Глава 10.

Злейший враг. Поддержка.

Поддержка – как рука, что подхватит тебя над пропастью.

Незаметная, до тех пор пока она не потребуется.

И тогда ты с удивлением поймешь, что она всегда была рядом.

Икари Синдзи.

Икари Синдзи. Штаб-квартира «NERV».

Оставалось совсем немного времени – дополнительные батареи мне так и не установили.

Глупое ограничение! Почему я могу находиться в сознании, только пока работают какие-то источники энергии внутри меня?!

Коротко рыкнув, я вновь сосредоточился на пилоте. Даже без «Анализа» он оставался моей частью. А значит, я мог как-то ему помочь. Но какой же он хрупкий...

Время шло. Я просматривал память пилота, пытался ощутить его разум, понять его.

И все четче осознавал – пилот не просто хрупок, он разбит. И началось все это с меня, с того момента, как я неосторожно перегрузил его рассудок.

«Анализ» сам по себе не мог сильно навредить пилоту – для этого нужно было снять слишком много ограничителей. А в Еве – моей второй части – их нет. Но некогда вдаваться в детали! Главное то, что тогда я изменил Пилота. Да, он, как и Зверь, всегда менялся, становясь мной. Менялся даже я – их сумма. Но то изменение пилота, что привлекло мое внимание, было неправильным и грубым. Слишком грубым для хрупкого сознания. А потом пилот повторил это изменение – убил своего врага. Убил и сожалел об этом.

Я не понимал его чувств: Он не сожалел о той травме, что нанес себе. Он сожалел о гибели врага.

Глупость!

Я убивал. Убивал пилот, как моя часть. Он убивал и до того, как я осознал себя.

Так в чем же дело?!

Я читал его память. Читал о множестве глупых ограничений, порожденных другими ограничениями. Порожденных слабостью и страхом.

Я все яснее ощущал все это нагромождение противоречащих друг другу частей его разума. Уничтожить часть из них, как того хотел пилот? Вырвать из уже и так разбитого рассудка несколько частей? Нет, слишком опасно.

А еще я ощущал инородный кусок в его разуме. Активный, планомерно разрушающий все вокруг себя кусок. Решение пришло быстро. Этот – погасить. Остальное – скрепить.

Это было сложно. Уловить все, вплоть до мельчайших изменений. И бережно, мельчайшими касаниями, воздействовать на них, планомерно изменяя.

Аккуратно. И слишком медленно. Я чувствовал, что не успею.

***

Акаги Рицко. Штаб-квартира «NERV».

- Вам удалось выяснить, что произошло с Евой-01, доктор Акаги?

Кабинет командующего. Он сам, сидя за столом, бесстрастно-пытливым взглядом смотрит на меня. И я с очередным докладом о проделанной работе.

«Докладом об этой Еве, которая просто не может работать нормально! Даже с Нулевой меньше возиться приходилось!»

- Да, командующий Икари, удалось.

Хотя все электронные системы наблюдения и вырубились в ходе недавней диверсии, количество разнообразных следящих устройств на самой Еве-01 давно уже превысило число аналогичных систем на двух других Евах, вместе взятых. Регистрировалось практически все, что только поддавалось регистрации.

- Как вам уже известно, при активации «Берсерка» Ева-01 в некотором роде копирует психоматрицу пилота, обретая подобие разума. Недавний же сбой произошел из-за того, что из этой психоматрицы исчез участок, ответственный за зрение.

- Причины? – командующий не выразил никакого намека на удивления. Хотя я этого и не ждала.

- У пилота перестал работать указанный отдел мозга. Точнее, какая-то активность там есть, но не та. Вероятнее всего, это связано с тем, что данный участок мозга практически не используется.

«Еще бы он использовался у слепого».

- Хотя подобного отключения произойти не должно было: даже редкие контакты с Евой стабильно удерживали активность неиспользуемого участка головного мозга на приемлемом уровне.

- Что же произошло?

«Если бы я знала точно», – я мысленно скривилась. Домыслы не любила ни я, ни командующий Икари. А сейчас кроме них почти ничего и не было.

- В сознании пилота Икари регулярно происходили некие масштабные сбои, нарушающие его структуру. Их природа неизвестна, но я думаю, они как-то связаны с нестабильностью его психики. МАГИ насчитали четыре подобных сбоя. Первый, самый масштабный, произошел от трех до пяти лет назад. Второй – в первые несколько дней после нападения Четвертого Ангела. Третий произошел при вас – на недавнем синхротесте с использованием пилотом Икари «Берсерка». Четвертый произошел вскоре после третьего – через день-два после уничтожения Восьмого Ангела. В этих сбоях есть определенная зависимость – каждый последующий был слабее предыдущего, но третий и четвертый практически наложились друг на друга. Стабильно используемые участки мозга с такой нагрузкой еще как-то справились. Хотя общее психологическое состояние Третьего Дитя теперь и внушает опасения, но ответственная за зрение часть теперь полностью нефункциональна.

- Ева копирует нефункциональную часть, а значит – не может ею воспользоваться, – голос главы «NERV» неожиданно ожил – задумчивостью, интересом. – Что делала Ева-01, пока не сели батареи?

«Интересно, он понял или просто предположил?»

- Ева компенсировала последствия недавних сбоев. Или, другими словами, – восстанавливала рассудок своего пилота.

«Из руин, фактически, восстанавливала».

- Ей это удалось? – командующий Икари вновь вернулся к своему равнодушному тону.

- Частично, – сказала я и, не дожидаясь следующего вопроса, продолжила. – Тем не менее, к возврату зрения это не приведет. Условно говоря, восстанавливаются лишь поврежденные участки, а не разрушенные до основания.

Командующий молчал. Ева-01, а точнее – связка «Ева-01 и ее пилот», окончательно и бесповоротно вышли из игры. Я была даже рада такому исходу: слишком уж много подозрений вызывало поведение этого существа. А теперь оно безопасно. Если бы еще этот монстр не был самым боеспособным Евангелионом...

- 48 процентов, доктор Акаги, – командующий тоже вспомнил о боеспособности. – Мы не можем позволить себе настолько снизить наши возможности противостоять Ангелам. Поэтому ваша задача – решить проблему с Евой-01.

Я кивнула, скрывая неудовольствие.

«Надо поспешить с работой над псевдопилотом – и пусть этой долбанной Евой управляет машина. Тем более что материала о взаимодействии пилота и Евы набралось с избытком».

- А теперь к вопросу о недавней диверсии... – командующий перешел к следующему пункту.

На тему, не связанную с Евой-01, я переключилась практически с удовольствием.

Когда Акаги ушла, командующий Икари занялся изучением свежих данных о психологическом состоянии Третьего Дитя. В плане вновь появилась проблема. И, как и все предыдущие, – она должна быть устранена. Существовало два варианта. Один – сравнительно прост и позволял сохранить статус-кво. Второй же намного сложнее и чем-то даже опасен. Слишком хорошо заметных, и потому – очень аккуратных действий он требовал. Но в случае успеха основной план достигал полного логического завершения и освобождался от всех явных угроз.

Командующему нужно было принять решение.

***

Икари Синдзи. Квартира Кацураги Мисато.

Сразу после извлечения из Евы меня отправили в госпиталь «NERV». Отлично, только я привык к тому, что попадаю туда после боя с Ангелами, так теперь я оказываюсь там вместо боя. Прогресс, что называется, на лицо. Хотя что-то осталось неизменным: на следующий день Мисато забрала меня домой.

Я боялся. Что, если мне больше не дадут сесть в Еву, сочтя негодным для пилотирования?

- Мисато-сан, что с Евой?

Очень хотелось скрыться в своей комнате. Скрыться во тьме, где единственное, что ее нарушает – звуки музыки, идущие из наушников. Но ведь я обещал себе... Обещал, что не отступлю.

- Я говорила с Рицко... – в голосе моего опекуна чувствуется напряжение. Она тщательно выбирала слова. – Она говорит, что с Евой проблем нет.

- Проблема со мной, да? – я нащупал кресло рядом с собой и деланно расслабленно в нем развалился. – А точнее – с моей головой.

Судя по звукам, Мисато села в кресло рядом.

- Да, проблема с твоей головой... И Рицко пока не знает, как ее можно решить.

«Пока». Что это было? Утешение в стиле «все еще образуется»? Попытка дать надежду? Надежды нет, Мисато. Есть только ты и твои действия.

- Мисато-сан, мне нужно в Еву, – и действовать нужно как можно быстрее. Пока я еще могу действовать. – Акаги, может, и не знает, но знает Ноль Первый. Нам просто не хватило времени.

«Которого у меня все меньше».

«Боишься», – промелькнувший в голове звук чуть не заставил дернуться.

Правду говорят, что второй прыжок с парашютом страшнее первого. Ведь на втором ты уже знаешь, что тебя ждет.

Да, я тоже хорошо знал, что меня ждет. Год. Один год терпеть взрезающие голову голоса. Один год пытаться контролировать свою нестабильную психику, скачущую от  глубокой депрессии до немотивированных вспышек агрессивности. А потом трепетно беречь то, что осталось от мозгов, тщательно упаковав их в броню выработанных за это время установок.

«Вот только... Справлюсь ли я опять?»

- Я говорила об этом с Рицко, – вклинилась Мисато в диалог между мной и мной. – Изменения, производимые Евой, не помогут ей восстановить зрение.

- Что значит «не помогут»? – медленно переспросил я.

- Ну, если говорить по-простому, – в голосе моего опекуна были хорошо различимы нотки грусти. – то вы с Евой восстанавливаете только поврежденные участки. А не разрушенные до основания.

Я молчал. Если это правда...

«Конец».

В одно мгновенье все рухнуло в бездну.

«Ничего нельзя сделать».

Ноль Первый тебе не поможет. Тебя просто к нему не допустят.

«Справишься ли сам? – тихий глумливый звук в голове. – Может, проще умереть?»

«Заткнись...»

Молчал и я. Все разом потеряло смысл.

«Что мне теперь делать?»

- Синдзи, ты никогда не задумывался над тем, что будешь делать после того, как война с Ангелами закончится? – прорезает темноту негромкий голос Мисато.

Я молчал.

«После? Мисато, нет у меня «после» в вашем понимании этого слова».

Не любил я заглядывать в свое отдаленное будущее. Незачем мне это делать.

Замолчала и Мисато. Так, в тишине, прошло какое-то время.

- Знаешь, по-моему это даже хорошо, что ты больше не можешь пилотировать, – все-таки мой опекун не могла молчать долго. – Мало того, что «Берсерк» негативно на тебя воздействует, так ты еще и зациклился на своей Еве, как наркоман на игле!

Сознание полыхнуло глухой ненавистью. Скрипнули зубы.

«Зациклился? Да что ты вообще понимаешь?!»

- Ты нихрена не понимаешь, Мисато... – практически прошипел я сквозь стиснутые зубы.

- Да ну? – издевательски-заинтересованный голос. – И чего же я не понимаю? Того, что Ева стала для тебя не только центром Вселенной, но и ее единственной частью? Спорим, ты за сегодня ни о чем, кроме себя и Евы не думал? Все гадал о том, как ты теперь пилотировать будешь? Тебе ведь ни до чего больше дела нет!

- Ну, извините, что я сосредотачиваюсь на важных для себя вещах! – я улыбнулся во все зубы и виновато развел руками.

- Сосредотачиваются на том, что приносит пользу, – ответ не заставил себя ждать. – А на том, что вредит, – зацикливаются!

- Проще говоря, о проблемах думать не надо, так? Все само самой рассосется? Не бывает такого, Мисато-сан!

Внутри все кипело. Что она понимала? Она ничего не знала – ни обо мне, ни о Еве! Она понятия не имела, каково мне сейчас приходится! Даже не догадывалась, что Ноль Первый для меня сейчас был единственной соломинкой, за которую я мог ухватиться!

- Если ты не можешь ничего сделать, то изводить себя – тоже не выход! – Кацураги не отступала от своего.

- Откуда вы знаете, что я могу сделать, а что – нет? – я улыбался. Улыбался своему опекуну. Улыбался темноте. Да что они знали обо мне? – Вы ничего не знаете.

Я рывком встал с кресла и вдоль стены направился к себе в комнату – больше вести этот бесполезный диалог желания не было. Только нервы тратить.

Мисато грустно смотрела на захлопнувшуюся дверь. За последнюю пару недель Синдзи сильно сдал. То огрызался по пустякам, то абсолютно по-черному язвил, то намертво замыкался в себе... И от нынешних проблем с Евой легче ему не стало.

Хлопок дверью, болезненный удар ногой о кровать («У меня синяки с голеней хоть когда-нибудь сходят?!»), и вот я уже лежу и пытаюсь нащупать свой плеер.

- Синдзи, я должна ехать в «NERV», – голос моего опекуна спокоен, будто ничего сейчас и не было. – Аска и Рей, которых, как ты, наверное, заметил, нет дома, – ушли по магазинам.

Дернув уголком рта в ответ на последнюю шпильку, я натянул наушники и откинулся на спину. И принялся ждать. Не прошло и одного музыкального трека, как в негромко хлопнула входная дверь – Мисато ушла.

Едва заметно ухмыльнувшись своим мыслям, я встал с кровати и по привычному маршруту направился на кухню.

Я не врал и не играл роль – сознание действительно трещало по швам последнее время. Словно изношенный и перегретый паровой котел, что грозил вот-вот взорваться. Я не знал, что тогда произойдет. И не горел желанием проверять. Я понимал только то, что еще раз я подобной нагрузки не выдержу. Старыми средствами – не удержусь.

«Значит – нужны новые».

С этой мыслью я и вынимал из холодильника холодные цилиндры пивных банок.

- За вас, доктор Акаги! – провозгласил я, откупоривая первую банку.

Было немного жаль тех, кто сегодня появится в квартире. Но себя жаль больше. Хе.

***

Аянами Рей. Токио-3.

Этот день начинался не как обычно. Утром, сразу после завтрака Сорью выразила свое недовольство по следующим пунктам: первое – ей не нравится, что я всегда хожу в школьной форме, и второе – ей надоело видеть мое лицо, на котором видно только переживания за Икари. Последнее я не совсем поняла, как и ее последующих действий.

- Аска, зачем ты взяла меня с собой? – непривычное обращение резало горло и слух, но раз уж она настаивала... – Ведь тебе неприятно меня видеть?

- Мне неприятно видеть тебя такой! – пилот Евы-02 выделила последнее слово. – В одном и том же ходишь, об одном и том же думаешь!.. Причем могу спорить, что думаешь ты об этом идиоте Синдзи! И не надо мне сейчас возражать, что он не идиот!

Я промолчала. Но я действительно сейчас хотела возразить, что Икари не идиот.

- Чем тебе не нравится школьная форма?

- Тем, что сейчас неподходящее время ее носить! Занятия начнутся только через два дня!

- Она достаточно удобна, чтобы носить ее повседневно.

- Но это ненормально – всегда ходить в одном и том же! Тебе что, нравится, когда на тебя пялятся?

- Нет. Мне это не нравится.

Я могла сказать «мне все равно», – и Аска мне бы даже поверила. Ведь такой мой ответ ожидаем. Но я решила ответить честно.

- Вот видишь? – Сорью выглядела довольной. – Пошли!

Я кивнула и следом за Аской вошла в распахнувшиеся перед нами двери торгового комплекса. Палящее солнце осталось снаружи.

- Так, а вот эта? – Аска протянула в мою сторону белую блузку. – Примерь, подходит?

Я молча кивнула и скрылась за занавеской. Шел второй час выбора одежды.

Я даже подумать не могла, что это настолько муторное занятие. Раньше все покупки проходили совсем по-другому: покупалось необходимое, и при этом я всегда знала, что именно я должна купить. И всегда были четкие критерии, по которым можно было выбрать необходимый товар. Сейчас же не было ни критериев, ни необходимости.

- Неплохо, – Аска придирчиво осмотрела результат. – В ней у тебя даже кожа кажется не такой бледной. Тебе самой-то нравится?

Я прислушалась к своим ощущениям: блузка была мягкой и приятно облегала тело.

- Да, – легко киваю головой.

- Тогда пошли за обувью!

Я снова только кивнула, попутно привыкая к новым и непривычным ощущениям. Привычные к свободной юбке ноги сейчас плотно облегала светло-синяя джинсовая ткань. Блузка же после школьной формы казалась почти невесомой. И я все больше склонялась к тому, что мне перемена понравилась.

«Интересно, что еще будет?»

Дальше последовал выбор обуви, нижнего белья и комплекта утепленных вещей на осень и зиму. И чем дальше, тем больше я искала что-то сама. Постоянные вопросы Аски о том, понравилась ли мне та или иная вещь, заставляли задуматься: что я могу взять не по необходимости, а... для души? Что я могу взять просто ради того, чтобы порадоваться покупке? Что может принести мне радость?

Я осматривалась. Искала то, что вызовет отклик в моем сердце. Что это будет? Еще один элемент гардероба? Может, что-то другое? Взгляд натолкнулся на мелковязанный серый свитер с простым, но в то же время затейливым узором. Медленно провожу по нему рукой.

«Мягкий. Немного колючий, но теплый и приятный на ощупь».

- Аска, посмотри, – я снимаю его с вешалки и протягиваю ей.

Сорью отвлеклась от ряда разноцветных юкат и некоторое время смотрела то на меня, то на протянутую ей вещь. Слишком долго, как мне казалось. Но про себя я уже решила, что даже если ей не понравится мой выбор – все равно куплю его.

- Невзрачный он какой-то, но греть должен хорошо, – наконец вынесла вердикт Аска, вновь отворачиваясь к юкатам. – Бери.

Я мысленно улыбнулась и аккуратно положила его поверх прочих купленных за сегодня вещей.

«Может, найду еще что-то?»

Но больше я ничего выбрать не смогла. Зато все чаще словно натыкалась на невидимую стену: «Зачем мне эта вещь? У меня есть все необходимое». Выбирать что-то просто потому, что «понравилось», оказалось необычно сложным делом.

- Хорошо погуляли, как думаешь?

Еще через час мы с Аской неторопливо шли в сторону нашего дома. Все купленные мной и Аской вещи за небольшую доплату обещали доставить нам на дом в течении часа. Можно было просто взять такси и отвезти их самим, но Аска предложила еще немного прогуляться. Или, как я начала догадываться, – поговорить.

Я неуверенно кивнула, все еще с трудом понимая, зачем все это было нужно. Аска заметила мою реакцию и шумно выдохнула.

- Слушай, тебе вообще термин «расслабляться» о чем-нибудь говорит?

Я снова кивнула.

- Так вот – именно это мы и делали. Мы расслаблялись. Отдыхали. Снимали стресс. Как тебе еще объяснить?

- В этом есть необходимость? – задала я встречный вопрос.

- Да, есть, – ответ сопровождался тяжелым вздохом. – Или тебе больше нравится сидеть в уголке и мысленно перебирать свои проблемы?

- Почему я должна думать о проблемах? – с ходу понять логику Аски не удалось.

- А о чем ты еще можешь думать? Нет, скажи честно, что ты можешь вспомнить о своей жизни веселого? И о чем ты вспоминаешь чаще: о хорошем или плохом?

Аска пытливо глядела на меня. А я задумалась. Я вспоминала.

Хорошее? Что я могла вспомнить хорошего в своей жизни? В жизни, начавшейся в семь лет и со смутной памяти об удушье и искаженном ненавистью лице, так похожем на лицо доктора Акаги. Жизни, начавшейся с памяти о том, как умерла Первая Рей. С памяти о том, что я – всего лишь замена. И с болезненного чувства пустоты в душе. Это не то, о чем я хотела вспоминать.

Но что я могла вспомнить о своей жизни?

Ту комнату в глубинах Геофронта, где я жила до двенадцати лет? Тренировки, тесты, испытания, самостоятельное обучение, которым я занималась в оставшееся время? Или доктора Акаги, которая относилась ко мне, как к кукле? Это не то, о чем я хотела вспоминать.

Единственным светлым пятном оставался командующий Икари. И я думала о нем. Вспоминала его. Я старалась занять им как можно большую часть той пустоты, что терзала меня изнутри. Потому что больше нечем было ее заполнять. Я боялась этой пустоты и того, что она скрывала. Но даже командующий держал дистанцию в отношениях со мной. Словно не хотел подпускать слишком близко.

Переезд в квартиру полуразвалившегося дома. Средняя школа, в которой я чувствовала себя чужой. Сторонящиеся меня одноклассники со всей откровенностью давали мне это понять. Слишком сильно я отличалась от окружающих, чтобы они могли воспринимать меня, как одну из них. Это не то, о чем я хотела вспоминать.

Не вспоминать. Не обдумывать. Не реагировать. Просто жить, не обращая внимания на окружающее. Жить сегодняшним днем, не вспоминая о прошлом и не думая о будущем. Делать то, что должна делать. Посещать школу, прилежно изучая выдаваемый там материал. Ходить на синхротесты, параллельно выполняя роль испытателя все еще не отлаженных систем управления «Евангелиона». Выполнять приказы командующего Икари. Единственного человека, заботившегося обо мне. Пусть и скрывавшего это. В этом смысл моего существования. Я была создана для этого. Для того, чтобы быть пилотом «Евангелиона».

Носила выделенную мне одежду. Питалась регулярно доставляемыми продуктами быстрого приготовления. И ни на что не реагировала. Незачем это делать. Со временем я поняла, что так намного проще. Это затягивало – как в глубокий тихий омут, где уже ничего не важно. Я перестала закрывать дверь в квартиру: никто посторонний сюда не пройдет, а редкие курьеры приходили со своими ключами. Почтовый ящик постепенно заполнялся письмами с регулярно присылаемыми квитанциями об оплате за квартиру. Я не реагировала и на это: за меня платил «NERV». Лишь с каким-то отстраненным любопытством наблюдала за переполняющимся ящиком. Что случится, когда он полностью забьется? Что случится, когда в уже доверху забитый письмами ящик нельзя будет впихнуть ничего нового? Что тогда произойдет?

Все-таки я хотела перемен. И однажды позволила себе ослабить контроль над Евой. Последствия были ужасны. Я понимала, что из-за сиюминутного желания подставила под удар не только «NERV», но и весь остальной мир. Но все же именно тогда, сквозь дымку боли, я увидела по-настоящему испуганное лицо командующего Икари. Он действительно переживал за меня. Но ни командующий, ни я себе не принадлежали – мы должны выполнять свою работу. Это наш долг, и он превыше всего.

В память о том дне я хранила у себя треснувшие очки командующего, которые так и остались лежать рядом с разбитой капсулой. Напоминание о совершенной ошибке. Память о том, что мы должны делать, пусть это и причиняет нам боль. И память о том, что я небезразлична командующему. Что те чувства, которые я иногда замечала в глубине его глаз – правда.

А потом в моей жизни внезапно появился Икари Синдзи. Ворвался голосом сквозь пропитанный болью кровавый туман, назвавший себя заменой. Ворвался, принеся с собой тепло, перемены и желание что-то вспоминать.

«Луч света в царстве мрака» – вспомнила я выражение, часто употребляемое в художественной литературе. Был ли Икари лучом света, осветившим мою жизнь? Или же он и был жизнью? Свет легко гаснет, а Синдзи... Казалось, его ничто не сможет «погасить».

«Казалось...»

Ему тоже было тяжело. И могла ли теперь я что-то сделать для него?

- Эй, ты там как? – Аска обеспокоенно глядела на меня. – Все настолько плохо? Не переживай, исправим!

- Нет, не плохо, – тихо ответила я, выныривая из своих мыслей. – Мне есть, о чем вспомнить.

Сорью хихикнула. Ехидно. Эту эмоцию я хорошо научилась распознавать.

- Спорим, ты про Синдзи вспомнила? – и, не дожидаясь моего ответа, продолжила. – Причем сказала об этом так, будто у вас действительно что-то было.

«А это что за эмоция?.. Лукавство?» – ее определение, как и смысл всего высказывания, от меня ускользали. Почему-то казалось, что под неопределенным «что-то» подразумевалось какое-то конкретное действие.

- Я вспомнила об Икари, – вторую часть фразы я решила проигнорировать. – Об обоих. Что Синдзи значит для тебя?

- Почему ты вдруг решила об этом спросить? – Аска смешалась от неожиданного перехода.

- Ты часто о нем вспоминаешь – как сейчас. Ты важна для него, – просто перечислила я.

Сорью молча шагала рядом. Кажется, она не ждала такого вопроса.

- Тебе неприятно говорить об этом со мной? – еще один негромкий вопрос с моей стороны.

Я знала, как отношусь к Икари. Знала, как он относится ко мне. А теперь я хотела узнать, как Аска относится к нам обоим.

- Ладно, давай расставим все точки над «i», – Сорью остановилась, одновременно разворачиваясь лицом ко мне. – У меня было время подумать над этими вопросами. Так вот: Синдзи мне симпатичен. И в другой ситуации я бы обязательно постаралась его у тебя отбить. Тем более что чувства, которые он ко мне испытывает, не сильно отличаются от тех, что он испытывает к тебе. Только я в отличии от тебя тормозить не собираюсь!

«Тормозить».

Я уже не раз ловила себя на мысли о том, что наши отношения с Икари как будто бы замерли. И еще я чувствовала, что это состояние – неправильное. Теперь и Аска подтвердила мои мысли. Что-то надо было менять, но что? Отложив этот вопрос на более позднее время, я спросила о другом:

- Отбить? – я примерно представляла, о чем она говорит. И мне это не нравилось. – Почему ты этого не сделаешь?

- Да потому, что он от тебя не отступится! – в ее голосе я ощутила злость пополам с обидой. – Как бы близко он со мной не сошелся, от тебя он все равно не откажется!

Я поняла, о чем говорила Сорью. О том же самом говорил Ноль Первый.

- Для тебя важен... Синдзи, – тут я немного запнулась. Непривычно. – Ты важна для него. И ты готова от всего этого отказаться просто потому, что в его жизни есть кто-то еще? Это неправильно.

- Спать тоже втроем будем? – грустно хмыкнула Аска. – Знаешь, может, для вас что-то подобное и норма, но я так не могу. Не могу делить его с кем-то! Считай это разницей в менталитете.

Я только покачала головой: Аска ошибалась. Она сама понимала это, но оставляла все как есть.

«Это неправильно».

***

Аска Ленгли.

Вопрос Рей застал меня врасплох. Но все же я ответила ей. Осталось лишь понять самой – почему я ответила так? Что меня так привлекало в Синдзи? Рожей не вышел, мозги набекрень – с какой стороны не посмотри – не мой идеал парня.

Продолжая неторопливую беседу с Рей (та осторожно – как ей наверняка казалось – интересовалась, нужно ли ей перестать «тормозить» в отношениях с Синдзи), я параллельно вспоминала и размышляла.

С Икари я чувствовала себя очень спокойно. Не в смысле «под защитой» – я в ней не нуждалась! Просто в его присутствии я могла вести себя естественно. Не строить из себя пай-девочку из приличной европейской семьи, а быть самой собой. Его это нисколько не смущало. Наверное, просто потому, что где-то в темном углу чердака своей поехавшей крыши он находил еще более неприятные вещи. И в то же время я замечала за собой, что стала немного спокойней. Раньше меня просто бесила необходимость изображать образцово-идеального и благовоспитанного ребенка. А с Икари я могла вести себя как угодно: на фоне его собственных закидонов мои чем-то предосудительным не смотрелись.

А еще Икари представлял собой наглядный пример того, что происходит с людьми, которые слишком многое держат в себе и пытаются быть теми, кем не являются. И чем дальше – тем нагляднее становился этот пример. Так что, и я в будущем такой же стану?! Благодарю покорно, но мне такая шиза не нужна!

И со временем я заметила, что стала как-то легче на все реагировать. Хотя вроде бы и ограничивать себя почти перестала...

«Но все это не то, все это не главное».

Было что-то, что я никак не могла выразить словами. Рядом с Синдзи я чувствовала себя на удивление... комфортно. Пожалуй, это самое правильное определение.

«Ведь, помимо прочего, возможность расслабиться, поорать и отвести душу тоже входит в понятие комфорта».

И, кажется, было что-то еще. Что-то трудноуловимое, но немаловажное.

Размышляя подобным образом, я и добралась до дома. И с порога же услышала голос Синдзи:

- И понимаешь, я нигде не могу найти ошибку! Я ведь все делал правильно, да?

- Уарк!

Я чувствовала, как мои глаза пытаются вылезти на лоб. Не веря тому, что услышала, я быстро прошла на кухню. Представшая передо мной картина была достойна того бреда, что регулярно происходил в проклятом Ангелами городе.

За столом, заставленным пустыми и полными пивными банками, сидели двое – Синдзи и Пен-Пен. Синдзи в данный момент присосался к очередной полулитровой жестянке и размеренными глотками ее допивал. Домашний питомец Мисато сидел на стуле напротив и, положив клюв на подставленную банку с пивом, грустными и понимающими глазами смотрел на своего соседа. И я не ошиблась: Синдзи действительно был пьян.

«Что я там говорила о необходимости расслабляться?..»

Тут произошли сразу два события: Пен-Пен убрал голову с банки и мгновение спустя Синдзи с громким лязгом смял свою уже пустую тару о стол.

- Отвратительный вкус! – проорал пьяный пилот. – Знаешь, Пен-Пен, моя жизнь похожа на это пиво – на вкус мерзкая, но пью, да... Не хочу, но через «не могу»...

- Уарк, – грустно поддакнул пингвин, вновь положив голову на банку.

- Икари? – Зашедшая следом за мной на кухню Аянами явно не понимала, что тут творится.

«Расслабляется человек, не видишь?».

Икари Синдзи.

«Отвратительный вкус», – думал я, допивая первую банку пива. Мало того, пиво  еще и зверски холодило горло, так что его приходилось пить мелкими глотками. Долго пить.

«Вот гадость! – отставляю куда-то в сторону пустую банку и пытаюсь отдышаться. – И как только Мисато это пьет?»

За вторую банку я браться не спешил.

- Интересно, сколько в этом пиве градусов? – вопросил я темноту. Та промолчала. – И сколько этой дряни мне еще надо выпить?

И вновь никто не ответил. Отвратительно. Никому нет до меня дела. С этой мыслью я принялся за вторую банку. По вкусу пиво в ней было таким же горьким и неприятным.

«Мисато от него сразу веселеет... А на меня оно, интересно, через сколько подействует?»

На душе становилось все поганей, а действие алкоголя все никак не проявлялось.

«Интересно, а если оно безалкогольное? – я рассмеялся, чувствуя, как в моем голосе проскальзывают истеричные нотки. – Да, достойное окончание попытки напиться – сослепу выбрать безалкогольное пиво! А что поделать, если физические кондиции не позволяют даже этикетку прочитать? Хе».

Вторая пустая банка грохнулась о стол. Тот протестующе уаркнул. Я некоторое время пытался осмыслить этот факт, после чего выдвинул наиболее логичную версию происходящего:

- Пен-Пен?

- Уарк! – подтвердил пингвин мою догадку.

- На, держи, – я передвинул на звук одну из нащупанных на столе банок. – Пей, не стесняйся, оно безалкогольное. Будь оно проклято!

Я еще раз ударил пустой банкой по столу.

- Почему мне так везет, а?!

Пошла третья банка.

- Отец – сволочь, опекуны – сволочи, я тоже – та еще сволочь, и жизнь у меня сволочная. И знаешь что? Я никак не могу понять – какой из этих фактов мне более отвратителен!

Я перевел дух и еще немного пива в свой желудок.

- Вот так варишься в своем личном котле с дерьмом, варишься... – еще пара глотков. – Вроде привык уже... И тут «раз!» и тебя из него выбрасывают! Иди к папе любимому. Ну, я-то только «за»! Обнимемся покрепче, как родственникам и полагается!.. Ни черта у меня не вышло...

Я замолчал, вспоминая прошлое. Чем дальше, тем поганее мне становилось. Что-то говорил вслух, что-то просто обдумывал. Так опустела еще одна банка пива. Или две?

- Зато я Рей встретил. Знаешь, я такой идиот... Я даже решил, что мы с ней похожи...

Сердце болезненно сжалось.

- Все, что у нас было общее – это условия, в которые нас поставили. Да и то – мне легче жилось... – еще одна пустая банка ударилась о стол. – Но ведь она лучше меня, Пен-Пен! Ты посмотри на нас, сравни нас!

Я шмыгнул носом. А потом с хорошо различимыми нотками злобы в голосе закончил:

- Все сделаю, чтобы она такой и осталась. Чтобы всегда была лучше меня... Чтобы никакая пакость ее не задела...

Пытаюсь нащупать еще одну банку.

«Пустая... Полная».

- Только ведь самая большая дрянь в ее окружении – это я, – пара глотков. Пауза. – Я думал, она это заметит... А в результате?

«А ведь меня ни один из вариантов не устраивает. Бросит – плохо. Не бросит – тоже плохо. Загнал себя в тупик, идиот, как тебя правильно Аска называет».

- И понимаешь, я нигде не могу найти ошибку! Я ведь все делал правильно, да?

«Или точнее – я все делал неправильно?»

- Уарк! – посочувствовал мне пингвин.

Я вновь присосался к банке. Какой же мерзкий вкус...

- Отвратительный вкус! – пожаловался я Пен-Пену. А затем высказал давно плавающую на задворках сознания мысль. – Знаешь, Пен-Пен, моя жизнь похожа на это пиво – на вкус мерзкая, но пью, да... Не хочу, но через «не могу»...

- Уарк, – понимающе протянул пингвин. А затем сменил тон на удивленный. – Икари?

- Да? – я пытался нащупать еще одну полную банку. Именно полную. А чем она по ощущениям отличается от пустой? Ведь и там, и там – одинаковый цилиндр.

От этой мысли стало необычайно грустно.

- Икари, что ты делаешь? – голос у Пен-Пена какой-то странный...

- Я не могу понять, чем полная банка отличается от пустой, – вновь пожаловался я. Шмыгнул носом. – Это отвратительно.

- Тебе плохо, Икари, – кажется Пен-Пен больше утверждал, чем спрашивал. Затем он вновь сменил голос. – Я бы сказала, что ему уже хорошо.

Тут в голове словно что-то перещелкнуло – Пен-Пен не мог говорить женскими голосами! Двумя женскими голосами!

- Кто здесь?! – я лихорадочно пытался вспомнить, какому имени мог принадлежать каждый голос.

- Совсем ужрался, да? – продолжал одни из голосов. – Ребенка лишили Евы, наступил конец света?!

Топот шагов, возмущенно-матерное «Уарк!», скрип стула напротив, шипение открываемой банки пива и приказной тон:

- Рассказывай.

«Стул напротив, пингвин, пиво, приказы – Мисато!»

Я наконец-то замкнул логическую цепочку. Потом из памяти всплыло, что Мисато и есть тот человек, который по статусу должен мне помогать.

- Что рассказывать-то? – я хмуро прислушивался к булькающим звукам.

- Чего у тебя такого плохого случилось? – тон Мисато сменился с раздраженного на участливо-заботливый.

- Я родился, бля! – меня прорвало. – Мать умерла, отец такой, что лучше бы тоже умер! И я ничуть не лучше своего отца! Таким вырос! Я даже хуже: не могу о себе позаботиться, вынуждая это делать других! А теперь еще и бесполезен! От меня теперь только вред! Я боролся со всем этим, пока вредил только себе! Но зачем такая борьба теперь?! Мне плохо, людям плохо – так зачем все это?!

Я ударил кулаком по столу и опустил вниз голову.

- Без цели, без причины... – негромко бормотал я намертво запомненные слова. – Для того, чтобы окружающим не стало лучше... Кусок дерьма, который только воняет и портит все, к чему прикасается...

- Так тебя же устраивало? – в голосе Мисато слышатся издевательские нотки. – Все люди уроды, так им и надо – твои слова?

Я вновь сорвался на крик:

- Я не хотел убивать этого урода! – и скатился почти до шепота. – Хотя нет – хотел. И драку завязать хотел... И все только для того, чтобы показать себе, какой я весь из себя здоровый и прежний... Кому нужны такие... Показательства?.. Ведь только хуже стало, так зачем все это?

Аска Ленгли.

Синдзи был пьян. Это сомнению не подлежало. Поведение, речь, движения – все говорило об этом. Но я никак не могла определить насколько сильно он нажрался. Судя по поведению – в мясо. Или же это банальная истерика? Ведь на столе я насчитала всего четыре пустых банки пива. Пятую (полураздавленную) банку Синдзи стиснул в руке.

«Маловато, чтобы напиться. Но послушать, что он говорит...»

Отстраненного пилота несло и штормило. Но при этом он ухитрялся сохранить какую-то связность речи. Коротко, тезисно и предельно эмоционально изложив историю своей жизни, Синдзи перешел к... Истории своей жизни. И, видимо, даже не заметил, что пошел на второй круг.

Понятно, что Синдзи надо выговориться, но сколько можно «выговариваться» об одном и том же?!

- А что насчет Рей? – я перевела взгляд на девушку, которой до этого всячески сигналила о необходимости молчать.

Четко построенного вопроса или логической связи с предыдущими темами тут не требовалось – только задать направление словесного поноса. Который уже поднадоело слушать.

- Рей... – лицо сидящего напротив парня исказилось в по-идиотски счастливой улыбке, начисто отметающей всяческие сомнения в нетрезвости собеседника.

«Но как он сумел?»

- Я для нее все сделаю...

В подтверждение своих слов Синдзи, как был, стек со стула, упав на колени. Клацнула ударившаяся о столешницу челюсть. Рука с зажатой банкой пива вознеслась к потолку. Икари пытался сказать что-то еще, но неожиданно замолчал и странно дернулся всем телом.

«Твою!..»

Рывком за шиворот вытащив Синдзи практически из-под стола, я почти швырнула его мордой в раковину. Вовремя: бывшего пилота с характерными утробными звуками начало выворачивать наизнанку.

«Да что ж его полощет-то так?! – я оглядела опрокинутый стол и покатившиеся по полу банки. – С пива! Как можно было так пивом нажраться? Двумя литрами?!»

Синдзи не ответил. Он продолжал активно заблевывать раковину и свалившиеся туда же свои очки. Я скривилась от омерзения.

«Синдзи, идиот! Пить не умеешь, так не бухай по-черному!»

Наконец все закончилось – посильнее включив воду, я сполоснула раковину, очки и заставила Икари прополоскать рот. Затем сдала слабо дергающуюся тушку на руки Рей.

- Уведи его куда-нибудь, – я чувствовала, что если этот нажравшийся идиот будет поблизости – сделаю с ним что-нибудь нехорошее. – Если что – зови.

- Кто это? – подал голос алкаш, уткнувшийся в плечо Рей.

- Икари, это я. Идем.

«Нет, этот этикет из нее ничем не выбить! Синдзи его зовут!»

Я скорчила недовольную гримасу, наблюдая, как промычавший что-то утвердительное парень, поддерживаемый Аянами, поплелся к выходу. А я критическим взглядом обвела образовавшийся на кухне бардак – попадавшие со стола пустые и полные банки, лужи пива, натекшие из недопитых банок... И пристально глядящий на меня Пен-Пен.

- Что? Думаешь, я тут убираться буду? Черта с два! Не я тут пьянку закатила!

Пингвин еще недолго гипнотизировал меня своим изучающим взором, затем перевел его на банку, из которой натекла лужа на полкухни – банку, из которой я сделала всего пару глотков! После чего вновь перевел взгляд на меня и вынес вердикт:

- Уарк.

- Да ты...

«Как же хочется выпотрошить эту нахальную птицу».

- Уарк, – спокойно повторил «нахальный птиц», продолжая глядеть мне в глаза.

«И приготовить из нее что-нибудь несъедобное».

Я молчала. Молчал Пен-Пен. И никто не отводил взгляда.

«Такое несъедобное, что только сразу в помойное ведро выбросить!»

У меня начала дергаться левая бровь и уголок рта. Пен-Пен молчал.

«А ведро потом герметично запаковать, чтобы от запаха никто не умер, и захоронить среди радиоактивных отходов».

- Да черт в тобой, мерзость пернатая! – не выдержала я наконец. – Уберусь я тут!

Аянами Рей.

- Похоже, я все-таки напился, да, Рей?

Икари наполовину висел на мне, обхватив меня обеими руками.

- Да, Синдзи. Зачем ты это сделал?

Я никак не могла этого понять. Я видела: ему очень плохо сейчас. Но ведь... он сам привел себя к такому состоянию?

«Зачем?»

- Так надо, Рей, так надо...

В голове вертелись обрывки разговора с Ноль Первым. Мои собственные мысли. Синдзи боялся. Синдзи хотел чего-то избежать. Я вспоминала все, о чем он недавно говорил. Ему не нравилось, то, что о нем заботились. Это казалось странным – возможно, это и есть его проблема. А еще ему не нравилось то, как он сам относился к окружающим.

«Страх – ошибка – причина страха» – выплыл из памяти фрагмент нашего разговора с Ноль Первым. Итог нашего разговора.

Икари боялся совершить ошибку. И в попытке избежать этой ошибки – совершал ее. Я уже пробовала объяснить ему это, но...

Аккуратно уложить Синдзи на его же кровать. Он по-прежнему не разжимает сомкнутых вокруг меня рук и, недолго думая, я просто ложусь рядом.

- Рей, я должен был тебе что-то сказать... Я не помню, – Синдзи замолкает. А потом говорит странное. – Ты должна уйти от меня.

И, противореча своим словам, он лишь сильнее прижимает меня к себе. Синдзи не хотел, чтобы я уходила. Этого не хотела и я.

«Но тогда почему он так говорит? Почему обманывает себя?»

Я попробовала совместить все, что недавно говорил Синдзи, со своими собственными мыслями. И все сложилось в простую и понятную картину.

«Ты действительно ошибся, Синдзи, – легко улыбаюсь, глядя на прижавшегося ко мне парня. – Ноль Первый знал об этой ошибке, но почему-то не мог тебе о ней рассказать. И он рассказал о ней мне. Не только потому, что я чуть ее не повторила».

- Я тоже хочу с тобой поговорить, Синдзи, – негромко начинаю я. – Ты боишься за меня. Боишься, что твое присутствие как-то мне навредит. Это глупо, Синдзи. Вред приносит результат твоего страха.

Небольшая пауза. Я вспоминаю и хочу, чтобы Икари тоже вспомнил.

- Раньше ты не боялся быть рядом со мной. Скажи, разве тогда со мной произошло что-то плохое?

Синдзи молчал.

- Вспомни, Икари, и ответь: мне было плохо тогда?

- Нет, – ответ такой же негромкий, как и мой голос.

- Тогда ты должен понять, как неправильно сейчас себя ведешь. Ты напрасно изводишь себя и этим делаешь только хуже.

Синдзи молчал. Я не знала точно всего, что глодало его изнутри, но надеялась, что Икари все же сможет меня понять.

- Рей, ты говори со мной, хорошо? – невнятно протянул лежащий рядом парень. – Думал... Я тебя... А вышло...

Речь Икари становилась все более невнятной, пока он просто не остановился посреди предложения. Потом я почувствовала, как обмякли его руки.

- Икари? – тихо позвала я.

Синдзи что-то коротко промычал, не разжимая губ.

- Спи, Икари.

Некоторое время я просто лежала, глядя на прижавшегося ко мне... Кем он был для меня? Уже не в первый раз я задавала себе этот вопрос. И почему-то до сих пор не могла признаться себе, что знаю ответ.

***

Икари Синдзи. Квартира Кацураги Мисато.

«У меня не болит голова».

Моя первая осознанная мысль. За ней последовала заключение о том, что никакого «словно кошки во рту нагадили» тоже не наблюдалось. И невыносимой жажды тоже не было.

«Похмелья нет. Странно».

Насколько я помнил обрывки своей пьянки, меня просто обязано мучить жесточайшее похмелье в худших его проявлениях. Что именно со мной происходило – я помнил смутно. Вот я пью в компании Пен-Пена. Говорю с ним, и он вроде как отвечает. Потом приходят Мисато и Рей. Стоп, какая Мисато, откуда? Рей была вместе с Аской!

«Допился. Людей путаешь. Что еще ты успел сделать?»

Дальше я что-то говорил... Или спрашивал? Подробности скрывались в тумане алкогольных паров. Зато я отчетливо помнил, как меня выворачивало наизнанку. Кажется – в раковину.

«Кажется, ты на это надеешься, да?»

«Да. Я на это надеюсь. Нет. Рядом текла вода из крана – точно в раковину!»

Я скривился и передернул плечами – отвратительные воспоминания. После чего встал с кровати («Интересно, сколько сейчас времени?») и поплелся в туалет – организм настойчиво сигнализировал о том, что я еще не все пиво из организма вывел.

- Ну, Икари, и что ты натворил? – на выходе из уборной меня встретил недовольный голос Аски.

- Что я натворил? – я начал быстро перебирать обрывки воспоминаний.

«Пиво. Пен-Пен. Пиво. Разговор. Пиво. Аска. Пиво. Тошнота. Рей».

Куски разговора с последней вертелись у меня в голове. Разговора, который проходил у меня в постели.

- Сначала нажрался, как свинья, – моя соседка злилась все сильнее. – А потом, когда Рей отводила тебя в комнату, завалил ее на кровать и... Дьявол, Икари, она ведь тебе верила! Как ты мог ТАК с ней поступить?!

Аска злилась все больше. А я все больше бледнел.

«Не могло быть такого... Я ведь не мог...»

Ноги подкосились, и я сполз вдоль стены на пол.

- Я... Рей... – язык не слушался. – Где она?..

Аска молчала.

«А я ведь мог... Я действительно мог... Тварь!»

- Икари? – голос Рей прошелся по мне стенобитным тараном.

- Да, Рей, я сейчас как раз пытаюсь донести до этого кретина всю ничтожность его поступка! Так воспользоваться твоим доверием! Сначала уложить девушку в постель, а потом подло... Уснуть! Как ты мог, Икари?

Мысли, настойчиво предлагавшие совершить пробежку до ближайшего окна, резко исчезли. Как и все другие мысли.

«Уснуть?»

- Я... Уснул?..

- Да, Икари, ты уснул! Подлец! – голос моей соседки кипел от возмущения.

Я чувствовал, как помимо воли мой рот начинает расползаться в стороны, намереваясь достигнуть ушей. А в следующее мгновенье я истерично ржал во весь голос, скрючившись в судорогах на полу и поджав ноги к животу.

«Я уснул! Боже мой, как я мог так поступить?!»

Сколько продолжалась моя истерика, я не знал. Но все же я постепенно успокоился и отпустил гудящий живот, который еще недавно грозил разорваться.

- В общем так, Синдзи, – Аска тоже веселилась. – Пива я докупила, так что Мисато пропажи не заметит. А нам ты прямо сейчас объяснишь, что ты устроил!

- Я сначала до дивана дойду, хорошо? – хмыкнул я, поднимаясь.

- Итак? – таймаут длился недолго. – Я жду подробных объяснений. И не того нытья, что ты вывалил на нас утром!

Я задумался. Что я мог сказать по существу. Сейчас все произошедшее казалось чем-то пусть и страшным, но... далеким, что ли?

- Дай я угадаю, что тебя гложет! – продолжал давить на меня голос Аски. – Ты убил человека! Ах, какой ужас! А ты не задумывался о том, на что еще способен подонок, пошедший с ножом на девушку? Вот ты, Икари, еще недавно называвший себя куском дерьма, пошел бы на такое, а? Так какого же хрена ты жалеешь его и при этом ухитряешься ненавидеть себя?!

Я сидел, словно придавленный, и не мог вымолвить не слова. А Аска распалялась все больше:

- У дитятки отобрали Еву? И дитятко решило, что катание в соплях поможет ее вернуть?! Молчи, Синдзи! Это действительно мышление на уровне детсадовца, который твердо знает, что чем сильнее вопишь, тем больше взрослых людей сбегается на его вопли! Человек взрослый должен подумать, как решить проблему! Самому!

Аска громко перевела дух. И продолжила:

- А насчет того, что такой урод никому не нужен, так я тебя просвещу – никому не нужен слабовольный нытик и алкаш! И последнее, Икари – если тебе нравится придумывать про себя всякую херню и затем терзаться ей, то ты хотя бы получай от этого удовольствие!

Я продолжал молчать. Слова Аски казались такими правильными... Более того – последняя часть ее монолога заставила вспомнить и слова Рей.

«Я боялся. И ведь именно поэтому я начал ошибаться».

Но если бы все было так просто... Я уже ошибся. Из-за одного-единственного желания показать свою «не инвалидность» я убил человека и потерял возможность управлять Евой. И практически потерял рассудок.

«Хотя не являлось ли последнее тем, о чем меня так упорно предупреждают окружающие? Еще одной моей ошибкой?»

Я молчал и пытался собраться с мыслями. Аска права, я тоже прав... Только вот у нас противоположные мнения!

- Ну и что ты молчишь? Мозги окончательно перемкнуло? – недовольный голос Аски из темноты. Голос, в котором тщательно скрывалось волнение.

- Что мне теперь делать? – глухо и нехотя произнес я.

- Синдзи, ты должен понять, что ошибаются все, – негромкая, приятно-спокойная речь. – Я тоже ошибалась. Ты ведь знаешь о моей неудачной активации Евы-00 незадолго до твоего приезда в «NERV»? Это было моей ошибкой – я сознательно ослабила контроль над Евой, хотя и понимала, что та мне враждебна. И в итоге стала бесполезной, когда напал Третий Ангел. В результате моих действий воевать отправили неподготовленного пилота. Тебя, Синдзи.

Такие подробности ошеломляли. Чего там мои проблемы и ошибки? Из-за сознательных действий Рей весь мир чуть не накрылся медным тазом!

- Ты понимаешь, к чему это могло привести. Понимаю и я. Но все, что я могу теперь сделать, – это помнить о своей ошибке и не повторять ее. Синдзи, ты тоже должен помнить о том, что совершил. Но только для того, чтобы не повторять подобных ошибок.

Тишина окутала меня вслед за темнотой. Тишина снаружи, тишина внутри. Мысли текли осторожной и почти незаметной рябью.

Да, для меня подобное не являлось какой-то страшной ошибкой. Но ведь Рей – не я. Для нее пилотирование Евы – смысл и цель существования. То, ради чего ее создали и то, что она приняла. Каково ей было принять такую ошибку?

«И почему она смогла сделать правильные для себя выводы, а я действительно катаюсь в соплях?»

Я молчал. Куда не плюнь – всюду я не прав. Но что теперь? Я понял, что ошибся, как понять, что я должен делать дальше? Какие мои действия не будут ошибочными? Из памяти выплывал тихий голос Рей. Я не мог разобрать слов, но понимал – она говорит о моем прошлом.

«Кем же я был раньше? Что изменилось?»

Вспоминаю. Затем – сравниваю. Раньше я не боялся двигаться вперед. Да, это регулярно приводило к разнообразным неприятным ситуациям, но меня это не останавливало.

«Совсем, как тогда. Тоже ошибся. Всего лишь убил человека и перестал быть пилотом. Так в чем же различие?»

А различие в том, что я не стремился никому ничего доказать. Считал себя моральным уродом и по мере возможностей ограничивал проявления своей сволочной натуры. Но это было внутри. А снаружи – я просто жил и делал то, что помогало мне жить. Я-прежний никогда бы не полез в такую идиотскую драку – она бесполезна. А доказывать что-то себе – зачем? Я и так все о себе знал.

«Возвращение на исходную? Справишься?» – страх, неуверенность. Понимание того, что ждет меня впереди.

«А кто меня спрашивает? – легкая ухмылка на лице – Даже я сам себя не спрашиваю. Хе».

- Ладно, я все понял, – ухмыляюсь уже в открытую. – В одиночку больше не пью. А то вас не пригласишь – так сразу начинаете мозги полоскать.  Кстати, по поводу детсадовцев... Не так уж они и неправы – работает же!

- Икари, ты действительно идиот! – с чувством произнесла Аска. И, кажется, этим чувством было облегчение.

- Да и сейчас мне надо заняться несвойственным мне делом – подумать.

Мне нужно было любой ценой добраться до Евы. Как восстановить ее нормальную работоспособность – это второй вопрос. Сначала нужно как-то убедить окружающих, что я могу ее восстановить. И начать стоило с Мисато.

«Итак, как ее убедить?»

***

Аска Ленгли. Квартира Кацураги Мисато.

План по приведению Икари в чувство удался на все сто – я могла собой гордиться. Хотя последнее откровение Аянами в него не входило. В этом тихом красноглазом омуте, как оказалось, водились те еще черти. Кто бы мог подумать, что исполнительная, но абсолютно безынициативная синевласка способна выдать такой крендель!

«А эта ее фраза о враждебности Евы?»

Ага, Нулевая для Рей враждебна, а звероподобная Первая для Синдзи друг и товарищ!

«Дурдом еще тот. Хотя меня это уже как-то и не удивляет».

Вскоре вернулась и Мисато. Прошлась по нашим трезвым лицам внимательным взглядом, но никак открыто не выдала того, что знает о пьянке Синдзи или моем походе за пивом.

Ужин прошел без особых происшествий, хотя от меня и не укрылись взгляды, которые наш командир бросала время от времени на Синдзи.

И я не удивилась, заметив через открытую дверь, что минут через десять после ужина Синдзи направился в комнату к своему опекуну. Естественно, я не могла оставить их разговор в стороне.

К тому времени, как я тихо добралась до двери, он уже начался:

- Синдзи, работа ведется. Возможно, Рицко сумеет что-то сделать.

- Мисато, вы сами-то в это верите? – хмыкнул невидимый мне Синдзи. – Как она может что-то сделать, если проблема – в моей голове, а не в Еве?

- А что можешь сделать ты? Ты ведь уже пытался. Да, что-то ты у себя в голове изменял, но не то. Не то, Синдзи! И ты не забыл, что Ева сама тебя изменяет? Ведь это сказывается на тебе все сильнее и сильнее!

Мисато волновалась. Она переживала за Синдзи, видя, как он воспринимает свое отстранение, и боялась того, что Ева может сделать с ним. Я и сама видела это: хриплый вой и окровавленное лицо, как никогда похожее на неровно обтянутый кожей оскаленный череп. И бросок, который Синдзи просто не мог выполнить с такой ошеломляющей точностью. Не вслепую.

- Мисато, вы говорили, что происходит восстановление других участков. А вы не думали, что мне это восстановление необходимо? Чтобы хотя бы просто не сойти с ума? – Синдзи старался говорить спокойно. Но я слышала сквозившую в его голосе напряженность – словно потрескивание готовой сорваться в обвал лавины. – И не надо осторожничать в намеках о произошедшем. Ноль Первый просто защищал пилота. А драку, приведшую к таким последствиям, начал я.

«Ноль Первый? Защищал? Твою мать, Икари, ты когда успел до раздвоения личности докатиться?»

- Так почему ты себя винишь в произошедшем? – Мисато практически читала мои мысли.

- Потому, что человека убил я. И оставим эту тему – с ней я сам разберусь.

«Синдзи, ты кретин! Тебе буквально на блюдечке выдают решение, как успокоить твою разбушевавшуюся совесть, но ты упорно продолжаешь заниматься самоедством!»

 - Синдзи, о Еве мне больше нечего тебе сказать – усталый вздох из-за двери. – Работы ведутся. Но допускать тебя до Евы, зная, как это на тебе сказывается, тебя никто не будет. Попробуй отнестись к этому как к отпуску. Тебе действительно надо отдохнуть, иначе ты просто...

- Свихнусь? – едва уловимой горечью в голосе произнес  отстраненный пилот. Я почти ощутила, как на его лицо наползла столь знакомая мне кривая ухмылка. – Я попробую относиться к этой ситуации, как к временному отдыху, но Мисато-сан... Вы не подумали, что мне нужно попасть в Еву именно для того, чтобы не свихнуться? И это не зависимость, как вы мне сказали утром. Ведь же сами говорили: Ева что-то восстанавливает у меня в голове. Вы не подумали, что мне это необходимо? Вы не подумали, что в моей голове есть, что восстанавливать?  Что же до тех изменений, которых вы так боитесь... Они тоже полезны.

Еще одно едва слышное хмыканье.

- Ноль Первый так и не понял, как можно так сильно переживать из-за убийства врага.

«У психованной Евы более здравые мысли, чем у ее пилота. Синдзи, ты бы задумался об этом!»

- Да и не мешало вам все это отправлять меня в бой. А сейчас? Что будет, если в бою потребуется моя помощь? Если без меня будет не обойтись? Знаете, Мисато-сан, я ведь могу вернуть себе зрение в Еве. Причем в одну секунду. Только потом вы вытащите из капсулы пускающего слюни идиота. Так что будет лучше, если вы дадите мне возможность все исправить до того, как вам срочно потребуется результат этого исправления.

«Шикарная речь, Синдзи! Вот только что это за способ, о котором ты говорил?»

- Я поняла тебя, Синдзи, – тут Мисато сменила тон со спокойно-делового на домашне-веселый. – Давай договоримся так: я попробую довести до Рицко указанные тобой моменты и выбить разрешение на синхротесты. А ты, в свою очередь, попробуешь прекратить изводить себя попусту и попытки удариться в запой.

Я почувствовала, как начинают алеть мои уши. Решила обмануть своего командира? А про внешнее наблюдение забыла? Его не видно, но оно есть...

- Хорошо, Мисато, – кажется, Синдзи был доволен результатом разговора.

- И еще одно, – капитан вернулась к серьезному тону. – Я никогда не пошлю на тебя на смерть. Никогда не составлю плана, предусматривающего твою гибель. Поверь мне, Синдзи.

Тот лишь неопределенно хмыкнул и, судя по звукам, развернулся. Я тихо скользнула в сторону от двери. И уже когда Синдзи вышел из комнаты и направился к себе, я услышала его негромкое бормотание:

- Я вам верю, Мисато-сан. Но ведь всякое бывает.

С этими словами он и скрылся у себя, негромко хлопнув дверью. А я только сейчас задумалась, чем только что занималась.

«Я подслушивала разговор! Зачем мне это потребовалось?»

Таких приступов любопытства я за собой еще не наблюдала. Быстро и бесшумно, пока никто не заметил, я укрылась в своей комнате.

«Что я только что делала? Зачем?» – думала я, лежа на кровати и уставившись в потолок.

И самое главное: еще недавно подслушать разговор мне казалось здравой и правильной мыслью. Не то, чтобы я считала, что совершила какой-то уж слишком предосудительный поступок, да и совесть меня не мучила... Но зачем?

«Не сложно догадаться, в общем-то».

И куда сложнее признать. Я согласилась поработать жилеткой, когда увидела этого нажравшегося кретина. Я пыталась скрыть сам факт его пьянки от Мисато. Я в предельно короткий срок составила план, как вправить ему мозги. Я очень хотела узнать, какие выводы он для себя сделал и что будет с ним дальше. Все это легко можно свести к одному, не так ли?

Скрипнули плотно стиснутые зубы.

«Но почему? Почему я так себя веду?»

Я никак не хотела верить. Не допускала эту мысль к своему сознанию. Твердила, что это невозможно, неправильно, что я не такая... И вспоминала Синдзи. В котором, как в кривом зеркале, отражалось такое же яростное отрицание самого себя.

«Я не такой», «как я мог» и «что мне теперь делать» – это все его мысли. Попытки быть тем, кем не являешься. Ненависть к себе, когда это не удается... Глупо, да? Ненавидеть и изводить себя за то, что ты – это ты. Но ведь и я не раз ловила себя на том же самом.

Перед глазами предстал тот момент, когда я его поцеловала. Как я потом изводилась! Просто потому, что наплевала на установленные собой же ограничения и сделала то, что хотела. И чувствовала себя безмерно счастливой. Не из-за того, что впервые поцеловалась с парнем! Просто потому, что ощутила себя свободной. Ощутила облегчение, словно сбросила некий добровольно взваленный на плечи груз. Груз, который я упрямо тащила всю свою жизнь.

«И ничего плохого не случилось».

Сейчас я даже не могла понять – а чего именно я боялась? Мне казалось, что произойдет что-то плохое. Что-то страшное случится, стоит мне лишь показать, что я... Стоит только окружающим понять, что у меня...

Раздраженный выдох.

«Даже мысленно подобное произносить не хочется!»

Но ничего страшного не произошло. Синдзи просто пригласил меня на свидание. И как он это сделал!

«Если ты думаешь, что я буду за тобой бегать...»

«То это будешь уже не ты. Я знаю».

Он действительно понимал, чего я пыталась избежать! Я...

«Давай, Аска, соберись. Начни с малого».

Я не хотела показаться слабой. А ведь именно этого парни неосознанно ждут от той, кого считают своей девушкой. Инстинкт защиты, который извращается до полного неприятия несложной идеи: девушке защита не нужна!

«А ведь Синдзи тоже меня защищал».

Да. Но только там, где это действительно потребовалось. И ни разу он не показал, что относится ко мне как-то свысока. Сильная? Хорошо, значит справишься сама. Проблемы? Ничего, два сильных человека лучше, чем один, – справимся вместе.

Икари действительно был сильным человеком. Да, он регулярно ныл и занимался самоистязаниями. Да, у него четко прослеживался сдвиг по фазе. Но...

«Как бы я выглядела, окажись на его месте?»

Как я бы себя вела, побывав под плазменным паяльником Ангела и узнав потом, что теперь навсегда останусь изувеченным инвалидом? Рыжие волосы, синие глаза, красивое личико – все в прошлом. Неприятно в этом признаваться даже самой себе, но никак бы я себя не вела. Не смогла бы ночь за ночью мучиться кошмарами, раз за разом оказываясь в сжигаемой Еве. Не смогла бы жить, понимая, что я теперь целиком и полностью завишу от окружающих. Ощущая свою беспомощность. А он?

Кошмары? Это моя проблема. Не говори Мисато, хорошо? Беспомощность? Откуда? Просто теперь стало сложнее жить полноценно, вот и все.

Меня возмущала истерика после отстранения от пилотирования. И при этом старалась не думать, как вела бы себя я, потеряв способность пилотировать Еву. Потеряй я смысл и цель своей жизни. То, что выделяло меня из безликой толпы. То, во что я вложила всю себя.

А для Икари это еще и последняя зацепка за нормальное существование и способность хоть как-то, но видеть.

А его действия после того случая? Когда я сама – вспомнить стыдно! – распустила сопли и не знала, куда деться и что теперь делать... Еще толком сам не оклемавшись («Да и до сих пор не оклемался, в общем-то!»), пришел ко мне и сказал: «Я рядом».

Почему у него хватило силы это сделать, а у меня – нет? Почему я, пережившая все намного проще, не смогла придти к нему?

Ответ лежал на поверхности – Синдзи был сильнее меня. Ненормально сильнее. Складывалось впечатление, что его вообще ничем нельзя сломать окончательно. Даже та пьянка, что он закатил! Истерика? Или?..

«Но ведь сработало?»

Чем была эта фраза – попыткой пошутить или озвучиванием заранее продуманной цели?

Уверенный, сильный, способный справиться с любыми проблемами и ни перед чем не отступающий... Черт, я всю жизнь стремилась быть такой!

И, вместе с тем, – слабый, одинокий, запуганный им же придуманными кошмарами. И, как и я, он не хотел себе в этом признаваться.

«Зато предпочитал признаваться мне», – хмыкнула я и тут же недовольно скривилась.

«Все это не то!»

Да, о Синдзи можно много чего сказать! Но почему мне кажется, что все, о чем я тут рассуждаю, – все это не то? Словно я раз за разом что-то упускаю? Кажется, вот он ответ, рядом – только руку протянуть! Но нет, не понять...

«Так что же я упустила?»

Я не знала. Но все же несколько вещей я понимала: Синдзи мне нравится, я нравлюсь ему, но также ему нравится и Аянами. И отступаться он от нее не собирался. Что ставило жирный крест на развитии наших отношений. Делить с кем-то своего парня? Такого извращения я допустить не могла.

«Вот и получается, что парень вроде и есть, но уже занят. И сделать ничего нельзя».

У меня вновь портилось настроение. И вновь в этом виноват идиот Синдзи.

***

Икари Синдзи. Симуляторная.

Дни летели один за другим. Начался последний триместр. В школе я вновь начал общаться с Тодзи и Айдой, которые первым делом устроили мне допрос, куда это я пропал в последние недели. Я отшучивался и упорно не собирался раскалываться. И как-то так получилось, что начал плотнее и чаще общаться с Рей и Аской. Они как-то регулярно оказывались рядом. Причем настолько регулярно, что по школе уже поползли слухи, что я встречаюсь с ними обеими. Одновременно. Я не возражал. И я действительно пытался воспринимать все это как передышку. Отдых перед нападением следующего Ангела. Кроме всего прочего мне в этом помогало прописанное успокоительное, которое я глотал трижды в день.

Такие вот каникулы – минимум свободного времени и лекарство от мозгов. Хе.

Итак, свершилось! Доктор Акаги под давлением Мисато и своей неспособности восстановить Еву-01 («А чего ее восстанавливать? Она рабочая») согласилась подпустить меня к Ноль Первому. Правда, использовать «Берсерк» мне категорически запретили, но ничего, это вопрос времени! Главное, чтобы это время наступило раньше, чем на нас нападет очередной Ангел.

«Ты здесь?» – привычное приветствие.

Тихий рык – и такой же привычный ответ.

Я выдохнул из легких LCL и поудобнее устроился в кресле пилота.

В такие моменты я словно растворялся в Еве. Непроницаемая темнота, окружающая меня привычным пологом. Тишина, словно растворяющая в себе все звуки. Контактный комбинезон, глушащий тактильную чувствительность и сам постепенно становящийся неощутимым. Даже вкус LCL на языке, изначально казавшийся таким неприятным, со временем стал привычным и тоже словно исчез.

Был только я и Ноль Первый, легко ощутимой тенью стоящий рядом. Я всегда радовался его присутствию. Буквально источающий силу и обманчивое спокойствие, знающий о тебе все, но не отвернувшийся, а принявший тебя, понимающий и по-своему заботливый. Он был тем, рядом с кем можно расслабиться самому, на время забыв о необходимости контроля. В его присутствии отступали все те страхи, что так терзали меня обычно. Рядом с ним даже думалось легче и свободнее.

Самое близкое мне существо, так похожее на меня самого. Мое отражение. Мой друг.

И через некоторое время в голове начал всплывать мой вчерашний разговор с Мисато. Слишком уж много тревожащих мыслей он после себя оставил.

- Синдзи, какие у тебя планы на послезавтра?

- В школу пойти. Потом, если все пройдет хорошо, вернуться домой.

Я знал, о чем пыталась поговорить со мной Мисато. Годовщина смерти моей матери. На могилу которой я не ходил уже очень давно.

- И все? Если тебе нужно куда-то съездить...

- Мисато, я понимаю, что вы хотите сказать. Нет, я не поеду на могилу. У меня нет ни малейшего желания там появляться.

Я не хотел встречаться с командующим. Ни к чему хорошему это не приведет. Но единственная ли это причина?

Я не помнил свою мать. Я знал – она у меня была. Но не оставила хоть сколько-нибудь четкого следа в памяти. Как она погибла? Почему? Я не знал.

Я ощутил на себе внимание Ноль Первого. Тот словно заметил, что меня что-то волнует.

«Если б я еще мог понять, что именно...» – мысленно усмехаюсь.

Решение пришло неожиданно быстро, сверкнув в голове вспышкой озарения:

«Как бы я себя вел, не встреть на кладбище командующего Икари? Что бы я делал?»

Придти, постоять у могильного камня... Лишний раз вспомнить, что не собираешься ложиться под такой же максимально долгое время и... Что дальше? Что я мог почувствовать у могилы матери? Что я мог ей сказать?

«Привет, мама! Знала бы ты, как иногда хочется помереть самому!»

Ухмылка. Нет, я никогда бы не сказал ей такого. Пусть я ее не помню, но она не заслужила таких слов.

«А что еще я мог ей сказать?»

Тихий рык.

«Что я могу сказать ей, Ноль Первый? Рассказать ей том, что работаю на Икари Гендо, которого всей душой ненавижу? О том, что в процессе стал инвалидом? И о том, что который год пытаюсь не поехать крышей от своей веселой жизни? Глупо».

Ноль Первый чуть изменился. Он понял меня. И, кажется, грустил от того, что понял. Но я чувствовал – он рядом. И уже это помогало.

«Рассказать ей о чем-то хорошем? Наверное. Ведь есть в моей жизни и хорошее. Но справлюсь ли?»

Все то же ощущение поддержки, но теперь словно изменившейся, ставшей более теплой. И легкий, едва уловимый мысленный ветер:

Попробуй. Я рядом.

Улыбаюсь в ответ. Хорошо, Ноль Первый, я попробую. Тем более я знаю, о чем можно рассказать – Аска как-то уже спрашивала меня о подобном.

«Здравствуй, мама. Прости, что так долго не навещал. Но ведь ты не сердишься на меня, так?»

Слова шли на удивление легко, словно сами собой выстраиваясь в правильные и приятно-теплые мысли.

«Знаешь, за последний год со мной много чего случилось. И главное – в моей жизни появились люди, которые что-то для меня значат. Я в этом году перевелся в новую школу. Знаешь, там у меня первые друзья появились. Тодзи и Кенске. Хотя Тодзи мне сначала всю морду разукрасил... То есть нет, он ее только набил, а разукрасила ее Хикари, наша староста. Она хороший человек, ей бы поменьше о своих обязанностях думать и время от времени отдыхать...

Тодзи – драчун. Может показаться, что дурак и излишне легкомыслен, но это не так. Заботливый, прямолинейный и главное – честный. Из-за последних качеств его за забияку и держат. Но друзья его понимают, на мнение остальных он чихал с высоты Евы.

Кенске вроде типичный оружейный маньяк и поначалу мне не особо нравился – я его только как пилот Евангелиона интересовал. Но потом что-то поменялось, что ли... нет, он тот же маньяк, но умный, проницательный и наблюдательный парень».

Я вспоминал их. Вспоминал своих друзей, вспоминал связанные с ними случаи... Ноль Первый слушал. Слушал, обволакивая меня легким и приятным теплом. Таким непохожим на него, но от того не становившимся менее родным. И я улыбался в ответ и рассказывал дальше.

«Мисато. Она мой опекун дома и командир на работе. Первый человек в этом городе, который встретил меня теплом и улыбкой. И, похоже, она сильно привязалась ко мне. Да и я к ней, чего так скрывать! Мисато не стала для меня матерью или, скажем, старшей сестрой. Некоторые ее шуточки явно выходят за грань родственных отношений. Да и мои мысли о ней тоже, хм, не всегда родственные. Но, может, таким и должен быть опекун, а, мама? Я рад, что обо мне заботится такой человек».

Волна тепла от Ноль Первого. Казалось, что я действительно обращаюсь к своей матери. И пусть это не правда, но...

«И под конец я хочу рассказать тебе о двух девушках, которые искренне меня любят. И которых люблю я. Их зовут Рей и Аска. Они тоже пилоты Евангелионов».

 Два человека. Два образа, в которых большую роль играет голос и чувства, что этим голосом вызываются. Два символа.

«Аска. Она необычайно сильная и яркая девушка. Иногда кажется, что жизнь из нее бьет фонтаном. Завораживающе красивым фонтаном. Знаешь, мама, я спотыкаюсь у каждого препятствия на своем пути и лишь с трудом заставляю себя двигаться дальше. А она сметает все с наскока, не замечая. Она уже столько всего успела сделать в жизни, что остается только тихо завидовать. Представляешь, окончить колледж в 14 лет и попутно выучиться на первоклассного пилота Евангелиона! Непрерывно движется вперед, непрерывно развивается, становясь все сильнее и сильнее. Иногда кажется, что ее ничто не способно остановить. И даже если вдруг случится что-то, способное ее сломать – она и это преодолеет, даже если не сразу. Такие и после смерти вернуться способны. Я ею восхищаюсь, мама, хотя никому в этом не признаюсь. Хотел бы я быть столь же сильным, как она.

Рей. Знаешь, мама, о ней так просто и не расскажешь. Можно сказать, что она тот человек, которого жизнь била намного чаще и сильнее, чем меня. Понимаешь, ее создали! Создали, как пилота Евангелиона! И у нее ничего не было, кроме работы! Которую она и выполняет потому, что больше ничего у нее нет... Мама, когда я увидел ее... Ту, которой наплевать на саму себя... Я испугался, мама! Потому что знал, какую надо прожить жизнь, чтобы нисколько ею не дорожить. И, как и мою, ее жизнь сделал таким кошмаром командующий».

Ноль Первый вновь меняется. Словно подстраиваясь под мои чувства, он тоже как будто грустил. Грустил, но находил в себе силы ободрять меня. Все будет хорошо, Синдзи. Поверь мне, все будет хорошо.

И я продолжаю:

«И я решил, что изменю ее жизнь. И в глубине души надеялся, что она – изменит мою. А потом, мама, я начал замечать в ней... Что несмотря на то, каким адом была ее жизнь – она не возненавидела ее. Не возненавидела окружающих. Не стала такой, каким стал я. Просто словно гасла, как гаснет огонек, – тихо, бесшумно и не причиняя некому вреда. Сейчас она уже другая – более живая, но при этом оставшаяся прежней. Я не помню, чтобы она на кого-то злилась, кричала и просто тихо ненавидела – всего этого для нее словно нет. Она сама по себе очень спокойная, но все же что-то доброе, теплое и светлое в ней временами проявляется. И только оно. И это в ней поражает. Я даже какое-то время боялся, что сделаю что-то не так, и все это исчезнет, рухнет... Мама, я лишь недавно понял – она всегда останется такой, как бы ее жизнь не била. Вновь стать холодной и равнодушной – может, а озлобиться на мир, подобно мне, – никогда. Хотел бы я хотя бы немного быть таким же, как она...»

Пауза. Ноль Первый рядом.

«Я действительно их люблю, мама. И чтобы их сохранить, я пойду на все. И никогда об этом не буду жалеть, мама».

Тихий и теплый ветер от Ноль Первого. Такой необычный для него. У тебя все получится, Синдзи. Не сдавайся.

Мысленно улыбаюсь в ответ:

«Спасибо, Ноль Первый».

Пусть он и не был моей мамой, но как-то сумел дать мне почувствовать, что она рядом. Что она заботится обо мне. Пусть это и было ложью, но только то, что она со мной. Чувства ложью не были. И мои, и его. И за это я был ему благодарен.

Чуть пошевелившись в кресле, сбрасывая с себя накатившее оцепенение, я произношу:

- Мисато, у вас на завтра никаких планов нет? Мне надо кое-куда съездить.

***

Икари Синдзи. Загородное кладбище.

«Здесь тихо».

Это первая мысль, которую вызывало кладбище. Если убрать шорохи наших с Мисато шагов, то казалось, сам мир исчезнет, растворившись во тьме и тишине.

- Синдзи? – голос моего опекуна слева разгоняет наваждение. – Там впереди командующий Икари.

Я дернул щекой. Естественно, он здесь. Я понятия не имел почему, но эта сволочь приходила сюда каждый год.

- Оставите нас наедине, Мисато-сан?

- Хорошо.

Негромкий шорох шагов. Уже привычно идти вот так – раз за разом делая шаг в пустоту.

- Командующий Икари, здравствуйте. Синдзи, мы пришли. Я буду ждать неподалеку, – и звук удаляющихся шагов.

И вновь тишина – никто не хотел начинать разговора. Да и не о чем мне говорить с командующим – все уже давно ясно и решено.

- Ты все же решился придти сюда, – до равнодушия спокойный голос командующего.

- Удивлен? – переходящая в оскал ухмылка на лице.

- Нет. Но я не ожидал, что ненависть ко мне позволит тебе лишний раз встретиться со мной.

Он просто изложил мне свою позицию. И при этом четко дал понять, что...

- Но тебе наплевать на то, что я о тебе думаю, так? – правая рука сжалась в кулак.

«Врезать бы тебе по морде, скотина...»

- Да. До тех пор, пока это не влияет на твои обязанности, ты можешь думать обо мне все, что угодно.

Очень хотелось напомнить ему, что я больше не могу пилотировать Еву. Но разве не по приказу командующего продолжаются попытки восстановить меня, как активного пилота?

- Что, надеешься использовать меня еще какое-то время?

- Ты все прекрасно понимаешь, – командующий даже тут не изменил своему равнодушному тону. – И перестань вести себя, как испорченный ребенок.

- Испорченный ребенок, да? – я был готов сорваться на крик. – А ты не думал, как мне жилось все эти годы?

- Я рос так же.

Короткая реплика выбила меня из колеи. Мы с командующим были похожи – я давно это понял. Но я, помня о своем детстве, никогда и ни за что не позволил бы своему ребенку пройти через подобное. Потому что помнил.

«Уверен в этом?»

Да, уверен. Для этого достаточно вспомнить свое отношение к Рей. Так почему же?!

- Синдзи, не пытайся понять других людей. Никому не дано сделать это полностью. Это невозможно.

В голове словно что-то щелкнуло. Три раза подряд.

«Невозможно, говоришь?»

Мысли заметались, словно в лихорадке. А командующий тем временем продолжал:

- И как бы тебе не было неприятно мое присутствие, постарайся вести себя достойно хотя бы здесь – у могилы Юй.

Я молчал. Действительно, устраивать истерику перед командующим – жалкое и бесполезное действие.

«Ладно, я принимаю условия этой игры».

- Кем была для тебя моя мать? – не особо скрывая презрительные нотки в голосе, спрашиваю я.

- Спасительницей, – ответ прозвучал после небольшой паузы. – Единственным лучом света в непроглядном мраке этого мира. Моей поддержкой и надеждой. Она была для меня всем.

Пауза. И я с усилием задаю еще один вопрос:

- А теперь она лежит здесь, да? – и зло ухмыляюсь.

- Здесь нет тела. Юй осталась в моей памяти и сейчас этого достаточно.

Тишина. Кажется, что в ней не составит труда услышать, как бешено бьется мое сердце. Как бешено скачут мои мысли.

- Наговорил тут бреда... – прошипел я наконец. – Ты еще про спасение мира вспомни. Об этой сказочке, что ты остальных потчуешь! Но я знаю – ты бы никогда не стал заниматься подобным. И я действительно тебя не понимаю!

Слова истекали ядом и ненавистью. Всем тем, что очень давно во мне копилось.

- Тогда перестань на меня оглядываться. И попробуй жить своей жизнью.

- Я живу, командующий, – еще один оскал в равнодушную тьму. – И можешь поверить – у меня нет ни малейшего желания быть хоть в чем-то похожим на тебя.

- Это и есть твоя ошибка, – и вновь среди равнодушия мелькнуло презрение. – Мне надо идти. А тебе надо взяться за ум.

Прощаться мы не стали. Просто уши заложило шумом реактивных двигателей, заглушив шаги командующего. А потом шум начал удаляться куда-то вглубь темноты.

И вновь тишина. Я остался наедине с могилой матери. Могилой, в которой не было тела. Но ведь это не главное? Я вздохнул и начал:

- Здравствуй, мама. Прости, что так долго не навещал...

Командующий Икари какое-то время смотрел за окно конвертоплана. Там внизу постепенно исчезало вдали кладбище и одинокая фигурка его сына. Потом отвернулся, чтобы натолкнуться на внимательный взгляд красных глаз.

- Как все прошло, Икари-сан? – ровный и спокойный голос Аянами.

- Хорошо, – такой же ровный и спокойный ответ. И вопрос. – У тебя все хорошо?

- Да, – Рей едва заметно улыбнулась.

В глазах командующего что-то мелькнуло. Возможно, просто отблеск солнца на стеклах очков.

Я говорил. Рассказывал о своей жизни, о людях, что меня окружают. И с самого начала понял: я говорил не то и не так. Был ли виной тому недавний разговор с командующим? Или отсутствие  рядом Ноль Первого?

Мысли, еще вчера свободно облекаемые в слова сегодня, сегодня выражались путано и коряво. А о чем-то я вообще не мог заставить себя сказать вслух. Просто не мог. И все крепче становилось неприятное чувство, что я говорю зря. Что меня никто не слышит.

«Ноль Первый меня слушал. А тут...»

- А еще, мама, – в моем голосе сквозило чуть ли не отчаяние, – я хочу рассказать тебе о еще одном своем друге. Его зовут Ноль Первый. Странное имя для человека, правда?

Вымученно усмехаюсь.

- Просто это – Евангелион, которого я пилотирую. Но знаешь – у меня нет более близкого друга. Нет того, кому бы я доверял больше. Он всегда за меня, всегда готов мне помочь... А его считают монстром и опасной машиной. Он просто другой.

Пауза. Вдох-выдох.

Из-за моей глупости у нас сейчас проблемы... Но мы справимся, мама! Мы всегда справлялись. Наверное, потому, что верили друг другу... Глупость сейчас сказал, да? Но я действительно не думаю, что могу кому-то довериться больше, чем ему – потому что больше уже не нельзя.

Вновь замолкаю. Столько всего еще можно сказать! Но как сложно подобрать слова, чтобы объяснить, что для меня значит этот странное создание...

- Ладно, мама... Я пойду. Обещаю вернуться через год!

***

Кацураги Мисато. Штаб-квартира «NERV».

- Что известно о цели? – с ходу спросила я, ворвавшись в штаб.

На мостике суетились, нервничали и почти паниковали.

«Сказывается отсутствие командующего?» – я мельком глянула на верхний ярус мостика. Сегодня там никого не было – командующий вместе со своим заместителем отбыл в Антарктиду. Что-то ему понадобилось в месте, ставшем эпицентром Второго Удара.

«Мисато, не отвлекайся. Твоя задача сейчас – сделать так, чтобы Токио-3 не стал эпицентром Третьего».

- Движется по эллиптической орбите с периодом в 119 минут! – доклад поступил от Майи. – Ангел представляет собой сферу диаметром в триста метров. Обнаружил себя шесть минут назад, когда отделил часть своего тела и сбросил ее в Тихий океан.

На тактическом мониторе отобразилась картинка, неприятно напоминающая о подводном ядерном взрыве.

- И целится он в нас, – я не спрашивала. Я утверждала. – Способен ли подобный удар разрушить купол Геофронта при прямом попадании?

- МАГИ в основном полагают, что нет. Бальтазар и Каспар сошлись во мнении, что энергии удара не хватит на разрушение всех бронеплит. Мельхиор же указывает на возможность обрушения купола Геофронта даже без его пробития.

- А если Ангел рухнет всем своим весом, то купол и штаб рассеются в стратосфере... – под нос пробормотала я. Перспектива не радовала.

«И как остановить этого камикадзе-бомбардировщика?»

То, что он рухнет сам, сомнений не вызывало: Ангелы мимо Геофронта не проходят. Все внутрь лезут.

- Хорошо, приступим. Прежде всего, вызовите пилотов. Всех пилотов.

Предсказание Синдзи сбылось. В такой паршивой ситуации нам действительно потребуются все три Евы. И еще пара десятков не помешает.

***

Икари Синдзи. Штаб-квартира «NERV».

На нас напал очередной Ангел. Точнее, готовился напасть, но готовился так, что начальство тут же почувствовало запах жареного. Или горелого. Хотя, возможно, это просто остаточные флюиды после очередной попытки Мисато что-нибудь приготовить. Ведь после того, как командующий свалил в Антарктиду, именно она оставалась за главного в случае очередного нападения Ангела.

Мысль о командующем заставила вспомнить недавние события. После возвращения с кладбища я долго не мог придти в себя. А когда справился и более менее разобрался с тем, что творилось у меня в голове, потребовал у Мисато позвонить командующему. Я сказал ему всего одну фразу:

- Когда все закончится – я тебе всю морду разобью, сволочь.

На что командующий посоветовал Мисато внимательней следить за психологическим состоянием пилотов.

Мы друг друга поняли.

А сейчас меня засунули в Еву, предупредив, что у меня есть от одного до пяти часов. Делай, что хочешь, но свои боевые возможности восстанови. И, может быть, тогда у нас появится минимальный шанс на успех.

А что еще тут скажешь? После недавнего инструктажа из головы лез исключительно черный юмор.

-Чего?! – Аска коротко выразила свое и мое мнение о предложенном плане. – Вы предлагаете ловить Евами падающие на Токио-3 ядерные фугасы, а потом и скидывающего их Ангела?!

- Аска, все не так плохо, как ты думаешь, – терпеливо начала пояснять Мисато.

«Ага, в бою окажется, что все еще хуже».

- Вы развернете ваши АТ-поля в плоскость и выставите их над собой на максимальное удаление от Евангелионов. Таким образом, Евы будут находиться хоть на каком-то расстоянии от эпицентра взрыва, да и сама ударная волна будет частично отражена АТ-полем. Расчеты показывают, что двух АТ-полей любых Ев хватит на отражение ударной волны. Что же до города, тот тут хуже: полностью повреждений не избежать, но чем дальше будет эпицентр взрыва – тем меньше будут разрушения.

- Короче, ловить снаряды в прыжке над лошадью, – перевел я на понятный язык. – Лучше – вдвоем.

- Если хватает времени – да, – ничуть не смутилась командир. – Кстати, на ваших Евах теперь смонтированы компактные ракетные ускорители. Сами по себе они Еву в воздух не поднимут, да и работают всего пару секунд, но позволят в случае необходимости сделать более сильный прыжок или смягчить приземление.

- И каков шанс, что мы поймаем хоть один снаряд? – Аске категорически не нравился предложенный план. Или Ангел.

- Минимальный, – ответ был лаконичен и понятен.

- Что произойдет с городом, если на него рухнет такая бомба?

- Он будет уничтожен. Возможно, также обрушится  купол Геофронта.

«И погребет под собой штаб-квартиру» – мысленно дополнил я.

- А как мы будем ловить Ангела? Он-то нас вообще снесет и не заметит!

- Только если он самоубийца. По нашим данным его АТ-поле приблизительно в два раза сильнее АТ-поля Евангелионов. А значит, без последствий он сможет пережить только удар о землю, не намного превосходящий по мощности формируемые им снаряды. Но в идеале поймать его всеми тремя Евами.

- А если это не его предел?

- Тогда мы все умрем, – ответ не радовал.

- А если Ангел – действительно камикадзе и нейтрализует наши АТ-поля своим?

- Мы умрем.

- Каковы шансы операции на успех?

- При наличии двух Ев – доли процента. Если учитывать возможности реакции «Берсерка» – около десяти процентов.

- Вы хотите сказать, что я по сравнению с Икари ничего не стою?!

- Аска, если тебя это способно тебя утешить, то шансы одиночного «Берсерка» без поддержки других Ев оцениваются МАГИ еще ниже ваших.

Аска только недовольно хмыкнула. Я ее понимал. И тоже очень сильно волновался.

«Ноль Первый... Смогу ли я вновь видеть твоими глазами?»

- Всем все понятно? Тогда по местам. Аска, Рей – заступаете на боевое дежурство в Токио-3. Синдзи – восстанавливай свою Еву.

- Есть – кривая ухмылка. – Аска, если у меня не получится... Я верю, что ты справишься.

- И даже не думай халтурить, Икари, и пытаться переложить ответственность на чужие плечи! – крик пилота Евы-02 ударил по ушам.

- Ладно-ладно, – я ухмыльнулся и демонстративно пошарил рукой в темноте перед собой. – Проводите кто-нибудь старого больного инвалида до капсулы.

«Аска, если у меня все же ничего не получится... Ты тоже знаешь, как активировать «Берсерка». Как стать им».

И вот я сидел в контактной капсуле. Кстати, пока я все еще я...

- Мисато-сан? Когда я активирую «Берсерка», обращайтесь ко мне, как к Ноль Первому. Не хочу, чтобы имя «Синдзи» ассоциировалось с Евангелионом.

На самом деле Ноль Первому просто не нравилось, когда его называли чужим именем, но вот этого говорить ни в коем случае не стоило. Зачем лишний раз нервировать доктора Акаги? Хе.

- Хорошо, Синдзи, я запомню это, – спокойный голос Мисато из темноты.

«Теперь пора эту темноту разогнать!»

И я практически с удовольствием раскрываю Зверю себя. Отдаю свою память, свою личность и свой разум.

Прокатившаяся по телу волна бесконечно приятного пламени. Хочется разорвать крепления, проломить потолок ангара, двигаться! Жить.

Как долго я этого ждал!

Радостный рев, сотрясающий стены ангара. Стены, которые я не вижу. И у меня не так много времени, чтобы их увидеть.

Я помнил, в чем состояла проблема – пилоту дали выжимку данных. Пилот являлся основой моего разума, и эта основа больше не могла дать мне возможность видеть.

Тихий рык.

Виделось два пути: Зверь, бывший отражением Пилота, возможно уже получил необходимые части сознания. Хватит ли их, чтобы развить до полноценного зрения? Или же попробовать восстановить Пилота?

Совместить элементы обоих.

Простая и кристально ясная мысль. Есть две части – разбитая и недоделанная. И на их основе надо создать полноценную.

Как?! – короткий  яростный рык.

Заглянуть внутрь себя. Ощутить себя и свой разум. Ощутить свои части. И исправить их. Работа предстояла сложная. Но мне – Зверю – уже приходилось работать с разумом Пилота.

Я справлюсь!

Сосредоточиться на Пилоте. Сосредоточиться на Звере. Понять их.

Я – Икари Синдзи, человек. Я – Зверь, Евангелион.

Тишина, темнота и неподвижность. Есть только я. И еще один я.

Неощутимо летело время. Я смотрел на себя, вглядывался в свою суть в попытке найти то, что позволит мне смотреть и на окружающий мир.

Время шло.

Кацураги Мисато.

Ева-00 и Ева-02 заняли позиции в противоположных окраинах города. Ева-01 стояла в ангаре. До очередного прохода над Японией Ангела оставалось чуть более часа. Рицко тихо нервничала и следила за показателями Евы-01.

- Как там Синдзи, Ноль Первый? – разорвала я вопросом окутавшую мостик вязкую тишину.

- Никак, – сухо отрезала та. – Синхроуровень – 138%.

Я кивнула. Недавно Рицко сначала наглухо уперлась, не желая давать разрешение на такой длительный синхротест. Помогло только то, что приказы в данный момент отдавала я. И сейчас главу научного отдела что-то сильно нервировало.

«Синхроуровень, о котором она ни с того, ни с сего вспомнила? Почему?»

- Мисато, а ты не боишься за Синдзи? – теперь тишину нарушила Акаги. – раньше он использовал «Берсерк» лишь по нескольку минут. И вспомни, как это на нем отражалось. Как думаешь, что с ним будет после нескольких часов, проведенных в столь плотном контакте с Евой?

Рицко наступила на очень больную мозоль. Конечно же, я переживала за Синдзи. За того, кого пообещала не использовать, как расходный материал.

- У нас нет выбора, – тихо ответила я. – Без Евы-01 нам не справиться. Даже с ней шансы небольшие, но они хотя бы появляются.

Рицко молча кивнула. Она тоже это понимала.

Аска Ленгли.

До того, как на Токио-3 обрушится первый огненный болид, оставалось чуть менее часа.

«Синдзи... Успей».

Сейчас в городе оставались мертвые зоны, которые мы с Рей даже теоретически не успевали перекрыть. Да и то, что в случае «успеха» предстояло ловить своей Евой «подарок» в несколько килотонн тротилового эквивалента, радости не добавляло.

А еще не давала покоя мысль о том, что именно мне придется сделать, если у Икари ничего не выйдет.

«Впусти в себя Еву. Раскройся перед ней».

Ага, отдать свой разум на растерзание этому 40-метровому киборгу. Как-то не хочется.

Оставалось лишь сидеть и ждать. Ждать Ангела. Ждать Синдзи.

Я мельком глянула на экран видеосвязи с Аянами. Та спокойно сидела в кресле пилота.

«Выдержка – это, пожалуй, лучшее, что есть в ее пофигистичном характере».

- Рей, пока делать нечего, хочешь, анекдот расскажу? Хотя ты все равно смеяться не будешь, – решила я подколоть Первую.

- Расскажи смешной, – ровно ответила та.

«Так, мне показалось или меня сейчас тоже подкололи?»

Икари Синдзи.

Я – Икари Синдзи. Я – Зверь. И преграда между мной и моим отражением. Я не вижу ее даже тут, но я ее чувствую. Я чувствую свое отражение за этой преградой. Оно – источник моей силы. Оно – тот источник столь необходимой мне недостающей части сознания.

Шаги в пустоте. Шаги навстречу своему отражению. Две руки, одинаковым движением легшие на поверхность разделяющий их преграды. Она неимоверно прочная, кажется, даже неразрушимая, но вместе с тем – не сплошная. Словно невидимые нити проходят сквозь нее, объединяя меня и мое отражение в одно целое. Давая почувствовать свою вторую половину.

Но этого мало.

Невидимый оскал одновременно пересекает два лица. И две руки, что есть силы начавшие давить на стекло. Две руки, стремящиеся слиться в одну.

И крепнущее ощущение связи между двумя частями.

Акаги Рицко.

Я как чувствовала, что эта гадская Ева опять что-нибудь выкинет! Опровергая все мои расчеты о «минимум 10 часах работы». Почти на четыре процента в минуту!

- Рицко? – Мисато заметила мое состояние. – Что-то началось?

- Да, началось, – я быстро пробежалась пальцами по клавиатуре, готовя систему к экстренному отключению. – Синхроуровень начал быстро возрастать!

- Разве это быстро? – полюбопытствовала подруга, наблюдая за медленно сменявшимися цифрами.

- Да, Мисато, это быстро! – подготовка была завершена. – И будь уверена, как только синхроуровень дойдет хотя бы до 300% – я вырублю эту Еву! Можешь меня потом под трибунал отдать!

«Как же я надеюсь, что до этого не дойдет. С двумя Евами наши шансы призрачны».

Икари Синдзи.

Я чувствовал себя. С каждой секундой я все полнее и полнее ощущал свое разделенное на части сознание. Я не просто ощущал его – я понимал, какую именно часть нужно исправить!

Начали.

Основа – Зверь. Недостающие элементы – Икари Синдзи. Сознание первого я изменю – оно более гибкое, простое и прочное. Дело в носителе разума? Или же его прочность и является следствием простоты?

Это не важно.

Важен только результат. Осторожное восстановление пилота. Копирование. Совмещение частей двух структур. Понимание того, как они должны работать. Добавление отсутствующих элементов – я знаю, какими они должны быть.

Необычайно сложная и тонкая работа. Такая непривычная. Но я не сомневаюсь.

Я справлюсь.

Завершение первоначальной работы. Ноль Первый открывает глаза. Разноцветные пятна, в которых невозможно различить очертания хоть какого-то предмета. Информация, обрушивавшаяся на только что сформированный участок.

Изменение. Настройка.

Плывут пятна перед глазами.

Но я уже вижу!

- Ноль Первый? – голос снаружи. Командир. – Мы зарегистрировали беспорядочную работу зрачков.

Короткий рык. Не мешайте.

Пятна становятся все меньше и меньше. Среди них уже хорошо видны темные и светлые участки. Работа продолжается. Ангар. Размытый ангар, но я его вижу. Последние штрихи. Ангар приобретает четкие очертание. Восприятие цветов – сравнение с памятью – последняя корректировка.

Готово.

- Ноль Первый, отключайся, как только завершишь работу! Это приказ!

Злое протяжное рычание.

Я только пришел в норму! Почему?!

- Враг будет только через 20 минут, сейчас тебе просто нечего делать, – кажется, командир меня начинает упрашивать.

Хорошо.

Я отключаюсь. Ведь это – ненадолго.

Придти в себя, испытать раздражение и злобу от того, что меня отключили. Наорать на Мисато, достающую меня с вопросами, как я себя чувствую. Немного успокоиться и извиниться. Быть доставленным на поверхность, выслушать «Почему так долго, тормоз?» от Аски. Какое-то время полежать в LCL,  и снова – в бой!

Аска Ленгли.

«Этот идиот все-таки успел».

Для порядка покричав на Синдзи за его медлительность («Он заставил меня волноваться!»), я практически с нетерпением ожидала появления Ангела – у того не было никаких шансов. Что там Мисато говорила о десяти процентах? Да мы его в легкую порвем!

- Внимание, Ангел прошел над точкой сброса! – выкрик с мостика. – Расчетное время до падения отделенной части – плюс 16 минут!

- Синдзи, активируешь «Берсерка» по команде, не раньше! – это уже наш командир.

На вспомогательном мониторе отобразилась карта Токио-3 и окрестностей, накрытая постепенно уменьшающимся красным пятном – зоной предполагаемого падения бомбы, сброшенной Ангелом.

Быстрый стук сердца, медленно тянущиеся секунды.

«Почему он так долго падает? Черт, еще 15 минут ждать!»

Неспешно текло время... Я глянула на экраны видеосвязи с пилотами. Те словно замерли. Только Аянами выглядела расслабленно-спокойной, а Икари был явно напряжен.

- Объект входит в разреженные слои атмосферы, наблюдение затруднено! – красный круг начал уменьшаться заметно медленнее.

- Внимание, пилоты – начинайте движение, когда окажетесь на окружности предполагаемой зоны падения! – выкрикнула Мисато. И уже тише добавила. – Вам придется действовать очень быстро.

«Умеете поднять боевой дух, Мисато. Хорошо хоть завещание написать не предложили».

И вновь медленно потянулось время. Слишком медленно!

Наконец стало ясно: на этот раз снаряд мимо города не пройдет.

«Быстро пристрелялся, гад!»

- Объект входит в плотные слои атмосферы!

И тут красный круг начал стремительно сужаться. Над моей зоной!

Я бросила Еву вперед, краем глаза наблюдая, все ярче сияющую звездочку на дневном небе. И эта «звездочка» летит прямо на меня, а я, как дура, бегу ей навстречу!

- АТ-поле – на максимум, – прошептала я, разворачивая над головой Евы силовой «зонтик».

- Пять секунд!

Я едва не пролетела точку падения бомбы, но все же успела затормозить в центре стремительно сужающейся окружности.

«Подпрыгнуть! Не успею! Город! Самой уцелеть! Мама!», – мысли пронеслись автоматной очередью.

Удар. Чудовищной силы вспышка и грохот взрыва. И только мгновение спустя, я понимаю, что... Взрывная волна бьет об АТ-поле Евы-02 и следом же в него впечатывается бронированная фиолетовая туша. Туша, какую-то долю мига назад вылетевшая откуда-то сбоку и успевшая ударом ног об АТ-поле бросить свое тело вверх.

Волна спрессованного воздуха прокатилась по городу, выбивая стекла в домах. И все. Зону наибольшего поражения я прикрыла своим АТ-полем.

«Я справилась!»

Чувство облегчения было настолько всеобъемлющим, что у меня и Евы чуть не подкосились ноги. И тут, как напоминание, что я справилась не одна, Ева-01 продавила мое АТ-поле и приземлилась рядом.

Обожженная броня, чуть помявшиеся наплечники – фиолетовый робот выглядел на удивление целым.

«И стоило так бояться этой дряни?!»

- Пилоты, возвращайтесь на базу, Ангел будет тут почти через два часа.

Икари Синдзи.

С разбегу – в бетонную стену. Именно такие ассоциации вызывала ударившая по телу взрывная волна. Кто сказал – «ослабленная»?

В голове звенело, нещадно болело все тело и особенно – чуть не вырванные из суставов руки. Связки на ногах, которое сегодня работали на пределе и за пределом, ныли чуть меньше.

«Стоп. Я уже не Ноль Первый. Я просто в контактной капсуле».

Но как же мне хреново...

- Синдзи? – скрежет открываемого люка и негромкий голос Мисато заставил согнуться от головной боли. – Выбирайся.

Когда командир привычно перебросила мою руку через свое плечо, я сдавленно зашипел, еле удерживаясь от того, чтобы не заорать во все горло.

- Черт, Синдзи, извини! – Мисато все поняла. – Медиков сюда!

В замкнутом пространстве капсулы ее голос заставлял череп раскалываться на мелкие части. Мне становилось все хуже, а когда Мисато аккуратно вытащила меня из капсулы, я резко согнулся пополам. Меня рвало. И если бы не командир, поддерживающея мое лишившееся остатков сил тело, – я бы так и упал. В лужу выблеванных продуктов и LCL.

- Похоже на сотрясение, – бормотание из темноты. Мисато? Меня аккуратно куда-то сажают и прислоняют спиной к чему-то твердому. – Не шумим, для него сейчас каждый звук – как удар дубиной по голове.

- Арматурой... – шепотом поправил я ее.

Тихий скрип, стук и шелест. Меня поднимают и вновь кладут. На что-то противно мягкое. Настолько неприятное, что к горлу вновь подкатывает кислый комок тошноты.

- Синдзи? – тихий голос из темноты. Чей?

Дальнейшее шло урывками – меня куда-то везут, стягивают комбинезон. Почти незаметный укол в сгиб локтя. И тишина, в которую я с удовольствием проваливаюсь. В ней нет боли, звуков, мыслей – нет ничего.

- Синдзи? – голос, который приводит меня в себя. – Слышишь меня?

- Слышу вас, Мисато – по-прежнему раскалывается голова и ноет тело, но уже не так сильно. И нет этой противной слабости. – Ангел на подходе? Если доставите меня до капсулы, то все будет нормально.

Я решил сразу ответить на еще не заданный вопрос. Все равно без меня шансов никаких.

«Так что придется тебе, Синдзи, ловить еще одну подачу».

- Синдзи, не делай так больше, – голос командира совсем рядом с моим ухом. – Хрен с ним, с городом, отстроим. Не стоит он того.

Моя ухмылка получилась почти довольной.

«Спасибо, Мисато».

Икари Синдзи.

Тело, смятое прошлым ударом, продолжало болеть. Броня и АТ-поле смягчили удар, но пилоту все равно доставалось.

Надо стоять под двумя АТ-полями.

Враг не стал падать на нас сам, как сказали пилоту. Он сбросил на нас еще кусок своего тела. И очень скоро я должен был понять в какую сторону срываться в еще одном раздирающем ноги забеге. На правой глазнице шлема отображалась карта города со все уменьшающимся кругом.

Куда?

 Я сжался, чувствуя, как упруго пружинят приятно налитые силой мышцы, готовые бросить меня в стремительный рывок к цели.

Круг миновал Синюю. Затем Красную. И начал сжиматься совсем рядом со мной.

Рев и рывок с места. Отстрел кабеля. Короткий, в несколько могучих прыжков, забег. Прыжок на орудийную платформу. Ненадежный металл сминается под ногами, боль молнией бьет по ногам, и я буквально взлетаю ввысь.

И в развернутое, с трудом отведенное от тела АТ-поле, влетает белая полыхающая сфера.

И еще один удар исполинским огненным молотом, корежащим мое тело и вбивающим его в землю. В спину, едва не ломая ее, врезается твердый острый угол. Скрежет металла и новая волна боли по всему телу.

Но я вновь справился!

С довольным, глушащим боль ревом, вскакиваю на ноги, сбрасывая с себя обломки металлических конструкций. Тело отвечает еще одной волной боли. На сотни метров вокруг – полуразвалившиеся и начисто сметенные орудийные батареи и жилые постройки.

Мигает перед глазом сигнал, обозначающий местоположение ближайшей шахты с лифтом вниз – надо возвращаться. Мне просто больно. Но проблема в том, что Пилот – не такой прочный, как я.

Что с ним будет теперь?

Аска Ленгли.

Когда бледно-синего – под цвет его же контактного комбинезона – Икари вновь отвезли на экстренные лечебные процедуры, я набросилась на Мисато:

- Вы сказали, что в этот раз Ангел сам вниз упадет! Какого черта?! Сколько нам еще ловить эти проклятые бомбы?!

- Сколько скинет – столько и должны будете поймать, – недовольно буркнула наш командир.

- И сколько их будет?

- Неизвестно, – коротко ответила Мисато.

«Дьявол!»

Я раздраженно фыркнула и отошла в сторону. Сейчас будут долгие полтора часа ожидания. А потом снова на поверхность. Судорожно следить за монитором, потом со всех ног бежать, понимая, что ты не успеваешь... И даже если успеешь – город тебе придется прикрывать буквально своей тушей.

Я глянула на побитую двумя взрывами Еву-01 и тут же отвела взгляд. Смятая, закопченная и покрытая потеками крови броня приводила в уныние.

«А ведь у Евы-01 наиболее сильное АТ-поле из всех наших Ев».

И это значило, что другим достанется больше.

«Сколько же это будет длиться? Пока нас всех не убьют? Нет уж, я умирать не согласна!»

Кацураги Мисато.

На город опустилась ночь. Шел уже восьмой час с начала бомбардировки Токио-3. И никто не знал, когда она кончится. За это время Ангел сбросил на город уже четыре снаряда. Первые два поймала Ева-01 и Икари. Третий упал в озеро Асино, сметя небольшой порт и пару прибрежных кварталов вместе с Евой-00. Еще два часа выматывающего ожидания – и четвертый снаряд снес северную часть пригорода, складские районы и Еву-02, которая буквально пару сотен метров не добежала до точки падения. Удар ощутили даже в штабе, но бронеплиты выдержали. Если бы не Аска, в последний момент развернувшая АТ-поле перед собой, – то мы бы лишились и половины города.

Но долго так продолжаться не могло. Сотрудники «NERV» на мостике уже буквально валились с ног. Всклоченные волосы, бледные лица с мешками под глазами, потухший загнанный взгляд – в командном центре все выглядели примерно одинаково.

Пилоты также держались из последних сил.

Рей, и раньше не особо страдавшая от болтливости и ярких эмоций, сейчас вообще не была похожа на живую. Безучастный взгляд в никуда, замершее в неподвижности лицо. Все действия ею выполнялись только после прямого приказа (включая «Выйди из Евы, отдохни немного»). Выполнялись механически, с обязательным неживым подтверждением «Есть».

У Аски после падения третьего снаряда случилась истерика – она орала, материлась и грозила затолкать падающие на нас снаряды в задницу Ангела. А после четвертого скатилась в апатию.

С лица Синдзи, держащегося на легких (пока еще) стимуляторах и обезболивающем, не сходил злой оскал. Выбравшись из капсулы в третий раз, он с матом послал от себя врачей, коротко объяснив, что хоть сейчас он и инвалид, но в Еве за себя не отвечает. И ничего ему за это не будет. В четвертый раз он тоже выбрался сам, но уже молча. Пока он еще держался на эмоциях, но на сколько его еще хватит?

Сейчас все три пилота сидели в комнате отдыха, даже не смыв остатки LCL с лиц. Их подобные мелочи уже не волновали.

Все три Евы получили повреждения разной степени тяжести, но в бою пока что участвовать могли.

«На сколько нас еще хватит?»

Икари Синдзи.

Я уже не знал, на чем я держался: жгло тело, болела голова, в горле стоял не проходящий противный комок тошноты. Сил не было никаких – ни физических, ни душевных. Не осталось даже привычного в тяжелых ситуациях «упереться и справиться». Но я все равно знал – сейчас мне скажут сесть в Еву, и я сяду. А потом сяду в нее еще столько раз, сколько потребуется, чтобы наконец-то уничтожить этого Ангела. Пусть мне уже абсолютно наплевать и на него, и на город, и на самого себя. Не наплевать было только на сидящих по обе стороны от меня девушек. Я не мог вспомнить, кто с какой стороны сидел, но так ли это важно?

Порывистым движением раскинув руки в стороны, я прижал их к себе. Ни единого звука возражения не донеслось из темноты.

Мы просто так сидели. Не знаю, сколько это длилось, но через некоторое время слева донеслось:

- Синдзи... Идиот... – в голосе слышалась бесконечная усталость и тоска.

Я молчал. Что я мог сделать? Мы все вымотались. И все три пилота сейчас напоминали самые настоящие овощи.

«Ноль Первому это не помеха, но вот девчонкам... Если сядут в Евы в таком состоянии – то будут просто безучастно наблюдать, как на них падает очередная бомба. И погибнут».

Я негромко выдохнул и усмехнулся. А потом перевел левую руку повыше и обхватив Аску за голову, поцеловал ее в губы. Так же, как она когда-то пыталась поцеловать меня. Поначалу Аска реагировала так же, как и тогда – никак. А потом жадно вцепилась в меня обеими руками. А поцелуй же грозил вот-вот перейти...

- Икари? – недоуменный и тихий вопрос справа.

И тут же Аска резко оттолкнула меня назад, залепив звонкую пощечину.

- Ты чего творишь?!

Звон многократным болезненным эхом покатился в голове, но я нашел в себе силы усмехнуться:

- А ты вроде и не возражала?

- Идиот! – за криком последовал топот удаляющихся шагов.

- Психологическая разгрузка, – пояснил я в темноту, повернувшись вправо.

- Я поняла, – произнесла Рей. После паузы.

- Знаешь, я думаю, тебе тоже не помешает, – еще раз ухмыльнулся я и привлек Рей к себе.

Быстро стучало сердце. А в голове билась всего одна мысль:

«Я все-таки решился».

Поцелуй с Рей был совсем другим – более нежным, спокойным и даже каким-то медленным. И дело даже не в том, что ни один из нас целоваться не умел... Просто так получалось. Мы оба наслаждались происходящим и никуда не спешили.

Но спешил Ангел.

- Так вот чего Аска отсюда вся красная вылетела, – усталый, но веселый голос Мисато со стороны дверей. – Вам просто мешать не хотела.

- Капитан Кацураги, это была психологическая помощь, – Рей говорила спокойно, но... Не совсем. – Пилот Сорью также ее получила.

- Ну, Синдзи, ты и Казанова... – весело протянула командир. – Сейчас поймайте еще один снаряд, и можете продолжать заниматься... Психологией. А сейчас – по Евам.

- Есть, – весело хмыкнул я.

«Рей и Аска пришли в норму. Да и я удовольствия получил немало, чего там скрывать! Но на сколько еще боев этого хватит? На один, на два?»

***

Икари Синдзи. Токио-3.

Тело переполнено болью, разум – радостью. Ангел падал на Токио-3.

Наконец-то, тварь!

Я припадаю к земле, напрягая ноги. Ангела требовалось поймать во что бы то не стало – его АТ-поле в два раза сильнее моего, но снижался он слишком быстро – удар о землю его уничтожит. Вместе с нами.

Злое рычание вырывается из ноющей груди.

Здесь умрешь только ты!

Срываются с места Синяя и Красная. Срываюсь с места и я, хотя отмеченная на карте красная зона еще не пересекла моего местоположения.

Мой сюрприз тебе, враг!

Я мчусь к постоянно смещающемуся центру зоны падения Ангела. Трещат от напряжения ноги, продираясь сквозь густой и вязкий воздух. Из-под ступней вздымаются целые пласты ставшей необычайно сыпучей земли.

Надо мной в ночном небе все ярче и ярче полыхает белая звезда. Нет – уже не звезда! Все увеличивающийся пламенный шар.

Сейчас.

Прыжок вверх сквозь похожий на кисель воздух. Включившиеся ракетные двигатели лишь немного помогают продираться сквозь него.

Разворачиваю свое АТ-поле в плоскость и выталкиваю ее ввысь над своей головой. Туда – к белой падающей звезде. И, сосредоточившись на нем, с радостным удовлетворением, начинаю хаотично менять его параметры.

Ты не сумеешь подстроиться под него! Не сумеешь нейтрализовать! Я обманул тебя, тварь!

АТ-поле у меня и АТ-поле у Ангела. Наша защита, которая не даст умереть нам обоим, пока не разрушится сама. Они столкнутся. Но это тебя не убьет, враг! Наши АТ-поля просто поглотят энергию удара.

Замедлят тебя.

И тут отделившаяся от Ангела маленькая злая звездочка бьет в мое АТ-поле, раздирая его на куски и оборачиваясь несущейся мне навстречу огненной стеной.

Сформировать еще одну стену АТ-поля я не успеваю – лишь немного прикрыть им свое тело. По которому в третий раз за сегодня бьет сотканным из огня валом. Неслышимо в окружающем грохоте взрываются двигатели в наплечниках. Обжигает огнем изломанное тело.

Я – жив! Снова!

Я все-таки успеваю выставить перед уже хорошо различимым Ангелом еще одну стену АТ-поля. Меняющийся, растягивающийся в стороны враг сметает своей тушей выставленную мной преграду и уже намного медленнее летит вниз.

Извернувшись, приземляюсь на болезненно хрустнувшие ноги и, понимая, что не успеваю полностью развернуть АТ-поле еще раз, просто выбрасываю руки вверх.

Чудовищной силы удар сотрясает мое тело. С болезненным, хорошо ощутимым щелчком складываются в коленях напружиненные ноги. Изгибаясь, словно у них появился второй локоть, ломаются руки. Пилот замирает – исчезают его мысли, на мгновение останавливается сердце. Коротким импульсом привожу его в норму. И понимаю – это предел.

Вынырнувшая откуда-то справа Красная упирается в Ангела снизу, не давая ему доломать мое тело. АТ-поле Ангела замерцало и словно пошло волнами – Красная, постепенно пригибаясь под вражеским весом к земле, пыталась его нейтрализовать. С коротким рыком сминаю остатки его АТ-поля – теперь враг висит в воздухе, удерживаемый моей защитой.

А еще через секунду подскочившая Синяя всадила прогнож ядро, отливающее красным в центре Ангельской туши.

Еще один взрыв сотрясает окрестности. Еще одна вспышка пламени, превращающая ночь в день. АТ-поле содрогается, но выдерживает удар.

И уже потом все Евы падают на землю. Я заваливаюсь на бок, а Синяя и Красная – на колени.

- Рей, Синдзи, – доносится до меня усталый, но радостный голос пилота Красной. – Представляете, мы победили!

- Да, – голос пилота Синей звучит так же устало.

Отвечаю коротким довольным рыком.

Да. Мы победили.

Омак by Dormiens №1:

Иногда кажется, что ее ничто не способно остановить. И даже если вдруг случится что-то, способное ее сломать – она и это преодолеет, даже если не сразу.

«Хотя...»
Я задумался. Одна беда ее не сломит. Точно? Точно. А если две? Я представил себе это и так и эдак... По всему выходило, что Аска не поддастся и двум бедам. А если три?.. Я думал, прокручивал в уме способности Второго Дитя, и так докатился до вполне себе достойного числа «девять». И оно показалось мне подходящим. Какое-то прямо магическое.  Итак – девять бед. Для надежности пусть еще восстанавливаются.

Я хмыкнул, скривился и вернулся к диалогу с Ноль Первым. Аску было слегка жалко.

Омак by Dormiens №2:

Рей и Аска пришли в норму. Да и я удовольствия получил немало, чего там скрывать! Но на сколько еще боев этого хватит? На один, на два?

Очень хотелось думать, что у этого Ангела есть в запасе много фугасок. У меня была дельная идея по углублению психологической помощи коллегам... Хе.