Тяжело поднимаюсь на ноги, держа в руке меч.

            Левая рука, с начисто сожжённой на ладони металлокерамической бронёй, в такт ударам сердца пульсирует ослепляющей болью. По правому боку из глубокой рубленной раны струится алая кровь Евангелиона. Во всём теле жуткая слабость - хочется просто лечь, закрыть глаза и отдохнуть… Эта долбанная схватка чертовски вымотала меня…

            Но это нужно обязательно закончить.

            Перед глазами полыхают цифры остаточно заряда внутренних батарей: 0:19… 0:18…

            На то, чтобы вырезать ядро Самсиила неповреждённым уже нет времени, ни сил. Да и резервных кабелей питания поблизости нет – мы с Ангелом здесь всё разрушили начисто… А что не разрушили, так покорёжили до непотребного состояния – ремонта тут на пару миллиардов, пожалуй будет…

            А раз нет времени на хитроумные комбинации, то будем действовать по-простому, по старинке…

            Тяжело приволакивая отчего-то ставшие совершенно неподъёмными ноги, подхожу к поверженному Ангелу, который ещё пытается шевелиться и даже, кажется, левитировать. Перехватываю меч обратным хватом, вычисляю примерное местоположение ядра, и с размаха всаживаю его в спину Самсиила, пришпилив его к земле, будто жука.

            Квантовый клинок с лёгкостью пробивает прочнейший панцирь Ангела, лишь один-единственный раз натолкнувшись на какую-то преграду. Из-под Самсиила вылетает облако искр, и пару раз дёрнувшись, он затихает.

            Евангелион-01, безо всякого вмешательства с моей стороны, начинает медленно опускаться на колени рядом с мёртвым врагом. Тают последние секунды работы внутренних батарей, и моя Ева замирает в неподвижности, уже никак не реагируя на мои мысленные команды.

            Оба небольших монитора гаснут, контактную капсулу изнутри теперь освещает лишь свет дежурного освещения, с автономным источником питания.

            С некоторым отрешением и недоумением смотрю на свою левую ладонь. Она продолжает болеть и в реале, даже после рассоединения с Юнитом-01, а материал контактного комбинезона даже, кажется… обуглен?! Быстро перевожу взгляд на свой правый бок – чёрно-синий плагсьют в районе рёбер рассекает тонкая линия, из которой в окружающую меня ЛСЛ выплёскивается тёмно-бурая жидкость.

            Это что, моя кровь?! Вашу мать!..

            И связь как назло без энергии не работает, а аптечка в аварийном комплекте, который становится доступен только после выхода из контактной капсулы… И что, прикажете сидеть и ждать здесь, пока меня не достанут из обездвиженной Евы? Ну уж нет! Эдак я могу до самого морковкиного заговенья ждать…

            Нахожу на левой боковой стороне пилотского ложемента утопленную красную рукоять, поднимаю её, поворачиваю на девяносто градусов и дергаю.

            Бум!

            Контактную капсулу дёргает вверх, меня слегка вдавливает в кресло – я активировал систему катапультирования. Стремительное движение вверх сменяется резким рывком и плавным спуском вниз – похоже, что раскрылись тормозные парашюты. Ещё один резкий рывок вверх – на короткий миг включились пороховые тормозные двигатели, и моя контактная капсула приземлилась.

            В тот же миг ЛСЛ начала стремительно убывать прочь. Как только моя голова оказалась на воздухе я почувствовал резкий приступ удушья, как и всегда, после сброса ЛСЛ. Лёгкие запылали, я схватился руками за горло, но в следующий миг уже сработали специальные нейродатчики в контактном комбинезоне.

            Меня пронзили разряды невидимой энергии, моё тело содрогнулось в судорогах, его резко скрутило в приступе жестокой рвоты. Поганая ЛСЛ выплеснулась из моего носа и рта, тяжело, с болью. Левая рука заболела ещё сильнее, а вдобавок ещё и начало жечь болью правый бок, по которому стекала тонкая струйка крови.

            Кашляя и отплёвываясь, я начал отстёгивать привязные ремни. Шатаясь выбрался из пилотского ложемента и, шлёпая по лужам ещё кое-где стоящей ЛСЛ, подошёл к неширокому выходному люку.

            Выдернуть ручку, провернуть её два раза по часовой стрелке, толкнуть дверь плечом. С шипением люк открылся наружу, и я совершенно без сил вывалился из контактной капсулы.

            Примерно с полуметровой высоты я рухнул на изломанный и потрескавшийся асфальт, залитый ЛСЛ. Неловко выставил руки, чувствительно приложившись коленями. Зашипел от сильной боли в обожженной руке и в боку, выпрямился и поднялся на ноги. Проковылял несколько метров вдоль лежащей среди обломков стали, пластика и бетона контактной капсулы. Мельком бросил взгляд на замерших примерно в метрах пятидесяти в полной неподвижности Ангела и Еву, и осторожно опустился на землю.

            Нажал на утопленную в поверхности капсулы круглую металлическую кнопку, тут же рядом откинулась небольшая панель. В специальных нишах виднелся часть аварийного набора для выживания Пилота: пистолет-пулемёт «Микро-Узи», замысловатый нож выживания, и что главное – полевая аптечка.

            Морщась от боли, я достал небольшой пластиковый кейс, откинул крышку и начал копаться в его внутренностях.

            Так… Блин, мне же ещё почти и не объясняли, что тут от чего и для чего!.. Хм, кажется это обезболивающее… Ага, точно – значит, берём. И перевязочный пакет…

            Зубами сдёрнув защитный колпачок с тонкой иглы одноразового шприца, снаряжённого обезболивающим, я скептически посмотрел на свою руку.

            Всегда боялся уколов, и уж тем более никогда не ставил их сам… А, была не была!..

            Размахнувшись, всадил шприц чуть повыше запястья и надавил на поршень. Руку как-то странно кольнуло, но почти сразу же она начала неметь, и боль начала постепенно уходить. Хорошо…

            Зубами разгрыз бумажную обёртку индпакета, ибо левой рукой теперь было пользоваться совсем проблематично – похоже, что я несколько переборщил с дозой, и теперь ниже плеча вообще не чувствовал. И пошевелить тоже, соответственно, уже ничем не мог.

            Кое-как наложил пластырь прямо поверх контактного комбинезона, и начал себя перебинтовывать как можно туже. Когда повязка, хоть и тоже достаточно коряво наложенная, стала меня удовлетворять, передо мной неожиданно возникла проблема – гибкий и эластичный бинт не получалось перегрызть. Благо, что я нацепил на пояс свой нож!.. Нет, можно было бы, конечно же, и этой бандурой, которая нож выживания, обрезать, но как-то это не комильфо…

            Я устало привалился спиной к контактной капсуле.

            Вокруг меня развернулась самая настоящая постапокалиптическая картина – разрушенные здания, изломанный и потрескавшийся асфальт, груды обломков. Кое-где к небу поднимались столбы дыма, местами в верхней бронеплите виднелись глубокие воронки с оплавленными краями. По всему городу разносились сирены, но уже не тревоги, а пожарных и медицинских машин – местное МЧС спешило на ликвидацию последствий сегодняшнего боя.

            Нда… Нефиговски мы сегодня с Самсиилом погуляли…

            Сверху упала какая-то огромная тень, по ушам бил отчего-то до боли знакомый гул, на меня обрушился мощный поток воздуха

            Я поднял взгляд к небу.

Невдалеке от меня на землю опускался Ми-8 с красными звёздами на камуфлированных бортах, а в воздухе нарезал круги, прикрывая его, "крокодил", он же Ми-24, правда какой-то незнакомой модификации – вместо неподвижной курсовой 30-миллиметрвоой спарки или четырёхствольного роторного пулемёта, у него в носу виднелась подвижная спаренная пушечная турель.

Из распахнувшихся дверей «восьмёрки» высыпали крепкие парни в полной боевой экипировке, с "калашами" наперевес. Следом выскочили несколько человек в лётных камуфляжах, один из них был с большой сумкой с красным крестом. С несколько отрешённым видом я смотрел, как десантники оцепили место приземления контактной капсулы, а "лётчики" подбежали ко мне.

- Эй, пацан, ты как? – озабоченно спросил меня, сдвигая висящий на плече автомат стволом вниз один из них. Я механически пробежался по нему взглядом - молодой парень лет двадцати, русоволосый, сероглазый, каких миллионы.

Не сразу до меня дошло, что со мной впервые за уже очень долгое время говорят на моём родном языке.

- Командир, да он же по-нашему не кубатурит, наверное! Попробуй на инглише, - подал реплику другой солдат.

- Я… Я вас понимаю… - хрипло ответил я. – Меня… Ранило немного…

Хм, а отсутствие языковой практики и постоянные разговоры на японском сделали своё чёрное дело – на своём же родном языке я уже начал говорить с вполне заметным акцентом, хотя и всё так же чётко.

- О, ни хрена себе! – удивился один из солдат оцепления. - Понимает, самурай! А я думал, они тут вообще по-человечески не говорят…

- Макс, заткнись, быстро, - резко осадил товарища парень, говорящий со мной.

- А чё я такого сказал-то?

- Не понял? Ладно, вернёмся на базу я тебе, мля, популярно и доходчиво объясню. Лучше перевяжи его нормально, пока нервовцы не приехали – нам полумёртвый Пилот на хрен не нужен.

Ко мне подошёл провинившийся ПСС-овец, с крайне хмурым выражением лица, и начал поправлять мою криво наложенную повязку.

- Артём, да нормально тут всё – пацан себя грамотно перевязал.

Значит, этого молодого командира зовут Артём…

Отчего-то резко захотелось курить, хотя я этой вредной привычкой никогда особо и не злоупотреблял.

- Бойцы… - подал голос я. – У вас сигареты не будет?

Макс, что осматривал меня пару минут назад, нахмурился.

- Слышь, пацан, тебе сколько лет? Не рано тебе будет, а?

- Макс, не гони, - произнёс Артём. – Сам что ли до хера спортсмен? Дай парню сигарету, не жмоться – ему сегодня можно. У меня в одной из вертушек, что на Ангела попёрли, кореш был, а  этот пацан их всех спас. Хотя и не обязан был.

- Эээ… Ну, извини тогда, командир, не знал, - виновато пожал плечами Макс. – На, держи, братан.

Я непослушными пальцами достал из протянутой мне бело-красной пачки армейского "Перекура" сигарету, засунул её себе в рот, крепко прикусив зубами фильтр. Щёлкнул дешёвый пластиковый «Крикет», я подкурил и глубоко затянулся.

Непривычные к табаку лёгкие Младшего обожгло горечью, но я всё-таки не закашлялся. По телу пробежала лёгкая дрожь, в голове зашумело, а зрение внезапно обострилось – какое-то влияние никотина на сосуды, что ли…

            Я устало привалился к стенке контактной капсулы, и уставился в небо, неторопливо затягиваясь. Отчего меня начало клонить в сон…

            Нормально я сегодня, в принципе сработал. Вроде бы остановил Самсиила без особых человеческих жертв, а город… А что город? ООН даст деньги – отстроим, не впервой…

Главное, что я выжил и убил Ангела.

Это не радость и не удовлетворение, а просто усталость и констатация факта... Боже, как же я сегодня устал! Отдохнуть, я хочу отдохнуть…

И с этой мыслью я отключился.