который в качестве опознавательного знака носил футболку с принтом генерала в красном берете. Этакая власть в квадрате: и на живом лице, и на нарисованном застыло одинаковое строгое выражение. На двери кабинки в женском туалете Шелти обнаружила очень качественную карикатуру на куратора, внизу которой было подписано карандашом для век:

Не спать на толчке!

Белые хризантемы

В жопу вопьются!!!

Писали, видимо, уже потеряв надежду попасть в экипаж, иначе откуда бы такая интолерантность. К куратору она не ходила, поскольку было незачем.

Претендентам, однако, не давали соскучиться. Если медицинский осмотр был более чем комфортным (взяли кровь для всевозможных анализов и отстали), то опросы, анкеты и тесты необходимо было заполнять в устрашающих количествах. Можно подумать, что те двое суток субъективного времени, что проводились в полете, могли заставить людей сойти с ума и перегрызть друг другу глотки. «Просто большая кормушка для специалистов-психов», - думала Шелти, быстро, честно и не раздумывая заполняя все необходимые бланки. – «По нашим протоколам хотят потом воссоздать технологию чуда… А может, кто-то любопытство тешит…» На последнюю мысль ее натолкнул следующий вопрос: «Допускаете ли Вы для себя возможность спонтанного секса в момент полета? В стрессовой ситуации? В ситуации форс-мажора?»

«Ну и что я тут должна указать?» - пригорюнилась женщина. Строчек для развернутого ответа не предусматривалось, иначе она сказала бы им всем, что в стрессовой и форс-мажорной ситуации никакого подходящего хрена никогда рядом не оказывается, он всегда в другом месте и всегда по уважительной причине. Это ее карма. Скупые варианты выбора («да» и «нет») явно не позволяли ответить корректно. Даже «не знаю» не было, как будто все свинки уже летали и точно знали, будут они спонтанно снимать стресс указанным образом или предпочтут помереть от инфаркта. «Ладно, обведем ответ «нет». Авось теперь с маньяком не отправят». Шелти закончила рисовать кружок и услышала тихое возмущенное фырканье рядом. Лениво посмотрела через плечо. Какой-то чувак скептически помотал головой, вчитываясь в вопрос теста. Шелти увидела, что он завис на том же месте, что и она сама. «Ох, и не говори», - мысленно поддержала она. – «Кто ж предложит?» Чувак обвел ответ «нет» и побежал глазами дальше. «Тоже быстро читает», - заметила Шелти, возвращаясь к опроснику. Минут через пять у него зазвонил мобильный. Шелти оторопела от знакомой мелодии. «Е! Ва!...» - со страстью пел женский голос, а хозяин телефона аккуратно и быстро дописывал строчку анкеты, успокаивающе занося руку над трубкой. Женщина не захотела портить приятного впечатления и удалилась со своими бумагами за другой стол.

Постепенно она обрастала знакомствами и даже какими-то краткосрочными хобби вроде занятий йогой. Девчонки-соседки попались просто душевные, особенно сероглазая Катенька. Такой редкий баланс ума, практичности и живости Шелти попадался редко. Она очень хотела попасть в космос, поэтому перед «днем Х» Шелти начала за нее искренне «болеть». Ник по секрету за несколько часов до официального объявления итогов на совместимость шепнул ей, что девушке, кажется, повезло: очень хорошие показатели, полетит с женщиной. Тоже не устоял против ее чар, а еще при исполнении.

К монитору в главный зал Шелти не пошла. Почти все обитатели арочника высыпали туда искать свои фамилии. Правда, была пара таких же халявшиков, как она сама, а кое-кто из молодежи и роман закрутил, считая, что это и есть настоящий космос. Женщина со вкусом дочитывала чужой детектив в мягкой обложке. В этот умиротворяющий процесс внезапно вмешалась служащая комплекса, психолог, судя по специфическому значку на куртке. Она торжественным тоном позвала Шелти в соседнее помещение, и у той почему-то екнуло сердце.

- Позвольте вас поздравить, судя по нашим тестам, у вас почти абсолютная совместимость с одним из претендентов этой волны. Вы даже знакомы, потому что были соседями. Вы летите в космос!

«Катя», - подумала Шелти, неожиданно для себя расплываясь в широкой улыбке. – «Ну, слушайте, в такой компании с удовольствием слетаю! Вот сюрприз!»

Психолог сделала расчетливую паузу, потом довольным жестом указала на кого-то за спиной женщины. Та обернулась. В углу комнаты стояла не Катя. В такой же черной футболке, как у нее самой. Тоже не самого юного возраста, тоже невысокого роста. А еще в очках, с неправильным прикусом, с симпатичной физиономией. Тот самый чувачок с заставкой из «Евангелиона» в мобильном.

Шелти замерла от неожиданности, потом вспомнила про свою лучезарную улыбку, про сладкую фразу об абсолютной совместимости, психанула, смутилась, сделала резкий шаг в сторону и отдавила психологине кокетливо накрашенный мизинчик – та была в открытых босоножках. Вопль у дамочки вырвался потрясающий. Шелти искренне сказала ей «Извините!», но о своем поступке не пожалела – она же двадцать раз писала им в анкетах, что часто раздражается. Психолог, вывернув шею, горестно рассматривала свой порозовевший пальчик, как будто его, по меньшей мере, молоток раздробил. Повисла пауза. Шелти прищурилась, рассматривая бейдж на груди нежданного партнера. Что ж, символы были крупные, четкие. Жаль только, что иероглифы. Там могло быть написано «Егор Иванович», «Сергей Анатольевич» или «Пи Си Жуй», все с одинаковой вероятностью.

- Нет, видимо, надо лед приложить, - стенающим тоном произнесла психолог.

- Шелти.

- Пыльный, - с заминкой ответил парень, сообразив, что она представляется. И добавил в сторону оттоптанной ножки:

– У медиков есть спрей с хладагентом, можно заморозить…

* * *

Старт застрял оскоминой на зубах, пол «мыльницы» немного задрался вверх, как на взлетающем самолете. Дискомфортное ощущение, не объяснимое ни вибрацией, ни температурой, ни освещением. Шелти выбралась со своего лежака и не знала, куда себя деть.

Полдня пролетели во взаимном шараханьи и нарастающем напряжении. Им в одно время приспичивало вставать, отрывать взгляд от мониторов, идти в туалет. Когда система сервиса выдала приятную трель, и корабль мягким театральным баритоном оповестил их, что наступило время обеда, Шелти подумала, что отговорится отсутствием аппетита. К несчастью, аппетит-то у нее как раз был. Пыльный посмотрел на нее, а личико у Шелти по выразительности напоминало скорее пластилиновую ворону, чем камень, вздохнул и предложил:

- Может быть, посмотрим кино вместе? А то что-то на нервы давит.

- С удовольствием, только не аниме, не про конец света и не по-японски.

- Ох ты! Как это я запалился?

- Телефон.

- А! Вообще-то, я свое ничего не взял. Посмотрим, что тут нам предоставили?

- И не комедии. И не боевики. И не фильмы-катастрофы. Слушайте, а пол правильно вверх задирается? Кажется, стало сильнее.

- Да, вы правы. Что ж посмотреть-то тогда…

- Что-нибудь. Если мы сядем за стол, и на меня поползет хлеб под таким углом, я на него заору. Еще больше ведь задирается, вы видите?!

- М-м-м… Да вроде бы нет…

- А клаустрофобия вместе с агорафобией бывают?

- Если и бывают, то это у вас не они. Наклон стал больше, я теперь вижу.

Шелти сцепила зубы и замолчала. Парень присел на корточки и стал наблюдать за предметами, пытаясь уловить момент, когда пол снова поведет себя не по понятиям. Паника и беспомощность – и их живые олицетворения.

Потом Шелти показалось, что она теряет сознание, и она быстро села рядом, подтянув колени к груди.

* * *

- Бака, почему мы видим одинаковый кошмар??

«У меня тот же вопрос, партнер. Или ты их не видишь?»

- Я не знаю, Аска. Я зажгу свет.

Щелчок зажигалки. Смутные силуэты, парящие возле стены, обрели четкость. Синдзи Икари и Аска Ленгли Сорью, она в своем любимом красном комбинезоне, в талии тонкая, как Барби, и длинноногая почти такая же, он в белой рубашке, на которую отбрасывает рефлекс свеча. Полные бездонной тревоги и печали глаза у обоих. 

- Что вы делаете на нашем корабле? – резко спросила рыжая, бегая глазами с одного комка плоти на другой. Пыльному было тоже плохо, лоб мокрый, поза скрюченная. И очарованный взгляд при этом,  вот уж не ожидала. Ей-то было попросту страшно. Например, из-за того, что «мыльница» изменилась: переборки выросли, где их не было, лежаки пропали. Вообще все не то, как будто в одну комнату въехала углом другая.

- Это был наш корабль. Изначально. Потом что-то пошло не так, - банально и коротко объяснила Шелти.

- Ты хочешь сказать, что вы – астронавты? – недоверчиво протянула Аска, упирая руки в бока.

- Мы добровольцы, летящие в первой волне для исследования незнакомых пространств в произвольном направлении.

«Это я сказала?? Почему-то звучит как дилетантский перевод с английского».

- Оу, я обожаю лабораторных крыс. Синдзи, а можно на космическом корабле включить что-нибудь более продвинутое, чем свеча? Ради знакомства?

- Да мы вас знаем как бы, - с идиотским смешком заметила Шелти.

Девушка настороженно прищурилась, рука с бока переместилась на кобуру. Пыльный соизволил выйти из транса и отвлечь внимание на себя:

- Аска, я щасний… вернее, я был бы счастлив, если бы ты не называла нашу встречу «кошмаром». По-моему, проще сойтись на слове «чудо».

- Игра словами, - фыркнула рыжая.

- Еще какая, - кивнул с пола Пыльный. – Я читал о тебе, я писал о тебе, я писал от твоего имени. Кстати, от твоего тоже… - он слегка поклонился Синдзи.

- От моего? – встрепенулся подросток и тут же получил свирепый тычок от напарницы:

- Что, бака, уже и уши развесил? Да тебя развести легче, чем ребенка на конфету!

- Нет, это правда. По имени ты его называла, но не полностью, а я могу сказать – это Синдзи, сын командующего Гендо Икари…

- Вы знаете отца?

- Раскрой уши, дурачок – они сказали, что знают тебя! Конечно, это не кошмар, это чудо – знать такое ничтожество!

- Как мне это надоело, - совершенно неожиданно для себя самой ляпнула Шелти. – Отвязались бы вы все от пацана? Что в нем такого ничтожного??

- Например, то, что он не в состоянии поговорить о своей судьбе с командующим Гендо, хотя каждый раз, когда слышит слово «отец», он трепещет, как овечий хвост! – отхлестала Аска.

- Нет таких детей и родителей, между которыми не существует табу! – повышая голос, заспорила Шелти. – Переверни ситуацию, рыжая! Кто-то не может сказать маме «Я курю», кто-то не может спросить папу «А как ты трахался с мамой?», кто-то никогда не оскорбит старшего брата…

- Кто-то откусит себе язык, чтобы не читать мне лекции на моем мостике!

- Кто-то не станет докапываться до своего брата по оружию!

- Не ори на меня!

- Не ори на нее!

- Не ори на меня!!

- Пожалуйста, не кричите никто.

Последняя просьба была сказана почти шёпотом. Кажется, это был Син.

Воцарилась тишина, в которой изумленно скрипели мозги Шелти. Она вообще не понимала, что, собственно, делает. И с кем. Вместо вопроса про возможность спонтанного секса на корабле в анкету надо было вставить что-нибудь о ссоре с мультяшным персом. «Допускаете ли Вы для себя?...»

- Как вы оказались в космосе? – помолчав, спросил Пыльный.

- Мы перехватываем Ангела, - опередив Аску, торопливо ответил Син. – А вы?...

- Мы правда летим наугад. У человечества должны быть другие миры в запасе, - мягко ответил Пыльный.

- Рубки расходятся! – тревожно выпалила Аска, распахнув глаза.

Шелти мучительно захотелось прикоснуться к кому-нибудь из них – они не бумажные, в конце концов, они живые… Женщина неловко встала, подошла к Синдзи, хотела ободряюще пожать руку…

- Я искал тебя как раз… - невпопад сказал Пыльный Аске…

…пространства снова неуловимо сместились, вместо руки Шелти взялась за свечу и затушила ее.

«Допускаете ли Вы для себя возможность спонтанного секса в момент полета? Да конечно же, сейчас свечка остынет…»

Пол стремительно нырнул под ногами вниз, и ей показалось, что она ребенок в коляске, которую кто-то поднял на подножку автобуса.

Наутро «мыльница» вышла из прокола, и приборы показали двум наглухо замолчавшим пассажирам близкую планету. Оранжевый океан переливался, как глаз рыбы, затянув всю ее поверхность. «Завтра на «ЕнЕ» будет торчать полмира».

- С названием выпендриться не судьба, - тускло констатировал Пыльный.

Шелти оставалось только кивнуть.