2: Сырость

Тихое шуршание кондиционера. Холодный свет от люминесцентных ламп в любое время дня и ночи – и наглухо закрытые жалюзи, чтобы не видеть происходящего на улице. На практически пустом столе лежала лишь табличка – „Командующий Икари Гендо”. Сам хозяин стола, сцепив руки в замок, пронзительным взглядом смотрел на посетителя.

- Капитан Икари Синдзи по вашему приказанию прибыл, – пробормотал парень, сглотнув подступивший к горлу комок. Он стоял вытянувшись, уже переодетый в простую темно-зеленую униформу, какую носят рядовые из охранения. В ней он чувствовал себя спокойнее: не так бросался в глаза и привлекал куда меньше внимания. Да и погонами не приходилось светить лишний раз.  Аска такую моду не слишком одобряла, да и в целом со стороны это выглядело забавно: например, в столовской очереди рядовой спокойно проходил мимо своих же, и преспокойно садится за офицерский стол.

- Докладывайте, – с полным безразличием в голосе приказал командующий.

- Э-эм… Мы… Ну…

- Ну же, капитан, – покачал головой Гендо. – От вас не так много требуется. Просто объясните мне, почему ваш ведомый шел на базу через территорию отчуждения? Почему он сделал это в условиях выброса частиц Ангела? И почему вы сунулись туда, принудив тем самым рисковать и другими служащими?

- Отец, я…

Синдзи хотел что-то сказать, но просто опустил голову и бессильно сжал кулаки.

- Все ясно. Завтра прибывает комиссия, у которой много неудобных вопросов. Поэтому запомни две вещи. Первое: атака на Еву-02 была произведена в момент гибели Ангела. Второе: ты сразу последовал на базу, поскольку не мог противостоять превосходящим силам противника и факторам среды. Да, и еще кое-что. До окончания расследования ты отстранен от пилотирования и не имеешь права покидать пределов базы.

- Но отец…! – воскликнул Синдзи, сделав шаг вперед, – Как же Аска?

- Капитан Сорью Аска Ленгли пропала без вести. Обнаруженная Ева-02 по частям будет эвакуирована.

Не выдержав безразличного тона Икари-старшего, Синдзи подошел к столу и, хлопнув ладонями по столешнице, посмотрел отцу прямо в глаза:

- Я не об этом.

- Поиски невозможны, – сказал командующий так, словно сжигал последний мост.

- Что? Нет, не может быть. У нас тут сотни VTOL’ов, тысячи солдат, спутники... И ты говоришь, что поиски невозможны?

- Да. При гибели Ангела произошел мощнейший выброс частиц Ангела за десять лет. Он достиг верхних слоев атмосферы и накрыл пол-Японии. Ты хочешь, чтобы я отправил солдат на верную гибель из-за одного-единственного человека?

„Хочу”.

- Я... Я понял, – обреченно промолвил Синдзи, отшатнувшись от стола. – В зону отчуждения пехоту не пошлешь. Даже ради такого ценного человека, как пилот Евангелиона.

Нетвердой походкой Синдзи пошел к деревянной двери, которая позволила бы ему покинуть этот безразличный ко всему кабинет. Когда уже рука парня легла на круглую холодную ручку и готова была повернуть ее, чтобы вырваться наружу, Гендо кинул напоследок еще одну фразу:

- Ты сильно подвел меня. Не делай больше глупостей. А девчонок на базе много, кто-нибудь да утешит.

„Сука…”, – сдержал в себе Синдзи, и, едва не сорвав дверь с петель, выскочил из кабинета командующего Икари.

Синдзи шел вперед, не разбирая пути. Капли мелкого промозглого дождя буквально впивались в лицо, подгоняемые сильным северным ветром. Эти тучи возникли из ниоткуда, как и сам мерзкий ветер. А ведь еще вчера обещали сухую прохладную погоду и небо без единого облачка.

Вчера еще все было так хорошо, думал Синдзи. Ну, почти хорошо.

А он шел, топая ногами по мелким лужам, сливающимся едва ли не в одно огромное озеро. Между коробками и боксами, времянками и вполне себе мощными бункерами расплывалось мглистое зеркало воды, готовое поглотить плац, аэродром, стоянку БТР’ов и все дорожки между зданиями. Это было мерзко. База двигалась вокруг, туманный свинец луж расплывался кругами да волнами.

Вся его одежда давно вымокла так, что впору было трусы выжимать, а он все шел, потому что не знал куда идти, куда деть себя, чтобы подальше от грусти. В казарме все напоминало об Аске. На аэродроме стоял фиолетовый борт ноль-один, который должен был вчера спасти Аску. В штабе сидела Мисато-сан, у которой своих проблем навалом, а теперь еще добавилась и Аска. Единственное место, которое не напоминало о ней, – кабинет его отца. Но даже Ангел, внезапно появись он на летном поле, не загнал бы его туда.

Синдзи так и шел, пока не налетел на кого-то. Ничего не понимая, он отшатнулся назад, упал в лужу и некоторое время тупо смотрел, как расходятся от его падения волны.

- Эй, ты! Смотри, куда идешь, – грубым тоном сказал кто-то.

Синдзи поднял голову и увидел группу солдат.

- Извините, – пробубнил он под нос, пытаясь встать на ноги.

Ему помогли подняться – сильная рука схватила его за куртку и рывком буквально вытащила из лужи. Мгновением позже Синдзи рассмотрел лицо человека, помогшего ему подняться на ноги, а еще через секунду все поле зрения закрыл кулак. Короткий полет, закончившийся неприятным приземлением – и снова та же лужа. Болит спина, что-то теплое, кроме дождя, течет из носу, а в голове легко-легко – впервые с момента, когда Аска пропала с радара.

Компания солдат зашлепала прочь под дружный гогот и смешки с общим смыслом, дескать, молоток Тодзи, так этому чморику и надо. Полежав немного, Синдзи открыл глаза и увидел темно-синее небо, которое почему-то перестало протекать. И почему-то у неба были стальные спицы, сходящиеся к ручке зонтика. А к ручке прилагалась веснушчатая девочка с двумя короткими косичками и добрым милым личиком.

- Вы в порядке? – с заботой в голосе спросила она, хлопая ресницами. – Извините их, пожалуйста. Они всю ночь второй зал столовой укрепляли.

„Карие глаза. У нее – карие”.

Молча кивнув, Синдзи уперся локтями в асфальт и стал медленно подниматься. Перехватив зонт одной рукой, девушка подала ему руку. Когда наконец Икари оказался на ногах, он осмотрелся. Легкость в голове прошла, взялась за свое боль в разбитом лице, и тем сильнее захотелось продолжить свой мокрый путь, но его схватили за плечо и остановили.

- Стойте, пожалуйста, – сказала девушка, – у вас губа разбита. И нос, кажется.

Шмыгнув хлюпнувшим носом, Синдзи поднес руку ко рту и зашипел, когда пальцы нащупали небольшую рану. Пальцы грязные, сообразил он запоздало.

- Надо обработать, – уверенно заявила незнакомка и, схватив Икари за руку, потащила за собой.

Синдзи сидел, вдыхая запахи кухни, и лениво открывал и закрывал глаза. После холода и сырости осенней погоды оказаться в теплом светлом помещении, в котором еще и так вкусно пахло едой – сущее удовольствие. Бытовка – и совсем рядом с кухней. Вот только стекающая с формы вода портила ощущение всепоглощающего уюта. Хоть и совсем не мешала проваливаться в сон.

- Эй. Не спите, – растормошила его веснушчатая девушка, – вот, попей чаю. Я сейчас принесу аптечку.

Поставив перед Синдзи стакан горячего чая, она куда-то быстро удалилась.

„И что она так трясется надо мною?” – подумал парень, задумчиво почесав щеку.

- А вот и я, – девушка вернулась довольно быстро, – потерпите немного. Будет больно.

Икари даже слова вставить не успел, как ватка, намоченная спиртом, прижгла рассеченную губу.

- Ммм….

- Вот и все, – улыбнулась девушка, – вы хорошо потерпели… Хотя что это я? Вы же не ребенок.

Увидев немой вопрос в ее глазах, парень понял, что надо представиться.

- Синдзи.

- Синдзи? Икари Синдзи? – удивленно пискнула она.

Ему ничего не оставалось, кроме как просто кивнуть. Девушку всю передернуло, она отскочила назад, как лань, и тут же склонилась перед ним.

- Пожалуйста, простите Тодзи.

- А? – от удивления у Икари отвисла челюсть, и он просто не знал, что сказать.

- Он хороший парень, просто…

Ну, вот и все. Очарование знакомства минует, стоит произнести фамилию. Каждый реагировал на это сочетание звуков по-своему, но никто – по нормальному. Хотя Синдзи иногда казалось, что нормально реагировать на него уже никто не может. „Может, хоть это знакомство спасти?” – подумал он.

- Тебя как зовут?

- Хикари Хораки, – вымолвила девушка и подняла голову.

- Вкусный чай, наверное, – произнес Синдзи, глядя на пар над темным напитком. – Я попробую?

- Да, конечно, – нерешительно кивнула девушка.

Обхватив кружку озябшими руками, Синдзи ощутил волны приятного тепла, расходящегося по телу. Поднеся ее ко рту, он вдохнул терпкий аромат черного чая и сделал небольшой глоток.

- Вкусно, – прикрыв глаза от удовольствия, промурлыкал он.

- Спасибо, – зарделась девушка.

- Вы правда никому не расскажете? – Хикари по щенячьи посмотрела на Синдзи, который лишь глупо улыбнулся и кивнул. – Спасибо!

- Тебе спасибо, – сказал Икари и, махнув девушке рукой на прощание, пошел в сторону своей казармы.

На душе как-то внезапно стало легче. То ли дело было в горячем чае, то ли в милой кухарке, которая так самоотверженно просила за своего друга, по коему плакал военно-полевой суд. Жизнь шла дальше. Без Аски жизнь шла дальше. Она пропала, а ничего практически не изменилось.

„А девчонок на базе много, кто-нибудь да утешит”, – всплыли в памяти слова отца, сказанные каких-то полтора часа назад.

„Вот я подонок”.

Икари остановился и залепил себе крепкую пощечину.

- Хватит убиваться, – эти слова подкрепил легкий подзатыльник. – Ты же так не убьешься.

- Майор? – обернувшись, спросил он.

- А ты кого ожидал увидеть? – ухмыльнулась женщина, поправив красный, – майор Мисато Кацураги собственной персоной. И вы, капитан, уже десять минут как должны быть у меня в кабинете и получать разнос за разнос, устроенный мне командующим Икари.

- Извините, – опустив голову, пробубнил Синдзи.

- Хе, выше голову, – женщина тоненьким пальчиком уперлась в лоб паренька и приподняла его голову. – О, уже и губу где-то успел разбить. Ну что ты за пилот такой непутевый, а? Ребенок, ей богу.

- Извините.

- Ты неисправим, – покачала головой Мисато, – пошли уже. А то сам вымок, теперь я еще тут раскисаю.

Все рабочие кабинеты были выполнены в общем стиле, но у Мисато, в отличие от командующего Икари, жалюзи всегда полностью раскрыты. Хотя в такой день, как этот, вид из окна лишь навевал тоску: серая унылость нагло пыталась проникнуть внутрь.

Но в целом этот кабинет дышал жизнью: радио глухо трещало на подоконнике, в кофеварке кипятился живительный черный напиток, а весь стол занимали толстенные папки с документами. Хаотичное расположение этих самых папок и всеобщая аура безобразия довершали образ майорского логова.

Протолкнув внутрь почему-то замершего у входа Синдзи, Мисато неспешно прошлась по кабинету. Выключив радио и налив себе чашечку кофе, она уселась на свое место и с улыбкой посмотрела на подчиненного.

- Короче, Аску мы искать пока не можем. И ближайшие два-три дня не сможем даже тебя отправить на ее поиски, потому что нас будет драть комиссия больших начальников.

Икари тяжело вздохнул, признавая правоту женщины.

- Поэтому наша задача на сегодня – подготовится к этой комиссии, спасти задницу твоего папочки от ушлых инспекторов и надеяться, что на радостях он выпустит Еву-01 одну в зону отчуждения.

У Синдзи медленно округлились глаза, и он посмотрел на Мисато, как на сумасшедшую. Женщина с наслаждением порасстегивала верхние пуговицы на мундире и ухмыльнулась, заметив выражение лица подопечного.

- А ты как хотел? Аска тот еще фрукт, и так им и надо, этим отщепенцам, что решили взять ее в плен. Но вытаскивать ее нужно. Поэтому я добьюсь того, чтобы единственный борт для действий в засранной непонятной хренью атмосфере не отсиживался на базе, а искал уникального человека, способного пилотировать вот такие вот уникальные борта. И пусть даже какие-то голожопые макаки умудряются сбивать Ев из не пойми чего... Хотя я, конечно, ставлю на „Ружье Лонгиния”...

Кацураги отчаянно несло. Она вертела в руках карандаш, глядя сквозь своего подчиненного: майор продумывала детали.

- Майор...

- Да. Заткнись и слушай Икари, – оборвала парня женщина. – Сейчас ты идешь к себе, высыпаешься, одеваешь нормальную офицерскую форму, и завтра в восемь утра, как штык, прибываешь в ангар с Евой-01. Ясно?

- Эээ… Да.

- Не слышу!

- Так точно, майор Кацураги, – вытянувшись по струнке, выпалил Синдзи.

- Вот, хороший мальчик. А теперь – кругом, в казарму шагом марш.

С удовольствием глядя, как мокрая курица выполнила приказ, Мистао отхлебнула черную жидкость из стакана.

- Тьфу. Гадость-то какая.

Каменистая тропка не норовила сжевать обувь, как раскисшая лесная, но зато была ужасно склизкой. Да, в чаще каждый шаг давался тяжело – там надо было буквально отвоевывать ботинок у чавкающего болота, но здесь... Аска едва шла. Раздолбанные аварийным выходом из системы мозги так и не стали на место, все тело ломило, по лицу текла грязь, и нечем убрать спутанные мокрые волосы с глаз, а самое скверное состояло в том, что ее – Сорью Аску Ленгли, капитана войск NERV, пилота уникального боевой единицы, ее, ее...

„Меня сбили и взяли в плен. Какая-то тварь”.

„Тварь” шла позади и внимательно следила за промокшей девушкой. Аска почти чувствовала этот взгляд из-за маски – грубой, кустарной маски, за которой скрывается лицо повстанца. Взгляд был острым и неприятным, как будто нож между лопатками застрял. Нет, не нож – дротик, как для дартса. „И ведь наверняка же она какая-то дрянь. Из быдла, почти наверняка – из территорий отчуждения”. Сорью оступалась на камнях, встряхивала головой, сгоняя с ресниц капли, и шла вперед. Ярость и потеря контроля над собой уже проходили, и капитану NERV пора браться за ум, решила она.

„Орать, привлекая к себе внимание?”

Аска задумалась. Стоит попробовать, самый верный вариант. И лучше побыстрее, пока есть шанс, что свои неподалеку. Тепловые сенсоры в дождь вообще сбоят, а уж в горах – вообще скверно все, а вот звуковые могут и выстрелить.

- Эй, ты!

„Вот так, Аска, сначала негромко. Разведем ее на разговор”.

Сзади никто не отозвался, удара не последовало – можно безнаказанно повысить голос. Главное следить, чтобы оставаться громче, чем шум дождя. И всего-то.

- Эй, ты слышишь?

- Да.

„Ну что за голос?” Ответ почти потонул в шипении ливня – такой же холодный и противный для слуха.

- Нас найдут, ты поняла?

Молчание, хлюпанье под ногами. Аска, набирая воздух для продолжения, вдохнула каплю, закашлялась – и ее сразу же скрутило. В голове стреляло, мелькали какие-то образы – вроде фрагменты боевой карты, показатели давления в камерах накопления заряда... Натужно кашляя, Сорью остановилась, переживая обрывки образов умирающей машины.

„Сука, не знаю, как ты это сделала, – думала рыжая, выворачиваясь наизнанку, – но ты мне заплатишь...”

Очередной приступ прервал сильный удар повыше лопаток. Аска шлепнулась на камни, с трудом избежав встречи носа с землей. Она лежала, рассматривая ноздреватый булыжник, с лица стекало, а в голове с воем билась бессильная ярость.

„Да пошла она! Да пусть как хочет!”

Сорью едва соображала: в голове все умирала и умирала подбитая машина, ее саму скрутили, как ребенка, и самое хреновое – она сама виновата. Сама. Поняв это, Аска вдруг успокоилась, и даже в голове прояснилось слегка. Она хотела потребовать, чтобы ей помогли подняться, когда враг всем телом навалился на нее сверху.

Мысли пошли скачками, одна бредовее другой, – и только подавив страх, она услышала отдаленный клекот моторов, пробивающийся сквозь шум ливня. VTOL шел тяжело, очень низко, машина захлебывалась ливнем, наверное, едва не касаясь деревьев. Аска с замиранием в груди вслушивалась в каждую нотку этого шума.

А еще – никакого изврата: девка-повстанец просто прикрыла ее собой от сенсоров, наверняка какой-то термокамуфляж. А еще – вертикалка слишком далеко, очень далеко. И не понять, с какой стороны, и вообще ничего не понять. И все равно, это – последний шанс

Аска вжалась в камень, напряглась, и одним рывком сбросила с себя повстанца.

Рей услышала шум двигателей, как только пленная перестала кашлять.

Спина рыжей еще вздрагивала – то ли от сырости и холода, то ли кашель бился внутри, –когда Аянами различила ухающий вой, едва-едва перекрывающий плеск капель. Она обернулась: редкие скалы, кустарник, очень много холодного камня, очень мало тепла, на фоне которого можно затеряться, и уж точно – некуда заползти или хотя бы заткнуть захваченную. Рей ткнула кнопку на ладони, выводя камуфлирующие генераторы на максимум, и упала на рыжую.

Та на секунду затихла, напряглась, и Рей поняла, что пленная тоже все слышит. Аянами показалось, что шум двигателей затихает, и тут же очутилась на земле. Извернувшись, рыжая вскочила и, не разбирая пути, понеслась под гору.

„Это плохо”.

- Э-эй! – орала убегающая девушка. – Э-эй! Я зде-есь!!!

Ливень подернул ее силуэт кисеей, когда Аянами с низкого старта помчалась вслед. Для надежности она напряглась и слегка подкрасила картинку данными термографии, и даже успела на бегу посочувствовать пленной: рыжая так промокла и продрогла, что едва светилась среди мечущейся равномерно синей листвы.

„С вертикалки ее не увидят. Наверное”.

В глазах пекло от непривычного спектра зрения, но так было проще: рыжая девчонка оказалась ловкой и очень быстрой, а еще – бредово везучей. Сама Рей уже несколько раз оскальзывалась и едва не выворачивала лодыжки в попытках остаться на ногах. Кустарник отвешивал ей смачные оплеухи по маске, за воротник противно натекло, и взмокшую спину теперь терзали иглы холода.

Аянами закусила губу, прыгнула на камень, срезая угол тропки, и свалилась под ноги беглянке. Та попыталась уклониться, но была схвачена за колени и успешно повалена. Рей вжала свою жертву в мокрую палую листву и замерла: VTOL’а больше не было слышно. И судя по тому, как обмякла пленная, до того пытавшаяся выкрутиться, она тоже это поняла.

„Это хорошо. Так проще. Она слишком быстро бегает даже со связанными руками”.

- Вставай.

Слегка вздрагивая от крупных капель, рыжая пленница поднялась на ноги, и то, как она встала, Аянами совсем не понравилось: пилот со связанными за спиной руками ухитрялась стоять прямо, как-то даже гордо. И это с расцарапанным лицом, под холодным дождем, среди седого от влаги подлеска.

Рей повела стволом пистолета, указывая девушке на тропинку, и рыжая сдвинулась с места. Дождь все глубже лез за воротник, а когда пленная прошла мимо, Аянами заметила, что у той комбинезон тоже подмок, и из складок летных сапог сочится вода. Стоило только пустить в голову эти наблюдения, как тут же нарисовалась соблазнительная картина отдыха, тепла и уюта. Еще почему-то нормальный костер представился.

Протерев стекла очков, Рей решительно двинулась вслед за пленницей и занялась чисткой разума: впереди еще много миль пути до относительно безопасных районов, куда точно не сунутся даже скауты NERV. Правда, там начнутся опасности другого рода, но зато меньше шансов попасть под ракету, пущенную параноиками, которым не охота залетать в отчужденные зоны и разбираться, что это там ползет такое.

Рей любила решать проблемы по мере поступления и, желательно, в порядке убывающей значимости. Разумеется, холодный дождь и его возможные последствия никак не попадали в первые ряды.

„Всего лишь досадное неудобство”.

Горные отроги уже нависали над тропкой, сама узкая дорожка то и дело терялась среди осыпей, и Аянами впервые по-настоящему пожалела о разбитом GPS-навигаторе: тот участок гор, на который они выбрались, ей был известен очень приблизительно.

„Разберусь. Нет смысла жалеть, что Ангел решил отрезать лучший путь вглубь этого района”. Рей легко перескочила подмытую кучу щебня, наблюдая, как плетется впереди пленная. Казалось, последний рывок за свободой ее вконец измотал.

Конечно, стоило бы предположить банальную ловушку в духе „усыпить бдительность жалостью”, но Аянами и сама чувствовала себя не очень хорошо. В глазах снова возобновилась пляска мозаики, хотя сигнала о рассинхронизации так и не поступило, да и не с чего ей было произойти. „Ружье” все набирало и набирало вес, будто намокало, а с каждым шагом в ботинках противно хлюпало – причем туда еще явно понабивался мелкий песок. Давящее чувство усталости, нагло игнорируя броню, запускало когти прямиком в натертые плечи, и держать пистолет у бедра становилось все сложнее, а сама мысль о необходимости целиться в связанную пленницу – все глупее.

Ляг.

Отдохни.

Прямо вот сюда.

Аянами сосредоточилась: согнуть ногу в колене, теперь – стопу, напрячься, оторвать ногу от земли... Другого способа бороться с немочью не было. По крайней мере, Рей о нем не знала. Зато знала о другом, например, как в окраинных лагерях тренируют солдат, гоняя их через участки, накрытые выбросом частиц Ангела.

Шлеп.

Оторвав взгляд от мокрого камня („Шаг. Еще один”), Рей обнаружила, что пленница кулем осела на землю и теперь словно бы клюет носом. Но прежде чем Аянами сделала шаг к ней, та встала сама – встала тяжело и медленно, ей явно хотелось оттолкнуться руками, но она справилась и так. Рей прикинула, как может ощущаться сочетание „частицы Ангела плюс экстренная потеря синхронизации”, и результат ей не понравился. Загонять ценную пленницу в планы Аянами не входило.

Рей осмотрелась: где-то здесь должна быть Старая Катавотра, а значит, получится отдохнуть и от немочи, и от дождя.

Аска едва видела, куда ступает. Некоторое время она держалась на воспоминаниях о летной школе, где их полусонных гоняли по плацу, но потом все стало фиолетово. Она почти физически чувствовала, как эту область накрывает. Мерзавка отобрала у нее все карманные датчики, так что проверить уровень частиц Ангела в воздухе было невозможно, и Аска просто сцепляла зубы.

„Одно хорошо: этой твари вряд ли легче”.

Память на удивление споро подкинула ей целый ворох баек о жителях отчужденных территорий, о том, что повстанцы могут целиться без оптики на километровые расстояния, о том, как они чувствуют приближение Ангелов.

„Хрень. Это все хрень. Они бы увели свой лагерь, если бы знали об Ангеле”.

Аске хотелось, чтобы все эти истории оказались костровыми страшилками, какими пугают салаг. Хотя бы ради того, чтобы быть уверенной: ее конвоирша сейчас тоже едва бредет, переставляя тяжелеющие ноги. Погибшая машина окончательно подохла – теперь уже и в голове Аски, оставив там кровоточащую рану, зато синдром частиц, или же, по-простому, „немочь” навалился, как мешок с песком. Нет, не так: как мешки с песком – на шею один, и по одному на каждую ногу.

Хорошие такие мешки, такие бы на бруствер.

Рассматривая с полетной высоты длинные укреплинии вокруг базы, Аска никогда бы подумать не могла, что когда-нибудь ей придется таскать такие мешки, пусть даже и в метафорическом смысле.

Связанные за спиной руки принялись ненавязчиво отекать, и к холоду добавились еще и очень противные подергивания, так что когда очередной приступ слабости врезал Аске по затылку, она даже не стала сопротивляться. „Посижу чуток – и пойду дальше. Совсем чуть-чуть. Если что – эта тварь меня поднимет и понесет, ей же надо, да?”

Сорью содрогнулась: сама мысль о том, что ее не просто вздернут на ноги, а понесут, оказалась отвратительной.

„Встать, капитан!!”

Рыжая скрежетнула зубами и начала медленно вставать, ломая ноющую слабость в мышцах. Поэтому когда маска поравнялась с ней, Аска просто твердо взглянула в стекла и скривилась:

- Не стоило беспокоиться. Как-то сама.

Гофрированная рожа некоторое время помолчала, а потом глухо сказала:

- Сворачивай с тропы.

- Что?

- Я сказала, сворачивай с тропы.

Аска терпеть не могла общаться с безликими людьми – наверное, потому что любого равного, низшего, а иногда и высшего по званию она легко ломала взглядом глаза в глаза. А уж получив приказ уйти с тропы, она почувствовала себя и вовсе скверно.

„С другой стороны, если она решила-таки меня пристрелить, не все ли равно где?”

Отвернувшись, Аска начала спускаться по скользким камням. Дождь все никак не угомонялся, а впереди еще вдобавок клубился туман, скрывая дно огромной расселины. Тут что-то долго обваливалось, размывалось, потом еще неоднократно обваливалось, пока где-то выше в горах не угомонился поток. Ясно было одно: дальше или в расселину – то есть вниз головой, – или назад.

- Куда дальше, сталкер? – спросила она, не оборачиваясь.

В ответ шелестел дождь, и остро ударил порыв ветра, принеся со стороны провала запах сырого камня. Потом слева показалась перчатка, и, проследив, куда указывает рука, Аска обнаружила спуск.

- Туда?

- Да.

- Принесешь в жертву?

В спину красноречиво уткнулся ствол, но Аску уже понесло:

- Кто там? Просто река? Гигантский паук-людоед? Или кому вы тут, твари, поклоняетесь?!

- Вперед.

- Да иди ты вон, тварь, поняла?! Решила стрелять – давай!!

Усталость куда-то сдуло – точно тем самым ледяным дыханием расселины, даже синдром частиц ослабил хватку. Аска развернулась к повстанцу лицом: помирать, так с музыкой, решила она.

- Там можно отдохнуть.

„Отдых...” Рыжая почувствовала, как вся решимость умирать отвалилась, хотя ствол, который и не думал опускаться, теперь смотрел ей в живот, намекая на противную и мучительную смерть.

- Отдохнуть?

Она облизнула мокрые губы, видя, как кивнула в ответ маска.

- И кто тебе сказал, что я хочу отдохнуть? Веди уже к своим.

Маска выжидающе молчала, а ствол только усилил давление. А потом в шум дождя вплелись тихие слова:

- У тебя рассинхронизация и немочь.

- Да плевала я... – начала было Аска, но повстанец ее оборвала:

- Хорошо. Тогда – отдохнуть хочу я.

- Слабачка, – фыркнула Сорью, поворачиваясь.

Ответа не последовало. „В конце концов, этой твари даже не нужно отвечать. У нее есть ствол”.

Глядя, как ловко передвигается по камням пленная, Аянами засомневалась: а стоило ли давать поблажку этой рыжей? „Стоило, – решила она. – Это сейчас эйфория, ее скоро опять накроет”.

На дне Старой Катавотры плюхала вода, и спина идущей впереди девушки заметно поникла, а каждый шаг по щиколотку в холодной черной жиже отдавался почти незаметной дрожью. Рей осмотрелась и включила фонарик: они входили под своды промоины, и теперь было важно не пропустить нужную шахту. Только в одной вода проточила ход, высохший после того, как отрезало горный поток, а соваться в остальные – все равно что снаружи отдыхать. Только вокруг еще и камень холодный да мокрый.

- Сюда, – распорядилась она, и пленница обернулась.

- В эту нору?

- Да.

- И как я туда пролезу со связанными руками? – поинтересовалась рыжая. – Червяком?

Аянами прикинула шансы.

- Постарайся. Там сухо.

- С чего ты решила, что я...

Рей потихоньку начала понимать, что уже может даже предсказывать ход мыслей совершенно незнакомого человека.

- Я. Хочу. В сухую. Пещеру.

Рыжая посверкала глазами, и Аянами просто направила луч фонарика прямо в эти глаза.

Выругавшись, пленная полезла внутрь. Рей покачала головой и последовала за ней. Несколько поворотов спустя, когда прекратилась капель и под руками пошел сухой камень, луч фонарика потерялся в темноте пещеры, а ползущая впереди пленница со сдавленным проклятием провалилась куда-то.

Вода потрудилась на славу под этими горами, сначала вымыв в породе причудливые ходы и полости, а уходя, – позаваливала многие из них. Так и получились уголки вроде этого. Аянами принюхалась: слабый сквозняк по-прежнему чистил тут воздух, значит, можно даже поспать без боязни задохнуться.

Показав пленной, куда сесть, Аянами с наслаждением принялась за шнуровку своих ботинок. Высушить по-людски их не получится, но Рей твердо намеревалась хотя бы повыливать воду и вынуть посторонние предметы. В свете лежащего рядом фонарика было хорошо видно рыжую, которая, якобы брезгливо кривя губы, изучала ее действия.

„Темно, сухо, еще и смотрят с завистью”, – подумала девушка и, взяв фонарик, встала. После хлюпающего в ботинках болота камень показался не таким уж и холодным для босых ног.

- Я сниму с тебя ремень.

Рыжая неприязненно посмотрела на нее:

- Лучше маску с себя сними.

Аянами пожала плечами и двумя движениями открыла лицо: гофрированное забрало вниз, очки – вверх, а потом подсветила свое лицо, как делали дети в ее родном лагере. К удовольствию Рей пилот NERV отреагировала правильно: то есть, вздрогнула и что-то прошипела сквозь зубы.

- Повернись, я освобожу руки.

- Ты что, мутант?

Рей захотелось пройтись ножом не только по ремню, и она не ответила, но зато решила, что когда рыжая себя обслужит, то снова окажется связанной – и плевать, что у той отекли руки.

- Как тебя зовут, тварь?

„Это раздражает”, – подумала Рей и отошла на шаг от пленной, вынув из кобуры оружие.

- Разувайся, снимай, что хочешь высушить, и сядь на место.

Пленница пошевелила пальцами, размяла руки и принялась за обувь.

- Так что, у тебя даже имени нет, тварь?

Рей промолчала, но почувствовала, как пистолет, словно намекая, оттягивает руку. „Удобная тяжелая рукоять с тяжелыми патронами в ней...”

- Меня зовут Рей.

- „Рей”? Это как „ноль”?

Аянами твердо решила не реагировать на оскорбления. В конце концов, будет еще дорога.

- Как зовут тебя?

- Да пошла... – рыжая осеклась, и Рей хорошо знала, почему: пленница как раз стянула куртку, и под ней обнаружилась рубашка с именной нашивкой на плече.

- „Капитан Сорью А. Ленгли”, – прочитала Рей. – Национальность? „А.” – это „Агата”, „Алиса”, „Анна”, „Аннабель”?..

- Перебирай, перебирай, – буркнула та в ответ.

Аянами раздраженно пожала плечами и поймала себя на том, что это движение становится опасной привычкой. Она тут же пообещала себе, что больше так делать не будет.

- Обойдемся без имени, капитан Сорью.

Удерживая на прицеле рыжую, которая отжимала свои волосы, Рей другой рукой вынула из подсумка отобранные у пилота вещи. Тут обнаружились разные датчики, в том числе и датчик частиц Ангела. Аянами с удовольствием обнаружила, что в пещере их концентрация лишь чуть выше, чем в среднем по этому региону. Документов, к сожалению, не было, зато были две флэшки – их Рей перепрятала понадежнее, подальше от дождя. Косясь на пленную, Рей полистала небольшой блокнотик, в котором кривыми кандзи содержались в основном пометки „проверить уровень масла”, „10:00 – тех. обсл.”, какие-то номера телефонов и прочие мелочи. Под обложкой торчала сложенная фотография, и Аянами развернула ее. Изображена там была, несомненно, сама госпожа капитан, только куда более сухая и довольная, а рядом с ней – перепуганный парень с такими же погонами. Рей изучила симпатичную мордашку, которая очень неестественно смотрелась над воротничком пилотского обмундирования. Этой мордашке там было неуютно.

„Фотошоп”, – решила Аянами, пряча фото на место.

- Может, хватит шарить по моим вещам? – раздался недовольный голос Сорью. Аянами поморщилась: голос слегка опомнившейся пленной в замкнутом помещении был чересчур громким.

- Ты в плену.

- Вот именно, – сказала рыжая. – Поэтому соблюдай международные договоры и уложения, ясно?

Аянами промолчала. От троих дезертиров осталась оплавленная воронка, в прошлом месяце группку больных и раненных, отставших от автоколонны, кто-то расстрелял ракетами с воздуха. Ну, а рассказы о том, что творят с повстанцами в плену, Рей предпочитала ополовинивать, хотя даже в таком виде впечатлений хватало.

Ее тошнило при упоминании международных договоров.

- Помолчи.

- С чего это вдруг?

Аянами взвела курок пистолета.

- Я прострелю тебе плечо. Зашивать не обязательно, наложу бинт.

Рыжая неприязненно покосилась на ствол, а потом буркнула:

- Выродок красноглазый.

- Раз, – сказала Рей. „Главное не пожимать плечами. Не пожимать”.

- Как в кино, да? – скривилась рыжая, задирая нос. – „Я считаю до трех!”

- Два, – сказала Рей.

Сорью шлепнулась на каменный выступ и сложила руки на груди. В пещере стало тихо. Не опуская оружие, Аянами отнесла вещи к дальней стене пещеры и движением ствола предложила пленной переместиться туда же.

- Ай, теплый, – удивилась капитан, прислоняясь к камню.

Вечный туман над этими местами стоял неспроста, но Аянами не была склонна углубляться в геологию местности. Раз по ту сторону хребта есть Гремучие Ключи, значит, горы еще живут. Может, причуда недр, может, последствия отчуждения. В любом случае, Рей находила это удобным.

- Мы будем спать три часа. Советую потратить их на сон, а не на глупости, – проговорила Рей, стянув руки пленной. Наклонившись, она принялась за ноги.

- И как ты это определишь? Будешь спать с открытыми глазами? И с фонариком в зубах? Ауч...

Рей затянула узел и отошла от пленницы.

- Нет. Мне свет не нужен.

- А, ясно. Ты подсвечивала дорогу мне, а сама ты – йокай.

- Второе неверно.

- Ты совсем дура, – сказала Сорью почти жалостливым тоном. – Хочешь спать – спи. Но не рассчитывай, что я доставлю тебе ту же радость. Свет ей не нужен, ага!

Рей вздохнула. Сейчас надо сказать очень много слов – и очень убедительно. Не хотелось в темноте дырявить ценную пленницу. Вдруг у нее кровь плохо свертывается. Можно оставить фонарик и впрямь поспать с открытыми глазами, чтобы не вводить противную Сорью в искушение, но...

Фонарик уже садился и так, а поспать по-настоящему хотелось просто ужасно.

- Послушай. Я не буду показывать тебе фокусов, но если ты хотя бы двинешься в мою сторону или в сторону выхода, я выстрелю. Попытаешься снять ремни – я выстрелю.

Отзвуки голоса еще болтались в между камнями, а Рей уже поняла, что Сорью ей поверила. Наверное потому, что Аянами постаралась красиво выделить каждое слово. Прислоняясь к камню и сдвигая „Ружье” так, чтобы было удобно шее, она услышала:

- Тварь нулячая.

Рей поймала себя на мысли, что уже жалеет о решении взять „языка”.

- Если тебе так проще, считай, что я йокай.