14: По своим делам.

Командный джип подпрыгивал на кочках, не пропуская ни одной неровности дороги. Скрипящий кузов жаловался на свою судьбу чуть ли не громче, чем выл мотор, и бледный свет, льющийся из запотевших окон, падал на усыпанный бумагой салон. Майор Кацураги сортировала отрывистые полустраничные отчеты оперативного отдела. Впереди ее ждало увлекательное занятие по превращению сотни коротких бумажек в одну расплывчатую по сути, но страшно важную. Техническими подробностями и хронометражем следовало заменить всего одну емкую фразу.

„Мы обосрались”.

Телеметрия давала – по уже устоявшейся привычке – круглые нули. Инженеры осторожно предполагали, что произошло „замещение ролей” в системе „пилот – машина”, и сыпали какими-то терминами. Мисато поняла только, что это что-то из психологии. А еще женщина отлично знала: так много непонятных слов пишут тогда, когда на самом деле ни черта не ясно.

„Акаги в кристально ясном случае обходится двумя матюками”.

Ругались, кстати, все и так, даже ничего не понимая, – от отчаяния, шока, страха. Особенно боялись те, кому предстояло совершить марш-бросок к останкам рухнувшей машины. Кацураги хорошо понимала своих подчиненных и инженеров, но ничего поделать не могла: в потрохах упавшей машины помимо нужных запчастей мог содержаться такой нужный ответ. Майор не колебалась ни секунды, отряжая партию на поиски – в конце концов, если бы Ева на радарах не начала падать, ответы искать было бы негде.

„N^2-удар – он такой. Ответов не оставляет”.

Это был еще один повод для уныния. „Борт 12” и „Борт 13” успели выпустить по крылатой ракете на перехват взбунтовавшейся цели, сигнал же о крушении Евы пришел уже после пуска. Пришлось задействовать механизм самоуничтожения, и обломки, включая дорогие боеголовки, теперь тоже предстояло искать. Майор с огромным удовольствием рванула бы в поисковые партии, лишь бы не писать мерзкий отчет, в котором все равно не содержалось ничего полезного.

Единственным приятным следствием произошедшего был удар по „Мардуку”. Икари Гендо сделал несколько нужных звонков, и Штаб NERV в оперативном порядке затребовал у Комитета разъяснений. Кацураги представляла, каких размеров кол подготовлен для задниц чиновников летной академии, и тем и грела себе душу. Капитан Нагиса стал последним аргументом в войне армии за свой полный контроль над подготовкой кадров.

Вспомнив сумасшедшего капитана, Мисато впилась пальцами себе в виски:

„Что ж тебя так повело, йокай ты чертов? Ты ведь получил свою колесницу бога!”

Кацураги ухватилась за ручку, пережидая усилившуюся тряску.

- Похоже, ракета где-то здесь рухнула, мэм! – извиняющимся тоном крикнул водитель.

Женщина кивнула, отложила стопку бумаги и протерла окно.

Клонящийся к вечеру день серел над небольшим пригородным поселком. Прямо поперек дороги лежал срезанный забор, аккуратный домик по левую сторону улицы разворотило.

- Останови.

Джип заскрежетал. К ним подходили люди в форме инженерных войск, а за спинами патрулей маячили грязно-зеленые скафандры химической и радиационной защиты. Мисато лязгнула дверцей и выпрыгнула из машины. Вокруг обломка ракеты поставили вешки и выложили контрольные линейки, а дальше копошились солдаты, разбирая завалы. Уныло визжали пилы, хрюкали пневматические резаки.

- Здравия желаю, майор, мэм! Первый лейтенант Ятагарасу!

Кацураги оглянулась на невысокого парня в респираторе. Из дыхательных отверстий струился пар.

- Здравия желаю, первый лейтенант. N^2-ракета?

Парень прищурился:

- Прошу прощения, госпожа майор, но вы...

- Майор Кацураги, оперативное командование NERV, – представилась Мисато, отворачиваясь к руинам.

- Виноват, – звонко рявкнул офицер за спиной. – Так точно, майор, мэм. Судя по обломкам, тактическая крылатая ракета „Тип-6”.

- Боеголовка?

- Предположительно, в обломках дома, мэм! Судя по следам утечки, БЧ должна находится именно там.

- Жертвы есть?

- Не могу знать точно, мэм! Предположительно – есть.

„Разумеется, – подумала Мисато. – Основной приоритет – оружие. А уж если есть утечка, то все здесь придется сжечь”.

Основной реагент N^2 заряда был высокотоксичен, коварен и не разлагался годами, зато вполне безопасно выгорал при нагреве до полутора тысяч градусов. На участке разбитого дома уже полоскались на ветру желтые флажки, обозначавшие пятна заражения.

Население поселка толпилось далеко за оцеплением. Там никто не голосил, не было слышно ругани: то ли армейские представители уже объяснили, что этот поселок находился на пути движения Ангела, то ли в глуши люди попроще, чем в столице.

- Уже составлена предварительная смета компенсаций...

- Давайте сюда, – сказала Мисато. – Дополнение пришлете, когда... Если обнаружите жертвы.

- Да, мэм!

Кацураги закрыла дверцу джипа, сжимая в руках еще один лист бумаги.

„Забыла спросить, как называется поселок”, – подумала Мисато, вслушиваясь в громкое бурчание двигателя. Надежда на дорожный указатель не оправдалась: на выезде из населенного пункта было много рытвин, большой обломок и пара желтых вешек.

Из кузова четырехосного „исудзу” бережно выгружали ящики с термитными зарядами.

***

Зона отчуждения – чужие здесь не ходят. Да и своих здесь, собственно, нету. Вроде и лес как лес, горы как горы, но все какое-то не такое, чужое, словно не из нашего мира. Почти вся живность предпочла уйти из зоны отчуждения, остались лишь настоящие приспособленцы, способные питаться чем попало и выживать в любых условиях: люди и вороны.

Но если вороны плодились и размножались, то люди медленно и верно находили свою смерть в зоне отчуждения: в стычках друг с другом, на коварных перевалах и в узких ущельях. А то и просто растворялись в тумане, и больше о них никто не слышал.

Зона отчуждения пугала даже военных, которые были готовы в любую минуту встать на пути Ангела. Не перечесть, сколько техники и солдат было потеряно в первые годы при попытках прижать остатки сил сопротивления к ногтю. И львиная доля потерь приходилась на необъяснимые с позиций здравого смысла вещи. В конце концов военные отказались от попытки поставить зону отчуждения под свой контроль и плотно обкидали по периметру минами, ожидая, что отщепенцы сами передохнут от голода и аномалий. Но те почему-то не передохли и даже иногда устраивали хорошо спланированные и дерзкие акции.

Акаги это прекрасно знала – и про отщепенцев, и про аномалии. Но ей чертовски была нужна Ева, которая оказалась весьма глубоко внутри зоны отчуждения. Ради такого дела она не преминула реквизировать на свои нужды несколько десятков вертикалок и добрую сотню солдат, которых забросили сюда заранее.

Когда Рицко оказалась на месте, то в радиусе двух километров местность была щедро усыпана радиоуправляемыми минами и растяжками, а обстановка постоянно контролировалась с неба.

- Неплохо работают, – пробурчала женщина, покинув свой персональный борт.

- Доктор Акаги Рицко, я полагаю? – поинтересовался небритый лейтенант, подскочивший к трапу.

Женщина лишь небрежно кивнула и направилась к лежащей на земле фиолетовой машине. Лейтенант слегка опешил от такого пренебрежения формальностями, но памятуя о приказе, резво пошел за ней, по пути излагая свой доклад.

- Ева готова к эвакуации. Мы уже разобрали завалы и установили тросы. Как только прибудет тяжелый транспортник, мы доставим ее на базу в Токио. Так что вам не следует находиться здесь – мы уже потеряли четырех солдат.

- Вы нашли пилота? – подойдя к вышибленному люку машины, спросила Рицко.

- Да, только…

- Полагаю, он мертв, – заключила женщина и запрыгнула внутрь.

- Так точно, – подтвердила лейтенант, присев на корточки. – Его пристрелили.

- Да, кто бы сомневался, – донеслось из недр машины. – Был бы девкой – остался бы жив.

- Что!?

- Не важно, – пробубнила Рицко, вынырнув из Евы. Достав из-за спины тяжелый радиотелефон, она нажала всего две кнопки, после чего поднесла аппарат к уху.

- Я слушаю, – ответила хрипловатый голос командующего Икари.

- С материалом все в порядке.

- Сколько потребуется времени на восстановление?

- Прибытие Ангела, плюс минус день.

- Ясно. Тогда действуем по основному варианту.

***

Гендо довольно улыбнулся и убрал телефон в карман пиджака. Повернув за угол, он оказался возле массивной дубовой двери, за которой его уже ждал перепуганный комитет. Супер-магнаты сыграли и свои роли в создании нынешней ситуация.

От понимания этого факта улыбка командующего стала еще чуточку шире.

- Вы чем-то довольны, Икари? – прошипел Кил Лорнец.

- Более чем, – кивнул Гендо. – Ева и пилот найдены.

Члены комитета стали оживленно перешептываться, а Икари, выдержав театральную паузу, продолжил:

- Мы не сможем их использовать. Ваш пилот, – акцентом на слове «ваш» командующий убил всякий звук в аудитории, – спятил и увел машину в зону отчуждения, где его уничтожили повстанцы. Двигательные системы и органы стабилизации Евы полностью разрушены вибро-снарядом „Ружья Лонгиния”, а пилот был убит на месте.

- У нас хватит сил, чтобы отразить следующее нападение Ангела?

- Если использовать все силы, что готовятся для операции „Ясима”, то, думаю, мы сможем остановить его. Но я требую прямого контроля над войсками.

- Не слишком ли многого вы просите?

- У нас кризис, – выделил Гендо, – и его надо разрешить. Возможно, Ева будет восстановлена в течение месяца. Возможно, мы сможем прорвать блокаду в эфире, доставить запчасти с континента и восстановить Еву раньше. Но зона отчуждения растет, а Ангелы явно стремятся к крупным городам. Если все расчеты верны, то следующей целью станет непосредственно Токио.

Комитет почуял брешь и ринулся в контратаку:

- Не говорите глупостей Икари! Ангелов невозможно прогнозировать.

- Отнюдь, – Гендо с плохо скрытой ухмылкой захлопнул капкан, – изучение частиц Ангелов принесло свои плоды. Ангелы не появляются внезапно.

***

Икари покинул зал заседаний в приподнятом настроении: наконец все складывалось так, как было нужно ему: армия была в его руках, город был в его руках, даже комитет полностью зависел от него. Комитет правил Японией с того дня, когда силы ООН установили внешнее управление территорией для защиты мирных граждан от Ангелов. Таким нехитрым образом, Гендо просто забрал себе Японию, которая ему была не нужна.

- Акаги, – произнес командующий, поднеся трубку телефона к уху, – что с континентом?

- Частицы этого Ангела медленно распространяются и нейтрализуют ошибку своего предшественника. День-два до новой попытки контакта, и я смогу связаться с Китаем.

- Что с зоной отчуждения?

- Рекомендую огласить расширение ее границы. Она и так уже расползлась почти до границ города.

- Не надо. Аэропорт входит в зону?

- Пока нет.

- Тогда все в порядке. Готовься к эвакуации. Отбой.

***

Аска вела фонарем по стене, стараясь не выпустить из виду желтый кабель. Где-то на ее участке терялся сигнал компьютеризированной сети вентиляции, и его срочно надо было восстановить.

„После этого ЧП много чего надо восстанавливать”, – думала девушка, поправляя каску.

В туннеле остро пахло горелым маслом и окалиной. Фонарь щедро выкраивал из темноты фрагмент стены, далеко впереди и сзади слабо светили аварийные лампы. Здесь было много пустоты и высокого гудения, от которого основательно болели глаза.

Путевой обходчик Сорью вздохнула, обнаружив порванный кабель, и взялась за поясную сумку. Позади нарастал лязгающий вой, рыжая оглянулась, недовольно поморщилась и пошла к технической нише. А уже через десяток секунд свет лобовых прожекторов поезда превратил ручной фонарик Аски в тусклую свечу. Пережидая грохочущий мимо нее состав, она снова вспомнила о событиях наверху. Рыжая никогда даже не подозревала, насколько лаконичны новости на гражданке.

„Ангел остановлен”, – заявили по муниципальному каналу, сообщили, что режим тревоги отменен, и предложили и дальше радоваться жизни. И все.

То есть, совсем все. Девушка прислушалась к себе, ища там ревность или зависть к беловолосому мерзавцу, который отобрал у нее так много. Она прислушивалась очень старательно, и даже нашла что-то похожее, но беситься или впадать в уныние не хотелось.

„Прорвусь. Ему надо неделю не продыхая потрошить Ангелов, чтобы хоть примерно набрать мой уровень”.

Аске показалось странным, что телевизор сразу же переключился на прерванную трансляцию очередного ток-шоу. Ее новые сослуживцы никак не отреагировали та такую лаконичность: отработавшая смена резалась в карты, кто-то пускал слюни на странички интернет-магазина, в углу подозрительно сопели. Сорью скривилась и вышла, подтягивая ремешок каски под подбородком.

...Поезд проскочил, и девушка отлепила от себя воспоминания: было – и черт с ним. Нравы такие на гражданке странные. „Не удивляться же, что мне чуть ли не сразу после знакомства такие намеки делают”.

Рыжая выбралась к месту повреждения, достала тестер, паяльник и изоленту. Это были хорошие партнеры, как раз Аске по душе. Во всяком случае, они не болтали, не пялились на ее грудь и не намекали на „пробежку по дорожкам” и „долгую ночь”. Девушка подумала, что дольше первого дня на работе она такое терпеть не собирается. С мордобоя начинать – это одно, а держать совсем без намордника стайку извращенцев – совсем другое.

Аска поняла, что до ножа не дотянется, и отгрызла край изоленты зубами. Потом отошла, полюбовалась на работу и отправилась к щитку. Докладывать об успехе диспетчеру она не спешила: пусть себе рация шипит, пусть все подождут.

В туннеле было тихо, здесь был острый запах и никого вокруг. Рыжая блаженствовала.

***

Кадзи переступил через лежащего человека и носком туфля поправил ему локоть: служащий неосторожно позволил одной руке сползти с затылка. В просторном офисном зале, выполненном по принципу „open space”, оказалось очень пыльно. „Надо было разбить хоть одно окно. Они тут озверели со своими кондиционерами”, – подумал инспектор, морщась от характерного сухого запаха поднятой пыли. Он ходил по залу, следил, как вооруженные спецназовцы складывают пачки бумаг в коробки, как опечатываются системные блоки техники, как офицеры дактилоскопируют лежащих менеджеров.

Инспектор остановился около одного стола и пошуршал в пачках бумаги. Оттуда выпало несколько квитанций интернет-ставок. Кадзи присмотрелся: женские бои без правил, ночной эфир. Ставки были довольно умеренные, чего и следовало ожидать от мелкого офисного работника.

В дальнем углу зала пищал старший менеджер, а помощник Кадзи короткими репликами обрывал его причитания. Инспектор скучал и втайне надеялся, что Итимиру все же даст скандальному бизнесмену по морде.

- Кадзи-сан, документация руководства уже погружена.

Обернувшись, инспектор посмотрел на спецназовца. Парень поминутно оттягивал маску и старался скрыть тяжелое дыхание: в спертом воздухе фирмы ему было очень жарко.

- Хорошо. Продолжайте досмотр здесь.

- Есть, – спецназовец отдал честь и побрел прочь, высматривая предметы, нужные контрольному управлению. Кадзи немного посмотрел ему вслед и пошел снова слоняться по помещению – руки в карманах, взгляд в пол.

Инспектору уже несколько раз звонили и вежливо намекали, что он трясет нужные фирмы, что поступают жалобы, и было бы не худо прекратить, но Редзи был беззаботен. В порыве особой беззаботности он даже сообщил, что по номеру звонящего уже выехали.

Звонки прекратились.

Пропустив двоих нагруженных спецназовцев, инспектор пошел за ними на выход. Здесь уже все заканчивалось, и очень хотелось вытряхнуть въевшуюся пыль – пыль этого офиса, предыдущего, пред-предыдущего... Инспектор два дня уже колесил по столице, наводя ужас на компании, занимающиеся поставками вооружения и инженерных комплектующих для армии, и все они были скучны, серы и наполнены пылью и секретами.

Секреты инспектору нравились, а пыль – нет.

Кадзи как следует прочихался, достал сигарету и принялся следить, как отходит от здания вереница тяжелых автобусов с черными окнами. Спецназовские мастодонты отчаливали в туман, будто проваливаясь в плотную вату. Осенний полдень ничем не отличался от осеннего утра и осеннего вечера, и как, не глядя на часы, заметить переход дня в ночь, для инспектора оставалось загадкой. „По усталости не определишь точно”, – подумал Кадзи, мысленно ухмыляясь.

Все эти дни инспектор развлекался очень своеобразно: он читал доклады о поведении майора Кацураги и рассматривал ее смазанные фотографии. Женщина, похоже, на месте стоять не любила и не умела. Энергичный командир носилась по всем горячим точкам, образовавшимся после уничтожения Ангела, даже в павший „Мардук” примчалась, чтобы конфисковать все, что связано с погибшим пилотом. Кадзи одобрил ее действия и даже дернул пару ниточек, чтобы никому в голову не пришло утаить какие-то данные по капитану Нагисе.

Он скосил глаза: рядом пристроился дымить молчаливый Итимиру. Костяшки пальцев неразговорчивого помощника выглядели слегка припухшими, и инспектору показалось, что по ним размазан истеричный гонор старшего менеджера.

- Куда дальше, Кадзи-сан? – спросил Итимиру, отправляя сигарету в урну.

Кадзи смял свой окурок, понюхал получившийся комок.

- „Кемити Кэпитэл”.

- А что с документами этих? – помощник указал сигаретой себе за плечо.

- Пока пусть полежат у нас, описывать не надо.

- Передадим в экономическую полицию?

- Возможно, Итимиру. Посмотрим.

Помощник кивнул и пошел к машине. Кадзи посмотрел ему вслед и подумал, что не ошибся с выбором. Молчун и тайный поклонник средневековой поэзии Итимиру не задавал лишних вопросов, зато работу делал на пять с плюсом. Во всяком случае, помощника не слишком напрягал тот факт, что Кадзи приказал разгромить пятнадцать компаний по всему Токио, в то время как на самом деле ему нужны были всего две.

***

Мисато сидела в офицерском ресторане и хмуро напивалась.

Последний раз она пила столько после смерти отца, и хоть сегодняшнее настроение и близко не подбиралось к тогдашнему, майору было очень плохо. По крайней мере, чувство полной беспомощности очень напоминало ощущения осиротевшего подростка. Кацураги залатала все дыры, образовавшиеся после провала, довершила разгром насквозь прогнившего „Мардука”, доложила трем комиссиям и лично Комитету.

„Я подставила задницу везде, где только можно. Но следующего Ангела, увы, одной задницей не остановить”.

Акаги клятвенно пообещала, что не будет спать, пока не соберет новую Еву. Хотя и намекнула на то, что ждать придется долго. Инженерные войска клятвенно пообещали, что все нужные части сбитой машины будут доставлены быстрее, чем это возможно. Хотя и они тоже намекнули. Все сцепили зубы и работали, а от отстрелявшегося майора оперативного командования уже больше ничего не зависело. Ей только и оставалось, что ждать и делать ставки, кто справится раньше.

N^2-ракетоносцы теперь несли вахту круглосуточно, а на Особом предприятии возобновили производство новых боеголовок. Кацураги до хрипа орала на совещаниях, показывая карту: с каждым разом Ангелы подбирались все ближе к густонаселенным районам, где даже взрыв самого пришельца будет иметь чудовищные последствия, не то что удар ракетами. Мисато требовала эвакуации, мобилизации сил дальнего сдерживания и закладки новых Ев. На фоне всего этого никто не отменял операцию „Ясима” и подготовка к зачистке зоны отчуждения шла прежними темпами. Если это не называть безумием – то тогда Мисато не понимала значения этого слова.

Комитет молчал и – на удивление – молчал Икари. И Мисато наконец перестала мучиться совестью. „Горите в аду, сволочь-сан. Не знаю, какая большая политика мешает вам пожалеть людей, но это уже перебор”.

„Перебор... – Мисато покачала перед лицом полупустой стакан с виски. – Вот где перебор”.

- Позволите?

Женщина подняла глаза и обнаружила стоящего напротив Кадзи.

- Инспектор?

Редзи бросил плащ на спинку стула и сел. Кацураги приоткрыла было рот, чтобы сходу обложить руганью обнаглевшего особиста, но потом передумала: „А какого, собственно, черта? Удачное дополнение в общий котел дерьмовости. Может, мне в следующем воплощении этот вечер зачтется”.

- Я так понимаю, повод у вас не один, – сказал инспектор, изучая стаканы и бутылки. – Полагаю, вы все же запиваете, а не пьете?

- Да ну? С чего вы взяли? Мы ведь победили, Кадзи-сан!

Кацураги подняла стакан и двумя глотками отправила в себя порцию напалма.

- Конечно, – согласился инспектор. – Победа – это всегда победа. Даже когда дальше воевать нечем.

Майор повозила пальцем под носом и прищурилась:

- Если вы пришли за этим, то лучше подите вон. Я такое долго слушать не буду.

Инспектор улыбнулся, потирая кулаком уголок глаза:

- Ну, я пришел к вам. Так, поговорить.

- И вы же понимаете, что это не ваш хваленый бар, – напомнила Мисато. Тонкий намек ей показался очень веселым.

- Понимаю. И не собираюсь здесь пошлить. Как же, вашему брату только дай повод выдворить особиста.

„Он вообще понял, о чем идет речь, или нет? – озадачилась майор. Утяжеленные выпивкой мысли неспешно ползли к цели. – Наверное, да. Какой-то странный инспектор. Зачем он пришел? Он же понимает, что о деле нельзя разговаривать”.

- Вот и хорошо, что вы все поняли. Тогда – всего доброго.

- Как всего доброго? У нас же есть общие знакомые, – строго сказал Кадзи. – Капитан Сорью вот, например.

Кацураги положила локти на стол, наклонилась вперед и твердо произнесла:

- Оставьте ее в покое, Кадзи, ясно?

- Да вы что, майор? – удивился Редзи. – Я совсем не в том смысле. Думал узнать у вас, как она. Чем занята, как поживает. Она ведь у вас остановилась?

„Вот урод. Прекрасно знает ведь, что мне не до Аски было”.

- Вы ее пытали, говнюк вы эдакий, – сварливо сказала Мисато. – А теперь что-то...

- Ну, вдруг она подралась на работе, – сказал Редзи, глядя в потолок. Пальцы он сплел перед грудью, и вообще был весь из себя мечтателен и расслаблен. – Вдруг там до нее домогались, и она дала кому-то по роже. До полусмерти, прямо скажем, надавала. Всякое ведь бывает.

Кацураги прищурилась, постепенно улавливая суть.

- И... Как она?

- Ну, вроде неплохо. Наверное.

- А откуда такая...

- Забота, майор? Да никакой заботы, – вдруг жестко сказал Кадзи. – После ваших танковых набегов на „Мардук” оттуда массово отчисляются. Двоих уже ищет контрразведка, но там родители серьезные. Следующих перспективных пилотов, которые хотят служить, подготовят через полгода-год. Намек понимаете?

- Понимаю, – сказала Кацураги со злостью. – Но Аска вручную Ангела не уделает.

Кадзи встал.

- Это понятно. Но смотрите, чтобы город не уделал вашу Аску.

Майор, громко хохоча, откинулась на спинку стула. Наличие нескольких посетителей ее совсем не смущало.

- Кадзи, вы сволочь. Это не вы настояли на отстранении Сорью, случаем?

Инспектор запустил руку в тарелку с солеными орехами, утащил оттуда горсть и улыбнулся:

- Вы знаете, в моем „хваленом” ресторане закуска получше.

Жуя по одному честно украденные орехи, инспектор ушел, оставив Кацураги в компании с раздражением, пьяным недоумением и удивленными офицерами по углам пустого зала.

***

Рей уже начинала теряться во времени: не могла сосчитать дни, прошедшие со времени убийства беловолосого йокая. Частицы Ангела подействовали на нее весьма и весьма скверно: организм, уже шедший на поправку, засбоил. Легкий жар, легкая слабость, легкая недоболезнь. Аянами предпочла бы сутки проваляться с температурой сорок, чем несколько дней брести по лесам в полубреде, да еще с напарницей, которую перестаешь воспринимать.

„- Рей, ты в порядке?

- Да.

- Рей, может, привал?

- Нет, надо идти.

- Рей, завтра мы будем в городе.

- Да, я знаю.

- Рей.

- Да.

- Рей!?

- Что?

- Рей… Рей… Рей…”

- Ты заснула, что ли? – толчок в бок привел девушку в чувство.

Сквозь прицел было хорошо видно окраину города. Патрули и блокпосты остались где-то позади – Аянами даже не помнила, как они прошли сквозь них.

„Проклятые частицы”.

Холод неприятно сковывал пальцы, делая их жутко непослушными, а изо рта валил густой пар.

„Зима догнала меня”.

- Мы сможем пройти туда?

- Думаю, да, – пробубнила Рей, рассматривая канализационную трубу с выломанной решеткой. – Что это?

- Система ливневой канализации, – быстро ответила Майя. – Там в паре мест заварено, потом там есть...

- Мы сможем пройти? – оборвала ее Аянами. „Где я это уже слышала?”

- Да. Только нам надо двигаться быстрее. Как окажемся внутри, я поведу нас на точку встречи, будь позади и не отставай, – бодро протараторила Майя.

„Вот мы и поменялись ролями”, – подумала Аянами.

- Да, и еще кое-что. Спрячь оружие – тебя тут не знают все же.

„Я тут тоже никого не знаю”. Рей осторожно сместила тугие крепления и отсоединила ствол „Ружья”. Провернувшись в креплениях, ствольный блок прижался к казеннику и прикладу. Получившийся обрубок все еще выглядел диковинно, но хоть из-за спины не торчал. „Закутаю в тряпки. А лучше найти какой-нибудь футляр или чемодан”, – подумала девушка, смаргивая белесую пелену с глаз. „Ружье” всегда очень капризно отзывалось на складывание.

- И, главное, не теряй меня из виду, здесь тебе не твой лес.

„Надо будет отлежаться и уходить обратно. Наконец это все закончилось”.

- Вперед, – прошептала Майя, сорвавшись с места.

***

Канализационная сырость сильно отличалась от сырости лесной. Затхлая, душная, сырая и омерзительная – даже болотная вода пахла лучше, чем ливневые стоки большого города. Аянами начинало подташнивать. Хотелось вырваться на свободу из этого замкнутого, стиснутого бетоном пространства.

- В пещерах и то лучше, – стерев пот с лица, пробормотала Аянами.

- Что!? – спросила Майя и остановилась.

- Ничего, – Аянами мотнула головой, сделав еще пару шагов по инерции. Так она стала перед Ибуки, прямо напротив развилки. Этот участок системы отличался: насколько было видно, влево и куда-то вниз ответвлялись более тонкие трубы, и из них доносился звук проточной воды. Повернув лицо туда, девушка ощутила дуновение холодного ветерка и свежий воздух, которого так не хватало ей.

- А вот и они, – сказала Майя.

Рей подняла глаза, но никого не увидела, зато ощутила быстрое движение позади себя. Рука метнулась к пистолету, но того уже не было на месте.

„Долго. Слишком долго”, – обругала себя девушка.

Ствол собственного пистолета уперся Аянами в затылок.

- Прости Рей, но так надо, – быстро сказала Майя. – Только не сопротивляйся. Ты нужна живой.

- Почему? – шепотом спросила Рей.

- Потому что у повстанцев нет будущего, – ответила женщина, сорвав „Ружье Лонгиния” с плеча.

„Только не синхронизация”, – жалобно проскулило собственное сознание, прежде чем ощутить привычную агонию.

***

Вереница людей, бредущих по узкой тропинке. Один срывается и падает. Остальные идут. Рей стоит у края и смотрит вниз.

- Разве так можно жить? – спросила Аска, остановившись возле нее.

- Живем.

В животе девушки неприятно заурчало, и стало знобить.

- Ни лекарств, ни еды, – вздохнул Фуюцки, встав по другую сторону.

- Ничего страшного.

Из ущелья, куда только что рухнул человек, поднялась фиолетовая Ева. Ее позитронные орудия произвели синхронный залп и уничтожили людей по обе стороны от Аянами. Рей ощутила, как ее ладони сами собой складываются перед грудью.

- Скорбишь о людях, которых даже не знала? – раздался ехидный голос позади.

- Немного, – ответила Рей и, развернувшись, выхватила пистолет из кобуры.

- Не можешь забыть даже врага, – улыбнулся Каору.

- Не могу, – согласилась девушка и пустила пулю беловолосому йокаю в лоб.

- Зачем так жить? – спросила Майя, оказавшись на месте Каору. – Зачем?

- Зачем задаваться такими глупыми вопросами? – поинтересовался Сигеру, делая из старой газеты папиросу.

- Рей, хочешь картошечки? – улыбнулся Хьюго, положив в руки девушки теплый печеный комок.

Аянами благодарно улыбнулась и кивнула мужчинам, которые растворились в непроглядном ливне. Лишь только он стих, девушка обнаружила себя посреди леса, а перед ней стоял ее ночной кошмар.

- Снова ты? – обреченным голосом спросила девушка черноту, идущую на нее.

- Сожри уже меня, – добавила она, отправив в рот кусочек печеной картошки.

***

Аянами не хватало воздуха, она не могла продохнуть, потому что вокруг была одна вода. Что-то схватило ее за волосы и вытянуло на поверхность. Сделав спасительный глоток воздуха, Рей снова упала, выставив руки перед собой. Локти с готовностью подломились, и девушка рухнула обратно в грязную воду.

- Только не умирай, – сказала Майя, – давай, вставай и идем.

Женщина пыталась поднять Рей за шкирку, но та постоянно срывалась и падала обратно в грязную сточную воду, заполнявшую коллектор. Падая на локти, она уходила с головой под воду и начинала тут же задыхаться. Ибуки снова выдирала ее, но поставить на ноги не могла, роняла, и та снова падала вниз, сбивая колени и локти в кровь. За несколько таких циклов они не продвинулись и на метр. Майя ругалась, кричала и безуспешно пыталась поднять ее.

- Да кто-нибудь, ну? – рявкнула женщина в отчаянии. – Где вы все? Ну почему нельзя приходить вовремя?

Перекаты звенящего водой эха ответили ей несколько раз и затихли.

В очередное падение Рей сквозь одежду нащупала гранату. Рука сама собой скользнула в карман, палец сам нашел чеку и вытащил ее, после чего девушка вытянула ребристую смерть и положила ее на пол под собой.

„Вот и все”, – вспыхнуло в затухающем сознании.

„Еще не все”, – запротестовала другая часть ее разума. Правая рука оттолкнулась от невидимого пола. Легкое тело девушки откинулось в сторону и, достигнув края отводной трубы, покатилось вниз. „Что это я?” – успела удивиться Рей.

- Аянами!!! – раздался где-то наверху вопль, который тут же потонул в звуке взрыва. Что-то горячее взвизгнуло у шеи, а потом девушку догнал звенящий вскрик эха, и она погрузилась в ледяную воду.

***

На черном небе сияли звезды – большие, яркие. Не каждый день, наполненный проливными дождями, можно было бы их увидеть, но сегодня Рей повезло. Она видела звезды.

- Красиво, – прошептала девушка.

Она не чувствовала ни рук, ни ног – лишь один сплошной холод и сырость, что объяли ее. С трудом приняв сидячее положение, она обнаружила себя на бетонной лестнице, ведущей от дороги к каналу.

Вся ее одежда была насквозь мокрая и потихоньку бралась ледком. Изо рта даже не шел пар – словно она остывала окончательно. Посмотрев вниз, Рей увидела лишь мутную воду, в которой бледным блином отражалась луна.

- Я жива, – пробормотала Рей и поползла вверх по лестнице.