Какое-то время Шикинами с хмурым видом изучала меня. Я, придав лицу выражение вежливого волнения, отмалчивался, решив, что пусть лучше уж она начнет разговор первой.

 - Мы с вами нигде раньше не встречались? – наконец поинтересовалась рыжеволосая.

Мысленно я вздохнул. Пусть они не помнили меня, навсегда исчезнувшего из прошлого, но, видимо, какие-то смутные образы в их разумах все же остались. Наверное, мое лицо все же заставляло их потревоженную память колыхаться, пытаясь выяснить… вспомнить, кто я такой.  Однако эти попытки были заранее обречены на провал.

 - Нет, – я чуть улыбнулся. – Я бы запомнил встречу со знаменитой Шикинами Аской-сан.

По ее лицу пробежала мимолетная радость, но почти сразу же исчезла.

 - Ни к чему подобный формализм, – махнула она рукой. – Можешь звать меня по имени. А тебя-то как зовут, таинственный незнакомец?

В ее интонациях проскользнуло ехидство, и у меня, как говорят Лилим, слегка отлегло от сердца. Все же она была не настолько раздавлена, как Мари, хотя я и чувствовал, что что-то с ней не так. Те сражения не могли пройти бесследно. Безумие Мари было шрамом на душе, потерянный глаз Аски – шрамом на теле. Однако я был уверен, что было еще что-то, заставившее рыжеволосого пилота выглядеть совсем не такой, какой я хотел бы ее видеть.

 - Дэус, – уже почти привычно представился я.

 - Странное имя, – сощурилась девушка. – Скорее похоже на прозвище.

 - Иногда прозвища становятся именами, – заметил я.

Она молчаливо кивнула, соглашаясь со мной. К столику тем временем подошла слегка замученная официантка, протянувшая мне меню. Есть мне не хотелось, поэтому, пробежав его глазами, я заказал только кофе. Никогда в моей прошлой жизни мне не подворачивалась возможность попробовать этот напиток, так что стоило наверстывать упущенное. Официантка, приняв мой заказ, кивнула, сообщила Аске, что заказанное ей скоро будет готово, и удалилась.

 - Почему ты подошел ко мне? – неожиданно спросила она, глядя на меня едва ли не с подозрением.

 - Захотел поговорить, – честно ответил я. – Как-никак, вы живая легенда.

 - Легенда… – с кривой усмешкой произнесла она. – Что ты об этом знаешь, Дэус? Знаешь, каково это – быть легендой?

Ее глаз засверкал почти яростно, и я помотал головой, не ожидая от нее подобного.

 - Хреново, – усмешка на ее губах стала горькой. – Ты думаешь, были фанфары, визиты к премьер-министру и прочая шелуха? Нет. Ничего этого не было. Официально все, что касалось Евангелионов и Ангелов, было секретно, и можешь мне поверить, NERV как следует постарался, чтобы это секретом и осталось. Потом появился новый враг – SEELE, началась новая война, уже не с Ангелами, а с людьми. И о нас понемногу забыли. О нашем «геройстве» знали работники NERV, знали наши одноклассники, но всех их быстро убедили, что раздувать шумиху не стоит. Организации вроде NERV всегда предпочитают скрывать свои дела в тени. Да, они стали спасителями человечества… а о нас почти и не упоминали. Потом мир переключился на другие проблемы… и понемногу сражения с Ангелами стали забываться. Кто в мире знал о том, что мы спасли его, предотвратили Третий удар? Единицы. Мы спасали мир, который с легкостью позабыл нас. Вот каково быть легендой, Дэус…

Я слушал ее и не мог поверить в неблагодарность Лилим, одновременно чувствуя злость от того, что оказался заперт в Еве-01 и не смог ничего изменить. Все, что я сделал для них, оказалось… напрасным? Я желал им счастья, но рок, нависший над всем, что относилось к Евангелионам, оказался сильнее. Да… тогда еще я не был Богом, и мое желание не могло осуществиться. Но теперь все изменилось. Пусть и с запозданием, я должен все изменить. Нельзя позволить несправедливости повториться вновь.

 - Кстати, откуда ты вообще знаешь обо мне? – ее вопрос вырвал меня из омута размышлений.

Ответ пришел на ум почти мгновенно.

 - Мой отец работал в NERV, – легко соврал я, чувствуя все же, что это не совсем ложь. – Он и рассказывал мне о пилотах. И не узнать Аску-сан я не мог.

Улыбка, появившаяся на лице рыжеволосой, на сей раз не была горькой или вымученной. Все же ей было приятно, что ее помнят, пусть и немногие. Однако я чувствовал, что подобное забвение в человеческой памяти – это не все. Было еще что-то, что заставило Аску так измениться.

Раздался звонок сотового. Аска выудила телефон из кармана куртки, и приняла вызов. Я невольно прислушался.

 - Да?

 - Я же сказала тебе, что не пойду на этот идиотский фестиваль! – в голосе девушки появилось раздражение.

 - Слушай, тебе не кажется, что мы уже взрослые? – вновь ехидство.

 - Нет… прости… Я правда не хочу, – ее голос вдруг потускнел. – Иди без меня, правда. Мне… мне нужно побыть одной.

 - Да, пока.

Она сунула телефон обратно в карман, и отвела взгляд. А я не отрывал глаз от ее лица.

 - Если вы хотите побыть одной, то мне стоит уйти? – тихо спросил я.

Она подняла на меня взгляд, и мне показалось, что она едва сдерживает слезы.

 - Нет… если можно, останься…

 - Хорошо.

Она с благодарностью кивнула мне. К столику с подносом подошла официантка. Передо мной она поставила чашку с кофе, перед Аской – глубокую тарелку с супом из акульих плавников. А еще на столе появилась маленькая пиала и небольшой глиняный кувшинчик, в котором, судя по запаху, было сакэ.

Поймав мой удивленный взгляд, Аска ответила на невысказанный вопрос:

 - В первый раз… захотелось…

Я ничего не сказал, пробуя кофе. Напиток оказался горьковатым, но все же не лишенным определенного вкуса. Поразмыслив немного, я решил, что он мне все же нравится, но для того, чтобы пить его, требуется определенное настроение.

 - Знаешь, – неожиданно произнесла рыжеволосая. – Можно, я поговорю с тобой? Мне нужно выговориться, а ты… ты мне кажешься тем, кто способен понять. Ты не станешь жалеть меня, или пытаться утешить, как этот дурачок Синдзи. Во всяком случае, мне так кажется.

Я кивнул. Видимо, в моей новой сущности было что-то такое, что располагало к себе. Именно поэтому Аска готова видеть во мне едва ли не своего исповедника. Что ж, мне это было только на руку. Если я узнаю, что терзает Второе Дитя, я смогу избавить ее от этого.

Быстро расправившись с супом, она придвинула к себе пиалу и посмотрела на меня. Я молча налил ей сакэ и приготовился слушать. Девушка, отпив небольшой глоток, чуть сморщилась и заговорила.

 - Я не жалею о том, что было. Я всегда была одинока, и всю жизнь считала, что мне никто не нужен. Только приехав сюда, в Японию, и познакомившись с другими пилотами, я впервые засомневалась. Пусть меня раздражала Любимица, пусть дурачок Синдзи был папенькиным сыночком, пусть Мисато пыталась изображать из себя то ли мать, то ли старшую сестру… так было лучше. Я больше не была одинока, и знаешь, Дэус… мне это понравилось. Я сама не сразу это поняла, наверное, только во время разговора с Мисато, когда ехала в лифте для испытаний Евы-03. Потом я потеряла глаз, но тогда даже не обратила на это внимания. Мне казалось, что за возможность не быть одной, за статус лучшего пилота Евы, спасителя человечества это вполне справедливая плата…

Она говорила и говорила, периодически бросая на меня взгляд с просьбой наполнить пиалу. А я слушал ее и все более четко понимал, что именно произошло с некогда веселой и жизнерадостной Аской.

Потеря глаза оказалась своего рода началом и причиной крушения всех ее надежд. Слава лучшего пилота так и не пришла к ней. Мари угодила в сумасшедший дом, Синдзи после того, как погибла Рей (об этом я, кстати, услышал впервые, и эта новость заставила меня вздрогнуть) стал замкнутым и депрессивным. Мир, который хотела выстроить вокруг себя Аска, рассыпался, как карточный домик. Она осталась одна, и вечным напоминанием об этом одиночестве было ее отражение в зеркале, на которое она смотрела единственным глазом.

Физическая травма причудливым образом смешалась с психологической. Пусть даже Аска сама не до конца этого понимала, она скучала по прошлому. Ей хотелось вернуть то время, когда все они были командой, а сама она смотрела на мир двумя глазами. Теперешняя жизнь казалась ей бессмысленной. В ней были лишь тоска по прошлому, ночные кошмары и ощущение собственной ненужности.

Залпом выпив последнюю пиалу, она прикоснулась к повязке на глазу, и я увидел слезу, сползающую по щеке девушки.

 - Ради чего тогда все это было? – едва слышно прошептала она. – Зачем?

Повинуясь внезапному порыву, я встал со стула и обнял ее, словно пытаясь защитить от жестокости мира, от непосильного груза прошлого, от страданий и отчаяния. А Аска отчаянно прижалась ко мне, всхлипывая, и я чувствовал, как намокает от ее слез рубашка. Ее сумбурный рассказ заставил девушку выплеснуть все тайные страхи, вновь встретиться с ними лицом к лицу. А когда рядом нет никого, кто может поддержать в трудную минуту, когда ты одна, это всегда ужасно. Это может сломать даже такого сильного человека, каким всегда была Аска. Поэтому ей так нужно было хоть какое-то утешение, внимание, помощь. И тут подвернулся я.

 - Я отвезу тебя домой… – прошептал я ей. – Хорошо?

Она кивнула, продолжая отчаянно обнимать меня, будто я был спасательным кругом, ее единственным шансом на спасение.

Собственно, так оно и было.

Такси доставило нас к высотному дому, где жила Аска. Во время поездки рыжеволосая девушка задремала у меня на плече. Я перехватил понимающий взгляд таксиста в зеркале заднего вида и подумал о том, что никогда еще этот «понимающий» взгляд не был так далек от истины. Да, со стороны могло показаться, что я – парень, провожающий любимую девушку до дома. При мысли об этом я улыбнулся с легкой горечью. Такая судьба была не для меня. Не в этом мире.

Расплатившись, я осторожно поднял спящую Аску на руки и понес ее к подъезду. Дождавшись, пока таксист отъедет подальше, я пристально посмотрел на дверь, и та открылась сама. Тревожить спящую мне не хотелось, и потому то же самое проделал сначала с лифтом, а потом и с дверью ее квартиры.

Внутри царил полумрак, и я не стал зажигать света. Осторожно ступая, я внес Аску в гостиную и положил на диван. На кресле напротив нашлись маленькая подушка и плед. Подушку я положил девушке под голову, а потом, сняв с нее куртку, укрыл пледом. Сейчас рыжеволосая уже отличалась от той хмурой Аски, которую я увидел за столиком ресторанчика под открытым небом. Черты лица ее чуть разгладились, словно из-под маски, сотканной временем, стала проступать прежняя Шикинами Аска.

Я сел в кресло напротив, рассматривая ее лицо. Спящая, она казалась мне едва ли не перерожденной. Я не мог повернуть время вспять, сделать так, чтобы Ева-03 не оказалась зараженной Ангелом, чтобы Мари не сошла с ума, а Синдзи не стал тем же замкнутым парнем, каким он был до Третьего, именно Третьего удара. Даже Бог не может нарушить те законы, которые устанавливал не он. Время не было мне подвластно. Но изменение течения Великой Реки было не единственным способом, которым можно навести порядок в моем мире и сделать так, как я считаю нужным.

Поднявшись из кресла, я осторожно снял повязку с глаза спящей девушки. Никакой дыры или бездонного провала там не было, просто опущенное веко, под которым, я знал, не было глазного яблока. Пока еще не было.

Осторожно коснувшись лица Аски, я прикрыл глаза, чувствуя, как просыпается во мне сила Бога. Пальцам стало горячо, когда я начал воздействовать на тело рыжеволосого пилота Евы-02. Я словно видел, как медленно возникают новые клетки, как они делятся, как появляется глазной нерв, роговица, радужная оболочка, зрачок. Я не мог видеть самого глаза, но знал, что такой же голубой, как и другой глаз Аски.

И одновременно с тем, как я врачевал тело девушки, я очищал ее душу. Это было легко, будто процесс восстановления глаза запустил своеобразную «чистку», избавляющую душу рыжеволосой от страданий прошлого. Я не стал забирать ее воспоминания, но сумел сгладить их, смазать, сделать тусклее, не такими острыми. Я коснулся ее страданий и боли и приглушил их, оставив в душе Аски лишь радость и надежды. И теперь, когда у нее вновь два глаза, а Мари больше не пациент психиатрической клиники, она сможет воплотить их в реальность. Обязательно.

 - Дэус… – во сне прошептала она.

Я улыбнулся. Наверное, как и Мари, она чувствовала меня, подсознательно ощущала, что я помогаю ей. И в голосе Аски, пусть даже она и спала, я слышал благодарность. А еще – облегчение.

Тепло перестало литься через пальцы, и я отступил на шаг. Аска все так же спала, но лицо ее изменилось еще сильнее. Едва заметная тень страданий пропала с него, и теперь она выглядела так, как я себе и представлял.

Во сне Шикинами Аска улыбалась совершенно счастливой улыбкой.

Наклонившись к ней, я осторожным, нежным движением погладил ее по волосам и  прошептал:

 - You are not alone…

Наутро она не поверит, что вновь смотрит на мир так же, как и шесть лет назад. Не знаю, вспомнит ли она меня, Бога-Из-Машины, свяжет ли свое внезапное исцеление с длинноволосым парнем, что сел за один с ней столик… да и не хочу знать. Главное, чтобы она была счастлива. Как и все остальные, она это заслужила

Бросив на Аску последний взгляд, я улыбнулся и покинул квартиру рыжеволосой девушки, аккуратно заперев за собой дверь. Ключей мне для этого не потребовалось.

За время моего отсутствия на улице поздний вечер превратился в ночь. Оглядевшись по сторонам, я сосредоточил свои мысли на Икари Синдзи и быстрым шагом пошел вперед, одновременно надеясь, что удастся поймать такси. Иначе я доберусь до фестиваля только к его окончанию.

Когда Аска дремала в такси, она едва слышно разговаривала во сне. Я уцепился лишь за три слова: «Дурачок… Синдзи… фестиваль…». И теперь, когда ноги вели меня именно туда, я нисколько не сомневался, что Синдзи на фестивале, что именно он звонил Аске, приглашая ее туда. И теперь я хотел увидеть его, последнего из четверки важных мне Лилим, которая сократилась до тройки.

Точно отзываясь на мои недавние мысли, рядом притормозило такси. Я забрался в салон, бросив коротко «Фестиваль», и снова погрузился в свои мысли.

Рей погибла, так сказала мне Аска. Я не знал, как это могло произойти, в моем последнем воспоминании о ней она была жива, и прижималась к Синдзи, смотрящего на меня почти что с ужасом. А потом… потом я оказался внутри Евы-01, начался Четвертый удар, и моя память превратилась в хаотические перемешанные кусочки паззла. Даже нескольких десятков паззлов, так что восстановить единую картину у меня не получалось.

Однако я знал, что это, к сожалению, было правдой. Стоило мне сосредоточиться на Аянами, как почти сразу же все мое тело пронизал холод. Могильный холод. И пусть я испытал подобное ощущение впервые, я не сомневался, что Аянами Рей мертва.

Синдзи должен был знать, что случилось. И потому я еще больше хотел с ним встретиться. Для меня он был самым важным, ибо все происходящее началось с него, и именно он больше других заслужил счастье. Но вспоминая Мари и Аску, а также слова рыжеволосой о том, что после гибели Рей он стал замкнут и склонен к депрессиям, я понимал, что злой рок, с которым мне теперь приходилось бороться, не обошел и его.

Таксист остановил машину у высоких ворот, за которыми теснились палатки и прогуливалось множество Лилим в кимоно, непременном атрибуте праздника. Вновь в моем кармане появились деньги, и, расплатившись с таксистом, я влился в этот праздничный водоворот. Не обладай я моими теперешними способностями, я мог бы найти Синдзи, лишь случайно натолкнувшись на него в этой толпе. Но теперь об этом беспокоиться не приходилось, и я уверенно прокладывал себе дорогу, благодаря стоявшему у меня перед глазами облику Третьего Дитя.

В одной из палаток мне попался на глаза «фруктовый лед», и я, повинуясь внезапному порыву, купил его. Лакомство, пусть и немудреное, оказалось неожиданно вкусным. С удовольствием отправляя в рот ложку за ложкой, я продолжал искать Синдзи. Я так увлекся поеданием «фруктового льда», что даже не заметил высокого парня в темно-синем кимоно, вынырнувшего откуда-то сбоку и толкнувшего меня. Провожаемый моим взглядом, бумажный стаканчик вылетел из рук и упал на землю.

 - О, простите! – воскликнул парень знакомым голосом. – Я так виноват! Позвольте мне купить вам еще один!

Я медленно повернулся к нему и встретился взглядом с повзрослевшим Икари Синдзи.

Мы сидели на небольшой скамеечке, держа в руках каждый свою порцию «фруктового льда». Синдзи время от времени поглядывал на меня, и его глазах читался примерно тот же самый вопрос, что задавали мне Мари и Аска: «Мы с вами нигде раньше не встречались?», однако задавать его вслух он не спешил. А я просто держал медленно тающее мороженое и смотрел невидящим взглядом вперед, на собиравшихся для того, чтобы насладиться фейерверком, Лилим.

Почему-то только встретившись с ним, предшествующим мне Богом этого мира, мне расхотелось притворяться. Хотелось взять его за воротник кимоно, встряхнуть как следует и сказать «Синдзи, это я. Вспомни меня, пожалуйста». Но я этого не сделал, понимая, что подобное бесполезно.

 - Простите, что толкнул вас, – негромко сказал он.

 - Хватит уже извиняться, – я покачал головой.

По его лицу, повзрослевшему, но словно пустому, искусственному, пробежала тень улыбки.

 - Одна моя подруга тоже говорит мне, что я слишком часто извиняюсь, – сказал Синдзи. – Но я не могу иначе.

Я понял, что он говорит об Аске.

 - Вы здесь один? – спросил он.

Вместо ответа я просто кивнул.

 - Я тоже, – он скопировал мой кивок. – Я хотел прийти сюда со своей любимой. Но, к сожалению, этого никогда не случится.

Синдзи не смотрел на меня, погрузившись в собственные воспоминания. А я, видя его потерянное лицо и потускневшие голубые глаза, понимал, что гибель Рей изменила всю его жизнь. В прошлом осталась боль потери. В настоящем – постоянное сожаление, что ее нет рядом. Будущее судило долгую и мучительную жизнь без той, которую он впервые полюбил.

 - Почему? – тихо спросил я.

 - Она погибла.

Мы немного помолчали, потом я вновь нарушил повисшую тишину.

 - Мне жаль, – он кивнул, будто принимая это сочувствие, как должное. Наверное, он уже почти привык к этой фразе за шесть лет. – Как это произошло?

Он посмотрел на меня с легким проблеском интереса.

 - Вы не поймете, даже если я расскажу.

 - Это неважно, – я покачал головой. – Вам нужно рассказать об этом. Даже если я и не пойму.

Он не стал спорить. Видимо, почувствовал примерно то же самое, что и Аска, рассказавшая все, что ее мучает, незнакомому длинноволосому парню.

 - Рей оказалась нужна для Третьего удара, – чуть отстраненно заговорил Синдзи. – Своего рода обязательный компонент. Она слилась с Евой-01, с ее пилотом. Она – часть от Ангелов, пилот – часть от людей. Благодаря им Третий удар прошел так, что никто и не заметил. Люди остались жить, Лилит освободилась, как и моя мать. Мы так и не узнали, кто пилотировал тогда Первую… но Рей тогда обняла меня и сказала, что ради того, чтобы жил я, она должна умереть. Она слилась с Евой… и больше я ее не видел…

На последних словах рассказа на глазах Синдзи выступили слезы, но он их словно не заметил. В небесах взорвался первый фейерверк, бросив алые отблески на его бледное лицо.

 - Пойдете смотреть фейерверки? – спросил Синдзи, повернувшись ко мне.

Я отрицательно покачал головой. Он молча поднялся со скамейки и направился вперед, к Лилим, завороженно уставившихся в небеса, расцвечиваемые разноцветными всполохами.

После рассказа Синдзи рассыпанные осколки бытия наконец собрались воедино. Рей, созданная специально для того, чтобы провести Третий удар… с этим я ничего не мог поделать. Мог лишь следовать плану, созданному Синдзи, заменив его. Пусть даже сам Икари-младший не понимал того, что сделал, это нисколько не влияло на то, что должно было случиться. Создавая «второй виток» этого мира, он невольно сделал Рей всего лишь инструментом для всеобщего счастья, каким она была в его первоначальном мире. Он не мог предположить, что из-за всех изменений, что он произвел с окружающей реальностью, изменится и он сам. Бедный мальчик не допускал даже мысли о том, что полюбит Рей, а не Аску…

Единственное, чему можно было радоваться, так это тому, что сам он ничего не знает. Если бы к Синдзи вернулась память, и он осознал бы, что своими руками отправил Рей на смерть, то это убило бы его. И впервые я настолько искренне порадовался, что никто из них ничего не помнит о том, что было до «второго витка».

Пусть даже он жив, гибель… жертва Рей сломала его. В созданном им «витке» он мог быть счастлив с ней. Но из-за заложенной им с самого начала установки развития событий этого произойти не могло. Когда я осознал это, по моему телу пробежал озноб: Икари Синдзи сам невольно лишил себя собственного счастья.

Я так хотел, чтобы у него все получилось. Пусть со второй попытки, но чтобы Синдзи был счастлив. И вот теперь, шесть лет спустя, я понимал, что это невозможно. Я мог помочь Мари и Аске, излечив их тело и душу, но с Синдзи такой вариант не прошел бы. Ведь излечить его могла лишь только Аянами Рей, погибший ключ к существованию этого мира.

Сосредоточив свои мысли на ней, не обращая внимания на могильный холод, я мысленно позвал:

 - Рей!

Несколько томительных секунд, и уже в тот момент, когда я был готов поверить, что силы Бога не распространяются на Смерть, с той стороны пришел ответ.

 - Да?

Большего мне пока не было нужно. Стянутая мной отовсюду, от самых дальних уголков мира сила забурлила вокруг, становясь почти осязаемой. Я закрыл глаза, вызывая в памяти знакомый до мельчайших подробностей образ. Мы сливались вместе во время Четвертого удара, и потому отлично знали друг друга. Знали так, как никто другой. И именно это знание, подкрепленное моей силой Бога-Из-Машины, могло теперь совершить чудо.

Со стороны может показаться, что чудеса происходят легко и просто. Но это взгляд того, кто лишь наблюдает за результатом, кто не способен сделать что-то сам. Для творца чуда оно зачастую сложно и подобно долгой извилистой тропинке меж двух бездонных пропастей. Один неверный шаг – и твоей судьбой станет вечное падение.

Еще никогда мне не приходилось так напрягать силы. Я и в самом деле оказался меж двух пропастей. Первая дышала холодом раскрытой могилы, одно неосторожное движение – и я навсегда очутился бы там, среди теней ушедших. Вторая сулила бесконечную пустоту, когда, не справившись с вызванным потоком энергий, ты оказываешься неспособен вместить его и превращаешься в ничто.

Я лавировал между пропастями, на ходу создавая себе мост, и одновременно ни на миг не забывая о том, что я делаю. Мою душу сотрясали сомнения в том, что все получится, страхи от осознания того, чем может завершиться малейшая ошибка. Ведь никогда до того законы этого мира не нарушались вот так, без ответного хода, без равновесия. Даже Синдзи не решился настолько перекраивать реальность.

Голоса, шепоты, стоны… Вспышки, огни, ровный свет… Алый, бледный, серебристый… В меня впивались тысячи игл, руки дрожали, а голова гудела, будто в ней поселился рой диких пчел. Но я продолжал делать то, что задумал, потому что отступить сейчас означало бы признать свое поражение. А Боги не проигрывают просто так.

Образы в моем разуме сливались с химическими формулами, одно с непостижимой для Лилим естественностью перетекало в другое. Законы физики были подобны натянутым струнам, вибрирующим под моими пальцами. Я создавал, искажая обычные пределы и возможности мироздания, подстраивая их под себя. Протянув мысленный коридор на ту сторону, я нашел трепещущий огонек и, протянув руку, схватил его. Пальцы обожгло, все мое тело тряслось от невообразимых нагрузок, в то время как мой разум почти кипел, работая на пределе. И в тот миг, когда две части, созданная и извлеченная, соединились, в голове у меня взорвалось несколько тысяч фейерверков одновременно.

Мечущиеся потоки силы, ломающей привычные для людей законы, сгустились воедино и, наконец, затихли. Открыв глаза, чувствуя невыносимую тяжесть во всем теле и адскую боль в голове, я повернулся влево. Рядом со мной, на скамейке, облаченная в фиолетовое кимоно, расшитое серебристыми цветами, сидела настоящая, живая Аянами Рей.

Ее волосы, как и мои, оказались длинными, будто все шесть лет она не стриглась. Алые глаза, отражение моих глаз, впервые утратили невозмутимость, ошеломленно осматриваясь вокруг. А потом остановились на моем лице.

 - Табрис… – прошептала она.

Я улыбнулся. Она и только она помнила это имя, как только она и могла узнать меня.

 - В последнее время я пользуюсь именем Дэус, – заметил я.

 - Ты… – у нее перехватило дыхание. – Ты воскресил меня?!

 - Да, – просто ответил я, любуясь и ей, и произведенным эффектом, одновременно предвкушая реакцию Синдзи.

 - Но… – впервые в жизни она не находила слов. – Но почему?

 - Потому что ты нужна Синдзи, – тихо сказал я. – А он нужен тебе. Потому что вы любите друг друга, и только вместе можете быть счастливы. Именно за этим я и здесь, Рей. Чтобы вы, все вы были счастливы.

Внимательные алые глаза, не отрываясь, смотрели на меня.

 - Дэус… – прошептала она. – Дэус экс Макина? Бог-Из-Машины?

 - В точку, – вновь улыбнулся я ей. – Именно то, что требовалось этому миру.

Словно чувствуя его, Рей повернула голову к собравшимся зрителям, и глаза девушки безошибочно нашли среди этой толпы Синдзи.

 - Что мне сказать ему? – прошептала она.

 - То, что подскажет сердце, – ответил я, тоже глядя на него. – Я попрошу у тебя лишь одно.

Аянами повернулась ко мне, и в глазах ее пылала решимость выполнить все, что угодно.

 - Береги его… – прошептал я.

Она кивнула, и как раз в этот момент в темном небе разорвался последний фейерверк, и Синдзи обернулся к скамейке.

Маска, созданная шестилетней тоской, рассыпалась. Глаза Третьего Дитя сверкнули удивлением и безумной радостью, и пусть он все еще не понимал, что происходит, ноги его сами сделали шаг навстречу ожившей мечте. Рей, вскочив со скамейки, бросилась к нему.

 - Синдзи!

 - Рей!

Они заключили друг друга в объятия, все еще не веря. Не нужно было уметь читать мысли, чтобы видеть, что обоих бывших пилотов переполняет счастье. Именно то, ради чего я приходил сюда.

Синдзи поднял голову, чтобы посмотреть на скамейку, и я увидел, как еще больше расширились от удивления его глаза. Я знал, что он видит – парень, с которым он всего лишь несколько минут ел «фруктовый лед», медленно растворяется в воздухе, подобно призраку. Воскрешение Аянами отняло у меня слишком много сил, и я больше не мог поддерживать свое тело здесь, в этом мире. Рей, почувствовав напряжение Синдзи, тоже обернулась ко мне. И, послав им прощальную улыбку, я исчез.

Вокруг снова был знакомый мне лунный пейзаж. Я сидел на краю одного из саркофагов, смотрел на голубоватый шар Земли над головой и думал о том, что у меня все получилось. К Мари вернулся рассудок, Аска вновь сможет смотреть на мир двумя глазами и больше не быть одинока, а Синдзи и Рей будут вместе, как того и желали. Три чуда, которые я совершил. Мои личные три чуда.

Я чувствовал себя усталым, и знал, что саркофаг будет отличным местом для отдыха. Забравшись внутрь, я задвинул крышку и оказался окруженным темнотой и тишиной. Медленно подступала дрема, тело понемногу начинало цепенеть. Совсем скоро я провалюсь в сон, но даже он не сможет ослабить нити, связавшие меня с четверкой пилотов. И если с ними что-то случится, если я понадоблюсь снова, я проснусь. Проснусь, если буду нужен этому миру. А быть может, однажды я вновь вернусь на Землю, они вспомнят меня, и я буду жить среди них. Как их друг, Табрис, Нагиса Каору, Дэус, и одновременно, пусть они и не будут знать об этом, как Deus Ex Machina.

Чувствуя, как губы мои складываются в улыбку, я погрузился в сон.