Эти дни

Глава 1: Будь Человеком

            Слабое дуновение ветерка принесло глоток свежести с моря. В воздухе застыл пряный запах сочных трав; солнце уже перевалило зенит и медленно клонилось к западу. Здесь, в Японии, оно казалось таким огромным, особенно когда, как в эти дни, на небе не было ни облачка – безграничная синяя гладь простилалась над головой, а под ногами вдаль уходил простор океана – лишь легкая рябь пробегала по голубой воде и тихие мерные волны накатывали на берег и отступали. В траве привычно шумели цикады.

Спокойствие царило повсюду – воздух прогрелся и дрожал у земли, а изредка поднимающийся ветерок давал лишь немного свежести да слегка шевелил волосы; и его прикосновения были приятны.

            Синдзи сидел на самом краю старого причала, свесив ноги вниз; порой теплые брызги волн долетали до него, но скоро высыхали. Опершись на руки, мальчик откинулся назад и неотрывно смотрел в далекое бескрайнее небо. Аска сидела спиной к нему, положив свои ладони поверх его ладоней, и прижавшись головой к его голове; ее рыжие волосы свободно струились вниз. Небо молчало. Песни цикад и шум моря навевали дремоту, но дети, не моргая смотревшие ввысь, не спали – они лишь пребывали в каком-то спокойном оцепенении; такое состояние могло длиться часами – они сидели и видели лишь, как неспешно и важно катится по небосклону огненный шар солнца. Мысли, блуждающие вокруг событий этих дней, ворошившие прошлое и пытающиеся заглянуть в будущее, не могли остановиться на чем-то одном; в это время наслаждения самим течением времени им обоим не хотелось думать ни о чем, что вывело бы их из дремоты, вернув в суровую реальность.

            Да мир в эти дни был безмятежен – неторопливый океан, ясное небо, палящее солнце, вездесущие цикады - все они были здесь миллионы лет до появления людей и останутся, когда после исчезновения нашей цивилизации пройдут еще миллионы лет. Необъятную природу не волновали проблемы человечества и дети, чувствуя это, инстинктивно бежали от реальности в это спокойствие.

            Иногда где-то в вышине раздавался протяжный гул – шум двигателя самолета, который уже давно пролетел мимо, а небо перечеркивали белые следы – густые полосы дыма, который медленно рассеивался и исчезал в голубом небе.

- Жарко, - произнес Синдзи, ни к кому не обращаясь, но рядом была только Аска и только она слышала его слова.

- Ты думаешь о них? – Спросила девочка, чуть пошевелившись.

- Все время. Я не перестаю волноваться, когда долго нет вестей.

Цикады отмечали тишину своим могучим хором, заполнявшим все звуковое пространство.

- Ты боишься за отца? – Кулачки Аски, лежавшие поверх рук Синдзи, почему-то сжались.

- Да, - тихо отозвался тот.

Страх. Страх потери. Чувство, которое не дает нам покоя.

Потерять что-то любимое. Чем больше у нас есть, тем больше мы можем потерять. Прописные истины, которые знает каждый. Но кто сказал, что ангел не может быть носителем прописных истин? Почему бы ему, посланцу с небес, не цитировать Евангелие от Матфея и своим светом озарять сердца людей? Никто не знал, как выглядят те, чье появление было предсказано древними свитками. Никто не знал, когда они появятся на земле. Может быть, они уже ходят среди нас?

            Согласно официальному отчету службы безопасности ООН, второй удар произошел по вине первого ангела. Каков он – никто не знал, но громадные облака серы и пыли, плазменные шары на месте больших городов, нашествие воды на прибрежные районы, а затем период долгих, изнуряющих войн, то прекращавшихся, то начинавшихся снова, все видели в ночных кошмарах и кинохрониках. Убитых никто не считал; легче было посчитать оставшихся в живых. Синдзи не видел того ада, но знал, что и сейчас в зоне Лимита получить пулю из ружья в спину – проще простого. Те, кто пережил второй удар, думали, что природа никогда не оправится от него, но они ошибались. Солнцу, небу, морю и деревьям было все равно. Люди были слишком мелки, чтобы убить их. Зато они прекрасно могли убивать друг друга.

И, судя по последним событиям, первый ангел все еще не был побежден.

            В эти дни Аска и Синдзи часто гуляли по пустынному берегу, глядя на безмятежную природу; неизменное желтое платье на Аске, все та же полупарадная форма на Синдзи; столько всего хотелось сказать, но они молчали – и прекрасно понимали друг друга, лучше, чем когда-либо. Древние пословицы гласят, что с человеком нужно жить, чтобы действительно узнать его и дети убедились на собственном опыте, что это - правда; они были знакомы с детства, но только теперь, как им казалось, они действительно узнали друг друга. Когда они, наконец, добрались до их аккуратного, традиционного японского дома с небольшим садиком и Аска выпустила руку Синдзи, чтобы отодвинуть дверь, Рей, надевшая белый передник поверх синего платья, протирала тряпочкой одну из тарелок. Мисато по-прежнему дома не было.

- С возвращением, - тихо поздоровалась Рей, не отрываясь от своего занятия.

Домик обставили просто но со вкусом – мебели, как и во всех японских домах, было мало, но повсюду были расставлены предметы домашнего обихода, придававшие обстановке уют. Украшением помещения занималась Рей – она вложила в свою работу свое стремление к рациональности и практичность, но там было и что-то еще, недоступное прочим обитателям дома. Весь первый этаж представлял собой одну большую комнату – к ней примыкала пристройка с ванной и прочими подсобными помещениями. Практически в самом центре комнаты находился прямоугольный стол, окруженный шестью стульями, из которых два обычно пустовали. Их Рей покрыла белыми кружевными салфетками, а стол – такой же скатертью. Кроме кухонной утвари в комнате находились большие часы с маятником, радиоприемник на стене у двери и кресло в углу – это было любимое место отдыха самой Рей, а справа от входа наверх тянулась старая лестница с дюжиной ступеней и четвертая из них скрипела. На втором этаже находились жилые комнаты.

- Включи, пожалуйста, радио, - попросила Аска, разуваясь.

Рей шагнула к висевшему на стене приемнику одновременно с уже разувшимся Синдзи и их руки встретились, одновременно поднявшись к реле. Синдзи вздрогнул и остановил движение, испугавшись взгляда Аски, устремленного к ним, но синеволосая девочка, как ни в чем не бывало, повернула рычажок.

-…атаковать южные районы. – Забормотало радио. – Совет безопасности тем временем продолжает настаивать на прекращении огня. Причиной конфликта по прежнему называют первого ангела, чье появление пятнадцать лет назад якобы привело ко второму удару. Напомним, что вторым ударом принято называть стремительное развитие конфликта между пятью державами вокруг латинской Америки и последовавший за этим обмен…

Рей заметила, как напряжен Синдзи, смущенно отдернувший руку. Возможно, ей двигало любопытство, или что-то еще, таившееся в ее душе, но она взяла его ладонь в свою, соединив их руки в замок, и заглянула ему в глаза. От этого Синдзи смутился еще больше, но руку не отдернул. Аска смотрела на это с легким интересом.

-…ядерными ударами и как следствие – природные катаклизмы и гражданские войны, длившиеся несколько лет. В своих заявлениях совет ссылается на некий древний документ, текст которого был предан огласке три года назад. В так называемых свитках мертвого моря присутствует предупреждение о пришествии посланцев с небес в мир людей. Согласно отчету…

            Несколько секунд Аска наблюдала, а затем решила действовать решительно. Без обуви ее ноги мягко ступали по деревянному полу – два шага и левая рука Рей и правая рука Синдзи оказались в ее теплых ладонях – точно так же – пальцы между пальцев, крепко замкнутые на самый крепкий из всех замков. И Синдзи, смущенно опустивший голову, и Рей, задумчиво смотревшая куда-то вдаль, и Аска, слишком молчаливая, поникшая, казавшаяся беззащитной – все они на миг стали единым целым, оградив себя от мира щитом собственных сердец.

-…соответствующих организаций, первый посланец был обнаружен, а второй вычислен теоретически, ожидание третьего до сих пор продолжается, однако срок его прихода, по утверждению аналитиков, неизвестен. Некоторые религиозные общины считают, что он давно уже находится на земле, однако совет безопасности продолжает утверждать, что до победы над ангелами человечество не сможет спать спокойно.

- Выключи… - Прошептала Аска, едва слышно за голосом диктора, но Рей ее просьба была услышана. Соединенные руки Синдзи и Рей поднялись к приемнику и повернули реле обратно.

- Мисато сказала, что вернется поздно, - тихо произнесла Рей, и дети почувствовали, как успокаивает их ее голос после беспокойного брюзжания радио, - она пытается выстоять очередь за хлебом.

- Проклятье!.. – Сказала Аска, отчего-то дрожащим голосом. – Когда же это кончится?..

- Не бойся, - ответила Рей. Аска вскинула голову, яростно пытаясь сморгнуть выступившие на глазах слезы. Она сорвалась на яростный крик:

- Я не боюсь! Это Синдзи боится, а я нет! Мои родители уже умерли, мне нечего бояться!

Она вырвала из их пальцев свои руки и, взметнув водопад рыжих волос, стремительно взбежала наверх по лестнице, ступая не так мягко – каждый ее шаг гулко отдавался полостью под лестницей. Четвертую ступеньку Аска перепрыгнула.

- Ты боишься? – Спокойно обратилась Рей к Синдзи, повернув к нему голову. Ее глаза светились легким интересом.

- Конечно, - отозвался тот, высвобождая руку - я боюсь. Разве могу я не бояться?..

- Но страх не даст тебе ничего. Ты просто не можешь отделаться от него, ведь так?

Синдзи молчал, глядя вниз, не смея поднять взгляд.

- Ты боишься даже меня, - продолжала Рей, - хотя я…

            Когда ленивое солнце докатилось до горизонта, став огромным красным шаром, и подступили сумерки, Мисато, наконец, вернулась домой. Эти дни тянулись непривычно долго, особенно для женщины, на чьи плечи свалилась забота о трех подростках. Она часто задавалась вопросом, почему так вышло... У Синдзи был отец. По слухам, он работал в правительственной организации, а сейчас отправился на юг – в самое пекло. Несмотря на то, что он бросил сына после смерти жены и отправил его в школу-интернат, Синдзи все равно переживал за него, наверное, потому, что когда началась война, отец вспомнил о нем и отправил жить в одинокий дом подальше от городов вместе с его друзьями, которым тоже некуда было податься. Аска – девочка родом из Германии, потеряла родителей в раннем возрасте – оба они погибли под перекрестным огнем в одной из яростных уличных перестрелок. Сама Аска в той перестрелке получила серьезное ранение в живот, но врачи сумели вылечить ее, и теперь телесная рана ничем не напоминала о себе – осталась только душевная. О прошлом же Рей не было известно ничего, но она росла вместе с ними в одном классе. Именно эта синеволосая девочка всегда казалась Мисато старше и мудрее всех сверстников. Когда опекунше приходилось подолгу отсутствовать, предоставляя детей самих себе, Рей всегда оставалась за старшую. Она здорово помогала в работе по дому, в то время как другие проводили свое время в праздности и один вид ее спокойного лица и рук, с такой теплотой относившейся ко всему, хоть Рей и сохраняла внешнюю холодность, позволяли Мисато почувствовать себя дома. В эти дни забота давала надежду, спасала от страха, облегчала страдания. Но не каждый был готов подарить ее другим.

- Добро пожаловать домой, - произнесла Рей, приветствуя опекуншу.

- Спасибо, – ответила Мисато, бессильно прислоняясь к стене, - здесь яйца, хлеб, соль, сахар, рис и лапша. – Рей подошла к ней и приняла тяжелые сумки с провизией.

- Так много?

Мисато слабо улыбнулась:

- Все не так плохо… сегодня был большой привоз. Пока от голода не умираем, но лучше все-таки экономить еду. Ты поливала сегодня арбузы?

- Да, - Рей захлопотала у плиты, разогревая сковородку и ставя воду на огонь.

- А где Синдзи и Аска?

- В своих комнатах, - на сковороде зашипело масло.

Мисато улыбнулась шире, найдя в себе силы подойти к Рей и потрепать ее по волосам:

- Им тяжело, как и всем нам в эти дни. Одна ты держишься молодцом. Это всегда радует меня. Не дает впасть в отчаяние. Спасибо, Рей.

Рей разбила на сковородку несколько яиц и, взяв в руки горсть лапши, переломила ее, прежде чем забросить в кастрюлю:

- Мне тоже тяжело.

            И на следующий день Синдзи с Аской опять отправились к морю – они стояли на причале, держась за руки,  и смотрели вдаль, на все такую же недвижимую в своем спокойствии голубую гладь. Война, казалось, была так далеко, словно ее не было вовсе. И, тем не менее, Мисато говорила о бомбежках и артиллерийском обстреле городов. Напряжение витало в воздухе. Синдзи не давали покоя мысли о тех близких, кого они оставили там, у Лимита. О чем думала Аска, он не знал, но понимал, как ей тяжело в эти дни. Поэтому Синдзи молчал большую часть времени с ней. Он не хотел вторгаться в ее личный мир, боясь ранить ее. Теперь, когда она так изменилась. До начала войны она никогда не молчала подолгу, всегда подтрунивала над ним, вела себя ярко и агрессивно, но в тот день, когда над городом разорвался первый снаряд, что-то случилось с ней. Но Синдзи знал, что как бы там ни было, сейчас ей нужна просто поддержка. Вчерашняя вспышка напомнила ему былую самоуверенную и сильную Аску, но теперь он прекрасно знал, как ранима она на самом деле. Синдзи сжимал ее руку и сам чувствовал себя лучше, но от подсознательного страха отделаться не мог.

Он тоже бежал от реальности, пытаясь успокоиться, соприкасаясь с природой… и Аской.

            Никто ничего не мог сделать. Все они слишком хорошо осознавали свою беззащитность. Если Япония проиграет войну, они наверняка погибнут. Если нет – погибнет кто-то другой. Здесь, вдали от городов, они пока еще были в безопасности, и природа навевала покой, но когда в этом небе появятся вражеские самолеты, они ничего не смогут сделать. Синдзи восхищался выдержкой Мисато и завидовал спокойствию Рей, но с собой поделать ничего не мог – он боялся за своих близких, за отца и за самого себя – боялся смерти. Смерть в его представлении несла пустоту, которой он силился избежать, он хотел наполнить свою жизнь смыслом, но каждый день снова и снова не делал ничего, что дало бы ему уверенности в себе.

            Дорога, тянущаяся вдоль берега и поднимавшаяся на холм, где стоял их одинокий дом, с обеих сторон окружали старые камни, неподвижные деревья и густые заросли душистой травы, в знойный день источавшей дурманящий запах. В этих зарослях нашли убежище тысячи цикад, каждый день продолжавших свою песню. Сама дорога многие годы назад была выложена известняковой брусчаткой, но камень от времени искрошился, пожелтел и во многих местах сквозь него пробивались зеленые ростки. То тут, то там, по обеим сторонам дороги возвышались каменные фигуры – со стертыми временем узорами и неясным смыслом, но в их очертаниях угадывалось нечто величественное – камни, как часть природы, тоже безмятежно тянули свой век, независимо от людей.

            Аске представлялось, когда они с Синдзи молчаливо шли по этой дороге несколько километров до дома, что в мире больше нет людей. В эти дни вообразить это не составляло труда – будто все разом исчезли, оставив лишь ее и Синдзи. От этой мысли Аске становилось жутковато, и она крепче сжимала ладонь спутника, что тот принимал безропотно и пожимал ее руку в ответ. Смогли бы они выжить в мире в одиночку? Да, говорила себе Аска, мы сможем. Даже если все исчезнут. Она чувствовала, как страх снедает Синдзи, но сама не могла отделаться от своих негативных мыслей. Ей виделась Рей, день за днем находившая удовольствие в работе по дому – трудолюбивая девочка, подруга Синдзи. Подруга… и Мисато, с риском для жизни закупавшая провизию в городе. Только вот… как долго будет продолжаться такая жизнь? Снова и снова Аска возвращалась к мыслям о Рей. Она понимала, как много девочка с синими волосами делает для них, поддерживает, и все же не могла отделаться от чувства неприязни…

- Почему она взяла тебя за руку?.. – Мягко спросила Аска. Синдзи заметно напрягся:

- Ты говоришь о Рей, да? – Точно как и вчера мальчик смущенно опустил голову. В былые времена такой вид Синдзи сильно позабавил бы Аску, но сейчас ее тревожили вопросы, которые смешными она не считала.

- Да, о ней, - Аска до сих пор избегала называть Рей по имени.

- Ну... наверное, она хотела поддержать меня, или что-то такое... когда она это сделала, я почувствовал себя гораздо спокойнее и лучше, хоть и только на миг.

- Вот как… - Тихо сказала Аска. Ей было стыдно признаться, что и сама ощутила что-то подобное, взяв за руку Рей.

Тишину снова заполнила песня цикад. Аска поглядела на небо.

- Ты любишь меня, Синдзи?

Любовь. Ты любишь меня, Синдзи? Ты любишь меня? Что тебе нравится? Кого ты любишь? Синдзи. Все это внутри тебя. Любовь? У тебя есть любовь? Нет? Не хочешь признаваться, не так ли? Это разрушает тебя. Просто ты боишься. Боишься потерять. Тебя все устраивает, не так ли? Ты ничего не хочешь менять. Все останется так, как есть, если ты ничего не захочешь менять. Твой страх всегда с тобой. Ты боишься отдалиться. Ты боишься сблизиться. Боишься жить. Жизнь пугает тебя. Ты боишься смерти. Ты ничего не хочешь делать, потому что ты боишься.

Да. Это единственный способ. Бойся всего, Синдзи. Бойся. Страх спасет тебя в этом гибнущем мире. Я спасу тебя. Не теряй страха.

- Ты любишь меня, Синдзи?

- Мы… мы просто друзья, ведь, правда?

- Идиот!

Громкий звук пощечины. Торопливые шаги по старой мостовой. Бежать по этим камням опасно. Не оступись, Аска! Даже цикады смолкли – в ушах звенит от удара. Ты боишься этого. Аска оступается. Аска падает. Ты видишь это в кошмарах, правда? Она падает… медленно – желтое платье складками бьется по ветру, она кричит, ее глаза широко раскрыты. Ты хочешь ей помочь, Синдзи? Но ты не можешь. Она падает на камни, выставив вперед руки… ее нежные руки… белые ладони… на грубые камни – она сдирает их в кровь. Слезы на ее глазах. Ей больно, Синдзи. Она падает… всем телом, разрывая платье, обдирая кожу – в ее глазах боль… на ее лице кровь и слезы… Ты боишься этого, Синдзи?

- Ты любишь меня, Синдзи?

- Да! Я люблю тебя, Аска!

- Правда?..

            Знакомый запах? Это Аска. Она рядом. Ты ведь хотел этого? Ее дыхание на твоем лице. Тебе приятно? Тебе было бы приятно, если бы ты не боялся. Но ты боишься всего неизвестного. Каково это – лгать, чтобы доставить себе удовольствие? Разве ты способен играть чужими чувствами? Ее волосы щекочут тебя. Это ты тоже видел во сне, правда? Просто протяни руку, и ты сможешь коснуться ее. Она хочет этого. А ты боишься. О какой любви ты можешь говорить, когда страх не отпускает тебя ни на секунду? Знаешь ли ты, что такое… любовь? Меня тошнит от этого слова. За ним люди прячут свою похоть и корыстолюбие. Любил ли ты, Синдзи, когда-нибудь? Хоть кого-нибудь? Проще убежать, не так ли? Или ты тоже один из тех, кто пользуется любовью, чтобы получить вожделенную женщину? Я знаю о тебе все, Синдзи. Все твои желания и все твои страхи открыты для меня…

- Ты любишь меня, Синдзи?

Как, порой, красиво поют цикады. В эти дни на мелочи обращалось куда больше внимания, чем обычно.

- Я не знаю…

Аска улыбнулась, впрочем, тепло, а не насмешливо. Затем они вместе продолжили путь, держась за руки, снова погрузившись в молчание.

            Когда дети, наконец, подошли к дому, они застали Рей во дворе. Как обычно, на ней красовалось синее платье и белый передник. Рей кормила голубей, кроша небольшой кусочек хлеба стайке прилетевших птиц. И Аска, и Синдзи разом осознали, что в эти дни, когда нехватка хлеба может привести к их голодной смерти, крошить его голубям – непомерное расточительство, однако они ни слова не сказали. Каждый по своей причине.

- С возвращением, - произнесла Рей.

            Проголодавшиеся после долгой прогулки, дети жадно накинулись на обед, уже приготовленный Рей к их возвращению. Сама хозяйка, хоть и села за стол с ними, не ела почти ничего. Это не укрылось от Синдзи, который, прожевав очередной кусок, спросил:

- Почему не ешь, Рей?

Аска тотчас же оторвалась от еды и вскинула голову, глядя на сидевших напротив нее Рей и Синдзи.

- Мне не надо много пищи. Мисато тратит слишком много сил, чтобы достать все это.

Повисло неловкое молчание.

- Но тебе тоже надо чем-то подкрепиться, - смущенно сказал Синдзи, словно уменьшаясь в размере, - хочешь, я буду тебе помогать с работой по дому?

Аска резко встала из-за стола и громко произнесла:

- Я поела, спасибо! – И стремительно зашагала наверх, в свою комнату.

Синдзи смутился еще сильнее.

Так будет лучше для всех. Аска не могла справиться с собой, что-то закипало внутри нее в такие моменты; она чувствовала себя оскорбленной.

Ах, эта Рей! В своем платьице и кружевном переднике – словно фарфоровая кукла викторианской эпохи! Трудно перебороть себя, когда видишь, сколь прекрасна эта пара – Синдзи и Рей, Синдзи и Рей! Синдзи и Рей!

Но почему им нельзя просто разговаривать?

Это не просто разговоры! Видно же, как горят глаза Синдзи, когда он обращается к ней!

Почему бы Синдзи не быть с вами обеими? Утром с тобой, а вечером с ней?

Нет! Он только мой! Я хочу, чтобы он был моим!

Как эгоистично. Неужели ты до сих пор так влюблена в свою самость? Хорошо. Ты ревнуешь, Аска. Это чувство заложено в тебе изначально. Если ты ревнуешь, значит, ты живешь. Это неотделимо от твоего сердца. В ревности нет ничего плохого. И ты права. Синдзи действительно хочет быть с ней. А ты для него – просто игрушка. Но что ты собираешься делать? Может, убить Рей? Это так просто. Она хрупка, как фарфоровая кукла. Она беззащитна. Убей ее и Синдзи станет твоим.

Я недостойна. Я слишком эгоистична.

Слабая, слабая, слабая девочка!

            Поднявшись на второй этаж, Синдзи застал Аску полулежащей у стены, закрывшей лицо руками. Она снова плакала. Горечь пронизала Синдзи, но он снова столкнулся со страхом. Почему она плачет? Подойдя к ней, мальчик сел на корточки рядом:

- Почему ты плачешь?

Аска отвернулась и, вскочив, поспешно убежала в свою комнату. Судя по звукам, там рыдания возобновились. Синдзи оглядывал потолок, покрытый паутиной, пыльную лампочку, которую теперь уже не зажгут – все эти дни электричества в доме не было.

Зайти в ее комнату - было его первым порывом, но он испугался нарушить строгое табу на посещение женских комнат, которое ему твердо вдолбили еще в школе. Сжав и разжав несколько раз кулак, в сомнениях, Синдзи отодвинул соседнюю дверь и вошел в свою комнату.

Его плеер давно разрядился, а зарядить батарейки было негде. Не найдя лучшего решения, Синдзи упал на циновку и отдался своим мыслям.

И откуда было ему знать, что за стенкой Аска лежит в точно такой же позе? Было ли это случайностью или чьим-то желанием, воплотившимся в реальность?

Люди наивно полагают, что они сами себе хозяева. Им кажется – все в их власти, и именно они решают куда пойти, что сказать и как улыбнуться. Но так ли это? Достаточно заглянуть в историю, чтобы понять, как сильно влияли на эпохальные события и великие открытия «случайности». Аске сразу вспомнился Колумб с его топографическим кретинизмом, Луи Пастер с чашечкой плесени и Менделеев, увидевший таблицу во сне. Так может, мы все лишь игрушки в руках Бога? Его куклы? Или его глупые овечки и он пасет нас. А теперь человечество, как вавилоняне, решило сделать из себя существо, подобное Богу. И за это мы получили посланцев с небес. Кто такие ангелы?

Проходили часы. Темнело. Мало помалу, Аска успокоилась. Она корила себя, за то, что так проявляет свою слабость. Научившись быть сильной после смерти родителей, она словно сломалась в эти дни. И причиной тому была доктор Акаги Рицко – ее опекун – человек, к которому Аска питала симпатию за ее независимость и острый ум. Акаги казалась ей идеалом сильной женщины, способной жить и работать одной. Когда они встречались, Рицко часто рассказывала интересные истории о научном мире, об открытиях и о том, что творилось в мире…

В первый из этих дней, доктор Акаги получила четыре осколочных ранения и скончалась, не приходя в сознание. Она была видным деятелем науки и о ее гибели передавали по радио.

Аска спрашивала себя – любила ли она свою опекуншу? Ненавидит ли она Мисато, за то, что она выжила? И почему в ней проснулась такая острая симпатия к неприметному мальчику Синдзи? И ревность. Откуда взялась ревность?

Я всегда была с тобой.

И тогда Рей запела. Мисато снова задерживалась в городе, дети в своих комнатах погрузились в свои мысли, а Рей принялась прибраться – она мыла полы, вытирала отовсюду пыль и при этом пела. Ее голос хорошо слышался наверху – сквозь тонкую перегородку потолка, хотя пела она не так уж громко. И Аска, и Синдзи невольно заслушались, хоть голос и был искажен – мелодия успокаивала их, заставляя забыть обо всем плохом, что происходило в эти дни. Когда Рей пропела последние ноты, оба ребенка наверху крепко уснули.

Рей улыбалась.

            Когда ты находишься во сне, ты не можешь точно сказать, сколько времени прошло. Три часа пустоты без сновидений проходят мгновенно, а когда видения приходят – ты не знаешь, чего ожидать и когда они закончатся.

            Синдзи был не один. Всем существом он ощущал чье-то присутствие, чей-то взгляд на своем затылке; это существо обволакивало его по коже, заполняло всю комнату. Мальчиком овладел животный ужас. Все, что он хотел сделать – обернуться, чтобы встретиться с пришельцем лицом к лицу – его больше всего страшила неизвестность. Резкое движение – и стоявшее позади него существо оказалось реальным; Синдзи хотел закричать, но голос замер где-то в горле. В неярком лунном свете в комнате показался темный силуэт. Нечто дышало. Это был не человек – настолько длинные он имел руки, неясные очертания головы и огромные размеры. Синдзи казалось, что существо изменяет форму, но не движется. Оно тянуло к нему свои лапы, но оставалось на месте. Оно начало говорить и Синдзи не знал, есть ли у него голос, или оно говорит чьим-то чужим.

Жизнь приносит страдание.

Темнота обступала со всех сторон. Темно и душно…

- Тебе не нравятся страдания, Синдзи? Тебе надоело терпеть боль?

Тьма приблизилась вплотную:

- Я открою тебе секрет. Никакой радости ты больше не увидишь. Ты хотел измениться? Забудь! Ты думал, война закончится, и ты вернешься в школу к друзьям? Забудь! Ты от них так далеко и ты не знаешь! Твой отец наверняка уже погиб, как и твои одноклассники.

Отец, окровавленный и безжизненный. Его очки разбиты и лежат рядом. Вокруг сотни тел, пробитых тысячами пуль.

Одноклассники. Тодзи – главный забияка в классе, но с таким добрым сердцем. Осколок размозжил ему голову. Мечтавший о войне Кенске с пробитой головой. Кровь! Кровь! Всюду кровь! Староста Хикари – она лежит под обломками, где уже погибли ее сестры. Слезы на ее лице. Она не чувствует ног. Она, в крови, лежит и просит у неба милосердия. И милосердие ниспослано! Лимит прорван. Один из вражеских солдат, черный как уголь в блестящей газовой маске появляется в руинах ее дома. Она смотрит на него с надеждой, умоляя, и очередь из автомата превращает ее в кровавое месиво!

- Дальше будет только хуже! Пока что ты радуешься жизни, не терпя лишений, но эти дни скоро закончатся! Твоя жизнь превратится в страдание! Но тебя будут оберегать, и ты не умрешь! Жизнь это страдание. Прекрати ее. Пока не поздно, Синдзи. Это просто. А заодно – избавь от страданий других. Убей их всех.

Хрипящая Аска с ножом в горле. Она исходит кровавой пеной.

- Нет!

Безжизненная Рей, прибитая к столу огромным кухонным ножом, пробившим насквозь ее маленькое тельце.

- Нет!

Что?

В Синдзи проснулась ярость. Слишком ярко представился ему солдат, убивающий Хикари. Враг. И существо в комнате. Враг. Враг должен быть уничтожен. Синдзи вскочил. Враг отскочил. Синдзи бросился за ним, но расстояние между ними не уменьшалось.

- Ты пожалеешь об этом. Когда ты будешь страдать, ты вспомнишь мои слова.

- Нет! Постой! Стой!!! – Синдзи бился в истерике. – Нет!!!

            Откуда взялся этот свет?

- Тише, тише, успокойся… Синдзи… проснись…

- Нет…

- Открой глаза, Синдзи, успокойся. Это только сон.

Мальчик послушно разлепил веки.

            Светало. Неяркого утреннего света было вполне достаточно, чтобы различить Аску в белой ночной рубашке, сидящую перед ним на корточках. Простыня и одеяло были разбросаны так, что Синдзи сразу понял, что бесновался во сне. Это был сон. Аска жива и здорова. И все-таки он никак не мог придти в себя. Картины этого кошмары были столь реальны…

Синдзи протянул руку и взял Аску за предплечье, чтобы убедиться, что она – не видение. Его прикосновение заставило девочку затрепетать, но Синдзи этого не заметил. Сглотнув, он откинулся на циновку, глядя в потолок.

- Что-то очень страшное приснилось? – Поинтересовалась Аска.

Мальчик кивнул.

- Проклятые ангелы. Это все из-за них, - продолжала рыжеволосая, - а эти придурки из ООН никак не могут с ними справиться.

На миг ее слова напомнили Синдзи былую Аску, какой она была до начала этих дней.

- Мне приснилось, что я убил тебя. – Тихо произнес он.

Они слышали, как за стеной просыпаются цикады.

- И ты кричал «нет!» из-за этого?

- Да, наверное.

Аска тепло улыбнулась и поднялась на ноги:

- Я пойду к себе. Значит, ты не хотел убивать меня, так? Значит… - отодвинув дверь, девочка замерла на пороге, - ты любишь меня.

            Рей лежала на животе и улыбалась. Ей единственной в этом доме сегодня не снились кошмары. Она радовалась, что Аска и Синдзи говорят о любви. Это почему-то делало ее счастливой.

- Глупости! – Прошептал Синдзи, когда за Аской задвинулась дверь. – Я что, хочу убить всех, кого я не люблю?

Над Японией занималась заря. Заря шестого из этих дней. Где-то на юге шли ожесточенные сражения, рвались снаряды, свистели пули – враг наседал на Лимит.

Но в тихой обители Мисато и ее подопечных пока что все было тихо.

День обещал быть таким же жарким и таким же скучным, как и предыдущие.