Глава 9.

Шаг в сторону. Откровенность.

Откровенность давно стала синонимом пошлости.

Ведь это так противоестественно –

Открыто говорить другим людям правду.

Икари Синдзи.

Икари Синдзи. Квартира Мисато.

Сегодня и в данный момент я занимался тремя обыденными для меня вещами – лежал на кровати, слушал музыку и думал. Подумать было над чем.

Аска. Утром, пока Мисато еще не было рядом, она в максимально доступных и емких выражениях пояснила мне следующее: меня, «урода и распустившую сопли тряпку», вчера просто пожалели. И ничего более. И вот теперь я лежал на своей кровати и думал об Аске. Получалось отвратительно.

В дверь постучали:

- Синдзи? – это была Мисато. – Скучаешь?

- Отдыхаю после боя, – хмыкнул я в темноту, попутно отключая плеер.

Шорох приближающихся шагов, дробный перестук ножек стула и снова голос Мисато:

- Нам нужно поговорить, Синдзи.

Ее голос прозвучал немного напряженно и, кажется, даже грустно. Я мысленно подобрался.

«Разговор будет неприятным, но Мисато считает его необходимым».

- Что случилось, Мисато-сан? – я быстро перебирал варианты возможных тем разговора. И заодно прикидывал, как на что среагировать. Как обычно.

- Аска ушла к Хикари, – мой опекун предпочла начать издалека. – Рей сейчас в «NERV'е» на синхротестах.

- Другими словами мы сейчас наедине, – я усмехнулся. «Будет очень серьезный разговор». – Практически интимная обстановка.

- Синдзи, нам нужно поговорить серьезно, – Мисато с едва слышным вздохом подтвердила мою догадку.

- Хорошо, я слушаю, – я принял сидячее положение.

«Аска и Рей? Она хочет поговорить о них?»

- Я недавно говорила с доктором Акаги...

«Зверь? Наш старший научный кадр добралась до какой-то информации о нем?»

- Она раскопала очень странную информацию о тебе, – Мисато опровергла мои мысли. – На последнем синхротесте произошел некий сбой, в результате которого Ева едва не поджарила тебе мозги.

Ее тон не оставлял сомнений в том, что она прекрасно знает, кем был спровоцирован этот сбой. И действительно – Ева не причинит вреда пилоту. А вот сам пилот – вполне может.

- Но гораздо любопытней то, что следы подобных, только гораздо более сильных и опасных «сбоев» в твоей голове были и раньше, – пауза и короткое на выдохе завершение. – Второй из них произошел вскоре после нападения Четвертого Ангела.

- Мисато, кажется мы договорились, что не надо вспоминать ту историю.

 Я изо всех сил старался сохранить свой обычный немного ехидный тон. И быстро соображал. Мисато не отступится. Но об «этом» я никому рассказывать не собирался. Что делать? Решать нужно было быстро.

- Это было до того, как я узнала, насколько все серьезно, – резко ответила капитан Кацураги. – Акаги говорит, что первый «сбой» мог привести тебя в психбольницу!

Я непроизвольно вздрогнул. Такое не забывалось.

Катающийся по полу подросток, обхвативший голову руками и тихо подвывающий. Он словно пытается выдавить из нее наперебой звучащие внутри его черепа голоса. Смешавшаяся в кашу память, приправленная кристально ясным пониманием причины каждого моего поступка. Пониманием того, что я такое. Отдельно шли эмоции – я ясно помнил каждое испытанное мной когда-либо чувство. Я ощущал их. И был страх. Настолько всеобъемлющий, что его даже нельзя было назвать эмоцией.

Тем временем Мисато продолжала:

- Я хочу знать, что с тобой происходит. Что ты с собой делаешь?

Я сидел, наклонив голову. Молчал.

- Хотя я примерно догадываюсь, о том «что» ты делал, – не желая затягивать паузу, продолжала Мисато. – Рицко говорила о резком возрастании нагрузки на мозг и увеличении объема данных, которыми обменивались Ева и ее пилот.

«Акаги, чтоб тебя!»

- Она, видимо, действительно серьезно занята, раз до сих пор не может сложить два и два, – продолжала Мисато тем временем. Я напрягся. Неужели докопалась? – У тебя серьезные проблемы с головой. Ты об этом знаешь – во второй раз ты к этому готовился. Третий приступ выпал на синхротест – и Ева тебе сильно помогла.

Я незаметно выдохнул и чуть расслабился – моему опекуну даже в самом кошмарном сне не могло придти в голову, что такое я мог сотворить со своей головой по собственной воле.

- Но ведь подобные... припадки будут повторятся, так? – Мисато не сбавляла темпа. – И лучше тебе от этого не станет. А если один из них случится во время боя?

- Не случится, можете быть спокойны, – отрезал я. Мисато пошла в неверном направлении, но показывать ей этого не стоило. – Я знаю, что творится у меня в голове и знаю, как с этим бороться.

Тут я ей даже не врал – просто не говорил всей правды. Да и как ей сказать, что мой разум сейчас – как раз и есть результат этой борьбы? Как описать борьбу вбитой до упора установки «жить» со всепоглощающим желанием смерти? С желанием уничтожить тот комок мерзости, которым является твоя личность? Хотя в последнее время стало проще. Ноль Первый изменяет мою личность, Мисато-сан? Я этого не боюсь, я за это его расцеловать готов! Зверя, принявшего меня.

- А лучшим психиатром для меня является Ева, – поделился я с опекуном частью своих размышлений.

- Да ну? – из темноты донесся полный скепсиса хмык. – То-то между первым и вторым припадком прошло несколько лет, а между вторым и третьим – несколько месяцев!

- И во время последнего Ева как раз детально и ознакомилась с этой частью моего сознания, – я не давал сбить себя с выбранной линии поведения. – Вы, кажется, говорили, что последний припадок был намного слабее? Да и второй тоже был слабее первого, так?

- Так... – нехотя согласилась Мисато.

Пауза. Странное дело – несмотря на всю логичность своих действий, врать Мисато было неприятно. Не мог я хоть с кем-то говорить на эту тему – слишком уж личной она было. Но тогда почему?..

- Извините, Мисато-сан, – тяжело выдохнул я наконец. – Об этом я ни с кем говорить не буду.

Только Ноль Первому («Или теперь называть его Зверем?») я позволял так глубоко залезать в мою душу.

- Ты не подпускаешь к себе людей, Синдзи, – это прозвучало не как обвинение, а скорее как констатация факта. Немного грустно. – Я понимаю, так проще – никто не ударит в спину. Но ведь ты не думаешь, что я могу сделать что-то тебе во вред, так?

Я кивнул, хотя внутри все протестовало против подобного.

«Не доверяй никому!»

Никому не позволяй узнать хоть что-то жизненно для тебя важное! Не выдавай информацию, которая может тебе навредить! Но вместе с тем я знал: мой опекун действительно мне не навредит. А еще я боялся. Боялся того, что ошибся, и человек, которому я доверюсь, – предаст.

Я не хотел совершить такую ошибку.

Но что было меньшим из зол – дать ей возможность навредить мне или показать, что я ей все-таки не верю?

Усмешка, чуть не переходящая в оскал.

Все-таки я к ней привязался. Ведь в ее лице я получил то, чего подсознательно желал всегда – семью.

«Что мне делать?»

- Один вопрос, Мисато... – наконец сумел выдавить я из себя. – Я отвечу на один ваш вопрос...

А внутренности раздирал страх – я только что раскрылся перед другим человеком. Стал уязвим. Беззащитен.

«Остановись! Это ошибка! Не говори ей ничего! НЕ ВЕРЬ ЕЙ!!!»

А Мисато молчала. Я ждал вопроса, как удара, а его все не было. Тут что-то теплое легло на мое плечо. Мгновеньем позже я понял, что это ладонь моего опекуна.

- Синдзи, я сейчас ни о чем не буду спрашивать, – ее голос звучал совсем близко. Я явственно ощутил аромат ее духов. – Но если ты сам решишь мне что-нибудь рассказать – я готова тебя выслушать в любое время. Рицко ведь все равно во всем этом разберется – такая у нее работа. И мне кажется, будет лучше, если я узнаю, что с тобой творится до того, как это узнает Рицко.

Мисато убрала руку с моего плеча. Негромкий скрип отодвигаемого стула, удаляющиеся звуки шагов...

«Удаляющихся».

И мой голос, звучащий вслед:

- Это не припадок, Мисато. Это я сам... делаю.

Тишина. Абсолютная тишина, смешавшаяся с такой же абсолютной темнотой. Неизвестность. И страх, ею порожденный.

- Это не будет отображено в моем отчете, – обрывает тишину голос моего опекуна. И шорох закрывающейся двери.

Я криво усмехнулся и плюхнулся на кровать.

«Кем я стал... Думать противно!»

Усмешка приобрела черты оскала.

«Лежу тут, ничего не делаю... Точнее боюсь что-то делать. Боюсь перемен. Рей, Мисато... Я ведь и от них теперь ничего хорошего не жду! Докатился, блин! Трусливый урод!»

Я вновь думал. Но теперь уже я мог рассуждать здраво, а не просто вариться в котле собственных переживаний. Я вспоминал. Вспоминал каждый свой поступок из той, нормальной жизни. Сравнивал с тем, что было после. И раз за разом приходил к одному и тому же выводу. Меня пугала не только моя слепота. И точили меня изнутри отнюдь не одни кошмары. Меня ломало мое собственное желание жить. А точнее – моя неспособность это желание обеспечить. Моя нынешняя уязвимость перед внешним миром. Моя зависимость от других людей.

Шаг за шагом я вспоминал, как менялся. Был шок. Был страх. Страх того, что не буду больше пилотом. Страх того, что Рей меня бросит. Страх, что Мисато – предаст. Ведь теперь моя жизнь больше зависела от этих трех факторов и в намного меньшей степени – от меня.

И пошли сомнения – сомнения в Рей, сомнения в Мисато. Только в Звере я не сомневался. Вторая часть «Я» Евы, мое отражение. Как я мог в нем сомневаться? Но при этом именно в нем я решил покопаться поглубже! А с остальными же я ничего не делал. Словно боялся, что проверка даст положительный результат. Или «словно» здесь лишнее?

«А ведь я обещал себе... Обещал, что справлюсь... Обещал, что буду жить... Жить, а не дрожать в углу от страха!»

Сознание все сильнее заполняла причудливая смесь злости, отвращения и презрения.

Я боялся. Боялся и сидел, сжавшись в уголке. Ничего не делая. И все это вместо того, чтобы задать простой вопрос – «А что изменится?». Пусть меня бросит Рей, пусть меня бросит Мисато – что изменится? Я останусь один? Ну и что с того?!

«Я всегда так жил! Так какого хрена?!»

Кривой оскал на лице.

«А ларчик просто открывается – теперь тебе есть, что терять. Страшно возвращаться к прежней жизни, а, Икари? Страшно вновь жить без причины и даже без самого желания жить?!»

Да, именно так. Вот только не следовало мне забывать, что именно таким образом у меня и получалось жить. Двигаться вперед. А сейчас я мало того, что остановился, так еще и назад сдавать начал!

Кривой, почти жалкий оскал. Мне страшно. Но к Ангелам все! Я буду двигаться вперед! И может быть когда-нибудь...

«Ведь я дошел до этой точки. Просто остановился рановато. Хе».

Я рывком поднялся с кровати.

«Вставай!»

Кацураги Мисато.

Я аккуратно прикрыла дверь в комнату Синдзи и прошла к себе. По пути заглянув на кухню и прихватив из холодильника банку пива.

«Синдзи...»

Я прекрасно понимала, что то, что с ним происходит – это результат его осмысленных действий. Более того – я даже примерно представляла, что это были за действия.

Все началось еще тогда... Странная записка на двери. Вроде бы спокойно спящий Синдзи. Да и на следующее утро он выглядел вроде бы нормально. Только старательно прятал как-то неприятно изменившийся взгляд.

«Тогда я спрошу по-другому. Зачем?»

«Чтобы понять, куда двигаться дальше».

Вот так. Первый звонок не просто о знании последствий, но об осознанности действий. Которые и были предприняты с некой неясной целью.

Потом были и другие интересные моменты.

Вот атака Седьмого Ангела. Хриплый крик Икари:

«Это засада!»

Звучавший так, будто ему сложно говорить. Или больно. И буквально через секунду из-под воды выскочило два Ангела. Как он узнал?

Вот его танец с Аянами. Танец, о котором я написала в отчете «тренировка прошла успешно». Черта с два она была успешна! Она была невозможна! Я, конечно, ожидала, что Синдзи что-нибудь выкинет... Более того – я даже рассчитывала на это! Но я не думала, что он выкинет что-то столь... масштабное. Хотя он ли это выкинул? Стоило ли этот случай списать на Аянами?

Этого я не знала.

«Они действительно испугались, Икари».

Так сказала после танца улыбающаяся – черт меня подери, улыбающаяся! –  Рей. Как будто продолжила какой-то разговор с Синдзи. Разговор, которого никто не слышал...

А еще были слова Рицко о возросшей нагрузке на мозг пилота.

Все это складывалась в четкую и логичную картину. Достаточно отбросить слово «невозможно».

Синдзи мог каким-то образом расширять возможности своего мозга. Предсказать атаку только что убитого Ангела, идеально повторить один раз показанные движения, сделать что-то непонятное с участием Евы, «понять, куда двигаться дальше». Достаточно было отбросить тот факт, что для человека невозможно использовать свой мозг, как аналог компьютера.

«Для человека».

Это было второй и намного более неприятной частью моих предположений.

Был ли Синдзи человеком? Нормальным человеком?

Я тяжело вздохнула и отставила в сторону опустошенную пивную банку.

На этот вопрос меня натолкнула Аянами Рей. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, откуда в организации, плотно занимающейся генетикой, взялась девочка со столь нестандартной внешностью и характером. И без прошлого. Первый пилот Евангелиона. Как бы случайно оказавшийся под опекой командующего.

Можно с большой долей уверенности предположить, что Рей в «NERV’е» с рождения. Человек, которого создали для того, чтобы быть пилотом «Евангелиона». Рицко как-то обмолвилась, что покойная жена командующего была очень хорошим генетиком...

Но если Рей специально создана для того, чтобы пилотировать Еву, то почему она худший из ныне действующих пилотов? Неудачный эксперимент? Возможно. Потому что дальше...

Дальше появляется Икари Синдзи.

Сын командующего, но почему-то никаких родственных отношений между ними не чувствуется – командующий не воспринимал его как сына, а Синдзи в присутствии отца разве что не плевался. Пилот, который впервые в жизни увидев Еву, синхронизировался с ней так, что у Рицко практически волосы дыбом вставали. Извилины – точно на дыбы поднимались. Сколько она уже пытается разобраться в тонкостях работы «Берсерка»? А сколько месяцев прошло у остальных пилотов от первой активации Евы до хоть сколько-нибудь осмысленных движений в ней? Вот то-то же.

Синдзи не скрывал, что на людей ему, в общем-то, плевать. Зато к своей Еве питал необычно теплые чувства и даже имя ей дал... Ему. Он еще и пол у Евы определил.

Я прикрыла глаза, вспоминая.

И, наконец, самое главное. Его отношение к той, что по-видимому тоже являлась генетическим экспериментом. Я вспоминала их первую встречу. Сначала было любопытство. Без тени сострадания к тяжело раненой девушке. Просто любопытство. Как будто Рей и не человек. Не такой человек, как ты. А потом любопытство сменилось страхом. Страхом и узнаванием. Ты что-то понял тогда. И это «что-то» напугало тебя так, как не смог напугать 40-метровый монстр. Поправка – два 40-метровых монстра. А потом Аянами резко перешла из категории «одна из трех миллиардов, на которые мне наплевать» в категорию «порву за нее любого».

Тут я вновь вспомнила бой Евы-01 с Третьим Ангелом.

«И ведь действительно порвал...»

Все это слишком хорошо складывалось между собой.

Непонятными оставалось только одно – почему Рицко не знает о его особенностях? Или что-то знает, но и не предполагала таких результатов?

Все это было слишком сложно. И если я права – лезть в это не стоит. Слишком опасно. Можно, конечно, попробовать разговорить Рицко, но стоило ли?..

«Синдзи... Кто же ты такой?»

Тут по двери в комнату аккуратно постучали.

- Синдзи? – «А кто бы это еще мог быть?» – Тебе что-то нужно?

- Да, поговорить, – мой подопечный прошел в комнату и прислонился к стене.

- О чем?

- О той вещи, о которой вы недавно спрашивали. Это ментальная установка, которую я называю «Анализ», – на последнем слове Синдзи слегка вздрогнул. – Ее название очень четко отражает ее функцию – быстро и с выводами раскладывать по полочкам... что-либо. От того, зачем вы ведете дневник наблюдения за определенным пилотом, до того, почему Ангел с двумя ядрами так легко дал себя убить.

Тут Икари хмыкнул.

- Хотя в тот раз одним из выводов было то, что оба ядра – ложные.

Я слушала, не пытаясь скрыть удивление. Еще недавно Синдзи приходилось буквально заставлять себя говорить на эту тему, а сейчас он словно лекцию читает! Да и упоминание о дневнике... Я ведь тогда еще удивлялась – почему он все так спокойно воспринял? Неужели понял?

«А лекция, надо сказать, крайне любопытна...»

И лекция продолжалась.

- Все перечисленные случаи – это попытки просчитать что-либо не особо сложное в максимально сжатые сроки. Явной опасности почти никакой. Почти – это головная боль разной силы. Так что если не злоупотреблять – очень полезная вещь. А то, что засекла Акаги...

Тут Синдзи резко замолчал. Усмехнулся. Пару раз сжал и разжал правый кулак.

- Знал бы... – еще одна кривая усмешка. – Глядишь, и мозги целее были бы... Это, так сказать, верхний предел. О цене этого предела вам уже Рицко рассказала.

Я молчала. Расскажи мне такое кто другой – подняла бы на смех. Но все сказанное сейчас слишком хорошо согласовалось с моими собственными выводами.

- А пиво вроде пила я... – улыбаюсь. – Синдзи, я не возражаю, чтобы ты трогал мои запасы, но все же – что тебя сделало таким говорливым? Или нужно спросить – «сколько?»

- Вы, Мисато-сан, – Синдзи ухмыльнулся. – Вы сделали меня таким говорливым. А еще я. Все просто.

- Все просто... – шепотом повторил он, выходя за дверь.

А я осталась сидеть на месте, пытаясь понять, что же сейчас произошло.

Выйдя из комнаты, Синдзи позволил себе перевести дух. Бешено колотилось сердце.

«Тебе страшно... жить?»

Ухмылка. «Жизнь» была впереди.

***

Аска Ленгли. Квартира Хораки Хикари.

- Аска, что случилось?

Хикари спросила об этом на втором часу пребывания у нее дома. Мы успели попить чаю, поговорить о том, куда можно сходить в этом полувоенном городке, и порубиться в какой-то примитивный шутер на приставке.

- Случилось? Почему что-то должно было случиться? – как можно беззаботнее постаралась ответить я.

«Почему это должно было случиться? Как такое могло произойти?!»

Вчера я поцеловала Синдзи, вчера я высказала ему все, что было у меня на душе, вчера я позволила себе раскрыться перед ним. Дьявол, мы даже спали вместе!

Сегодня я обматерила его. Сделала все, чтобы он ничего себе не навоображал. И умчалась к Хикари.

«Что я натворила?!»

- Аска, ты сегодня весь день не своя, – мою подругу было не так просто сбить с толку. – Но если ты не хочешь говорить об этом...

Тут она замолчала и отвела глаза в сторону. Я даже на мгновенье почувствовала себя виноватой.

«Все ей рассказывать не буду», – приняла я, наконец, решение.

- Я поцеловала Синдзи, – и видя, как изумленно начали расширяться глаза Хикари, быстро добавила. – Не знаю, что на меня нашло!

«Не знаю! Я просто сделала глупость!»

Моя подруга смущенно улыбнулась и отвела глаза в сторону:

- А он?

- А он бревно! – выпалила я прежде, чем успела осознать, что именно собираюсь сказать. И замолчала.

- Ты из-за этого на него сердита? – Хикари перевела взгляд на меня. Смущение сменилось участием и желанием разобраться.

- Нет, – коротко и даже немного резко ответила я. Из памяти упорно лезли ощущения и чувства, которые я испытывала в тот момент.

«О чем я тогда думала?! И самое главное – что делать теперь?»

Последняя мысль заставила меня чуть успокоиться и начать думать конструктивно.

«Первым делом надо дать Икари понять, что ему ничего не светит...»

- Тогда из-за чего? – Хикари продолжала допытываться. – Из-за Рей? Он все-таки сказал, что любит ее?

«Ага, держи карман шире...»

- Ничего он не сказал... – вдаваться в подробности взаимоотношений Икари и Аянами я не собиралась.

Тут Хикари неожиданно улыбнулась.

- И теперь ты не знаешь, что будет дальше? – улыбка у нее была очень уж понимающей. И немного грустной. – Боишься, что он тебя отвергнет? Или что так и останется равнодушным или как ты сказала – «бревном»?

Я изумленно смотрела на свою подругу. Такого я от нее не ожидала.

«А ведь я действительно... Стоп!»

- Он просто мне не нравится! Он урод, если говорить прямо! Мало того – у него еще и мозги набекрень!

- Знаешь, если все-таки захотела и сумела его поцеловать, то, может, все не так плохо?

Хикари легко улыбалась. Ее взгляд был направлен куда-то сквозь меня и вообще весь ее вид словно говорил: «Ушла в себя. Там и осталась».

- И, Аска, раз уж так все получилось, то, может, не стоит тебе сразу его отталкивать? В любом случае, этим ты сделаешь только хуже... А так – кто знает?..

Хикари неожиданно «вернулась» и, широко улыбнувшись, посмотрела мне в глаза.

- Я за тебя рада, Аска.

А у меня все настойчивей складывалось ощущение, что сейчас что-то произошло и «бревно» в данном случае – именно я.

- Я вернулась! – с порога крикнула я. И огляделась по сторонам – Синдзи видно не было.

- Как погуляла? – донеслось из комнаты Мисато.

- Хорошо, Мисато-сан!

Я сама не знала, чего хочу больше – чтобы Синдзи появился тут или чтобы он никогда мне на глаза не попадался. Но к нему в комнату я не пошла.

«Еще не хватало за ним бегать! И так уже...»

Я ушла к себе и, плюхнувшись на кровать, принялась гипнотизировать дверь.

Из-за которой вскоре послышались негромкие, но хорошо различимые в полной тишине шаги. Аккуратный стук в дверь.

Я молчала. Впрочем, уже через секунду («Не особо-то он и ждал!») стоящий за дверью Икари прошел внутрь. Провел рукой вдоль стены и, не найдя там никаких помех, – прислонился к ней спиной. Ухмыльнулся.

- Аска, ты хоть слово скажи, чтоб я знал, что ты здесь.

- Зачем пришел? – недовольно осведомилась я. Сердце билось быстрее, чем хотелось. – Я тебе утром уже все объяснила. Ты меня не интересуешь.

«Вот пусть только попробует сейчас ляпнуть какую-нибудь дурость!»

- Да я, в общем-то, тоже не готов признаться в большой и чистой любви, – хмыкнул Икари. – Ни тебе, ни Рей. И с этим что-то надо делать...

Икари сделал небольшую паузу и продолжил:

- Мы с тобой оба много чего наговорили друг другу. И оба теперь не знаем, что делать. Будем разбираться вместе?

- Как ты себе это представляешь? – я старалась спрятать удивление за слоем сарказма. Синдзи говорил что-то совсем не то...

- Ну... – парень демонстративно почесал затылок. – Наверное, нам стоит чаще общаться, ты как думаешь? Кроме того, это еще и познавательно! Я от тебя утром столько новых слов услышал! Правда, часть была на немецком...

Уже было оформившаяся мысль о том, что меня завуалировано приглашают на свидание, была резко сбита речью Икари о сегодняшнем утре.

«Закатила истерику... А ему «познавательно» видите ли!»

- Икари, не юли! – я все-таки вернулась к первоначальным мыслям. Стиснула кулаки. – И скажи уже прямо, чего ты от меня хочешь!

Синдзи еще раз ухмыльнулся.

- Ты мне симпатична. Интересна. Мне бы хотелось проводить с тобой больше времени, – просто перечислил Икари. – Кроме того, я благодарен тебе за вчерашнее.

А вот этого ему упоминать не стоило!

- Ты... Только попробуй... – чуть ли не прошипела я. Кулаки сжались практически сами собой.

Синдзи улыбнулся.

- Аска, этой ночью меня не сжигало до костей. Спасибо за это.

Нормальная улыбка на его изуродованном лице смотрелась дикостью. Как и мягкий, доброжелательный тон, так непохожий на его обычную манеру говорить. Я замолчала, не зная, как реагировать. Синдзи тоже молчал. Его улыбка стала едва заметной, но все же – осталась.

- Понятно, – наконец заговорила я. – Ты просто мне благодарен, так?

Эта мысль была даже какой-то неприятной.

«Просто благодарность... А я-то надеялась... Стоп! На что это я еще надеялась?! Я ни на что не надеялась!»

- Не знаю, Аска, – улыбка стала немного грустной. – Я уже говорил, что не разобрался. Но ведь и ты тоже? Попробуем разобраться вместе? Например, сходим куда-нибудь?

- Ты все-таки приглашаешь меня на свидание?

Я пыталась сдержать улыбку. Пыталась говорить раздраженно, а не радостно. От Синдзи буквально веяло чем-то позабытым. Чем-то очень добрым и родным.

«Аска, возьми себя в руки!»

Из памяти всплыл вчерашний вечер. Те ощущения, что я тогда испытывала. Мои мысли.

- Какое свидание? – деланно удивился Икари. На его лице вновь играла его обычная ухмылка. Только веселая. – Мы же не влюбленная парочка? Да и вообще, как такой как я может пригласить столь прекрасное и совершенное создание на свидание? Это просто нереально, не так ли?

Я, наконец, позволила себе улыбнуться. Все равно он не заметит! Но, несмотря на переполнявшие меня эмоции, все же решила уточнить:

- Убедил, Икари. Но если ты думаешь, что я буду за тобой бегать или еще хоть что-то в этом духе...

- То это была бы не ты, – Синдзи кивнул. – Я знаю. Так я пошел собираться?

- Иди, иди. Я буду минут через десять.

Мне ведь тоже нужно было собраться! Пусть я и не на свидание иду, но это не важно!

Икари, пряча улыбку, вышел из моей комнаты.

***

Икари Синдзи. Квартира Кацураги Мисато.

Разговор с Аской прошел хорошо. Я был рад.

Быстро переведя десять минут в понятную для себя систему исчисления («Два музыкальных трека и немного подождать») и выбрав мелодии поспокойнее, я начал вновь обдумывать свое текущее положение.

«Мисато».

Я открылся перед ней. Хотелось биться лысой (и пустой) головой об стену при мысли о том, что я натворил. А весь мой жизненный опыт буквально кричал, что я сделал глупость. Кроме, пожалуй, единственного чувства. Оно заставляло вспомнить одного бесконечно уверенного в себе монстра – Ноль Первого.

«Ты предашь меня?! Воспользуешься полученным мне во вред?! Ну и что?! Это не помешает мне – жить!»

Я зло ухмыльнулся. Мисато, конечно, будет думать, что использует полученную информацию только мне во благо, но ведь всем известно, к чему это может привести.

И потому я ждал. Ждал удара с этой стороны.

«Аска».

Намного проще оставить все, как есть. Это еще и позволит избежать многих проблем, которые неизбежно возникнут в дальнейшем. Тем более, Аска сама дала понять, что какие-либо отношения со мной развивать не желает. Просто ничего не предпринимать, делать вид, что ничего не было, и больше никогда не обращать на Аску внимания. Не обращать внимания на человека, готового огрызаться на любого подошедшего слишком близко, – ведь только тот, кто близок – может причинить боль. На человека, который изо всех сил пытается казаться сильным и потому демонстративно отказывается от какой-либо помощи. На человека, который на самом деле очень не хочет оставаться в одиночестве. Она никому не покажет этого, но иногда это прорывается наружу. Просто надо уметь заметить.

Забыть о том, как спокойно я чувствую себя рядом с ней. Не так, как с Рей, – по-другому. Что-то общее, несомненно, было, но... Я действительно плохо в этом разбирался. Слишком уж новые были чувства. Но все же тем вечером мне было очень хорошо рядом с ней.

И не нужно было сильно копаться в себе, чтобы понять: я бы очень хотел, чтобы это повторилось.

«Я хотел... Все, как обычно».

Усмехаюсь темноте. Все-таки некоторые вещи из меня не вытравить.

Может, это и к лучшему? Хе.

«И последнее – Рей».

Как она воспримет мои новые отношения с Аской? Да и как мне самому теперь общаться с ней? И самое главное – где я ошибся? Почему Рей так ко мне привязалась? Ведь не должно было быть такой реакции со стороны Рей, не должно!

Я задумался, вспоминая прошлое. Вспоминая, как проходило развитие моих отношений с Рей. И через некоторое время стало понятно – отклонения пошли с самого начала. Вспышкой в темноте всплывает из памяти картина давно ушедших дней.

Размытое пятно озера и поляны вокруг, чуть дальше – более темным пятном – лес. И на фоне этого – необычайно четкое изображение легко улыбающийся синеволосой девушки. Уже тогда я понял, что что-то не так, но по дурости не обратил особого внимания. А ведь не могла она столь быстро так отреагировать! Но отреагировала. А я это счел незначительным и благополучно убрал в дальний уголок памяти. И вот теперь я вынужден гадать – то, что испытывает ко мне Рей сейчас, – это только результат моего влияния или же и ее собственные эмоции?

Ответ был найден достаточно быстро. Впрочем, еще не ответ, но правильный вопрос – вопрос, который обязательно надо было задать Рей.

- Икари! Чего ты там копаешься?! – донесся раздраженный голос Аски из-за двери.

- Иду! – я рывком поднялся с кровати.

Основное было уже обдумано, а дальше... А вот что будет дальше – я даже не представлял.

Я ухмыльнулся и сделал очередной шаг в окружающую меня тьму.

Мы уже почти собрались выходить (Аска все возмущалась, что я летом в куртке хожу), когда нас окликнула очнувшаяся Мисато:

- Куда это вы двое собрались?

Я не мог упустить такой возможности.

- Аска хочет мне показать очень интересную игру на двоих, – я изо всех сил пытался выдать прорывающееся в голосе ехидство за полускрытую радость. – Говорит, что можно и втроем, но это извращение. Еще говорит, что это исконно немецкая игра, и ей хочется развлечься. Обещает «вести» и подарить незабываемые впечатления.

- И что же это за игра, Аска? – было не ясно, чего в голосе моего опекуна больше – удивления, насмешки или угрозы?

Пока Аска не успела что-либо ответить, я быстро выдал:

- Она называла эту игру «Гестапо». Вы не знаете, что это такое, Мисато-сан? – я ухмыльнулся. – Я вам потом все расскажу. Мы пошли!

Я нащупал дверь и быстро выбежал из квартиры.

- Да, Мисато-сан, он получит просто незабываемые ощущения! – Аска выбежала следом. И с явно предназначенной мне угрозой продолжила. – Только рассказать о них уже не сможет!

- Синдзи!.. Аска!.. – Мисато явно не понимала, кому верить и на кого кричать. Хе.

***

Аянами Рей. Штаб-квартира «NERV».

- Итак, Аянами, какие ощущения?

- Ева... Изменилась.

Я вновь сидела в контактной капсуле Евы-01, которую недавно доставили обратно в «NERV». Зачем был нужен этот синхротест? Я ведь в любом случае не смогу управлять этой Евой лучше Икари. Хотя бы потому, что его действия нельзя назвать управлением.

- Зачем я здесь? – я задаю этот вопрос вслух, ни к кому конкретно не обращаясь.

Но ответы последовали.

- Ты здесь для проведения стандартного синхротеста, – недовольный голос доктора Акаги. – Психоматрица Евы-01 изменяется, и мы должны знать, как это повлияет на возможность управления Евой.

Ответ был... неполон. От меня что-то скрывали. Как обычно.

Но был и другой ответ – отзвук едва уловимого недоумения, донесшегося от Евы. Она услышала мой вопрос. Но не поняла его. Но было в этом отзвуке что-то знакомое. Что-то...

«Икари».

Да, это «что-то» было похоже на Икари. Заставляло вспомнить о нем.

И вспомнить было о чем – в последнее время Икари словно бы отдалился от меня. Я не знала, откуда такое ощущение, и внешне мы общались с ним, как и раньше. Но это неприятное чувство не пропадало. Что-то случилось после того, как я сказала, что хочу быть с ним. И Икари сказал, что хочет быть со мной.

«Он так сказал. Но что же тогда происходит?»

Я не знала этого. И вновь я ощущаю внимание со стороны Евы. Внимание, на которое Ева раньше даже была неспособна. Она действительно изменилась. Икари ее изменил. Я чувствовала внимание Евы к себе, чувствовала ее настороженность. Но в отличие от моей собственной Евы, здесь я не ощущала враждебности. Здесь нет необходимости держать Еву под постоянным контролем.

«Ноль Первый?»

Тихий настороженный ответ. Он здесь. Он ощущает мое присутствие и словно замирает в нерешительности, пытаясь понять, что же ему делать дальше. Это тяжело – открыться Еве после того, как долгое время тщательно закрывала свой разум от подобной. Но...

«Ты ведь защищал меня?»

Мысленно улыбаюсь. Пытаюсь передать ему свою благодарность. Открываюсь перед ним.

Первый бой. Тогда ты с Икари уничтожил Ангела. Ангела, которого я не смогла победить с твоей же помощью. Потому что я не верила тебе так же, как Икари. И физическое состояние не важно – ведь ты бы поддержал меня, так?

Что-то меняется. Все более четким становится ощущение присутствия Ноль Первого. Все слабее – ощущение собственного тела.

Бой с Пятым Ангелом. Ты помнишь его? Ты ведь защищал меня и тогда. Ты смог спасти и жизнь Икари. А я... я промахнулась. Прости. Прости и спасибо за то, что ты смог сделать.

Понимание.

Мои глаза закрыты, но перед внутренним взором формируется смутная размытая картина. Я вновь ощущаю себя. Передо мной, посреди густого серого тумана, стоит чья-то нечетко различимая фигура. Она похожа на Икари, но вместе с тем – неуловимо другая. И еще была стена – стена между нами, абсолютно прозрачная, но и абсолютно непробиваемая.

«Другой пилот. Синяя».

Чужие мысли, так непохожие на мои. Ноль Первый меня узнал. И принял.

«Синяя? Ты так меня называешь? Или ты говоришь о Еве?» – я пытаюсь как можно четче донести свои мысли до собеседника.

Недоумение.

Странное чувство, пришедшее от стоящей напротив фигуры. Синяя только одна. О какой «другой» идет речь?

«Кто такая Синяя? Расскажи о ней. А я скажу, я ли это» – тихо прошу я.

Сознание стали заполнять различные образы и звуки. Сначала – смутные и обрывочные, но быстро становившиеся все более четкими. И не все они были связаны с Евой.

Поверженный Третий Ангел. Кровь растекается по его телу, а ты, переполненный счастьем от осознания собственной силы, выносишь приговор:

«Ты заставил страдать Рей. Теперь будешь страдать сам».

Рей – Другой Пилот.

Следующая серия образов заставляет вздрогнуть.

«Стреляй, Рей!»

Боль горящего заживо тела. Страстное желание и вместе с тем – невозможность умереть.  Громко кричащий и бьющийся в судорогах пилот. Но нельзя умирать или прятаться от огня.

Защищать пилота.

«Это из-за Аянами Рей... Почему ты остался?»

Капитан Кацураги. Она пытливо смотрит на меня, словно пытаясь что-то понять.

«Надеюсь...»

Ответ Икари. На что ты надеешься? Чего ты ждешь?

«Аянами Рей».

Резкий неприятный звук. Что-то страшное. Что-то плохое. Что-то, к чему ты стремишься потому что...

«Я хочу, чтобы ты жила».

Что-то меняется. Ответ порождает вопрос – и Ноль Первый тут же на него отвечает. Причудливо извивается нить нашего странного разговора. Кто знает, куда он заведет? Ты хочешь этого? Хочешь пройти дальше? Я правильно все делаю?

Вопросы. Мои? Евы? Но я не хочу останавливаться. И поток образов продолжается.

Синяя Ева, на которую надвигается разделенный на две части Седьмой Ангел.

Чувство беспомощности, пробивающееся через туманящую разум жажду разорвать противника. Страх того, что не сможешь защитить более слабого собрата.

«Аянами Рей».

Вновь этот резкий и неприятный звук. Странно, это два слова, но почему они звучат, как один звук? Одна мысль?

«Я – Аянами Рей. Пилот Синей. Ее часть», – я обращаюсь к Ноль Первому, попутно вспоминая подходящие из показанных образов.

Удовлетворение.

Ноль Первый меня понял.

Удивление.

Как возможно, что часть Синей – в нем? Это было в памяти, но разве это правильно? Где же тогда Пилот?

Я пытаюсь объяснить, но быстро понимаю – меня просто не поймут.

«Он придет. Обещаю», – мысль об Икари облечена моим собственным теплом. И это тепло Ева понять способна.

Твоя часть?

Сложный набор образов и чувств. Ощущение бесконечно близкого и бесконечно родного существа. Твоей части. Действительно похоже на то, что я чувствовала к Икари, но намного сильнее. С удивлением понимаю, что Ноль Первый намного ближе к Икари, чем я. Мне это... Неприятно? Да, мне действительно было неприятно это.

Удивление. Осторожный вопрос.

Другому Пилоту неприятно, что Пилоту может быть еще лучше, чем с ним? Почему?

Мысли смешались. Разве я не хочу, чтобы у Икари все было хорошо? Это было так, но... Я хотела, чтобы ему было хорошо со мной. Я не хотела оставаться одной. А ведь если ему будет лучше с другим – он уйдет. Я не хотела оставаться одной.

Недоумение. Попытка понять. Вопрос.

Пилот подходит Ноль Первому. Другой Пилот – Синей. Пилот подходит Другому Пилоту. Между ними есть связь. Каждая связь делает сильнее отдельные части, дополняя их. Почему надо отказываться от них? Зачем становиться менее полным?

Я замираю. Простые определения, простые вопросы. Почему надо отказываться от одной части себя, чтобы восполнить другую часть?

«Страх. Я боюсь», – попытка передать свои переживания.

Ноль Первый словно замирает, пытаясь что-то вспомнить.

Понимание.

И еще один образ – Пилот, который чего-то боится. Ноль Первый, который не может без пилота ничего.

Связь.

Исчезает страх, исчезает то, что способно его породить. Есть только одно полное существо. У него нет причин бояться. Страх разрыва – ошибка – разрыв. Страх – причина самого себя.

Все так просто.

«Икари в последнее время отдаляется от меня», – еще одна попытка передачи сложного и малопонятного даже для меня образа.

И мгновенно пришедший ответ. Вопрос, прозвучавший, как ответ.

Страх?

Икари тоже боялся. Чего? Я не знаю. Но узнаю обязательно.

«Спасибо», – я улыбаюсь. Я делюсь своими эмоциями с Евой.

Волна тепла в ответ. Такого знакомого и приятного тепла.

«Икари».

Ноль Первый не возражает, чтобы ему было хорошо со мной. Он будет его беречь и защищать, как самое близкое к себе создание. Но не видит вреда в том, чтобы его защищал и кто-то другой. Чтобы еще кто-то был рядом.

Наверное, в этом Ноль Первый намного мудрее людей.

***

Кацураги Мисато. Штаб-квартира «NERV».

Выходка двух моих подопечных поставила меня в тупик. Кому из них верить, спрашивается? Немного поразмышляв, я пришла к выводу, что никому. Один начал шутку, вторая ее поддержала.

«Шутники мелкие. Ничего, я тоже пошутить люблю... Но куда же они собрались?»

Решив, что об этом расспрошу их позже, я отправилась в «NERV» – забрать Аянами с синхротестов. И поговорить с Рицко.

- Рицко, привет! – с порога поздоровалась я с подругой. – Как там дела идут?

Я указала взглядом на большой настенный экран, выводящий изображение из контактной капсулы Евы-01. Находящаяся внутри нее синеволосая девушка казалась расслабленной и даже умиротворенной.

- Привет, Мисато, – Рицко на секунду оторвалась от работы. – Дела идут хорошо. Даже слишком хорошо, я бы сказала.

- И что же слишком хорошего происходит? – я подошла к ее столу и заинтересованно глянула на монитор рабочего терминала.

- Хорошо то, что несмотря на изменение психоматрицы Евы-01, она по-прежнему может синхронизироваться с другими пилотами. А слишком хорошо то, что пилот Аянами синхронизировалась с Евой намного лучше, чем раньше. Причем если в начале теста ее синхроуровень был 54%, что лишь немногим ниже, чем ее показатели в Еве-00, то уже через час после начала эксперимента он достиг отметки в 72%. И сейчас держится на этом уровне. Нейроимпульсы также по качеству зависли где-то между нормальным режимом пилотирования и «Берсерком».

Я кивнула, мысленно добавив в копилку фактов о схожести Рей и Синдзи еще один. А Рицко тем временем продолжала:

- МАГИ считают, и я с ними полностью согласна, что подобными сигналами обменивались Икари и Ева-01 перед первой активацией «Берсерка». Как ты помнишь, там тоже шло быстрое нарастание синхроуровня.

- Да, я помню. Но сейчас дальше дело не пошло, так?

- Так. Икари активирует «Берсерка» каким-то полусознательным действием, которое он называет «открыть Еве свою память». Только это не то, я проверила – никаких новых связей между отделом мозга, отвечающим за память, и ядром Евы не появляется. Как не повышается и активность этого участка мозга. Тут что-то другое...

Глава научного отдела «NERV» задумчиво пробежалась глазами по данным, выводящимся на терминал.

- Еще странность в том, что Синдзи не зависает вот так посреди двух состояний – у него или нормальная синхронизация, или «Берсерк».

- Возможно это предел для Рей? – выдвинула версию я.

«Неудачный эксперимент?»

- Возможно... Как возможно и то, что она, подобно Синдзи, сознательно не пользуется этим режимом. Но тогда не ясно, почему же она на своей Еве подобных результатов не демонстрирует?

- Тебя раздражает то, что ты не можешь этого понять? – я улыбнулась, подпустив толику ехидства в голос. – Расслабься, Риц, подумай о другом. А решение потом само придет. Испытанный способ! А то сколько ты уже над этой Евой сидишь? Ты хоть иногда отдыхаешь?

- Да больно уж Ева интересная... – тяжело выдохнула подруга. – И непонятная. Хотя, может, ты и права и мне просто нужно отдохнуть?

Еще один задумчивый взгляд на монитор.

- Знаешь, наверное, уже сегодня я смогу сказать, будет ли у меня время на отдых.

- Вот и хорошо!

Я все сомневалась, стоило ли говорить о Синдзи. Стоило ли ограничится тем, что он мне сказал? Или стоило выяснить, что узнала Рицко и в случае чего аккуратно попросить не копать дальше? Или она и так все знает? Допуск к материалам «NERV'а» у нее был существенно выше моего, да и вопросы эти – генетика, нейрокомпьютеры – как раз в ее ведомстве. Со всех сторон получалось, что она должна знать о Синдзи. Но ведь не знала? Не зря же столько времени ковырялась с Евой-01?

Наконец, я решила поговорить о том, о чем могла бы поговорить и без своих выводов.

- Еще одно. У меня не лезет из головы наш недавний разговор о Синдзи. Тебе удалось узнать, что с ним происходило? Это опасно, Рицко?

Та вздохнула и помассировала виски.

- Нет, не удалось. Да, это может быть опасно. Первые два сбоя могли свести с ума, последний – выжечь мозги. Тут я ничего нового не скажу. Но есть еще кое-что, о чем я не успела тебе рассказать в тот раз. Подожди, сейчас покажу.

Акаги переключилась с меня на терминал. Экран вновь начали заполнять малопонятные графические построения.

- Вот, обрати внимание на эти элементы... – тут Рицко глянула на мое враз погрустневшее лицо и замолчала. Потом едва заметно улыбнулась и убрала всю эту мешанину. – Ладно, так и быть, объясню на пальцах.

- Да уж, будь добра...

- Снова повторю, что это только догадки, так что не воспринимай их близко к сердцу.

Это предупреждение мне не понравилось, но все же я кивнула. Догадывалась ведь, что ничего хорошего не узнаю.

- Помимо трех масштабных сбоев, о которых я говорила ранее, в разуме Синдзи присутствуют множество более мелких, но все же резко выделяющихся элементов. Я прогнала полученные результаты через МАГИ и, отбросив заведомо неверную выданную ими версию, остановилась на второй. Слышала что-нибудь о кодировании? Например, от алкогольной зависимости?

Я решила не пропускать последний подкол мимо ушей:

- Слышала. Только там про никотиновую было. А еще слышала, что никотиновая капля, попавшая на хомячка, разрывает его на куски.

Рицко покосилась на плотно забитую окурками пепельницу и негромко пробормотала:

- Будем считать, что я ежедневно убиваю в себе хомячка...

Мне вдруг представился Синдзи, с ехидной ухмылкой выводящий на спине Акаги надпись «Кладбище разорванных хомячков». Видение было настолько ярким, что я не смогла сдержать улыбки.

- Но вернемся к нашему барану, то есть пилоту, – оборвала видение Рицко. Синдзи помахал мне маркером и тихо удалился сквозь закрытую дверь. – По второму выводу МАГИ эти элементы как раз и являются чем-то вроде подобных блоков.

- Ну, ладно, допустим Синдзи закодировался не пить и не курить, – я недоуменно пожала плечами. – Что в этом для него особо странного?

- Странность всего одна, Мисато – их слишком много! МАГИ насчитали восемь стабильно используемых «кодировок» и несколько десятков менее явных и более размытых!

- Это плохо? – я догадывалась, что ничего хорошего, но хотела услышать четкое описание того, чем подобное грозит.

- Покажу на простом примере. Представь себя со следующими изменениями, или – примем нашу терминологию – «кодировками». Первое – ты не пьешь.

Я непроизвольно передернула плечами.

«Бр-р-р... Ужас какой».

- Второе – аккуратно водишь машину. Третье – просыпаешься сама и вовремя. Я практически не сомневаюсь, что с института ты этой привычке не изменяешь. Четвертое – не спишь на рабочем месте, какой бы нудной не была работа. И пятое – не заигрываешь с парнями. Только серьезные отношения.

Чем больше Рицко перечисляла, тем больше кривилось мое лицо.

- Вот представь себя с этими пятью изменениями. Как картина? По лицу вижу, что неприглядная.

- Ты прямо зомби какого-то описала... Но знаешь, Синдзи на зомби не похож, – тут мой голос заметно повеселел. – На бесконечно правильного пай-мальчика – тоже.

Рицко в этом нисколько не сомневалась.

- Потому я и говорю, что это только догадки...

«Догадки, догадки...»

- А что там с первой версией? – вспомнила я. – С той, которую ты отвергла, как заведомо неправильную?

Рицко вздохнула.

- МАГИ дают 32-процентную вероятность, что им на обработку подсунули информацию о каком-то новом типе нейрокомпьютера, а все эти элементы, и не только они, – программное обеспечение.

Сердце пару раз стукнуло с перебоем.

«Нейрокомпьютер... Программа... Не человек...»

Мои выводы, слова Синдзи, слова Рицко...

«Да что же это такое?!»

- Мисато, успокойся! – прикрикнула на меня подруга, глядя на мое враз побледневшее лицо. – Я же говорила, не принимать все это близко к сердцу! Во-первых, мозг человека в некотором смысле действительно можно счесть нейрокомпьютером, а во-вторых, того, что ты себе навоображала, быть не может!

«Не может?.. Тогда что может?!»

- Расскажи, почему ты отбросила эту версию, – практически попросила я.

Во взгляде Рицко хорошо читалось сожаление о том, что она вообще решила рассказать об этой версии.

- Ладно, слушай. Во-первых, МАГИ построены на основе, аналогичной человеческому мозгу, только менее сложной. Хотя их вычислительные способности выше.

«Выше ли?»

- Так что нет ничего странного в том, что МАГИ нашли сходство между собой и человеческим мозгом. Но последний не может быть нейрокомпьютером – вычислительной программируемой машиной. У человека мышление слишком... – тут Рицко запнулась и глянула на меня. После чего просто окончила. – Слишком ограниченное. Сложное, но ограниченное.

- Я слышала, что мозг человека использует лишь малую часть своих возможностей... – вспомнила я научно-популярный факт.

Акаги скривилась так, будто только что прожевала лимон.

- Забудь этот бред. «Малая часть» – это то, что остается на сознательное мышление. Ты в курсе, сколько в человеческом мозге отделов, отвечающих за разные функции, помимо этого мышления? Зрение, слух, поддержание равновесия, дыхание... У человека куча функций и куча источников получения информации. Все это нужно принять, обработать, согласовать между собой, запомнить... На подобные бессознательные действия как раз и приходится львиная доля «мощностей» нашего мозга. Некуда расширять возможности – все занято другими процессами.

«Занято?»

Из памяти встает картина спящего Синдзи. У спящего человека отключаются очень многие отделы мозга, ведь так? И надпись на оставленной для меня записке:

«Не вздумайте меня будить. Тогда мне точно будет плохо».

Что будет, если в занятый посторонними вещами мозг, начнет вливаться стандартный поток информации? Правильный ответ – «будет плохо». И Синдзи знал этот ответ.

Тем временем Рицко продолжала:

- И освободить эти участки мозга, скажем, просто заткнув уши или закрыв глаза, не получится. Наш мозг – достаточно стабилен и функции отдельных участков в нем «прошиты» с рождения. Впоследствии они могут изменяться, но в любом случае – они остаются.

«Стабилен, говоришь?»

Сегодняшний разговор с Синдзи:

«Знал бы... Глядишь и мозги целее были бы».

Так ли уж он стабилен?

- Ну хорошо, а что мешает использовать как компьютер часть, отвечающую за сознательное мышление? – я решила прояснить еще один вопрос. – Или хотя бы часть от этой части?

- Слабоват компьютер получается, – хмыкнула Рицко. – Да и не рассчитан мозг на такое. Помнишь недавний случай? Мозги просто сгорят от такого.

«Головная боль разной силы» – еще одна фраза Синдзи.

- Возьмем, опять же, МАГИ, к примеру, – тут Рицко заметно оживилась. – У них объем нейросетей намного превышает объем человеческого мозга. Они лишены зрения, слуха, осязания и всех прочих человеческих чувств. Вот у них действительно большую часть системного ресурса отводится на обработку информации. Для более сложной же деятельности в них внедрены психоматрицы, списанные с моей матери. Условно их можно обозначить, как «мать», «женщина» и «ученый». Их различие создает необходимые условия для внутреннего конфликта и поиска пути оптимального решения задачи в его течении. МАГИ могли бы быть даже разумной системой, но тут срабатывает один интересный ограничитель, напрямую связанный с уровнем восприятия информации...

Я буквально чувствовала, как мои мозги в отчаянии стучатся лобными долями о кости черепа. О любимых компьютерах Рицко могла говорить часами. И только полностью слепой и глухой человек не заметил бы, что Рицко, говорящая о МАГИ, и Рицко, говорящая о чем-то другом, – две разные женщины.

«Нужно попытаться вернуть диалог в прежнее русло, пока я еще могу ее понимать».

- Хорошо, Рицко, я поняла. Мозг человека отличает от нейрокомпьютера. Так что там было о Синдзи?

Рицко замолчала и недовольно на меня покосилась – ведь лекция о МАГИ только началась. Потом вздохнула и вернулась к начальной теме.

- Хорошо, что это стало тебе понятно. Кроме того, если уж мы рассуждаем абстрактно, выделение куска мозга, отвечающего за разумное мышление, под нужды гипотетического нейрокомпьютера, приведет к ограниченности мышления в нормальных сферах. Ведь опять же – мозг человека стабилен, и если в нем прописать что-то постороннее, то придется убрать что-то из того, что было раньше. А подобной ограниченности у Икари не наблюдается. Ведь так?

Я медленно кивнула. Действительно, уж чего-чего, а ограниченности за ним не водится.

- Ладно, спасибо, Риц, – я благодарно кивнула подруге. – Похоже, я действительно волнуюсь не о том.

- Мозг человека слишком сложная вещь, чтобы загонять его в рамки простого, пусть и мощного, компьютера... – задумчиво проговорила глава научного отдела. – А проблемы Синдзи из области психологии, а не программирования...

***

Акаги Рицко. Штаб-квартира «NERV».

Чуть позже, оставшись одна, я взялась за анализ полученной от МАГИ информации. Сегодняшний синхротест и, в особенности, данные по «промежуточному» режиму синхронизации принес свои результаты. Теперь можно было достаточно точно оценить, как будет развиваться новая психоматрица Евы-01.

Первый порог – самостоятельное развитие – был уже преодолен. Теперь даже если Еву изолировать от пилота, то в итоге она все равно сформирует собственный разум. По оценке МАГИ на это уйдет около 4-5 лет.

Вот только при активной работе «Берсерка» Ева станет разумной гораздо быстрее. МАГИ отводили на это от 10 до 38 часов. Причем нижней границей было минимально возможное время достижения пилотом 400-процентного синхроуровня. После чего разорвать связь пилота с Евой становилось невозможной или по-простому – Ева поглощала душу и разум пилота. Получит ли она разум сразу после этого? Или просто продолжит видоизменять и усложнять свою психоматрицу, как при работе «Берсерка»? Или произойдет что-то еще? Я не знала. Но и проверять это желания не было никакого.

«Ну разве что совсем небольшое...»

Я еще раз пробежалась глазами по выданным МАГИ цифрам.

Время выглядело небольшим, но ни один бой с Ангелами не занимал и часа. А осталось их уже меньше десяти. Так что Еве тут ничего не светило.

«Похоже, у меня все-таки будет время отдохнуть».

Я немного подумала о недавнем разговоре с Мисато («Нейрокомпьютер, да?») и вбила в МАГИ еще одну порцию информации.

Ответ не заставил себя долго ждать – 19 %. Я хмыкнула.

- Поздравляю, Аянами, МАГИ считают, что ты более далека от компьютера, чем Синдзи.

Все-таки машине человека не понять.

***

Икари Синдзи. Парк Токио-3.

- Между прочим, в новейшей истории Германии все не так однозначно!

Мы неторопливо прогуливались по парку. Здесь было тихо и безлюдно. Никто не мешает, приятные запахи. Не то, что в городской черте – шумно, шаги множества людей вокруг, рев автомобильных моторов... Кошмар. Раньше-то меня Мисато всегда подвозила от одного пункта до другого. Но вот так я гулял впервые.

- Легко в это верю, – я несильно кивнул головой, продолжая неторопливо идти по скрытому тьмой асфальту. – На проигравшую сторону всегда всех собак вешают. На Японию вон тоже две ядерные бомбы сбросили. На мирные города, между прочим! И что? Никто не пикнул. Потому что бомбы сбрасывали победители. А скинь те же бомбы Германия – вот вой бы поднялся!

- Знаешь, в Европе подобные настроения, мягко говоря, не приветствуются, – в Аскином хмыке прозвучали какие-то веселые интонации.

- В гробу я видал эту Европу, – четко донес я свою позицию. – И весь остальной мир тоже.

- Да, это я уже поняла, – с чуть слышным вздохом и легким раздражением в голосе ответила Аска. – Слушай, Синдзи, а откуда такая ненависть к миру? Да и к себе тоже?

Я ухмыльнулся. Потом мотнул головой.

- Я не ощущаю ненависти к миру. Просто ему наплевать на меня, а мне – на него.

- У-у-у, как все запущено... – в ее голосе слышалась почти неприкрытая насмешка. – Ты еще скажи, что на мир обижен!

Я неопределенно хмыкнул.

Шаг, еще шаг. Под ногами была твердая поверхность. Но страх того, что она вдруг исчезнет, никуда не делся – просто затаился в уголке сознания и выжидательно глядел оттуда на меня.

- А ты, Аска? Ты ведь хочешь, чтобы мир тебя заметил. Даже более – чтобы мир тобой восхищался.

- Мир будет мною восхищаться, Синдзи! – в ее голосе звучала непреклонная уверенность в своих словах. – Мы спасаем мир от катастрофы Третьего Удара! И как только вся эта война с Ангелами окончится – пилотов будут носить на руках. Меня, конечно, как лучшую – больше всех, но и вам с Аянами что-нибудь перепадет.

- Какая ты великодушная, Аска... – мозг тем временем лихорадочно обрабатывал полученную мимоходом информацию.

- Да, я еще и такая! – Аска откровенно веселилась. Потом в ее голосе прорезалась настороженность. – Синдзи, ты чего завис?

- Так значит, Второй Удар... – медленно проговорил я.

- Был вызван Ангелами. Стоп, а ты этого разве не знал?.. Я тащусь от вашего филиала! Ты еще скажи, что в официальную версию про падение метеорита верил!

- Да нет... – я вяло махнул рукой. Мозг все никак не мог отойти от свалившейся на него информации. – Я как-то прикинул, каким должен быть метеорит, чтобы расплавить такую массу льда... Вышло, что на Земле аналог ядерной зимы после такого наступил бы. По моим прикидкам, там нехилый термический всплеск был, но без ударной волны. Или с ней – но относительно слабой. Но поскольку я понятия не имел, что могло дать подобный эффект – вскоре забил на это. Да и потом...

- На мир тебе плевать... – размеренно-заунывным голосом и чуть ли не по слогам произнесла Аска. – А на себя? Это твое «я себя ненавижу, но жить буду» откуда взялось?

Я помолчал. Шаг в темноту. Еще шаг.

- Когда мне было 4 года – умерла моя мать. Отец скинул меня своим родственникам и свалил, – в моем голосе прорезалась почти неприкрытая злоба. – Знаешь, я, наверное, всегда буду помнить, как ревел во все горло и просил его не уходить, а он уходил все дальше и дальше...

Я рассказывал ей. Рассказывал историю своей жизни, как я ее помнил. Порой это было больно, порой – противно, но почему-то я хотел ей это рассказать. Поделиться с кем-нибудь своей историей.

- И тогда я вдруг понял, что даже если умру – только станет легче жить тем, кто отравлял жизнь мне. Так какого хрена?!. Ну тогда я и решил, что не дождутся, уроды.

Аска молчала. Почему я ей об этом всем рассказывал? Я не говорил такого даже Рей. Так почему же?

Шаги в темноте. Один за другим.

- Тогда я жил на достаточно злобной смеси из ярости, ненависти и решении жить. Я себе буквально вбивал себе это – «Жить, что бы не происходило». Я на весь мир тогда смотрел через призму того, что мне помогает жить, а что мешает. И на себя так же.

Лицо перекосил злобный оскал.

- Я пытался вытравить из себя все лишнее. Все, что мне мешало жить. Крыша в таких условиях ехала знатно... А потом я начал понимать, что со мной творится что-то неладное.

Пытаюсь вернуть своему лицу хоть сколько-нибудь нормальный вид. Получается с трудом.

«Если бы я тогда не понял этого... Что бы случилось? Стал бы я таким же хладнокровным ублюдком, как командующий, или ушел бы на дно по спирали саморазрушения?»

- Вот я и решил выяснить, что же именно со мной творится. Тем более, что уже представлял, как это сделаю. Ну и сделал на свою голову...

Голос уже был готов вот-вот сорваться, поэтому я резко замолчал. Из дальних уголков памяти темной волной ужаса принесло тщательно закопанные вспоминания.

«Анализ».

«Икари Синдзи».

Бездна, которая глядит на тебя твоими собственными глазами.

«Зачем ты сделал это?»

Пробивающий насквозь звук. Детская обида.

«Это не я! Я не такой!»

Страх. Отчаяние. Я не мог...

«Осмотри свое желание!»

Злоба, причудливо смешанная с удовольствием.

«Я не такой!»

Страх, смотрящий прямо в глаза. Ты хотел избавиться от него?

Очень хотелось рухнуть прямо на асфальт. И завыть, обхватив голову руками. Но я не позволяю себе даже стиснуть руки в кулаки. Передвинуть ногу, поставив ее на новый клочок темноты, надеясь, что он не обернется бездной – шаг. Передвинуть вторую – еще шаг.

- И дальше ты начал ненавидеть не окружающий мир, а себя, – саркастично звучащий голос Аски прорывается сквозь кошмар. – Гениальное решение.

Выданная в ответ ухмылка получилась на редкость кривой. Кошмар, скрытый в моем собственном разуме, не хотел просто так отпускать свою жертву.

 - У меня никогда не было настоящего отца, – неожиданно призналась Аска. – Слышал про искусственное зачатие, банки спермы? Моя мама тоже про них слышала. Она была гениальным ученым, работавшем в германском филиале «NERV». И мой биологический отец тоже был гением, хоть я никогда его и не знала.

Тут в ее голосе причудливо смешались задор и гордость.

- Так что ничего удивительного, что я как дочь двух гениальных людей сама являюсь гением и идеалом!

- От скромности не умрешь, – дернул я уголком рта, изображая стандартную усмешку.

- Гениальные люди от таких глупых вещей не умирают, – наставительно сообщила мне Аска.

- Ладно, пусть, вы, гении и потомки других гениев, умираете исключительно умным способом, – следующая ухмылка получилась почти нормальной.

- Моя мать умерла, – донесся до меня резкий – на выдохе – ответ Аски. – В этом не было ничего умного. Я тоже жила с приемными родителями. Но знаешь – это не повод ненавидеть всех и вся!

Ее голос все набирал и набирал обороты.

- Ты говоришь, что ненавидишь себя?! Если ты знаешь о каких-то своих недостатках и ничего с ними не делаешь, то ты просто слабак! Безвольное и бесхребетное создание!

Под конец ее голос почти сорвался на крик.

- Я делаю! Сколько себя помню, столько и делаю! – так же резко ответил я. – Но что ты мне предлагаешь – уничтожить свою личность?

- Ты и в самом деле такой идиот, Икари?! Для тебя борьба с недостатками равносильна уничтожению личности?!

Я молчал.

- Хотя могу поспорить, что тебе подобное самоненависничество даже нравится!

- Все сказала? – мой голос был спокоен и почти холоден. – Все, что ты сказала – во мне есть. И не только это. И от этого никуда не деться. Все, что я могу – это зная о тех или иных своих недостатках – действовать им вопреки. Я ненавижу других людей – и пытаюсь свести все к тому, что мне нет до них дела. Еще я люблю себя жалеть – и тоже стараюсь этому не поддаваться. В глубине души я хочу, чтобы все вокруг занимались только моими проблемами, – поэтому я решаю их сам и не прошу чужой помощи. Вот так я и живу, Аска.

Теперь замолчали мы оба. Я продолжал размерено наступать на все новые куски темноты.

- Синдзи, тут поворот, – с нотками недовольства произнесла Аска, подхватив меня под руку и несильно потянув в сторону.

Аска Ленгли. Парк Токио-3.

Я молча шла рядом с Синдзи и пыталась понять, что он за человек. Он не был таким уж идиотом. Не гений, как я, конечно, но и не идиот. Он попеременно казался то слабохарактерным озлобленным ребенком, то сильным и уверенным в себе взрослым человеком. Иногда откровенно тупил, а иногда... Я не знала, как это назвать, но складывалось впечатление, что он сам знает очень многое. Или такая двойственность и есть результат его «борьбы с недостатками»?

«И причина поехавшей крыши», – я мысленно хихикнула, искоса глянув на идущего рядом парня.

«Не идеал», – решила я, осматривая перетянутое пятнами шрамов лицо.

Взгляд зацепился за безупречно ровную линию на шее – место, где шрамы сменялись  нормальной кожей – здесь начинался воротник контактного комбинезона.

«Интересно, а как он выглядел раньше?»

- Эй, что такая симпатичная девочка делает в компании такого хмыря?

Неподалеку от нас пила пиво небольшая компания разномастно одетых подростков – веселящаяся шайка слабоумных бездельников. Заметив, что я обратила на них внимание, один из компании приглашающее махнул полупустой бутылкой.

- Пошли к нам! Посидим, выпьем пива!

Я скривилась.

«Не хватало еще пить со всякой шпаной! И главное – что...»

- Ту мочу, которую вы называете пивом, может пить только такое опущенное быдло, как вы!

- Аска, не обращай внимания, – неожиданно вмешался Синдзи. И, ухмыльнувшись, продолжил. – Может, он с перепоя среди своих увидел хмыря или красивую девушку. Или зеркальце где-то откопал и себя не узнал?

Синдзи веселился. Так почему бы и мне не повеселиться? Чем я хуже? Я лучше!

- И кого он мог увидеть в зеркале?

- Не знаю, – продолжая ухмыляться, Икари пожал плечами. – На кого он больше похож?

- На обезьяну, – я критически оглядела с ног (в старых и грязных штанах) до головы (немытой и принципиально не расчесываемой) уже наливающегося красным парня. Потом перевела взгляд на его соседа с явно крашенными под блондина волосами. – А красивая девушка стоит рядом!

- Как ты меня назвала?! – взвился блондин. Еще двое не участвующих в разговоре парней сдавленно хрюкнули.

- Тяжело будет девушке с таким голосом себе парня найти, – сокрушенно покачал лысой головой мой спутник.

- Слышь ты, урод! – блондин решительно направился к нам.

Второй обиженный чуть погодя двинулся следом. Еще двое пытались их остановить, но как-то вяло, для проформы.

Икари развернулся лицом к приближающимся парням и улыбнулся. Это, наверное, была одна из самых неприятных улыбок, на которую он был способен. И хотя движущихся к нам «типа отморозков» это не остановило, я не сильно волновалась. Мне уже было ясно, что в случае чего я их легко раскидаю.

- Ты, урод, думаешь, что раз инвалид – все можно? – подошедший блондин толкнул Икари в грудь.

Синдзи пошатнулся и отступил назад. Но меня это не обмануло – мой спутник только что принял устойчивую позицию.

«Ого! А не пора ли мне вмешаться? А то несолидно как-то стоять в стороне и молчать...»

Мне хотелось проверить реакцию Синдзи на то, что я раскидаю четырех парней. А еще хотелось продемонстрировать ему свои выдающиеся навыки и просто расслабиться! В общем, достаточно причин избить зарвавшихся шпаненков.

- Заканчивай блеять, козел, и вали отсюда, пока по рогам не получил! – я прекрасно знала, чем обернется эта фраза.

«Сейчас кто-то потеряет осторожность. А потом – еще что-нибудь. По обстоятельствам».

- Заткнись, с тобой потом разберемся! – вторая агрессивно настроенная обезьяна схватила меня за плечо.

Я мельком оглядела прекрасно открытое тело и, подавляя тяжелый вздох («Столько мест, куда можно ударить! И так мало времени!»), врезала нахалу промеж ног. Хватка на моем плече резко ослабла и жертва арийского беспредела, тихо и высоко подвывая, сползла на землю.

- Ах, ты, стерва!

Блондин было развернулся ко мне, но тут Икари, резко выбросив вперед левую руку, достаточно неуклюже вцепился скрюченными пальцами ему в плечо. Совсем близко к шее.

- Отвали, ущербный!

За мгновенье до того, как голова Синдзи дернулась в сторону под ударом кулака, я успела разглядеть злобный оскал на его лице. И странным маховым движением отведенную назад правую руку.

Икари Синдзи.

«Сейчас будет драка».

Судя по шагам, к нам подходило то ли четверо, то ли пятеро парней неопределенной комплекции и боевых навыков.

Я широко улыбнулся в сторону приближающихся шагов. И понимая, что все внимание противников сосредоточено сейчас на моем лице, провел правой рукой по бедру, привычно ощущая, как сдвигается кусок стальной арматуры в рукаве.

«Вот и проверим, насколько я изменился! И насколько я теперь инвалид!»

Стараюсь скрыть стремящийся наползти на лицо оскал. Не время еще... Меня толкают в грудь, попутно начиная выяснять отношения, – спасибо, теперь я знаю примерное расстояние до цели и где конкретно расположен говорливый рот и лишние зубы. Учащенно бьется сердце. И странная мысль на краю ожидающего драки сознания – это не мой пульс, этот пульс – не такой, как у меня. Откуда эта мысль? Неважно. Ведь все уже начинается!

Слева раздается глухой звук удара и тихий стон – Аска выбивает первого противника.

«Моя очередь».

Сознание заполняет волна радости, злобным оскалом отражающаяся на лице. Стоящий передо мной вновь обозначает свое местоположение криком и я, чуть промахиваясь мимо шеи, вцепляюсь ему левой рукой в плечо. Удар кулаком в скулу заставил голову мотнуться в сторону. А в следующее мгновенье бью я. Бью на десяток сантиметров выше своей левой руки, мертвой хваткой вцепившейся в плечо врага. Бью выскользнувшим из рукава стальным прутом. И тут же валю пошатнувшегося противника на асфальт.

Аска Ленгли.

Я еще успела заметить мелькнувший в руке Синдзи какой-то темный продолговатый предмет («откуда он у него?»), как этот самый предмет обрушился на лицо блондина. Лицо брызнуло кровью и вместе со своим обладателем и вцепившимся в него Икари рухнуло на землю. Икари был сверху.

«Неплохо для инвалида! Но я лучше!»

С этой мыслью я бросилась навстречу к оставшимся двум парням, которые с матом бросились мне навстречу.

«В противоположную сторону бежать надо было!»

Первым делом я впечатала ногу в колено ближайшей цели. Цель резко убавила прыти и чуть не упала. Второй было бросился на меня, но я уже отскочила в сторону – теперь между нами был временно утративший способность быстро двигаться «боец». Не имея возможности ударить ногой, он предсказуемо попытался достать меня с руки. Дурак! Чуть отведя ее в сторону и резко сократив дистанцию, я воткнула ему локоть в ребра под столь глупо протянутой конечностью.

«Правильно говорят – не протягивай руки, а то протянешь ноги!»

Я развлекалась, заставляя эту парочку налетать друг на друга. А также на мои кулаки, ботинки, колени и локти. Надолго их не хватило – менее чем через минуту они лежали на земле кучей дерьма, которой на самом деле и являлись.

- Сука... – с земли поднялось первое выбитое мной тело.

Слегка пошатываясь, он направился ко мне. Краем глаза я заметила, что Икари как-то совсем разошелся – просто лупил чем-то вроде короткого прута уже не сопротивляющегося противника по ставшему кровавым месивом лицу. Хотя и с лица самого Икари текла кровь, а сломанные очки валялись неподалеку.

Противник, злобно на меня глядя, сунул руку в карман и достал оттуда раскладной нож. Щелкнуло раскрывшееся лезвие. Я подобралась. То, как он держал нож, говорило о минимуме навыков обращения с ним, но тут уже противника недооценивать было нельзя. Как и бить вполсилы.

«Хана тебе».

А потом я услышала его – сдавленную смесь хрипа, воя и шипения. Издающий его Икари, с пробирающим до костей оскалом, обнажая покрытые кровью зубы, поднимался на ноги. Тело под ним не шевелилось.

Икари Синдзи.

Я бил. Бил с радостным оскалом на лице. И били по мне.

Как давно я этого не чувствовал! Врага, против которого нужно было сжать зубы и идти до победного конца! Боли от его ударов! Как давно не чувствовал, что он сам – телом и духом – ломается под моими ударами!

Радость. Пьянящее чувство, которое не заглушает боль, но позволяет получать удовольствие от нее.

«Я – жив!»

Радостный вой в глубине души. Удар по лицу, лицу врага – оно хрустит, вминается и пачкает руки горячей кровью.

«Я не изменился! Я не инвалид!»

Все громче торжествующий рев в душе. Еще удар. Противник уже не может бить в ответ.

«Ничтожная тварь!»

Где-то неподалеку Красная разбирается с остальными врагами. Ей повезло – у нее их больше! Я чувствую что-то, похожее на зависть.

«А мой даже не сопротивляется!»

Я раздраженно бью еще раз.

«Ты слишком слаб, чтобы называться врагом!»

- Сука! – слышится из темноты.

«Кто так назвал Аску – труп», – мелькнула в затуманенном сознании отдающая кровавой злобой ехидная мысль.

И громом ударил по ушам вроде бы тихий щелчок. Мгновенно распознанный звук раскрытия складного ножа.

Мысли и эмоции сбились в безумный водоворот.

«Нож – опасность – страх – Аска – нет ножа – опасность – смерть».

«Аска в опасности» – через раз билось в сознании. Билось все чаще и чаще. А я? Что я мог? Что я должен...

«Защищать пилота».

Простая, ясная и полыхающая яростью мысль мгновенно выжгла из головы все остальное.

Я начал подниматься. Горло исторгло из себя странное подобие рева и почти мгновенно охрипло. Я не видел противника, я был хуже вооружен, на теле не было никакой защиты, но все это было не важно. Я должен был

«Защищать пилота», – полыхало в голове.

Сжатый в руке стальной прут плохо подходил для ближнего боя с вооруженным противником. Оставалось метать. Но как?

Злобная радость – выход был.

«Анализ».

В голову словно втыкают раскаленный нож. Нож, который разлетается на множество полыхающих осколков, крушащих все, кроме единственно работающего направления мыслей.

Шаги. Определение дистанции. Голос. Определение высоты броска. Итоговый вывод:

Бросок.

Правая рука судорожным рывком распрямляется, отправляя арматурину в короткий полет. Пробивает болью плечо. Влажный хруст впереди – я попал.

Ноги подгибаются, и я падаю на колени. Боль тысячью огненных лезвий пробивает голову.

Аска Ленгли.

Мой противник успел только обернуться на звук, шедший из-за его спины, как Синдзи неразличимо быстрым движением метнул в него сплошь покрытый кровью кусок арматуры. С противным хрустяще-чавкающим звуком металлический прут ударил в лицо сдуру схватившегося за нож парня. Того отбрасывает назад. Он падает на спину, с глухим хрустом разбивая затылок об асфальт. Изо рта сантиметров на десять торчит брошенный слепым пилотом кусок арматуры – металл разорвал верхнюю губу и раскрошил зубы. С бульканьем льется кровь.

У Икари подкашиваются ноги, и он кулем падает на землю.

«Синдзи?..»

Дальше словно из ниоткуда появилась группа разнообразно одетых мужчин. Кто-то звонил в скорую, кто-то бросился к Икари и остальным лежащим на земле телам, кто-то звонил какому-то начальству, кто-то пытался расспрашивать меня...

Я не реагировала – перед глазами по-прежнему стояло уже закрытое от моего взгляда тело. Изо рта которого торчит окровавленный железный прут.

***

Икари Синдзи. Токио-3.

Боль. Густой огненной сетью она опутывает голову, пробивая ее насквозь. Она парализует. Она заставляет забыть о том, что есть что-то, кроме нее. Откуда-то из темноты доносятся странные звуки и непонятные ощущения – кажется, с моим телом что-то делают. Я слышу, чувствую, но не могу ничего понять.

Есть только непереносимая боль. Только ее я понимаю.

Через какое-то неопределенное время мне удается придти в себя. Голова по-прежнему болит, но уже не мешает связно мыслить.

«Что... происходит?»

Мысли, словно чужие, неуклюжими булыжниками ворочаются в голове. Из мутного болота памяти выплывают последние события.

Парк. Аска. Драка. Радость. Нож. Опасность.

Бросок.

Голову пробивает на мгновенье усилившейся болью. Из горла с хрипом вырывается непроизвольный стон.

«Больно...»

- Синдзи? – звук отточенным лезвием резанул по барабанным перепонкам.

Я скривился, пытаясь понять, кто со мной говорит. Из памяти не сразу выплыло имя «Мисато».

- Да, Мисато-сан? – я старался говорить нормально и не кривиться от боли. – Я где вообще сейчас?

- Ты сейчас в городской больнице. Что с тобой произошло? – тут голос Мисато дрогнул. – И что ты натворил?

«Произошло? Натворил?»

Мозги, словно пропущенные через мясорубку, работали с большим трудом, вяло шевеля перемолотыми нейронами.

Но все же кое-что я помнил четко. Слишком четко.

- Мисато... Он жив?.. – выдавил я из себя.

Тишина была очень красноречивым ответом. Руки смяли простынь, сжимаясь в кулаки. Неприятный голос, принесший с собой волну страха, что-то шептал на краю сознания.

- Я...

- Синдзи, зачем ты метнул в него свою железку? – резко перебила меня Мисато. – Зачем ты это сделал?

- Он нож достал... – я пытался говорить связно. Быстро колотилось сердце, и в такт каждому его удару вспыхивал перевитый огненной сетью мозг. – Аска...

- Вот это и запомни, Синдзи, – вновь перебила меня Мисато. – Жизнь Аски была в опасности. И ты всеми доступными тебе средствами защищал близкого тебе человека. Ты был ограничен в средствах и сделал единственное, что мог сделать эффективно. У тебя не было других вариантов. Тебе ясно, Синдзи? Ты поступил единственно верным способом. И тебя никто ни в чем не винит. Хорошо это запомни. Ясно?

Я скрипнул зубами.

- Синдзи, еще раз – ты должен запомнить, что действовал единственно верным способом. – голос Мисато построжел. – Других вариантов нет. И это мой приказ – запомни. Завтра приду – повторишь. И только попробуй повторить это без должной уверенности в голосе!

Я слушал Мисато. Слушал и молчал. Я не мог даже нормально думать. Просто быстро колотилось сердце, раскалывалась голова, да откуда-то из темноты что-то шептал комок темного страха.

На то, как кто-то вошел в палату, как руку кольнуло воткнувшейся иглой, я почти не обратил внимания. А потом я быстро провалился в глубокий сон.

Кацураги Мисато.

«Чертова охрана! Идиоты, набранные по объявлениям!»

Я злилась. Конечно, я прекрасно помнила, что у них приказ наблюдать, но не вмешиваться без крайней необходимости. В частности, если не возникнет угроза жизни пилотам. А какая может быть угроза от четырех подвыпивших придурков? Да Аска их одна, не напрягаясь, раскидать могла! А когда один из них выхватил нож...

Первым среагировал Синдзи. Инвалид, от которого никакой угрозы вообще быть не могло. Озлобленный подросток, только что превративший в кровавое месиво лицо одного из нападавших. Боевая машина с мозгами, настроенными на убийство Ангелов.

Больше в этом не было никаких сомнений. Ты старался быть похожим на нормального человека. Я помню неверие на твоем лице, когда я предложила тебе жить со мной. Жить нормальной жизнью. Ты пытался. Ты действительно хотел быть нормальным подростком. Да что там – ты им и был! Я ведь помню, как ты реагировал на мои расхаживания по квартире в полуодетом виде, как ты реагировал на прижавшуюся к тебе Рей. Типично подростковая реакция, такое не подделаешь. Но таким ты был ровно до того момента, как...

Раз. Мы стремительно уезжаем от Ангела. Мы попадаем под обстрел. Мы встречаем Еву. Каждый раз ты реагировал слишком уж спокойно. Ангел? А, все понятно. Обстрел? Чего тут необычного? Ева? Поищем укрытие. И все это – с минимумом эмоций. Словно ты их по необходимости проявлял.

Два. Рей, в которой ты только что признал «своего». Трясется потолок, падают осветительные плафоны. Ты бросаешься к Рей, а деактивированная Ева вырывает руку из креплений и прикрывает тебя сверху. Ты даже бровью не повел. Словно так и надо. Ева тебя защищает? Или ты дал ей приказ защитить тебя?

Очень много было подобных эпизодов. Полный ненависти и презрения взгляд, обращенный на командующего, когда ты сказал, что будешь пилотировать.

«У тебя есть замена, Рей».

Столько нежности в голосе к абсолютно незнакомому человеку? От того, кто только что открытым текстом дал понять, что пусть все сдохнут, включая его самого, и ему на это наплевать? Ни за что не поверю!

Ты согласился быть «заменой». И ненавидел командующего за то, что есть еще кто-то такой же, как ты.

В досье сказано, что ты жил у родственников командующего. Но где ты жил на самом деле? И что с тобой сделали? Или надо говорить «Что сделали из тебя?». И был еще один вопрос – что теперь делать мне?

Тут в голову пришла еще одна мысль:

«Я ведь всегда ненавидела Ангелов. Так почему же я так не рада, поняв, что получила идеальное оружие против них?»

***

Аска Ленгли. Квартира Кацураги Мисато.

Я лежала на кровати. Синдзи увезли в больницу, меня – домой. Мисато, поняв, что я себя контролирую, рванула к Икари.

«Дьявол, как такое могло получиться?!»

Перед глазами по-прежнему мелькал вид окровавленного тела. Вид убитого Синдзи человека.

«Почему?.. Я ведь не хотела такого... Это глупо... Этого не могло произойти!»

Самая обычная драка с самым обычным отребьем... В таких стычках не убивают! Мы ведь просто развлекались! Сбрасывали напряжение! Сколько таких драк у меня было в Германии?! И никто не умер! Это идиотизм – убивать в уличной потасовке!

«Такого не должно было произойти!»

Я тихонько всхлипнула.

«Икари... Идиот... Что ты натворил?.. Это был просто перепивший пива пацан, сдуру схватившийся за нож... Он... Он бы ничего мне не сделал!.. Так почему ты его убил?!»

Гулко стучит сердце. Щиплет глаза. Горло сжимает в спазме. Все сильнее вжимаюсь лицом во влажную подушку.

«Ну почему?..»

***

Икари Синдзи. Квартира Кацураги Мисато.

Из больницы меня выписали уже на следующий день – ничего серьезного так и не нашли. Голова все еще болела, но уже не так сильно. Не мешала думать.

И это было самым отвратительным.

По пути я не сказал Мисато ни слова. Дома я как можно быстрее проскочил в свою комнату, демонстративно закрыв за собой дверь: «Не мешайте мне. Не трогайте меня».

Потом так же быстро дошел до кровати, ударившись о нее ногой. Скривившись от боли (только от какой?), рухнул на кровать и пошарил руками в округе в поисках плеера. Я помнил – он лежал где-то здесь.

Через некоторое время в ушах вовсю гремела музыка. Но она не могла заглушить голоса, идущие из глубин сознания. Не могла заглушить страх, что эти голоса приносили.

«Поздравляю, Синдзи. Ты убил человека, – вкрадчивый вибрирующий голос. – Но ведь ты не удивлен? Ты ведь уже давно знаешь, что не ценишь человеческую жизнь? Знаешь, что способен наслаждаться не своей болью, но болью других?»

Мягкой волной обволакивает страх, вопросительно заглядывая в пустые глазницы.

«Ты ведь знаешь...»

«Заткнись...» – скрипят стиснутые зубы.

«Ты не изменился! – плаксивый детский голос взрезает сознание.– Ты убил! Убил еще одного! Убийца!»

Последнее слово визгом циркулярной пилы врезается в разум.

«Заткнись! Ты сдох сам! Ты спрыгнул с крыши и твои мозги разлетелись по асфальту!»

«А ты достоин жить? – ненависть. Окровавленная когтистая лапа на шее. – Разве у такой твари, как ты, есть право жить?!»

«А мне наплевать! – злобный оскал в ответ. – Если мне придется убивать, чтобы выжить, – я буду убивать! И не важно, кого и где этот кто-то находится!»

«А я мешаю жить? – Издевка. Глумление обвивает своими щупальцами голову,  просовывая их внутрь, потроша разум. – Ты не можешь убить меня».

Мой ответ полон злорадства.

«Вас убьет Ноль Первый. Вы – ошибка моего сознания. Вас не должно быть».

«Нет».

Хор резонирующих голосов, вбивающих в изувеченный разум звук за звуком.

 «Тебя. Не. Должно. Быть».

Бесконечная уверенность в своей правоте.

«Ты – ошибка».

Дрожат руки. Кривятся в злобном оскале губы.

«Плевать! Плевать на все! Кто выживет – тот и будет прав!»

Болит голова. И почему-то противно ноет в груди.

- Икари? – через несколько часов новый звук врывается в мою голову.

Я криво ухмыльнулся темноте – беда никогда не приходит одна.

- Привет, Рей, – я стаскиваю с головы наушники и отключаю музыку. – Проходи.

Негромкий шорох приближающихся шагов. Скрип чуть прогнувшегося под тяжестью тела стула. Стук собственного сердца. Тихий вопрос:

- Как ты себя чувствуешь?

- Рей, это у тебя стандартный вопрос, – зло ухмыляюсь. – Ты не пробовала спрашивать о чем-нибудь другом?

Пауза. И немного изменившийся голос задает другой вопрос:

- Ты хочешь, чтобы я ушла?

Замираю. Сквозь стиснутые зубы судорожно вырывается воздух.

«Что за хрень я только что сказал?»

- Прости... – непривычное слово выталкивается из горла свистящим шепотом. – Прости меня, Рей...

Страх. Что ты сейчас ей сказал, кретин?!

Ее теплая ладонь опускается на мою судорожно стиснутую в кулак руку.

- Тебе плохо, Икари, – что-то непривычное слышится в ее голосе. Или просто забытое? – Капитан Кацураги рассказала мне, что ты сделал.

- Синдзи убил человека, Рей. Понимаешь?

- Да.

- И тебе неприятно от осознания этого факта, так?

- Да. Икари поступил...

- Он ощущает все то же самое, что и ты, но во много раз сильнее. Если Синдзи для тебя что-то значит – помоги ему. Твоя поддержка для него намного важнее, чем чья-либо еще.

- И что ты думаешь? – еще один кривой оскал послан в темноту. – Как тебе эта моя сторона?

- Ты защищал меня. Ты говорил, что ради меня разорвешь любого, – голос Рей тих и немного грустен. И было в нем что-то еще. – Ты говорил об Ангелах, но ведь и в них ты готов признать людей?

«Ева. Рей... Ты не клон Евы... Вы оба – клоны Ангелов. Но... вы действительно люди».

- Да... – таким же тихим голосом выдыхаю я. – Гены – не главный признак человечности.

Грустно ухмыляюсь.

«Человечность...»

И аккуратно накрываю руку Рей своей. В ее присутствии кошмары, скрытые в моем разуме, отступали. Прятались в тени, выжидая своего часа. Ну и пускай ждут! Не дождутся!

- Ты защищаешь и Аску тоже?

Еще одна кривая ухмылка – вот мы и подбираемся к самой неприятной части разговора.

- Да, я пригласил ее погулять.

Где-то глубоко в душе билось понимание того, что наш разговор проходит не так. Не таким я его планировал! Не то я должен был говорить!

- Она... – голос Рей на секунду замирает. Чуть подрагивает ее рука. – Что она для тебя значит?

- Не знаю, – я пытаюсь говорить то, о чем хотел сказать ей изначально. – Не знаю, но хочу понять.

- А что для тебя значу я? – что-то в ее голосе больно режет по сердцу. Что это? Грусть, обида, страх или все вместе? – Ты избегаешь меня в последнее время. Почему, Икари?

«Вот мы и подошли к самому главному...» – лицо, казалось, уже навсегда застыло в кривом оскале.

- Рей, прежде чем я отвечу на твой вопрос, скажи: когда ты сама поняла, что что-то чувствуешь ко мне? Когда это было?

Тишина, переплетенная темнотой. Полное ничто. Только стук собственного сердца и тихий вкрадчивый шепот на краю сознания.

Какого ответа ты ждешь, Синдзи?

«С того момента, как ты сел вместо меня в Еву» – веришь в сказки, Синдзи? В красивые сказки про любовь с первого взгляда?

«С того момента, как ты впервые проявил заботу о моем здоровье. Помнишь тот день на берегу озера?» – или, может быть, ты веришь в свои способности манипулировать окружающими? Разве можно такого, как ты, полюбить искренне?

«После боя с Пятым Ангелом я поняла, что виновата перед тобой и не хочу тебя потерять» – или же тебя больше устраивает неопределенность? Лишь бы окружающие чувствовали, что по гроб жизни тебе обязаны.

В какой вариант ты хочешь верить?

- Когда ты появился в школе, – медленно начала Рей. Она словно вспоминала. Но вспоминала о чем-то приятном. – Когда ты говорил со мной. Я не сразу это поняла, но мне было приятно просто от того, что ты рядом. Как сейчас. Ты об этом спрашивал, Икари?

- Все-таки Аска права, – сдавленный смешок в ответ. – Я – идиот.

«Всего один правильно поставленный вопрос мог решить все проблемы... А я... Что я делал?.. Что я продолжаю делать?»

- Я тебя не оставлю, Рей, – оскал на лице рывками пытается превратиться во что-то нормальное. – Я не могу оставить Аску, но что бы не случилось – я буду и рядом с тобой. Больше я такой ошибки не совершу...

Это было обещание. Не Рей, нет – это было обещанием себе.

«Пусть я буду бояться и сомневаться – это неизбежно. Но я никогда больше не позволю своим страхам и сомнениям мешать мне двигаться вперед. Никогда не дам им остановить меня».

Столь знакомое и приятное чувство поднимается в груди. Столь знакомый оскал на лице. Как же это приятно...

«Жить!»

- Если Аска важна для тебя... – в голосе Рей причудливо переплетается что-то, напоминающее грусть и радость одновременно. – То пусть так и будет. Не оставляй ее. Пусть это и неприятно мне, но мое чувство неправильно. Это ведь не помешает тебе быть и со мной тоже? И я хочу, чтобы ты кое-что понял...

Пауза. Откуда ощущение того, что Рей улыбается, пусть и немного грустно? Ее недавние интонации?

- Ты не должен меня бояться, Икари. Это тоже неправильно.

Я замираю. Рей поняла? Поняла все то, что я еще только собирался ей сказать и только начал осознавать сам?

- Да, – негромкий хмык. – Это я уже понял.

Аска Ленгли.

Икари вернулся домой, а я все еще не знала, что мне делать. Подойти к нему? Зачем? Или наоборот – держаться от него подальше? Отчего? Игнорировать его? Делать вид, что ничего не произошло? Так было совсем недавно.

Бросаю быстрый взгляд на дверь и вновь утыкаюсь в подушку.

В тот раз Синдзи пришел. А сейчас... Я старалась не думать об этом, я запрещала себе... Но в глубине души все равно хотела, чтобы Синдзи вновь пришел и все спокойно объяснил. Этот больной на голову идиот!

«Почему такое должно было произойти?! Я не хотела этого!»

Тихонько шмыгаю носом и, стиснув зубы, еще глубже зарываюсь лицом в подушку.

«Почему я должна плакать из-за смерти какого-то незнакомого кретина?! Почему произошедшее с ним вообще должно меня задевать?!»

С тихим шорохом открывается дверь. Стоящий за ней Икари молча проходит внутрь моей комнаты и прислоняется к стене. И только после этого открывает рот.

- Привет, Аска, – звучит его обычный спокойно-ехидный голос. Или все же другой?

- Ты забыл постучатся, – в моем голосе сквозило холодом и недовольством.

Синдзи пожал плечами и постучал костяшками пальцев по двери.

- Легче?

- А с чего ты вообще решил, что мне должно быть плохо, ты... – чуть не прокричала я в ответ.

- Я разве спрашивал плохо ли тебе? – его лицо исказилось крайне неприятным оскалом.

Я сжала руки в кулаки и стиснула зубы.

«Да зачем ты вообще сюда пришел?..»

- Помнишь я тебе говорил, что слишком хорошо себя знаю, чтобы испытывать к себе что-то, кроме ненависти? – оскал сменился ухмылкой, но все такой же неприятной. Как неприятны были и его язвительные интонации. – Ты вроде еще говорила, что я о себе всякую фигню знаю. Ну и как? Хороша «фигня» на деле, а, Аска? Сейчас ты уже настроена совсем не так, как вчера.

На этом Синдзи развернулся к двери.

- Но если ты вдруг решишь, что я не окончательно тебе опротивел от того, что ты узнала обо мне чуть больше... Я недалеко, – после чего резко вышел из комнаты.

А я так и осталась сидеть на кровати со стиснутыми в кулаки руками.

«Синдзи... Ну ты и... Идиот!»

 Синдзи вышел из комнаты Аски. Он был почти доволен разговором – отвлек он ее почти гарантированно. Пусть и криво, но дал понять, что не оставит ее. А теперь надо было зайти к Мисато и узнать, куда дели его арматурину. Было бы жаль ее потерять.

А потом надо было жить дальше.

Хе.

***

Икари Синдзи. Штаб-квартира «NERV».

Шли дни. Меня временно изолировали от Евы и посадили под домашний арест или что-то вроде того. Не избежал я психологической экспертизы. Несмотря на все мое сопротивление.

Ухмылка. Хорошая была экспертиза. И, главное, врачей было несколько. Хе.

- Доктор, давайте определимся сразу! Я не просто ставлю черный цвет на первое место, я из всех цветов вижу только черный. Везде. Так что ставьте мне «маниакально-депрессивный психоз» и я пошел к следующему.

- Итак, Синдзи-кун, можешь рассказать мне, о чем ты думал в той драке? Перед тем броском?

- Я думал о чайках, доктор.

- Хорошо, почему ты думал о чайках?

- Я всегда о них думаю, когда убиваю людей.

- Тебе уже приходилось это делать?

- Конечно же нет, доктор! Как вы могли такое подумать!

- Но тогда что значит «всегда»?

- Но ведь других случаев не было. Значит – всегда. Неужели это так сложно понять, доктор?

- Ну-с, психологические заболевания имеются? Замечали за собой какие-нибудь странности?..

- Замечал, доктор. В последнее время мне часто кажется, что я пилотирую огромного человекоподобного робота и сражаюсь со страшными инопланетными монстрами. А мой отец возглавляет секретную организацию, которая с этими монстрами борется. Скажите, доктор, – это лечится?

- Синдзи, мне известно, что ты всегда таскаешь с собой металлический прут. Почему ты это делаешь? Так ты чувствуешь себя более защищенным?

- Нет, доктор. Просто этим прутом в детстве отец часто бил меня по голове, когда я плохо себя вел. С тех пор это моя память о наших давно ушедших родственных отношениях.

Я откровенно издевался над психологами и не пытался это скрыть. Они были терпеливы, вежливы и предупредительны. Порой я чувствовал себя глупым ребенком, порой испытывал почти непреодолимое желание довериться и пойти на контакт. Ведь они хотели мне только добра. Но...

«Извините, я прекрасно знаю, что такова ваша работа – сделать так, чтобы пациент вам поверил. Но я не буду вам верить».

 А в ответ на прозрачную угрозу отстранить меня от пилотирования, я ехидно поинтересовался, на сколько тогда снизится боеспособность отряда «Евангелионов». Какой ответ выдали МАГИ, я так и не узнал, но, видимо, начальство он не устроил. Так что сегодня у меня (не прошло и полугода!) синхротест.

Встреча с Ноль Первым.

- Эта дверь опять не работает! – возмущенный голос Аски откуда-то спереди неприятно резанул по ушам. Чуть усилилась головная боль. После того случая она болела почти постоянно.

- А ты пни посильнее, она и откроется, – ехидно посоветовал я.

Дверь не открылась. Но внутрь мы попали – Рей вспомнила про аварийный вход. Только что же такое случилось? До Геофронта мы ведь добрались нормально...

- Похоже, в «NERV'е» отключили электричество, – заявила Аска, когда мы были уже внутри. – Черт, не видно же ничего!

- Это потому, что электричество отключили? У-ф-ф... – я облегченно перевел дух. – А я уж было подумал, что это мне глаза вырезали!

- Икари, – спокойный голос Рей.

Я напрягся.

- Что, Рей, опять?..

- Да.

«Вот ведь!..»

Что Рей, что Мисато, что Аска – все они замечали, что я изменился. В частности шутки мои иногда становились чересчур уж черными...

- Ладно, давайте двигаться дальше, – попытался я замять ситуацию.

- А кто нас поведет? Нужно выбрать лидера! – Аска была в своем репертуаре.

- Предлагаю выбрать того, кто привык передвигаться на ощупь – себя, – не замедлил вставить я. – Буду первым в мире слепым проводником!

- Икари.

«Да что же это такое, а?!»

В итоге вела нас Рей.

Как оказалось в дальнейшем, свет выключили необычайно вовремя – к Токио-3 продвигался Ангел. Вот такие в «NERV'е» синхротесты.

- Но, Акаги-сан, как мы доберемся до Ангела, если энергии нет, а батареи рассчитаны всего на пять минут работы? – как Мисато всегда найдет с кем поговорить, так и Аска всегда найдет, чем возмутиться. Хе.

- У вас будут дополнительные внешние батареи, рассчитанные на 30 минут работы. Этого времени вам должно хватить, чтобы выбраться на поверхность. А сейчас переодевайтесь и по машинам, время не ждет!

И вскоре я уже сидел в капсуле. Этот бой обещал быть непростым – неизвестный Ангел, минимум подготовки, минимум времени. Больше всего мне не нравилась первая неизвестная.

«Опять придется в больнице отлеживаться. Хе».

Потом сосредоточился.

«Ты...»

Пауза. Усмехаюсь.

«Здравствуй, Зверь. В бой?»

Тихий согласный рык в ответ.

Для себя я уже решил, что Зверем буду называть Еву, а Ноль Первым – то, что из нас двоих получается.

Привычно открываю Зверю себя. Привычно заглядываю в него, погружаясь в бешеный  вихрь эмоций, порожденный двумя слившимися воедино разумами.

Довольный рык вырывается из горла. Налитые силой руки упираются в невидимые в темноте крепления, с громким и приятным скрежетом отодвигая их в сторону. Где-то в темноте освобождаются от подобных захватов Красная и Синяя.

Синяя. Другой Пилот.

Довольный рык. Я помню ее. Громыхают приближающиеся шаги моих собратьев. Где-то тут должны быть батареи, о которых говорили пилоту. Но где? В этой темноте невозможно что-либо разглядеть!

Они должны быть недалеко. Надо найти на ощупь.

Мысль, пришедшая от пилота. Ему уже давно приходится так ориентироваться. Вот только покрытые броней руки не лучшее для этого средство. Но я пытаюсь.

Из памяти пилота всплывает внешний вид ангара. Склад, о котором ему говорили – в левом ближайшем углу. Аккуратно продвигаюсь вперед. Вдоль стены, как это делает пилот. Там не должно быть людей, которых так легко раздавить.

- Икари? – доносится до меня взволнованный голос. Это Другой Пилот.

Аянами Рей.

Тихий недовольный рык в ответ.

Не Икари!

Но им не надо об этом знать.

Глупость! Почему меня должны звать именем моей части?! Пилот сам дал мне имя, так чем же оно плохо?!

Еще один недовольный рык. Ненависти нет, это не то чувство, которое можно направлять на своих, но...

Называйте меня моим именем!

- Ноль Первый, что ты делаешь? – Синяя словно понимает меня. Тихий довольный рык.

И непонимание. Я делаю что-то не то?

Не время.

Продолжаю пробираться вперед. Вот, кажется, и корпус склада.

Что теперь?! – недовольный рык. – Подсветите хоть чем-нибудь!

- Икари... Ноль Первый... – снова настигает меня голос Синей. – Вы ничего не видите?

Не вижу?!

Рывком разворачиваюсь к Синей. Протягиваю в ее сторону руку. Рука на что-то натыкается. На что-то металлическое. Корпус Синей?

- Ангел тебя возьми, Икари! – новый голос. Пилот помнит его обладателя – Аска. Пилот Красной. – Здесь достаточно светло!

Я не вижу? Почему?!

 Быстро оглядываюсь по сторонам, надеясь заметить хоть один источник света. Не нахожу его. Тут до меня доносится легкий скрежет и немного погодя – голос Синей:

- Прямо напротив твоего глаза – прожектор. Ты его видишь?

Отрицательно мотаю головой. Сознание все быстрее заполняла волна бессильной ярости.

Я не смогу так сражаться!

- Нам приказано выдвигаться без тебя. Ты должен остаться здесь.

Не останусь!

Никогда еще мои части не были так единодушны. Им обоим была ненавистна мысль о собственной беспомощности. О том, что в такой момент они ничего не смогут сделать.

С угрожающим рыком тыкаю рукой в сторону склада и затем хлопаю себя по спине.

Установите их.

Сажусь на одно колено, повторяю свой жест и замираю. Я должен разобраться, что со мной происходит. Что-то случилось. С моим телом? С разумом пилота? Мое тело в порядке, я чувствовал это. А вот пилот... Да, проблема была именно здесь. Он слишком хрупкий. И я никак не мог ему помочь! Я не умел это делать!

Еще один рык вырывается из груди. Слышны удаляющиеся шаги Синей и Красной. А мне так и не подключили дополнительные батареи.

Почему?! – громогласный рык эхом мечется по крошечному ангару.

Успеть! Справиться! Но как?!

Я знал всего один способ разобраться в разуме пилота. Но это был слишком разрушительный способ и, возможно, именно в нем скрыта причина моей слепоты. И поэтому я не хотел его использовать.

Так что же мне делать?!

Разум заполняло абсолютно новое для меня чувство.

Беспомощность.

***

Аска Ленгли. Токио-3.

До поверхности мы добрались без проблем. Если не считать проблемой то, что поднялись мы без Икари. И то, что у нас осталось десять минут работы на внешних, похожих на туристические рюкзаки батареях, и около четырех – на внутренних. И то, что из оружия у нас было по паллетной винтовке да по прогножу. Ни пополнений, ни прикрытия, ни информации из штаба.

«Автономный режим, мать его!»

- Ну, Аянами, что будем делать? – я выглянула из-за края здания и быстро оглядела нашего врага.

Тот отдаленно напоминал паука: четыре трехсуставчатых лапы, круглое тело... Ангел выглядел до неприятного симметрично (А я так хотела напасть на него со спины!) – зеленое тело, перетянутое восьмью темно-синими линиями, идущими от центра верхней его части к центру же нижней. На каждой из линий посередине был какой-то желтый круг в той же синей окантовке. То ли глаз, то ли что-то еще, поди тут разбери... Радовало то, что какого-либо подобия брони на нем не было видно.

- Времени мало, надо атаковать, – внесла предложение Рей.

- Подожди... – я мельком глянула на таймер. – На рожон обычно лезет другая Ева, но ее среди нас нет.

«А жаль...»

Тактика была бы простой – мы с Аянами нейтрализовали бы АТ-поле Ангела с безопасной дистанции, прикрываясь домами, а защищенная АТ-полем Ева-01 перешла бы в ближний бой. А после разведки сил уже и я бы присоединилась – чем я хуже Синдзи в ближнем бою?

А вот получится ли такой фокус с двумя Евами? У последнего Ангела, как я узнала от Мисато, АТ-поле было сильнее, чем у любой из Ев. У предпоследнего его вообще хватило на двух. Кто сказал, что здесь будет проще? Но все более крепла уверенность в том, что именно такой вариант действий нам и придется опробовать. Причем в ближний бой придется идти именно мне – Первая, с ее синхроуровнем, для подобного просто не годилась. А потому я не горела желанием начинать бой. Пусть сначала противник хоть как-то покажет свои возможности.

И тот не заставил себя ждать – раскрылись два ближайших к нашим Евам желтых круга, обнажая черные провалы.

«Стволы, мать их!»

Больше я ничего подумать не успела – два выпушенных Ангелом плазменных луча ударили в наши Евы. Здания, за которыми мы прятались, были пробиты играючи. И если бы не АТ-поля...

- Аянами, в ближний бой и запрыгиваем на него! – подстегнутый адреналином мозг выдал план действий. Только насколько удачный? – АТ-поле не нейтрализуем до последнего и попеременно ведем обстрел!

Запасные обоймы в конструкции паллетных винтовок не были предусмотрены в принципе. Автомат таких размеров мог быть только одноразовым...

И мы побежали. Отчаянно петляя из стороны в сторону, прикрываясь еще целыми зданиями и обстреливая Ангела короткими экономными очередями. При этом я старалась бить как можно ближе к Ангельским пушкам.

«Когда он уберет свое АТ-поле... Главное – успеть выстрелить первой! А кто последний – того и тапки!»

Но по нам били уже из трех пушек! А если мы слишком далеко отскакивали – подключалась и четвертая! И потому я пыталась как можно лучше приноровиться к его темпу стрельбы. Уклониться после выстрела было уже нельзя, а вот предупредить его и дернуться в сторону мгновеньем раньше... Получалось с переменным успехом. Хуже было у Первой – с ее синхроуровнем подобные фокусы были невозможны, и потому каждый луч, выпущенный Ангелом в сторону Евы-00, разбивался о ее АТ-поле. Пока разбивался.

Я стиснула зубы. Нужно было решать.

- Должна будешь, Первая! – крикнула я и рывком вырвалась вперед.

«И ты, Икари, тоже! За то, что задницу твоей ненаглядной приходится прикрывать мне!»

Теперь по мне уже стабильно лупили из двух стволов, а по Аянами – из одного.

Прыжок влево, пригнуться и вправо, снова вправо, высокий влево... Я уже не старалась увернуться – я просто беспорядочно металась из стороны в сторону под согласованным огнем двух орудий. И часть выстрелов все еще попадала по броне. Но я почти добежала...

«Как Синдзи...» – проскакивает отдающая страхом мысль в сознании.

Я еще успеваю искривить губы в бледной улыбке перед тем, как взвывает сигнал о нейтрализации моего АТ-поля.

Но я не Синдзи. Я умнее.

И потому в то же мгновенье я мощным прыжком посылаю Еву вверх. Ослепляющей болью вспыхивает правая икра – не успела до конца увернуться.

- Сдохни! – крик почти срывается на визг от боли и я всаживаю в Ангела остаток обоймы. Снаряды разбиваются об АТ-поле.

«Тварь!»

Отдающий отчаянием мысленный крик. Я уже понимаю, что не допрыгну до его спины. Я приземлюсь перед ним. Перед Ангелом, который рывком отдернул свое тело назад, одновременно с моим прыжком. И меня убьют.

«Убьют?! Ни за что!»

Группируюсь. Я успею...

И уже перед самым моим приземлением средний сустав на одной из Ангельских ног разлетается на мелкие куски, разбитый меткой очередью Аянами. И Ангел на мгновенье заваливается на бок, пытаясь удержать равновесие на трех оставшихся ногах. Всего на какие-то полсекунды. На чертову бездну времени, за которую можно успеть очень и очень многое.

«Спасибо!»

Я падаю на землю и тут же, практически скользя по асфальту и разламывая его на куски ногами, бросаюсь под ангельское тело. Ушедший чуть в сторону выстрел сбивает внешние батареи, но мне все-таки удается прошмыгнуть под него. В непростреливаемую зону.

Прошмыгнуть для того, чтобы увидеть еще одно темное отверстие у него под брюхом.

Еще одно, намного более крупное орудие, направленное прямо на меня. Я действовала рефлекторно – вбила в него правую руку по локоть. Что-то взрывается, мою Еву заливает синей кровью, Ангел судорожным и корявым прыжком отскакивает в сторону и неуклюже валится на землю, круша здания вокруг.

А мою правую кисть словно сдувает ледяным ветром.

«Шок. У тебя остались секунды, Аска».

Мысли необычайно четкие и кристально ясные.

 С диким криком выхватываю левой рукой прогнож и бросаюсь на Ангельскую тушу. Тот ударом одной из уцелевших ног отбрасывает меня в сторону. Сложенное пополам тело Евы сносит какую-то высотку, а мимо проносит Еву-00. Ей удалось навалиться на Ангела и начать пластать ножом его тело. Тот уже не стреляет.

В этот момент меня накрывает припозднившаяся боль, с лихвой наверстывая упущенное. В животе что-то словно взрывается, руку полыхающей болью пробивает до плеча. Такой сильной, что я почти мгновенно захлебываюсь собственным криком. Как это, оказывается, больно, когда тебе отрывают руку...

Из помутившегося от боли рассудка пробивается только одна мысль:

«Нельзя...»

С еще одним криком я бросаюсь вперед – на Ангела, едва различимого между мелькающих перед глазами пятен.

 Дальше все сливается в какой-то безумный кошмар.

 Боль, почти гасящая сознание, потоки синей Ангельской крови и беспорядочные удары ножом по стремящемуся сбросить меня телу. Кажется, что это не закончится никогда... Но, в конце концов, сознание милосердно гаснет.

- Сорью... Сорью... – чей-то голос вырывает меня из забытья. Чьи-то руки трясут за плечи.

- Да, да... Хватит... – я открываю глаза. Надо мной – синее небо и обеспокоенное лицо Аянами. Я несколько раз хлопнула глазами, пытаясь понять, какой из увиденных деталей я удивлена больше.

- Мы... победили? – мне до конца в это так и не верится.

- Да, Сорью, мы победили, – Аянами кивает своей синеволосой головой.

«Как небо...»

- Хорошо... – я вновь прикрыла глаза.

- Сорью...

- Аска! – перебила я ее. – Называй меня Аской! Мне этот твой японский этикет уже в печенках сидит! И Синдзи тоже по имени называй, а то скулы сводит от твоего «Икари»! Он тебе не чужой, между прочим!

Рей на какое-то время замолкает.

- Хорошо... Аска, – последнее слово дается ей с явным трудом. – Больше так не делай.

- Чего не делать? – раздраженно отозвалась я, по-прежнему не открывая глаз.

- Не пытайся прикрыть меня собой, – звучит надо мной уже почти спокойный голос. – Ты важна для Икари...

- Синдзи! – перебиваю я ее еще раз. – Его зовут Синдзи! И не пытайся мне объяснить, что я важнее для него! От твоей смерти ему тоже хорошо не станет! Лучше бы спасибо сказала...

В последней фразе прозвучала неприкрытая обида. Все-таки Первая иногда такая деревянная!

- Спасибо, Аска, – после небольшой паузы звучит голос Рей. – Но все равно – не пытайся. Со мной... Все по-другому.

В ее словах была слышна какая-то затаенная грусть.

- Эх, ну и дураки же вы с Синдзи... – сама не до конца понимая к чему, протянула я.

«Синдзи... Что же с тобой случилось?»

Мысль о том, что он отныне неспособен пилотировать Еву была очень неприятной. В буквальном смысле – до боли неприятной.

Омак by f@bLER

"Шутники мелкие. Ничего, я тоже пошутить люблю..."

Кацураги, злорадствуя, меняла содержимое ящиков с бельём Аски и Синдзи.

Омак by Dormiens

Шаги. Определение дистанции. Голос. Определение высоты броска. Итоговый вывод:

Бросок.

Правая рука судорожным рывком распрямляется, отправляя арматурину в короткий полет.

Пробивает болью плечо. Влажный хруст впереди – я попал.

- Блин, чуваки, смываемся отсюда! Этот псих ее завалил!

Холод. Пронизывающая все ледяная боль понимания - и тихий неуверенный голос Зверя:

"Ты как хочешь, Синдзи, но я валю с ними..."