Глава 5.

Поводыри. Отчаяние.

Отчаяние – это добивающий удар,

Который наносит по себе упавший.

И первый гвоздь в крышку его гроба.

Икари Синдзи.

Аянами Рей. Школа Токио-3.

Школа. Еще один учебный день. Такой же день, как и все остальные. Или не такой? Короткий быстрый взгляд на пустующую парту в среднем ряду. Парту Икари. Неприятное чувство где-то внутри. Он не придет. Почему так получилось?

Я вспоминаю последний бой.

Фигура Евы на обзорном экране. Евы, ставшей моим щитом. Темный силуэт на фоне слепящего потока огня. Ангела не видно и стрелять приходится пользуясь исключительно электронными системами прицеливания. Выстрел. Промах. Громкие крики по интеркому. Нужно просто совместить маркеры прицела. Просто. Это было бы просто, если б Ева меня слушалась. Она выполняла каждое действие с задержкой. Позже необходимого начинала двигаться, позже прекращала. Неоднократно прицельные маркеры совмещались, чтобы в следующее мгновенье разойтись. А потом огонь исчез и стал виден быстро наливающийся светом крестик вдали. Моя цель. Цель, моментально закрытая телом Евы.

Перевожу взгляд за окно.

Стрекочут цикады, светит солнце. Люди все так же спешат по своим делам. Все как и раньше.

Икари. Ему приказали быть щитом. И он был им. До конца. Перед глазами вновь встает картина прошедшего боя. Его завершение. Самоубийственный прыжок Евы, бывший единственно верным на тот момент вариантом. Мой выстрел. Боль. Странная, непонятная боль в душе, возникшая, когда Еву Икари разорвало напополам. Отчаянное желание уничтожить Ангела. И моя Ева, как будто сама прицелившаяся в противника. В третий раз я не промахнулась.

«Икари».

Вскрытая прогножом контактная капсула. Врачи, вытаскивающие из нее словно изломанное неведомой силой тело пилота и аккуратно кладущие его на носилки. Красное лицо с пузырящейся и отслаивающейся кожей. Обзорный монитор Евы, по моей команде послушно увеличивший изображение. Приблизивший так, что стали видны пятна крови на подушке, клочья выпадающих вместе с кусками кожи волос и мутные, широко открытые глаза.

И странное болезненное чувство, захлестнувшее сознание.

Страх? Нет. Что-то сильнее.

Паника? Нет, что-то другое. Но, возможно, похожее.

Бессилие? Что-то близкое. Чувство непоправимости произошедшего.

Были и другие чувства. Я не знала их названия. Только мысли, вызванные ими.

«Он защищал меня».

«Я слишком поздно поразила цель».

«Что я могла сделать?»

Через некоторое время прозвучал звонок, оповещающий об окончании первого урока. Староста Хораки бросает на меня быстрый взгляд и затем, отводя глаза в сторону, словно нехотя, подходит ко мне. Она меня боится? Почему?

«Ее все боятся. Потому что ее не понимают. Потому что она другая».

Икари. Ты говорил про свою Еву, но почему меня не оставляет мысль, что ты говорил и про меня тоже? Из-за твоей последней фразы?

«Ты тоже человек, Рей».

Как и тогда, я вздрагиваю. Тоже человек. Как Ева. Ты знал об этом, Икари? Откуда? Как ты узнал?

Староста подошла к моей парте. Затем как-то нерешительно спросила:

- Аянами?

Перевожу на нее взгляд. Хораки смотрит на меня, но старается не встречаться со мной взглядом. Задает еще один вопрос.

- Икари-кун сегодня не пришел в школу... Это как-то связано с вашей работой?

«Как-то связано с работой». Вновь это неприятное чувство внутри. Да, это связано с нашей работой. Связано с недавним нападением Ангела. С тем, что я промахнулась. Коротко отвечаю:

- Да.

- С ним все в порядке? Когда он сможет посещать школу?

«Никогда».

Это слово было правдой, но я так и не смогла его произнести. Еще больше усиливается то неприятное чувство где-то внутри. Теперь ему можно дать название. Боль. Мне больно. Почему? Ведь со мной все в порядке. Мое тело не повреждено. Так почему же я чувствую боль?

Староста видимо что-то заметила на моем лице и, пробормотав что-то вроде «Извини, я не должна была об этом спрашивать», вернулась к своей парте.

Слышны шепотки учеников, украдкой поглядывающих в мою сторону. Они думают, что я их не замечаю. Они мне неприятны. Неприятны тем, что рассматривают меня словно какое-то экзотическое животное. Я вновь отворачиваюсь к окну.

Вновь вспоминаю.

Не бой. Нет. То, что было перед ним.

Вспоминаю Еву, с ревом несущуюся на Ангела. Икари, без движения лежащего на больничной койке. И неожиданно пришедшая в голову мысль.

«Я не хочу его потерять».

Всего два человека не избегали меня. Икари. Отец и сын. Отец, избегающий сына и сын, избегающий отца. Так похожие друг на друга.

Пустота. Пустота в душе и отчаянное желание ее заполнить.

Икари-сан. Он был единственным из тех, кто знал обо мне правду и принимал меня такой, какая я есть. Я старалась отвечать ему тем же, я тянулась к нему, но... Всегда была какая-то преграда между нами. И иногда начинало казаться, что командующий общается со мной по необходимости. Нет, не то. Не «необходимость». Когда он смотрел на меня в его взгляде что-то мелькало... Горечь? Надежда? Грусть, затаившаяся на дне глаз. Грусть, которую никто не видел...

Икари-кун. Столько мыслей, слов, образов.

«Замена оказалась бесполезной».

Командующий сожалел об этом. Я знаю. Он защищает меня, когда это возможно. Неудачная активация Евы-00. Я помню его испуганное лицо, когда он открыл раскаленный люк контактной капсулы и забрался внутрь. Единственный раз, когда я видела испуг на его обычно бесстрастном лице.

«Спокойно Рей. Расслабься. У тебя есть замена».

Голос, пробивающийся сквозь багровую пелену боли. Он успокаивает. Он приятен. Икари-кун тоже меня защищал. Зачем? Мне не давал покоя этот вопрос. Ты ничего обо мне не знал, но тогда почему? Почему ты меня защищал, Икари?

«Чтобы ты жила».

Спокойный, уверенный голос. Жила? Легкая горечь обиды. Он не знал. Не знал, что меня можно заменить. Но он и не боялся. Странно. Могло ли быть так, что ты не знал, но понимал меня?

Не знал. Но тогда как? Как и когда ты узнал, кто я такая? Почему ты не испугался? Ты был рядом. Говорил со мной. Заботился обо мне.

Защищал меня.

Потому что тебе приказали? Нет.

«И я тоже готов ради тебя разорвать на части любого Ангела. Как я сделал это в первом своем бою».

Первый бой. Командующий приказал тебе сражаться. Ты отказался. Ты не стал сражаться по приказу. Но вступил в бой, защищая меня. Почему, Икари?

«Ты мой друг».

Друг? Как Судзухара и Кенске? Вот они сидят. Поглядывают на твою пустующую парту. Кенске взволнован. Его о чем-то расспрашивает Судзухара. Кенске отмалчивается и временами поглядывает в мою сторону. Встречается со мной глазами и резко переводит свой взгляд обратно на своего друга.

Некоторое время я сравниваю то, как он относился к ним и ко мне. И через некоторое время понимаю – Икари-кун относится к ним иначе. Не так, как ко мне. С ними он более... спокоен? Нет, не то. Что-то близкое. Что ты чувствовал ко мне? Что я чувствую к тебе?

«Я не хочу его потерять».

В который раз эта мысль возникает в моей голове. Я не хочу вновь остаться одна. Не хочу вновь чувствовать пустоту в душе. Свое одиночество. Свою отдаленность от нормальных людей. Свою инаковость.

Икари. Раньше он хорошо ко мне относился. Но теперь... Я представляю себе покалеченного Икари, лежащего на кровати. И его слова, обращенные ко мне. Слова, полные едва сдерживаемой боли и обиды. Я почему-то чувствовала уверенность в том, что он не станет на меня кричать. Не будет пытаться меня ударить или оскорбить. Но что он скажет? Мне страшно.

Ты защищал меня. До последнего.

Я не смогла сделать для тебя того же.

Оставалось только ждать. Ждать и терпеть. Терпеть нарастающую внутри боль, и холод вновь начавшей поглощать мою душу пустоты одиночества.

***

Кацураги Мисато.

Смятая пивная банка ударилась о холодильник и с привычным уже дребезжанием отлетела в угол. Последняя. Слезы кончились два дня назад. Истерика прекратилась и наступило время тяжелого забытья. Бессмысленная попытка утопить чувство вины в спиртном. А сегодня закончилось и оно. Прошедшие два дня помнились смутно. Были пивные банки – пустые и полные. Были слезы. Был спокойный голос Рицко и веселый голос Синдзи.

«Мобильный термический комплекс «Мангал» к использованию готов!»

Его последняя обращенная ко мне фраза, со злобным постоянством звучащая в моей голове. Голова кружилась.

Кое-как дойдя до своей комнаты, я не раздеваясь рухнула на постель. Бред в реальности сменился бредом во сне.

 «Мобильный термический комплекс «Мангал» к использованию готов!»

Веселый голос звучавший в моей раскалывающейся голове. Мой кошмар, преследующий меня во сне и наяву вот уже третий день. Последние слова Синдзи, которые он сказал мне.

Утро встретило меня подлым, тяжелым ударом похмелья по голове. Та едва не раскололась на части.

- У-у-у... – длинным протяжным звуком я выразила свое отношение к вынужденному (пиво кончилось) и резкому окончанию запоя.

Кое-как поднявшись на ноги я, стараясь не шевелить головой и обходить все внезапно появляющиеся на моем пути стены, углы и прочую мебель, побрела в сторону кухни.

Кухня встретила меня множеством разбросанных по полу алюминиевых банок. Пустых.

«Это все я выпила?» – я мутным взглядом обводила плавающую перед глазами картину. Местами из-под слоя смятых банок проглядывал пол.

Пошатываясь из стороны в сторону, я добрела до холодильника. Подо мной противно скрежетал металл пустых банок. С ударившим по голове в целом и ушам в частности громогласным щелчком холодильник распахнул передо мной свое холодное чрево. Некоторое время я осматривала его внутренности. Немного погодя я поняла – пива там нет.

«Как так?»

Подобный факт не укладывался в моей голове. Я вновь посмотрела внутрь холодильника. Пива там не было.

«Как так?»

Подобный факт не укладывался в моей голове. Я вновь посмотрела внутрь холодильника. Пива там не было.

...

Через некоторое время я запомнила, что пива в холодильнике действительно нет.

Пришлось искать альтернативный способ похмеляться. Альтернативный способ в виде пачки аспирина нашелся в аптечке. Которая в свою очередь нашлась в ванной после двадцати минут осторожных («головой... головой не дергать...») поисков по квартире. Еще через пять минут я сидела в кресле и, медитируя на валяющуюся неподалеку пустую пивную банку, ожидала пока утихнет буянящий в голове Ангел.

«Похмелеил, тварь... Евы на тебя нет...»

Судя по ощущениям Ангел танцевал брейк, слушая рок. Но постепенно он успокаивался.

«Устал, зараза...»

Неожиданно («а как же иначе!») по бывшей ранее тихой квартире разнесся оглушающий звон. Мозг заходил ходуном. Я схватилась за голову одной рукой, попутно пытаясь закрыть ладонью второй ухо... кажется, правое.

- Да заткнись ты уже! – хриплым голосом проорала я.

Звон не умолкал ни на секунду, монотонно долбя по разваливающейся от боли голове. Спустя какое-то время я поняла, что это кто-то просто звонит в дверь.

«Ему конец».

Я встала с кресла и пошатываясь направилась в прихожую.

- Кого еще тут Ангелы принесли в такую рань?! – прокричала я, резко распахивая дверь.

- Меня, – обнаружившаяся за дверью Рицко убрала палец с кнопки звонка. Звон снаружи исчез. Тот что был внутри моей головы – остался.

- Можно пройти? – Рицко спокойно смотрела на меня.

Я некоторое время хмуро разглядывала свою подругу.

- Заходи, - буркнула я, отходя в сторону и давая Рицко возможность пройти внутрь.

Я вернулась в кресло и обхватила руками голову. Головная боль отступала, но чувствовала я себя по-прежнему паршиво. И вовсе не алкоголь был тому виной.

Рицко села на кресло рядом с моим. Затем достала из своей сумочки банку пива и молча протянула ее мне. Я так же молча ее забрала. В тишине прошла еще пара минут – я пила пиво, Рицко думала о чем-то своем.

- Ну и что ты делаешь? – наконец подала она голос.

- Пью пиво, – у меня не было ни малейшего желания обсуждать причины моего двухдневного запоя.

Акаги молчала. Я пила пиво. Но все хорошее рано или поздно заканчивается. И пиво в том числе. Минут через пять еще одна пустая банка была отправлена в короткий полет до ближайшей стены.

- Еще есть? – я прикидывала возможность уйти в запой на еще один день.

- Нет, – Рицко повернулась в мою сторону. – Это все что тебя на данный момент интересует?

- Что... с ним? – нехотя произнесла я. Эти слова дались мне с трудом.

- Все по-прежнему, – лицо моей подруги стало немного задумчивым. – Хотя должна заметить, что при таких повреждениях Евы я ожидала гораздо более серьезных травм у пилота. Да и вообще сомневалась, что он проживет больше одного дня.

Ее слова отозвались глухой болью где-то внутри.

- И чего же ты ждала?

Эти слова я проговорила чуть ли не с ненавистью. Только вот непонятно было, к кому я ее испытывала. К Рицко – за ее слова и равнодушный тон или к себе – ведь это я составляла план операции. Операции, чуть не убившей Синдзи и сделавшей инвалида из здорового парня, у которого теперь вся жизнь пущена под откос.

Рицко, как будто не заметив моего тона, начала перечисление:

- Еве практически полностью выжгло брюшную полость. Таким образом не было бы ничего удивительного, если бы у пилота отказали соответствующие органы. Насовсем. Однако уже на следующий день после того, как пилот Икари попал в больницу они пришли в норму. Разрыв позвоночного столба Евы также мог привести к параличу опорно-двигательного аппарата. Но и этого тоже не произошло. Хотя возможно он первое время будет испытывать затруднения с ходьбой.

Небольшая пауза.

- Это не считая того, что по расчетам МАГИ мы должны были вытащить из контактной капсулы не живого пилота с обожженной головой, а хорошо проваренный труп. Как я уже говорила – произошедшее – это чудо. Жаль только, что я не могу понять природу этого чуда.

- Это Ева... Это все Ева... – пробормотала я. Затем подняла глаза на свою собеседницу. – Что за тварь вы создали? Что такое – Ева?

- Ева? – Акаги с легкой заинтересованностью глянула на меня. – То есть она его и лечит, и калечит? Немного странно получается. Ты так не думаешь?

- Да, очень странно, – я продолжала пристально смотреть на Рицко. – Что же вы создали такое странное?..

Я не могла подобрать нужное слово и потому не договорила. Затем опустила взгляд вниз.

- Странная Ева, странный пилот... Хорошо синхронизируются, – мне даже самой было не понятно для кого я это говорю. – Подходят друг другу.

Небольшая пауза. Грустная усмешка.

- Подходили, – я немного поправила последнюю фразу. Кардинально изменив ее смысл.

Рицко перевела взгляд на стену и забросила одну ногу на другую.

- Ты винишь в этом себя? – ее тон стал каким-то грустным.

- Это я планировала операцию... Я несу ответственность за жизнь пилотов, – эти слова давались мне нелегко. Их приходилось буквально через силу выдавливать из себя. Это тяжело – признавать свои ошибки. Особенно такие. Те, за которые приходится расплачиваться не самой, а близким тебе людям.

Еще одна пауза.

- Знаешь о чем мы тогда с Синдзи говорили? – Рицко продолжала задумчиво разглядывать стену. – Перед тем, как я ударила его по лицу?

- А какое это имеет отношение к произошедшему? – я не понимала, зачем вдруг Рицко вспомнила очередную насмешку Синдзи над ней. Причем судя по ее тогдашней реакции – очень грубую. Тем временем Рицко продолжила:

- Он спрашивал, каков шанс того, что пилот Аянами попадет в цель с первого раза. Он спрашивал, каковы его шансы на выживание. И я ему четко и доходчиво объяснила, что жить он будет только в случае, если Аянами попадет хотя бы со второго раза. И знаешь что? Он это принял. Принял возможность того, что может по его собственным словам «свариться вкрутую». Живьем. И знаешь что он сделал после? Он напустил на лицо свою обычную ехидную ухмылку и спросил, не могу ли я завтра одеть розовое белье. Он дал мне повод ударить себя. И тем самым показать тебе, что ничего серьезного мы не обсуждали. Он не хотел, чтобы ты знала. И я с этим согласилась.

Рицко перевела взгляд на меня. Теперь в нем можно было заметить смесь ненависти и презрения.

- Я не знаю, как тебе это удалось, но твое состояние для него чуть ли не более важно, чем свое. И думаешь ему приятно будет узнать после пробуждения о том, что его командир ударилась в запой? У него и своих проблем будет хватать, а ты на него еще навесишь. По-твоему он это заслужил?

Не дожидаясь моего ответа Акаги резко встала из кресла и направилась к выходу.

- Я пошла. У меня нет времени на то, чтобы нянчиться с тобой. Взрослая уже, сама должна понимать.

Я молча слушала шорохи удаляющихся шагов и последовавший за ним резкий стук закрываемой двери. Разум постепенно заполняла холодная ненависть. Теперь я четко знала на кого она направлена. На меня. Вместо того, чтобы подумать, чем я могу помочь Синдзи, я просто накачалась пивом до бровей. Принялась жалеть себя. Глушить рассудок и память алкоголем.

Я чуть ли не с отвращением глянула на валяющуюся у стены пустую банку из под пива. Несмотря на боль, голова начала быстро искать выход из сложившейся ситуации.

«Что я могу сделать?»

Как хороший тактик, я была уверена, что вскоре найду ответ на этот вопрос. Я не оставлю  своего подчиненного (пусть даже и бывшего) одного. К тому же не только подчиненного... Никогда Синдзи для меня не был «только подчиненным».

***

Икари Синдзи. Больничный корпус «NERV».

Я вишу посреди пустоты. По мне непрерывным потоком бьет яростное пламя. Оно постепенно сжигает меня дотла. Я пытаюсь кричать, но что-то мешает мне. Что-то стягивает мои челюсти.

«Крепления».

Обычно я легко разрываю эти механические замки, но эти – другие. Они крепче. Их не разорвать. Пламя бьет прямо в лицо. Я пытаюсь отвернуться, но это не помогает.

«Стреляй, Рей».

Я не помню, кто такая Рей. Не знаю, почему она должна стрелять. Но я точно знаю, что как только она выстрелит – пламя исчезнет.

Кроме огня и боли есть мысли. Предметы, которыми я могу думать. Их всего несколько:

«Я больше не могу». «Стреляй, Рей». «Почему ты не стреляешь?». «Уберите пламя».

Я перебираю эти предметы один за другим, но они не помогают. Я дроблю их. Меняю местами их части. Должна быть верная комбинация. Комбинация, что избавит меня от боли. Комбинация, что погасит огонь. И время от времени я нахожу ее. И тогда исчезает пламя, угасает боль. Приходит тьма. На время. Затем тьму вновь прорезает поток огня. И я вновь ищу подходящую комбинацию мыслей.

Пламя. Тьма. Пламя. Тьма...

Они вечны. Вечно чередуют друг друга. И нет никакой возможности убрать пламя навсегда.

«Рей».

Эта мысль особенная. Она важнее остальных. С ней связано что-то очень важное. Возможно другая мысль? Мысль, которую я забыл. Я пытаюсь вспомнить. Вспомнить, пока огонь неспешно пожирает мое тело. Я ненавижу огонь.

«Рей... Аянами...»

Новая мысль. «Аянами». Она связана с «Рей», но как? Что их объединяет? Я постепенно понимаю это. «Аянами» - это замена «Рей». Но более слабая. Ненужная. Но тогда зачем она есть? Я стараюсь ее запомнить.

«Рей Аянами».

«Аянами Рей».

Второй вариант кажется более правильным. За ним что-то скрывается. Еще одна мысль? Возможно. Но как тяжело искать новые мысли, когда тебя пожирает ненасытное пламя! Оно мешает. Но во тьме я мысли не ищу. Не хочу. Там я просто отдыхаю. Отдыхаю до следующего потока огня. До следующего огненного потока, который вновь и вновь будет терзать мое тело.

«Рей... Стреляй, Рей».

Постепенно что-то меняется. Меняется реальность. Или нет. Не меняется. Просто добавляется еще одна. Это тоже тьма. Но в ней я могу мыслить нормально. Я могу помнить. Слышать. Чувствовать.

Я где-то лежу. Я практически не ощущаю своего тела. Что-то по-прежнему не дает мне разжать челюсти и сказать хоть одно слово. А лучше два:

«Стреляй, Рей».

Я вновь погружаюсь во тьму. Нет. Я засыпаю. И вновь приходит пламя. Беспощадное всепожирающее пламя. Я ненавижу его.

Я несколько раз просыпался. Не полностью. Я по-прежнему очень нечетко воспринимал окружающий мир, который был для меня просто более детальным сном. Но я знал – рано или поздно я проснусь полностью. И огонь уйдет навсегда.

Тьма. Тьма и тишина окружают меня. Но я понимаю – я наконец-то пришел в себя. Я наконец-то могу четко мыслить и нормально двигаться.

«Только почему так темно и тихо вокруг? Я что, ночью проснулся? А, пофиг! Спать уже не хочется».

Мозг постепенно приходил в норму. Осталось понять, что с моим телом.

«Не зря же меня в больницу положили? Или для профилактики, как в первый раз?»

То что я нахожусь в больнице было достаточно просто определить – характерные запахи, попискивание приборов где-то над головой. Да и кровать была явно не моя.

Я попробовал пошевелиться. Несмотря на общую вялость в теле («слишком долго лежал без движения!») руки более или менее шевелились. Хуже было с ногами – вместо осознанных, пусть и вялых, движений получалось лишь какое-то робкое подергивание. Кроме того левую ногу что-то сковывало и при попытке ею пошевелить бедро пронзала острая боль.

Я провел по нему левой рукой. Под рукой обнаружилась твердая шероховатая поверхность, покрытая слоем бинтов. Вывод напрашивался сам собой.

«Перелом. Интересно, откуда?»

Но раз ноги шевелятся – значит и ходить буду. Пусть и не сразу.

«Продолжаем».

Правой рукой стараюсь особо не шевелить – в сгиб локтя воткнута игла, по-видимому – от капельницы. На жидком питании сижу. Хе. Мисато в подобной ситуации наверняка попросила бы себе вместо глюкозы заливать пиво. В моем сознании быстро нарисовалась соответствующая картина: блаженно улыбающаяся Мисато с закрытыми глазами возлежащая на больничной койке. Из правой руки тянется стандартная пластиковая трубка, соединенная другим концом с полулитровой жестяной банкой. Я немного подумал и заменил на получившейся в моем сознании картинке полулитровую банку пива на пятилитровую бочку. Картина сразу стала выразительней. Потом вспомнил про неизбежно содержащиеся в пиве газы и кессонную болезнь. После чего заменил пиво на спирт. Улыбка у Мисато стала совсем блаженной.

Я улыбнулся. Точнее попытался. Только тут я понял, что вся поверхность головы какая-то онемевшая. Я кое-как вытащил из-под одеяла левую руку и провел ею по лицу. Бинты. Они обматывали голову практически целиком. Свободным оставался только нос и рот. Дыхательные пути другими словами.

«Интересно, что у меня с лицом? И самое главное – с глазами все в порядке?»

Последняя мысль заставила меня передернуть плечами. Я попытался отогнать от себе дурные предчувствия.

«Ничего, все нормально. Вон, у Рей недавно тоже раньше повязка на правом глазу была! И ничего – сейчас нормально все видит!»

Мысли плавно перетекли на приятное. На Рей. Интересно, где она сейчас? Я конечно не ждал, что она придет меня навещать – не в ее это стиле. Но это было бы очень приятно. Эх, мечты, мечты... Глупые и бессмысленные. Хотя если посмотреть на это с точки зрения логики, то она вполне может придти. Все же перед последним боем с Ангелом она достаточно четко дала понять, что мое состояние ей не безразлично. Или я просто принимаю желаемое за действительное? Возможно и такое.

Я тихо вздохнул. Затем попробовал усмехнуться. Не получилось. Получились только мысли:

«Даже если Рей не придет – ничто не помешает мне навестить ее. Тем более что мне надо будет обговорить с ней условия ее проживания. Они ненормальны. А насколько мне известно из нашего дома мечтает съехать куча народу. И не только из нашего. Так что если предложить им более или менее приличную цену за квартиру, то они с радостью освободят жилплощадь. У Аянами на счету сейчас чуть больше пяти миллионов йен должно быть. Да и у меня ненамного меньше. Хватит и на покупку квартиры, и на мебель, и на все остальное».

На некоторое время я ударился в мечты, скрытые под вывеской «Детальная планировка процесса переезда Рей в квартиру по соседству. Варианты действий и их последствия». Все равно заняться было больше нечем. Впрочем, когда мои мысли начали плавно переходить на хентай, я понял, что пора завязывать с «планированием». Кстати, что интересно – когда мне снился всякий хентай (а что вы хотели – 16 лет все-таки!), то Рей там не было. К чему бы это?

За мыслями о соотнесении сознательного и бессознательного прошло еще какое-то время. Причем некоторые мои итоговые выводы заставили бы дядю Фрейда перевернуться в гробу. Впрочем, так ему и надо. Изучал психологию на сумасшедших и применял полученные выводы к здоровым нормальным людям. К себе бы их применил лучше.

Некоторое время спустя раздался шорох открываемой двери и приближающийся стук каблуков.

«Кто бы это мог быть?»

- Икари-сан? Вы пришли в себя? Как ваше самочувствие?

Чей-то незнакомый, хоть и приятный женский голос. Медсестра видимо. Я начал по порядку отвечать на вопросы:

- Без «-сан» пожалуйста, мне не так много лет, – мой голос звучит хрипло и неестественно. Что это с ним? – Да, я пришел в себя. Самочувствие – средней паршивости. Вялость в теле, скучно, лицо какое-то онемевшее и повязка глаза закрывает.

На некоторое время наступила тишина.

- Хорошо, Икари. Сейчас я сделаю вам укол и вызову дежурного врача, с которым вы обсудите все интересующие вас вопросы.

Мне показалось или в ее голосе действительно слышались какие-то нервные (или грустные) интонации? Наверное показалось. Тем временем медсестра протерла влажной ваткой мне сгиб на левом локте и секунду спустя я почувствовал легкий укол.

- Вот и все. Лежите и постарайтесь не шевелиться.

В моем положении это было не сложно. Тем более, что вскоре после ухода медсестры на меня навалилось какое-то равнодушие ко всему окружающему. Мысли текли вяло и не спеша.

«К чему бы это?» – мелькнула в сознании ленивая мысль.

Через некоторое неопределенное время в мою палату снова кто-то зашел.

- Очнулся наконец, Икари?

Спокойный и слегка холодноватый голос. Акаги Рицко.

- Очнулся и уже давно, – даже язвить не хотелось. Мне вкололи успокоительного? Зачем? Тем временем Акаги продолжала:

- Минут через пятнадцать сюда примчится Мисато. Я бы хотела поговорить с тобой до ее прихода.

- Говорите.

В голове лениво текли мысли. Мне было интересно, почему Мисато должна была именно «примчаться»? Но спрашивать я об этом не стал. Зачем? Я был уверен, что мне и так все сейчас расскажут.

- Итак, так ты помнишь, я говорила тебе, что если Аянами не попадет по цели со второй попытки, то ты умрешь, – судя по звукам, Акаги села на стул.

- Сварюсь живьем. Я помню, – я легко кивнул головой. – Видимо МАГИ ошиблись. Ведь я все еще жив.

- МАГИ не ошиблись. Температура в капсуле примерно соответствовала расчетной. Тем не менее ты как-то умудрился не свариться. Но бесследно для тебя плавание в кипятке не прошло...

Пауза. Я малость поморщился.

- Рицко-сан, не надо драматических элементов. Говорите конкретно – что со мной случилось?

Ответ последовал незамедлительно.

- Серьезно пострадали кожные покровы твоей головы и части шеи, неприкрытой контактным комбинезоном. С этим мы более или менее справились. Но кроме того, ты получил серьезные тепловые ожоги глаз. Вскоре могло начаться разложение омертвевших тканей глаза. Учитывая то, что таковых тканей было чуть меньше половины, а шансов восстановить тебе зрение не было, было принято решение об удалении твоих глазных яблок. В том числе и с целью недопущения заражения окружающих здоровых тканей.

Я молчал. В душе, там где раньше были эмоции и мысли, стремительно разрасталась холодная пустота. Пустота, чье имя было – необратимость. Тем временем Акаги продолжала говорить.

- Это было неизбежно. По сути твои глаза представляли собой кусок мертвой плоти.

Я по-прежнему молчал. Холод и пустота в душе распространялись с неимоверной скоростью. Мне только что вынесли приговор.

- Сейчас у тебя шок. Для твоей психики будет лучше, если ты не станешь загонять эмоции внутрь себя, а выплеснешь их наружу. Кроме того сейчас они ослаблены действием успокоительного и срыв произойдет без каких-либо особых последствий. В любом другом варианте твой срыв будет представлять опасность для тебя и, возможно, для тех, кто тебя окружает. Я сейчас про Мисато и Аянами говорю.

Мне было больно слышать ее слова. Но эта боль была ничем по сравнению с той пустотой, которая царила в моей душе. Она поглощала все.

- Тебя лишили статуса пилота и вскоре ты будешь отправлен назад к своим опекунам.

Эта фраза была тем единственным, что вызвало хоть какой-то отклик в моей душе. Где-то под слоем льда робко шевельнулась мысль.

«Я не хочу назад».

А что я могу сделать? Что?!

Я ничего не могу.

«Это конец».

И тут же пришел страх. Знакомая волна неконтролируемого ужаса, поднимающаяся из глубин моего сознания.

- Акаги... – я изо всех сил старался, чтобы в моем хрипе не слышался тот ужас, что постепенно мной овладевал. – Выйдите. Быстро!

- Зачем? – ее голос был все так же холоден и спокоен.

Я изо всех сил стиснул кулаки и сжал зубы.

«Я не должен показывать... этого... никому...»

Чувство страха все нарастало. Я ничего не мог сделать. Как всегда. Я мог только терпеть. Голову начала заполнять какофония звуков. Непонятных. Они шептали, и их шепот разрывал сознание не хуже самого дикого крика. Звуки накладывались друг на друга и взлетали до крика. Резкий, пробивающий насквозь звук.

Из моей груди вырвался судорожный всхлип.

«Тебе страшно?»

Забота. Чей-то неожиданно приятный голос.

«Если ты ничего не можешь – уходи».

Презрение. Холодно-грязная волна, захлестнувшая мой разум.

Что? Что я могу сделать?

«Но это не главное».

«А что тогда главное?! Что может быть главнее?!»

Отчаяние. Резкий звук, раздирающий тебя на части.

Не главное... Я понял... Замолчите...

Скрипят судорожно стиснутые зубы.

- Синдзи? – голос снаружи. Из той тьмы, что не является моей частью. Это Акаги. Она не понимает. Пока что не понимает.

Главное... Я чувствовал его. Чувствовал сквозь какофонию звуков в моей голове. Стоило только протянуть руку...

«Главное... Почему?»

«Правильно».

Знакомый резонирующий голос в моей голове. Нет. Не голос. Это хор голосов, одновременно произносящих одно и то же слово. Я только теперь это понял.

Голоса затихли. Страх ушел, не оставив после себя ничего. Ушел неожиданно быстро.

- Почему? – я произнес это вслух. – Почему меня хотят отправить назад?

- Командующий считает, что раз ты не можешь пилотировать Еву, то тебе нечего здесь делать,  – в голосе моей собеседницы проскользнули какие-то эмоции. Уж не гнев ли?

Хоть это было и не легко, но мне все же удалось растянуть губы в некое подобие улыбки. Кривое подобие, но под ситуацию – самое оно.

- Все будет хорошо, доктор Акаги, – в моем хриплом голосе слышалось даже не уверенность. Нет. Превосходство. Наличие знания, ставящего тебя выше окружающих. – Вы можете идти.

Через некоторое время раздался недоуменный хмык, скрип отодвигаемого стула и цокот удаляющихся каблуков.

Я удовлетворенно выдохнул.

 «Не пилот, да? Отправить назад, да? Черта с два!»

Выход был мной найден практически мгновенно. Берсерк. Состояние, когда тело пилота становится практически бесполезным придатком. Носителем разума. Разумом Евы. А Евангелион восстановить намного проще, чем его пилота. А возможные (практически гарантированные!) расспросы – это неизбежная плата.

Начальные действия были определены. Я думал дальше. Просчитывал возможные реакции окружающих на тот факт, что берсерком по сути управлял я сам. Свои дальнейшие действия. Что угодно! Лишь бы ни на секунду не задумываться о своем состоянии. Не слушать постепенно возникающий в голове тихий всепроникающий шепот.

«Это навсегда...»

Я лихорадочно перебираю в памяти образы из моего прошлого. Рей, Мисато, Тодзи. Другие люди, другие места. Перебираю все то, что когда-либо видел. То, что не хочу потерять.

«Это навсегда...»

Тут по комнате разносится громкий стук распахнувшейся двери. Цокот каблуков. Тяжелое, но сдерживаемое дыхание. Кто-то подходит к моей кровати.

- Мисато-сан, это вы? – изо всех сил стараюсь говорить спокойно. Стараюсь подавить дрожь в голосе. К счастью в хрипе, вырывающемся из моего рта, сложно различить какие-либо эмоции. Плюс к этому вновь начало ощущаться действие успокоительного.

- Да, Синдзи-кун, это я, – Мисато накрыла мою правую кисть своей ладонью. Теплая. Мягкая.

- Мисато-сан, успокойтесь, я уже все знаю, – эту фразу я произнес совсем спокойно. Можно даже сказать – немного усталым голосом. Пик эмоций прошел, все было решено, следующая остановка – апатия. – Доктор Акаги мне все рассказала.

- Командующий хочет отправить тебя назад к родственникам, – ее голос звучал как-то напряженно. – Но ведь ты этого не хочешь?

- Именно, – я  слегка кивнул головой. – Мисато-сан, позвоните командующему.

- Я уже с ним говорила, – звук резкого выдоха. И фраза сказанная на одном дыхании. – Теперь я считаюсь твоим официальным опекуном.

И пока я осмысливал (я действительно пытался это сделать!) данное заявление, Мисато тихо добавила:

- Если конечно ты не возражаешь...

В моем продолжающем издавать ненормальные хрипы голосе звучало неприкрытое удивление:

- А с фига ли я должен возражать?

Пауза. Немного погодя сдавленный голос, в котором слышны нотки гнева произносит:

- Это я планировала ту операцию. И именно я отвечаю за жизни пилотов.

- А... Тогда понятно, – привычной ухмылки не получилось. Надо поскорее избавляться от бинтов. – Имея одну покалеченную и одну просто нестабильно работающую Еву, вы конечно просто обязаны были придумать план по уничтожению этой летающей крепости без каких-либо потерь.

Уфф... Хоть я и продолжал интенсивно хрипеть, сарказм передать мне все же удалось. И не давая женщине сказать еще хоть слово в свое обвинение (нефиг самоедством заниматься!) я продолжил:

- А сейчас наберите на телефоне номер командующего и дайте мне трубку.

- Надеюсь ты не наговоришь ничего лишнего... – с сомнением произнесла Мисато.

Но телефон все же достала – слышались короткие попискивания набирания номера. Затем мне в левую руку лег продолговатый предмет. Ничуть не сомневаясь, что это телефон, я поднес его к уху.

Через некоторое время из трубки послышалось:

- Да?

«Видать учился общаться у Рей. Или наоборот. Ну так я с ней тоже хорошо знаком!»

- При высоком уровне синхронизации я могу видеть глазами Евы.

И нажал отбой. Затем протянул телефон в сторону, где сидела Мисато:

- Вроде бы ничего лишнего я не наговорил, – в моем голосе сквозь хрипы слышалась задумчивость. Через несколько секунд Мисато забрала у меня трубку и медленно произнесла:

- А что ты ему вообще сказал? – в ее голосе слышалась некая озадаченность.

- Вам подробно объяснить? – и дождавшись утверждения продолжил. Точнее говоря начал. Начал диалог на два голоса. Один здорово напоминал стандартное сипение небезызвестного Дарта Вейдера. Второй можно было принять за прокуренный голос Вейдера-младшего. Сына, другими словами. Почему прокуренный? Так потому что я другой изобразить не мог!

- Что вам нужно, капитан Кацураги?

- Поправочка, это Икари Синдзи.

- Не звони мне больше.

- Я по поводу работы.

- Ты не можешь больше пилотировать Еву. Уезжай, ты мне не нужен.

- Еще одна поправочка, я могу пилотировать Еву.

- Каким образом?

- Когда я перевожу Еву в режим берсерка, я начинаю видеть ее глазами.

- Это требует проверки.

- Готов в любое время.

На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Я переводил дыхание.

«Черт, как же сложно поддерживать нормальный разговор! Держись, Син. Потом обязательно устроишь истерику. Потом. Не сейчас».

И я держался. Мой голос был спокойно-язвителен, мои руки не стискивали в судорогах одеяло. Только изнутри не переставая нашептывал тихий шипящий голос:

«Это навсегда...»

Наконец Мисато подала голос:

- То есть, когда Ева выходила из-под контроля... – она пыталась осмыслить сказанное мной.

- Она управлялась мной, – я слегка кивнул головой. – Точнее не совсем управлялась, скорее контролировалась. Хотя это тоже не точное определение.

Я задумался.

- Это сложно, Мисато. «Берсерк» – это объединение двух разумов – моего и Евы. Что любопытно – Ноль Первый отдельно от меня разумом не обладает. При обычной синхронизации – тоже. А в режиме берсерка – у него появляется разум. Причем свой.

- Ноль Первый? Ты так назвал свою Еву? – дождавшись моего утвердительного кивка, женщина продолжила. – А вы с ним во мнениях никогда не расходитесь?

Я весело хмыкнул.

- Какой у нас был уровень синхронизации в последний раз? Девяносто с лишним? Вот и считайте на сколько оставшихся от ста процентов мы можем разойтись во взглядах.

- То есть такого не было? – в голосе Мисато слышалось сомнение.

- Почему же, было один раз. При моей первой стычке... с этим хреновым октаэдром.

При последних словах я чуть не сорвался на крик. Пришлось сделать пару глубоких вдохов, успокаиваясь. И как ни в чем не бывало продолжил:

- В конце боя – когда активировалась катапульта – Ева хотела атаковать Ангела, а я хотел отступить. Но это не было разногласием. Скорее просто два варианта действий. Знаете, иногда сложно понять, составляем ли мы одну личность или у нас их две...

Я замолчал. Я действительно не знал, что такое «берсерк». Я просто принимал происходящее как должное.

- А то что Ева или как ты ее называешь – Ноль Первый - тебя защищает? Почему это происходит?

- Я не знаю, Мисато-сан, – я покачал головой в темноту. – Я просто пользуюсь. Не я делал Ев.

И снова молчание. Мисато по-видимому обдумывала свалившуюся на нее информацию. Я – размышлял о феномене берсерка. Вспоминал все детали связанные с этим состоянием. Обдумывал их. Снова вспоминал. Изредка проскакивали мысли типа «Как там Ноль Первый?».

- Капитан Кацураги? – неожиданно для меня раздался голос от двери в палату. – Вас просят пройти на командный мостик.

Судя по звукам Мисато поднялась со стула.

- Синдзи, сегодня я заберу тебя домой. Потерпи до вечера, – небольшая пауза. – А еще к тебе часа через два придет Аянами. Она у твоей палаты уже больше недели дежурит. Ты... на нее...

Мисато явно испытывала затруднения с формулировкой. Но я все понял.

- Все будет хорошо, Мисато, – я сам не знал, относилась ли эта фраза только к Рей или моему будущему в целом. Было бы хорошо, если и ко второму...

«Хорошо, но невозможно».

Еще одна попытка усмехнуться. И снова неудачная. Как же мешают эти бинты на лице!

- Мисато-сан! – когда она уже выходила, я вспомнил один мучавший меня вопрос. – Как там Ноль Первый?

Мисато остановилась.

- Не волнуйся за него. Восстановительные работы идут в три смены. Техники клянутся, что через три-четыре недели будет, как новенький.

Я позволил себе расслабленно выдохнуть. Мисато ушла, тихо прикрыв дверь. В голове вяло текли мысли. Нет, не о том, что ослеп. Эту тему я старательно обходил стороной. Я думал о Ноль Первом. Странном создании, способном думать и чувствовать... Но только тогда, когда я открывал ему свой разум. Интересно получается, он что же – думает моим мозгом? Этот ответ напрашивается, но почему тогда его образ мыслей так отличается от моих? Нет, тут есть что-то еще... Что же я не учел?

Я вспоминал. Вспоминал каждый случай, когда я сливал свой разум с разумом Ноль Первого. И все больше понимал – да, у него есть свой разум. В режиме берсерка мы всегда действовали на пару – я управлял осознанными процессами, вроде движения Евы. А он работал на более тонком уровне – не давал мне потерять сознание, блокировал работу ограничивающей меня электроники, он даже как-то ухитрился поставить временный блок на мою память! Пусть не сильно качественный (какие-то смутные ощущения все равно оставались), но ведь поставил же! Сумел. И дважды он спасал мою жизнь. Один раз – когда прикрыл рукой от падающих плафонов. И второй – во время битвы с последним Ангелом. Ведь я выжил. Выжил, хотя должен был стать куском вареного мяса. Я очень смутно помнил то, что было после активации берсерка – только яркий свет и дикая боль сгорающего заживо тела. По телу прошла неконтролируемая волна дрожи.

«Нет. Не хочу это вспоминать. Никогда».

Тем более что первый случай был гораздо интересней. Ева защищала меня, хотя я с ней в контакт еще не вступал. И к тому же – Ева не была активной. Почему? Почувствовала будущего пилота, как я почувствовал ее? Но тогда получается, что Ева разумна и без «берсерка»? Или это был такой рефлекс? Интересный рефлекс, ничего не скажешь... Ладно, раз уж теперь играю в открытую – то могу позволить себе задавать вопросы.

Шло время. Я думал. И при этом старался не замечать, что многие мысли я обдумывал уже не первый раз. И даже не второй. Я ждал Рей. Ждал голоса, способного если не разогнать темноту, то хотя бы дополнить ее. Показать, что кроме нее есть и что-то еще.

Дверь открылась почти бесшумно. Послышались чьи-то легкие шаги. Я догадывался кто это, но молчал. И не шевелился. Шаги затихли около моей кровати. И судя по звукам, кто-то сел на стул рядом с моей кроватью. Наступила тишина.

- Сейчас ты должна произнести следующее, – сказал я громким шепотом. – «Как ты себя чувствуешь, Икари?»

Тишина.

- Рей, это ты? – в моем голосе слышалось беспокойство (наигранное, впрочем). – С тобой все в порядке? Ты можешь говорить?

- Да, это я, – ее голос звучал как-то непривычно. – Со мной все в порядке.

Я облегченно выдохнул.

- Это хорошо, что с тобой все нормально, – я задумчиво побарабанил пальцами по гипсу на левой ноге. Затем вновь оживился. – Знаешь, у меня тоже есть хорошие новости! Я рассказал командующему о том, что могу контролировать «Берсерка» и что в этом режиме я вижу глазами Евы. Так что я остаюсь пилотом!

И снова тишина. После продолжительной паузы я услышал.

- Почему, Икари? – в ее голосе слышалось непонимание. И что-то еще. Какая-то дрожь, как будто... она плакала? Это возможно?

«Маловероятно, возможно и абсолютно не нужно!»

Я протянул левую руку в ее сторону.

- Рей, пожалуйста приложи мою руку к своему лицу, – вот теперь мое беспокойство было не наигранным!

Рей обхватила мою ладонь своими и прижала ее к своей щеке.

«У нее... приятные руки».

Я аккуратно провел ладонью по нижней части ее лица. Щека, нос, губы, подбородок, другая щека. Кожа настолько мягкая, что я начал понимать значение слова «бархатистая». Я-то всегда думал, что это такое литературное преувеличение. Но нет – действительно... бархатистая. И очень приятная. Слез не было. Я еще на секунду задержал руку на ее щеке и, старательно подавляя вздох, положил руку обратно на кровать.

Я пребывал в какой-то странной задумчивости. На душе была странная и непонятная гамма то ли ощущений, то ли эмоций. Что-то похожее я испытывал, когда в первый день в местной школе рассматривал перемотанную бинтами Аянами. Тогда я назвал это сочувствием. Мои теперешние ощущения были похожи на те, но несомненно были более приятными. Хотя и немного болезненными. Что это было? Я не знаю. Я просто лежал на кровати и ни о чем не думал. Не хотелось. Я раз за разом вспоминал, как провел ладонью по ее лицу. Я прислушивался к своим ощущениям. Странно, но даже боль была приятна...

- Икари? – голос Рей не дрожал, но что в нем слышалось теперь я определить не мог. Что-то слишком сложное для меня. – Зачем ты это сделал?

- Я должен был убедиться... Нет, я хотел проверить...– моя речь звучала на редкость невнятно. Я выдохнул, глубоко вдохнул и выпалил на одном дыхании. – Я не хочу, чтобы ты плакала.

- Плакала? – спросила Рей после небольшой паузы.

- Не хочу быть источником твоей боли, – тихо произнес я, отвернув голову в другую сторону. Старое рефлекторное движение, вызванное нежеланием встречаться взглядом с тем, с кем говоришь. Бесполезное для меня. – Не хочу, чтобы ты плакала. Пусть и из-за меня.

Еще одна пауза. Интересный у нас разговор получается: фраза – ответ – пауза, фраза – ответ – пауза...

- Знаешь, Рей, я ведь очень люблю слушать музыку. У меня дома плеер лежит, так на нем почти четыре гигабайта различных песен. И бывает так, что случается что-то плохое и настроение резко портится. Или просто делать нечего. Так включаешь песню какую повеселее и знаешь – проблемы отступают. Настроение улучшается. И собственная жизнь уже не кажется такой мрачной...

Еще одна неудачная попытка усмехнуться. Это уже начинало понемногу меня раздражать.

- Икари-кун, – голос Рей звучал как-то... более уверенно чем обычно что ли? – Мне нужно идти.

Я был немного удивлен и расстроен этой ее фразой, но вида не подал. Учитывая мое состояние это было совсем не сложно.

Рей быстро вышла из комнаты. Я вновь остался один. Вновь тишина. Тишина и темнота. И тихий вкрадчивый голос из глубины сознания:

«Это навсегда...»

Руки судорожно сжимаются в кулаки, стискивая зажатые в них куски одеяла. Резкий короткий скрип зубов.

«Черта с два... Черта с два... Черта с два!»

Последнюю фразу я выкрикиваю вслух. Перевожу дыхание. Сердце колотится, как сумасшедшее.

- Черта с два я сдамся... Я научусь...

«Я выживу».

Жить. Старая, не раз выручавшая меня установка. Жить, что бы не произошло. Иногда может показаться, что жить уже незачем, что жизнь кончилась. Такое уже было. Уродливый самообман! Жизнь заканчивается только тогда, когда останавливается сердце, отключается мозг и твое тело закапывают под землю. А до тех пор – жизнь продолжается. И за нее надо держаться обеими руками. А если нужно – то и цепляться зубами!

Мое лицо под слоем бинтов искажается в кривом подобии злобного оскала.

Я буду жить. Буду цепляться за жизнь до тех пор, пока мое холодное тело не окажется в продолговатом ящике на глубине двух метров. Или, что более вероятно, пока в ящике не окажется то, что от моего тела останется. Фотография, например.

***

Аянами Рей. Геофронт и Токио-3.

Я быстрым шагом, почти бегом, вышла из здания штаба «NERV». Так же быстро дошла до станции монорельса. Меньше десяти минут ожидания – и я уже еду на поверхность. Есть время привести в порядок разрозненные мысли в своей голове. Обдумать то, что произошло со мной сегодня. Я вспоминаю тот момент, когда зашла в палату Икари. Когда увидела его все так же неподвижно лежащего на кровати с перемотанной бинтами головой. Будто он и не приходил в себя. Я вспоминаю свои чувства, эмоции.

Страх. Как отреагирует Икари на мое появление? Что он скажет? Почему-то это кажется очень важным.

Облегчение. Он никак не дал понять, что считает меня виноватой в своем увечье.

Непонимание. Он радовался тому что остается пилотом. Почему? Ведь это не принесло ему ничего, кроме боли? И снова страх. Уже не за себя – за Икари. Он может пострадать еще сильнее.

Тепло. Странное чувство, охватившее меня, когда я взяла его руку в свои. Чувство, еще больше усилившееся, когда он медленно провел своей ладонью по моему лицу. Заполняющее гложущую меня пустоту в душе. Это было очень приятно. И сразу исчезли и страх, и беспокойство – они просто стали казаться чем-то лишним, чем-то ненужным.

Горечь. Он дал понять, что не оставит меня одну. Что не хочет, чтобы мне было плохо. И было очень неприятно осознавать то, что я ничем не могу помочь ему... Или могу?

Я провела рукой по внутреннему карману. Карману, где лежали два маленьких пластиковых прямоугольника – мой пропуск в штаб-квартиру «NERV» и кредитная карточка. Кусок пластика, который я до этого дня считала бесполезным. Зачем мне столько денег? Меня и так обеспечивают всем необходимым. Но все же, по просьбе Икари, я всегда носила ее с собой. Как он тогда сказал: «На случай если ты вдруг почувствуешь необходимость что-либо купить. Или у тебя есть какие-то затруднения с тем, чтобы носить ее с собой?» Затруднений с этим я не испытывала. И поэтому уже около месяца я носила ее при себе. И до сегодняшнего дня в ней не было потребности.

Через некоторое время я уже была на поверхности. Потребовалось некоторое время, чтобы понять, что именно мне нужно. Хорошо что достаточно быстро удалось вспомнить разговор между Икари и Судзухарой с Айдой. Отобрав из вспомненного нужные факты, я быстро направилась к знакомому такси. Тут постоянно стояло несколько подобных машин, принадлежащих «NERV».

- Едем домой? – шофер даже не поинтересовался, где находится мой дом и кто я такая. Он и так прекрасно это знал.

- Нет, – мой голос был сух и спокоен. – Мы едем в торговый комплекс «Новый восход».

Водитель тихо хмыкнул и надавил на газ.

Примерно через двадцать минут я уже стояла у входа в торговый центр. Зайдя внутрь, я в первый момент растерялась – слишком много указателей, слишком много людей, чуть ли каждый из которых считал своим долгом недоуменно посмотреть на синеволосую девушку в школьной форме. Эти взгляды были неприятны. Стараясь не обращать на них внимание, я искала нужный мне отдел. Их было слишком много. Но все же их число было конечно и в конце-концов я нашла нужный. Отдел по продаже аудиотехники.

Я подошла к достаточно молодо выглядевшему продавцу. Тот спокойно посмотрел на меня.

- Вас что-то интересует?

- Мне нужен музыкальный плеер и... – я задумалась о наиболее подходящей формулировке. – Я хочу, чтобы на нем здесь же было записано несколько музыкальных композиций.

- Хорошо, давайте по порядку – какой именно аудиоплеер вы бы хотели приобрести?

Такой простой вопрос поставил меня в тупик. Немного подумав, я решила просто назвать необходимые требования к нему:

- Объем памяти – от пяти гигабайт. Время работы – от четырех часов. Также нужны наушники и зарядное устройство.

- Предельная цена? – продавец быстро стучал по клавиатуре стоящего перед ним компьютера.

- Любая, – насколько я знала, аудиоплеер не мог стоить больше пяти миллионов йен.

- Тогда у вас большой выбор. Пройдемте, - мы направились к витрине.

Выбор был действительно большой. Но одна вещь мне не понравилась сразу – у каждого плеера был видеоэкран. Он был бесполезен для Икари.

- Мне нужен плеер без возможности воспроизводить видеоизображения, – я уточнила свой запрос.

Продавца моя фраза казалось поставила в тупик.

- Вы знаете, таких сейчас уже не выпускают, – осторожно заметил он.

- Тогда мне нужен выпущенный ранее, – решение казалось очевидным.

- Чем вас не устраивает возможность воспроизводить видео? Допустим сейчас она вам не нужна, но может пригодится потом? Тем более, что по вашим словам цена для вас не важна, – в последней фразе послышалось сомнение.

- Эта функция бесполезна, – тихо  произношу я. Мне не нравится говорить об этом. – И плеер я беру не для себя.

- У нас есть подобные модели, но они обладают гораздо меньшим объемом памяти и временем непрерывной работы. Впрочем, посмотрите.

Мы перешли к соседней витрине. Представленные там модели по виду и размеру были больше похожи на флеш-карты памяти. Я отметила еще один недостаток – управление. Слишком маленькие и неудобные кнопки.

Я некоторое время обдумывала полученную информацию. Проблема возникла буквально из ниоткуда. Рассеянным взглядом обвожу представленные на витрине модели. Яркие. Красивые. Бесполезные. Моя собственная идея уже не казалась мне такой правильной. И все же первый вариант был лучше. Значит следовало остановиться на нем.

Я вернулась к первой витрине.

- Еще одно требование – элементы управления должны быть достаточно хорошо распознаваемы на ощупь.

Дальнейшее не заняло много времени. Единственная заминка возникла, когда меня спросили, какие песни я хочу записать. Я достаточно уверенно назвала группы (те, которые помнила), но когда меня спросили об неких «альбомах» – я растерялась. Договорились на том, что запишут те альбомы, которые есть в наличии. Объем памяти – 8 гигабайт – позволял.

Назад я возвращалась с легкой улыбкой на лице. Да, можно было поступить проще – поговорить с капитаном  Кацураги и тем или иным способом принести Икари его собственный плеер. Но мне почему-то казалось, что мой вариант действий был более правильным. Хоть и не логичным.

Спустя еще примерно один час я вновь зашла в палату Икари. Тот лежал все в той же позе. И по-прежнему не шевелился. Я тихо подошла к его кровати и присела на табурет, стоящий рядом с ней. Перемотанное бинтами лицо чуть повернулось в мою сторону.

- Рей? – прозвучал его спокойный и слегка хриплый голос. – Это ты?

- Да, – было больно видеть его в таком состоянии. И пусть он ни в чем меня не винил – я знала, что стоило мне попасть со второго, а не с третьего раза – и ничего бы этого не было.

- Икари, ты сказал, что любишь слушать музыку... – почему-то я испытывала какое-то волнение. Или страх? Но страх чего?

- Да, люблю, – Икари тихо вздохнул и хмыкнул. – Жаль, что здесь моего плеера нет. Но ничего, вернусь домой – наслушаюсь вдоволь.

- Я купила тебе новый аудиоплеер, – наконец произнесла я.

Воцарилась тишина. Я ждала ответа, но Икари молчал.

- Что и музыку сейчас послушать можно? – наконец с какой-то настороженностью в голосе спросил он.

- Да. Я попросила записать песни тех групп, которые ты слушаешь.

- А как ты узнала?.. – он не договорил, но я поняла о чем он хочет спросить.

- Ты обсуждал их с Судзухарой и Айдой, – по моим губам скользнула едва заметная улыбка. – Я услышала.

Уже второй раз за день я ожидала негативной реакции от Икари на свои действия. И ни разу ее не было. Тогда почему я ее ждала? Неужели я так плохо его знаю? Эта мысль заставила задуматься – действительно, что я знаю об Икари? Но мои размышления были прерваны просьбой Икари помочь ему с плеером.

Через десять минут на голове Икари поверх бинтов была установлена пара наушников, сам плеер был вложен в левую руку, большой палец которой в данный момент перебирал кнопки управления, а от плеера к розетке тянулся шнур зарядного устройства.

- Спасибо, Рей. Теперь мне будет не так скучно.

У меня было такое чувство, что из-под бинтов проглядывает его улыбка. Хотя конечно же никакой улыбки я видеть не могла. Но тем не менее я чувствовала – ему стало легче. И это было главное. Это уменьшало ту боль, которую я испытывала, глядя на него.

А сейчас мне нужно было идти домой – завтра школа и это значит, что за оставшуюся часть вечера нужно сделать домашнюю работу. Или не нужно? Или можно задержаться на два-три часа – пока не придет капитан Кацураги? Икари сказал, что она сегодня его заберет домой, но разрешат ли это врачи? Нет, вряд ли. Значит он останется здесь еще на несколько дней. Значит ли это, что я могу уйти сейчас?

Мои размышления прервал Икари:

- Рей, тебе наверное уже пора? Наверняка в твой распорядок не входит постоянное сидение у моей кровати, – тело на постели весело хмыкнуло и продолжило. – Кроме того, скажи-ка мне, когда ты в последний раз ела?

Мой урчащий желудок ответил за меня. Икари хмыкнул еще раз.

- Ты все равно не сможешь тут сидеть круглые сутки. Хоть мне и приятно твое общество, но мне будет неприятно понимать, что из-за меня у тебя проблемы. Успеем еще поговорить.

Я молчала. Он все сказал верно, но еще мне просто приятно находиться рядом с ним. Хоть и больно видеть его в таком состоянии.

- Рей, у меня к тебе напоследок есть один вопрос – я ведь здесь лежу больше четырех дней?

Я поднялась с табурета.

- Ты был без сознания две недели.

Икари издал еще один довольный хмык и покрепче сжал новый плеер в левой руке. Я молча вышла из комнаты.

Уже позже я поняла, что за все то время, пока я была с Икари, я так и не спросила его... о себе. Почему? Что мне помешало?

Оставшись один Синдзи еще некоторое время осмысливал сказанное и сделанное Рей.

«Две недели... Ну что ж, пусть запоздало и неправильно, но ритуал должен быть соблюден».

Это было не сложно. В мыслях пилота проносилась не раз повторенная картина.

Утро. Молодой парень встает с кровати и подходит к зеркалу. Оттуда на него смотрит ехидно ухмыляющееся лицо.

- С днем рожденья тебя, Синдзи.

Отражение слегка кивает головой и улыбается краешком губ. Еще один год позади.

Десять дней назад эта фраза должна была прозвучать в четвертый раз. И сегодня она прозвучала немного по другому.

- С днем рожденья тебя, Синдзи. С прошедшим.

Левая рука продолжала крепко сжимать купленный Рей плеер. А в голове у покалеченного парня билась уже старая, но крепчающая с каждой секундой установка.

«Я буду жить. Что бы не произошло».

Спустя пару часов пришла Мисато. Естественно ей не позволили забрать пилота домой. Сказали, что выписка через два дня «и никакие угрозы тут не помогут!». Та было уже хотела доказать обратное, но была остановлена самим пилотом. Что такое два дня? Жизнь длится намного дольше.

Вот только понятие «дольше» вполне могло оказаться не таким уж продолжительным.

***

Акаги Рицко. Штаб-квартира «NERV».

Прошло около получаса с тех пор, как я покинула палату Икари. За это время я успела повстречаться с Майей. Та очень сильно переживала за Икари.

«Как командующий может быть таким бессердечным? Это ведь его сын!»

По моим губам скользнула легкая улыбка. Майя была хорошим помощником, но слишком уж большой идеалисткой. Когда-нибудь ей это обязательно аукнется. Жизнь не любит идеалистов. Но все же иногда приятно посмотреть на человека, который искренне верит в такие понятия, как добро, справедливость и порядочность. Который считает, что злейший враг человека – это Ангелы.

Улыбка сошла с моих губ. А еще я видела ее противоположность. Две противоположности, если быть точным. Икари. Командующий и бывший пилот. Два циника, которых никак нельзя было назвать идеалистами. Нет, возможно кое-какие идеалы у них были, но ни один из них не назвал бы жизнь справедливой, а людей – порядочными.

«Впрочем, нет. Тут я ошибаюсь. Один считает людей порядочными сволочами, а другой – порядочным расходным материалом».

Мой мобильник издал переливчатую трель. Глянув на экран, я поморщилась.

«Помянешь командующего, так он тут же и объявится».

- Да, я вас слушаю.

«Интересно, а его звонок не связан с недавним происшествием между мной и его сыном?»

- Доктор Акаги, пройдите в мой кабинет, – Икари Гендо как всегда был немногословен.

«Что же ему от меня потребовалось?»

Я нехотя направилась в сторону кабинета командующего. Я не любила там бывать.

У Икари Гендо все было по-прежнему – тот же стол, та же одежда, та же поза, тот же холодный изучающий взгляд. А я все не могла понять – к чему этот внезапный вызов? Обычно подобное происходило, если кто-либо из высокопоставленных сотрудников серьезно прокалывался на работе. Во всех остальных случаях были или приемы по строгому заранее распланированному графику (для обсуждения серьезных вопросов) или разговоры по телефону (если тема была не особо важная). В конце концов командующий Икари мог сам в случае необходимости нагрянуть с проверкой к кому-либо из сотрудников прямо на рабочее место.

- Доктор Акаги, я недавно разговаривал со своим сыном, – заметив мой удивленный взгляд («Неужели все-таки навестил сына?») командующий пояснил. – Он позвонил мне с телефона капитана Кацураги.

В моем взгляде мелькнуло понимание. Разочарование и презрение я спрятала как можно глубже у себя внутри. В целях собственной безопасности. Тем временем Икари продолжал:

- Не буду вдаваться в детали, скажу лишь что суть изложенного им можно свести к следующему, – командующий сделал паузу. Я напряглась. Сейчас что-то будет. – Он самостоятельно активирует у Евы-01 режим берсерка и при этом, как он сказал, «видит ее глазами». Подозреваю, что и ее тело он ощущает, как свое.

- Но ведь это же... – в моей голове все перемешалось. Из глубин памяти начали быстро выплывать нужные факты.

Это было еще до того, как я стала руководителем Проекта «Е». До того, как была собрана Ева-00. До того, как появилась современная система управления Евангелионом. До того, как была сформирована теория резидентных душ.

Самая первая теория, разработанная Икари Юй, ныне покойной женой командующего. Погибшей в ходе проверки этой самой теории. Теории, гласившей, что пилот будет воспринимать искусственное тело Евы, как свое собственное.

Потом были первые эксперименты, окончившиеся полным провалом. Пилоты-испытатели гибли, сходили с ума... Происходили и более странные вещи. В итоге стало понятно, что лишенный души и разума клон Ангела просто пытается поглотить душу и разум пилота. Тогда еще даже не было термина «Дети». Новосозданные Ангелы (генетические клоны Адама или Лилит) были крайне неразборчивы в выборе «пищи». А вот после с ними не мог синхронизироваться уже никто. Даже те, чьи психические параметры более чем на 80 процентов совпадали с психоматрицей Евы, получающейся в результате поглощения души и разума предыдущего пилота. Проблема казалась неразрешимой. Первые пилоты не выживали, а все последующие – не могли синхронизироваться.

Не могли до тех пор, пока не появилась маленькая девочка, представленная всем, как приемная дочь командующего. Аянами Рей. Первое Дитя. Тогда я еще не знала, кто это. Но был поразителен сам факт того, что нашелся человек, способный синхронизироваться с Евой. Но на смену одной проблеме пришла вторая – пилот не могла воспринимать тело Евы, как свое. Она воспринимала его, как дополнение к своему телу. И единственным чувством, передаваемым от Евы к пилоту оказалась тактильная чувствительность. Ну и как следствие – болевые ощущения. Никто не мог объяснить причину подобного провала. Одно время грешили на недостаточно высокую синхронизацию, но потом было доказано, что синхронизация тут не при чем. Ведь если б все дело было в ней – то у пилота должны были просто хуже работать соответствующие органы чувств. Но они не работали совсем. Сигналы просто не проходили.

Потом была доработка и усложнение систем управления, в ходе которой они постепенно приняли сегодняшний облик. А та теория была признана неверной. Хотя никто так и не смог внятно объяснить, в чем именно она была неверна.

И тут оказывается, что теория заработала. Заработала при первом же запуске Евы-01 с Третьим Дитя в контактной капсуле. Заработала с пилотом, который абсолютно ничего не знал об управлении Евой. Заработала с силой, о которой даже не подозревали. Раньше я списывала феномен берсерка на ментальную нестабильность пилота, который просто не мог удержать Еву под контролем. Хоть действия Евы и показывали, что эта версия как минимум не совсем верна. Теперь же оказалось, что процесс перехода Евы в состояние берсерка полностью контролировался пилотом. Откуда не возьмись появилась новая грань управления Евой.

Командующий молча ждал, пока я осознаю всю полноту сказанного им. Наконец я вновь сфокусировала свой ошарашенный взгляд на командующем. Тот, заметив что я вернулась в реальный мир, задал всего один вопрос:

- Через сколько дней будет восстановлена Ева-01?

- Если не будет отклонений от графика, то восстановительные работы будут завершены через 24 дня, – четко доложила я о текущем положении дел.

- Вы должны понимать, что теперь скорейшее восстановление Евы-01 должно стать нашей приоритетной задачей, – Гендо обвел кабинет задумчивым взглядом. Казалось что он что-то серьезно обдумывал. – Доктор Акаги, ваша задача состоит в том, чтобы понять как именно происходит активация берсерка. Над этим проектом будете работать вы одни, привлекать помощников запрещается. С другой стороны вам будет оказана любая другая поддержка. Я распоряжусь об этом.

Я была в недоумении. К чему такая секретность? Ведь сам факт того, что берсерк контролируется пилотом скрыть не удастся. Или же глава «NERV» догадывается о том, что я могу найти? И не хочет, чтобы кто-либо узнал о результате моих исследований? Я набралась смелости  и спросила:

- Командующий Икари... Что я должна найти?

Тот некоторое время молчал.

- Я не знаю что, – мне показалась или командующий действительно слегка запнулся на последнем слове? – но это что-то очень важное. Вы можете идти.

Я кивнула, про себя обдумывая услышанное сегодня, и вышла из кабинета.

Оставшись один, Икари позволил эмоциям взять над собой верх. Его лицо перекосилось, как от сильнейшей боли. Переплетенные по обычаю пальцы рук судорожно сжались. Плечи поникли и голова практически упала на стол. И если бы кто-нибудь сейчас зашел в это темное мрачное помещение, он был бы поражен услышав тихий, полный боли и тоски шепот обычно невозмутимого командующего:

- Юй... возможно ли, что наш сын... нашел тебя?

***

Аска Ленгли. Борт авианосца «Over the rainbow».

Я стояла рядом с бортом корабля, облокотившись на поручни. Соленый морской ветер дул в лицо, играя с моими длинными рыжими волосами. Ласково светило солнце. Изредка среди лазурных волн можно было заметить проплывающую стаю дельфинов. А закат среди океанских волн был просто необычайно красив.

«Scheisse! Сколько можно любоваться одним и тем же! Изо дня в день! Изо дня в день! Одно и то же! Положительно, на этом дурацком крейсере абсолютно нечем заняться! И еще тут этот старый адмирал-маразматик!»

Он мне сразу не понравился. С того самого момента, как она поднялась на борт этой древней посудины. Тот при первой же встрече напыщенно заявил, что я всего лишь ребенок, которому по чьему-то недосмотру подарили дорогостоящую игрушку, от которой нет никакого толка. И что он ждет от меня одних только неприятностей. И хотя внутри у меня все кипело, я, с глуповатой улыбкой на лице, заверила этого старого пердуна, что никаких неприятностей от меня не будет. Тот ясно дал мне понять, что одно мое присутствие – уже неприятность.

«Ждешь неприятностей? Правильно ждешь! Ведерко с красной краской тебя уже давно дожидается! Хорошая, качественная нитрокраска! Вот погоди только – доплывем до Японии и ты у меня узнаешь, что такое гнев Сорью Аски Ленгли!»

Я злорадно улыбнулась. Благо никто этого не мог заметить. Все видели только веселую умную и конечно же красивую девочку! Придурки они все. Кроме Кадзи-сана конечно же! Единственный нормальный мужчина на этом корабле. И единственный кто меня достоин! Вот только он похоже все еще считает меня маленькой девочкой...

Грустно вздохнув, я рассеянным взглядом прошлась по палубе. Взгляд зацепился за накрытую брезентом Еву-02. Производственная Модель. Лучшая Ева для лучшего пилота! А эти японские модели, насколько можно было судить по обрывкам данных, доходящих до меня, слишком нестабильно работали.

«Тестовые образцы, что с них взять! Синхронизируются с кем попало, но при этом и работают как придется!»

Сначала неудачная активация Евы-00 и как следствие – серьезно травмированный пилот. Потом Ева-01, с которой тоже были какие-то проблемы... И это в боевых условиях!

Мысли резко перескочили на японских пилотов.

Первая. Некая Аянами Рей. Приемная дочь командующего японским филиалом «NERV» Икари Гендо. Средненький (если не сказать слабенький) пилот. Ее синхроуровень едва преодолел отметку в 50%! Ну и как, скажите мне можно драться в Еве с настолько низким синхроуровнем?! Она же тормозить будет неимоверно! Эх, а какие надежды у меня были, после неудачной активации Евы-00... Японский пилот не у дел и значит нужно задействовать другого пилота – меня!

Как я хотела, чтобы меня отправили в Японию! Ну и что, что Ева-02 была еще не до конца отрегулирована?! Уж всяко лучше работала, чем японские образцы! В конце концов мелкие погрешности в работе Евы были бы с лихвой компенсированы мастерством пилота! Но нет – японское командование нашло другой путь...

Откуда не возьмись появился Третий. Третье Дитя, Икари Синдзи – сын Икари Гендо.

Сначала было удивление – откуда он взялся? Я поначалу решила, что его готовили по какой-то секретной программе, но Кадзи как-то обмолвился, что Третий управлял Евой вообще без подготовки. От этой новости я впала в тихую панику – судьба мира была в руках неподготовленного пилота. Но тот каким-то чудом ухитрился победить Ангела. Были смутные слухи о «вышедшей из-под контроля Еве». Но я не придала им особого значения – действительно, не ждать же нормальной работы от опытного образца? Ну да ладно, один раз нам всем крупно повезло, но нельзя ведь рассчитывать только на удачу? Но это японское командование решило, что можно.

И примерно через две недели после нападения Третьего Ангела пришел Четвертый. И тоже был убит. Убит Евой-01 под управлением Третьего Дитя. Опять повезло? Маловероятно. Но как тогда, черт побери, неподготовленному пилоту удалось победить в двух битвах подряд?! В то, что Ангелы были настолько слабы, чтобы их мог уничтожить неподготовленный пилот, было бы глупо верить. Но подготовки у пилота действительно не было. Или была? Когда я попыталась расспросить о том, как проходили бои с Ангелами, то получила только невнятные фразы о «нестабильности Евы-01». Еще немного вопросов и стало понятно, что в нашем филиале просто не знают о том, что конкретно происходило в Японии. Видеозаписей боев не было (хотя они могли бы быть очень полезны), информация о пилоте и Еве была крайне скудна. К чему такая секретность? В итоге я пришла к выводу, что пилота тренировали по некой секретной программе и потому ничего не сообщают о том, как проходили сражения с Ангелами. Причина казалась глупой и надуманной, но их поймет этих японцев?

Третье Дитя. Пилот тренированный в атмосфере строгой секретности. Интересно, насколько он силен? Такие мысли посещали меня с тех самых пор, как я пришла к выводу, что его все-таки тренировали. Сможет ли он превзойти меня?

Я всю жизнь стремилась к тому, чтобы быть лучшей. Это было тяжело. Постоянные тренировки как в рукопашном бою, так и во владении холодным оружием. В последний год – еще и огнестрельным. Я изучала все, что могло пригодиться для управления Евой. Лучшей я была и в учебе – два года назад я окончила университет. И после этого еще два года усиленных тренировок. Результат был под стать вложенным усилиям – синхроуровень поднялся до абсолютно небывалой величины – 84 процента! Я могла контролировать тело Евы лишь немногим хуже, чем свое собственное. А благодаря постоянным тренировкам в боевых искусствах своим телом я владела очень хорошо.

«Да и фигура у меня замечательная».

Я улыбнулась своим мыслям. Затем нахмурилась. Парни так и вились вокруг меня. Еще бы – тут вам и внешность, и интеллект, и характер! Хотя временами так надоедает изображать из себя скромную девочку, что просто убить кого-нибудь охота! А стоит им понять, что я любого из них отправлю в нокаут с одного удара (ногой разумеется), так сразу начинаются разговоры о том, что приличной девушке драться не к лицу. Идиоты. Даже со скидкой на то, что никто из них не знал о моей профессии пилота Евы. Приличная девушка должна уметь за себя постоять, а не прятаться с визгом за чужими спинами! Впрочем, приходилось видеть и парней, которые поступали примерно таким же образом.

Мысли снова вернулись к Третьему Дитя. Он был мне интересен. Каков он – лучший пилот Японии? О да, я ждала с ним встречи. Я жаждала сложной борьбы за право именоваться лучшим пилотом. Первая была мне не соперница. А вот Третий... Я представляла яркие картины наших сражений с Ангелами. Долгие медитации во время синхротестов. И то, как в конечном итоге лучший пилот Японии признает меня лучшим пилотом в мире.

А потом, перед самой моей отправкой в Японию пришло сообщение о том, что во время нападения Пятого Ангела пилот Евы-01 был серьезно травмирован и больше не сможет управлять Евой. Меня охватило разочарование. Третий оказался слаб. Выбыл уже на третьем своем Ангеле. Не видать мне напряженной борьбы.

Мои грустные размышления были прерваны самым наглым образом – диким оглушительным воем сирены. И тут в пламени взрыва разлетелся на куски один из кораблей эскорта. Только тут я заметила, что от взорвавшегося корабля под водой движется что-то очень большое. Огромный водяной горб быстро приближался к следующему кораблю. То, что скрывалось под этим водяным валом, как минимум не уступало в размере большинству кораблей флотилии. Уже перед самым отчаянно пытающимся избежать столкновения кораблем из воды выросла огромная туша серого цвета, по форме отдаленно напоминающего ската. А еще через пару секунд очередной корабль разлетелся на куски.

«Ангел!»

За первой, отдающей страхом мыслью последовала вторая:

«Мой первый Ангел!»

На губах заиграла злорадная усмешка.

Спустя всего четыре минуты и еще девять потопленных кораблей я сидела в контактной капсуле своей Евы.

«Хорошо, что я догадалась хранить контактный комбинезон рядом с Евой! А то бы неизвестно, сколько я с ним провозилась».

Плохо было другое – практически полное отсутствие оружия и внешнего источника энергии.

«Значит Ангела придется разделать менее, чем за пять минут».

Я включила питание. Заработал таймер. Теперь необходимо расслабиться и сосредоточиться на управлении Евой. Здесь нет поддержки командного центра – все придется сделать самой. И я не могу позволить себе проиграть. Не могу позволить себе ошибки. Я лучшая. Я уничтожу этого Ангела.

Завершение синхронизации. Теперь Ева в моем полном подчинении. Я широко улыбнулась.

«А теперь потанцуем, Ангел!»

Резким движением руки отбрасываю брезент в сторону. Послушная моим командам Ева резво вскакивает на ноги. Выхватываю из наплечного крепления прогнож.

На таймере 4:37 до отключения.

Тем временем Ангел топит еще один корабль и направляется к нашему. Начинаю быстро соображать:

«Ангел собирается потопить наш корабль так же, как и предыдущий. Хотя с такой громадиной, как авианосец, даже ему придется повозиться. Но рано или поздно – потопит. А прыгать за ним в воду я не могу – Ева просто пойдет ко дну. Значит надо заставить его вынырнуть, атаковать меня. Как? Стать для него более приоритетной целью. Но слабой целью».

На губах заиграла злорадная ухмылка. Отдаю мысленную команду:

«АТ-поле – 20 процентов от максимальной мощности».

Ангел отреагировал в точности так, как я и предполагала. Вначале ушел поглубже, а сейчас...

Буквально в ста метрах от моей Евы в облаке брызг, поднявшихся выше корабельной надстройки, вылетела огромная тварь серого цвета. Ее разинутая пасть была готова поглотить мою Еву целиком. Не судьба.

Дальше я действовала на рефлексах – стремительно и безошибочно.

Активировать АТ-поле на полную мощность. Практически распластаться по палубе, пропуская Ангела над собой. И вонзить ему прогнож в брюхо! Ангел, не встретив на своем пути желанной добычи и оглушительно лязгнув челюстями, полетел дальше с распоротым от челюстей до хвоста животом. Разбрызгивая синеватую кровь, эта тварь плашмя упала в воду и начала отплывать от авианосца. Видя, что плывет она не особо уверенно, я прыгнула следом. Прыжок вышел удачным – я попала точно на середину промявшейся от сдвоенного удара ногами спины. А вот последствия прыжка были намного хуже – тварь внезапно взбрыкнула и, резко увеличив скорость, направилась в сторону ближайшего крейсера. Ева не удержалась на ногах и в падении соскользнула с округлой спины. Разум охватила паника (тут до дна больше мили!), но тело действовало само – годы напряженных тренировок не прошли даром.

Извернувшись, я вонзила нож в тело Ангела и, резко подтянувшись на хрустящем под нагрузкой ноже, ухватилась другой рукой за нечто, напоминающее плавник. Еще один рывок. Не выдержав такого издевательства над конструкцией, с обиженным хрустом ломается прогнож. Но дело сделано – совершив красивое сальто, Ева вновь приземляется на шершавую спину монстра. Быстро присев (пока опять не смыло!), хватаюсь руками за верхнюю челюсть твари. Напрягаются ноги, спина, руки – и с величайшим трудом я задираю массивную голову Ангела наверх. Мышцы Евы чуть ли не трещат от нагрузки, но я не сдаюсь.

«Я не проиграю!»

Рывок в сторону, едва не разрывающий связки и заставляющий скрипеть зубами от боли в напряженных мышцах – и Ангел буквально на десяток метров разминулся с казалось бы обреченным кораблем. Нейтрализую ангельское АТ-поле своим и что есть мочи ору в интерком:

- Торпедами его!

И буквально через несколько секунд до меня доносится незнакомый и слегка взволнованный голос:

- Цель будет поражена через пять... четыре... три...

Я понимаю, что должна оставаться на ангельской туше до последнего – ведь только так я могу нейтрализовать его АТ-поле. Уйти надо буквально за полсекунды до взрыва – и Ангел не успеет удалиться достаточно для того, чтобы на него перестало действовать мое АТ-поле; и я не попаду под удар, хоть и смогу использовать Ангела в качестве опоры для прыжка.

«Кстати о прыжке...»

Я еще одним рывком повернула Ангела так, чтобы он шел на сближение с авианосцем – единственным кораблем, могущем служить мне удобной точкой для приземления. Руки уже были готовы вырваться из суставов.

- Две... одна!

Прыжок. Немного запаздываю я, немного от меня отстает Ева и в результате мы прыгаем точно тогда, когда это нужно. Подо мной прозвучал слившийся в один взрыв нескольких торпед. Позже мне показали запись того, как Ангел разлетелся кровавым месивом под четырьмя синхронными взрывами. А сейчас я  пристально наблюдала за стремительно приближавшемся авианосцем. И поняла, что немного не долетаю – ударюсь о борт. Ничего страшного, но некрасиво вот так завершать мою первую битву – вмявшись в союзный корабль.

Еще один рывок и Ева распласталась параллельно воде. Удар руками о палубу, торможение в перекате, разворот на живот и еще один тормозящий рывок в противоположную от моего движения сторону. Теперь на покрытии палубы образовались две рваных продолговатых пробоины. И это не считая более мелких (сравнительно с Евой) дефектов палубного покрытия.

Ева замерла метрах в двадцати от борта. Из моей груди вырвался облегченный выдох. Глянув на таймер, я не поверила своим глазам:

3:48.

Весь бой не занял и одной минуты! Я ведь на нем минуты три ездила, не меньше!

По интеркому раздавались громки радостные крики, пусть и не всегда цензурные. Они с легкостью заглушали ворчливую брань адмирала о том, что необходимо было согласовать свои действия с ним. Впрочем, даже приглушенные, его крики раздавались недолго.

«Внезапный обрыв связи» – как с хитрой улыбкой позже пояснил мне один из связистов, приписанных к борту авианосца. Напряжение постепенно отпускало и тело заполняло великолепное чувство даже не радости, нет – эйфории. Я сделала это. Я лучшая.

Позже я узнала, что тот торпедный залп по Ангелу был произведен с того крейсера, который я уберегла от встречи с Ангелом. Естественно, его экипаж был готов меня буквально на руках носить. Так что остаток путешествия я провела пусть и на более маленьком, чем громадный авианосец, но не менее комфортном корабле. Последние три дня путешествия были просто замечательны.

***

Несколько омаков от f@bLER'а, родившихся в процессе редактирования этой главы.

f@bLER ОМАК 1:

Я представляю себе покалеченного Икари, лежащего на кровати. Я почему-то уверена, что он не станет на меня кричать. Не будет пытаться меня ударить или оскорбить. А даже если и попытается... вряд ли у этого слепого калеки хоть что-то получится...

f@bLER ОМАК 2:

- И думаешь ему приятно будет узнать после пробуждения о том, что его командир ударилась в запой? По-твоему он это заслужил? – глаза Рицко горели презрением.

- Не знаю, – я качнула тяжёлой головой. – Но пенсию по инвалидности он заслужил уж точно.

f@bLER Hentai ОМАК 3:

Кстати, что интересно – когда мне снился всякий хентай (а что вы хотели – 16 лет все-таки!), то Рей там не было. К чему бы это?

"Видимо, к появлению Аски" – задумчиво сказал Фаблер, потирая ладони... эээ, в смысле, приглаживая бороду, да!

f@bLER ОМАК 4:

- ...Познакомься, это – Третье Дитя, пилот "Евы-01", Икари Синдзи, - продолжала говорить собеседнице Мисато. – Он попал в небольшую переделку с предпоследним ангелом, получил сильнейший ожог тела и потерял зрение. Но ничего, я думаю, вы сработаетесь! – бодро завершила майор.

- Синдзи, – я сделал попытку улыбнуться в темноту. Получилось наверняка вполне удручающе.

- Дану... – пробормотала девушка. Интересно, её так зовут?

- Дануна...

- Очень приятно! – я оскалился изуродованными губами.

- Данунах! – она громко сглотнула. Без зрения учишься лучше использовать другие чувства. - Идите вы знаете куда со своими ангелами?.. Я возвращаюсь в Германию! – звук удаляющихся шагов, вкупе с удивлёнными возгласами Мисато.

Хм, видимо, ей сильно пришлась не по нраву местная кухня...