Страх режет глубже меча.

Синдзи

 - Ну почему я такой?.. - надломленным голосом повторял себе под нос он одну и ту же фразу.
 У него вечно всё выходило далеко не так хорошо, как ему того хотелось бы. Даже сейчас, нагрев молоко в небольшой кастрюльке, он переливал его в чашку, и умудрился часть молока пролить на стол, а частью ошпарить себе руку. В такие моменты Синдзи ненавидел собственную неловкость. Он постарался утешить себя тем, что думал о более важных вещах, чем это несчастное молоко - а вещи эти заставляли его изрядно нервничать.
 Он никогда не отличался особой смелостью, а в общении с девушками и подавно. Особенно со своей соседкой, той, что помоложе. А теперь им вместе предстояло участвовать в фестивале, играть в школьном спектакле главную мужскую и женскую роли.
 Бедный Синдзи не мог нормально спать пару ночей. Тогда-то Кенске и предложил ему отнестись ко всему, как к обычной игре, когда пилот обратился к ним с Судзухарой за дружеским советом. Обычной компьютерной ролевой. За каждое удачное действие своего персонажа - себя - ты начисляешь определённый опыт. Например, поздоровался с девчонкой - 5 экспириенса, заставил себя ей улыбнуться - уже 10. Даже Тодзи уже вовсю упражнялся в этой игре на старосте класса. Отрицательные очки, впрочем, тоже полагалось себе начислять.
  - Минус двадцать, - вздохнул Синдзи, печально посасывая обожжённые пальцы.
 Быть может, хоть сегодня ночью молоко поможет ему уснуть нормально. Но по дороге в спальню по коридору он проходил мимо комнаты рыжей, и та его окликнула. Синдзи ждал подобного, он был практически в этом уверен, и всё равно вздрогнул. Повернув голову, он сглотнул слюну. Немка была в своей зелёной футболке бременского "Вердера", в которой обычно спала, и край ночнушки доходил до середины колена - одёжка была на несколько размеров больше. Кровь Синдзи прилила к вискам, но в то же время он вынужден был уныло констатировать, что девчонка его и за парня-то не считает, если показывается перед ним в таком виде.
 - Ты куда это, спать? А слова кто учить будет?
 - Да я... - в горле предательски пересохло, и Икари запнулся. - До фестиваля ещё неделя, Аска, я успею.
 Ещё одной проблемой было то, что он глотал слова. Сознавая это, Синдзи всё больше краснел.
 - Не неделя, бака, а пять дней, - поправила она. - И тебе стоит постараться, чтобы выучить свой текст получше, чем арифметику.
 Тут рыжая заметила чашку в руке Синдзи.
 - Это у тебя что, молоко? - спросила девчонка, и ему показалось, что её голос стал более доброжелательным.
 - Д-да. Хочешь? - сообразил он предложить ей угощение.
 - Нет уж, спасибо, - отказалась немка. - Я из этого возраста уже вышла. Сам его пей.
 Синдзи, успев протянуть к ней руку с чашкой, не придумал ничего лучше, чем действительно пригубить молоко. Рыжая только фыркнула.
 - Полюбуйся на себя, - прокомментировала девчонка его глупую улыбку, когда он сделал глоток. - В актёры лезет, а ещё даже молоко на губах не обсохло! Вот что, если снова всю ночь вздыхать будешь, да маяться, - приду к тебе в комнату, и поколочу подушкой, так и знай!
 Дверь перед ним закрылась, и Синдзи, постояв немного, побрёл дальше в свою спальню, ощущая собственную никчёмность. Заикался и мямлил, не смог завести разговор, не сделал ей комплимент ("Аска, ты особенно хороша в этой своей футболке", - хотелось сказать ему, но от одной мысли об этом Синдзи становилось дурно), выставил себя круглым дураком...
 - Минус сорок, - неутешительно суммировал он, добравшись до постели, и, так и не выпив молока, повалился лицом в подушку.

Аянами

 Она сидела на своём привычном месте у окна, и как всегда равнодушно смотрела на пейзаж за стеклом. Урок недавно закончился, но чем ещё ей заняться на перемене, кроме созерцания школьного двора с цветущими деревьями сакуры, она не знала. Девочка могла бы достать распечатки и повторить свой текст, но она и так помнила его досконально. Ей попалась небольшая роль, а на память Аянами никогда не жаловалась.
 Гораздо сложнее было в этом плане Икари-куну - он получил главную роль, юноши по имени Бранн, который возомнил себя рыцарем. С примкнувшем к нему оруженосцем Арри он путешествует по землям Семи Королевств. Образ Бранна был будто срисован с Икари-куна: робкий, застенчивый молодой паренёк, которому по стечению обстоятельств приходится сражаться с врагами, напавшими на его родину. Преподаватель драмкружка при школе, который был и режиссёром спектакля, сказал, что Икари-кун просто вылитый Бранн, и Аянами тоже начала находить между Третьим Дитя и литературным героем много схожего.
 Арри играла пилот Сорью, и ей роль тоже подходила очень хорошо. Бойкий, неунывающий оруженосец всякий раз выручает своего рыцаря из любой беды, а в конце открывает Бранну, что он на самом деле не мальчик по имени Арри, а девушка, и зовут её Арья. И она из любви к Бранну решила сменить одежду, чтобы всегда быть рядом и оберегать своего любимого. Впрочем, исполнительница главной женской роли осталась недовольна развязкой. Аянами помнила, как возмущалась пилот Сорью, когда узнала, что в конце ей придётся поцеловать Икари-куна.
 И что может быть такого отвратительного в одном поцелуе? Аянами никогда не приходилось раньше целоваться, но она знала, что поцелуй означает некую степень доверия к человеку, которого целуешь. Люди, готовые доверить друг другу свою жизнь, вступают в брак, и разделяют и горе, и радость. В фильмах люди тоже целуются, но там это происходит иначе. Там это актёрская игра. Но ведь и они будут играть на сцене. Почему же тогда пилот Сорью так злится? Что здесь не так?
 Аянами повернула голову и нашла взглядом Икари-куна, чтобы яснее представить, как это - целоваться с ним. Мальчик был в компании своих друзей, Судзухары и Айды, и выглядел бледным и осунувшимся. До спектакля оставалось всего три дня, и вчера на репетиции Икари-кун ещё плохо знал текст. Он пытается выучить роль и не высыпается, поняла Аянами, но у него не выходит и поэтому он так нервничает. Если бы Икари-куну кто-то помог, ему было бы проще.
 Аянами снова перевела взгляд за окно. Там был всё тот же школьный двор. У неё много свободного времени. Она может помочь Икари-куну с текстом. И, когда они будут репетировать, ей будет проще представить, как это - целоваться с ним.
 Аянами встала и пошла в сторону Икари-куна, глядя прямо на него. Она видела, как его друзья её заметили, Судзухара заулыбался, что-то шепнул Третьему Дитя на ухо, а тот смутился и покраснел. Айдо подмигнул Икари-куну, и немного подтолкнул его в её сторону, и они с Судзухарой ушли. Аянами подошла к мальчику, тот бросил на неё встревоженный взгляд, и как будто хотел уже заговорить, но покраснел ещё больше и уставился в пол, пробормотав что-то вполголоса.
 - Минус восемьдесят пять, - послышалось ей.

Мисато

 Разумеется, этот вечно небритый негодник сразу же подсел на соседний стул.
 - Кадзи, - зашипела она на него, - я пришла сюда посмотреть на игру детей, и поддержать их на первом выступлении на сцене.
 - Какое совпадение, монамур, я здесь по той же причине, - проворковал тот.
 - А другое место ты не мог поискать? Если вздумаешь распустить свои загребущие лапы во время спектакля, я одну из них непременно сломаю.
 - Ну что ты, Мисатко, как можно...
 - И не смей называть меня этим глупым прозвищем!
 Первое время она ещё держалась. Синдзи играл на удивление хорошо - не то, чтобы она в нём настолько сомневалась, но мальчик перед фестивалем заметно волновался и никак не мог выучить свои реплики. Если бы не её занятость по работе, она бы могла помочь ему с этим, но... Впрочем, даже на фоне немки, Синдзи смотрится молодцом, решила про себя Мисато.
 Примерно с момента этого её решения, приятно пахнущий ловелас по соседству начал потихоньку проявлять инициативу.
 - Арри, что, Аска играет? - с лёгким удивлением спросил Кадзи, наклонившись к ней поближе, чтобы не мешать слушать другим собравшимся.
 Как будто бы он её не узнает.
 - Да, - коротко ответила Мисато, увлечённая спектаклем, чуть повернувшись к своему бывшему - и в этот момент он чмокнул её в щёку.
 Звук раздавшейся пощёчины мигом привлёк бы внимание, и Мисато совладала с собой. "Сосредоточься на происходящем на сцене, Миса", - мысленно скомандовала она себе. Как только выступление закончится... Ну, Кадзи...
 Первое время она ещё всё-таки держалась.
 Спектакль был длинным - почти два часа - но скучать не приходилось: дети играли на редкость вдохновенно. Время пронеслось незаметно, и уже близилась развязка. К моменту той сцены, где Бранн с Арри приходят к Трёхглазой Вороне - её роль исполняла Рэй - она уже положила голову ему на плечо.
 - Всё-таки молодец Синдзи, - негромко сказала Мисато.
 - Да, - согласился Кадзи, поглаживая её ладонью по плечу, - а Аска как старается!
 Она привыкла во всём быть лучшей, подумала Мисато. Только как Аска вытерпит последнюю сцену, вот вопрос.
 - Ты идёшь неверным путём, рыцарь, - поведала Бранну-Синдзи на сцене Рэй, одетая в длинный плащ с капюшоном. В руке у неё был посох - она играла пророчицу.
 - Ты мудра, о Ворона, поведай же мне, где пролегает мой путь? - вопрошал ведунью рыцарь.
 - Открой глаза, и посмотри вокруг себя - и ты увидишь.
 Старуха намекает Бранну, что рядом с ним всё время находилась Арья, влюблённая в него. Это Мисато знала, и даже приготовила напоследок слёзы. Финал казался ей весьма трогательным - иногда она позволяла себе побыть сентиментальной.
 - Но я вижу вокруг только голые деревья и серые скалы! - недоумевал юноша. Смотрелся он вполне убедительно.
 "Молодец, Синдзи!" Мисато прикрыла глаза... и снова открыла их, так и не дождавшись реплики Рэй.
 Рука Кадзи замерла, перестав гладить её по плечу. Неужели Аянами могла забыть слова? В зале нарастало волнение, кто-то кашлянул, некоторые начали переговариваться. Режиссёр спектакля едва ли не кричал, подсказывая текст.
 Вдруг Рэй сняла с себя капюшон и тихо сказала, глядя на встревоженного мальчика:
 - Я здесь, Синдзи.
 Это был явно не текст пьёсы. Мисато не могла поверить своим ушам.
 - Я знаю, тебе бы хотелось этого - чтобы мы доверились друг другу. Я видела это, когда мы с тобой репетировали.
 - Какой нестандартный поворот сюжета! - не сдержавшись, выкрикнул кто-то через три стула от Мисато.
 - Чудо-девочка, что ты несёшь?! - это уже у Аски прорезался голос. Она шагнула к Рэй. Но та не обращала внимания ни на кого, кроме оторопевшего парня.
 - Поцелуй меня, Синдзи.
 - Ах ты, дура крашенная, испортила мне всё выступление! - Сорью резко толкнула Аянами, та наступила на свой длинный плащ, и, запутавшись в нём, потеряла равновесие и рухнула со сцены. Раздался крик из зала, Кадзи, сидевший рядом, вскочил с места и бросился к упавшей Рэй. Мисато, не в силах поверить в происходящее, уставилась на лицо Синдзи, белое, как молоко.
 "Вот и сказочке конец", - почему-то пришло ей в голову.

Аска

 Мисато говорила с врачами в больнице, и, вернувшись домой, рассказала ей про чудо-девочку. Сделала она это не сразу, а только после третьей банки пива. Сказала, что чудо-девочка повредила позвоночник и больше не сможет ходить. Мисато произнесла это, ни разу не взглянув в её сторону.
 Аска не хотела идти к ней в больницу. Что мне там делать, спрашивала она себя. Она даже не знала, куда поместили эту дурёху, которая сорвала им выступление. Нет, она точно не собиралась сюда приходить. Но сейчас Аска здесь, и голос Кадзи-сана по телефону был таким усталым. И грустным. А чудо-девочка спит за дверью в палате. Аска не хотела её толкать... так. Эта кукла сама виновата, она испортила своей выходкой весь спектакль. Аска так старалась, она назубок выучила свою роль, все собравшиеся следили за её игрой, затаив дыхание. Она снова была лучшей, как и обещала себе... Была, но не стала, а фестиваль сорвался.
 Это чудо-девочка должна просить у неё прощения. Но почему-то именно Аска сидит у её двери, дожидаясь, пока та не проснётся. "Аянами спит, - сказала ей медсестра. - Можешь подождать пока на скамейке". Аска кивнула и молча села. Зачем я здесь сижу, спрашивала она себя - и продолжала сидеть. Она хотела встать и уйти, но не могла. Ещё пару минут, говорила себе Аска, но время шло, и ничего не менялось.
 Когда дверь палаты чудо-девочки открылась, она с надеждой подняла глаза - и увидела на пороге Синдзи. Он всё это время был там, подумала Аска. В другой момент она бы поразилась этому, но сейчас она чувствовала себя слишком уставшей. Она слишком долго здесь сидит, решила Аска. Увидев её, Синдзи медленно и несмело приблизился к ней. Аска взглянула на него ещё раз, и заметила, что у мальчика в глазах стоят слёзы.
 Скажи мне, что я не виновата, что это просто случайность, скажи, что не ненавидишь меня, скажи, прошу, умоляю тебя, захотелось вдруг закричать ей, и броситься к нему на шею. Но она просто посмотрела на него так, как никогда раньше - растерянным, напуганным, жалобным взглядом.
 Скажи это, пожалуйста, мысленно шептала она, глядя на него. Но мальчик вдруг скривился, и заплакал, сотрясаясь в беззвучных рыданиях. Он отвернулся от неё, и, всхлипнув, что-то пробормотал. Аске показалось, что она расслышала фразу:
 - Минус двести.