Приложение 26 к документу «О расследовании глобального катаклизма, произошедшего 13 сентября 2000 года», составленному Федеральным бюро расследования и специальной комиссией при Конгрессе Соединённых Штатов.

Выдержка из переговоров экипажа спейс-шаттла «Атлантис» миссии STS-106, зафиксированных 13 сентября 2000 года в момент наблюдения аномалии.

Миссия STS-106 заключалась в доставке грузов, оборудования и систем связи на строящуюся международную космическую станцию, а также в подготовке станции к принятию первого экипажа в ноябре того же года.

В экипаж миссии STS-106 входили:

— капитан Терренс Уилкат [T.W.];

— пилот Скотт Олтман [S.A.];

— специалист полёта Эдвард Лу [E.L.];

— специалист полёта Борис Моруков [B.M.];

— специалист полёта Ричард Мастраккио [R.M.];

— специалист полёта Дэниэл Бербенк [D.B.];

— специалист полёта Юрий Моленченко [Y.M.].

С экипажем STS-106 в зафиксированное время вели радиообмен с Земли:

— Центр управления полётами в Космическом центре NASA [MCC];

— Командование воздушно-космической обороны Северной Америки [NRD].

MCC: «Атлантис», тут нас из национальной службы метеорологии просят о маленькой услуге. Найдётся пару минут? Как поняли?

T.W.: «Хьюстон», вас поняли. Что им нужно?

MCC: Они просят проследить за климатическими изменениями над Антарктидой и, по возможности, сделать несколько фотографий.

T.W.: Вас понял, сделаем. Олтман, не виси без дела, щёлкни пару фотографий.

S.A.: Понял, кэп.

T.W.: Лу, что у нас по графику?

E.L.: Нам ещё минут двенадцать монтировать систему связи. Потом с Борисом займёмся прокладкой кабелей от «Зари» до «Звезды», это часа два.

T.W.: Даю пятнадцать на связь. Нужно всё сделать идеально. Не хотелось бы, чтобы в ноябре наши парни оказались без связи с Землёй.

E.L.: Будет сделано, кэп!

S.A.: Как там в открытом космосе?

E.L.: Незабываемо!

R.M.: Кэп, у нас с Юрием возникли небольшие проблемы со спейсхабом, нужно дополнительные сорок минут.

T.W.: Какого рода проблемы, Рич?

Y.M.: На самом деле проблема — мышь, которая хочет казаться слоном, капитан. Во время транспортировки РЛ-100 немного погнулся, и «Юнити» может остаться без навесного оборудования.

T.W.: Понял. Лу, как освободишься, помоги Ричу и Юрию.

E.L.: Понял, кэп. С вас пиво.

T.W.: Не обольщайся.

MCC: «Атлантис», как там погода?

S.A.: Погода стабильно ухудшается. Формируется циклон. Что-то ещё?

MCC: Аномалий не замечено?

S.A.: Повторите, «Хьюстон».

MCC: Погодных аномалий над Антарктидой не замечено?

S.A.: Я не эксперт, но циклон и вправду формируется слишком быстро. Прямо на глазах. Как поняли?

MCC: Вас поняли. «Атлантис», продолжайте следить за ситуацией.

T.W.: Олтман, теперь ты у нас главный синоптик.

S.A.: Спасибо, кэп, буду требовать за сверхурочные.

Y.M.: Командир, я, может, тоже не эксперт, но над Антарктидой и вправду аномалия.

T.W.: Поясни, Юрий.

Y.M.: Ну, по часовой он вертится?

S.A.: Никак нет.

Y.M.: То есть ты видишь, как он движется?

S.A.: Подтверждаю. И делаю фотки для умников с Земли.

Y.M.: Вот. Циклоны в южном полушарии двигаются по часовой. А внетропические настолько большие и долго формируются, что за пару секунд определить направление проблематично.

S.A.: Да что там направление — я вижу, как он разрастается.

T.W.: «Хьюстон», подтверждаем наличие аномалии. Как поняли?

MCC: Принято, «Атлантис». Продолжайте держать нас в курсе.

T.W.: Олтман, докладывай всё, что видишь.

S.A.: Понял, кэп. Ну, циклон был в пару сотен миль в диаметре. Сейчас он уже в три сотни, не меньше. Заметное вращение невооружённым глазом. Карман очень узкий. Что-то ещё?

MCC: Насколько узкий карман?

S.A.: На глаз так не больше тридцати миль, без объектива его даже не увидишь толком. А, ещё, «Хьюстон». Я вижу слабые вспышки, похоже, это молнии.

MCC: «Атлантис», повторите последнее.

S.A.: Молнии, «Хьюстон», я вижу молнии. Как поняли?

MCC: …

S.A.: «Хьюстон»?

MCC: Да, мы вас поняли. Замечен ли грозовой фронт?

S.A.: Никак нет. Просто вспышки около кармана. Странные они, бьют прямо в центр.

Y.M.: Не нравится мне это.

E.L.: Я тоже вижу вашу аномалию!

T.W.: Не отвлекайся, Лу. Борис, пни его.

B.M.: Будет сделано, капитан.

S.A.: «Хьюстон», ваш циклон уже более пятисот миль. Растёт как на дрожжах. Может, ваши умники скажут, что это? Мне уже интересно.

MCC: Наши умники пока лишь умничают.

T.W.: Значит, ответа у них нет. Вас понял, «Хьюстон». Юрий, есть предположения? Ты же у нас специалист по циклонам.

S.A.: Эй, кэп! Я же за синоптика!

Y.M.: Никак нет. Такое в природе не встречается.

D.B.: Рукотворное?

Y.M.: Без вариантов. Человек такое не мог бы сделать. Да и ещё над Антарктидой.

E.L.: Пришельцы нас захватывают, помяните моё слово!

T.W.: Лу!

E.L.: Работаю, кэп.

R.M.: Ставлю ящик эля, что всё намного проще, чем выглядит.

S.A.: Воу! Вы это видели? «Хьюстон», фиксирую мощную вспышку прямо в самом кармане. Вспышка настолько сильная, что её легко было разглядеть с орбиты.

B.M.: Подтверждаю.

E.L.: Тоже подтверждаю!

MCC: «Атлантис», вы уверены?

S.A.: Так точно, «Хьюстон». Я наблюдал невооружённым взглядом. Вот ещё одна, даже сильнее!

MCC: Принято, продолжайте следить. «Атлантис», проведите профилактическую проверку всех систем шаттла.

T.W.: Вас понял, «Хьюстон». Олтман, проверь связь и навигацию.

S.A.: Понял, кэп.

T.W.: Рич, Дэниэл, за вами бортовой компьютер и вся электроника.

R.M.: Есть, сэр!

T.W.: Юрий, бросай РЛ-100 и проверь системы жизнеобеспечения.

Y.M.: Выполняю.

T.W.: Лу, Борис, у вас там всё хорошо? Проблем нет?

B.M.: Не обнаружено, капитан. Работаем по расписанию.

R.M.: Проблем в бортовом компьютере не выявлено, всё работает как часы.

Y.M.: Аналогично, проблем с системами жизнеобеспечения не выявлено. Работает с запасом.

T.W.: Принято. Олтман?

S.A.: Секунду, кэп… С навигацией всё отлично. Наблюдаю низкочастотные помехи, но ничего серьёзного. По крайне мере, на данный момент. Но мне это не нравится: эфир, хоть и незначительно, но засоряется помехами.

T.W.: Понял. «Хьюстон», будут распоряжения?

MCC: Продолжайте работу по графику и следите за ситуацией. Помехи в связи взяли на карандаш. Есть дополнительное усиление по N-63, канал четыре.

T.W.: Принято, «Хьюстон». Всем за работу. Синоптик, как погода?

S.A.: Положительная тенденция к деградации. Циклон уже в тысячу миль, не меньше, вертится как юла. Вижу многочисленные вспышки, примерно раз в четыре-пять секунд. Более мелкие — намного чаще.

Y.M.: Похоже на циклопических размеров торнадо.

S.A.: Да, что-то в этом есть. Разве что это не Флорида, а мы не в «кадиллаке».

E.L.: Чёрт! Что это за хрень была?!

B.M.: Подтверждаю: сверкнуло будь здоров.

T.W.: Лу, Борис, с вами всё в порядке?

E.L.: Да, вроде того. Но это было неприятно. Твою же мать, снова!

S.A.: Это какая-то фигня, кэп! Над циклоном появилось северное сияние!

T.W.: «Хьюстон», у нас тут чертовщина творится. У меня два астронавта в открытом космосе, и мне нужна информация.

E.L.: С нами всё в порядке, кэп. Не преувеличивайте.

S.A.: Соглашусь с кэпом. Над карманом появилась ещё одна аномалия в форме диска в десять или двенадцать миль в диаметре.

MCC: «Атлантис», повторите по поводу второй аномалии.

S.A.: Короче говоря, появилась аномалия в форме диска. Цветастая: чёрная, красная… чередуются. Разрастается. Уже миль сорок, не меньше.

E.L.: Сука, ещё одна вспышка! У меня уже в глазах рябит…

B.M.: Подтверждаю. На этот раз намного сильнее прошлой. Мешает работать.

R.M.: Может, там термоядерные боеголовки подрывают?

T.W.: Если они ещё умеют создавать аномалии, то может быть.

S.A.: Ребята, вы должны это увидеть. Тут э… я не могу это описать.

B.M.: Боже!

T.W.: Что там происходит?

E.L.: Кэп, взгляните сами. Это невозможно.

T.W.: Иисусе! «Хьюстон», у нас проблема.

MCC: На связи.

T.W.: В общем…

S.A.: «Хьюстон», вы не поверите. Но из кармана появились две продолговатые аномалии. Они в длину миль двести, не меньше.

B.M.: Похоже на крылья.

S.A.: Ага, в точку.

MCC: «Атлантис», повторите. Вы нас не разыгрываете?

T.W.: «Хьюстон», никак нет. Подтверждаю. Появились ещё две аномалии, которые…

S.A.: ВСПЫШКА!

E.L.: А-а-а… чёрт!

B.M.: Держись!

T.W.: «Хьюстон», у нас тут очень большие проблемы!

S.A.: Они растут. Как крылья, точно крылья! Там непрерывно сверкают сотни молний. Я не знаю, что это, но выглядит, как будто открылся портал!

T.W.: Так, Олтман в режиме готовности, мне сейчас нужен пилот, а не синоптик. Рич, Юрий, бросайте возиться со спейсхабом и двигайте в кабину. Дэниэл — не мешкай, следи за бортовым компьютером. Юрий, как будешь на месте, замени Олтмана. Нужны оперативные данные.

S.A.: Юрий, проследи за диском!

Y.M.: Слежу я за твоим диском. Он уже в сто двадцать километров в диаметре. И похоже, с поверхности засасывает всё в себя.

T.W.: Повтори?

Y.M.: Диск в себя засасывает всё с поверхности. Снег, лёд, землю. Точнее и не опишу. Как односторонний портал. А ещё сверкает теперь намного чаще и сильнее.

E.L.: Кэп, подтверждаю. Ещё эти крылья словно из плазмы.

R.M.: Показания приборов скачут. Уровень радиационного фона повысился. В пределах нормы, но это уже фантастика. Угрозы жизни для экипажа на «Атлантисе» нет, но сказать за Лу и Бориса не могу.

S.A.: Связь дохнет, кэп.

T.W.: «Хьюстон», распоряжения? Тут налицо внештатная ситуация. А у меня два человека за бортом!

MCC: STS-106, объявляется отмена операции. Повторяю: отмена операции. Возвращайте астронавтов. Переходите в режим готовности.

T.W.: Принято. Вы слышали, ребята? Убирайтесь оттуда.

B.M.: С превеликим удовольствием.

Y.M.: Капитан, в области аномалии всплеск флуктуации плазмы!

E.L.: Охренеть!

B.M.: Мать честная!

MCC: «Атлантис», доло… си… в… ц… ф… …

T.W.: «Хьюстон»? «Хьюстон», ответьте!

E.L.: Кэ-э-эп, это жопа!

T.W.: Что там, Лу?

E.L.: Ударная волна, кэп! Ударная волна! Её видно с орбиты!

B.M.: Подтверждаю, движется с невероятной скоростью.

S.A.: Боже ты мой, скорость не меньше тридцати махов.

E.L.: Кэп, оно уже достигает Южной Америки!

T.W.: «Хьюстон», на связь! Теперь у вас большие проблемы!

E.L.: Кэп, огни гаснут. Огни в городах... Их же никто не предупредил!

T.W.: Связь, мне нужна связь!

R.M.: Работаем, кэп. Но в эфире только помехи, не можем пробиться!

T.W.: Пробуйте связаться с «Королёвым» и «Дармштадтом»!

R.M.: Сигнал не проходит.

S.A.: NORAD! Можно попробовать до них достучаться, если ретранслировать сигнал.

T.W.: Делайте что угодно, но нужна связь!

R.M.: Никто не отвечает, кэп… С Земли никто не отвечает.

B.M.: Капитан, можно попробовать соединить коммуникации «Звезды» с «Атлантисом», пока мы с Лу болтаемся в открытом космосе. Это даст нам больший диапазон и усилит сигнал.

R.M.: Борис, у вас большой риск получить облучение сверх нормы.

E.L.: Риск есть всегда, сейчас наши жизни не важны.

T.W.: Выполняйте.

E.L.: Есть!

T.W.: Дэниэл, подготовь «Атлантис» к подключению к «Звезде».

D.B.: Понял.

R.M.: Олтман, что насчёт ретрансляции через Milstar?

S.A.: Уже работаю.

Y.M.: Передал данные на «Гонец». Можно попробовать использовать «Око-1».

T.W.: Что это даст нам, Юрий?

Y.M.: «Око-1» — это космические аппараты системы раннего предупреждения о ракетном ударе с территории Штатов. Такие же висят и у вас над Россией. Но мы сейчас в Западном полушарии. Теоретически эти КА наиболее защищены и имеют лучшую связь.

T.W.: Рич, действуй.

B.M.: «Звезда» онлайн.

D.B.: Подтверждаю: «Звезда» онлайн.

T.W.: Принято, Борис. Теперь валите оттуда!

MCC: Ат… в… с… в… ор…

T.W.: «Хьюстон», как слышите? Ответьте!

E.L.: Быстрее-быстрее, ударная волна уже поглотила южную часть Аргентины!

S.A.: Подключились к «Гонцу». Есть связь с «Королёвым»!

T.W.: ЦУП «Королёв», вызывает шаттл «Атлантис», миссия STS-106. Наблюдаем аномалию над Антарктидой и исходящую от неё ударную волну со скоростью тридцать махов. Как поняли?

T.W.: Олтман, связь вообще есть?

S.A.: Была секунду назад, кэп.

T.W.: Чёрт!

S.A.: Подключились к Milstar. Есть связь с NORAD!

NRD: Гово…ит коман…вание в…здушно-к…ической обор…ы Севе...ной Амери.., назовит…

T.W.: На связи подполковник КМП США Терренс Уилкат, капитан шаттла «Атлантис», миссия STS-106. Как поняли, NORAD?

NRD: Свя… … в… …оняли.

T.W.: Из наблюдаемой над Антарктидой аномалии вырвалась ударная волна с оценочной скоростью около тридцати махов. Оно уже ударило по Аргентине. До Соединённых Штатов доберётся в течение двадцати минут. Как поняли, NORAD?

NRD: Ва… …оняли. «Ат…ис», использ… …астоту 76..3..54… язи…

S.A.: Я ничего не понял.

T.W.: NORAD, повторите. Мы вас не поняли, повторяю: не поняли. Сильные помехи.

NRD: О… 3… в… и…

E.L.: Буэнос-Айреса больше нет…

T.W.: NORAD? NORAD, ответьте!

T.W.: Кто-нибудь с Земли, ответьте! Это шаттл «Атлантис», миссия STS-106. Наблюдаем глобальный катаклизм!

B.M.: Оно даже не сбавляет темп.

D.B.: Господи ты боже мой!

T.W.: Земля, на связь! Это шаттл «Атлантис», миссия STS-106! Земля!

S.A.: Кэп, Земля молчит. Всё молчит!

E.L.: Так вот он какой, конец света…

21 сентября того же года шаттл «Атлантис» сгорел в плотных слоях атмосферы при попытке посадки в космическом центре Кеннеди. Экипаж STS-106 погиб.

Информация предоставлена NASA и Агентством национальной безопасности 23 марта 2017 года.

Глава 1. Пробуждение

Можно ли назвать встречу во сне с дорогими тебе и давно потерянными людьми кошмаром? Ты переполняешься радостью и счастьем, что тебе дали шанс повидаться с драгоценным человеком. Его образ со временем расплылся, позабылись ощущения от прикосновений. Воображение, дорисовывая стёртые памятью детали, идеализирует человека. И он предстаёт перед тобой словно ангел во плоти, который хочет о чём-то поведать. О чём-то важном, что не смог передать при жизни. Кошмар же в том, что подобные долгожданные и опьяняющие встречи длятся безумно короткое время. Стремишься ухватиться за каждый миг, деталь, чтобы всё досконально запомнить… И мальчик тоже отчаянно старался.

— Ты уверена? — откуда-то издали слышался голос незнакомого мужчины.

— Наш мир рано или поздно рухнет, а я не хочу потерять и его — больше я такого не допущу, — уверенно ответила женщина, державшая мальчика на руках. Мальчик ничего не понимал. Или не хотел понимать. Ему было всё равно, о чём говорит женщина, он был рад снова оказаться рядом с ней, рядом с самым дорогим человеком на свете. Пусть она расплывается в его глазах, пусть говорит о непонятных вещах. Пусть в этом мирке ничего нет, кроме ослепительного света вокруг, смутного силуэта мужчины и идеализированного образа женщины. Главное — она снова с ним.

— Ты же сама понимаешь, кому бросаешь вызов: старому порядку, а также рождающемуся новому. И конечно же, ей. Особенно ей. Если она пробудится…

— Поэтому я создам мир, в котором ей не будет места. Мир, в котором мой сын будет счастлив. — Мальчик потянулся своими крохотными ручками к лицу женщины, на что она улыбнулась, вложив всю материнскую любовь.

— Замахиваешься на убийство Бога.

При упоминании последнего слова мальчик почувствовал что-то нехорошее, будто его маленький мирок подёрнуло рябью. Невидимые волны пробежались вокруг. В пространстве нагнеталось негодующее чувство. Где-то далеко с нарастающим грохотом зазвучали колокола.

Бом-бом-бом-бом.

— Она не бог и не вправе за нас решать, — твёрдо ответила женщина, но приятный мирок мальчика возвращаться в обычное состояние не спешил. Он искажался, трескался мириадами паутинок. Мальчик пытался ухватиться за ускользающий образ женщины, но стекло перед ним продолжало ломаться, а звук колоколов всё усиливался и усиливался.

Бом-бом-бом-бом.

— У комитета иное мнение.

— Они не знают того, что знаю я.

Неприятные, всепоглощающие образы хлынули в голову мальчика. Он противился им, не хотел смотреть на них. Не хотел вспоминать.

Бом-бом-бом-бом.

— Пожалей своего мужа, ещё одну утрату он не выдержит.

— Он сильный и всё сделает ради меня.

Перед глазами вспышкой проносятся давно забытые и причиняющие боль образы: лаборатория, множество мельтешащих силуэтов, отец в лабораторном халате. Отец, который застыл. Отец, позабывший сына. Отец, пребывающий в ужасе от очередной утраты. Отец, потерявший всё.

Бом-бом-бом-бом.

— А сын?

— Он поймёт, когда мы снова встретимся.

Последние слова разлились эхом в голове мальчика, и он никак не мог разобраться, что именно должен понять. Нет, он ничего не хотел понимать, а хотел просто остаться со своей мамой. Разве это много? Почему он должен с ней расстаться, чтобы потом встретиться? В чём смысл?

Бом-бом-бом-бом.

Ослепительный белый свет гас, наступала непроглядная тьма. Силуэт мужчины пропал, на его месте зажглись два маленьких красных огонька, словно из темени кто-то беспристрастно глядит на них.

«Очнись», — промелькнули не слова, а чья-то мысль в голове мальчика.

Бом-бом-бом-бом.

— Прости меня, — пробормотала женщина мальчику, после чего её образ быстро начал расплываться. Мальчик попытался снова дотронуться до её лица, но пальцы предательски скользнули по растрескавшемуся стеклу, на котором остались разводы от крови. Его собственной крови.

Бом-бом-бом-бом.

«Вернись», — снова мысль незнакомца вторглась.

— Всё будет хорошо, сокровище моё, — женщина подтолкнула мальчика, и он поплыл в тёмном пространстве в сторону красных огоньков. Он видел, как в её решительном взгляде промелькнула тень сожаления. Будто она хотела ему ещё что-то сказать, поведать, какую судьбу уготовила для собственного сына, но не могла решиться. И только громоподобный звон колоколов плавно превращался в противный писк.

Бом-бом-бо-бо.

«Время пришло».

Женщина растворилась в пространстве, и мальчик попытался закричать, но всё тщетно — даже писка издать не смог. Он потянулся в пустоту, но непреодолимая сила его сковала.

Бо-би-би-пи.

Мальчик хотел снова увидеть женщину. Он хотел ещё немного побыть со своей мамой. Но оглушительный писк в голове нарастал, требуя к себе внимания.

Пи-пи-пи-пи.

Что-то упрямо старалось вытянуть его из глубокого сна, словно тряся его разум обеими руками и матерясь благим матом. Громко и противно.

Пи-пи-пи-пи.

Он всё цеплялся за ускользающий приятный сон, стараясь не обращать внимания на мерзкое пиканье. Оно будто устремилось из дальних уголков вселенной прямо ему в голову.

Пи-пи-пи-пи.

«Надо заставить его заткнуться».

Парень попытался реализовать эту первую после сна мысль. Лениво потянулся к источнику противного шума в надежде заткнуть нарушителя тишины. Некоторое время пытался вслепую нащупать предательский будильник на тумбочке.

Пи-пи-пи-пи.

«Да чтоб тебя!»

Пи-пи-пи-пи.

Отогнав желание швырнуть в стену надоедливую пищалку, юноша неохотно открыл слипающиеся глаза. Но того было достаточно, чтобы отключить простенький электронный будильник. Неприятное пиканье прекратилось и пробудившийся облегчённо вздохнул.

7:22 утра.

Перевернувшись на спину, он уставился на до жути знакомый потолок. За многие годы в нём изучена каждая трещинка и неровность. Юноша был готов поклясться, что этот потолок будет видеть по утрам вечно. С одной стороны, эта мысль его успокаивала, потому что нет ничего прекраснее, чем постоянство. Но с другой стороны, вечно жить у дяди, который его приютил много лет назад, он не мог. И рано или поздно ему придётся покинуть дом. Как любому сыну — покинуть отчее гнездо.

Дом. А был ли это его родной дом? Или всё же пристанище? Многие годы юноша думал, что временное пристанище. Но, как оказалось, нет ничего более постоянного, чем временное. Так что он вполне мог сказать родной дом. В каком-то смысле.

«Ты точно так думаешь, Синдзи?» — спросил он себя.

Юноша ещё раз лениво бросил взгляд на будильник.

7:26.

«Проклятье», — выругался он про себя. Иногда время очень некстати летит с безумной скоростью.

Сонливость как рукой сняло. Так же быстро улетучились бесполезные рассуждения, которые не сулили ничего хорошего. Ведь они вызывали не самые приятные воспоминания из детства.

Лень всё ещё блуждала по его мышцам, а тело неохотно подчинялось. Но он таки себя пересилил и встал с кровати. Машинально раздвинул шторы. Его каморка, находившаяся на втором этаже, моментально залилась светом. И каждый раз Синдзи радовался, что окна его комнаты глядят куда-то на юг, а не на восток, ибо в таком случае ему даже не понадобился бы будильник. А мысль просыпаться спозаранку от ярких лучей солнца явно не грела.

Вид города Нагои из окна его комнаты не выделялся особой выразительностью: практически вплотную через узкую однополосную дорогу находилось трёхэтажное многоквартирное здание. Так что, к своему сожалению, Синдзи по утрам подобием пейзажа любоваться не мог. Спасибо типичному для всех крупных городов Японии жилому району, где дома стоят буквально впритык. Радовал только большой лесопарк к западу всего в одном квартале от его жилища. Можно было даже верхушки деревьев увидеть, если выйти на балкон и не полениться повернуть голову направо. А во всём остальном — беспощадные каменные джунгли, обмотанные проводами.

Подавив желание подышать знойным апрельским воздухом, Синдзи лениво зашагал в уборную, прихватив полотенце. По-хорошему, ему через полчаса надо было выходить в старшую школу Чигуса, а до неё ещё полчаса достаточно бодрым шагом. Итого чуть более чем через час он уже должен быть в своём классе. Юноша в очередной раз вздохнул — спешить он не любил, но все эти математические расчёты приводили его в чувство лучше, чем любой будильник.

Парень дёрнул за ручку двери уборной, она оказалась заперта. Скорее всего, Отоя — его двоюродный брат — её уже занял. Что говорило о том, что кузен этим утром намного бодрее Синдзи. Или сказывались привычки бейсболиста: ему часто приходилось рано вставать на пробежку. Но Отоя никогда не слыл особым чистюлей, потому долго себя не заставил ждать.

— Привет, хмурое лицо! — вышел из уборной брат и одарил хитрой ухмылкой.

— С добрым утром, — зевнул юноша в ответ.

— Ты что-то сегодня запозднился. Тоже клёвый сон снился, да? Ну-ка колись.

— Да не то чтобы. Уже и не помню, — пробубнил Синдзи, прошмыгивая в туалет. — Если вообще что-то снилось.

— Ладно, за завтраком расскажешь. Ты это, в темпе приводи себя в порядок, а то заставим её ждать, и кто мы после этого?

Синдзи лишь кивнул, закрывая за собою дверь. Краем глаза приметил, как Отоя уже мчался вниз на кухню, и мысленно поблагодарил его за маленький заряд позитива с утра, при её упоминании. Отоя был всецело прав — нельзя заставлять Ману ждать на перекрёстке, где они в последний год постоянно встречались перед долгим совместным походом в школу.

Глянув на своё отражение, Синдзи снова приуныл. На него смотрела недовольная гримаса с растрёпанными короткими каштановыми волосами. Серо-голубые глаза будто вопили, что хотят снова забыться в глубоком сне на несколько часов. Он два раза слегка ударил себя по щекам и попытался изобразить подобие улыбки. Вышло кривовато.

Умывшись, Синдзи вернулся в свою аккуратно прибранную комнату, которая лишний раз подчёркивала чистоплотность её хозяина. Собирая в школьную сумку книги и тетради, он не забыл туда же уложить старый кассетный плеер «Sony». Его подарил отец в далёком детстве, когда мама Синдзи ещё была жива. Тот отец, который тогда проявлял хотя бы капельку заботы и теплоты к своему сыну. Да, он и в ту пору не был идеален, но ещё мог зваться папой. А со смертью матери его будто подменили и всё стало иначе.

Юноша сам не понимал, почему до сих пор пользуется этим плеером. Видимо, потому, что это был единственный подарок от отца за всё время. А значит, где-то глубоко внутри, похороненная под множеством слоёв обид и разочарований, у Синдзи теплилась какая-то невнятная надежда. Но у неё не осталось ни одного выхода наружу, поэтому к письму, пришедшему от отца месяцем ранее и лежавшему на краю стола на видном месте, Синдзи прикасался лишь дважды: когда получил его и во время одной из уборок.

«Приезжай. Икари Гендо».

Это всё, что написал ему отец за столь долгое время. В конверте лежали ещё разные бумаги, видимо с телефонными данными, карта, фотография и пропуск. Но юноша за всё время так и не решился ни взглянуть на них, ни тем более позвонить. Всего каких-то три бесчувственных слова, два из которых можно было и не писать, способны отправить в нокаут любую появившуюся настороженную радость. Что уж говорить про таящуюся где-то внутри надежду — Икари Гендо, как заправский гробовщик, её окончательно похоронил.

О содержании конверта Синдзи никому не сказал. Юноша решил, что эта реликвия останется тайной и когда-нибудь осядет в коробке со старыми вещами в дальнем углу чердака. Там ей и место.

Синдзи быстро переоделся в школьную форму: чёрные брюки и белая безрукавная рубашка, на груди которой эмблема старшей школы Чигуса. Прихватив сумку с книгами и тетрадями, парень спустился на кухню, где уже собралось всё семейство Рокобунги.

Отоя жадно пожирал яичницу с беконом. Хиро, отец Отои, уткнулся в недавно купленный за немалые деньги небольшой плазменный телевизор. Сколько всякого ему пришлось выслушать от своей жены — не счесть. Но мужчина всегда остаётся ребёнком, только немного большим. И игрушки становятся большими. Поэтому Хиро никак не мог нарадоваться новой игрушке.

 Говорящие головы в плоском ящике вещали на совсем неинтересные для Синдзи темы: политика, ещё раз политика, теперь внешняя политика, экономика, снова экономика, опять где-то война и, словно начиная сначала, политика с экономикой. Замкнутый круг.

«…демографический провал. Официальная статистика сообщает об уменьшении численности населения Японии ниже 79 миллионов…»

А мать Отои — Яори — тем временем готовила бенто на всех членов семейства плюс одного. «Плюс одним» был Синдзи. Она бросила на него уже привычный неодобрительный взгляд и продолжила заниматься едой. Юноша прекрасно знал, что Яори к нему всегда относилась холодно, хотя дальше недобрых взглядов и обидных слов дело чаще всего не заходило. Но каждый раз это ему напоминало, что он здесь чужой. Синдзи не винил женщину, но приятного было мало.

«…точки роста экономики пока никак не нащупываются. Бизнес скептически настроен к принимаемым Кабинетом министров мерам…»

— С добрым утром, — выдавил из себя парень, присаживаясь рядом с Отоей, приступая к тому же блюду, что и у него. Как всегда, очень вкусно — Яори умела готовить. И никогда не вымещала своё раздражение на парня через готовку.

— С добрым, — буркнул отец семейства, не отводя взгляд от телевизора.

«…средства будут направлены в развитие Сил самообороны. В частности, увеличится финансирование авиации и флота…»

— Ты бы хоть на секунду отвлёкся и поел нормально. — Усаживаясь рядом, Яори для проформы одарила мужа лёгким подзатыльником.

— Нет, ну ты только послушай! — воскликнул Хиро. — Они снова хотят урезать расходы на медицину и социалку, пустив эти деньги военным! В наше время такое звучало бы абсурдом, а эти сумасброды вырыли бы себе политическую могилу.

— Наше время закончилось семнадцать лет назад, — возразила жена, — мы давно в другом мире живём, а ты всё удивляешься как ребёнок.

«…проходят консультации на площадке „Прорыв-2017“. Ожидается выработка общих позиций США, России, Германии и Кореи по специальному агентству NERV…»

— Это не значит, что наши дети не имеют права на достойную жизнь, которую имели мы до Удара. Такое ощущение, что все дипломаты извелись, взлетев на воздух вместе с Токио. А теперь могут полагаться только на грубую силу. Лучше бы эти деньги на строительство и восстановление пустили, если так чешется деньгами посорить. А то многие префектуры до сих пор как после катастрофы.

— «Наши дети»? — презрительно фыркнула жена, пропустив всё остальное.

— Наши, — утвердительно кивнул глава семейства, мельком посмотрев на Синдзи. Яори закатила глаза и откинулась на спинку стула.

«…провокаций в провинции Хубэй. Вооружённые силы Республики Китай пообещали, что будут подавлять все позиции НОАК КНР в случае…»

— Ты снова хочешь об этом поговорить? — скрестил руки Хиро, повышая голос. — Мы почти двенадцать лет за ним присматриваем, с раннего детства. Это очень большой срок. За эти годы он стал частью нашей семьи. Поэтому, думаю, Синдзи всё-таки наш. А ты до сих пор ведёшь себя как маленькая девочка.

Отоя уже расправился со своим завтраком и лишь одобрительно кивнул отцу. Высказать ему явную поддержку он побоялся, не желая ссориться с матерью.

«…станции. NASA и Роскосмос перешли к третьему этапу по совместному пилотируемому полёту на Луну. Высадка человека ожидается в две тысячи двадцать втором году, впервые после программы „Аполлон“…»

Сам же «виновник торжества» не видел ничего хорошего в этом разговоре, но старался не вмешиваться. Он лишь глядел на Яори, которая была готова возразить, но не успела.

— Мы его выходили, мы его почти поставили на ноги. И ты в том числе, Яо. Даже кровно он мне родной. И ты хочешь сказать, что после всего этого Синдзи не наш? И он нам не родной?

Женщина пробовала подобрать наиболее приемлемые слова, чтобы разговор снова не разросся в скандал перед ребятами. У неё было другое мнение по поводу Синдзи, хоть и с течением лет оно постепенно смягчалось. Первые годы она его просто не выносила. Но время шло и делало своё дело очень медленно, но верно.

«…гелия-3. Промышленную добычу планируется осуществить в две тысячи тридцатых годах после строительства лунного центра…»

— Ребята, — начала она с фальшивой улыбкой, словно нацепив уже до боли знакомую маску, — почему бы вам не поспешить в школу? Уже без пяти восемь.

Отоя ткнул локтем Синдзи, намекая, что стоит этим советом воспользоваться. Пока не грянул гром и не полетела посуда, а кухня не превратилась в поле боя. Юноши, поблагодарив хозяйку за трапезу, встали из-за стола и направились к двери, прихватив школьные сумки.

Выходя из дома, услышали разговор на повышенных тонах, но до братьев доходили лишь обрывки:

— …как ты не понимаешь, что это не наш…

— …времени уже прошло, а ты всё ещё...

— …говоришь так только из-за денег, которые присылает его…

— …не говори так!

Синдзи ускорил шаг, лишь бы не слышать это всё. Он в который раз предпочёл убежать от проблемы. И что юноша мог предпринять сейчас, если все его редкие и робкие попытки хоть как-то сблизиться с Яори проваливались с треском? Тем самым сделав только хуже.

Спустившись по бетонным ступенькам мимо гаража, они вышли через решётчатую калитку и двинулись прямо по дороге вдоль плотно застроенных домов. На улице стояла вполне ожидаемая весенняя жара, а на чистом и ярком голубом небе не было ни единого облачка. После блаженного кондиционера казалось, что солнце решило отыграться и испечь особое блюдо до того, как они доберутся до школы. А ведь это только утро, подумал Синдзи, к полудню на улице будет не меньше тридцати четырех градусов.

Путь их лежал до младшей школы Нишияма, находившейся в нескольких кварталах. С этой школой братьев связывало много приятных воспоминаний. В те времена Синдзи был нелюдим и недоверчив к окружающим людям, почти замкнулся в себе. К счастью, Отоя проявил к нему искреннюю симпатию, таская его везде с собой, стараясь развеселить угрюмого мальчика. Как-то сын Хиро признался, что всегда мечтал о родном младшем брате или сестре. Но, к сожалению, Яори получила обширные травмы брюшной полости во время катастрофы тринадцатого сентября двухтысячного года, когда в Антарктиду врезался метеорит. Тогда люди во всём мире, и Япония не исключение, бросили силы на банальное выживание. Не то чтобы женщину прооперировали спустя рукава, но тогда была острая нехватка и специалистов, и оборудования, и медикаментов. Вопрос состоял не в «сможет ли иметь детей?», а в «выживет ли?».

Потому свалившийся на семью Рокобунги, как снег на голову, четырёхлетний Синдзи вот уже как больше одиннадцати лет назад стал отрадой для Отои. Он ему приходился двоюродным братом, а о большем и просить было нельзя.

Впрочем, радость быстро сходила на нет, ибо Синдзи оказался непростым мальчиком. Он был вполне самостоятельным и легко учился, никогда не капризничал. Но одновременно с этим его характер оставлял желать лучшего. Он и до потери родителей был несколько замкнутым, а уже после тем более.

 И если Хиро достаточно быстро снискал у Синдзи уважение и доверие, то Отое на это понадобились долгие годы. У него на данный счёт было предположение: поскольку Гендо и Хиро родные братья, а значит, очень похожи, то Синдзи в последнем видел того отца, которого хотел видеть. Однако Отоя вслух эту теорию никогда не решался высказать.

Сегодня Синдзи снова впал в лёгкую депрессию из-за утренней сцены. Опять ему напоминали, что в этом доме, в этой семье он чужой. Даже не помогли ободряющие слова Отои — юноша погружался глубоко в свои мысли, выстраивая невидимый барьер с окружающим миром. Он не шёл, а брёл рядом с кузеном, лишь изредка отвечая ему односложными фразами.

Они вышли на широкую дорогу и свернули на север в сторону младшей школы Нишияма. Им надо было не к самой школе, а к маленькому скверу Нишияманака напротив нее. Даже несмотря на то, что здесь улица была просторнее, чем в переулках, дома всё так же стояли друг к другу впритык. А бесчисленные провода и кабели окутывали все здания, словно паутина неведомого урбанистического паука, захватившего город.

Синдзи отвлёкся от собственных мыслей, заметив через дорогу, в сквере, девичью фигуру, которая махала им рукой. Это была Киришима Мана, его одноклассница. Её легко было узнать по белой шляпке с большими полями. Из-под шляпы виднелись относительно короткие для девушки каштановые волосы, которые едва касались плеч. Остатки сомнений развеивала неизменная форма школы Чигуса: чёрная плиссированная юбка до колен, белая матроска с эмблемой на груди и красно-чёрный бант на шее.

С Маной Синдзи познакомился годом ранее, при переводе в старшую школу. По воле случая их распределили в один класс. А сдружились они в музыкальном кружке, в который оба записались с началом учебного года. Юноша с детства играл на виолончели. Просто потому, что ему так посоветовали когда-то. Чтобы чем-то себя занять, раз спорт его совсем не интересовал. Музыку Синдзи, конечно же, любил. Но без фанатизма.

А Мана всего пару лет назад пристрастилась к скрипке. Имея музыкальный слух намного тоньше, чем у Синдзи, девушка делала весьма большие успехи, хотя юноша пока играл лучше благодаря опыту. Мана очень любила музыку. Из-за чего не ленилась носить скрипку домой и обратно в школу, чтобы иметь возможность поупражняться и там, и там. Тогда как Синдзи свою виолончель держал в музыкальном кружке и дома никогда не играл. Если не считать праздники, когда его общими усилиями заставляли.

— Привет, Мана-чан! — выпалил Отоя, забирая у неё футляр со скрипкой. Это действо уже стало настолько привычным за долгие месяцы, что она сопротивлялась только для приличия. Но всё же, уступив и поблагодарив, передала бесценный инструмент.

— А чего это у нас Син-кун снова такой хмурый? — спросила Киришима, когда ребята двинулись дальше вдоль младшей школы.

— Наш «мистер уныл» не выспался. Опять.

— Может, мне отойти, чтобы вас не смущать? Пообсуждаете меня без лишних пар ушей, — недовольно пробубнил Синдзи. Но присутствие позитивной Маны словно заряжало энергией. Потому, естественно, отходить он никуда не собирался.

— Радовался бы, что о тебе сплетничают, — хихикнула она в ответ, и тепло от её улыбки передалось Синдзи. Его настроение определённо улучшалось.

— Это с чего бы?

— Значит, ты интересен сплетникам!

— Больно надо.

— А если это я? — прищурилась девушка и наклонилась к нему поближе.

Синдзи почесал затылок в раздумье и ответил:

— В разумных рамках!

— Конечно! — радостно выпалила девушка. — Кстати, Син-кун, Минами-сан забыла тебе вчера передать, что с сегодняшнего дня будем репетировать «Air» Баха.

— «Эйр он э джи стринг», — поправил её юноша с заметным японским акцентом. — И как мы её будем исполнять, имея всего две скрипки и одну виолончель? Ладно, две скрипки ещё сойдут. Но Ишикава-сан и Ямада-сан же выпустились. Духовые инструменты для исполнения не нужны, как и фортепиано. То есть, как минимум, два человека не смогут принять участие, а это неправильно.

— Импровизация! — не очень удачно она спародировала кого-то и надула щёчки. — Такаши-сан может сесть за вторую виолончель, а сама Минами попросит старшего братца одолжить электронное пианино для Кадзуо-сана. Да и мы же не собираемся исполнять «Air» на сцене консерватории Койо. Ограничимся сценой нашей школы во время фестиваля.

— Я ничего не понял, — вклинился Отоя, — но до фестиваля ещё несколько месяцев.

— В том и смысл! Пока Такаши-сан и Кадзуо-сан привыкнут к новым инструментам, пока найдём среди первокурсников новые таланты, пока приноровимся, обучимся, сыграемся… и вот уже будет осень!

— Я бы взял что-нибудь из романтизма, например Штрауса или Вагнера. И мы никого не усыпим во время выступления, надеюсь.

— Я думала, ты любишь Баха. Да и в прошлом году мы никого не усыпили.

— Я люблю Баха. Но, думаю, он плохо подходит для выступления нашего кружка перед аудиторией школы, которая в прошлом году слушала-таки Паганини. Попробуй там уснуть.

— О, я тогда уснул!

На Отою сверкнули две пары злобных глаз.

— Да я шучу, ребят! Я помню, как вы играли. А с вашей Айзавы пот хлестал, будто она с нами в бейсбол пробегала все иннинги.

— Ну, она такая — отдаёт себя делу полностью. Короче говоря, «Air», Синдзи. «Air»! Все жалобы только в письменном виде и лично Минами-сан, — заключила девушка.

— И за что мне это? — простонал Синдзи. — Можно ведь было что полегче выбрать.

— Нет, нельзя. Ты ведь её знаешь: сначала надо создать проблему, а потом её героически преодолевать.

— И почему я не вижу леса рук, которые хотели бы ей намекнуть, что восходить на Фудзи она может и сама?

— Поскулить ты всегда успеешь, а пока надо браться за дело.

Синдзи глубоко вздохнул в ответ.

— Да брось, — продолжила напирать Мана, — потом тебе всё сторицей воздастся.

— Неужели? — скептично заметил Синдзи, — И что же мне воздастся?

— Кто знает, — мечтательно произнесла девушка.

Переходя скоростную дорогу 217, Синдзи обратил внимание, что здесь уже заметно больше автомобилей и людей. Все спешили — кто на работу, кто на учёбу. Город просыпался и оживал после ночного отдыха. Парню нравилось просто вклиниться в поток и идти погружённым в свои мысли. Он бы послушал музыку, благо плеер не забыл, да посчитал, что перед Отоей и Маной будет некрасиво. А тем временем те о чём-то непринуждённо разговаривали. Утро определённо становилось лучше и лучше, а настроение юноши поднималось.

— Как это у тебя получается, Мана-чан? — вдруг спросил Отоя.

— Получается что?

— Легко и естественно оживлять моего братца, конечно же! Нет, серьёзно. Чтобы он с кем-то спорил и проявлял своё мнение — это редкость. Вот и хочу попросить парочку индивидуальных уроков.

Синдзи лишь закатил глаза. Ему хотелось закрыть уши, ибо друзья снова его обсуждали. При нём же.

— Ну, — потянула Киришима, задумавшись, — я излучаю особую духовную энергию!

Отоя хотел было пошутить. Может, даже немного пóшло. Однако передумал, чтобы никого не вгонять в краску. Он прекрасно знал ответ на свой вопрос и очень хотел забыть этот ответ, будто всё не так. Первая мысль, когда он их увидел вместе год назад, была недалека от истины. Хотя сладкая парочка всё отрицала, Отоя уже тогда понимал.

«Синдзи, не стоило тебе мешкать. Ибо сейчас всё несколько осложнилось», — подумал старший брат. Последние месяцы он с усилием старался отгонять мысли о Мане, но с каждым днём это становилось всё тяжелее. Усугубляло проблему ещё то, что девушка проявляла внимание к каждому из братьев в одинаковой степени, ожидая, видимо, пока кто-то из них сделает первый шаг. И вот тут начиналась загвоздка: старший из уважения к младшему не хотел отбирать у него один из немногих шансов завести отношения с милой девочкой, которая вполне ему подходила. (Сам Отоя, благодаря своим спортивным талантам, пользовался популярностью у противоположного пола, поэтому остаться одиноким ему не грозило.) Однако Синдзи медлил, даже прямые намёки не помогали. Время шло, и старший братец влюблялся в миловидную Ману всё больше, поэтому сдерживаться удавалось ему уже с трудом.

Девушка будто прочитала мысли бейсболиста и, набравшись храбрости, пошла в давно планируемую атаку — пора наконец-то ребятам немного посоревноваться за неё.

— Ревнуешь, Отоя-кун? — ехидно спросила она, схватив братьев за руки. — Не бойся, я вас обоих одинаково люблю!

Если Синдзи от такого внезапного напора смутился и попытался тактично высвободить руку, то его кузена это позабавило. Тот даже сжал её маленькую ладонь, и их пальцы переплелись.

— Не боишься, что ты будешь причиной драки двух братьев? — наигранно зловеще проговорил Отоя.

— Совру, если скажу, что мне было бы неприятно, — выхватила она руку и на этот раз прилипла ко второму брату. — Ты бы подрался за меня, Син-кун?

Синдзи опешил и покраснел как помидор. То ли от неожиданного разговора, то ли от того, что Мана слишком близко к нему прижалась. Приятное благоухание девушки вскружило ему голову, и на какое-то время он хотел забыться в нём. Однако взял себя в руки и попытался прикинуться невозмутимым, что давалось очень сложно. Но что-либо сказать юноша так и не смог — лишь протянул неуверенное «э-э-э». Кузен спас положение:

— В такой драке не было бы победителей, Мана-чан. — Отоя явно был собою доволен и снова взял её за руку, словно галантный джентльмен. — Потому ты бы досталась обоим самураям.

— Так нечестно! — картинно воскликнула девушка.

— Ты сама на это подписалась, тебя никто за язык не тянул, — пожал плечами Отоя, отпустив её.

Девушка в ответ ему высунула тот самый язык, после чего они рассмеялись.

Синдзи не смеялся. У него всё ещё не выходили из головы прикосновение Маны и её обворожительный запах. Его сердце слегка заколотилось. Такая близость юношу пугала, он боялся причинить девушке боль своей неуклюжестью. Ещё больше боялся, что боль причинят ему. Как отец, который его предал и бросил после смерти матери. Но Синдзи бы соврал, если сказал бы, что ему была неприятна близость Маны. И это противоречие внутри разрывало его.

— Кхм, — потянула девушка, не намереваясь останавливаться в начатой игре, — что же будет звучать лучше: Рокобунги Мана или Икари Мана?

На недоумевающие взгляды братьев та захихикала.

— Рокобунги Мана звучит как-то не очень, — с наигранным равнодушием заметил Отоя. — А, точно! Я же обещал Сатоэ свидание!

— Ах вот как! — выпалила Мана и взяла под руку Синдзи. И нельзя было понять: всерьёз она разозлилась или её внутренняя актриса отыграла на пять баллов.

Синдзи же изо всех сил убедил себя, что это лишь очередной каприз Киришимы и не стоит на нём заострять внимание. Такое уже бывало не раз, и наверняка стоит ожидать ещё. Но скрывать от самого себя, что он в какой-то мере наслаждался моментом, не имело смысла. В то же время он сильно застеснялся, ибо сейчас на них таращились прохожие. К удивлению Синдзи, девушка тоже немного порозовела, но отпускать его не спешила. В троице образовалось неловкое молчание.

Киришима отпустила юношу, когда они подошли к воротам старшей школы Чигуса, и, забрав футляр со скрипкой, присоединилась к стайке девушек, которые уже не в первый раз начали подшучивать над её отношениями с двумя братцами. Та лишь игриво отмахнулась, и стайка снова захихикала.

Отоя, прежде чем расстаться с Синдзи у шкафчиков со сменной обувью, с явным намёком подмигнул своему братцу и пожелал удачи. После чего сразу же направился в свой третий класс В, что-то посвистывая и раздавая пошлые комментарии встречающимся девчонкам. Синдзи лишь покачал головой: он прекрасно знал своего братца, чтобы понять его намёки. Но юноша серьёзно боялся напортачить: у него ни опыта, ни смелости. При этом он точно мог сказать — никаких романтических чувств к Мане он не испытывал. А стоит ли играть с девичьими чувствами? Нет, так можно только потерять близкого друга.

Глубоко вздохнув и привычно почесав затылок, юноша двинул во второй класс С.

Глава 2. Ты не одинок

Синдзи в какой-то мере даже нравилось учиться. У него не было особой тяги к знаниям, он предпочитал плыть по течению. И учёба позволяла отвлечься от своих мыслей и сконцентрироваться на чём-то другом, что не вызывало бы у него беспокойства. Голова работала с такой частотой, а память настолько забивалась различной информацией, что ничего не оставалось для плохих воспоминаний. Уносясь течением в запутанную историю, в мир магических цифр, восходя на горы и пересекая океаны, познавая всю глубину японского языка, он забывал о своих проблемах. В эти моменты ему не приходилось задумываться о смысле существования и чем заняться в будущем, не нужно было стараться понять самого себя. Преподаватели и учебная программа всё делали за него — вычищали лишнее и наполняли чашу совсем иной информацией. Поэтому Синдзи хорошо слушал и вникал, схватывал на лету и быстро находил решение за счёт своей высокой концентрации на предмете. Отсюда отличная успеваемость. Нет, он не был круглым отличником, но его знаний было достаточно, чтобы помогать одноклассникам с домашними заданиями и различными задачками. Не то чтобы Синдзи нравилось помогать и делать чужую работу — он опять-таки просто плыл по течению. Ещё одна возможность забыться.

Кому юноша рад был помочь, так это Мане. Парню мало с кем в классе удалось за этот год по-настоящему подружиться. Ему это всегда давалось с трудом, да и не стремился особо. Киришима сама с ним первой заговорила в своё время из практических соображений. Ведь они в классе были единственные, кто посещал кружок классической музыки. Слово за слово — и они стали друзьями, которые редко друг от друга отходили.

После обеда на большой перемене Мана, подойдя к его парте, внезапно спросила:

— Син-кун, ты никогда не задумывался, почему тебя никто не трогает?

Синдзи удивился вопросу и снял наушники.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, не пытались издеваться. Не пойми меня неправильно, но над такими, как ты, часто издеваются. И наш класс не исключение — вон, Номуре постоянно достаётся.

— Может, боятся брата? — пожал плечами парень. Его это особо не интересовало. Но девушка отставать не собиралась.

— Нет. Просто ты безотказный, — ответила она притворно равнодушно. — Всегда всё сделаешь, о чём бы тебя ни попросили. Хорошо, что пока не заставляли прыгать с третьего этажа, а то, боюсь, ты и это выполнишь.

— Ну, извини меня, что я такой. Честно. Ты хочешь, чтобы я изменился?

— Изменился? Нет, ты мне нравишься такой, какой ты есть. Потому я стараюсь как можно реже что-либо просить у тебя, чтобы не стать похожей на остальных эгоистов.

— Не похожа, — заверил он её и расплылся в улыбке. — Честно говоря, я даже рад, когда ты у меня что-то просишь. Мне самому приятно тебе помогать.

— Тогда, — она немного замялась, набираясь смелости, — с твоего позволения я тебя сегодня после занятий в кружке напрягу. Маленький сюрприз, Икари Синдзи.

Она легко щёлкнула парня по носу. Впрочем, тому больше не понравился не щелчок по носу, а упоминание его фамилии. Это сразу напомнило ему отца.

— Не очень люблю сюрпризы. Надеюсь, это не очередная твоя сумасбродная идея? Отоя тоже участвует?

— Отоя-кун? Нет-нет. Ничего такого. Я думаю, обойдёмся без него и он не обидится. Поэтому можешь ему написать, чтобы нас не ждал после занятий.

Синдзи снова пожал плечами и достал старый, но проверенный временем телефон-раскладушку «Samsung». Через него нельзя было выйти в интернет, поиграть в современные игры или послушать музыку. Это была типичная и простая звонилка. На ней висел ничем не примечательный брелок в виде чёрной кошечки. На первый взгляд не имевшая ценности безделушка была подарком от Маны в знак благодарности: на прошлом школьном фестивале Синдзи натурально выручил Киришиму с нахлынувшими на неё делами и заботами.

 Пока юноша набирал сообщение брату, Мана пониженным голосом продолжила объясняться.

— Я просто хочу… сделать выбор. — Она снова запнулась, будто сболтнула лишнего.

— Какой ещё выбор? — отвлёкся от набора юноша.

— Ну, знаешь, будешь смеяться, — она подвинулась поближе, и Синдзи снова почувствовал то самое наслаждение, — мне просто сегодня сон приснился. И как бы он меня натолкнул на идею, что пора что-то менять в моей жизни.

— Ого, круто. И какой выбор?

— В общем, увидишь, Синдзи. Надеюсь, тебе понравится. Я очень на это надеюсь.

С этими словами она быстро ретировалась к своим подружкам. Те стали у неё что-то активно спрашивать, но она лишь с лёгкой улыбкой взглянула на Синдзи. Её щёчки слегка порозовели. Впрочем, тот недоумевал и не догадывался, что у неё на уме. Мана хоть и была милой девушкой, но иногда отличалась эксцентричными поступками, потому юноша давно перестал пытаться понять логику её действий. Тем более удивляться.

Сделать выбор? Небось, она его снова потащит в торговый центр для выбора очередного платьица или купальника. (Отою она никогда не брала на шопинг, потому что тот непременно станет заглядывать в примерочную от скуки. Синдзи же был терпелив и лишь изредка бурчал себе под нос.) Но это могло быть и свидание. Тогда, может, Мана имела в виду выбор между братьями? В таком случае у Синдзи нет шансов: Отоя в подобных делах даст сто очков форы ему. Икари нервно усмехнулся: «А ведь уже дал».

После всех занятий Мана и Синдзи направились неспешным шагом в музыкальный кружок. Девушка была на удивление тихой и немногословной. Будто юноша заразил её особым «вирусом самокопания». Киришима погрузилась в собственные размышления, что ей несвойственно, поэтому Синдзи был как на иголках, ведь она в таком состоянии могла отчебучить что угодно.

— Ну, наконец-то! — воскликнула Айзава Минами, стуча по наручным часам. — Мы вас тут уже заждались.

Минами, учащаяся третьего А класса, была лидером кружка. Она отличалась энергичностью и острым умом. А в красоте даже миловидная Киришима ей уступала и была лишь в тени рядом с Айзавой. Возможно, виной этому были длинные и ухоженные чёрные волосы. А может, длинные и не менее ухоженные ноги, доступные взору: юбка была намного выше колен. Вопреки школьным правилам, многие девушки, обладающие стройными ножками, подшивали юбки. В любом случае, Синдзи давно что-то манило к ней. Но он никак не мог сделать первый шаг, боясь напортачить. Притом Минами пользовалась популярностью в школе и вечно была занята. Юноша также боялся, что с таким заурядным парнем, как он, ей просто будет скучно дружить.

— Икари-кун, сегодня мы рассчитываем на тебя, — начала командовать длинноволосая девушка, щёлкнув пальцами. — Ты у нас сейчас единственный на виолончели. Можешь пока сам попрактиковаться — я знаю, что ты наизусть знаешь «Air». Я к тебе позже присоединюсь. Остальные пока ко мне.

Никто не осмелился ослушаться властной Айзавы.

Синдзи распаковал свою видавшую виды виолончель и устроился посередине комнаты, чтобы создать равномерную акустику. А ребята собрались в углу, где Минами с горящими глазами подробно объясняла свой план и раздавала ноты. Такаши явно неодобрительно отнёсся к замыслам, но лидера принялась защищать Мана. Музыканты люди творческие, а значит, чаще всего эмоциональные. Когда разгорелся горячий спор, Синдзи это не удивило, ибо за последний год жарких дискуссий было множество. Даже он пару раз принимал в них участие, чем заслуживал удивленные взгляды. В эти моменты Айзава вставала на его сторону: мол, раз вечно молчаливый Икари-кун заявил что-то, то надо делать так. Она считала, что Синдзи молчалив не от неуверенности, а из-за мудрости, которую парень в себе никак не мог разглядеть. В эти моменты ему было очень приятно и тепло.

Многим кажется, что в кружке классической музыки всегда тишина, покой и полная идиллия. Вплоть до смертной скукоты. Собственно, в такой кружок Синдзи и ходил в средней школе, что ему очень нравилось. Но в старшей школе Чигуса была Минами, поэтому шум и гам в кружке звучали постоянно, руша все мыслимые и немыслимые представления о занятиях классикой.

Юноша никогда не отличался чувством юмора, не говорил с сарказмом. Но ему захотелось подчеркнуть всю бессмысленность и комичность их горячего спора, который уже давно вышел за пределы обсуждения замысла Айзавы. Поэтому на разогрев он выбрал тринадцатую серенаду «Allegro» Моцарта. Без скрипки будет не так красиво, но он решил постараться.

Уложив смычок на струны, Синдзи коротко вздохнул и закрыл глаза. Секундой позже начал играть.

Музыка полилась по всей комнате, заполняя каждый уголок, оживляя застоявшийся прогретый воздух. Волны вибрировали сладким пением виолончели.

«Слишком быстро для разогрева».

Но Синдзи и не думал останавливаться. Он и сам тонул в бессмертном шедевре, который явился миру во всём своём великолепии века назад и проживёт до скончания времён. Вот они, бессмертность и вечность, будто можно их коснуться, лишь захотев.

И тут рядом с ним заиграла скрипка, подхватывая темп. Совсем немного понадобилось, чтобы сыграться и поймать волну обоим музыкантам. И вот уже скрипка и виолончель играли в одном порыве. Синдзи не видел, кто именно присоединился к нему, — он играл, как обычно, с закрытыми глазами. Да и неважно это было, ибо звуки переплетались в гармонии, как инь и ян.

Вторая скрипка присоединилась с наскока, словно в порыве страсти и ревности, не всегда попадая в ноты. Уши резало нарушение гармонии, и Синдзи постарался помочь второй скрипке поймать темп. Совсем немного понадобилось, чтобы единая гармония снова восторжествовала. И вот красота расцвела с новой силой, увлекая всех находящихся в комнате в свой прекрасный мир беззаботности и торжества музыки.

Когда чудесная музыка смолкла, Айзава похвалила парня под аплодисменты участников кружка.

— Отличный разогрев, Икари-кун! — положила руку ему на плечо Минами. Она немного запыхалась, а на лице выступали капельки пота. Но энергии у неё было ещё хоть убавляй. — Вот это я понимаю любовь к музыке, у тебя бы всем учиться. Вот так надо отдаваться, так надо играть, вкладывая всю душу и отбрасывая всё бренное!

Синдзи смущённо улыбнулся, почесав затылок. Ему определённо нравилась похвала от столь требовательной девушки. А ещё, что она не убирает свою руку с его плеча и юноше передаётся тепло Айзавы. Та наклонилась к его лицу, даже ближе, чем того хотел сам Синдзи, — и он почувствовал её учащённое дыхание.

— Я хочу, чтобы ты вёл партию Баха, — никто лучше тебя не справится, даже я, — сказала она манящим голосом так, чтобы все слышали. — Вложись полностью, я рассчитываю на тебя.

— Но как виолончель может повести в «Эйр»?

— Импровизируй!

После этого она растрепала ему волосы и отошла к другим участникам. Его сердце забилось чаще.

«Остынь, Синдзи, — говорил он себе. — У неё есть прилежный парень, учится в университете, а семья владеет своим бизнесом. Она идеал во всём. У тебя никаких шансов».

Его осенило: а ведь он никогда всерьёз не представлял, что мог с кем-то встречаться. Конечно, он сегодня уже размышлял про Ману, но это всё так — детский лепет, на парочку свиданий. А что делать потом? Осознание этого факта взбудоражило ум. Сразу вспомнился Отоя, который корил его, что он никогда даже не пытался завести себе девушку. Хотя у его брата опыт тоже был не то чтобы богатый, но он бросил все попытки, как только познакомился с Маной. А с учётом того, что Киришима решила сегодня сделать какой-то выбор, то, значит, нарисовался чёртов любовный треугольник. И что же теперь делать? Самый простой вариант для юноши — уступить брату, ведь получается, что он на неё давно глаз положил. Конечно, немного обидно. Но так будет лучше для всех, ибо Икари девушку воспринимает как друга, хоть и близкого.

Синдзи глянул на надувшееся лицо Маны, которая недовольным прищуром сопровождала Минами. И вдруг догадался, кто была первая, а кто вторая скрипка. Увидев недовольство девушки, Синдзи понял, что с этим надо что-то делать, пока всё не вышло из-под контроля.

Айзава время даром не теряла и раздавала ноты, а также чуть не пинками заставляла Такаши-сана усесться за вторую виолончель. Но и не забывала подбадривать, что у того всё прекрасно выйдет.

— А ты, Кадзуо-кун, будешь у нас сегодня дирижировать, — командовала глава кружка. — Твоё фортепьяно, увы, здесь не понадобится.

— Из меня дирижёр как балерина, — жаловался худощавый очкарик. — Помнишь, в прошлый раз получилось совсем не так, как ты рассчитывала?

— Но урок-то ты извлёк, ведь так? Да и кто знает, может, если бы ты пошёл учиться на артиста балета, сейчас бы выступал на сцене.

— Ты не забыла, что ведёт партию Синдзи? Может, ему дирижировать сразу?

— А ты сможешь сыграть на виолончели?

Кадзуо лишь фыркнул, но безо всякой злобы.

— Импровизация! Твоё дело — ритм, Синдзи задаст темп.

Кадзуо, сдавшись, взял в одну руку ноты, во вторую — запасной смычок, ибо дирижёрскую палочку они сломали пару месяцев назад во время очередного жаркого спора, а денег на новую президент школьного совета выдавать отказывался под любым формальным предлогом. Из-за обоюдной ненависти с Айзавой.

Через некоторое время все уже были готовы. Минами одобрительно кивнула, и очкарик скомандовал:

— Ну, ребята, — три, четыре!

Начало вышло ужасным. Такаши пытался справляться с инструментом, которым пользовался редко. Его спасало лишь то, что композицию он уже знал. Мана же ноты не знала, поэтому ей пришлось постоянно или нагонять темп, или сбавлять обороты, причем с ошибками. Кадзуо, махая смычком, про себя повторял все ноты и внимательно слушал Синдзи. Минами же, как и ожидалось, единственная, кто могла хорошо играть, без погрешностей. Но даже ей не хватало банального опыта и практики. Теперь Синдзи понял, почему ведущим она поставила именно его, ибо на поверку оказалось, что он единственный, кто хорошо знает и умеет исполнять бессмертное произведение Баха. Юноша мог задавать темп, пока члены кружка классической музыки не сыгрались вместе.

«Air On A G String» лилась в стены комнаты, обволакивая своей мелодией каждого участника кружка. Магия Баха заставляла юношей и девушек задумываться о чём-то своём, доставая из потаённых уголков памяти приятные воспоминания. Будь коллектив сейчас сыграннее, казалось, они смогли бы сделать мир лучше, призвав самих ангелов откликнуться на этот чудесный зов.

Партия шла за партией. Разбор полётов за разбором. Даже всё время недовольный Такаши влился в общее течение. Постоянные споры и дискуссии, раздиравшие кружок, сменились на усердную работу. Музыка лилась с каждым разом всё гармоничнее. Синдзи на один миг захотелось, чтобы это продолжалось вечно. Как и вечна эта композиция.

К вечеру Минами объявила о завершении сегодняшнего продуктивного дня и отправила всех по домам. Ребята поблагодари друг друга, собрали инструменты и разошлись. Мана вызвалась убрать в комнате кружка и попросила Синдзи ей помочь. Тот, естественно, не возражал, пребывая в блаженном настроении и витая в облаках.

— Ключ не забудьте оставить в учительской! — напомнила Айзава перед уходом.

Но не успела она уйти, как снова ворвалась в кружок:

— И только попробуйте чем-то неприличным тут заняться! — погрозила она кулачком. — Киришима, это в первую очередь касается тебя!

Мана невольно дёрнулась:

— Что-о-о? — надулась она. — Что значит меня?

— Потому что Икари-кун приличный парень!

«Спасибо за комплемент», — на лице юноши отчётливо виднелась недовольная гримаса. Нет, конечно ему было приятно, что Айзава его высоко ценит. Но что-то в этом есть и обидное.

— Я вообще-то тоже приличная! — смутилась Мана.

Синдзи хотел поддержать свою подругу, ибо не припоминал за ней чего-либо компрометирующего, однако его уже опередили:

— Чуть менее приличная, — ехидно бросила глава клуба и сразу же ретировалась.

«Ну спасибо, Айзава-сан, — Синдзи мысленно догнал удалившуюся, — вы сама тактичность».

Со стороны Киришимы донеслось злостное рычание, не свойственное милой девушке. Казалось, она готова сейчас разломить надвое швабру.

После уборки Мана прильнула к открытому окну, любуясь ранним закатом. Солнце уже клонилось к горизонту, но, несмотря на это, с улицы веяло невыносимой жарой. Погода не оставляла шансов даже на лёгкий ветер.

В комнате было непривычно тихо. Ни музыки, ни разговоров. Только приглушённые звуки доносились из соседних кружков.

— Вот бы здесь остаться! — счастливым голосом протянул Синдзи. Таким он редко бывал.

Мана развернулась спиной к окну. Она явно намеревалась что-то сказать, подбирала подходящие слова.

— И что мы здесь будем делать? Сыграем ещё одну партию?

— Нет, на сегодня хватит. Мне просто понравилось, как здесь сейчас тихо и умиротворённо. И за окном не слышно диких криков бейсболистов: спасибо погоде.

— И мы тут вдвоём. Наедине.

Синдзи кивнул.

— Син-кун, может, это прозвучит как-то некрасиво, — Мана на секунду запнулась, — но тебе нравится Айзава-сан?

Юноша несколько удивился такому вопросу. Нравится ли Айзава ему? Определённо да. Он чувствовал, как к ней его тянет. Но также прекрасно понимал: максимум, что их может связывать, — это дружба. И всё. Уж совсем они с разных планет.

— Ну да, нравится. — Он заметил, как Мана напряглась. — Нравится как человек. Как ты мне нравишься, и я — тебе. Может быть. И вообще, с чего бы такие вопросы?

— Я тебе нравлюсь лишь как человек? — Теперь её щёчки заметно побагровели.

Мана взяла его за руку и подтянула к себе. Он снова испытал те же ощущения, что и утром. Сердце опять начало колотиться. Синдзи уже стал догадываться, о чём именно спрашивает Киришима, и не знал, что ответить. Нравится ли она ему больше, чем просто человек? Как девушка? Мана в последнее время всегда рядом. Ему с ней комфортно, даже когда он в плохом настроении. Более того, с Киришимой юноша оживлялся, отгоняя весь скапливающийся негатив. Определённо он хотел с ней общаться. Может быть, это и есть настоящая любовь, которую он принял за дружбу?

Но что тогда с Отоей? Ему Мана явно нравилась как девушка, а может, он даже и был влюблён. А был ли Синдзи влюблён в Ману, он уже точно сказать не мог. Ответ же надо дать прямо здесь и сейчас. Юноша зажмурился, стараясь представить себя вместе с Маной, как это рисуют во всяких романтических фильмах. Не получилось. Значит, нет? Или он ошибается из-за неопытности? Попытки разобраться в своих чувствах осложнял страх её ранить своим неумением обращаться с девушками. Он боялся, что если они слишком сблизятся, то Синдзи всё испортит и сделает ей больно, а она причинит боль ему. И тем самым они уже вместе причинят боль Отое.

Девушка заметила, как юноша начал нервничать. Она понимала, что Синдзи в замешательстве и ему сложно описать то, что чувствует. Мана решила упростить задачу, скользнув левой рукой по его щеке и прижав его к себе почти вплотную. До него снова донеслось приятное благоухание, которое заставило встрепенуться.

— Знаешь, — она неуверенно улыбнулась, — а ты мне нравишься не только как человек.

Синдзи только и смог тяжело выдохнуть от таких приятных, сладких слов. На большее не хватило.

— И уже очень давно, правда давно. Но ты ничего не замечал, совсем, — Мана продолжала говорить, смущаясь и запинаясь. — А может, и замечал, но не был уверен. Я не знаю, но… я всё ждала, когда ты сделаешь первый шаг. Но… но… в итоге решила сделать его сама. Потому что я больше не могу так, не могу молчать. В-вот.

— А как же Отоя? — пролепетал Синдзи и очень пожалел об этих словах, настолько они были неуместны прямо сейчас. Всё вышло из-под контроля.

— Он тоже… хороший парень. Очень. И чего юлить, — она слегка запнулась, — его я тоже лю… л-люблю.

Мана пристально заглянула в глаза Синдзи. Её милое личико выдавало в ней смятение, растерянность и вместе с тем смелость, которая толкала её выложить абсолютно всё, что у неё на уме.

 — Но я не могу быть одновременно с вами обоими, как бы того ни хотела. Это невыносимо, знаешь ли. Очень. Вы так близки и так далеки от меня. Поэтому я хочу, — она снова запнулась и от волнения вцепилась в свою юбку, — нет, я должна сделать выбор.

Синдзи не знал, что ответить. Ему только что признались. Но одновременно признались заочно и Отое. Юноша даже не знал, радоваться или огорчаться. Что вообще должен в этот момент чувствовать любой другой парень? Что должен сказать и сделать? В глубинах сознания ответа не нашлось.

— Но ты мне первым… п-понравился, — Мана не стала терять инициативу, уловив душевные терзания Синдзи. — И сегодня утром, точнее ещё ночью, во сне, я поняла, с кем хочу быть на самом деле. Прямо вот осенило… понимаешь?

— Получается… — не успел он договорить, как она приставила палец к его рту.

— В-выбор, — закусила она нижнюю губу, — мой… выбор.

Раскрасневшаяся Мана встала на цыпочки, чтобы достать губы Синдзи. Парень поначалу забылся и решил просто отдаться моменту. Но в его голове мелькнул образ, который сыграл роковую роль: он вспомнил, как Отоя смотрел сегодня на Ману, как они держались за руку. И представил, как тому будет больно. Да, сегодня братец намекнул Синдзи, чтобы он действовал. Как бы давая понять, что не будет вмешиваться или чинить препятствия. Но трагедия заключалась в том, что всё же Икари не испытывал никаких романтических чувств к Киришиме. Во всяком случае до этого момента. Поддаться течению настоящего и просто принять девушку? И что потом?..

Юноше невероятного усилия стоило отпрянуть от, казалось, неминуемого сладостного поцелуя. Девушка так и застыла в глупой позе. Недоумение на её лице сменилось разочарованием, а потом и вовсе стыдом. Голова резко опустилась, плечики вжались, а взгляд уткнулся в пол. Она слегка попятилась с набухшими глазами.

Сердце у Синдзи бешено колотилось, стекали капельки пота по лицу. Он знал, что надо что-то сказать, но, как бы ни прокручивал шестерёнки в голове, у него не находилось правильных слов. В груди сильно кольнуло — пришло осознание, какую роковую ошибку он совершил. В попытке всё исправить теперь уже он потянулся к ней, но Мана оттолкнула его. Закрыв лицо руками, она пулей вылетела из комнаты.

Некоторое время он просто стоял как истукан. Где-то вдали слышались голоса из других кружков, там и не подозревали о разыгрывающейся в жизни молодых людей драме.

«И только попробуйте чем-то неприличным тут заняться!» — всплыло наставление Айзавы в памяти юноши. «Как в воду глядела».

Синдзи в шоке плюхнулся на ближайший стул, стараясь понять, что сейчас произошло. Только-только он начал осознавать, какую боль причинил Мане. Она открылась ему, доверилась, хотела дать ему частичку своей теплоты, любви. А Синдзи буквально отверг её чувства.

Юноша разрывался. Он не хотел причинять боль Отое, но причинил боль Мане.

Синдзи выскочил из комнаты, чтобы попытаться найти Ману. Юноша хотел всё исправить, хотел объясниться. Утешить. Обнять.

Поцеловать? Может быть.

Сердце заколотилось ещё сильнее. Он пробежал по этажам, зовя её. В надежде, что всё ещё можно вернуть как было. Но в школе след Маны простыл.

Он пошёл обратно в комнату кружка, всем сердцем желая, чтобы Мана оказалась там, вернувшаяся за своими вещами. Но надежды Синдзи рухнули, когда увидел пустую комнату и нетронутые вещи. Он снова плюхнулся на тот же стул и готов был зарыдать. Его трясло, как при ознобе, а сердце было готово выпрыгнуть из груди.

«Что же я наделал?»

«Что же ты наделала?»

Повторял и повторял он себе эти вопросы.

«Есть ещё один вариант встретиться с Маной».

Синдзи взял сумки и футляр со скрипкой, закрыл комнату на замок и медленно пошёл к учительской. Ему некуда было торопиться. А в голове он раз за разом прокручивал, как будет перед Маной извиняться, что ей говорить, что делать.

Синдзи знал, где живёт Киришима, — южнее парка Камиоко. Туда минут двадцать быстрым шагом, но его путь занял не менее сорока, а значит, она убежала от него вот уже как чуть более часа назад. Юноша мог лишь догадываться, что чувствовала Мана весь этот час и какую боль ей приходилось переносить. Однако он был очень удивлён, когда её родители сказали, что сегодня дочь ещё не возвращалась из школы.

«Возможно, она пошла выплакаться к одной из своих подруг».

Оставив её вещи семейству Киришимы, парень не спеша потопал домой. Семья Маны долго выспрашивала его, что произошло. Но что он им мог сказать? «Она призналась мне, а я её отверг»? Так он их и оставил в неведении. Сказать правду он не мог, но и успокоить ложью — тоже.

«Отоя меня убьёт».

Синдзи был полностью опустошён. Чем больше времени проходило, тем меньше у него оставалось желания показаться на глаза Мане. Теперь ко всем чувствам добавился стыд за свой поступок. Стыд за её поступок, ибо он недоумевал. Не понимал, зачем она так поступила. Неужели она его и вправду любила? Сегодня она заявила, что любит обоих братьев. И сделала выбор в пользу Синдзи. Почему? Неужели он был чем-то лучше Отои? Или же из-за жалости? Ведь его брат не имел проблем с общением с противоположным полом и пользовался успехом у девушек. В некотором смысле.

Юноша знал, что от проблемы не убежать — рано или поздно её придётся решать, если он хочет сохранить дружеские отношения с Маной. И это, скорее всего, произойдёт прямо завтра. Максимум послезавтра.

Небо уже налилось красным, когда он дошёл до своего дома. Весь этот путь ему показался бесконечным. Желудок неистово просил пищи. Голова гудела, бил озноб.

Открыв дверь, он решил, что дома никого нет. Об этом свидетельствовал пустой гараж. А висевшая на холодильнике записка, что хозяева дома вернутся не ранее девяти вечера, подтвердила предположение. Синдзи знал, что Яори наверняка заблаговременно оставила ужин в холодильнике. А если что, он и сам вполне неплохо готовит.

Живот снова заурчал, прося еды.

Но почти сразу до Синдзи донеслись тихие всхлипывания со второго этажа. В коридоре он приметил обувь Маны. Синдзи машинально ударил себя по лбу — логично, что она побежала к Отое искать утешения. Юноша даже вздохнул с облегчением, что не самому придётся всё объяснять брату, ибо тот мог просто не поверить ему. А потом заживо закопать.

Синдзи не решился выдать своё присутствие и медленно, почти на цыпочках поднялся на второй этаж. Он боялся застать Ману заплаканной, юноша её такой никогда не видел. Но что-то ему говорило — на этот раз ему нельзя убегать.

По мере приближения к комнате Отои он расслышал не только всхлипывания. Кое-что ещё. Прильнув к приоткрытой двери и заглянув одним глазком, он чуть не свалился от неподдельного шока. Синдзи не ошибся в том, что Мана всхлипывала, но она ещё и постанывала в крепких объятиях Отои. Синдзи отчаянно пытался убедить себя, что девушка просто уселась на колени брата и крепко обняла его в поисках утешения, а всё остальное — плод воображения. Но нет, полуголые и поглощённые нежной страстью, они не давали ему никаких шансов увернуться от осознания увиденного. Синдзи так и стоял оцепенев, наблюдая за сценой, которая рушила весь его мир.

Вид небольшого количества крови на простынях привёл юношу в чувство. Только сейчас он заметил, что и сам возбуждён и жадно разглядывает, как брат «утешает» его лучшую подругу. Глаза вцепились в обнажённое извивающееся тело Киришимы.

Ему стало мерзко. Противно. В первую очередь от себя. С онемевшим лицом он развернулся и пошёл в свою комнату, совсем не заботясь о скрытности. Там он вытряс всё из школьной сумки и методично, словно в трансе, стал закидывать в неё все необходимые вещи, будто собрался в далёкий поход. Из заначки достал все карманные деньги, которые у него копились долгое время. Машинально положил плеер. Взгляд юноши остановился на письме. Он не успел решить, брать или не брать приглашение от отца, как парня словно вернули к реальности, когда за стеной послышалось топанье и разговоры.

«Времени нет».

Теперь его накрывали ярость и ощущение предательства. Он всего лишь отказал в поцелуе. Ничего более. А его в ответ жестоко предали.

Кто-то бы сказал, что это воздаяние за содеянное. Но Синдзи так не считал. Он не сделал ничего настолько дурного, чтобы заслужить такое предательство от них обоих. Ревность раздирала его. Только сейчас он понял насколько ему была дорога Мана, что на деле оказался не готовым отдать её даже собственному брату.

Парень схватил письмо, вылетел из своей комнаты. Хотел побежать на кухню, но его перехватил около лестницы Отоя, который был только в шортах, надетых наспех.

— Синдзи, постой! — схватил его брат. — Дай я тебе все объясню!

Но он не хотел слушать никаких объяснений. Он вообще не хотел что-либо слушать и стал вырываться. Впрочем, Синдзи не отличался физической силой, и тем более он не был ровней питчеру. Его наполненный злостью и болью взгляд остановился на вышедшей из комнаты Мане. На ней была лишь школьная рубашка, а ниже пояса девушка оказалась совсем голой, но это её никак не заботило. Словно она уже давно была готова обнажиться перед двумя братьями. На её гладких ножках Синдзи заметил следы крови и сразу вспомнил, как Мана извивалась над кузеном, теряя невинность. Это ещё сильнее разозлило Синдзи, и он стал вырываться с новой силой.

— Хватит! — вскрикнула девушка со слезами на глазах. — Только не деритесь, прошу вас!

Поздно. Синдзи не заметил, как направил кулак в лицо Отои, чтобы наконец-то вырваться. Но рефлексы бейсболиста не подвели, и он удачно увернулся. Затем, схватив Синдзи обеими руками, повалил того на лестницу. Каким-то чудом они не покатились вниз. Отоя что-то кричал брату — мол, они все допустили ошибку, и Синдзи в том числе, но юноша не желал слушать. Он и так знал, что в какой-то мере виноват, убежав от проблемы. Но он хотел как лучше для Отои, для Маны. И не заслужил такого предательства с их стороны. Не заслужил такой боли. Не заслужил этой жгучей ревности.

В борьбу вмешалась Мана, которая искренне хотела расцепить братьев. Она очень сильно жалела о своих словах утром. Борьба двух братьев, её друзей, парней, которых она, быть может, в равной степени любила, не была весёлой или интересной.

— Это я виновата! — кричала девушка сквозь слёзы, вмешавшись в общую свалку. — Я во всём виновата!

Синдзи даже не заметил, как кто-то сильно толкнул Ману. Он не знал, кто и когда это сделал. Был лишь уверен, что это вышло случайно. Братья услышали вскрик и как что-то скатилось с лестницы.

Первым среагировал Отоя, немедленно бросившись вниз. Синдзи в шоке спускался по лестнице, не зная, что он увидит. Бедная Мана, лежавшая на первом этаже, перед ним предстала почти полностью нагая. Его глаза цеплялись за самые интимные места, отчего ему стало тошно от себя. Ссадины усыпали её хрупкое и стройное тело. Она была в сознании, но не могла пошевелиться.

— Звони в скорую, Синдзи! — гаркнул Отоя, прикрывая Ману первым попавшимся полотенцем. Он аккуратно положил девушку ровно на спину и о чём-то её спрашивал. Что-то связанное с первой помощью. Та лишь рыдала от боли.

Синдзи отступил к выходу с отстранённым взглядом, не веря, что всё дошло до такого. Его бил озноб от страха.

— Синдзи, мать твою, скорую!

Синдзи помчался прочь из дома.

— СИНДЗИ!!!

Он бежал как можно быстрее. Бежал от проблем. Бежал от своей жизни. Бежал от себя. Бежал от них. Бежал от причинённой боли. Бежал от ревности. Бежал от ответственности. Бежал от дома, который никогда ему не был родным. Бежал от всего. Бежал куда глаза глядят. Глаза, которые слезились от боли, горя, страха.

Просто бежал.

Глава 3. Путь к выбору

Во что человек должен верить, если его привычный мир в мгновение ока рушится? Что делать человеку? Некоторые впадают в глубокую депрессию, им сложно смириться с горестным фактом, который подбросила судьба. Они в отчаянии вновь и вновь проигрывают в уме роковой момент, представляя, как могли бы поступить иначе. И это происходит до тех пор, пока не придёт осознание — прошлого не изменить. Остаётся только принять. Более сильные, закусив удила, стараются преодолеть препятствия на своём жизненном пути. Даже если они встречаются с неразрешимой проблемой — не останавливаются и не отчаиваются, а двигаются вперёд, не оборачиваясь.

Синдзи не принадлежал ни к тем, ни к другим. Его разум отказывался вспоминать всё то, что произошло за этот чёртов день. Это позволяло ему не утонуть в пучине страданий. Но одновременно юноша не был настолько силён, чтобы предпринимать хоть какие-то осмысленные действия. Для него, как он сам думал, есть одно правильное решение — бежать. Как можно дальше. В надежде, что возникшие проблемы не смогут его нагнать.

Поэтому он нёсся что есть мочи по извилистым дорожкам холмистого лесопарка. Того самого, который рядом с его домом. На крутых поворотах Синдзи то и дело врезался в перила, ограждавшие его от стремительного падения со склона холма. А каким бы ужасным ни был этот день, о суициде юноша не думал. Жить-то он как раз хотел, очень и очень хотел. Особенно чувствовать себя живым, а не просто существовать.

Когда сил бежать уже не было, Синдзи привалился к перилам, переводя дыхание. Лёгкие горели, а ноги умоляли об отдыхе. Голова звенела пустотой — даже на простые мысли сил не осталось. Он глубоко хватал воздух, в горле жутко пересохло, а желудок настоятельно требовал пищи. До юноши дошло, что он пробежал не меньше трёх километров.

Парень огляделся, чтобы понять, где именно он находился.

Солнце уже село, и темнота окутала лесопарк. Правее, на вершине холма, виднелась башня Хигошияма, подсвеченная прожекторами. Её наполовину скрывали кроны деревьев. По левую руку проходил монорельс. Значит, рядом парк развлечений, который примыкал к юго-западной части лесопарка. Но сейчас он наверняка уже был закрыт, так что поживиться каким-нибудь хот-догом или такояки не удастся. Однако если пойти вдоль парка развлечений, то выйдешь прямо к станции метро. А там наверняка можно найти кафе или забегаловку какую-нибудь.

Немного передохнув, Синдзи зашагал к намеченной цели. От сильной усталости он не мог соображать. Сознанием завладели основные животные инстинкты: поесть и отдохнуть. Это всё, что ему требовалось в ближайшее время. И постараться не вспоминать.

Из последних сил юноша еле-еле доковылял до площади у станции метро. Спешившие с работы люди шарахались от него, словно от зомби. Но он на это не обращал никакого внимания. Синдзи остановился в сквере рядом с гигантским памятником горожанам, погибшим и пропавшим без вести во время Удара. Раньше он не понимал, зачем было создавать настолько пугающее изваяние несчастной семьи. Их перекорёженные в агонии лица вселяли ужас. Но именно так и выглядит боль вперемешку с отчаянием. Лишь испытав подобные эмоции, можно понять замысел авторов монумента.

Оглядевшись, юноша заметил «Макдональдс». Откровенно говоря, Синдзи не любил фастфуд, но сейчас выбирать не приходилось…

Сделав внушительный заказ, он плюхнулся за свободный столик. Не сдерживая себя, стал жадно пожирать бургеры из полуфабрикатов. Слишком сладкая булка перемешивалась со слишком жирной котлетой, почти скрывая пластиковый привкус. Не менее жадно парень поглощал колу, разбавленную водой. Холодное и горячее у него в желудке образовало приятно бурливший коктейль. Не успел юноша приняться за второй бургер, как на него внезапно нахлынуло: в один миг вывалились все переживания и вся боль, от которых он так отчаянно убегал. Они схватили его своими цепкими щупальцами и разом погрузили в пучину стыда, отчаяния, злости. Где-то на задворках сначала тлело, а потом разгоралось всё сильнее ещё одно чувство — одиночество.

Преданный, убежавший, одинокий.

Не в силах себя сдерживать, он заплакал. Скупые слёзы потекли по горящим щекам, но жевать парень не переставал — настолько силён был голод. Не менее сильны были нахлынувшие на него чувства, которые поглощали юношу, не отпуская ни на секунду.

К нему подбежала менеджер спросить, всё ли хорошо. Обычная, ничем не примечательная девушка. Синдзи понимал, что это часть её работы, но ему всё равно стало чуть легче от того, что кому-то не наплевать на его горе. Во всяком случае в это хотелось верить. Сотрудница о чём-то лопотала, предлагала помощь. На слове «полиция» Икари встрепенулся. Сделав над собой усилие, он немного успокоился. Менеджер не торопилась уходить, переспросила, не нужна ли помощь. Синдзи заверил девушку, что сейчас он сам придёт в норму. Хотя ему слабо в это верилось, но что поделаешь: вдруг она и вправду вызовет стражей порядка, на всякий случай. Глянув на Икари с недоверием, менеджер всё же ушла по своим делам, оставив того наедине с мыслями. А их было великое множество, и они утягивали его в бездонный колодец неизвестности.

Синдзи не знал, что ему делать. Домой — в чужой дом — возвращаться решительно не собирался. Хотя ему очень хотелось узнать, всё ли в порядке с Маной, однако разговаривать ни с ней, ни с Отоей желания не было. Где-то в глубине сознания что-то требовало убежать ещё дальше, но он не имел представления куда. У него не было друзей в городе, которые смогли бы приютить. Не было родственников, к которым он мог поехать. Бабушка по линии матери очень плохо себя чувствовала после смерти дедушки двумя годами ранее. Да и еле концы с концами сводила, поэтому ехать к ней в Саппоро не было хорошей идеей. А больше родственников матери у него не осталось. По отцовской линии был только дядя Хиро. Но Синдзи не хотел больше видеть ни Отою в частности, ни семью Рокобунги в целом.

Синдзи понимал, что нужно что-то придумать, ибо завтра его будет искать полиция, а значит, в Нагое оставаться больше нельзя.

Мана…

Юноша накрыл голову руками, и глаза вновь набухли от слёз, как ни старался сдержаться.

В отчаянии он попытался ухватиться за последнюю ниточку. Невольно прикрыл глаза рукой, вытирая слёзы, и тихо прошептал:

— Мама, что мне делать?

В ответ он ощутил тепло, разливаемое по щекам. Тепло, которое он не испытывал многие годы, с тех пор как самый дорогой ему человек ушёл из жизни. Внутри Синдзи родилось ощущение, что за ним сейчас что-то наблюдает. Что-то? Скорее кто-то. Из глубин сознания внезапно вынырнул образ двух красных огоньков. И показалось, что их обладатель прямо сейчас сидит напротив и пристально следит за Синдзи.

Юноша в тот же миг поднял взгляд, но никого не заметил — за столиком он по-прежнему был один.

Один… одинокий… ли?

Однако неведомая сила заставила его прийти в себя и начать трезво соображать. Если все варианты отброшены, то остаётся один. Синдзи крайне не хотел прибегать к нему, но выбора больше не оставалось.

Парень достал из своей сумки тот самый конверт и отодвинул поднос с едой на край стола. Синдзи вгляделся в письмо от отца в надежде найти там что-то новое, но, увы, там были те же три слова:

«Приезжай. Икари Гендо».

Из конверта он достал, по всей видимости, пропуск. На нём была эмблема специальной организации, о которой Синдзи слышал лишь мельком. Сама эмблема была красного цвета, а на ней изображён половинчатый фиговый лист, прикрывающий название.

— NERV, — зачитал юноша. Ниже полукругом был написан слоган:

«God’s in His heaven. All’s right with the World».

Но скудные познания в английском языке не позволили понять смысл.

— Какая-то метафора, — буркнул себе под нос.

Отложив пропуск, Синдзи взял фотографию. Сказать, что он был удивлён, — значит ничего не сказать. Юноша ожидал увидеть на ней кого угодно, но не красивую девушку с длинными иссиня-чёрными волосами, которой на вид было не больше двадцати пяти лет. Позу для фотографии девушка, одетая в короткие шортики и жёлтую маечку, выбрала настолько выигрышную, что можно было любоваться её грудью. В том, что она сделала это намеренно, не было никаких сомнений: аккуратно нарисованная на фотографии стрелочка, указывавшая на бюст, и подпись «Зацени!» только подтверждала догадки Синдзи. Невольно вспомнилась Киришима, но он отогнал эти мысли прочь, чтобы снова не появился комок в горле.

Когда юноша заставил себя перестать глазеть на красавицу, то заметил номер телефона и подпись: Кацураги Мисато. Покопавшись в конверте, он обнаружил там бумаги и карту с общей информацией: ему следовало прибыть в Мисиму, что в префектуре Сидзуоко, а оттуда его должны будут эскортировать в город Токио-3, ранее известный как Хаконэ. Там располагалась штаб-квартира NERV в Японии.

Синдзи недобро ухмыльнулся. Он уже решил, что поедет туда. Что-то подсказывало сердцу, что это верный путь. Что это его течение, из которого он временно выбился. Оставалось только позвонить и предупредить о своём решении. Юноша лишь гадал, зачем он понадобился отцу через три года. Именно столько времени прошло, когда они последний раз виделись на могиле матери. Судя по всему, он работал в этом агентстве NERV, а эта девица с фотографии была его секретаршей.

«Тогда он большая шишка, получается».

Но кем работал его отец и чем именно занимался, он понятия не имел.

Маленькая надежда из глубины души Синдзи принялась отчаянно вырываться наружу.

Решив позвонить, парень обнаружил, что потерял свой телефон. Возможно, во время драки с Отоей. А возможно, когда убегал. Гадать не было смысла.

Синдзи собрался и направился к метро. Он не хотел ждать у моря погоды, поэтому решил ехать сразу на вокзал. Да и там наверняка есть таксофоны. От ближайшей станции метро до вокзала Нагои было всего шесть остановок, или двадцать минут езды.

Юноша постепенно стал приходить в норму. Наполненный едой желудок и ясная цель придавали уверенность. Позади оставался кошмар, который хотелось поскорее забыть. От которого хотелось убежать навсегда куда подальше. А Токио-3 был подходящим местом, ведь он находился почти в двухстах километрах от Нагои.

Прибыв на вокзал, парень решил первым делом купить билет, а уже потом звонить. Чтобы не было пути назад. Ближайший билет оказался на 6:20 утра, а дорога займёт не менее двух часов с пересадкой в городе Сидзуоко. «Отлично», — скривился в улыбке Синдзи. Что ещё лучше способно развеять тоску, если не маленькое путешествие с неясным концом?

До поезда оставалось почти восемь часов. Не теряя времени, Синдзи позвонил из ближайшего таксофона по указанному на фотографии номеру. Каково было его удивление, когда раз за разом он попадал на короткие гудки. Юноша занервничал, но попытки не оставлял, ибо все мосты были сожжены. Минут через двадцать удача наконец-то повернулась к нему — раздался сонный и усталый голос девушки, явно не расположенной к разговору.

— Майор Кацураги слушает.

«Майор?!»

— П-простите, — Синдзи чуть не осел прямо на асфальт. Голос дрогнул от осознания того, что ему придётся разговаривать с офицером, а не секретаршей. И она скорее женщина, а не девушка. — Меня зовут Икари Синдзи. Мне присылали письмо…

Но парень не успел закончить фразу, как на другом конце провода заметно оживились.

— Икари Синдзи-кун? Вот уж кого не ожидала услышать! Сколько времени прошло с тех пор, как тебе отправили письмо? Месяц? Два?

— Месяц, — неуверенно протянул звонивший.

— Месяц! И ты этот целый месяц думал, звонить или нет? Ладно-ладно, не буду напирать. Слушаю тебя внимательно.

Из трубки телефона так и сочился позитив девушки. Это позволило юноше расслабиться.

— Ну, я решил к вам приехать.

— Ого! И когда, Икари-кун?

— Завтра. Думаю, к восьми или девяти утра я буду на вокзале Мисимы.

— Завтра?! А ты долго запрягаешь, но быстро едешь.

— Простите, что, Кацураги-сан?

— Да не обращай внимания, понабралась в Китае. Короче, ты хочешь приехать завтра утром? Может, лучше чуть позже? Хотя бы на послеобеденное время. А то как-то нежданно-негаданно.

— Простите. Я уже взял билеты.

После короткой паузы майор оживилась.

— Ладно, ты приезжаешь, самое позднее, в девять часов утра, так?

— Скорее всего. Мне из Нагои ехать, с пересадкой.

— Я могу прислать людей, чтобы тебя забрали. Токио-3 — режимный город, сюда так просто не пустят. Давай свой номер телефона.

— Ну, — потянул неуверенно юноша, — простите меня, Кацураги-сан, но я сегодня потерял свой телефон.

На другом конце провода послышался шлепок.

— Не буду даже спрашивать как, — продолжила его собеседница. — Хорошо, когда приедешь в Мисиму, то сразу звони по этому же номеру. Если будет занят, то позвони по другому номеру. Есть куда и чем записать?

— Да, есть.

Она продиктовала ему номер.

— У тебя какой-то уставший голос, — констатировала девушка. — С тобой всё в порядке?

— Ну… да.

— Не слышу уверенности. Что-то случилось? Хотя, с учётом того, что ты так резко решил приехать и уже взял билеты, точно что-то случилось.

— Ну, это… — парень запнулся, — простите, но всё хорошо.

Майор на том конце провода замолчала, будто о чём-то размышляла. Потом послышались голоса и какие-то распоряжения. Через некоторое время она сказала:

— Давай так. Я тебя лично заберу. Но только к десяти часам, раньше не смогу. И если захочешь, то расскажешь, что случилось. Если нет, то дело твоё, Икари-кун. Идёт?

— Идёт, Кацураги-сан. — Синдзи даже не заметил, как у него приподнялось настроение и появилась скромная улыбка на лице.

После приятного разговора с майором Кацураги до поезда оставалось меньше семи с половиной часов. Синдзи мысленно перед женщиной извинился, что посчитал её какой-то секретаршей. А она была майором! И упоминала, что была в Китае, в котором последние пятнадцать лет бушевала перманентная гражданская война. Неужели эта милая собеседница была там с боевым заданием? Да-а, первое впечатление бывает обманчивым.

Синдзи решил скоротать время прогулкой по центру Нагои, где и находился вокзал. Воздух заметно посвежел, и температура опустилась ниже тридцати градусов. А город тем временем приготовился к ночной жизни — то тут, то там на высотках вспыхнули рекламные щиты, здания ощетинились ярким светом окон. К этому танцу огней присоединилось городское освещение в виде фонарей и иллюминации. Город загорелся, словно новогодняя ёлочка. Складывалось ощущение, что Нагоя решил устроить Синдзи ослепительные проводы. «И пусть», — подумал он. Юноша уже надеялся, что в ближайшее время ему не придётся снова увидеть этот город, который стал, с одной стороны, родным, но, с другой стороны, и источником невыносимой боли. Ему даже захотелось позвонить Отое и попрощаться. Но вспомнил, что тот, скорее всего, сейчас в больнице с Маной, поэтому дозвониться не удастся. А если и дозвонится, что скажет? Было ясно, что разговора не выйдет.

Нет, всё это он должен отбросить и забыть. Впереди его ждёт новая жизнь. Он был в этом уверен. Оставалось только где-то переночевать. А вот с этим были проблемы. Снять номер он не мог, ибо был несовершеннолетним. Ночевать ему не у кого. Оставалось не так уж и много вариантов: пересидеть в кинотеатре или переночевать на вокзале. В последнем случае им могли заинтересоваться сотрудники полиции, что было неприемлемо.

Ничего не оставалось, кроме как устроиться на ночной сеанс в кинотеатре, расположенном в самом здании вокзала.

Первый фильм оказался интересным. Очередной голливудский блокбастер на тему Удара. Сюжет простой, как кирпич, зато экшен на экране не давал заснуть. История, основанная, по заявлению создателей фильма, на реальных событиях, рассказывала о семи астронавтах на шаттле «Атлантис». Они во время доставки грузов на МКС первыми наблюдали падение метеорита на Антарктиду. Второй фильм Синдзи начал смотреть уже в половине третьего ночи. Точнее, спал на нём, потому что бодрствовать сил уже не было.

Кошмар застиг его врасплох, окутав своими тёмными путами. Он пожирал, обволакивал, не давая ни секунды расслабиться. Заставлял плясать под свою дудку. Синдзи раз за разом убегал из заброшенного дома, мчался без оглядки по пустынным улицам, но всё время возвращался только на то место, где лежала голая бездыханная Мана. Бледная, выгнутая, с открытыми мёртвыми глазами, которые таращились куда-то в пустоту. Голова неестественно откинута, словно у куклы, на которой выместили злобу. Взгляд Синдзи каждый раз скользил ниже, по некогда обворожительному телу девушки. Из её промежности без конца обильно лилась мерзкая густоватая кровь, заполоняя всё помещение. В какой-то момент Мана ожила, мертвецки подёргалась и хрипло закричала пронзительным утробным голосом. В тот же миг юношу схватил Отоя с остервенелыми глазами. Он кричал Икари, чтобы тот проваливал из их жизни и больше никогда не возвращался.

И опять Синдзи бежал без оглядки, опять нёсся куда глаза глядят. Но как он ни пытался убежать, как ни пытался забыться, он снова и снова возвращался в то же самое место. Опять побег, опять то же место. Будто подсознание издевалось над ним и заставляло переживать одну и ту же боль снова и снова. Этому не предвиделось конца, юноша уже был на пределе и рыдал, просил о помощи. И в ответ на его мольбу в темноте зажглись два ярко-красных огонька, подзывая к себе заблудшую душу. Синдзи чувствовал, что там, в темноте, кто-то стоит, кто-то незнакомый, но вместе с тем родной, одновременно далёкий и близкий. И юноша потянулся к этому неизвестному ему человеку. Неизвестному ли? Он был уверен, что знает его, знает эти два красных огонька. Всегда знал, но когда-то отмахнулся от них. Настолько давно, что даже и представить не мог. И стоит лишь прикоснуться к ним, как из глубин памяти всплывут до боли знакомые имя и образ. Синдзи потянулся к красным огонькам трясущейся рукой. Лишь одно касание — и всё перед ним вспыхивает, ослепив.

В полшестого утра его разбудил уборщик кинозала. Синдзи аж вздрогнул от неожиданности. Голова раскалывалась, на глазах следы от высохших слёз, но надо было идти. И с больной головой юноша поплёлся в туалет приводить себя в порядок. Благо на вокзале продавалось всё, что необходимо для личной гигиены. Синдзи ничего не соображал, кроме того, что ему нужно позавтракать. После того как умылся, он заглянул в одну из привокзальных кафешек.

В голове царила абсолютная, непроглядная пустота. Сил уже не осталось для переживаний и попыток себя остановить. Полусонный Синдзи просто следовал составленному собою же ранее алгоритму, тем самым ощущал себя андроидом, бездумно выполняющим поставленные задачи. Словом, он был опустошён.

Слегка оживился юноша только после объявления о посадке на его поезд. Без каких-либо сомнений он занял своё место, надел наушники, включил плеер. Сон как рукой сняло из-за напряжённого ожидания: он всё боялся, что в поезд ворвутся полицейские и утащат его домой. Что вся эта авантюра так и останется авантюрой. А ему придётся снова погрузиться во вчерашний кошмар. У него было ощущение, что всё это безумие произошло целую вечность назад, а не каких-то десять часов.

Синдзи сидел как на иголках, ожидая отправления. Он даже снял наушники, чтобы лучше следить за ситуацией.

Но ничего не произошло.

Ровно в 6:20 утра поезд медленно тронулся. Синдзи покидал Нагою, впервые куда-то поехав один. Какое-то время юноша даже не верил, что он это сделал. Но учащающийся перестук колёс поезда только подтверждал свершившийся факт. А живописный рассвет подсказывал, что его ждёт новая жизнь. Синдзи оставлял позади весь этот ворох проблем, боли и горя.

Однако что-то начало давить на него. Будто совесть проснулась и молила его остановиться, одуматься. Но юноша не желал вестись на секундную слабость. Он закрылся от всего мира наушниками и сочащейся из них музыкой, заодно глядя на удаляющуюся Нагою.

Маленький дисплей на кассетном плеере высветил название очередной композиции: «You are the only one». И это было чертовски верно, по мнению Синдзи: в этом беспощадном мире он остался совсем один. Волновало только, правильный ли он сделал выбор.

Глава 4. Резонанс

В 8:47 поезд прибыл на вокзал Мисимы. Юноша никогда не был в этом городе. Внешне он напоминал спальные районы Нагои. Но здесь было и что-то неуловимо другое. Ещё на пересадке в Сидзуоко Синдзи заподозрил неладное: на вокзале настоятельно рекомендовали не ехать в Мисиму, а дождаться дальнейших указаний от властей. Юноша проигнорировал предупреждения и продолжил свой путь.

На первый взгляд Мисима являлся типичным провинциальным городком. У вокзала, что и был его центром, стояли редкие девяти-двенадцатиэтажные офисные здания, а остальные не превышали четырёх этажей. Всем своим видом дома говорили, что бывали времена и лучше. Их явно никто капитально не ремонтировал после Удара. В таком же скверном состоянии оказались и разбитые дороги. Синдзи припомнил, что подобные городки называют депрессивными.

С северо-востока виднелись величественные горы, поглядывавшие на всех свысока. Ни человек, ни Удар не смогли их как-либо изменить, настолько они монументальны. А с юга расположились их младшие братья, которые уже не отличались такой же природной выдержкой, но всё ещё сохраняли своё достоинство и великолепие.

В Мисиме творилась суматоха. Количество людей на вокзале, желающих уехать, было много больше, чем приезжающих. На дорогах машины то и дело образовывали пробки. Складывалось ощущение, что люди старались покинуть город. Нет, даже не так, — люди бежали из города.

Но у Синдзи уже была намечена цель, и такие мелочи его не беспокоили. Он нашёл ближайший таксофон, однако, подняв трубку, не услышал гудка, как будто линии были перегружены. Юноша решил, что от вокзала лучше не отходить, пока не свяжется с майором Кацураги.

Суматоха в городе всё нарастала. И тревожное чувство у Синдзи только усиливалось. На вокзале объявили, что все прибывающие поезда задерживаются на неопределённое время. В небе застрекотали вертолёты, по большей части военные. Это напугало людей — в воздухе завеяло паникой. Хотя Икари никогда с ней не сталкивался, но опознал её с высокой точностью. Наверное, потому, что эта самая паника — штука очень заразная, передающаяся воздушно-капельным путём, и Синдзи на себе уже ощущал первые признаки заболевания.

В голове возник резонный вопрос: куда он попал?

Как будто в ответ на его вопрос откуда-то сверху послышался ровный голос, усиленный через динамики.

«Внимание! В городе введено чрезвычайное положение. Населению настоятельно рекомендуется эвакуироваться или проследовать в бомбоубежища. Выполняйте указания полиции и Сил самообороны. Повторяю…» — вещал громкоговоритель на пролетевшем вертолёте.

Синдзи увидел, как в квартале от него проехала колонна военных грузовиков. А через громкоговорители вокзала зазвучало то же сообщение, что и с вертолёта.

Минут пятнадцать Синдзи с открытым ртом следил за происходящим вокруг. На вокзал уже начали подавать бесплатные автобусы и поезда для эвакуации населения. Количество полицейских, наводнивших улицы, превышало воображение парня. А позже к ним присоединились солдаты Сил самообороны. Юноша даже подумал, что всё это ему снится, поэтому ущипнул себя. Нет, всё было по-настоящему.

А может, кино снимают? Какой-нибудь очередной голливудский блокбастер? Нет, даже для кудесников «фабрики грёз» слишком уж масштабно.

Он снова поспешил к таксофону в надежде, что на этот раз сможет дозвониться. Однако в трубке всё так же было тихо.

Синдзи недоумевал. Неужели, пока он ехал, началась война? Бессмыслица какая-то. Юноша инстинктивно подошёл к большой группе людей, которые ожидали автобус. Стражи порядка строили людей в очереди.

— Да ну, это просто широкомасштабные учения, — пробормотал старичок, который явно многое повидал за свои годы.

— Эвакуировать целый город с населением в двести тысяч? Не слишком ли для учений? — возразил ему второй старичок, видимо, его закадычный друг.

— Ну а ты подумай, кому мы нужны?

— Тут рядом Токио-3, мало ли какую бабахалку яйцеголовые создали и потеряли над ней контроль?

— Тогда почему вертолёты летят от Токио-3 к берегу?

Второй старичок не знал, что ответить. Особенно после того, как над их головами с нарастающим рёвом пролетело несколько реактивных самолётов.

— Ты смотри, как низко! — крикнул кто-то из толпы.

А потом ещё. Ещё и ещё. За ними еле поспевали несколько групп боевых вертолётов.

— Похоже, тут собрали все «Апачи» Сил самообороны, — послышался чей-то голос.

Если у кого-то ещё были сомнения в серьёзности происходящего, то они испарились, когда с юга из-за гор донеслась серия взрывов. Еле слышных, но всё же взрывов.

Нарастала паника, люди боялись. Боялись неизвестно чего. На все расспросы полиция и Силы самообороны молчали, как партизаны, что сильно злило горожан. Синдзи же был словно в трансе, не веря своим глазам и ушам.

На площадь к вокзалу, где уже толпилось множество людей, не имевших своего личного транспорта, подъехала дюжина военных грузовиков.

— Сначала женщины и дети, потом старики! — объявил в мегафон один из офицеров.

Туда-сюда летали самолёты и вертолёты, сотрясая воздух своими могучими двигателями. А звуки взрывов становились всё ближе и чаще. Через некоторое время где-то к югу за городом поднялся столб чёрного дыма, который протянулся до облаков.

— Мама, смотри, какой большой самолётик! — пролепетал маленький мальчик, тыкая в небо. И вправду, над их головами пролетала с громогласным рёвом восьми реактивных двигателей большая машина смерти.

— Это не наши, — заключил тот самый старичок с замиранием сердца. — B-52. Это американские ВВС.

Через некоторое время после того, как самолёт скрылся за крышами зданий, донеслась серия мощных взрывов.

— Я не знаю, что там, но если они опустились до обычных ковровых бомбардировок, то дело дрянь.

Синдзи решил ждать до последнего, несмотря на приближающуюся войну. Он был обязан встретиться с майором Кацураги. Посчитав, что ещё успеет выбраться из города, парень уселся на ступеньки перед вокзалом. Он наблюдал, как Силы самообороны эвакуируют всех желающих. А желающих было много, очень много. Вся площадь наполнилась ими. Военные грузовики хоть и в больших количествах сновали по городу, но смогут ли они увезти всех?

Звуки взрывов нарастали и приближались. Со стороны залива на низкой высоте и со свистом пронеслась пара мелких летающих аппаратов. Немногим позже за горами, куда они скрылись, послышались два мощных хлопка. К югу от Мисимы в районе Нагаоки уже всё было окутано чёрным дымом. Где-то в стороне зазвучала канонада. Синдзи начал жалеть о своём решении приехать в этот безумный город.

Люди на площади были возбуждены — все обсуждали, что же военные бомбят. Кто-то предполагал нападение китайцев, кто-то — корейцев, а кто-то вообще говорил о военном перевороте в стране и начале гражданской войны. Самой фантастической выглядела версия о том, что к городу движется Годзилла. На таких смотрели как на буйно помешанных. Каково было всеобщее удивление, что именно этот слух оказался наиболее близок к правде: пользователи современных смартфонов обнаружили в еле-еле работающем интернете размытые фотографии сорокаметровой фигуры, которую нещадно забрасывают бомбами. Кто-то крикнул, что это фейк, но количество снимков и видео в Сети росло в геометрической прогрессии.

Не только у юноши появилось желание посмотреть на шагающее гигантское нечто. Большая толпа ринулась с вокзала на юг, вопреки протестам полицейских и военных. Люди повытаскивали камеры и телефоны, чтобы запечатлеть невероятное существо, которое бомбардировали военные. Не каждый же день вживую увидишь национальное достояние японского кинематографа — Годзиллу. А в особенности публика жаждала услышать знаменитый и пробирающий до костей рёв монстра.

Синдзи унесло людским потоком на юг города. Множество людей бежали, влекомые любопытством, совершенно забыв о собственной безопасности. К толпе присоединялось всё больше и больше зевак. В какой-то момент стихийное течение настолько выросло, что перекинулось на проезжую часть и практически парализовало движение автомобилей. К общему хору толпы добавились сигналы от недовольных и нервничающих водителей. Полицейские как ни старались оттеснить людей обратно на тротуары, а лучше развернуть, — тщетно.

В толпе посреди проезжей части Синдзи заметил девушку примерно его возраста. Из общего потока она выделялась белой вороной. Её пепельно-голубые волосы, подстриженные под каре, и ярко-красные радужки глаз были словно маяк в безлунную ночь. Однако никто из пробегавших мимо не обращал на неё внимания, будто её и не было там. Синдзи остановился, чтобы разглядеть необычную незнакомку. В него постоянно кто-то врезался, ругались, чтобы не стоял на проходе, но всё это ушло в фон. Настолько его заворожили эти два ярких огонька и напомнили что-то очень знакомое. Икари был уверен, что недавно их видел и тянулся к ним. Девушка глядела на него, не проявляя ни единой эмоции, будто её никак не волновало происходящее вокруг. Её губы медленно зашевелились, пытаясь что-то сказать. Но Синдзи не суждено было её услышать из-за гвалта людей, рёва сирен и шума взрывов.

Через миг незнакомка и вовсе пропала, когда между ними пробежала очередная порция ведомых любопытством горожан. Юноша потряс головой и посчитал, что ему просто показалось.

Взобравшись вместе с другими на одну из эстакад, Синдзи охватил взором пейзаж утренней Мисимы. Впереди были лишь малоэтажные дома, потому люди ахнули, когда увидели в километрах четырёх от них гигантскую гуманоидную фигуру. Нечто спокойно вышагивало в сторону Токио-3, не реагируя на беспощадную бомбардировку со стороны авиации и артиллерии. Из-за огромной дистанции, а также поднявшейся пыли и дыма от взрывов нельзя было детально разглядеть таинственную фигуру. Но точно уже можно сказать одно — это не Годзилла. Что ещё больше раззадорило всеобщее любопытство.

— Оно в районе Цукамото, — определила одна из женщин, снимая всё на видео.

Минут через десять существо уже вошло в черту города. Его неизменно сопровождали вспышки от взрывов, а позади него оставалась только чёрная выжженная земля.

В городе зазвучала сирена гражданской обороны. Звуки взрывов становились ближе. Всё это не предвещало ничего хорошего. Часть людей побежала на вокзал. Остальные продолжали стоять и снимать на камеры происходящее.

— Смотрите! Оттуда стреляют ракетами по нему! — выкрикнули из толпы.

Все перевели объективы камер и телефонов на взмывающие где-то слева, в трех-четырёх километрах, ракеты реактивной артиллерии. Гул стоял непередаваемый.

— Похоже, Силы самообороны уводят монстра от города в горы, — заключил мужчина, стоявший рядом с Синдзи.

И вправду. Даже боевые вертолёты старались наносить жалящие удары именно с востока и северо-востока. Они как бы заманивали его. Впрочем, никакого видимого урона чудищу военные нанести не могли. Тот даже не сбавлял темп.

— А почему оно не атакует? — спросила одна из женщин.

— Молчи, а то ещё накаркаешь!

Почти над их головами пролетел большой турбовинтовой самолёт. Он быстро очутился прямо над монстром, и что-то с парашютом вылетело из заднего отсека. Буквально через мгновение произошёл чудовищный взрыв, полностью скрыв в себе монстра. Звук долетел до Синдзи лишь через несколько секунд, но ударил по перепонкам, словно молотком. Ударная волна дошла до них существенно ослабевшей — ближе к эпицентру во всех зданиях повылетали окна. В городе завыла сигнализация сотен или тысяч припаркованных машин. Синдзи повезло: был бы он ближе, всё бы кончилось печальнее. Но рядом с ними стёкла в зданиях лишь потрескались. Он задался вопросом: когда же закончится лимит на его везение?

А потом всё было слишком быстро. Не успел монстр показаться из облака дыма, как над ним появилось белое свечение. И существо тут же с лёгкостью взмыло в воздух.

Люди не сразу поняли, что великан летит в их сторону с невероятной скоростью. Все так и застыли с открытыми ртами, продолжая снимать, когда оно пролетело над их макушками и приземлилось где-то рядом с вокзалом.

Земля пошла ходуном, а воздух сотрясло тяжёлое уханье. Одно из девятиэтажных зданий у вокзала сложилось как карточный домик. Другие два угрожающе скосились. Поднялся столб дыма. Люди в панике бросились спасать себя. Синдзи не был исключением. Он уже жалел, что вообще сюда приехал. Все проблемы, которые были в Нагое, сейчас казались какими-то мелочными.

Всё ходило ходуном. Словно слон зашёл в посудную лавку. Слышались крики, взрывы и свист пролетающих снарядов, над головами летали боевые вертолёты, выпуская неуправляемые ракеты в чудище. Теперь Синдзи мог его разглядеть поближе: тёмно-зелёная гора мышц с длинными и тонкими руками; в середине груди светилась красноватая сфера, защищённая торчащими светлыми рёбрами; его голова была как бы вставлена прямо в грудь. Более детально разглядывать юноша не собирался, теперь он хотел как можно быстрее убраться из города.

Что-то ярко вспыхнуло рядом с головой монстра. Мгновением позже место, откуда палила по нему реактивная артиллерия, осветилось гигантским взрывом. В ответ на это военные усилили огонь, несмотря на оставшееся в городе мирное население.

Синдзи даже не знал, кого винить, что он оказался здесь и сейчас. Он снова со всех сил побежал. Только на этот раз не просто от проблемы, а спасая свою жизнь. И не один, а с сотнями таких же неудачников, как и он. Где-то позади гулко топал монстр, взрывались снаряды, снова метались яркие свечения, крики резко прерывались. К этому прибавились звуки моторов машин и грузовиков, а также визжание шин.

Над головой что-то взорвалось, а потом послышался приближающийся звук. Юноша инстинктивно обернулся и с ужасом заметил, как, вертясь вокруг своей оси, в его сторону падал боевой вертолёт. Все с криками разбежались врассыпную от поверженной боевой машины. Лопасти ударились об асфальт, и ошмётки разлетелись в разные стороны. Сам вертолёт рухнул наземь и по инерции врезался в ближайшее здание прямо перед Синдзи. Его чудом серьёзно не задело.

Сознание подсказывало, что надо бежать, пока разбитая машина не взорвалась. Однако ноги не хотели слушаться, настолько силён был шок от того, что он только что чуть не лишился жизни. Синдзи поймал себя на мысли, что пилотам повезло меньше. Он было хотел проверить, живы они или нет, как сзади донёсся противный скрип шин. Обернувшись, Икари заметил синее спортивное купе. Пассажирская дверь открылась, и в машине показалось знакомое, несмотря на солнцезащитные очки, лицо.

— Прости за ожидание, Икари-кун! — Сомнений не было — он узнал её по голосу. — Быстрее залезай!

— Да! — всего и успел выкрикнуть юноша, ныряя в автомобиль.

Как только юноша очутился в машине, Кацураги сразу рванула, вдавив газ в пол. От такого ускорения дверь закрылась сама собой, внешние звуки мигом приглушились. Синдзи вжало в спортивное сиденье, но всё же он пересилил себя и одним махом закинул свою сумку назад, за спинку.

— Пристегнись! Нас ждёт весёлая поездка!

Юноша без возражений застегнул хитроумные четырёхточечные ремни безопасности. Кацураги уже неслась по узким улочкам с умопомрачительной скоростью, мастерски уворачиваясь от всех препятствий.

— Штаб, посылка найдена. Обеспечиваю безопасность, — проговорила женщина в гарнитуру. — Вас поняла, доставляю.

Шины и тормоза визжали до боли в ушах. Переключение передач сопровождалось свистом, двигатель мелодично завывал, словно гоночный. Насколько Синдзи позволяли судить его некоторые любительские познания — моторчик-то не простой.

Где-то рядом вышагивало чудище. С каждым его шагом машину немного подбрасывало, отчего женщине приходилось возвращать контроль над автомобилем. Синдзи обернулся и снова увидел монстра, объятого пламенем от взрывов. Он был очень близок к ним.

— Чёрт! — выругалась Кацураги, резко дав по тормозам. Икари вдавило в ремни безопасности, выдавив весь воздух из лёгких. Проезд перед ними был завален полуразрушенным зданием. — Держись!

В один момент женщина включила заднюю передачу и вжала педаль газа в пол. Машина резко понеслась назад, навстречу монстру.

— Э-э? — выразил недоумение Синдзи.

— Держись, говорю!

Майор резко крутанула руль, и машина сделала классический полицейский разворот. Не дожидаясь, пока автомобиль остановится, женщина, насколько возможно быстро, врубила вторую скорость. Теперь они неслись прямо под великаном и через взрывы, словно по минному полю. Машину бросало из стороны в сторону во время манёвров. Синдзи даже стало худо — американские горки нервно курили в сторонке. Когда они пулей пролетали мимо ног монстра, послышалось, как по корпусу спортивного купе прокатилась волна осколков от разрывающихся снарядов. Левая часть ветрового стекла треснула, и по ней расползлись паутинки. А боковое стекло со стороны Синдзи и вовсе разбилось. В салон тут же ворвались оглушительные звуки боя, рёв мотора и доносившиеся отовсюду крики.

«Эта женщина нас убьёт!» — возмущался про себя Икари, глядя на пару дыр в днище автомобиля и перекорёженный салон. Снова каким-то чудом его не задело. А вот насколько повезло другим людям, которые оказались в гуще событий вместе с ним? И стоит ли за них молиться?

Спустя некоторое время они наконец-то выскочили из самого пекла. Синдзи чрезвычайно радовался тому, что его нашли и спасли из хаоса.

— Только этого не хватало! — майор разглядывала разбитую рацию. Попыталась до кого-то дозвониться по обычному мобильному телефону, но ничего не вышло. — Ладно, обойдёмся. Что-то ты до жути спокоен. Не каждый же день увидишь Ангела.

— Ангела?

— Да, то большое земноводное чудище, мы его так называем. Любой другой меня бы сейчас засыпал вопросами.

— Извините. — Синдзи сомневался в своём спокойствии: одного взгляда на трясущиеся коленки предостаточно. — Я просто думал, что вы всё равно ничего не расскажете. Неужели он из тех самых ангелов?

— Что? Нет, конечно. Подробности потом объясню. Скажу лишь, что этого недо-годзиллу необходимо уничтожить, во что бы то ни стало.

— Простите. Но в этом как-то замешан мой отец?

— Хороший вопрос! Со временем узнаешь. И хватит постоянно извиняться! На нервы действуешь.

Кацураги, не сбавляя темпа, выехала на эстакаду.

— Как же нам сегодня везёт! — иронизировала она. — На дороге в Токио-3 завал, надо делать крюк.

Когда они заехали на автостраду, Синдзи заметил, что монстра перестали бомбить. Своим наблюдением он поделился с водителем. Та припарковала машину у обочины и полезла куда-то в бардачок.

— Дай-ка гляну, — отстегнувшись от ремней, Кацураги достала бинокль, после чего перетянулась через юношу и прильнула к окну. — Что-то тут не так.

Автострада находилась в предгорье, потому вид на город открывался шикарный. Насколько он мог быть шикарным, если учесть разрушенные здания, дым, копоть, взрывы и шагающее нечто посреди всего этого хаоса.

— Вы же офицер, — пробормотал прижатый к сиденью Синдзи. Но жаловаться было не на что, вовсе даже наоборот, — вы должны знать, что делают военные.

— Офицер, — согласилась женщина, оглядывая внезапно прекратившийся театр военных действий. — Но уже давно не Сил самообороны. И тем более не USAF[1]. Рации у нас нет. Связи нет. Отныне мы слепы и глухи, а я это ненавижу.

Синдзи поборол желание спросить, что такое USAF. Похоже, ещё одна полусекретная организация, как и NERV.

— Кхм, бедный одиночка Lancer[2]. Скажи мне, милашка, что ты делаешь на такой скорости и высоте? — фальшиво пропела Кацураги, не обращая внимания на Синдзи. — Да ну, не может быть!

— А?

— Ложись!

Женщина крепко прижала к себе юношу. Сначала ему даже нравилось быть прижатым её грудью, от которой веяло дорогой парфюмерией. Но потом он хотел отпрянуть. Правда, ему это не удалось — женщина на удивление оказалась очень сильной.

Почти в тот же миг всё вокруг залило белоснежным светом, а и так раскалённый воздух стал ещё горячее. Синдзи почувствовал нарастающие вибрации — что-то надвигалось, что-то очень и очень плохое. Не успел он что-либо спросить, как их накрыло настолько мощной ударной волной, что ветровое стекло моментально разбилось, а по салону хаотично разлетелось всё незакреплённое. Машину мощным напором протянуло через всю проезжую часть и унесло в кювет.

Автомобиль опрокинулся на левый бок. Кацураги лежала на левой двери прямо впритык к Синдзи, который так и повис на ремнях. Тот буквально ощущал спортивное тело женщины.

— Ты как, живой? — пыталась она перекричать утихающий грохот и какой-то стук по крыше. — Ничего не сломал? Головой не ударился?

— Вроде всё цело, — простонал он, — только земля в рот набилась.

— Пустяки, — этой позитивно настроенной женщине явно всё было нипочём.

Майор отстегнула юношу от ремней безопасности. И они вместе вылезли через то место, где должно было быть ветровое стекло. А вне машины творился натуральный кошмар. Над Мисимой грибовидное облако поднималось на несколько сотен метров. В самом городе всё горело, словно открылись врата ада. Оставалось только надеяться, что люди успели эвакуироваться.

У парня всё тело болело, но снова каким-то чудом обошёлся лишь ушибами и лёгкими ссадинами. На руке виднелся порез, но в целом ничего серьёзного. Женщину покрутило сильнее, но тоже всё обошлось. Даже солнцезащитные очки не слетели.

Глядя на растягивающийся в небеса гриб, юноша извлёк кое-что важное из далёких уголков памяти.

— Кацураги-сан, мы теперь будем светиться в темноте?

— Чего? — в недоумении спросила та. Но, поняв, о чём он, расхохоталась от души. — Нет, доктором Манхэттеном тебе не быть.

Теперь настал черёд Синдзи недоумевать.

— Можешь быть спокоен — это N2-бомба. Короче говоря, бабахает, как тактический ядерный заряд до двадцати пяти килотонн. Это чуть сильнее «Толстяка», сброшенного на Нагасаки в сорок пятом году. Но без радиации и прочего дерьма.

— А вы уверены? — парень всё ещё скептически был настроен, нервно поглядывая на место взрыва.

— Ну, если бы это было ТЯО, — она ткнула большим пальцем на гриб, — то мы бы уже умерли от проникающей радиации.

— Умеете вы утешить, Кацураги-сан.

— А то! Короче, давай поставим на ноги нашего боевого коня.

Они приготовились перевернуть машину. Только сейчас он обратил внимание на чёрную форму женщины. Она не была военной. Строгая юбка выше колен; безрукавная блузка с белой окантовкой, а на воротнике виднелись знаки отличия.

— Готов? И раз…

Со второго толчка у них получилось, и Кацураги демонстративно отряхнула руки. Она всё больше нравилась юноше: от неё веяло добротой и позитивом, что его расслабляло даже в такой безумной ситуации.

— Спасибо большое.

— Нет, это я вам благодарен, Кацураги-сан.

— Давай просто Мисато, договорились? — Наконец-то она сняла очки и мягко улыбнулась. — Рада встретиться, Икари Синдзи-кун.

— Я тоже, Мисато-сан.

— Кстати, даже несмотря на весь этот хаос, голос у тебя кажется бодрее, чем вчера.

Синдзи лишь нервно усмехнулся и почесал затылок.

Мисато последний раз глянула в бинокль.

— М-да. Этой сволочи даже N2 как с гуся вода — лишь немного поджарили. Хотя бы остановили на некоторое время. Ладно, поехали уже. — Она уселась на водительское сиденье и глубоко вздохнула. — Бедная-бедная моя Alpine…

Автомобиль и вправду выглядел худо: левое крыло и дверь — как решето, стёкла разбиты, зеркала заднего вида отсутствуют, кругом вмятины и царапины. Казалось, что дребезжащая машина готова в любой момент развалиться на ходу. Она ехала на одном честном слове французских инженеров.

— Надеюсь, тамошние болваны догадаются вызвать для нас поезд. А то без него путь до штаб-квартиры займёт у нас несколько часов. — Кацураги снова вздохнула, как только двигатель издал пару недовольных рыков и машина чуть не заглохла прямо на ходу. — Ну же, моя крошка, не подведи.

«Крошка» оказалась автомобилем Renault Alpine A310, если не врала покосившаяся табличка на «торпеде». Синдзи даже присвистнул в похвалу вкусу Мисато: модели Alpine крайне редкие, и уж точно никогда не выпускались с правым рулем. Но машина Кацураги была именно такой — праворульной. И где она её достала — вопрос ещё тот.

Они уже отъехали от несчастного городка — указатели оповещали, что до Токио-3 осталось двенадцать километров. Дорога всё дальше уходила в горы, покрытые густым лесом. Вокруг сновали армейские грузовики, которые эвакуировали оставшихся в поселениях людей.

— Надеюсь, потери среди гражданских лиц не такие большие, — пробубнила Кацураги с серьёзным лицом.

До Синдзи начало доходить, что смертей всё же не удалось избежать. По правде говоря, в глубине души он это понимал и раньше, но отказывался верить.

— Не бойся, — женщина начала успокаивать юношу, — на удивление, Силы самообороны отлично провели эвакуацию. Так что не забивай себе голову, хорошо?

Слово «отлично» прозвучало несколько фальшиво, но Икари лишь кивнул, погружаясь в свои мысли.

— И всё же ты неразговорчивый у нас, Синдзи-кун. Иногда мне кажется, что я сама с собой говорю. А может, слишком много событий за раз для детской психики, — рассуждала она.

— Простите, Мисато-сан, но вы порой и сама ведёте себя как ребёнок.

— Ах ты паршивец! — по-доброму выкрикнула женщина, взъерошив юноше волосы.

[1] United State Air Force — Военно-воздушные силы США.

[2] Имеется в виду B-1B Lancer — стратегический сверхзвуковой бомбардировщик ВВС США.

Глава 5. Иллюзия выбора

Они подъехали к большим противоатомным воротам в скале, на которых была изображена эмблема NERV. Вход охраняло полдюжины тяжело экипированных бойцов. На бравых молодых парней из Сил самообороны они не были похожи. Половина из них европейской внешности, а некоторые с внушительной бородой. Весь их брутальный вид говорил, что это бывалые вояки.

«Наёмники», — подумал парень.

— Служба безопасности NERV, — уведомила женщина, будто прочитав мысли Синдзи.

Охранники сразу узнали машину и её владелицу, поэтому даже не стали останавливать на досмотр. Врата в неизвестность распахнулись.

Миновав контрольно-пропускной пункт, «рено» въехала в гигантский ангар. В нём находилась пара подвижных составов, отдалённо напоминавших грузовой поезд. Мисато с лёгкостью, словно это делала уже много раз, вырулила на одну из платформ в составе. Послышались щелчок и маленький стук, будто что-то намертво вцепилось в колёса. После этого необычный поезд с лёгким гулом начал движение вниз по туннелям.

Женщина достала из-под заднего сиденья два армейских сухих пайка.

— Держи, — передала она один Синдзи, — нормально поесть нам ещё не скоро удастся.

— Что-то я не голоден, — парень с неохотой взял сухпаёк. На нём отчётливо читалось «Made in USA», несмотря на скудное освещение.

— Да не стесняйся, — настаивала Мисато. — Как подкрепишься, сразу станет лучше. Дрянь дрянью, но очень питательно. Если захочешь ещё, то говори — у меня этого добра целый ящик от друзей.

Юноша с неохотой вскрыл упаковку и, к своему удивлению, обнаружил несколько больших и маленьких пакетов с инструкцией на английском.

— Интересные у вас друзья.

— И не говори… — она мечтательно улыбнулась, что-то вспоминая.

— Так что же это такое — NERV? — решился спросить Синдзи, повторяя манипуляции Мисато с пакетиками сухпайка.

— Специальное агентство NERV под эгидой ООН, — уточнила Кацураги. И занялась химической горелкой в виде специального плотного пакета, куда следовало поместить еду для разогрева. Мисато залила в обе горелки воду и вложила туда пакеты с сухпаем. Парень заметил, что в пакетах была лазанья. Или подобие её.

— И здесь работает мой отец?

— Ну да. Как и я. — Она положила две упаковки с разогревающейся армейской едой на «торпеду» автомобиля. — Ты же знаешь, чем он занимается?

— Дядя мне говорил, что его работа важна для всего человечества. Но я всегда считал это напыщенным преувеличением, чтобы оправдать отца.

— Что за недобрый сарказм? Твой дядя не совсем лукавил.

— Тогда зачем я понадобился отцу спустя три года?

Женщина пожала плечами.

— Может, тогда сам его спросишь? Мы же как раз к нему и едем. Ведь и я не могу взять в толк, зачем ему с тобой сейчас встречаться. Есть «гость» и поважнее. Без обид, Синдзи-кун. Вот приехал бы ты раньше — другой вопрос.

— Просто я не думаю, что из этого может выйти что-то путное. В смысле, я понимаю, что он меня позвал не из-за внезапно нахлынувших отцовских чувств. Было бы так, он сам приехал в Нагою. И всё же…

— Всё же очень на это надеешься?

Юноша промолчал.

— Понятно, тоже проблемы с отцом.

Теперь Синдзи вопросительно посмотрел на Кацураги, но та решила не продолжать этот разговор. Благо уже была готова еда, которая на вид аппетитной не выглядела. Хотя на вкус лазанья оказалась вполне съедобной, особенно с крекерами.

— Кстати, ты не потерял свой временный пропуск? А то ведь не выйдешь из комплекса.

— Нет. — Юноша достал ту самую карточку, на которой были лишь эмблема NERV и цифровой номер. Почти как банковская карта, разве что владелец не указан. — К ней прилагалось ещё вот это.

Юноша не успел достать бумагу, как Кацураги её забрала. Мгновением позже всунула парню буклет об организации. В нём не содержалось никакой конкретики, лишь общая информация о целях и задачах агентства: исследование новых технологий, изучение Удара метеорита, принятие мер по нейтрализации последствий катастрофы и прочее.

— Я что, тут буду работать? — недоверчиво спросил он.

— Это зависит от тебя.

Парень хотел что-то сказать, но его внимание отвлёк открывающийся вид. Они выехали из туннеля и уже спускались по специализированному мосту внутри колоссальной подземной полости не менее двух километров в диаметре и с километр в высоту. Почти дневной свет обеспечивали хитроумные гигантские зеркала. В самом низу полости были видны леса, чащи и даже озеро! А среди них и маленьких строений затесалось пирамидальное здание, от которого паутинками расползались дороги.

— Ничего себе! Настоящий Геофронт?! — только и смог произнести юноша. Его удивлению не было предела.

— Да, добро пожаловать в штаб-квартиру NERV в Японии! Не побоюсь пафоса, но именно здесь последняя надежда человечества.

После прибытия в док Кацураги сразу рванула к одному из терминалов и с кем-то связалась. Быстро переговорив, она потащила парня вдоль бесчисленных коридоров.

Работа здесь кипела — складывалось впечатление, что объект всё ещё достраивают. «Наёмники», подобные тем, которых видели на КПП, Синдзи всё ещё пугали, хоть и встречались редко. В основном же здесь были обычные работники в бежевой форме с чёрной окантовкой.

— Нам сюда, — повела Кацураги парня к лифту. — Наверное.

— Вы что, заблудились?

— Я просто ещё не привыкла к этим лабиринтам. Предпочитаю открытую местность.

Проехали вниз на лифте совсем недолго, как открылись отполированные до блеска двери. В лифт вошла женщина лет тридцати, чуть старше Кацураги.

«Крашеная блондинка», — отметил про себя Синдзи.

Но по её лабораторному халату и серьёзному, целеустремлённому взгляду можно было сделать вывод, что она явно не объект анекдотов. Под левым глазом ярко выделялась родинка. Сами глаза были карие.

— О, Рицко! Ты моё спасение!

— Майор Кацураги, опаздываете, — деловитым тоном блондинка принялась отчитывать Мисато. Она нажала одну из кнопок, и лифт продолжил движение. — У нас каждая минута и каждый человек на счету. Неужели просто съездить за кем-то настолько проблематично?

— Ну, если не считать, что мы попали в самую гущу событий…

— Не более чем оправдания, особенно от тебя, — Рицко скорее констатировала факт, чем упрекала. — Неужели просто вовремя доставить человека намного сложнее, чем бегать за ОМП по всему Китаю?

— Прости! — Кацураги игриво подняла одну ладонь перед собой. Сразу было видно, что они давние подруги. Та лишь легко вздохнула и расслабилась.

— Так это тот самый ребёнок?

— Да, он самый.

— Я руководитель первого научно-технического отдела проекта Е, — обратилась блондинка к Синдзи, — доктор Акаги Рицко. Рада познакомиться.

— Я тоже, — ответил юноша, смутившись: она его буравила взглядом.

— Он немного похож на своего отца. Правда, не настолько чёрствый, но такой же необщительный.

Синдзи поёжился: его снова при нём обсуждали. Он очень этого не любил.

— Насколько я знаю, письмо отсылали ещё месяц назад, — обратилась Акаги к своей подруге, продолжая пристально разглядывать парня. — И будь он тогда здесь, всё было намного проще. Или хотя бы иначе.

— Командующий хотел, чтобы он сам принял решение. Насильно тащить было бы плохой идеей, ты сама это знаешь.

Доктор кивнула в ответ на эту реплику.

— Икари-кун, — теперь она обратилась к нему, — я человек от мира науки и во всякую мистику не верю. Но то, что ты приехал к нам именно сейчас, простым совпадением назвать достаточно сложно даже мне. Выражаясь словами Мисато, это судьба.

— Что вы имеете в виду, доктор Акаги? — удивился парень.

— Со временем всё поймёшь. И прежде, чем ты увидишься с отцом, я хочу тебе кое-что показать.

И Кацураги, и Синдзи вопросительно посмотрели на женщину. Но большего она не сказала.

Когда двери распахнулись, они увидели, что в коридоре стояла заметная суматоха. Различные техники, инженеры и помогающая им охрана носились туда-сюда. Доктор Акаги уверенно повела Мисато и Синдзи по коридорам сквозь бегающих людей.

— А что здесь происходит? — вымолвил юноша.

«Внимание! Всему постороннему персоналу надлежит покинуть Ангар-6. Ведутся работы по активации „Евы-01“».

— Погоди! — Кацураги обратилась к подруге. — Что значит «активация „Евы-01“»?

— Она сейчас размораживается, полностью исправна и готова к бою. Проблем не должно возникнуть.

— Проблем не должно возникнуть? Да у нас одна большая проблема — пилота нет.

«Внимание! Всему постороннему персоналу надлежит покинуть Ангар-6. Ведутся работы по активации „Евы-01“».

— Майор Кацураги, если вы не в курсе, то Ангел уже восстановился и движется к нам.

— Да скинуть на него ещё одну N2, выиграв дополнительное время. Одной больше, одной меньше — невелика беда.

— По новым данным, Ангел быстро приспосабливается, поэтому нельзя с уверенностью утверждать, что ещё одна бомбардировка будет так же эффективна. Его АТ-поле постоянно меняется и совершенствуется. Короче говоря, Ангел учится на ошибках. Что говорит о наличии интеллекта. А это значит, что нам нельзя затягивать.

— И всё же, — не унималась Кацураги, — посылать туда Аянами в её состоянии — форменное безумство наравне с преднамеренным убийством!

— Нет, не её.

Кацураги смолкла на минуту, переваривая ответ подруги.

— Да ты шутишь! Я лучше попрошу американцев или русских на него «батон» скинуть!

— Приказ командующего, — отмахнулась женщина.

Они вошли в просторный ангар с бассейном от стенки до стенки. Сам бассейн был наполнен какой-то жидкостью с неприятным запахом. Ангар же пересекала пара платформ. Перед одной из них что-то стояло. Когда подошли ближе, Синдзи рассмотрел это «что-то»: из пахучей жидкости торчала гигантская голова фиолетового робота, закованная в массивную броню. Отчётливо можно было разглядеть глаза, пасть и подобие носа.

«Ущипните меня, этого не может быть» — первая мысль юноши.

Синдзи не знал, что и думать: удивляться или смеяться. Они против недо-годзиллы создали недо-гандама? Звучало слишком фантасмагорично, чтобы быть правдой. Но, судя по тому, как здешние техники хлопотали вокруг робота, всё это было на полном серьёзе.

Когда они взошли на ту самую платформу, перед которой виднелась голова несуразного робота, доктор обратилась уже к Синдзи.

— Икари-кун, позволь тебе представить: это универсальное биомеханическое гуманоидоподобное боевое оружие — «Евангелион Марк-1». — Глаза у неё блестели. Без сомнения, она гордилась изобретением. — Или просто «Ева-01». Они созданы, чтобы на равных противостоять Ангелам. Одного сегодня ты уже видел и понимаешь, какую опасность они таят для человечества.

— Это и есть работа моего отца? — неуверенно спросил юноша.

— Именно, — раздался голос откуда-то сверху из динамика. — Давно не виделись.

Синдзи поднял голову и заметил своего отца за обзорным окном почти под потолком ангара. На отце был чёрный мундир, походивший на тот, что у Кацураги. С последней встречи он отрастил бородку без усов. И неизменные очки на лице.

— Отец… — вымолвил парень.

— Синдзи, слушай внимательно. Я до последнего не хотел тебя впутывать во всё это. Когда ты не ответил на письмо, то посчитал, что пусть так и будет для твоего же блага. Но сейчас мы истощены, и у нас не так много времени. А раз ты здесь, то должен сделать то, что должен. То, что каждый из нас должен. Без тебя человечество обречено.

— Погодите, командующий! — вмешалась Мисато. — Неужели вы хотите…

Но она не успела договорить.

— Именно, майор Кацураги. Синдзи должен пилотировать «Еву-01».

— Что? — выпалил Синдзи. Его рот заметно отвис.

— Допустим, синхронизация пройдёт успешно, что уже маловероятно, — Мисато не унималась, — но даже Аянами пришлось на обучение потратить семь месяцев. А он только что прибыл!

— Ему достаточно просто сесть в «Еву» и минимально синхронизироваться, — вмешалась Акаги. — А с этим ты уже сможешь работать, я полагаю? По-моему, это лучше, чем вообще ничего.

Майор о чём-то задумалась. Синдзи мысленно молил, чтобы она их отговорила. Он не хотел плыть по такому течению, но вместе с тем парень понимал, что оно слишком сильное для него.

— Не мне тебе рассказывать про возможные угрозы.

— Попытаться стоит. У нас нет другого выхода.

Мисато ещё сильнее задумалась.

— Это безумие, — Кацураги принялась массировать виски, — но есть один вариант. Короче, есть план. Простой, как топор, но должен сработать, если всё сделаем быстро и с первой же попытки. Эффект внезапности.

— Отлично, — только и ответил голос сверху.

Синдзи не верил своими ушами. Они всё решили за него.

— Отец, для чего ты меня позвал?

— Ты уже понял для чего.

— Чтобы сесть в этого несуразного робота и сразиться с тем монстром?

— Именно.

Синдзи ощутил, как его колени стали подгибаться от животного страха. Такого страха, который он ещё никогда не испытывал. Но за этим чувством по пятам следовала ещё и злость: они хотели сделать из него пушечное мясо. Ещё Мисато упоминала о каких-то угрозах, которые не сулили ничего хорошего.

— Да ни за что! Я в первый раз вижу эту штуку, я вообще ещё вчера ни о чём не знал. Что за бред!

— Просто сделай это. Никто, кроме тебя, не сможет справиться. Тебе объяснят, что нужно делать. Но если ты сейчас отступишь, если снова убежишь, то вся ответственность за сотни тысяч жизней ляжет на тебя.

— И вы собираетесь меня послать на убой? Да вы все, наверное, спятили!

Ему хотелось унестись из этого сумасшедшего места как можно дальше. Не такого он ждал от встречи с отцом. Хоть и понимал, что, кроме как поругаться, ничего не выйдет. «Не надо было сюда приезжать!» — укорял он себя.

— Икари-кун, у нас мало времени, — доктор Акаги скорее проинформировала, чем просила. — Ангел ждать не будет. Но и насильно посадить в «Еву» мы тебя не можем. Ты это должен сделать осознанно, а иначе ничего не заработает. Если не вдаваться в подробности (на них нет времени), в мире крайне мало людей, которые теоретически могут пилотировать «Евангелион». И ты один из них.

— Не сомневайся, — вмешалась Кацураги, — будь всё так просто, я бы первая прыгнула в «Еву».

— Я не для этого приехал! — воскликнул он умоляюще, пытаясь найти поддержку.

— А для чего, Синдзи-кун? — Мисато сочувственно склонилась к нему. — Оглянись. Посмотри на всех этих людей. Вспомни, что там наверху творилось из-за этого треклятого Ангела. Сколько людей пострадало и сколько ещё пострадает? Неужели тебе на них наплевать? Я этому не верю, я вижу, в глубине души ты добрый человек. Подумай над тем, Синдзи-кун, что ты приехал именно сейчас, в этот тяжёлый момент. Когда мы оказались в безвыходном положении. Быть может, это и есть то, ради чего ты сюда приехал. Это и есть твоя судьба.

Внутри юноши будто сражались противоположности. Выбор стоял не между плохим и хорошим вариантом. Каждый вариант был плох по-своему, напоминая ему, что чёрного и белого в жизни не бывает. Но он не хотел принимать такую реальность, она была слишком сложной для него. Так ему придётся согласиться и с тем, что за случившееся с Отоей и Маной юноша несёт равную ответственность, если не бóльшую.

Все сейчас уставились на него, в том числе техники. Они тоже прекрасно понимали судьбоносность его решения.

— Я… я понимаю, — парень сжал кулаки. — Но… я же не такой, как вы. Я не могу…

— Хорошо, — сказал Икари-старший. — Возвращайся в Нагою. Здесь тебе не место. В Геофронте трусов нет. — Он поводил рукой по терминалу, кого-то вызывая. — Фуюцки, пусть приведут в чувство Рей.

— Аянами ведь в тяжёлом состоянии, — донёсся голос с терминала. — Разве её можно использовать?

— Она ведь не мертва.

— Действительно.

— Пусть её доставят в Ангар-6. — Гендо разорвал соединение. — Майор Кацураги, ваш план сработает с пилотом Аянами?

— Мой план и так безумен. Значит, станет ещё безумнее, — отчиталась Кацураги и мрачно добавила: — И билетом в один конец.

— Хорошо.

Доктор Акаги не стала ждать и начала командовать на ходу, удаляясь вместе с Кацураги с платформы. Напоследок учёная одарила парня высокомерным взглядом.

— Перенастройте центральную систему «Евы-01» на тип L-00. Начать перезапуск!

«Текущий процесс остановлен. Внимание! Начат перезапуск центральной системы», — донеслось из динамиков.

Синдзи был подавлен. Он ещё раз убедился, что сам он отцу не нужен. И никогда не был нужен. Им просто хотели воспользоваться и послать на убой против той громадины…

Мимо врач и две медсестры провезли медицинскую каталку. На ней под капельницей лежала та самая девушка, которая ему привиделась на вокзале. Те же ярко-красные глаза, пепельно-голубые волосы, бледная… Вблизи всё это выглядело ещё более неестественно. Однако в отличие от прошлой встречи на этот раз она была измученная, руки и голова в бинтах и ссадинах. Девушку облегал какой-то странный белый костюм-комбинезон без рукавов, усыпанный различными встроенными приспособлениями неясного функционала.

«Это и есть Аянами Рей? И её хотят посадить в робота?»

Синдзи не понимал, как он её мог видеть на привокзальной площади. Неужели она тоже была там? Юноша припоминал, что Ангел приземлился прямо на вокзал и мог зацепить бедную девушку, поэтому она сейчас в таком тяжёлом состоянии. Но что-то внутри подсказывало, что это какая-то бессмыслица.

Девушке что-то вкололи, и она попыталась встать, глубоко дыша и тяжело всхлипывая. С лица Рей пот лился ручьём, её необычные волосы были растрёпаны.

Внезапно всё сильно затряслось от мощного взрыва где-то на поверхности. Юноша рухнул на пол, с потолка посыпались штукатурка и куски бетона. Послышалась сирена боевой тревоги. Большой блок с люминесцентными лампами рухнул рядом с каталкой, опрокинув её и девушку. Врач и медсёстры, уворачиваясь от осколков, поскользнулись и нечаянно упали в пахучую жидкость. К ним сразу подплыли водолазы и помогли забраться на платформу.

Синдзи подбежал к красноглазой девушке, бледной как смерть, и попытался ей помочь встать. Но после первой же попытки она обмякла в его руках, всхлипывая от боли. Её бил страшный озноб. Юноша почувствовал, как по его руке стекает что-то тёплое и вязкое. Кровь. Не его. Одна из ран девушки открылась, и кровь уже полностью пропитала бинты.

«Не убегать».

Парень и сам затрясся от страха. Он вспомнил вчерашний вечер и как уже раз отступился. Последствия были очень плохие, из-за них он и оказался здесь. В этой круговерти хаоса.

«Не убегать».

Что будет, если он снова отступится? Каковы последствия для этих людей? Для этой бедной девушки? Перед ним тотчас же предстала картина с полуголой Маной, которая беспомощно распласталась на полу.

«Не убегать!»

Нет, неверно. Для этих людей уже наступили последствия, когда Синдзи убежал от письма отца месяц назад и не явился сюда вовремя.

«Не убегать!!!»

Синдзи понимал, что у него не было иного выбора. На этот раз он не имел права убегать. Убегать было некуда.

И он принял решение. Единственное и верное.

— Просто залезть в эту штуку? — голос Синдзи всё ещё дрожал. — Хорошо. Я сделаю это.

Глава 6. Ты [не] герой

«Что же я сейчас делаю?» — спрашивал себя Икари Синдзи.

Юноша сидел в ложементе какой-то вытянутой цилиндрической капсулы длиной метров четыре-пять, насколько он мог судить. Стенки капсулы были сделаны из непонятного материала: на ощупь и по виду как стекло, но по звуку — твёрдый и прочный металл.

— Это лонсдейлит, — уведомила глава научно-технического отдела через динамики, встроенные в ложемент. — Вся контактная капсула состоит из сверхпрочных материалов. Поэтому можешь быть уверен, что ты сейчас в самом безопасном месте на Земле.

Эта информация не сильно успокоила новоявленного пилота: ему слабо верилось словам Рицко.

«Охлаждение завершено» — из динамиков фоном шли монотонные переговоры операторов. Многое Синдзи не понимал, но общую картину составить мог: готовятся к запуску.

«Есть подача энергии!»

Освещение здесь было скудное и неприветливое. В полумраке он смог разглядеть два рычага, усыпанных различными кнопками и переключателями. На спусковые крючки каждой рукояти этих рычагов легко легли указательные пальцы, они же вместе со средними при необходимости могли легко дотянуться до россыпи переключателей на внутренней стороне спусковой скобы. Большие же пальцы удобно располагались в дополнительных зонах управления на рукоятях: на левой были стрелочки в четыре стороны с кнопкой по центру типа «старт», а на правой торчал маленький шарик, он же трекбол, о которых юноша был наслышан. Синдзи не удивился, почему ему интуитивно всё это совершенно понятно, — многое знакомо ещё по контроллерам и джойстикам от игровых приставок. Но одно дело — летать в каком-нибудь Ace Combat на playstation, другое — реальный боевой робот.

— А с помощью этого управлять вашим роботом вообще можно? — спросил Синдзи, не надеясь на вразумительный ответ.

— Система управления «Евангелионом» нетрадиционная, — снова послышался голос доктора Акаги, — объясню чуть позже.

Он скептически отнёсся к такому ответу. Ну и ладно — отец сказал, что ему всё объяснят, а значит, не стоит бежать впереди паровоза.

«Стоп-капсула убрана».

Плыть по течению для Синдзи было обычным делом. Он часто отдавался в лапы судьбы, не особо возражая. Но в последние дни его привычный образ жизни стал рушиться. Или видоизменяться. Икари-младший пока не мог точно сформулировать своё отношение к происходящему сумасшествию, а если верить Кацураги, то всё самое безумное ещё впереди.

«Внимание! Начат процесс ввода контактной капсулы».

Он почувствовал, как передняя часть капсулы наклонилась вниз и с мягким скрежетом стала въезжать во что-то. Она двигалась вперёд до тех пор, пока отовсюду не раздались щелчки. Сверху послышался гул механизмов.

«Зондирование капсулы».

«Да будет свет!» — подумал Синдзи, когда полумрак сменился на тусклое освещение. Правда, он никак не мог взять в толк, где же источник: ему казалось, что сами стенки излучали свет.

«Контактная капсула введена. Связь установлена».

Синдзи отчётливо осознал, что сейчас он находится внутри гигантского робота. И отныне у него нет дороги назад. Теперь его направление — строго вперёд по течению. По очень бурному течению.

«Подготовка к первой фазе синхронизации. Проверка нервных соединений».

Юноша инстинктивно дотронулся до нейрозаколок, которые на его голову нацепили перед тем, как посадить в капсулу. Ему они показались забавными, ибо походили на маленькие кошачьи ушки. Официально они именовались «зажимы А10», как сказала Акаги, но все их называли просто нейрозаколками.

«Погрешность в пределах нормы. Капсула закреплена. Готовность к первой стадии синхронизации».

— Послушай, Икари-кун, — снова раздался голос доктора Акаги, — сейчас в капсулу поступит специальная жидкая смесь под названием «Link Connect Liquid». Или просто LCL. Тебе нужно позволить ей заполнить свои лёгкие, и необходимый кислород будет поступать напрямую. Так что ты не задохнёшься.

— Простите? — Синдзи не понимал, о чём речь.

«Начат процесс поставки LCL в контактную капсулу».

С этими словами капсула начала быстро заполняться оранжевой жидкостью.

— Что это? — вскрикнул юноша. — Вы меня теперь ещё и утопить решили?

LCL уже залила его почти по пояс. Синдзи до последнего старался поверить словам Акаги. Но как только жидкость добралась до горла, то вера улетучилась. Он сделал глубокий вдох ещё чистого воздуха.

«Наполненность контактной капсулы LCL — семьдесят пять процентов».

— Не бойся, Икари-кун, — успокаивала доктор Акаги, — LCL имеет уникальные свойства и низкую плотность. А после ионизации ты ее почти не отличишь от очень влажного воздуха.

Долго сопротивляться дайвер, забывший свой акваланг, не смог. И, словно утопающий в дешёвом фильме, выпустил последние остатки желанного воздуха. LCL мигом залила его лёгкие, принося отвратительные ощущения удушья. Спазмы кашля накрыли как лавина, однако откашляться, сколько Синдзи ни пытался, никак не получалось. Ещё один тяжёлый вдох мерзкой жидкости — и приступ кашля с новой силой принялся мучить Икари. У него метнулась мысль, что сейчас внутри всё разорвётся.

— Ионизируйте прямо сейчас, а то он лёгкие повредит, — командовала Акаги.

Что-то щёлкнуло, легко кольнуло по всему телу электричеством, и вокруг вспыхнуло ярким светом на краткий миг. А потом всё пришло в норму. По крайней мере, так показалось Синдзи. Он ещё откашливался, но приступы уже прекратились. Дышать стало проще, а оранжевый отблеск от жидкости пропал, и она стала полностью прозрачной.

«Процесс ионизации завершён».

Акаги не лукавила, что дышать LCL станет легко — почти так же, как влажным воздухом. Но она забыла упомянуть, что скованность движений останется. А ещё донимал привкус крови во рту.

«Внимание! Подсоединение основного источника питания».

— Сейчас начнётся вторая стадия синхронизации. Никаких неприятных ощущений последовать не должно, кроме лёгкого покалывания в голове.

«Запуск интерфейса. Запуск второй стадии синхронизации».

На этот раз вокруг Синдзи всё запылало удивительными огоньками, будто причудливая иллюминация озарила стенки капсулы всевозможными красками. Перед его носом проносились бесформенные разноцветные сгустки дымки, в отблеске которых он замечал мириады искорок. Когда юноша пытался проследить за одной из них, откуда-то накатывали совершенно разные, еле уловимые эмоции: то грусть, то радость, то злость…

В этот раз доктор не соврала, что будет лишь лёгкое покалывание в голове.

«Подключение нерва А10 выполнено. LCL в норме».

Из очень далёкой и глубокой памяти само по себе всплыло множество эпизодов его детства, в основном связанных с мамой. От воспоминания о ней сердце сжала тоска. Синдзи не мог понять, почему здесь и сейчас возникли эти образы, но ностальгия ему позволила успокоиться в этой безумной суете. Интуиция говорила юноше, что он находится в родном месте и ему не о чем беспокоиться. Что происходящее вокруг — это нормально. И здесь он в безопасности. Под влиянием чувств парень непроизвольно расслабился, ощутив себя просто ребёнком на руках мамы. Синдзи не понимал, откуда у него взялись такие чувства. Да и не хотел он разбираться — лишь бы удержать этот замечательный миг, ведь нахлынувшее спокойствие его зачаровало.

«Язык интерфейса установить японский».

И тут всё буйство красок пропало. А вместе с ними и стенки капсулы. Синдзи даже испугался, обнаружив себя парящим над гигантским ангаром. Однако быстро сообразил, что к чему, и в сухом остатке был лишь вопрос: как это выводится перед его глазами? Он знал, что находится внутри робота, однако каким-то непостижимым образом всё в ангаре видел, как будто глаза «Евангелиона» стали его глазами. Нет, даже лучше — будто он сам в ложементе парил в воздухе!

Наглядевшись по сторонам, Синдзи провёл руками там, где несколько секунд назад ещё были стенки капсулы, — пальцы тут же ударились о невидимую преграду, а изображение неохотно деформировалось и поплыло. Он ещё раз глянул вниз, но теперь более осознанно — сейчас там, внизу, копошилось множество работников, а из ангара уже выкачали пахучую жидкость. Его заинтересовало: а LCL — это то же самое, в чём держали и «Еву-01»? Но он не решился спросить. Очевидно, нет, раз запах у них разный.

«Все контакты в норме. Гармоники в норме. Установлено тысяча сорок пять потоков, все в норме. Погрешность в пределах нормы. Аномалий не выявлено. Уровень синхронизации — сорок один и три десятых процента».

— И это без контактного комбинезона… поразительно! — из динамиков послышался хоть и сдержанный, но восхищённый голос доктора Акаги. — О такой чистой и гладкой синхронизации мы даже и мечтать не могли. Икари-кун, ты просто создан, чтобы пилотировать «Евангелион»!

— Или «Ева-01» создана, чтобы её пилотировал Синдзи, — заметила Мисато.

— Никаких нарушений нет, всё кристально чисто. — Учёная не заметила колкость со стороны подруги. — Майор Кацураги, мы готовы.

— Объявляю подготовку к запуску! — скомандовала Мисато.

Включилась сирена в ангаре, по помещению забегали красные огоньки, после чего всё пришло в движение. Многотонные механизмы, которые удерживали «Еву», начали раздвигаться, освобождая узника от своих пут. Левый, а затем и правый фиксаторы с громкими щелчками отъехали от рук гигантского робота. Платформа, на которой Синдзи стоял буквально недавно, начала удаляться от его взора к другой стороне ангара. Юноша только и мог заворожённо следить за идеально выверенным танцем исполинских механизмов.

«Все блокираторы сняты».

— Икари-кун, — заговорила Акаги, — управление «Евангелионом» происходит через ментальный интерфейс. Это означает, что, допустим, если хочешь идти, то ты должен подумать об этом. Твой уровень синхронизации фантастичен для первого контакта с «Евой», но не идеален. То есть тебе нужно будет учитывать задержку и неточность в отклике «Евы». Благодаря рычагам управления меняется степень усиления по нерву А10, соответственно регулируется сила выполняемых «Евангелионом» команд.

— Звучит проще, чем я полагал.

«Все крепления с первого по пятнадцатое сняты».

— Есть нюансы. Как малозначительные, так и важные. Например, у «Евы» другой центр тяжести, чем у человека, поэтому тебе надо будет его сразу определить, чтобы не упасть во время ходьбы.

— И как я пойму, где он находится?

«Внимание! „Ева-01“ освобождена».

— А вот это уже другой нюанс, куда более важный. Синхронизация с «Евой» предполагает, что ты будешь ощущать то же, что и она. Не бойся, есть множество вещей, которые смягчают ощущения, тот же LCL. Но полностью от них избавиться нельзя, да и не нужно. Ещё один важный нюанс — «Ева» потребляет колоссальное количество энергии. Поэтому у неё внешний источник питания в виде кабеля. Учти это. Если получится так, что кабель разорвётся, то внутренние аккумуляторы позволят «Еве» проработать примерно пять минут. Всё понял?

— Более-менее, — неуверенно откликнулся юноша. То, что он будет ощущать то же, что и робот, вызвало недоумение и страх. Он не хотел физически ощущать боли. И не понимал, как робот вообще может что-либо ощущать.

Невольно Синдзи перетянулся через ложемент и уставился на тело «Евангелиона», которое было воистину колоссальных размеров: широкая грудь, непропорционально тонкая талия, мощные руки и ноги. Пилот хоть и не видел своего робота со стороны, за исключением головы, но был уверен, что у него очень сгорбленная осанка. Действительно центр тяжести будет смещён, если учитывать такую анатомию.

«Внутренние батареи заряжены. Подача от внешнего источника питания в норме».

— Теперь непосредственно к плану, — перехватила слово Мисато. — Как только окажешься на поверхности, у тебя будет в лучшем случае три минуты, чтобы привыкнуть к управлению. После чего постарайся выманить Ангела подальше от города, но это необязательно. Затем тебе надо будет максимально близко подойти к Ангелу, нейтрализовать его АТ-поле, а потом со всех ног валить.

«„Ева-01“ — к шахте К-52!»

Синдзи не успел спросить, что такое АТ-поле и каким образом его нейтрализовать, как вмешалась доктор Акаги. Параллельно он наблюдал, как гигантская платформа, на которой, оказывается, стояла «Ева-01», пришла в движение и куда-то повела робота спиной вперёд.

— Absolute Terror Field, ATF, или просто АТ-поле. Нечто вроде барьера.

— Типа щитов у космолёта «Энтерпрайз» из сериала «Star Trek», — уточнила Мисато.

— Да, типа. Конечно, это некорректное определение, но объяснять подробнее и правильнее времени нет. Устанавливать своё АТ можно и нужно мысленно. Но так как ты первый раз пилотируешь и не знаешь особенностей поля, то сможешь его поставить разве что с помощью органов управления.

Она подсказала, где находится «заветная» кнопочка. На самом деле их оказалось две, на каждом из рычагов. Основным было научиться через органы управления манипулировать этим самым барьером, поэтому о функционале большинства других кнопок глава технического отдела сообщила лишь вскользь.

 «Система электромагнитной индукции в норме».

Синдзи, слушая доктора Акаги, оглядывался по сторонам с удивлением. Он мог детально разглядеть суетившихся техников и инженеров, которые казались муравьями-трудягами. Он быстро научился приближать и отдалять изображение силой мысли. Управление «Евой» и в самом деле было намного проще, чем казалось сначала.

— Учти, — продолжала доктор, — АТ-поле, устанавливаемое через органы управления, получается слабым, неустойчивым и неравномерным. Но по нашим подсчётам — достаточное, чтобы нейтрализовать АТ-поле Ангела.

Новоиспечённый пилот внимательно изучал все горящие в «воздухе» перед его глазами индикаторы, показывающие разнообразную информацию. Тут и ориентация в пространстве, и заряд, и состояние различных систем, и связь, и уровень синхронизации, и чего ещё там только не было. Глаза разбегались. Удивило, что на них можно нажимать, чтобы передвинуть иконки по своему желанию или получить более детальную информацию. Синдзи даже испугался, что может ненароком сбить бесчисленные настройки «Евангелиона», которые открывались во вкладках. Чуть позже операторы с командного центра удалённо оставили ему только жизненно важные индикаторы. Тонкая настройка от дурака.

— Надеюсь, всё запомнил, Синдзи-кун, — в эфире снова была Кацураги, — всё просто. Первое — быстро учишься управлять «Евой». Второе — по возможности отвлекаешь из города. Нейтрализуешь АТ-поле — это третье. И наконец, четвёртое — уносишься на всех парах. Всё. Никакого геройства.

— А что будет потом? — у Икари-младшего даже появился азарт, дабы доказать своему отцу, что он никакой не трус.

«„Ева-01“ достигла шахты К-52. Шахта свободна».

— То же, что и сегодня, — скинем N2. Без АТ-поля бомба прожжёт тело Ангела, что достаточно для нейтрализации на долгое время. И вот тут ты его спокойно прикончишь.

— А если не смогу?

— Не велика беда, ещё раз скинем N2, а потом артиллерия и авиация перероют весь ландшафт. Без поля от Ангела останутся одни рожки да ножки.

— Звучит как план, — в голосе Синдзи проснулись нотки оптимизма, — безумный, но план.

«Подготовка к запуску завершена».

Юноша взглянул наверх, на шахту, простирающуюся в бездну темноты. Как и его судьба, уготованная бурлящей рекой, которая уносила своим течением быстро и беспощадно. В шахте тем временем нарастал гул. Несчётное количество мощных магнитов начали отрабатывать своё жалование в виде потребляемой энергии.

— Всё подготовлено, командующий! — отчиталась Мисато. — Прошу добро на запуск.

— Если мы не одолеем Ангела, то завтра для человечества не наступит. Даю добро.

— Запуск!

Синдзи почувствовал резкий толчок снизу, и его «Ева» с платформой начали подниматься. Всё быстрее и быстрее, словно катапульта выбрасывала их на поверхность. В капсуле ощутимо затрясло. Ему казалось, что LCL начала плескаться, как вода в кастрюле, которую решили бегом отнести на второй этаж. Но на самом деле ничего подобного не происходило — это были лишь ложные ощущения. Таков эффект смягчения перегрузок со стороны LCL, как объяснила Акаги. Её слова подтверждал индикатор, уведомлявший о том, что перегрузки в 2,7G смягчены до 1,5G. Но хорошего всё равно было мало.

Через пару минут быстрого подъёма платформа снизила скорость. Вверху показалось небо, и мигом позже Синдзи наконец-то очутился на поверхности среди двенадцати-, пятнадцатиэтажных зданий на окраине Токио-3. Окружавшие дома «Евангелиону» были по плечо или чуть выше головы, поэтому пилоту казалось, что он парит на высоте птичьего полёта. Незабываемое чувство.

Солнце всё ещё светило в зените, поэтому разглядеть гигантскую фигуру на одной из возвышенностей не составило труда. Интерфейс её сразу подметил, приблизил, классифицировал, выдал расстояние и много прочей ненужной для пилота-новичка информации. Без сомнения — Ангел.

— Синдзи-кун, — раздался наставительный голос Кацураги, — мы тебя высадили в двух с половиной километрах от Ангела. Но, похоже, он заметил «Еву» и направляется к тебе. Так что не мешкай. Готов?

— Э-э, да? — неуверенно промычал он.

— Снять предохранители! — послышалась команда майора.

Синдзи почувствовал, как тяжесть опускается на его тело. И он инстинктивно нащупал тот самый центр тяжести, чуть не завалившись на бок. Вся теория Акаги вдруг стала самой натуральной увесистой практикой. Ведь он ощущал тело «Евы». Не так ясно, как своё, достаточно приглушённо, но чувствовал. Парню понадобилось некоторое время, чтобы отделить ощущения собственного тела от ощущений тела „Евы“.

«Внимание, Ангел движется по направлению к „Еве-01“. Расстояние две тысячи триста метров. Расчётное время пересечения — порядка трёх минут», — послышался голос нового оператора.

— Так, Икари-кун, — обратилась к нему Акаги, — сконцентрируйся. Начни с чего-нибудь простого, попробуй подвигать руками.

Икари-младший последовал совету Рицко и без каких-либо вопросов представил, что поднимает правую руку. Он полагал, что это выльется в целую историю: как будет тупо смотреть на руку «Евы» и думать: «Ну же, поднимайся!» Но его опасения не оправдались. «Евангелион» незамедлительно лениво поднял руку, хотя и не так, как ожидал пилот. Точнее, Синдзи поймал себя на мысли, что он подумал не как поднять руку, а просто поднять. Теперь он представил более точно, чего ожидает. И «Ева» неохотно откликнулась. Подвигал второй рукой — у него получалось!

— Отлично! — послышался голос Рицко. — А теперь сделай шаг.

Это будет сложнее, понимал Синдзи.

— Шаг, — проговорил он. Мысленно представил, как делает шаг, как смещается центр тяжести, как тело меняет положение. И «Ева-01» всё так же лениво откликнулась. Пилот услышал громыхание от жёсткого соприкосновения ноги исполина с трескающимся асфальтом, затем почувствовал, как внутри машины всё легко завибрировало. Тут же откуда-то издалека донесся приглушённый рёв автомобильной сигнализации.

В динамиках послышались восторженные возгласы, в командном центре все радовались свершению чего-то явно значимого. Синдзи внешне не выражал восторга, но в глубине души ликовал, хоть и не понимал почему. Из дальней памяти всплыла гениальная фраза: «Это маленький шаг для человека, но большой для человечества». Однако время, место и кто её сказал, он не мог припомнить. Лишь то, что фраза принадлежит величайшему человеку. Но размышлять об этом юноша не намеревался, ибо был поглощён совершенно другим.

— Ещё шаг, — проговорил Синдзи. «Ева» неохотно зашагала вперёд.

— Он идёт! — осторожно восхищалась Акаги.

Синдзи и сам трепетал. Он всецело ощущал всю невообразимую мощь «Евы»: в каждом шаге, в каждом движении. Будто её пилоту сейчас подвластно всё или даже больше, чем всё!

«Внимание! Расчётное время встречи с Ангелом — одна минута».

— Слушай сюда, Синдзи-кун! — прорезался серьёзный голос Мисато. — В правом подобии наплечника — пилоне — имеется прогнож. Это единственное, чем ты сейчас вооружён. По своему функционалу от обычного армейского ножа он не отличается, и его эффективность против Ангела неизвестна. Но это всяко лучше, чем с голыми руками переть на него. Что? Нет, — от кого-то отмахнулась майор, — мы убьём уйму времени, пока научим пилота пользоваться огнестрельным оружием.

Операторы кратко объяснили, как достать тот самый прогнож. Он и вправду оказался внешне похожим на обычный армейский, разве что лезвие было странное и еле уловимо светилось с лёгким жужжанием. Но Синдзи сейчас это совсем не интересовало. Его удивляли ощущения, которые он испытывал, держа гигантский предмет руками «Евы».

Послышался звуковой сигнал, интерфейс запестрил.

«Визуальный контакт „Евы-01“ с Ангелом!»

Примерно на расстоянии пятисот метров от Икари-младшего стояло то самое гигантское нечто, которое буквально несколько часов назад его чуть не убило. Теперь оно ему казалось не таким гигантским и не настолько пугающим, ибо высота «Евы» и Ангела была почти одинаковой. Юноша в деталях мог разглядеть это невнятное существо с тёмно-зелёной кожей, торчащими костями и несуразным телом. Синдзи отчего-то его уже не боялся — Ангел вызывал скорее брезгливость.

— Синдзи-кун! — снова послышался голос Мисато. — Ты уже достаточно привлёк внимание Ангела. Теперь попробуй развернуться и идти назад. Старайся пока не вступать с ним в бой. Как понял?

— Ага, — неуверенно буркнул Синдзи.

«Ева» всё ещё медленно плелась в сторону Ангела. Тот, в свою очередь, похоже, застыл в изумлении, тщательно разглядывая неизвестного защитника города.

— Ладно, — пробубнил пилот, — назад так назад. Но сначала стоять!

Ничего не произошло. «Ева» продолжала неспешно идти навстречу Ангелу.

— Ну же, стой!

— Икари-кун, тебе не обязательно проговаривать команды, — вмешалась Акаги. — Это даже противопоказано. Ты должен чётко сформулировать мысль.

Но юноша её уже не слушал.

— Да стой, тебе сказали! — Синдзи с негодованием бросил «Еве». — А, к чёрту! Не хочешь стоять — побежали в бой!

Юноша не мог сказать, откуда появилась такая уверенность в себе. Может, это всё из-за стресса вперемешку с шоком от пережитого, а может, из-за восхищения мощью «Евы-01». Может — всё сразу. Как бы там ни было, но этот приказ «Евангелион» выполнил буквально и понёсся навстречу противнику.

— Синдзи!

Кто выкрикнул его имя — он не помнил. Да и не имело значения. Синдзи неумело выставил прогнож вперёд, собираясь ткнуть его в Ангела. Он постарался не думать, что это несуразное существо тоже живое и, по словам Акаги, имело интеллект. Очень уж ему хотелось покончить с этим делом как можно быстрее.

Оставалось всего с десяток метров, как «Евангелион» внезапно ударился о невидимую стену. От встречи с неожиданным препятствием в глазах Синдзи померкло и его отшатнуло. Холодное оружие и вовсе выронил.

Ангел не терял времени и не собирался ждать, пока его враг оклемается. Мощно ударил правой лапой «Еву» в грудь, та смачно плюхнулась на одно из ближайших зданий. Вокруг тут-же поднялось облако пыли от обрушившейся стены. На этом Ангел не остановился — последовал ещё один удар, теперь в голову. Синдзи в полной мере ощутил, что такое синхронизация, и у него перед глазами всё поплыло. Он мог поклясться, что его сбил товарный поезд, не меньше. Ещё один удар в голову, после чего пилот потерял равновесие и начал заваливаться вниз.

После того как в кружащейся голове немного прояснилось, юноша понял, что сейчас стоит на четвереньках. В ушах неприятно пульсировало и звенело, интерфейс вспыхивал разноцветными картинками, пищали сигналы, доносились голоса из командного центра. Что-то про АТ-поле.

«Но зачем оно нужно? — подумал Синдзи: из его головы совсем всё повылетало. —Если вон лежит прогнож на разбитой машине». Пилоту каким-то чудом удалось быстро схватить прогнож левой рукой и занести в сторону Ангела. Но на этом всё и закончилось. Ведь существо было не настолько тормозным, как могло показаться сначала, и с лёгкостью перехватило руку «Евангелиона». Но беда никогда не приходит одна: рывком Ангел сломал руку «Евы» в области предплечья — прогнож мигом опять выскочил.

У Синдзи в глазах снова померкло, на этот раз ещё сильнее. Его собственную руку поразило множество игл, разрывающих плоть изнутри. Он не мог ни о чём думать, кроме как о раздирающей боли. Юноша с кряхтением инстинктивно прижал руку к себе и полностью потерял контроль над «Евой».

— Икари-кун, успокойся! — донёсся до него размеренный голос Акаги. — Сломали не твою руку. У тебя лишь фантомная боль, с твоей всё в порядке.

Доктор что-то скомандовала, и боль сразу стала не такой острой.

«Нервные соединения с левой рукой отключены!» — протараторил женский голос одного из операторов.

И вправду боль унялась. Рука всё ещё покалывала, как после онемения, но это уже можно было стерпеть. Синдзи только сейчас понял, что сильно переоценил возможности «Евангелиона». Без должного пилота исполинская машина не являлась всесильной. Именно поэтому Кацураги говорила об осторожности.

— Синдзи, вставай! — гаркала Мисато. — Хватит геройствовать. Нейтрализуй АТ-поле Ангела и уноси ноги!

Он оглянулся. «Ева-01» стояла на коленях, прогнож воткнулся в асфальт до половины потухшего лезвия. А напротив возвышалась несуразная фигура Ангела, словно самурай, готовящийся снести голову с плеч своего поверженного противника. Существо всё ещё держало сломанную обмякшую руку робота, с которой сыпалась броня и текла красная жижа. Синдзи тут же вспомнил слова Акаги, что «Евангелион» — оружие биомеханическое, то есть это не совсем робот. И состоит из живой плоти… Ему враз стало противно, что сидит внутри какого-то полуживого существа.

— Синдзи!

Парень вышел из прострации и не стал терять времени. Нажал те самые кнопки, о которых говорила Акаги. Раздался глухой свист. Интерфейс вспыхнул предупреждением, что его АТ-поле резонирует с полем Ангела.

«„Ева-01“ разворачивает АТ-поле! Оно вступило в контакт с АТ-полем Ангела, они друг друга нейтрализуют!»

Перед собой Синдзи заметил еле уловимое золотое свечение. Последовала быстрая и мягкая вспышка. Он ничего не почувствовал, хотя уже приготовился испытать всю гамму ощущений. Сердце колотилось, как пулемёт, дыхание стало частым и прерывистым.

«АТ-поля Ангела и „Евы-01“ нейтрализованы!»

— Всё, Синдзи-кун, убирайся оттуда! — рявкнула Кацураги.

На секунду он замешкался: неужели это всё, что надо было сделать?

— Живо! Чего расселся, как дебил?!

Икари-младший встрепенулся и пришёл в себя. Сердце всё ещё стучало, как молот, но теперь появилось отчётливое понимание, что дело сделано и надо валить куда подальше. «Ева», пошатываясь, поднялась и ногой наступила на Ангела, стараясь вырвать свою захваченную руку. Синдзи её не чувствовал и никакого дискомфорта не ощущал. Хотя с его точки зрения выглядело это действие очень уж странно, он старался не думать о подобных вещах.

В какой-то момент Ангел ослабил хватку и отпустил злосчастную руку. Заодно нанёс ещё один сильный удар в плечо. «Ева» отшатнулась на десяток метров назад, и от рокового падения спасло только удачно оказавшееся рядом высотное здание. На этот раз пилот не решился испытывать судьбу — он развернул «Евангелион» и побрёл прочь от Ангела.

— Беги же! — командовала Мисато. — Давай-давай, он же тебя сейчас догонит, хватит тормозить!

Но как бы Синдзи ни приказывал «Еве», та быстрее прогулочного шага не двигалась.

— Используй рычаги, — дала ценный совет Акаги.

И впрямь, как только пилот представил бег и с пощёлкиванием ткнул от себя рычаги до упора, «Ева» сразу понеслась по улице с умопомрачительным ускорением. Его даже вжало в ложемент, и Синдзи случайно выпустил рычаги. Впрочем, он быстро исправил ситуацию. Цифры на интерфейсе сообщали о всё возрастающей скорости: сто двадцать, сто семьдесят, двести десять, двести сорок километров в час.

«Ангел восстановил АТ-поле».

— Чёрт! — послышалось негодование майора. — Синдзи-кун, бомбардировщик отправляем на второй круг. У тебя пять минут!

Юноша старался уклоняться от зданий под ногами, но всё равно врезался в один дом, раздавил второй. Он просто бежал, как мог, не имея представления о том, что сейчас делает Ангел. Скорость поддерживалась на уровне двухсот семидесяти километров в час, благодаря чему «Ева» быстро достигла юго-восточной окраины города. Дальше виднелось, словно пронзающая небосвод яркая линия, широкое шоссе, по сторонам которого стояли покрытые густыми лесами горы.

— Синдзи, кабель, — напомнила Акаги. — У тебя в запасе не больше шестисот метров.

— Сколько времени уйдёт на восстановление АТ-поля «Евы-01»? — запрашивала информацию Мисато.

— Около минуты.

— Отстрелите кабель, пусть бежит дальше. Синдзи-кун, сбавь обороты. План прежний. Надеюсь, провёл работу над ошибками.

Пилот со щёлканьем подтащил рычаги к себе — «Ева» незамедлительно отреагировала снижением скорости. Наконец-то Синдзи позволил себе одним глазком глянуть назад. Он ожидал увидеть что угодно, но не парящего на высоте в сотню метров Ангела, который его очень быстро настигал.

Внезапно по спине что-то хлопнуло. Но не успел Синдзи испугаться, как оператор сообщил:

«Внешний источник питания отстрелен».

Моментально на интерфейсе красным зажглось предупреждение, что «Евангелион» перешёл на внутренний источник питания. Запустился обратный отсчёт.

— У тебя меньше пяти минут, — ровный голос Кацураги внушал некоторый оптимизм. — Фактически три минуты на то, чтобы приманить Ангела, нейтрализовать АТ-поле и дать дёру. А пока маневрируй… наворачивай зигзаги на максимально возможной скорости.

Синдзи глубоко и быстро задышал. Душа ушла в пятки. Не то чтобы он снова испытывал животный страх. Скорее напряжение, ибо теперь он отчётливо понимал, что надо просто исполнять все указания — и всё пойдёт как надо. Его понесёт хоть и бурное, но всё же знакомое течение, у которого лишь один путь — вперёд.

Внезапно вокруг него всё стало ослепительно белым — Синдзи инстинктивно сощурился. И сразу же его обдало нестерпимым жаром. Юноша непроизвольно закричал от обжигающей боли по всему телу, не затронувшей разве что левую руку.

«Прямое попадание Ангелом в „Еву-01“!»

«Евангелион» упал наземь, а пилот не мог управлять им из-за невыносимых страданий — Синдзи лишь беспомощно озирался вокруг. Его взгляду предстал настоящий ад: вокруг всё горело, всё плавилось. Деревья и деревянные дома превратились в пепел, здания из бетона — в груду развалин, от машин остались пылавшие остовы. Очищающий огонь сошёл с небес...

Сквозь пищавшие сигналы о многочисленных повреждениях «Евы» и голоса озабоченных операторов в голову пилота ворвалось звуковое предупреждение о надвигающемся Ангеле. Синдзи приложил усилие, чтобы увидеть, где его враг, и инстинктивно попытался отползти.

«Четыре минуты работы автономному источнику энергии!»

— Вставай, осталось немного! Бомбардировщик уже на заходе, расчётное время две минуты!

Ангел схватил «Евангелиона» за голову и потащил вверх. Синдзи чувствовал, как ноги «Евы» беспомощно повисли в воздухе.

— Синдзи, вырвись из его лап! Отбивайся!

Удар в голову. Ещё удар. Ещё. Ангел беспощадно бил ровно в одно место — прямо в глаз. Синдзи схватился обеими руками за голову и закричал от невыносимой боли, его собственные глаза заслезились. Он елозил по ложементу — лишь бы скрыться и убежать от этой пытки!

«Лицевая броня долго не выдержит!»

От очередного удара сознание Синдзи помутнело. Он всё ещё старался держаться, но его поглощала тьма. Он уже не мог о чём-либо беспокоиться. Ему стало всё равно, что будет дальше. Просто захотел закрыться от всего происходящего, отгородиться от этого свихнувшегося мира с его безумными планами и несуразным Ангелом. Выстроить непроницаемую стену.

Внезапно что-то отдалённо свистнуло напоследок. В тот же момент Ангел нанёс ещё один удар, и Синдзи ушёл в тёмное, глубокое забытьё, так и не поняв, что же просвистело.

Глава 7. Незнакомый потолок

Ватные ноги неслись на всех парах в кромешной тьме далёких уголков сознания. Всё как бы опрокинулось, низвергнулось, вывернулось. Он бежал, не зная от чего. Всегда бежал, это единственное, чему научился за всю жизнь. В побеге всегда для него был ответ, всегда находилось успокоение.

И вот снова бежал-бежал-бежал.

Бежал, пока не наткнулся на призрачную Правду Он не хотел на неё смотреть, не хотел её знать, не хотел, чтобы она поселилась в нём. Просто отвернулся от неё, бросился прочь, чтобы убежать как можно дальше, лишь бы она не напоминала о себе. Она слишком горькая, она слишком болезненная. Но Правда настигала, она хотела поведать о себе, она хотела, чтобы её вспомнили. Поведать то, что юноша знал всегда, однако не имел даже малейшего желания знать. Нет, не так, всё не так. Он не хотел её вспоминать, ибо Правда ему ведома. Истина никуда не убежала из его памяти. Он её просто запер в клетке, а ключ выбросил куда подальше. Удобно, комфортно. Но не справедливо, не правильно, не верно. Ошибка, совершённая когда-то. Ошибка, которую он не хотел признавать.

И вот теперь Правда вырвалась и гоняется за ним. Юноша мчался без оглядки, цепляясь за фальшивую жизнь. Но кто ему мог помочь? Отоя? Мана? Он всё это разрушил собственными руками. Осколки этой жизни валяются у его ног, но он не в состоянии их заново собрать. Очередная ошибка, от которой убежал и которую постарался забыть. Но раны всё ещё кровоточат, напоминая о себе. Поэтому он побежал что есть сил. Однако уже спиною чувствовал, как Правда настигает. Ноги переставали слушаться, окружающий мир погрузился в туман. Это была новая, неизвестная жизнь, которой хотелось заменить старую. Начать с начала, с нуля, с чистого листа. Как же он заблуждался, как же сам себя загнал в угол!

И в этот момент Правда коснулась его плеча. Только сейчас он понял, что попал на её территорию. Юноша обернулся, чтобы взглянуть врагу в глаза. Гигантский монстр со звериным оскалом занёс руки, чтобы схватить нерадивого мальчишку. Парень отпрянул, закричал. Ведь монстром являлась Правда. Правдой была «Ева-01».

Юноша резко очнулся от кошмара. Дурной сон быстро уходил туда, откуда пришёл, оставляя за собой лишь разрозненные фрагменты и переживания. Пот лился ручьём, вся спина промокла, как после дождя.

Всё ещё сонными глазами Синдзи огляделся. Он лежал на больничной кровати в белоснежной палате. За окном виднелись леса и небольшие строения. Если бы не пирамидальное здание, то пейзаж был бы типичным для маленького научного городка, а весь произошедший кошмар — лишь игрой воображения. Синдзи очень этого хотел. А ещё он хотел есть и пить: в горле пересохло, а живот недовольно урчал.

Синдзи окутывали различные электроды, ведущие к медицинским приборам. Те размеренно попискивали, сообщая, что с пациентом всё в порядке. Надежда на то, что последние сутки лишь сон, растаяла.

— О, вы очнулись, — пролепетала миловидная медсестра. Она меняла раствор в капельнице.

— Угу, — только и смог из себя выдавить юноша.

— Всё нормально? Нигде не болит?

— Всё нормально, — неуверенно протянул Синдзи, — я только воды хочу. И что-нибудь перекусить.

— Только после того, как врач осмотрит. — Она сочувственно поглядела на него. — Голова не кружится?

Он лишь покачал головой. Синдзи сам не был уверен. Да и вообще мало в чём был уверен.

— Хорошо. Я тогда позову врача. А вы пока не вставайте. Отдыхайте.

Как только медсестра выбежала из палаты, юноша взглядом уткнулся в белоснежный, без единого изъяна потолок. Совершенно неизвестный для него.

— Незнакомый потолок.

Синдзи не мог решить, хорошо это или плохо. Жизнь в очередной раз ему подсовывает очередной факт, говорящий, что не бывает чёрного или белого. Не бывает даже удачных или неудачных дней. Серость — вот что правит бал. Это ему не нравилось, ведь тогда всё в жизни кажется намного сложнее. И за каждый свой поступок придётся отвечать, и не сослаться на невезение или чёрные дни.

Долго пробыть ему наедине с собой не удалось — в палату ворвалась запыхавшаяся Кацураги.

— А вот и наш любитель погеройствовать! — воскликнула она, усаживаясь на свободный стул. — Я как узнала, что ты очнулся, так сразу примчалась.

Синдзи лишь слегка улыбнулся. На душе становилось тепло от того, что кто-то за него настолько искренне беспокоился. Конечно, в глубине души ему бы очень хотелось, чтобы это сказал отец, но грех было жаловаться.

— Как голова, как самочувствие, юный боец?

— Ну, вроде всё нормально, — протянул он уставшим голосом. — Как будто ничего и не произошло.

— Разумеется. Рицко же говорила, что никаких физических последствий от пилотирования «Евы» не будет.

— А сколько я пролежал?

— Двое суток, — отчеканила она, водя рукой по сенсорному телефону. — Даже капельницу вон поставили — никто не знал, сколько ты ещё пролежишь, и не стали тянуть.

— Ясно. — Пациент хмуро поглядел на иголку, воткнутую в его левую руку. Это напомнило, что не только он сейчас в больнице. Ему вдруг подумалось, что он обязан позвонить Отое и спросить о самочувствии Маны. — Мисато-сан, можно с вашего телефона позвонить?

Она с любопытством поглядела на Синдзи, но всё же вручила ему свой гаджет.

— Конечно же. Только знай, что лишнего об операции или проекте Е тебе говорить нельзя. Ты обязан войти в положение.

— Нет, я не по поводу всего этого. Просто…

— Что-то личное? Хорошо. Если хочешь, я могу выйти.

Синдзи казалось неловким самому попросить её об этом. Но к счастью, женщина догадалась и вышла из палаты. Он мысленно поблагодарил её за чуткость.

Однако все попытки дозвониться до кузена оказались тщетными — тот не брал трубку. Юноша вздохнул, быть может даже с облегчением, что ему не придётся вести тяжёлый разговор. С другой стороны, он до сих пор ничего не знал о Мане и из-за этого начинал всё сильнее беспокоиться.

Вернувшаяся в палату майор уже хотела расспросить Синдзи, кому он звонил, но тот оказался расторопнее и перевёл тему.

— А что случилось с Ангелом? — вернул он ей телефон.

— За Ангела можешь не беспокоиться, — затараторила женщина, — перед тем как ты потерял сознание, каким-то чудом всё же успел нейтрализовать АТ-поле. Ну а дальше дело техники — перерыли артиллерией и авиацией такое количество земли вместе с Ангелом, что его можно было заживо закопать. Если бы он не самоликвидировался.

— Он сам себя взорвал? — удивился Синдзи.

— Да. В какой-то момент он сам взорвался, если можно так выразиться. Сейчас Рицко там со своими коллегами вытанцовывает и собирает образцы. Я её такой счастливой не видела уже очень давно. Если вообще когда-то видела. Она тебя, наверное, расцелует.

От таких слов Синдзи даже раскраснелся. Конечно, его и раньше хвалили, но разница между сверстниками и такими серьёзными людьми была существенна.

Неожиданно в дверях показался врач, который тут же принялся кричать на постороннюю в палате. Вошедшая следом медсестра поникла и уставилась в пол провинившимися глазками. Пузатый мужчина в больничном халате абсолютно не обращал внимания на офицерские знаки отличия на воротничке Мисато и чуть не пинками ее выпроводил, ведь негоже беспокоить его пациентов.

— Расходились тут без спросу… Нет, майор — женщина хорошая, но слишком часто злоупотребляет доверием, — плюхнулся врач на ближайший к кровати стул. — Ладно… Ну, Икари Синдзи-кун, рассказывай, что болит, что беспокоит, — пропел мужчина, поправляя свои очки. — Меня, кстати, зовут доктор Карихара Сайкато, буду твоим лечащим врачом. Я невролог.

Врач досконально осмотрел подопечного, задал множество вопросов и старательно записал ответы в специализированный планшет. Удовлетворительно кивнул и сказал, что Синдзи останется отдыхать в стационаре до вечера.

— Обещаю, я не дам этой женщине залезть тебе в мозг, — то ли пошутил, то ли серьёзно заявил врач, почёсывая бороду.

— Вы про кого?

— «Доктор» Акаги Рицко. Бр-р-р, — он не скрывал своего отвращения к ней. — Ах да! Если у тебя возникнут проблемы со здоровьем, например головные боли типа мигрени или ещё что, то сразу обращайся ко мне, а не к ней. Понял?

Синдзи кивнул. Он посчитал этого мужчину среднего возраста честным, прямолинейным человеком, не скрывавшимся за масками. Поэтому решился у него спросить о своём отце.

— Доктор Карихара, можно нескромный вопрос?

— Конечно.

Юноша немного поёжился, набираясь смелости.

— А каков мой отец?

— Командующий Икари? — врач удивился вопросу и снова почесал бороду. — Говнюк он, вот каков твой отец. Без обид. Но говнюк умеет добиваться своего. Мне бы его целеустремлённость и упорство. Удовлетворён?

Синдзи снова кивнул. Отчего-то у него застыла улыбка на лице.

— Надеюсь, ты знаешь о конфиденциальности.

После того как врач ушёл, медсестра сняла катетер и электроды, а позже принесла обед. Юноша не мог без слёз взглянуть на куриный бульон — почти одна вода. Впрочем, вкус был сносным. Пока пациент хлебал из миски, в голову закрадывались дурные мысли. Ему казалось, что это место знакомое и родное. Что когда-то он бывал в Геофронте. Но как ни пытался припомнить — ничего не получалось. Да и сложно было поверить, что Синдзи мог здесь когда-либо находиться.

Куриные парные котлеты тоже не отличались особым вкусом, но хотя бы являлись твёрдой едой. А вот гарнир в виде рассыпчатого риса был замечателен. Юноше он напомнил онигири, которые когда-то готовила ему мама. Эти воспоминания всплыли из далёких уголков сознания лишь на миг. Синдзи попытался ухватиться за них, но ничего не вышло. Когда и при каких обстоятельствах он ел мамины онигири, вспомнить не удалось. Что неудивительно, ведь ему было всего четыре года, когда её не стало. А эти воспоминания юноша предпочитал не трогать. Они не сулили ничего хорошего, только боль и страдание от утраты обоих родителей.

Ближе к вечеру медсестра принесла Синдзи его вещи и сообщила, что он уже выписан. А после того, как соберётся, ему необходимо проследовать в зал ожидания. Там его встретит майор Кацураги.

— К сожалению, одежда, в которой вы поступили к нам, пришла в негодность, пропитавшись LCL, — уведомила медсестра, — поэтому её можете не ждать.

Невелика потеря, решил Синдзи. Хорошо, что он догадался перед побегом накидать себе разных вещей. Выбор пал на джинсы и синюю футболку. Просто и со вкусом. А вот запасной обуви юноша не имел, по этой причине ему пришлось уходить в больничных тапочках.

Выйдя в коридор со своими пожитками, Синдзи прильнул к окну, разглядывая открывающийся невероятный пейзаж. Отсюда виднелось то самое озеро, в котором стоял на приколе боевой корабль. Как он сюда попал и при каких обстоятельствах — загадка та ещё. В озеро впадало несколько подземных рек, которые скрывались в возвышенностях. Одна из них определённо являлась продолжением хребта Фудзиямы.

В Геофронте всё ещё было светло благодаря зеркалам, которые каким-то образом перенаправляли освещение с поверхности. Синдзи был уверен, что они ещё и усиливали свет. За счёт всего этого в куполообразном гроте обильно росла растительность и водилась живность, о чём свидетельствовали неустанный треск цикад и пение птиц.

Если не обращать внимания на укреплённый различными конструкциями потолок этой гигантской пещеры, то могло показаться, что больница находится прямо в чаще леса. Только сейчас Синдзи начал осознавать масштабы Геофронта — они были куда больше его первых предположений: диаметр основания составлял, наверное, не менее четырёх-пяти километров.

Налюбовавшись необычным пейзажем, юноша двинулся на первый этаж в зал ожидания, где надо было встретиться с майором Кацураги, дабы определить своё будущее.

На выходе с этажа медсестра провезла мимо него медицинскую каталку, на которой лежала уже заметно поправившаяся Аянами Рей. Она всё так же была бледна и перевязана. У неё хоть и был холодный и безразличный взгляд, но с последней встречи её состояние определённо улучшилось. Синдзи никак не мог привыкнуть к пепельно-голубым волосам и красным глазам девушки — всё это выглядело нетипично, не от мира сего. Если волосы ещё можно было покрасить, то глаза… линзы? Вряд ли. Он припомнил, что есть люди, у которых частично или полностью нарушена пигментация, — альбиносы. Помимо прочего, присутствовало стойкое ощущение, что он был знаком с Аянами ещё до того, как встретил её в ангаре. И ещё даже раньше вокзала. Что-то неуловимое щёлкнуло в его голове, но Синдзи никак не мог зацепиться за воспоминание — заветная полочка в библиотеке воспоминаний была покрыта слишком густым и тёмным туманом.

Икари хотел уже обратиться к Аянами, но не набрался храбрости. Разочаровавшись в себе, он двинул дальше к лестничной площадке.

В пустом зале ожидания, от скуки слушая музыку на плеере, который, к счастью, оказался целым и невредимым, Синдзи просидел недолго. Кацураги забрала Икари-младшего почти сразу, тот даже не успел толком осмотреться. Точно он мог сказать, что местная больница почти пустовала, поскольку была рассчитана на гораздо большее количество людей, чем в ней находилось. По дороге к штабу, что располагался в пирамидальном здании, Мисато объяснила, что это не больница, а госпиталь на случай серьёзной ситуации. Что считалось серьёзной ситуацией, юноша предпочёл не спрашивать.

На побитой Alpine пара ехала в штаб к интенданту, у которого должны были решить вопросы о денежном довольствии и месте проживания Синдзи, чтобы он имел хоть какие-то средства к существованию. Пользуясь возможностью, путники наслаждались приятным ветерком, который из-за отсутствия стёкол продувал машину насквозь. Благо нацепившая красную курточку женщина ехала медленно, стараясь не надорвать раненого боевого коня.

— Я ведь ещё не подтвердил, что буду у вас работать, — пассажир решился высказать претензии. — И даже ничего не подписал. А вы ведёте себя, как будто я уже на всё согласился.

— Всё уже сделано задним числом. Синдзи-кун, теперь ты в моём непосредственном подчинении, — парировала майор. — Или ты думаешь, что тебя возьмут и отпустят после всего случившегося? Это было бы слишком наивно. Добро пожаловать во взрослый мир.

— Вы же говорили, что без моего добровольного согласия ничего работать не будет, — припомнил он.

— Да, это верно. Но мне кажется, что ты бы всё равно согласился. Не просто так же ты сюда приехал. Поэтому мы решили тебя лишить «удовольствия» бюрократической волокиты.

Синдзи вопросительно посмотрел на женщину. И явно не про бюрократию он хотел узнать.

— Прости, — начала оправдываться Мисато, — твой кузен перезвонил на мой телефон. Поэтому я в курсе того, что произошло в Нагое.

Синдзи хотел что-то сказать, но поник и уставился в разбитое окно. Мимо проплывал ухоженный хвойный лес, из которого доносилось беззаботное чириканье птиц. Вслушиваясь в их пение и наслаждаясь здешним на удивление свежим и чистым воздухом, юноша в какой-то мере умиротворился и не почувствовал желания накричать или попросту обидеться.

— Синдзи-кун, — начала Мисато мягким тоном, — я понимаю, что это всё сложно. И я не буду тебя расспрашивать, как мы и договаривались. И винить тебя в чём-либо не буду, ибо в жизни всякое бывает. Мне ли не знать.

Парень всё никак не решался взглянуть ей в глаза.

— Я лишь хочу сказать, что с этой девочкой — как её там, Мана, да? — всё будет в порядке. Пришлось напрячь Рицко, чтобы она подняла свои связи со старыми знакомыми по университету. Твоя подруга в надёжных руках, я это гарантирую.

— Так с ней всё в порядке, Мисато-сан? — осторожная радость наполняла его сердце.

— Да, насколько я знаю. Её жизни уже ничего не угрожает.

Мисато хотела добавить ещё что-то, но передумала. Это явно читалось на её лице. Впрочем, Синдзи решил не расспрашивать больше. Данная тема для него была всё ещё очень болезненной. Но он чувствовал, как неподъёмная гора рухнула с его плеч. Ему заметно полегчало. Возможно, это лучшая новость за последнее время.

Оставив машину на подземной парковке, Синдзи и Мисато отправились по коридорам к лифтам. Большинство проходивших мимо работников бросали взгляды в сторону новоиспечённого пилота. Ему даже становилось неловко от такой популярности. Впрочем, заговорить с ним никто не решался.

В комплексе по-прежнему творилась суматоха, только на этот раз ещё более бурная, чем в первый день пребывания Синдзи в штабе. Юноша сделал предположение, что NERV не был готов к атаке Ангела.

— Всё так и есть, — подтвердила догадки Кацураги, — мы не готовы, потому что рассчитывали на вторжение ближе к две тысячи двадцатому году, а то и позже. Предполагалось, что к тому времени будут созданы все оборонительные рубежи, введены в строй все шесть «Евангелионов» и подготовлены пилоты. Сейчас, как видишь, приходится работать в авральном режиме, имея в наличии лишь полторы «Евы» и столько же пилотов.

— Рассчитывали? А откуда вам было известно?

— На этот вопрос я не могу тебе ответить. По крайней мере пока.

— Сверхсекретная информация? — юноша не скрывал иронии.

— И да и нет. Многого не знаю ни я, ни Рицко: что-то попросту неизвестно, что-то скрывают даже от нас. — Она подумала над сказанным. — Это нормально.

— А кто вообще эти «ангелы» и чего хотят от нас?

— Всему своё время, Синдзи-кун. Всему своё время.

— Не люблю, когда что-то скрывают, — недовольно пробубнил Синдзи, — я же теперь ваш пилот. Я думал, теперь вы мне доверяете.

— Долгожданный пилот для «Евы-01», — весело согласилась женщина, — но не единственный. Как я сказала — мы не были готовы. Но это не значит, что мы не готовились. Поэтому единственная реально боеспособная «Ева-02» со своим пилотом сейчас находится в Германии, где уже давно проходит активное обучение. Есть ещё тестовая «Ева-00» в нашем комплексе, но она пока в заморозке из-за недавнего инцидента.

Не успел Синдзи спросить о других «Евангелионах» и их пилотах, как двери одного из лифтов распахнулись.

— Командующий Икари! — поприветствовала Кацураги отца Синдзи. Она хотела уже войти в лифт, но обратила внимание, как юноша отвернулся. Он всем своим видом показывал, что не хочет ехать вместе с отцом. — Сопровождаю Икари Синдзи до интенданта по приказу замкомандующего Фуюцки. Мы поедем следующим лифтом, с вашего позволения.

— Ясно, — только и ответил тот с безразличным выражением лица и скрылся за дверцами кабины.

Кацураги такой разлад между отцом и сыном совсем не радовал. Даже с точки зрения рабочих взаимоотношений он сулил в будущем возможные проблемы на далеко не служебной почве. Но что-либо поделать с этим она не могла, ибо не имела права вмешиваться в личную жизнь. Особенно с учётом её сложных отношений со своим отцом в далёком прошлом.

Так они и дошли до кабинета интенданта в молчании, погружённые в свои мысли. У того же было довольно шумно: с дюжину людей запрашивали различное имущество, перетягивая на себя одеяло, — всем надо было сдать в срок свою работу. Кое-как Мисато пробилась до интенданта второго ранга и узнала от него неожиданную информацию.

— Чего, Гото-сан? Он будет жить один? — недоумевала майор на весь кабинет. — Я думала, его поселят к отцу.

— Таково распоряжение командования, — оправдывался мужчина, — я всего лишь подобрал наиболее подходящую комнату в общежитии Геофронта. Ему достаточно удобно будет добираться…

— Наиболее подходящую? В Геофронте-то? Тут бараки, а не комнаты, — фыркнула женщина. — Так дело не пойдёт. Мальчик должен жить в нормальных условиях.

— Всё нормально, Мисато-сан, — пролепетал Синдзи. — Я вполне могу самостоятельно жить.

— Ты ещё не взрослый, чтобы жить самостоятельно, да ещё в таких условиях. Это неправильно, ты не какой-то там слесарь на найме. Гото-сан, мы ведь можем написать прошение, чтобы его подселили к отцу?

— Конечно, можете, но вряд ли это на что-то повлияет…

— Мисато-сан, мне уже шестнадцать лет, если вы не заметили. Я могу сам распоряжаться своей жизнью.

— Тебе почти шестнадцать лет, начнём с этого.

— Может, не стоит влезать в мою личную жизнь? — внезапно он вспылил.

Но женщину это не остановило, и она решила наплевать на своё намерение не вмешиваться в чужую жизнь. Ведь речь идёт о большем, чем простой жилищный вопрос.

— Так! — властно повысила она голос, что Синдзи аж вжал голову в плечи. — Похоже, кто-то тут по-хорошему не понимает. Ничего, я это быстро исправлю. Гото-сан, вы пока подберите обувь для Синдзи-куна, а то он так в тапочках и ходит. Прямо сейчас.

Интендант перетянулся через стол. Удостоверившись, что Мисато говорит правду, он поглядел на смущённую улыбку юноши.

— Ну, это можно. А вы куда, майор Кацураги?

Но женщина отошла от них всего на несколько шагов.

— Надо кое-кому позвонить и кое-что уладить, — подмигнула она и приложила мобильник к уху. Синдзи это насторожило.

Собственно, интендант тоже прильнул к трубке служебного телефона, запрашивая обувь, которая подошла бы парню.

— Рицко? — дозвонилась Кацураги до своей подруги. — Ты же сейчас у Фуюцки? Значит так, уговори его, чтобы Синдзи-куна на время поселили ко мне.

У юноши глаза вылезли из орбит.

— Ты вообще с ума сошла?! — послышался из телефона недовольный повышенный тон. — Как тебе вообще эта идея пришла?

— Да не ори ты так… Потому что велик шанс, что к твоему мнению прислушаются больше, чем к моему… Да подумай сама, что ему иначе придётся жить одному, и как это скажется на синхронизации?.. Угу... Да, именно... Вот!.. Не волнуйся ты так, всё будет хорошо, я же взрослая женщина... Да не буду я к нему приставать…

— Конечно не будешь! — Кацураги аж отдёрнула телефон от уха. — Откуда у тебя такие мысли в голове?!

— В общем, я на тебя надеюсь, подруга! — И сразу отключила связь. — Когда же ты научишься понимать шутки…

Синдзи не знал, радоваться, удивляться или возмущаться. Сейчас в нём смешались все чувства.

— Что? — спросила майор.

— Кто вам дал право распоряжаться моей жизнью? — юнец снова вскипал.

— Приказ вышестоящего начальства, — нарочито зловеще произнесла она. —Знакомая фраза, а?

Буквально остолбенев, её новый подопечный ничего не ответил. Что-то ему подсказывало, что лучше не спорить с этой женщиной, когда она всё уже решила. Не просто так ведь ей дали звание майора.

— То-то же! — победным тоном заключила Кацураги.

Через некоторое время Синдзи принесли армейские берцы. Ему подобная обувь никогда не нравилась, но сейчас выбирать не приходилось. Пока он примерял, интендант с майором решали финансовые вопросы, которые не особо волновали юношу. На удивление берцы оказались вполне удобными, хотя и очень тяжёлыми. Поэтому вышагивать путь назад до машины оказалось утомительно: ноги быстро устали. И Синдзи решил, что при первой же возможности купит кеды или кроссовки.

Квартира Мисато, по её словам, находилась в пригороде Токио-3, поэтому снова пришлось проехаться на специальном поезде, который доставил двоих на поверхность.

Солнце уже садилось за горную гряду с запада от города, но всё ещё пекло будь здоров. Синдзи уже и позабыл, какая жара нынче стоит в Японии. В Геофронте он даже не обратил внимания на комфортную комнатную температуру, а здесь, на поверхности, царил настоящий зной. А так как в машине отсутствовали стёкла и ехали они не очень быстро, то ни кондиционера, ни прохлаждающего ветра им не светило.

— Я сейчас расплавлюсь. Хоть немножко дождичка полейте, о боги всевышние! — молила женщина.

— Вы не производите впечатления верующего человека, Мисато-сан, — заметил юноша.

— Что есть, то есть. Раньше верила, сейчас не очень.

— И что же изменило ваше мнение? Работа в NERV?

— Если бы, — протянула она и сразу перевела тему. — Кстати! Устроим сегодня пирушку?

— В честь чего?

— Конечно же, в честь твоего новоселья! И наконец-то со мной будет жить мужчина, одной левой победивший…

— Вы же обещали доктору Акаги, что не будете ко мне приставать, — без тени иронии напомнил парень.

— За-ну-да, — надула щёчки его собеседница. — Может, тебя лучше к Рицко поселить? Она уже давно отчаялась, завела себе двух котов. Будете как два сапога пара.

— Что вы имеете в виду? — Синдзи искренне не понимал смысла сказанного.

— Не бери в голову. Короче говоря, сначала заедем в магазин. У меня дома в холодильнике мышь повесилась. А потом заскочим в одно место.

— Это куда?

— Клё-во-е.

Что-то говорило Синдзи, что Мисато не относилась к женщинам, которые любили готовить. Его опасения начали подтверждаться уже в магазине, когда она в тележку забрасывала различные полуфабрикаты, газировку, пиво, сладости и прочую дрянь. Он кое-как заставил её всё же взять нормальные продукты, но излишне не напирал.

Жизнь — сложная штука. Синдзи старался это помнить и, главное, понимать. Но не всегда получалось, особенно в моменты, когда у него складывалось ощущение, что вот уже эта самая жизнь налаживается, и он напрочь начинал забывать об основополагающих вещах. Но жизнь — штука и вправду сложная и капризная, и она всегда напоминала об этом.

— Значит, вы тоже переезжаете? — стоявшая перед ними в очереди женщина обратилась к своей подруге.

— Конечно же. Никто не ожидал, что этот город станет полем боя двух монстров. Ты же знаешь, сколько людей пострадало. А если бы моего сына задело?

— Понимаю. Ведь мой муж и нас тоже решил отослать в Киото к семье. Подальше от этой чехарды. Но сам, к сожалению, остаётся, из-за работы.

Отчего-то Синдзи казалось, что он в этом виноват. И что именно он несёт бремя ответственности без своей на то воли. Но его уже увлекло мощным течением. Река юношу всецело поглотила, поэтому у него не оставалось другого выхода, кроме как подчиниться. Данные мысли окутывали так же медленно, но уверенно, как Alpine двигалась по серпантину, что обвивал гору, словно змея.

В какой-то момент Кацураги сбросила скорость и выкатила на смотровую площадку, с которой открывался грандиозный вид на Токио-3. Они вышли из машины, чтобы полюбоваться дивным закатом. Внизу, в долине, располагался город, который оброс гигантскими высотками из различных монолитных металлоконструкций.  Дома существенно отличались от обычных высотных зданий из стекла и бетона, будто были спроектированы, чтобы выдерживать прямые попадания из танковых пушек: стены словно ощетинились многослойной бронёй, которая готова в любой момент прикрыть собою относительно редкие и маленькие для таких высоток окна.

Всё в этом городе было спланировано чёткой инженерной мыслью, без дизайнерских ухищрений. Даже правильные и симметричные улицы выстраивали шахматную доску. Токио-3 не был городом, который рос вместе со своими горожанами сквозь десятилетия и менялся каждое поколение. Он был воздвигнут с определённой целью. И лишь большое озеро Аси, видневшееся за городом, вносило некоторый беспорядок в эту математически точную архитектуру.

— Красиво и умиротворённо, — меланхолично произнёс Синдзи. — Даже странно видеть вечером такой крупный город в тишине и без пестрящей рекламы.

— Разумеется, — вторила ему Кацураги, — это не простой город. Это город-крепость, венец инженерной мысли человечества. С ним связаны все надежды на будущее.

— Токио-3…

— Да, наш Токио-3. Город, который ты спас. Можешь смело себя называть героем, ведь то, что ты сделал, — это очень важно для всех нас.

— Я не герой, Мисато-сан. — у парня неожиданно появился комок в горле от нахлынувших чувств и воспоминаний. — Я даже не знал, куда еду. Я просто хотел уехать из Нагои подальше, и не имело значения куда. Всё, что затем произошло, — случайность. Я этого не желал, не хотел, боялся до мозга костей. Меня фактически принудили сесть в эту штуку. И теперь говорите, что я герой? Я же сам ничего толком не сделал, просто позволял вам распоряжаться мною.

— Что бы тобою ни двигало — всё это на самом деле не важно. Людей судят по поступкам, а не по помыслам. Главное — это то, что ты сделал. Без подготовки, с ходу, с первой же попытки. Многие не могли даже синхронизироваться. А кто смог, не мог «Евой» пошевелить. А ты сел и пошёл. И ещё надрал ангельскую задницу в придачу. Этим стоит гордиться, Синдзи-кун. И что бы ты там ни думал, я тебя безмерно уважаю и считаю героем. Как и каждый в Геофронте.

Синдзи не выдержал, и слёзы потекли по щекам. От счастья, от переживаний. Смешалось всё и сразу.

— Простите Мисато-сан, — он старался успокоиться, — просто я бы хотел услышать эти слова от него…

— Понимаю. Но придётся довольствоваться мною.

Синдзи мягко улыбнулся, вытирая слёзы.

— Спасибо.

Глава 8. За кулисами

Икари Гендо не любил конференции. Тем более виртуальные, когда перед ним лишь проекции собеседников. Обман зрения и слуха хоть и был до ужаса правдоподобным, но всё равно вызывал дискомфорт. Сидя в удобном кресле, Икари глядел на стекло, в котором с помощью хитрой голограммы появлялись члены Комитета, расположившиеся за виртуальным столом.

Четыре мужчины и одна женщина, из сильнейших мира сего, размеренно перемывали косточки командующему NERV, подробно останавливаясь на каждом промахе. Настойчиво буравили взглядом, дабы вызвать хоть какие-нибудь чувства у Гендо. Но тот был непреклонен и эмоционально сух, уверенно отвечал на все каверзные вопросы и мастерски уворачивался от сыпавшихся замечаний. Он знал, что собеседники нервничают, что время их поджимает. И что время на его стороне.

— И всё же, Икари, вам необходимо более эффективно использовать выделенные нами ресурсы для NERV, — с заметным немецким акцентом напирала Сюзанна Клаттен. Нельзя было обманываться внешним обликом этой женщины зрелых лет — приятными чертами лица и современной короткой стрижкой мелированных волос: из присутствующих Сюзанна обладала одним из самых острых умов, а её деловой хватке позавидовали бы многие.

— Согласен с фрау Клаттен, — прозвучал мужской голос, принадлежавший транспортному магнату Клаусу Михаэлю Кюхнэ. Несмотря на пожилой возраст, глубокие морщины и аккуратно зачёсанные на бок седые волосы, из всех членов Комитета он выглядел самым солидным. — Сначала этот возмутительный инцидент с тестовым «Марком», из-за которого пришлось его заморозить, а теперь вот гигантские затраты на ремонт «Марка-1». Сюда ещё относятся внесённые вами предложения об укреплении Токио-3, помимо уже израсходованных средств на ускорение достройки всех объектов. — Чуть погодя, почесав подбородок, он добавил: — В совокупности потраченные ресурсы могут разорить небольшую европейскую страну.

— Если так будет продолжаться, — снова взяла слово Клаттен, — то NERV-Япония выйдет за рамки текущего бюджета и за дополнительным финансированием придётся обратиться уже к Совету безопасности, где вас будет поджидать посол Менделес. Надеюсь, вы сами понимаете, чем это может грозить. — она сцепила пальцы и выпрямилась ещё сильнее обычного. — Американцы с высокой долей вероятности в обмен на вето затребуют «независимый» и прозрачный аудит. В последнее время они очень любят копаться в чужом белье. И вы, Икари, на особом счету.

— Я вас уверяю, уважаемые члены Комитета, — заговорил Икари с непроницаемым лицом, — все вложенные средства распределяются должным образом и идут на пользу делу. В этом вы можете убедиться благодаря отчёту за прошлый квартал, который сейчас у вас на руках. Там содержатся ответы не только на финансовые вопросы, но и на другие, связанные со всеми проектами NERV. Я лично слежу за каждым истраченным центом.

— Есть ещё кое-что, — вступил очередной оппонент. Бернард Шойбл был деликатным и дипломатичным, отчего на конференциях всегда оставался в тени и предпочитал вступать в дискуссию только при крайней необходимости. Его же чаще всего использовали в роли переговорщика, ибо уговаривать и заговаривать зубы Шойбл умел лучше всего. В другое время и при другой ситуации (например, двадцать два года назад в старой доброй лаборатории) Икари Гендо собственноручно свернул бы ему шею. Но сейчас Бернард член Комитета, и сейчас он говорит, а Гендо так и не проявил ни одной эмоции. — Буквально несколько минут назад получил информацию, что во все американские отделения TechEyes с ордером на обыск ворвались агенты ФБР вместе с работниками Налогового управления. Судя по сообщениям доверенных лиц, они уже докопались до офшоров на Барбадосе. — Бернард поправил свой галстук и подытожил: — Чем чаще NERV будет запрашивать у Совбеза финансовую или иную помощь, тем активнее они будут копать. Поэтому, Икари, всё же распоряжайтесь ресурсами ещё эффективнее.

— Чем больше вы просите, даже если у Комитета, — поддержала Клаттен, глянув на свои часы, — тем больше вопросов задают компетентные органы одной недобитой страны, желающей вернуть своё могущество. Вы же не хотите, чтобы они узнали чего не следует? Например, о вас и вашей покойной жене. Поверьте, я очень хорошо знаю американскую систему — если поезд поехал, то его уже не остановить.

— Замечу, нам достаточно, чтобы состав всего лишь не доехал вовремя до места назначения. На путях всегда может оказаться случайно забытая машина.

— Чёртов «Атлантис», оказавшийся в ненужном месте и в ненужное время, до сих пор аукается. И теперь они его возвеличивают, — Кюхнэ выглядел наиболее раздосадованным от вестей Бернарда. И все прекрасно понимали почему. — Но даже не это самое проблематичное, а то, что, по слухам, именно благодаря данным с «Атлантиса» созданная комиссия получила ход в Конгрессе. И рано или поздно они выйдут на NERV.

— Конгрессмен Хилл, насколько я помню, является идеологом и лоббистом расследования, — сверкнули глаза у Клаттен, — с ним можно поработать?

— Не получится, — мягко отрезал Бернард. — Он идейный — потерял семью. Ко всему прочему, насколько знаю, имеет прямую поддержку из администрации президента. Выведем из игры Хилла — появится другой Хилл. Сила и слабость их системы.

— Я бы не стал заострять внимание на «Атлантисе» и расследовании в Конгрессе, — зазвучал в ответ методичный голос Икари. Его слова были просто заученной фразой — он-то прекрасно знал, что заострять внимание на этом как раз следовало. — Сомневаюсь, что американцы узнали что-то новое для себя. И использовать в качестве козыря пока не смогут, ибо общество поднимет их на смех, — это с одной стороны. А с другой — они и сами погрязли во лжи. Здесь мы в одной лодке.

— Это было бы верно до нападения Ангела! Сейчас же люди поверят во всё что угодно, даже если им будут скармливать откровенную ложь! Штаты необходимо было демонтировать ещё шестнадцать лет назад, но у уважаемых членов Комитета не хватило для этого шага смелости. Теперь же под видом укрепления сил для противодействия Ангелам Вашингтон заранее готовится к военной эскалации в Юго-Восточной Азии. Параллельно тайно заручаются нейтралитетом Москвы. И всё это для того, чтобы выбить у нас почву из-под ног. Мы уже и так потеряли Германию и ряд других стран Европы — не хватало ещё потерять и Азию, — Кюхэ обвёл всех усталым взглядом. — Помяните моё слово: если реализация наших планов хотя бы немного задержится, то Вашингтон окончательно перехватит контроль над ситуацией и приведёт человечество к гибели. Ведь они там у себя в Белом доме абсолютно не понимают, с чем мы имеем дело, и более того — отказываются понимать, считая себя выше самого Бога.

Воцарилось молчание, ведь престарелый мужчина озвучил то, что и так все прекрасно понимали, но не хотели лишний раз поднимать эту тему. Не для этого они собрались здесь и сейчас.

— Люди, время, деньги, — вернул разговор в прежнее русло ещё один член Комитета, самый молодой из присутствующих, — всё это не бесконечно, Икари. Как бы там ни было, вы не можете их распылять на игры со своим сыном. Вам придётся его использовать так, как это планировалось с предполагаемым пилотом «Марка-1». Теперь он третье дитя. Мы полагаемся на ваше благоразумие в данном вопросе и надеемся, что личные чувства не помешают исполнению намеченного плана.

— Не беспокойтесь, — снова взял слово Икари, по-прежнему невозмутимый. — «Евангелион Марк-1» не единственное боеспособное оружие. Первое дитя готово продолжить службу. После разморозки и повторной активации тестовый «Евангелион» сразу будет принят на боевое дежурство. Его возможности ограниченны, но эффективно послужить сможет. Второе дитя, пилот «Марка-2», в свою очередь, заканчивает обучение в Германии, и как только будут решены все проблемы с транспортировкой, станет самым боеспособным юнитом. А к октябрю будут достроены «Марк-3» и «Марк-4». Даже при таких жёстких условиях и сроках — у нас всё под контролем.

— Но и не забывайте, что война с Ангелами не самая главная ваша обязанность.

— Ваша главная задача, — присоединился старец во главе стола, напротив Икари, — проект содействия человечеству. Именно он является приоритетом для всего рода людского в эти тяжёлые времена, когда человек своими пороками истощил Землю. Люди полностью заблудились в своём тщеславии и эгоизме. Бог желает, чтобы человечество преобразилось, совершив шаг вперёд. К сожалению, оно не поняло намёк, данный свыше, и в итоге Второй удар очистил мир не до конца, — мужчина машинально наклонился вперёд, чтобы его проповедь все расслышали как можно лучше. — На нас была возложена миссия очистить мир от демонов, возводящих границы и формирующих армии, но мы с ней не смогли справиться, и в результате теперь пожинаем плоды своих безуспешных деяний. Однако мы, как покорные слуги, не имеем права опускать руки и должны беспрекословно до конца выполнить мудрое желание Его. И никто не имеет права перечить Богу: ни взбаламутившиеся Ангелы, ни демоны прошлого, которые так и не наигрались в свои холодные игры.

— Я всё понимаю, — уведомил Икари. — Всё пройдёт согласно сценарию SEELE.

— Людскому роду Богом предначертан только один путь — это путь эволюции. Только в этом случае человечество избавится от войн, нищеты, голода, несправедливости и впервые в своей истории достигнет благоденствия. Всё остальное — лишь способ добиться конечной цели. Но при этом мы должны быть осторожны, вы должны быть осторожны, — старец выдержал паузу, сверля взглядом всех присутствующих, и в особенности Икари. — Что касается поправок в бюджет, мы их рассмотрим в ближайшее время. Свободны.

Четыре фигуры отключились от конференции. Испарились, будто их и не было. Теперь Гендо остался наедине с мужчиной во главе стола.

— Икари, — с ударением произнёс старец, чтобы привлечь внимание собеседника к тому, что он собирался сказать, — пути назад больше нет. Человечество или преобразится под дланью Бога, или погибнет в сражении с Ним. Таково слово и наказ Его в священных свитках Мёртвого моря.

— Знаю, мистер Лоренц.

— Не подведи. Как не подвёл семнадцать лет назад.

Старец исчез.

— Время, отпущенное нам, истекает, — проговорил сам себе Гендо. — Есть только один верный путь.

Двенадцать лет назад Гендо осознал путь, который ему необходимо преодолеть. Исчезновение жены указало, в каком направлении двигаться. С тех пор он одержим только одной идеей, что овладела его разумом целиком и полностью. Для её реализации он готов пойти на любые жертвы. Сделать всё что угодно. Ибо Юи была права, она во всём была права.

За эту дюжину лет он ни разу не отступился, ни разу не засомневался. Его достижениям могут многие позавидовать, однако для Гендо этого всё ещё было мало. И сейчас наступает момент истины, к которому он шёл четверть жизни. Никакие преграды не должны его остановить. Ни жадный до власти Комитет, ни разозлённая сверхдержава, ни свалившиеся на них Ангелы, ни даже собственный сын.

Гендо не хотел использовать Синдзи. Не то чтобы он не питал отцовских чувств — просто его сын мог помешать достигнуть цели. К сожалению, Гендо не учёл её каприз. По этой причине сейчас не оставалось ничего другого, кроме как его использовать. Возможно, когда всё закончится, он постарается стать настоящим отцом. Но сейчас не время для этого.

Необходимо думать о текущих проблемах, об Ангелах. Они представляют собой серьёзную угрозу для всего. Не только для его планов, но и для человечества. Самого Гендо не сильно волновало, кто такие Ангелы и почему явились именно сейчас. Не волновали его и россказни Комитета, даже если они близки к правде. Возможно, всю истину без прикрас знала только Юи. Но сейчас её нет рядом с ним. И для Икари-старшего Ангелы были ничем иным, как очередным препятствием, для преодоления которого абсолютно все средства хороши. В том числе разморозка «Евы-00».

Он глядел из разрушенной комнаты управления через разбитое стекло на специализированный ангар. Здесь ранее проводились различные тесты с «Евой-00». Ныне она заморожена в специальном растворе из бакелита, который имеет невероятную прочность, способную остановить даже взбесившийся «Евангелион».

— Я вас искала, командующий Икари, — вошла в комнату управления доктор Акаги. — Думала, что вы будете в своём кабинете после совещания с Комитетом.

Она поглядела на застывшую в бакелите «Еву-00». Результат неудачного эксперимента, из-за которого её пилот получил серьёзные ранения.

— Мы уже составили план работ по разморозке «Евы-00». Лейтенант Ибуки перешлёт его вам сегодня к полуночи. Мы начинаем с завтрашнего дня, и юнит будет готов к выздоровлению Аянами. В самом худшем варианте мы передадим «Евангелион» с пилотом майору Кацураги через три недели.

— Ясно, — сухо ответил Гендо. Он всегда говорил без тени эмоций.

— Вы уверены, что использование «Евы-00» в качестве боевой единицы является разумным? Это же тестовый образец для стендовых испытаний.

— До прибытия «Евы-02» мы вынуждены пойти на такой шаг.

— И всё же. Есть обоснованный риск, связанный с Аянами в процессе пилотирования. Вы лучше меня знаете о возможных последствиях, в случае если…

— Неважно, риск оправдан, — прервал её Гендо. — Мы можем использовать Синдзи, чтобы минимизировать риск.

— Хорошо. Что касается пилота «Евы-01», то его психическое состояние у нас вызывает беспокойство. Это может серьёзно ударить по уровню синхронизации и выполнению его обязанностей.

— У нас другого выбора нет: «Ева-01» не желает принимать кого-либо ещё. А следующий Ангел может объявиться в любое время.

— Согласна. Но в таком случае мне также стоит сообщить вам мнение майора Кацураги о вероятности проблем на личной почве.

Гендо не ответил, продолжая смотреть на скрученную в агонии биомеханическую машину.

— Это же ваш сын, — не унималась Акаги, — вам стоит с ним наладить отношения. Хотя бы ради его психического баланса. Иначе у нас возникнут трудности с выполнением задач.

— Будет только хуже. Он сделал свой выбор.

— Он же был ребёнком.

В ответ лишь молчание.

— Как скажете. Я и майор Кацураги высказали свои опасения, но решать вам. — Помедлив, Рицко добавила более жёстким тоном: — Не мне это говорить, но подумайте, что бы сказала она.

Ей показалось, будто в его глазах что-то сверкнуло. Однако командующий так и не изобразил ни единой эмоции на своём лице.

— Если что, я в своём кабинете, — сдалась Акаги и вышла, оставив Икари-старшего в одиночестве.

Глава 9. Новый дом

Не успел Токио-3 погрузиться в вечерний мрак, как вспыхнуло городское освещение, заботливо протянутое по каждой улице, не оставляя тёмных уголков.

Преступность здесь практически отсутствовала, ибо почти всё население так или иначе работало на NERV в качестве специалистов самых разных областей: учёные или инженеры, рабочие или клерки. Город был режимным, как и говорила Мисато, а значит, случайные люди в него не попадали. Лишь бывшие жители Хаконэ, не решившиеся переехать, составляли местное старшее поколение, которое владело маленькими магазинчиками.

Когда двенадцать лет назад здесь обосновывался NERV, он делал местным жителям заманчивые предложения по переезду в другие города. Почти вся молодёжь воспользовалась неслыханной щедростью неизвестной на тот момент организации. Это были тяжёлые времена лишений, потому юноши и девушки хватались за любую соломинку. Так от Хаконэ остались лишь жители в возрасте, которые не желали покидать родные края. И им довелось собственными глазами наблюдать, как их маленький городок вырастает в монументальный город-крепость Токио-3.

Но не везде были гигантские высотные здания, дополнительно укреплённые на все случаи жизни. На окраинах встречались жилые дома, обычные для любого города. В основном здесь обитали бывшие жители Хаконэ. И здесь же находилось многоквартирное двенадцатиэтажное здание, у которого, начиная с девятого этажа, стены были скошены под острым углом. Архитектор поработал на славу. Именно в этом доме жила Кацураги.

Хорошее освещение примыкающих улиц, стильная подсветка самого здания, подземная парковка и наличие охраны — всё это говорило, что район был не из дешёвых.

— Вот и приехали.

Припарковавшись, Мисато заглушила машину. Нервное дребезжание прекратилось, и «рено» наконец-то умиротворённо затихла. Женщина даже погладила по рулю, мысленно поблагодарив своего «скакуна» за то, что ни разу не подвёл её в эти сумасшедшие дни. Она пообещала ему, что проведёт капитальный ремонт, не жалея средств.

— Что, волнуешься? — Мисато обратила своё внимание на Синдзи.

— Нет, просто я редко когда у кого-то жил, помимо своего дяди. Непривычно как-то.

— Да ладно тебе стесняться, пошли уже.

Прихватив пакеты с продуктами и сумку с вещами, они вышли из машины и нырнули в лифт.

Синдзи на самом деле нервничал, ибо ему впервые предстояло жить наедине с такой шикарной женщиной. Кацураги, конечно, была его намного старше, но истинной взрослой красоты ей было не занимать. В ней сочетались военная подтянутость и женское очарование. Если учесть, что её характер был так же противоречив, как внешность, то всё это создавало ядерный коктейль. От подобных сравнений ему становилось не по себе. Судьба подкинула то ли наказание, то ли приз — парень никак не мог определиться.

Лифт остановился на предпоследнем, одиннадцатом этаже. Юноша прикинул, что здание располагается на холме, и если окна квартиры Мисато смотрят на юг, то из них будет открываться шикарный вид на Токио-3. И Синдзи не ошибся.

— Похоже, твои вещи из Нагои, — женщина кинула взгляд на коробки и большой ящик под дверью.

— Быстро они…

— Мы заранее связались с твоими опекунами, и вещи ещё вчера привезли в Геофронт. Но я не думала, что Гото-сан будет настолько расторопным, что доставит их ко мне уже сегодня.

Синдзи понимал интенданта: тот явно не хотел испытывать терпение майора.

Провернув ключ в замочной скважине, Кацураги отворила дверь. Войдя, включила свет в прихожей и позвала парня:

— Ну, добро пожаловать в новый дом! Да не стесняйся уже ты. С вещами позже разберёшься, пусть пока там полежат.

Юноша шагнул в новую обитель и первым делом освободился от ненавистной армейской обуви.

На секунду он почувствовал себя не в своей тарелке. Однако времени размышлять об этом ему никто не собирался давать. Женщина всунула Синдзи пакеты и направилась куда-то вглубь жилища.

— Положи продукты в холодильник, я пока переоденусь.

— Извиняюсь за вторжение, — пробормотал парень, включая свет в гостиной.

Синдзи был готов дать себе подзатыльник, ибо снова жизнь ему намекала на то, что в ней всё не так просто. Собственно говоря, его поверг в шок беспорядок, граничащий с хаосом. Такого от женщины, да ещё и офицера среднего звена, он никак не ожидал.

— У меня тут небольшой рабочий беспорядок, — послышался голос из другой комнаты. — Не обращай внимания.

— И это называется «небольшой беспорядок»? — удивился парень, разглядывая мусор то тут, то там: использованные тарелки, банки от пива и газировок, разбросанная утварь. И пыль. Много пыли!

Внутренний перфекционист Синдзи люто негодовал. В этой квартире какой-либо уборки не было несколько недель. Юноша не понимал, как женщина вообще могла здесь жить. У него руки зачесались прибрать в этой лачуге. Останавливали лишь пакеты, которые он тащил в кухню, словно идя по минному полю.

— Уарк! — донеслось из кухни.

Парень оторопел, не зная, чего ожидать. Он, конечно, предположил, что у Мисато могло быть домашнее животное, однако все попытки вспомнить, какое из них произносит такие звуки, провалились.

— Уарк! — навстречу Синдзи выбежал пингвин и беспардонно полез в один из пакетов. Юноша даже не успел прийти в себя, как тот уже ловко вытащил крыльями какие-то консервы и с громким и довольным «Уарк!» ретировался на кухню.

— О, ты уже познакомился с Пен-Пеном? — выглянула из своей комнаты Мисато. На ней была белая футболка-безразмерка и короткие джинсовые шортики. Собранные в конский хвост волосы завершали образ, разительно отличавшийся от предыдущего. Синдзи опять в ней видел не женщину-майора, а симпатичную девушку.

— Э-э, — протянул сконфуженный парень, рассматривая порванный пакет, из которого только чудом не вываливались остальные продукты, — похоже на то. Вы у себя держите пингвина?! Они же все в Красной книге!

— Ну да, типа того. Ещё один член семьи, — она выхватила истерзанный пакет. — Не стой столбом, положи полуфабрикаты и газировку в холодильник. А я сейчас быстренько что-нибудь приготовлю. Ты ведь голоден? Я вот точно!

Синдзи зашёл в кухню и, последовав примеру Кацураги, выложил все продукты на стол. Он всё ещё с удивлением посматривал на пингвина, который у себя в углу беззаботно поглощал консервированную рыбу. Когда Мисато успела ему открыть банку, Синдзи не мог понять.

— Погодите! И всё же откуда у вас пингвин? — не унимался юноша, стараясь пристроить новые продукты в холодильник. Пиво. И тут пиво. Опять пиво.

— Да нечего рассказывать, — она с лёгкостью заварила две порции лапши быстрого приготовления и запихнула пакетик с концентрированным соусом карри в микроволновку. — В NERV-Германия проводили самые разнообразные эксперименты. Порой жуткие. Очень жуткие. Два года назад, когда я там ещё служила, проект подошёл к концу. Животных должны были усыпить, однако я и ещё несколько человек взяли по одному питомцу.

— А не проще было их отпустить на волю? — парень закрыл дверцу холодильника, кое-как утрамбовав продукты средь залежей пива.

— Кхах! Эти зверюшки уже не смогут выжить в дикой природе. Как бы это сказать, — Мисато приложила палец ко рту, стараясь подобрать слова, — к примеру, Пен-Пен не совсем снэрский хохлатый пингвин, как это может показаться. Он выглядит как пингвин, но это не совсем так.

— Что? — юноша разинул рот в изумлении. Не обманывает ли она его часом?

— Я же говорю — жуткие эксперименты. Он гибрид, продукт генной инженерии и биотехнологий. По этой причине не удивляйся его выходкам, договорились?

— «ПЭТА»[1] на вас нет.

— Организация по защите прав животных? — ухмыльнулась та. — Ты лучше иди руки помой, юный правозащитник. Ужин почти готов!

Мисато кивком указала, где уборная. Синдзи не стал спорить. Он ещё разок взглянул на примерно шестидесятисантиметрового пингвина, у которого был выделяющийся красный хохолок на голове. Питомец всё так же беззаботно поедал консервированные сардины — внешне и не скажешь, что он какой-то генетически особенный.

Пожав плечами, парень ушёл мыть руки, прокручивая в голове своё немыслимое приключение, в итоге которого он оказался здесь — под одной крышей с красоткой и её пингвином. Звучит бредово — ещё неделю назад он ни за что не поверил бы в такой расклад. Однако судьба подкинула ему невероятный поворот в жизни. Получите и распишитесь. Какой сюрприз преподнесёт парню завтрашний день? Встретиться с каким-нибудь божком? А может, с суперменом? В Японии снег выпадет впервые за семнадцать лет? Парень терялся в догадках.

— Кстати, Синдзи-кун, — с хитрой улыбкой заговорила Мисато, которая уже устроилась за столом, — со следующей недели пойдёшь в местную старшую школу. Так что завтра отнесёшь бумаги.

— Я думал, раз я работаю на вас, то мне не надо ходить в школу, — пробубнил юноша, садясь напротив женщины. Перед ним уже лежала тарелка с готовой лапшой и соусом карри.

— Ну уж нет, — погрозила палочками Мисато и подмигнула, — ты только поступил во второй класс старшей школы, а мы тебе не учителя какие-то. Молодому человеку необходимо получать знания в стенах учёного дома. И заводить друзей. А работа в NERV, считай, будет как ежедневные занятия в кружке.

Парень хотел возразить, но женщина ему и слова не дала сказать.

— С понедельника пойдёшь в школу, и никаких но. После школы тебя заберут в Геофронт, где начнут обучать пилотированию. Согласно твоему психопортрету, занятия в школе для тебя всегда были (и будут) скорее разгрузкой и отдыхом для мозгов, а не чем-то напрягающим и выматывающим. Разве я не права?

— Всё вы знаете, ничего не утаить…

— Видишь, как всё просто и легко получается!

— А если Ангел явится завтра? Не лучше ли пройти, ну там, не знаю, ускоренное обучение, или как это называется.

— Не должен. Да и если он завтра объявится, то разницы никакой — сейчас тебя обучать ускоренным темпом или позже умеренным. Будем молиться, что не явится. Но, Синдзи-кун, ты нам нужен здоровым, а не овощем.

— Овощем? — юноша насторожился.

— Если серьёзно, то, скажем так, мы не хотим перегрузить твою нервную систему. Пилотирование «Евангелиона» — это сильная нагрузка на ЦНС. По этой причине лучше равномерно растянуть обучение, чем каждый раз ты будешь по двое суток отсыпаться с неясными последствиями через месяц. Поэтому и был выбран для тебя подобный режим.

— Всё равно звучит неубедительно, Мисато-сан.

Но замечание она пропустила мимо ушей.

— Это приказ. В школе у тебя будет свободное посещение, но это не значит, что сможешь отлынивать. Я буду лично проверять твою успеваемость!

На женщину глядела кислая мина, которая что-то хотела ответить, но никак не могла найти правильных слов. С Кацураги невозможно вести спор, это Синдзи уяснил. Впрочем, он также догадывался, что идея с посещением школы неплоха — хотя бы можно отвлечься.

— Ну, раз возражений нет, тогда — приятного аппетита! — с этими словами Мисато налетела на свою порцию ужина. — Чего не ешь? Это весьма вкусно.

— Я просто не привык часто есть такую пищу, — Синдзи ковырялся палочками в лапше.

— А ну не привередничать тут! — женщина стукнула кулаком по столу — юноша аж вздрогнул. — Ешь то, что дают. Какая капризная молодёжь пошла, в моё время никто не жаловался.

— Но, Мисато-сан… — жалобно протянул парень.

— Да-да, Синдзи-кун? — она хитро улыбнулась.

— Всё же это вредная еда, — он аккуратно начал формулировать свою мысль, — а я умею готовить. Я мог бы готовить для себя.

Кацураги это заинтересовало.

— Повтори-ка, что ты можешь? — она довольно улыбнулась и потянулась к нему, подставив левое ухо.

— Ну, готовить для себя. Э-э, — юноша подумал, подбирая слова, — на двоих тоже могу. Наверное.

Женщина громко хлопнула в ладоши, обратно плюхнувшись на стул.

— Если вы настаиваете, Икари Синдзи-сан!

— Но…

— «Но»?

— У меня есть условие, — начал он неуверенно. Ему было одновременно и стыдно, и неловко.

— Это уже интересно, — Мисато отложила трапезу и подпёрла рукой подбородок, — я внимательно тебя слушаю.

Ей по-настоящему было интересно, какое могло быть условие у Синдзи, — не часто мальчишка проявлял инициативу, и она не хотела сейчас это давить в зародыше.

Он обвёл руками всю кухню, глубоко вдохнул и залпом выдал:

— Жить в таких условиях невозможно, Мисато-сан. Вы держите квартиру в чистоте, а я буду готовить. Думаю, это честная сделка.

Женщина не то чтобы удивилась предложению. Её скорее занимало наблюдение, что юноша чуть не поседел, сказав это, и сейчас съёжился, ожидая ответа.

— Ну, даже не знаю, надо подумать, — Мисато внимательно изучала виноватое лицо собеседника и, не выдержав, засмеялась. — Да шучу я, расслабься. По рукам, Синдзи-кун. Начну генеральную уборку прямо сегодня.

Она демонстративно протянула руку через стол.

Парень всё ещё пытался осмыслить услышанное. Его лицо отчётливо отображало, как медленно доходил до Синдзи факт согласия с его предложением, пока не засияло лёгкой радостью. Синдзи нерешительно протянул свою руку, но рукопожатие оказалось довольно крепким. Кацураги это понравилось.

— Видишь, проявлять инициативу и немного наглости — помогает в жизни. Это ведь лучше, чем огородиться непроницаемой стеной.

— Угу.

— Ну а теперь — ешь что дают, — всё ещё улыбаясь, сказала Мисато.

— Сегодня — последний раз, — пообещал юноша себе и ей.

Женщина двумя лёгкими прыжками оказалась у холодильника и выудила оттуда две банки пива.

— Отметим нашу сделку? Её надо обмыть!

— Вы издеваетесь? Мне же нет восемнадцати.

— А мы никому не скажем, — повертела одну банку перед собой, — тут всего-то четыре процента. Да и тебе без двух лет восемнадцать.

— Знаете, опекун из вас так себе.

— За-ну-да, — положила она пиво обратно в холодильник и выудила две баночки колы. — Ишь расхрабрился паренёк наш.

— Что вы обещали доктору Акаги?

— Вот и сбагрю тебя ей, — Мисато поставила газировку перед парнем и растрепала ему волосы. — Вот уж точно — два сапога пара.

Ближе к ночи Синдзи уже во второй раз за день глядел на незнакомый потолок. На нём виднелись неровности, первые трещинки. Может, он и больше бы разглядел, если бы в его новой комнате было светло.

Его удивляло, насколько часто в последнее время ему приходилось смотреть на неизвестные вещи. Раньше он никогда не путешествовал, поэтому такие чувства были для него новыми. В Токио-3 он не знал ровным счётом ничего. Город-крепость для Синдзи был полной противоположностью родной Нагои.

Парень никак не мог уснуть. Даже достаточно удобный футон не способствовал переходу к ночным грёзам. Возможно, Синдзи не хотел снова встречаться с кошмаром, а возможно, был на взводе. Не успокоила его и ванна: после ужина Кацураги наставляла, что именно горячая ванна смоет все тревоги, тем самым очистив не только тело, но и душу. К сожалению, не сильно помогло.

В голову лезли неприятные воспоминания последних дней: падающая с лестницы Мана, разрушенный до основания Мисима, «Евангелион» и всё, что с ним связано, NERV, отец…

Чтобы убежать от этих воспоминаний, забыться, он предложил Мисато помочь с уборкой. Но та вежливо отказалась от помощи, сказав, что уговор есть уговор. Сейчас Мисато хоть и старалась убирать потише, но за закрытой дверью слышалось шуршание мусорных пакетов. Синдзи в очередной раз заметил, что она хороший человек. Правда, он не всегда мог понять её характер: то она серьёзная женщина, которой лучше не перечить, то беззаботная девушка, которая с лёгкостью общается с ним на равных. Это противоречие для него было загадкой, он не знал, как вести себя. Ко всему прочему парень не мог понять, почему женщина так открыто к нему отнеслась, и не казалось, что это какая-та игра для завоевания доверия. Будто она и вправду открыла сердце. Впрочем, про таких добрых и искренних людей вроде как говорят, что им можно доверять. Он это понимал, но не хотел снова слепо кому-то довериться, чтобы в будущем получить удар в спину. Лучше оставаться на расстоянии, так намного проще для него.

Погружённый в мысли, Синдзи не заметил, как его приняло в свои владения царство снов.

В загородной электричке слышалось размеренное перестукивание колёс. Вагончик из металла и дерева словно простоял десятилетия в боксе, сохраняя свой первозданный вид, дабы прокатить всего одного пассажира прямо здесь и сейчас. В вагоне не было ни следов других людей, ни царапин, трещин, которые неизбежны при старении.

За идеально чистыми окнами виднелся вечерний пейзаж: горы сменялись рисовыми полями, а они, после перекрестка с семафором, — деревушкой. Потом всё снова: горы, рисовые поля, перекрёсток, деревушка. Горы, рисовые поля, перекрёсток, деревушка. И опять, и опять. Лишь облака безмятежно и беспорядочно плыли, изредка закрывая собою уплывающее в закат солнце.

Электричка всё так же размеренно катилась и нигде не останавливалась. Будто она маленькая игрушка, ездившая вокруг детского макета. Игрушка с одним-единственным пассажиром, который спокойно сидел и слушал музыку в плеере. Что за музыка — не разберёшь, но что-то приятное. В этом он был уверен.

Его не волновали ни повторявшийся пейзаж, ни перестук колёс. Ничего. Пассажир настолько хотел отгородиться от всех своих проблем, переживаний и страхов, что даже не обратил внимания, что ездит кругами уже очень давно. Снова и снова вид из окна повторялся. Ни единой души вокруг, даже в деревне. Только на перекрёстке показывалась женская фигура с ярко-красными огоньками в глазах. С каждым витком девушка стояла всё ближе к проезжающей мимо электричке, вызывая беспокойство у пассажира. Он боялся, что незнакомка ворвётся в его идиллию, заставит выйти из вагона в неизвестный и чуждый мир. Мир боли и страдания. А что ещё хуже — поведает о том, что Синдзи хотел забыть раз и навсегда.

Ещё одна встреча под усиливающиеся мигания семафоров и звуковых сигналов, и женская фигура в очередной раз приблизилась к вагону. У пассажира мелькнул образ девушки в белой шляпке. Образ, который запомнился одновременно и прекрасным, и ужасным.

Мана.

Сердце быстро застучало, он захотел убежать или хотя бы отвернуться. Но не мог, тело не слушалось его, будто мышцы вмиг атрофировались. Он вынужден сидеть на одном месте и ожидать неминуемую встречу и своё заслуженное наказание. Мана не простит его. Она сделает ему больно, и встреча сулит только ужас. Эта уверенность в нём укреплялась с каждым проездом перекрёстка, который семафорил всё сильнее и сильнее.

На очередном витке томительное ожидание вдруг прекратилось — пассажира озарило, что к нему приближается не Мана. Это кто-то другой. Кто-то, кого он знал и не знал одновременно. Теперь страх уступал насиженное место любопытству. Пассажир с интересом приготовился, чтобы не упустить момент пересечения взглядами. Он должен был ещё раз посмотреть на эти красные огоньки, чтобы вспомнить что-то важное.

Но следующей встречи уже не было.

[1] Имеется в виду PETA (англ. People for the Ethical Treatment of Animals) — «Люди за этичное обращение с животными».

Глава 10. Город, который ты спас

Утро выдалось для Синдзи на удивление бодрым — он был полон сил. Наверное, это из-за того, что двое суток провалялся в отключке. Как бы там ни было, в полседьмого утра ему редко доводилось вставать настолько свежим.

За окном ещё рассветало — лучи солнца отгоняли тьму, в которой Токио-3 отдыхал от вчерашнего бурного дня. На небосводе ни единого облачка, что предвещало такую же апрельскую жару, какая держалась всю неделю. А она вышла для Синдзи самой выматывающей за всю его жизнь. По крайней мере, он так думал. И надеялся, что дальше будет проще — рано или поздно течение реки должно успокоиться.

Прихватив с собой купленные на вокзале Нагои средства личной гигиены, юноша тихо прошмыгнул в ванную, стараясь не разбудить хозяйку квартиры. Он был уверен, что женщина ещё спит. Как-никак, пока юный пилот после боя восстанавливал силы пару суток, Мисато наверняка была загружена работой без передыха. Да и утро слишком раннее, даже для майоров.

Умывшись, Синдзи вышел в гостиную. Кацураги определённо постаралась вчера вечером — квартира теперь выглядела куда чище и ухоженнее. Не сказать, что юноша был доволен, — мусор-то выкинула, но вот пыль протёрла спустя рукава. Он провёл пальцем по одной из полок и удостоверился, что уборка явно далека от завершения.

К полке Синдзи привлекла не только пыль, но и фотография в рамке: на ней было изображено чуть больше дюжины бойцов в полной экипировке на фоне военного вертолёта. Юноша с трудом узнал в одном из вояк Мисато, которая позировала в панамке цвета хаки. Женщину было легко спутать с мужчинами, даже несмотря на ее комплекцию.

— Двадцать седьмое июля две тысячи четырнадцатого года, — юноша зачитал шёпотом дату.

Поставив фотографию на место, Синдзи двинулся на кухню исполнять своё обещание. Вещи всё ещё валялись то тут, то там — парню снова пришлось лавировать.

Оглядев кухню своего нового дома и произведя инвентаризацию, юноша одобрительно кивнул. Здесь было всё, что необходимо: большой холодильник, навороченная микроволновка, рисоварка с кучей режимов, миксер, комбайн, вафельница, тостер, мультиварка… Даже электрическая плита и та была не из дешёвых — парень такие видел лишь в рекламных роликах. Конечно, она всё равно не сравнится с газовой, с которой ему доводилось иметь дело всего один раз и успеть полюбить, но жаловаться было не на что. Если только на то, что хозяйка, явно жившая на широкую ногу, всем этим добром пользовалась разве что по праздникам.

К сожалению, вчера ничего толкового из продуктов так и не купили, кроме куриных яиц и риса. По этой причине воспользоваться всем кухонным добром сегодня утром не светило. Синдзи решил приготовить японский омлет, благо у Мисато соевый соус и рисовый уксус были в достатке. А на гарнир подать рис. И конечно же, кофе. Наверняка Кацураги потребляет литры кофе.

Хоть юный повар старался не сильно шуметь, но этого было недостаточно.

— Уарк! — послышалось на всю квартиру, и что-то побежало на кухню, не заботясь о тишине.

К ногам Синдзи примчался Пен-Пен и принялся вокруг парня суетиться, нагло выпрашивая себе вкусности. Юноша не знал, чем можно кормить пингвина, но, похоже, того интересовало абсолютно всё.

— Уарк! Уарк!

— Тише-тише, — парень приложил палец к губам в надежде угомонить нарушителя тишины.

— Уарк!

Попытки утихомирить питомца оказались тщетными.

— Тебе дать покушать? — парень произнёс шёпотом и направился к холодильнику. Но пингвин прыгал рядом с неготовым ещё омлетом и не обращал никакого внимания на консервированную рыбу.

— Ладно. Хочешь, отварю яйца?

Тот успокоился и наклонил голову набок, разглядывая «шеф-повара».

— Тогда посиди спокойно.

Синдзи не надеялся, что пингвин его поймёт. Но каково было его удивление, когда Пен-Пен подчинился и медленно зашагал в гостиную. Неужели он понял? Мисато же вчера предупредила, что не стоит удивляться выходкам питомца, мол, он не простой пингвин. «Наверняка ему ещё и мозги прокачали», — подумал юноша. В подтверждение его догадки в гостиной включился телевизор. Если ещё можно было предположить, что Пен-Пен невзначай задел пульт, то вот намеренное снижение громкости случайностью не объяснить. И вправду, когда Синдзи выглянул в гостиную, сидевший на диване пингвин тихо смотрел утреннюю детскую передачу. Парень почувствовал, как его нижняя челюсть отвисла до пола.

«Не удивляйся его выходкам, договорились?» — снова вспомнились слова Мисато.

Покачав головой, Синдзи вернулся на кухню, подальше от странностей, творившихся в гостиной. Хотя весь этот город был более чем странным.

После семи часов на кухню приползла полусонная Кацураги в милой пижаме в красный горошек. Зевнув, она побрела к холодильнику.

— И вам доброе утро, Мисато-сан, — поприветствовал её Синдзи. Он надеялся, что вкусный запах от завтрака её пробудит, но нет — обоняние с утра у женщины не отличалось остротой.

— Ага, доброе, — достала она банку пива, но, уловив на себе неодобрительный взор, положила обратно. — Ты так смотришь, будто готов сейчас же сесть в «Еву» и прибить меня к стенке.

— Мыслите в верном направлении, Мисато-сан, — кивнул он.

— Нынче утро добрым не назовёшь, не правда ли?

Простонав, женщина плюхнулась за стол и опустила голову. Её взгляд зацепился за омлет, который Синдзи молча положил в тарелку перед ней. Метаморфозы с Кацураги происходили настолько быстро, что парень не успевал уследить. Буквально за секунду овощеподобное существо превратилось в сияющую девушку. Она, взбодрившись, понюхала свой завтрак и заключила:

— Оно того стоило!

Синдзи улыбнулся в ответ. Он вытащил из кастрюли сваренные яйца, очистил их и порезал на ломтики.

— О, это для Пен-Пена? — восхитилась женщина.

Парень не успел ничего сказать, как донеслось «Уарк!» — и на кухне незамедлительно показалось пернатое существо. Кацураги его подхватила и посадила к себе на колени.

— Мисато-сан, домашним животным не место за столом.

— Да брось, давай сюда вкусности.

— Уарк!

Синдзи вздохнул и подчинился. Вытерев руки и прихватив две чашки кофе, парень и сам присоединился к трапезе.

— Приятного аппетита.

— Кстати, Синдзи-кун, — прожёвывала очередную порцию Кацураги, — на сегодня твоя задача — отнести документы в школу, и ты свободен. Можешь прогуляться по Токио-3, походить по магазинам и посмотреть наши «достопримечательности». Просто познакомься с городом. Он хоть и выглядит как лабиринт, но в нём сложно потеряться. Да и тебе не помешает развеяться и подышать свежим воздухом.

— А вы будете на работе?

— Разумеется, я только вечером освобожусь. Ты только ближе к обеду не забудь Пен-Пена покормить.

— Уарк!

— Завтра же я тебе выделю своего заместителя, — продолжила она, — он ознакомит тебя с Геофронтом. Запомни, Синдзи-кун, это не школьная экскурсия. Так что отнесись серьёзно.

— Хорошо… — протянул юноша, прожёвывая омлет — на удивление получилось чуть хуже, чем хотелось бы. «В следующий раз надо добавить больше соевого соуса и поставить огонь посильнее». Впрочем, собеседница уплетала за обе щёки, не говоря уже о пингвине.

— Как ты приготовил такой кофе? — наигранно удивилась женщина, испробовав напиток из кружки. — Ты подсыпал туда чуток любви?

Юноша вздохнул.

— Что вы обещали?

— Ладно-ладно, не кипятись, — женщина улыбалась во все тридцать два зуба, но почти сразу её лицо переменилось на меланхоличное. — Видимо, мне ещё самой надо немного остыть от радости, что могу вот так просто и без задних мыслей разделить завтрак. Казалось бы, такая ерунда, но давненько мне не выпадала подобная возможность.

— Вы так давно живёте одна? Ну, если не считать Пен-Пена, конечно, — парню даже стало как-то неловко, что постоянно спускает с небес хозяйку квартиры и не даёт искренне насладиться моментом.

— Ты даже не можешь представить, насколько давно.

От её мягкой улыбки у Синдзи потеплело на душе. Юноша даже непроизвольно начал щипать себя за руку.

— Эй-эй, что ты делаешь? — удивилась женщина.

— Иногда мне кажется, что после кошмара последних дней всё это не может быть правдой. И я сейчас проснусь в палате. Или где ещё хуже.

Мисато сочувственно посмотрела ему в глаза, которые были готовы налиться слезами то ли счастья, то ли горечи. А быть может, и того и другого.

— Синдзи-кун… — она запнулась, а мигом позже, после оглушительного хлопка в ладоши, от которого даже Пен-Пен подпрыгнул, её лицо засверкало. — Нет, это не сон! Ты и вправду живёшь наедине со сногсшибательной красоткой и можешь этим гордиться перед всеми, — женщина театрально приложила ладонь к сердцу. — Я, знаешь ли, даже не буду против, если ты распустишь парочку слухов…

Лицо Синдзи моментально переменилось на решительное.

— Кацураги-сан, скажите мне номер телефона доктора Акаги…

— За-ну-да, — улыбаясь, она отвесила ему щелбан. — Спасибо за угощение! В общем, я сейчас на работу. Твои бумаги в школу лежат вон там на столе.

С этими словами она удалилась в ванну приводить себя в порядок, а Синдзи остался наедине со своими мыслями, грязной посудой и беззаботным Пен-Пеном.

— Ну и влип, — пожаловался самому себе юноша.

— Уарк!

После аппетитного завтрака с не очень воодушевляющей беседой следовало мытьё посуды. У Кацураги была посудомоечная машина, однако сейчас, чтобы отогнать негативные мысли, он хотел чем-нибудь себя основательно занять, будь то мытьё посуды или уборка квартиры от пыли.

Единственное, что его радовало, — перспектива безмятежной прогулки по городу и посещение школы. Наверняка здешнее образовательное учреждение какое-то особенное, с определённым уклоном и суперсовременное. Не просто так же Мисато желала его туда запихнуть. Синдзи поскорее хотел увидеть школу, воображая, какой она окажется. Он ещё ни разу не переводился, но прекрасно знал, как к новичкам относятся в классе: настороженно и с интересом. А значит, быть ему в центре внимания независимо от того, хочет он этого или нет. Скорее, не хочет, но определённо надо готовиться к повышенному интересу к своей персоне.

В тихом ропоте телевизора Синдзи вдруг уловил пару знакомых слов, что привлекло его внимание.

«…до сих пор в обществе не утихает шум по поводу инцидента в районе префектур Канагава и Сидзуоко двенадцатого апреля. NERV и Силы самообороны Японии вместе с ВВС США дают слишком отрывочную информацию. В этой ситуации кабинет министров выглядит беспомощным, вызывая ряд…»

Юноша взял пульт и увеличил громкость звука.

«…не даётся никаких пояснений. NERV отказывается называть имя пилота, но надёжный источник подтвердил догадки многих журналистов, которые провели своё тщательное и оперативное расследование…»

— Вот пройдохи, — выглянув из своей комнаты, выпалила Кацураги. Она уже была в форме, сидевшей на фигуре как влитая — всё приталено, нигде не висит.

«…некий Икари Синдзи. Сколько ему лет, откуда родом и какое образование имеет, на данный момент неизвестно, но наши специальные корреспонденты начали работать в этом направлении…»

— Что-ж, это было дело времени, — продолжала негодовать майор, скрестив руки на груди, — а я ведь предупреждала, что не стоит из этого плести секреты и наводить туман. Да кто ж меня послушает.

— И что теперь? — отстранённо спросил Синдзи, присаживаясь на край дивана.

«…огромного человекоподобного робота, так называемого Евангелиона, эксплуатирует NERV. Какие-либо комментарии по поводу другого гигантского существа не поступали. До сих пор неизвестно, что это и кто виноват…»

— Да ничего страшного, — отмахнулась Кацураги, но как-то неуверенно. — Просто на тебя ко всему прочему свалилась слава. Если кто-то на улице у тебя внезапно попросит автограф — не удивляйся.

— И это всё? — почесал он затылок. — Разве мне теперь безопасно разгуливать по городу?

— Не держи нас за идиотов. Второй отдел службы безопасности за тобой присматривает даже сейчас.

Синдзи невольно обернулся в поисках людей в чёрном.

— Можешь не искать, — ухмыльнулась майор, — они своё дело знают и тебе на глаза попадаться не будут. Так что смело гуляй по городу. А если всё же кто-то пристанет с вопросами — молчи как партизан. Кто бы это ни был, хоть сам премьер-министр.

Юноша неуверенно кивнул.

«…будет отвечать? Родственники жертв пикетируют здания кабинета министров и парламента, требуя детального и прозрачного расследования и должных объяснений произошедшей трагедии. Также в списке требований у них значится трибунал над офицерами Сил самообороны, которые…»

— В общем, я побежала, Синдзи-кун. Твои документы здесь, а запасные ключи вон там, — она рукой указала на журнальный столик и тумбочку. — Ах да!

Она метнулась в свою комнату, причитая, что чуть не забыла передать важное. Вернулась с чёрным телефоном в руке.

— Вот, — передала она Синдзи сенсорный смартфон Kyocera. — Не модное «яблочко» с пятью дюймами, но тоже вполне симпатичный и функциональный.

— Спасибо, — поблагодарил её потрясённый парень, — но это как-то неожиданно…

— Не дури, — рассмеялась женщина, — это рабочий телефон. Он нашпигован защитным софтом, так что по порносайтам не полазишь.

На лице юноше так и читалось «вы опять за своё». Она хоть и подмигнула, но Синдзи отчего-то не было забавно. Он очень надеялся, что это была шутка.

— Кстати, вот ещё две тысячи иен — на карманные расходы.

У Синдзи чуть нижняя челюсть не отвалилась.

— Что, мало? — спросила женщина и заглянула в кошелёк. — Как-то у меня до следующей получки «облачно и без прояснений» для большего…

— Нет-нет, я столько денег в жизни за раз не держал. И я не могу их принять!

— Да держи-держи — это твоё жалование! — она чуть не насильно всучила ему купюры.

— Я на них три пары крутых кроссовок могу купить, да ещё останется!

— Кхах! Не потрать всё за раз. А то ведь не за что будет покупать продукты.

— А я-то думал, в чём подвох.

— Ну а ты как считал, что всё так просто?.. Этого должно хватить на первое время, чтобы ты тут не бедствовал.

Парень пересчитал деньги и начал планировать, как их с пользой потратить.

— Эх, я помню времена, когда это были не такие уж и большие деньги, — ностальгировала Мисато, — и с тех пор много чего случилось: гиперинфляция, девальвация, деноминация…

— Э-э, что?

— Не бери в голову, это плохие слова. Всё, я убежала.

— Счастливо! — крикнул вдогонку юноша, положив в карман кругленькую сумму наличных и разглядывая необычный телефон.

Смартфон походил на футуристическую модель танка: покрытый пластинчатой бронёй и очень увесистый. Интуитивно понятно, что это ударопрочный гаджет. Не чета утончённым современным смартфонам, которые разваливаются при лёгком падении. На задней крышке виднелось название Brigadier. Синдзи невольно улыбнулся.

Когда юноша отложил подарок Кацураги, пультом от телевизора снова завладел Пен-Пен, переключавший каналы маленькими отростками на своих крыльях. Насколько помнил Синдзи, у пингвинов подобных «пальцев», пусть примитивных, не бывает. Смышлёная птица остановилась на мультфильме про группу зверей из американского зоопарка. А парень, вздохнув, принялся за уборку.

Синдзи распахнул балкон и окна, чтобы проветрить. Вооружившись пылесосом, на поиски которого потратил немало времени, принялся шуметь по всей квартире, чем изрядно напугал Пен-Пена. Бедный питомец крайне редко слышал дивного монстра. Однако пингвин почти сразу расхрабрился и произвёл несколько атак на Синдзи, но тот мастерски их парировал.

— Уарк!

Ещё одно нападение со стороны пернатого питомца, на этот раз неожиданное, из-за угла дивана. Но юноша удачно отскочил и прогнал противника, размахивая пылесосом, будто факелом против гигантских пауков из фильмов ужасов.

— Уа-арк!

Пилот «Евы-01» сражался и с более грозным врагом, чем пингвин, поэтому был уверен в своих силах. Но недооценка противника вышла ему боком.

Пен-Пен провёл классическую операцию с захватом заложника: умыкнул на кухню смартфон, пока молодой человек был занят пылесосом. Бросив телефон на пол, пингвин притаился за холодильником. Парень вошел в кухню и наклонился за своим гаджетом, что-то бормоча себе под нос. Вот он момент, когда противник дал слабину! Быстрый рывок — и цап за ногу!

— Ах ты, зараза! — выругался Синдзи.

— Уарк! — птица ретировалась с победным триумфом.

— Ну и ну… — покачал головой юноша.

Больше Пен-Пен его не беспокоил, вернувшись к просмотру мультфильма, настороженно посматривая в сторону источника шума. Синдзи удалось закончить пылесосить без эксцессов в виде неравного противостояния с пингвином.

Окинув взглядом очищенное от пыли жилище, юноша одобрительно кивнул. Наконец-то он мог принять долгожданный душ. После того как помылся, пришло время разобрать коробки с вещами, которые привезли из Нагои. А это оказалось не так просто, с учётом того, что Пен-Пен постоянно лез под руку, выхватывая то футболку, то штаны и убегая с ними. Не с целью мелкой кражи — просто хотел изменить кислое выражение на лице парня, что получалось неплохо, ведь тому приходилось за ним бегать по всей квартире.

— Уарк-уарк!

— Да отдай ты мою рубашку, негодяй!

Благо, шмотья у Синдзи было не так много, и пристраивать его пришлось не так долго, даже несмотря на диверсии. Тяжелее было со всякой мелочовкой, ибо Пен-Пен её прятал куда ни попадя.

— Ну и куда ты засунул брелок? — юноша лазил то под диван, то за шкаф. — А ну признавайся, негодная птица! Мне этот брелок важен, вообще-то.

— Ур-р.

— Надо же, ты можешь не только «уаркать».

— Уарк, — Пен-Пен будто согласился с умозаключением собеседника.

— Видел бы меня Отоя, сказал бы, что совсем спятил — разговариваю с пингвином, — пробубнил ползающий на четвереньках Синдзи.

— Уарк?

— А, вот он! — достал парень из-под тумбочки брелок в виде чёрно-белого котёнка. — Вообще-то, это подарок от Маны-чан.

Пен-Пен лишь наклонил голову и всмотрелся в юношу своими чёрными глазками.

— Хотя кому я рассказываю, ты её всё равно не знаешь, — Синдзи некоторое время покрутил в руке ценный сувенир и спрятал в укромном месте в своей комнате, дабы Пен-Пен снова его никуда не утащил.

Как и ожидалось, в большом ящике находился футляр с виолончелью. Чтобы его вытащить, пришлось приложить усилия. Парень только благодарил пингвина, что тот решил на этот раз не лезть. Или же посчитал, что музыкальный инструмент для него слишком большой. Юноша, долго не раздумывая, упрятал виолончель в чулан, чтобы не мозолила глаза. Кто-то мог сказать, что это неправильно, но сейчас парню было на это плевать.

Пен-Пен тихо наблюдал, как Синдзи с горечью в глазах убирает прочь дорогую ему реликвию. Пингвин будто чувствовал чужую боль, но поделать с этим ничего не мог.

— Ур-р.

Будет ли Синдзи когда-нибудь снова играть на виолончели? Он не мог ответить на этот вопрос. Сейчас никто не заставлял практиковаться, да и он уже не ходил в кружок классической музыки. Наверное, в Токио-3 вообще всем безразлично, что юноша умел играть. От него здесь не этого ждут. А есть ли собственное желание? Скорее нет, чем да. Слишком много боли приносит инструмент при одном взгляде на него. Он даже не мог предположить, как отреагирует его сердце, если эта виолончель снова зазвучит.

Закончив дела, парень надел джинсы, белую рубашку и ненавистные берцы. Взяв документы, он спустился на улицу навстречу новым приключениям. Ему просто необходимо развеяться.

Шёл уже двенадцатый час, солнце приближалось к зениту, накаляя асфальт так, что на нём, вероятно, можно яичницу приготовить. Правда, проверять Синдзи не рискнул, довольствуясь своим предположением. Едва юноша покинул тень, его голову обожгли безжалостные лучи солнца. Поездка по городу обещала стать настоящим испытанием. Хотя Мисато оставила адрес школы, но это мало что ему говорило, и ориентироваться всё равно придётся по карте и GPS в смартфоне.

Сеть общественного транспорта в Токио-3 поражала воображение. Город с самого начала проектировался таким образом, чтобы эффективно справляться с большим пассажиропотоком. Здесь и великое множество автобусов, и разветвлённая монорельсовая дорога. Куча информативных указателей, благодаря которым не заблудится даже турист из провинциального городка с Хоккайдо. Планировка же вызывала восхищение одновременно простотой и практичностью.

Ознакомившись с картой, юноша, к своему удивлению, пришёл к выводу, что шахматная планировка города ещё проще, чем казалось. Достаточно выбрать направление — и он точно дойдёт куда надо, не заблудившись. По пути можно спокойно наблюдать, как и чем живёт город. Людской поток заполнял улицы. В отличие от Нагои, в Токио-3 не чувствовалось хаоса. Наоборот, даже движение пешеходов по тротуарам казалось структурированным, логичным и понятным. Всё это вызывало у Синдзи восторг — перфекционизм в чистом виде.

В то же время Токио-3, в отличие от любого другого города, не воспринимался живым. Он словно искусственный, ненормальный, иной. Дело даже не в отсутствии кричащей рекламы (её здесь было мало, в основном в качестве информации). Хотя Токио-3 населяли живые люди с живыми мечтами, желаниям, стремлениями, сам город живым не был. Синдзи не мог сказать, что Токио-3 мёртвый город, вовсе нет. Он не живой и не мёртвый. Он абсолютно другой, привычные мерила к нему неприменимы. Город-крепость функционирует, а не живёт. Он модифицируется, а не развивается; расширяется, а не растёт. В нём, казалось, нет места эмоциям — только рационализм и логика правят здесь бал.

Токио-3 удобный во всех смыслах, но совершенно неуютный — к такому выводу пришёл Синдзи по пути в школу. Возможно, это лишь первое впечатление, а оно бывает обманчивым, но что-то подсказывало — не в этот раз. И если так выглядит город будущего, то он не желал в будущем жить в таком городе.

Единственная старшая школа Токио-3 располагалась на окраине. Со здешнего холма, покрытого зелёной густотой деревьев, открывался красивый вид на залитый лучами солнца город, который мирно продолжал своё функционирование.

Чужой город.

Здесь всё для Синдзи неизвестное, не его. И ему нужен был глоток чего-то знакомого. Например, услышать родной голос.

Усевшись на травку, он достал новенький «танко-телефон». Парень никак не мог привыкнуть к его внушительному весу.

Он набрал номер и стал слушать медленные гудки в ожидании ответа.

А безмятежный город не обращал внимания на своего спасителя: люди спешили по своим делам, на дорогах — плотное движение грузовых машин, где-то вдали — полномасштабная стройка. Сзади доносились звуки перемены в школе и крики со спортплощадки.

— Да? — раздалось из динамика. — Предупреждаю сразу, мама мне запрещает общаться с незнакомыми дядями.

Сердце Синдзи готово было выпрыгнуть из груди. Но ведь это его брат, чёрт побери! Он обязан набраться храбрости.

— Привет, Отоя.

— О, блудный сын объявился. Привет, герой.

— Я… — юноша запнулся.

— «Я-я», что, Синдзи? Хотел спросить, как дела? Да так себе.

Душа ушла в пятки. Парень не знал, что сказать брату. И не такой разговор он ожидал.

— Слушай, — продолжил Отоя, — если хочешь что-то сказать — говори. Ты же позвонил не для того, чтобы подышать в трубку.

— Я хотел спросить, как там Мана.

— Как-как — никак, — в голосе брата чувствовалось раздражение, но он старался быть вежливым. — Я бы сказал тебе «сам приезжай, Синдзи, и проведай бедную девочку», да только сомневаюсь, что она хочет тебя видеть и тем более разговаривать. Знаешь, она с того дня не проронила ни слова. Ах да, спасибо, что твои новые друзья о ней позаботились. Наверное, удобно иметь такие связи.

— Ясно, — Икари-младший удивился, насколько легко он принял эту информацию. Что-то внутри него уже было готово к такому развитию событий.

— Мама… ну ты знаешь маму. Она ещё больше капает на мозги бате. А он разозлился на тебя, Синдзи, очень разозлился. Он себе места не находит.

— П-почему?

— Ты ещё спрашиваешь? — Отоя был готов вскипеть, но сдерживал порыв. — Батя верил, что он воспитал тебя как своего сына. И чуть что, ты у него обязательно попросишь о помощи. То, что ты сразу ускакал к своему отцу, для него как удар ножом в спину. Он-то наивно полагал, что его брат будет последним человеком в мире, к кому ты обратишься.

Синдзи пребывал в шоке, просто разглядывая пейзаж бурного Токио-3. Похоже, остатки прежнего мира юноши сгорали дотла. И лежавший перед его взором новый мир — единственный, которому он нужен.

Все, что для него было ценным, прекратило существовать, отвергло его. Синдзи наивно полагал, что это он сжёг мосты с Нагоей, но на самом деле всё обстояло ровным счётом наоборот.

— Синдзи, ты вообще там?

— Да, — сухо ответил юноша, разглядывая город-крепость.

— Я думаю… Ты там вроде нашёл себе место, так ведь? К нам же приезжали люди из конторы твоего отца, да и в новостях вот гудят про тебя.

— Угу…

— Не, я ничего не хочу сказать — это всё круто, реально круто. Я за тебя рад. Мы тут будем за тебя болеть, всё такое.

— Спасибо…

— Похоже, я и так тебя отвлёк слишком сильно. Наверное, ты очень занятой теперь, если смог снизойти до своего любимого брата лишь через несколько дней.

— Это не совсем так, — неуверенно пробубнил парень, но не знал, услышал ли его Отоя или нет.

— В общем, как-то вот так, Синдзи. Надеюсь, у тебя там всё сложится как надо, найдёшь общий язык со своим отцом и всё такое. Синдзи?

— Да, я тут.

— В любом случае — это хорошо, что ты позвонил. Я уж думал, что ты про нас сразу забудешь. Ладненько, удачи тебе. Знаешь ли, у меня тут игра, но ради тебя я улизнул.

— Прости.

— Было бы хорошо, если бы ты это сказал ей. В тот же день. Но это твоё дело, — Отоя сделал паузу, ожидая ответа от брата, но тот промолчал. — В общем, пока. Надеюсь… А, забудь.

Синдзи не успел ответить, как связь разорвалась. Да и что он мог ответить? Ничего. У него больше не было прошлого. И точно некуда возвращаться — Нагоя стала ему чужим городом в один момент. Ещё более чужим, чем Токио-3.

Отчего-то юноше не хотелось ни плакать, ни горевать. Он ощущал лишь опустошение.

Ещё раз глянул на Токио-3, который не обращал внимания на маленькую трагедию своего защитника. Город-крепость намекал: мол, твои проблемы так мелочны… Кацураги бы сказала, что битва с Ангелом гораздо более важна, чем всё, что произошло в Нагое. Но так ли это для самого Синдзи? Он не мог однозначно ответить на этот вопрос.

Жизнь ему дала ещё один прозаичный урок: дважды в реку не войдёшь, особенно если она горная и бурлящая. Тем более против течения не поплывёшь. А значит, ему необходимо двигаться вперёд по уже выбранному пути.

Первая остановка — новая школа.

Он направился к неизвестному будущему, которое уготовила ему судьба. В незнакомом, но уже не таком и чужом городе-крепости Токио-3.

Глава 11. Этот новый мир

Понедельник многие не любят. Его боятся, его проклинают. Предвестник новой рутинной недели. Виновник окончания благостных выходных. Как будто весь мир полностью переворачивается вверх дном, окуная людей в воды суеты. Однако Синдзи всегда смотрел на это несколько иначе: в целом так оно и есть, но с той разницей, что наступление понедельника — это всего лишь момент переворачивания гигантских песочных часов, в которых сам песок и есть, собственно, жизнь. Такая точка зрения может показаться пугающей, ведь это напоминает о том, что люди застряли в вечном цикле. Но многие за песками рутины и суеты не могут разглядеть и хорошего — будущих выходных. Которые, как и понедельник, обязательно придут. По этой причине Синдзи, в отличие от большинства, не боялся понедельника. Его наступление даже служило некоторым стимулом. Да и этот понедельник был не просто началом очередной недели, а чем-то большим — началом новой жизни.

И сейчас Синдзи предстояло нырнуть с головой в эту новую жизнь, насколько бы безумной она ни была. Как она сложится, что из этого получится?..

И вот он в новой старшей школе, с новыми одноклассниками. Никакого разительного отличия, почти то же самое, что и в предыдущей. Синдзи даже немного разочарован: он думал, что здешнее учебное заведение, как и сам Токио-3, будет высокотехнологичным, а методы обучения — самыми передовыми. Каково было его удивление, когда он увидел типовые стены и коридоры, а на уроках услышал аналогичную школьную программу. Разве что здание выглядело поновее, а инвентарь не прямиком из прошлого века. Хотя была и разница: вместо книг здесь выдавали учебный планшет, на котором записана вся программа за год. Тем самым ребят освободили от «радости» таскать переполненные учебниками сумки. Ещё одно преимущество, хотя и сомнительное с точки зрения Синдзи: как и в колледжах, здесь не имелось определённой школьной формы. Всего лишь предписания: чёрный низ и белый верх для юношей, а девушкам — юбки до колен и запрет на шорты и декольте.

Новый класс бурлил, все были на взводе и обсуждали последние новости — недавний бой и отсутствие некоторых одноклассников. Из-за атаки Ангела многие семьи поспешно уехали из города, опасаясь за жизнь своих детей. Во втором классе А опустело несколько парт. Но не бывает худа без добра, и новичка посадили ближе к центру, тогда как он опасался, что окажется на задворках.

— Да ну, это не может быть он, — краем уха Синдзи услышал, как у окна шушукалась стайка его новых одноклассниц.

— Да сама посуди, Аясэ-сан, всё сходится!

— Ага, — вторила ещё одна девушка, — он хоть и обычный, но вроде ничё так — сойдёт.

— Ми-чан, ну так спроси у него насчёт девушки!

— Я не смогу, давай лучше ты.

— Ты-то не сможешь? Уж твоей наглости многие позавидуют.

С их стороны послышалось тихое хихиканье.

Конечно же, Синдзи прекрасно знал, что на переменах обязательно будут сплетничать по поводу его персоны. Правда, никто так и не решался задать животрепещущие вопросы напрямую лично ему, ограничивались дежурными улыбками и фразами.

— Ты что, серьёзно считаешь, что наш новенький — пилот? Да не может быть!

— Как раз логично! Утренних новостей, что ли, не смотрела?

— Хирага-сан, уймись уже, — вмешался один из парней, причём настолько громко, чтобы весь класс слышал, — избавь нас от своих глупых сплетен.

— А тебя кто спрашивал, Миромото-кун? — та тут же перевела своё внимание. — Не твоё это дело, знаешь ли.

Подружки хором её поддержали, но парень явно был не из робкого десятка, и какие-то шесть девчонок не могли его запугать.

— Да послушайте себя: школьник управляет большим роботом и уничтожает не менее большую неведомую фигню, выползшую из океана, — Миромото был спокоен как удав и свой сарказм не скрывал. — По-моему, даже Айда-кун в это не поверит.

— А чего сразу я? — возмутился кудрявый юноша, поправив очки. — Виновник сего торжества вообще-то здесь, у него и спрашивайте!

— И вправду, — наигранно подхватил Миромото сквозь девичий галдёж, — Хирага-сан, может, спросишь у новенького?

— Не говори мне, что делать, задрот! — взъелась девушка.

Пока лёгкая перебранка не переросла во что-то неконтролируемое, вмешался ещё один парень, сидевший около стены. Это был первый красавец класса, и все девушки разом замолчали, затаив дыхание.

— Я думаю, Икари-кун понял, о чём его хотят спросить, — прозвучал его примирительный голос. — Не так ли?

Синдзи невольно обернулся, привлеченный шумом разыгрываемого спора, и тут же поймал с десяток взглядов. Одноклассники ждали ответа на вопрос, который так никто и не мог озвучить. Но и какой ответ давать, он не знал, ибо, с одной стороны, Кацураги наказала молчать как партизан, с другой — правда всё равно рано или поздно всплывёт. Ну а с третьей — юноша врать не любил.

— Молчание — знак согласия, — победно заявила Хирага с блестящими глазами. — Ведь так, ребята?

— Я так не думаю, — улыбаясь, пожал плечами красавчик и поправил свои волосы, крашенные в светло-русый цвет.

— Ну, Икари явно не Тони Старк, — пошутил Айда.

Миромото лишь покивал головой, ухмыляясь. Однако девушек это не остановило, и они продолжили гнуть свою линию, докапываясь до новичка. Пока Синдзи метался в мыслях, что ответить, благо одноклассники не переставали спорить между собой, в класс вошла староста.

— А ну всем прекратить! — прокричала она властным голосом. — Совсем распоясались.

— Хораки-сан, но ведь… — начала одна из девушек.

— Я сказала — хватит! Лучше займитесь полезным делом, чем сплетничать о тёзках.

— Вот-вот, мы о том же, — поддержал кто-то из парней.

Синдзи выдохнул и мысленно поблагодарил старосту. В отличие от предыдущего, здешняя имела железную хватку, и никто не смел ей возразить. По-детски торчащие два коротких хвостика и веснушки на лице совершенно не мешали её репутации железной леди.

— А ты, Миромото-кун, перестань по поводу и без провоцировать одноклассниц! Я сомневаюсь, что ты хотел помочь Икари-куну.

— Я же любя!

— И слышать не хочу.

— Окей!

К удивлению Синдзи, класс быстро вернулся к спокойствию и начал готовиться к следующему уроку, ибо перемена практически закончилась. Некоторые девушки у задних парт ещё перешёптывались так, чтобы их гарантированно никто не слышал. Иногда они мягко улыбались и легонько махали юноше, когда он к ним оборачивался. Другие девушки так и липли к здешней звезде, которой впору быть моделью. Впрочем, Нагиса не проявлял к ним ни капельки интереса, лишь дежурно отвечал, чтобы те особо не злились.

— Не будь таким жестоким, тебе одна Аянами важна? — картинно обиделась одна из девушек, накручивая на палец свои длинные чёрные волосы.

Синдзи вновь навострил уши, хотя старался не подавать виду. Он знал, что Рей ходила в эту же школу и в этот же класс. Случайно так вышло или NERV с Кацураги подстроили — непонятно. Однако юноша знал лишь то, что в этом учебном году Аянами появлялась в классе только первую неделю, а потом пропала.

— С чего ты так решила, Маки-чан? — неизменная модельная улыбка с Нагисы не сходила. — Меня ведь продинамили ещё в прошлом году, и я с ней с тех времён толком не общался.

Он демонстративно развёл руки.

— Ну да, как же! А кто недавно пожирал взглядом Аянами? — всё ещё обижалась девушка и наклонилась к нему. — А теперь посматриваешь на её парту, соскучился, да?

— Вовсе не так, — он продолжал настаивать на своём, — я просто немного беспокоюсь.

Будто подслушав чужой разговор, Миромото произнёс своим звонким голосом:

— Кстати, о птичках. — Все девушки в классе снова насторожились. — Староста, а ты узнала, когда вернётся к нам наша пришелица из космоса?

— Честно говоря, я и сама хотела бы узнать, когда к нам вернётся Аянами-сан, — отвлеклась от повторения материала Хораки.

Синдзи заметил, как Нагиса глубоко вздохнул. То ли это было разочарование, то ли ещё что-то. Стоявшая рядом с ним девушка надулась пуще прежнего.

— Эй, Кё-ён-ку-ун, — Айда, давясь улыбкой, обратился к Миромото, — она вернётся не раньше, чем ты найдёшь свою богиню и ворвёшься в литературный кружок. И не забудь меня позвать.

— Нет проблем, Айда! — стукнул Миромото по столу, чем привлёк внимание всего класса. Приняв вызов, он встал из-за стола и направился к одной из девушек, которая мирно сидела за партой у входа и болтала с подружками. Те переглянулись, не понимая, что происходит. Айда откуда-то выудил портативную видеокамеру и, никого не стесняясь, принялся записывать разыгрываемый спектакль.

— Микума-сан! — Девушка аж подпрыгнула на стуле. — Нет, не так… Харухи!

— Эй-эй, попридержи коней, ковбой, — вмешалась подруга несчастной девушки, у которой глаза округлились от неожиданности.

— Харухи! — Миромото придал своему голосу театральный баритон, определённо пародируя кого-то. — Помнишь Танабату в средней школе? И того странного старшеклассника, который тебе помогал рисовать послание пришельцам? Так вот, тот самый Джон Смит — это я!

Многие захихикали, а Айда откровенно смеялся в голос. Однако сама Микума явно пребывала в шоке, как и её подруги. А вот совсем неприметный и скромный парень, который сидел позади Нагисы, уже был готов сорваться на нерадивого актёришку. Однако сосед по парте одним жестом его галантно остановил, мол, оно того не стоит.

Собственно, разыгрывающий трагикомедию юноша уже вошёл во вкус и схватил девушку за руку, из-за чего она изрядно засмущалась.

— «Объединение организованных информационных сущностей» что-то сделало с нашей тихоней! — парень уже бесповоротно влился в роль. — Харухи, ты обязана мне сейчас поверить и помочь, чтобы вернуть нашего бесценного товарища по команде…

Не успел он договорить, как Хораки со всего маха ударила ему по затылку скрученной в трубочку тетрадкой. Актёр аж ойкнул и схватился за голову.

— Блинский блин! — всё ещё никак не выходил он из образа.

— А ну вернулся к своей парте, недотёпа! — кричала староста, а в классе стоял шумный хохот. — Я тебе покажу, как со своими замашками приставать к девушкам! Пошёл, давай, ловелас недоделанный!

Чуть не пинками Хораки заставила юного актёра отойти от бедной девушки и вернуться к своей парте, где его уже встречал надрывающийся от смеха такой же юный оператор. Но его радость быстро прервалась — незамедлительно Айда получил свою порцию по затылку.

— Эй, за что?

— За всё хорошее! — рвала и метала староста. — Ты лучше скажи, где этот хулиган пропадает?

— А, Тодзи из больницы не вылезает, — парень еле подавил смех и убрал камеру от греха подальше, — его сестрёнка всё ещё в тяжёлом состоянии. Но врачи говорят, что скоро пойдёт на поправку.

— Вот оно что, — внезапно Хораки успокоилась и, казалось, стала мягкой и милой девушкой.

Неумолимо приближалось начало урока, в классе стало заметно тише. Не успел Синдзи, как обычно, погрузиться в себя, как к нему подошла чем-то обеспокоенная одноклассница. Он узнал в ней ту, которая в группке Хираги интересовалась его личными отношениями с кем-либо.

— Слушай, Икари-кун, — произнесла шатенка с примирительной улыбкой, — ты же не держишь обиды на нас с девочками? Ну, за то. Просто Ута иногда перегибает палку, но она не со зла же.

— Нет-нет, я вовсе не злюсь, — ответил он, почёсывая затылок, — я всё понимаю.

— Правда? Вот и ладненько, — в её голосе чувствовалось облегчение. — Меня, кстати, Сакомото Михо зовут. Будем знакомы?

— Ага.

Наконец-то прозвучал звонок, и довольная собою Михо вприпрыжку поспешила на своё место у окна.

Впопыхах в класс вошёл преподаватель физики, и как по команде в помещении установилась почти тишина. Синдзи удивляло, что здесь отсутствовала традиция с поклоном перед уроком, как это было заведено в его прежней школе. Насколько знал парень, до Удара в Японии были широко распространены многие традиционные формальности. Но после катастрофы, когда страна вверглась в пучины хаоса и разрушения, общество не позволяло себе такой роскоши, как следовать многим традициям, из-за чего они отмирали с невероятной скоростью. Где-то за них ещё цеплялись, но всё реже и реже.

Казалось бы, начался очередной скучный урок. Но это лишь казалось, а если всмотреться, то класс жил своей параллельной лекции жизнью. Вот Айда чего-то копошится под партой, видимо возится со своей камерой. Хирага продолжает сплетничать, передавая записки подружкам. А Маки всё мечтательно глядит на Нагису, а тот делает вид, что не замечает её. Синдзи посмотрел на улыбающуюся чему-то своему Сакомото, которая, увидев его взгляд, в ответ еле заметно помахала ему. Микума же не такая смелая, поэтому смущённо и подозрительно посматривает в сторону Миромото. А тот, похоже, снова решил поиздеваться над очередной одноклассницей и аккуратно целится бумажным самолётиком в свою жертву. Внимательно слушают преподавателя лишь чуть больше дюжины человек, включая Хораки.

Синдзи остановил взгляд на пустой парте у окна позади Михо — это было место Аянами. Его заинтересовал вопрос — какая она в классе? С кем она нашла общий язык, с кем подружилась? Из-за чего она обычно улыбается, на какие темы любит разговаривать? Юноша поймал себя на мысли, что о своей вроде как напарнице знает гораздо меньше, чем его новоиспечённые одноклассники.

В течение последующего дня юношу обуревала смесь различных эмоций. Он не таким представлял себе первый день в новой старшей школе и не такими — здешних учеников. В отличие от предыдущего класса, где все очень быстро поделились на группки и почти никак друг с другом не контактировали, здесь царила дружеская и открытая атмосфера. И потихоньку новичка втянули в школьную жизнь: то расспросят, откуда он приехал и почему, то пригласят сходить в караоке после школы, то заставят принять участие в очередном глупом споре между девчонками и мальчишками, в результате чего в первый же свой учебный день Синдзи получил нагоняй от старосты.

Не таким он себе представлял начало учёбы в новом классе, но и нельзя сказать, что первый блин вышел комом. Поэтому после занятий Синдзи находился в приподнятом настроении.

Как и ожидалось, после школы, когда он шёл домой, ему позвонила Кацураги, чтобы предупредить о людях в штатском, которые его заберут в Геофронт. Даже такому дилетанту, как Синдзи, легко было определить, что три остановившихся впереди внедорожника — по его душу. Из них вышло полдюжины крепких людей — служащие того самого Второго отдела, как догадался юноша. Они сразу направились к пилоту. Среди них затесался опрятный молодой мужчина в строгих очках и с зачёсанными назад волосами, в такой же форме NERV, как у Кацураги. Он чуть заметно прихрамывал на левую ногу.

— Полагаю, Икари Синдзи?

Юноша кивнул, вспоминая, где же видел его лицо.

— Заместитель начальника оперативного отдела старший лейтенант Хьюга Макото, — представился он и протянул руку для рукопожатия, — сегодня я буду тебя сопровождать в Геофронте.

— Полагаюсь на вас, — ответил на рукопожатие парень, и они сели на задние сиденья большого чёрного внедорожника. Судя по толщине дверей, бронированного.

— Наверное, это тяжело — из огня да в полымя? — спросил офицер, когда водитель тронул многотонную машину. — Я не представляю, чем руководствовались верхи, составляя для тебя такой изнуряющий и малоэффективный график.

— Нет, всё хорошо — учёба в школе для меня как раз отдушина. Главное, чтобы много домашки не задавали.

— Даже так? Интересно.

— Кстати, похоже, я вас уже видел — на фотографии в квартире Мисато-сан…

— А, — Хьюга сразу улыбнулся, вспомнив хорошие времена, — это фотография перед вылетом на операцию — только не смейся — «Арест спичек».

Синдзи попытался сдержать улыбку.

— Да, весёлая операция была. Как назвали, так и провели. Собственно, «спичками» были фосфорные артснаряды. Хорошего мало, натерпелись мы с ними…

— Ничего себе, — ахнул Синдзи.

— Это ещё что, мы заплутали в китайских деревушках и раза два попали в засаду. Чудом выбрались без потерь. Тогда как раз Кацураги себя и проявила с яркой стороны, за что получила повышение и прозвище Девятихвостая Генко.

— Очень даже подходит, — согласился юноша, вспоминая хитрости женщины, — Мисато-сан и вправду похожа на лисицу.

— Да, вот только ей это прозвище не нравится, — офицер наставительно поднял палец, — так что если руки и ноги ценны, то никогда не произноси его при ней.

— Хорошо, учту, — нервно улыбнулся парень. — Похоже, вы давно знакомы с Мисато-сан?

— В общем да, мы давние боевые товарищи, — лицо Хьюги стало серьёзным. — Я служил вместе с майором Кацураги несколько лет в Силах самообороны и Рейнджерах. До осени четырнадцатого года.

— А что случилось в том году?

— В подробности вникать не буду, потому что это больная тема для майора, — он вздохнул, поправив очки. — Если вкратце — неудачная операция. Всё наложилось друг на друга: недостаток разведданных, из-за чего в штабе выработали операцию с кучей просчётов, неверные решения офицерского состава непосредственно в ходе выполнения задания, неблагоприятное стечение обстоятельств и много чего ещё. В итоге мы попали в критическую ситуацию и оказались отрезанными, а Кацураги, тогда ещё бывшей старшим лейтенантом, пришлось взять на себя ответственность и вытащить бойцов из ада. Цена — провал операции, химоружие оказалось не в тех руках. По возвращении на Кацураги же повесили всех собак, ибо наверху не очень-то хотели признавать свои ошибки. В результате нас расформировали и все выжившие разбежались кто куда. Но не пойми неправильно — я ей жизнью обязан, ибо если бы не она, то меня здесь с тобой не было бы.

Хьюга легонько похлопал по своей левой ноге.

— Я даже не знаю, что и сказать. — Синдзи был честен, у него и вправду не находилось слов. В то же время он ещё больше восхищался Кацураги и проникался уважением к ней.

— А и не надо, Икари-кун, — мягко улыбнулся старший лейтенант, — лучше поделись своими впечатлениями о городе. Думаю, они определённо у тебя есть — Токио-3 никого равнодушным не оставляет.

Он был чертовски прав, и Синдзи принялся рассказывать. К его удивлению, Хьюга со многим согласился, особенно с тем, что к городу неприменимо слово «живёт».

Юноша даже и не обратил внимания, как легко разговорился со старлеем. Настолько легко и непринуждённо он уже давно ни с кем не разговаривал. От этого молодого мужчины исходила доброжелательность и искренность. Казалось, он не прочь побеседовать ещё пару часов.

Но, к сожалению, они уже прибыли к намеченному пункту. Синдзи снова проехал на знакомом подвижном составе до Геофронта. В этот раз дорога не вызвала у парня столько эмоций, как в первый. Однако виды с высоты птичьего полёта на подземную штаб-квартиру NERV по-прежнему поражали воображение. И сегодня ему предстоит не сумасшедший бег по коридорам в неизведанное, а продуманное ознакомление с пирамидальным зданием, в котором находился штаб. Что ж, может быть, даже будет интересно.

И он не ошибся, ибо юношу поглотили удивительные виды Геофронта. Синдзи внимательно осматривался и слушал Хьюгу, старался запоминать с первого раза. Логика комплекса была до простого интуитивной, и теперь совсем непонятно, как тут Кацураги могла заблудиться, с учётом того, что наверняка не один месяц, а то и год здесь работает. А вот парень некоторые коридоры и помещения сразу узнал, ещё по прошлым забегам.

Как сразу узнавали его и обычные рабочие, которые носились то тут, то там. Они поздравляли Синдзи с победой и выпиской, хлопали по спине, выкрикивали воодушевляющие фразы. Они считали парня героем, как и говорила Кацураги. Юноша почувствовал прилив сил: люди вкалывают в поте лица, обеспечивая работоспособность гигантского улья, и это ради того, чтобы Синдзи сел в «Еву» на пару часов. А значит, он не один, здесь все работают в унисон ради общей цели. Вместе с тем молодого человека пугал груз ответственности, внезапно свалившийся на него. Он боялся, что может подвести этих людей, которые возложили на него свои надежды…

Вот что впервые юноша увидел в Геофронте, так это грандиозную столовую, на целый этаж, в верхних ярусах штаба. Здесь могли свободно и с комфортом расположиться сотни сотрудников. Оформлено помещение было как дорогое кафе. Плюс ко всему великолепию — гигантская смотровая площадка с видом на лес внутри Геофронта. Действительно всё сделано для того, чтобы рядовые сотрудники должным образом отдыхали. И вишенкой на торте — меню, которое впечатляло не меньше. У Синдзи даже разыгрался аппетит.

— Ну, экскурсия почти закончена, можно и перекусить, — воодушевлённо произнёс офицер, поправляя очки. — Давай поспешим, а то скоро перерыв на ужин и здесь будет не протолкнуться.

Мужчина взял сразу два подноса и направился к раздаче.

— Сегодня у нас в спецменю европейская кухня, — констатировал Хьюга. — Пожалуй, остановлюсь на нём. Обожаю здешние пожарские котлеты.

— Я не могу поверить, что всё это бесплатно, — Синдзи оглядывал бесконечные ряды с аппетитной едой: тут и шесть видов блюд, несколько десертов, великое множество напитков. И всё это красиво разложено, как будто и вправду в кафе.

— Спасители мира ведь должны отлично питаться, разве нет?

С этим Синдзи не мог поспорить: на голодный желудок далеко не уедешь. Однако экспериментировать с европейской кухней он не собирался и остановился на классическом супе одэн и свиной отбивной кацудон.

— Хьюга-сан, а после ужина я уже буду свободен? — спросил юноша, когда они устроились около смотровой площадки.

— Для начала — приятного аппетита, — офицер взял нож и вилку и принялся орудовать ими. — Нет, отпущу тебя, когда Кацураги освободится, а это не скоро, — он мельком глянул на часы. — Без пятнадцати шесть. Сейчас я должен буду тебя отвести в конференц-зал, где тебе прочтёт базовую лекцию лейтенант Ибуки. После, часов в восемь, тебе надо будет заглянуть в лабораторию к доктору Акаги, она возьмёт несколько образцов, и на сегодня, думаю, всё.

— Что-то мне последнее не очень нравится.

— Признаться, мне тоже, — прожевав очередной кусок, Хьюга продолжил: — Но, к сожалению или к счастью, это необходимо. Доктор Акаги хочет основательно подготовиться к твоей тестовой синхронизации с «Евой-01», которую назначили на среду. Чтобы без сюрпризов, мы их не жалуем здесь.

— Меня это несколько беспокоит… Я же не был в ней с тех самых пор. И даже не знаю, смогу ли залезть снова.

— Я и весь персонал разделяем твоё беспокойство, поэтому мы основательно готовимся, чтобы не было никаких форс-мажоров. Можешь положиться на нас, — он отставил пустую тарелку и сделал пару глотков свежевыжатого сока. — С другой стороны, ты показал удивительную синхронизацию с «Евой» в первый же запуск. Фактически тебя не нужно обучать и готовить с нуля, ты и сам нас можешь многому научить.

— Это вряд ли, — усомнился Синдзи. — Что я могу такого рассказать, чего бы вы не знали? У вас же, помимо меня, и так было два пилота.

— Помимо тебя, четыре, если быть точным. Хотя да, только двое из них имеют опыт пилотирования, так как «Ева-03» и «04» пока не сданы. И тем более никто не имеет реального боевого опыта, кроме тебя. Это и определяет ценность твоих впечатлений, — офицер почесал идеально выбритый подбородок.

— Мои впечатления разве что негативные, — буркнул пилот.

— Думаю, на этот счёт тебе лучше поговорить с лейтенантом Ибуки — «Евангелионы» её, наряду с доктором Акаги, непосредственная сфера ответственности. А вот что касается тактики и стратегии противодействия Ангелам — благодаря именно тебе нам пришлось добрую половину предписаний выкинуть на помойку и сейчас активно всё переделывать.

Глава 12. Урок первый

После неплохого ужина Синдзи и Макото сразу же отправились в один из конференц-залов, который находился на средних ярусах. Здесь располагались научные лаборатории проекта Е, и по большей части им встречались учёные, носившиеся с пачками документов, и работники, возившиеся с различным оборудованием. У всех была однотипная бежевая форма NERV, не такая, как у Кацураги и Хьюги. В отличие от рабочих с нижних ярусов, здешние оказались не настолько приветливыми. А точнее, вообще не обращали внимания на Синдзи.

А ещё тут сновали вездесущие роботы-пылесосы, которые драили коридоры до блеска, чуть не до дыр.

— Правда, милые боты? — сказал старший лейтенант. — Скоро ты к ним привыкнешь и перестанешь обращать внимание на их существование.

Конференц-зал оказался небольшим помещением со столом посередине, рассчитанным на шестнадцать человек. На стене висело шесть гигантских плоских мониторов, образовывавших один экран. Они были подключены к ноутбуку, с которым возилась неприметная девушка с короткими чёрными волосами и в форме, как у здешних работников.

— Лейтенант Ибуки? — постучал по столу Хьюга, привлекая внимание.

— Да? — девушка оторвалась от ноутбука. — А, вы уже пришли. Располагайтесь поудобнее. — Сама же, взяв пульт, встала у мониторов — Синдзи прикинул, что она даже пониже его будет. Тем временем девушка с лёгким поклоном представилась: — Я лейтенант Ибуки Майя, администратор технического отдела и оператор MAGI. Рада познакомиться, Икари Синдзи.

— Я тоже, — произнёс юноша без особого энтузиазма и, хотя это ему было непривычно, ответил ей поклоном — традиция есть традиция. После уселся поближе к мониторам.

— Хорошо, — она легонько хлопнула в ладоши, собираясь с мыслями. Её взгляд переходил то на экран ноутбука, то на новоиспечённого пилота, пока не остановился на Хьюге, будто ожидая от него какой-то подсказки.

— Лейтенант Ибуки, не надо на меня так смотреть, лекция — ваша работа, — без иронии сказал Макото, пристроившись на другом конце стола — поближе к выходу.

— Я знаю, просто дай мне собраться. Я же не преподаватель — это будет моя первая лекция, — она слегка нервничала, а следующее буркнула себе под нос: — Лучше бы кого-нибудь другого назначали.

— Приказ начальства, — флегматично ответил Хьюга, услышав её протест. — У нас не очень много времени, так что хватит привередничать. У меня ещё своя работа есть.

Синдзи поймал себя на мысли, что Ибуки Майя напоминает ему скорее юную учительницу в младшей школе, чем работника серьёзной полувоенной организации. Как она вообще сюда попала?..

Ибуки передала своему ученику толстенную книжку в мягком переплёте. На обложке была изображена «Ева-01». Синдзи, улыбнувшись, хотел сказать: «Ну конечно же, инструкция по применению!», однако смелости не набрался. Пролистав книгу и наткнувшись на кучу непонятных определений, он быстро её закрыл.

— Ладно, начнём с азов.

— Только не нужно прямо с самых-самых азов, с основания NERV, — заметил мужчина, — это ему сейчас ни к чему. Начни с того, что понадобится Икари-куну вот прямо сейчас.

Она кивнула и начала.

 — Ты уже знаешь, что «Евангелионы» не просто роботы, — Ибуки щёлкнула пультом, и на мониторе появился слайд со схематичным изображением «Евы-01». — Это биомеханические изделия, в которых доля именно биологических элементов составляет более семидесяти пяти процентов. «Евангелионы» изначально проектировались для эффективной борьбы с Ангелами — борьбы с минимальным ущербом как для людей и инфраструктуры, так и для окружающей среды, — она снова щёлкнула, и на этот раз появились фотографии с бомбёжкой Ангела военными. — Не тебе мне рассказывать про то, как конвенциональное оружие…

— Попроще, Ибуки, — добродушно вмешался Хьюго, — перед тобой простой подросток.

—…Обычное оружие неэффективно из-за наличия АТ-поля, — поправилась девушка, озираясь на мужчину, — и приносит слишком большие разрушения.

Синдзи рефлекторно поднял руку, будто на уроке.

— А как же то оружие, которое похоже на ядерное? Как его там…

— N2, — напомнила Ибуки. — Да, оно оказалось эффективным, но недостаточно. Дело в том, что бомбы этого типа не могут гарантированно преодолеть АТ-поле.

— А его нейтрализовать может только «Евангелион», — заметил Синдзи.

— Верно, Икари-кун. Также теоретически это может сделать и собственно ядерное оружие повышенного могущества, но, как ты сам понимаешь, это крайний случай.

— Последний довод… — подхватил юноша. Девушка кивнула, но никакого удовлетворения от правильного ответа он не чувствовал.

— После «кашмирского ужаса» в две тысячи первом никто не хочет его снова пускать в ход. Я помню, как будто это было вчера, тот трепет и обречённость…

— И не говори, Ибуки, — послышался грустный голос Хьюги, — это не самые приятные воспоминания.

Девушка вздрогнула. Синдзи припомнил, что взрослые об Ударе разговаривали вполне спокойно, тогда как две тысячи первый год обсуждать совершенно не любили. И почти никогда не произносили «ядерная война», используя вместо этого «кашмирский ужас».

— Похоже, вы уже нашли общий язык, — встал из-за стола Макото и направился к выходу. — Оставляю вас наедине, а меня ждёт работа. Ибуки, ещё раз — попроще и самую суть.

— Я поняла! — запротестовала девушка.

Когда мужчина вышел, лекция продолжилась.

— Что касается химического и в особенности биологического оружия, надеюсь, ты и сам понимаешь, что оно слишком непредсказуемо.

«Преподаватель поневоле» принялась в общих чертах объяснять доступным для Синдзи языком строение «Евангелиона», его слабые и сильные стороны. С одной из главных уязвимостей юноша уже был знаком — кабель питания. На резонный вопрос, почему нельзя установить какой-нибудь двигатель, Ибуки ответила так:

— Дизель-генератор вместе с топливом в «Еву» не уместить, с учетом компромисса между подвижностью и эффективностью, ибо понадобилась бы силовая установка от эсминца, а они до четырнадцати метров в длину. — Она выдержала паузу, чтобы юноша представил себе «Евангелион», груженный гигантским двигателем с не менее гигантскими баками, и продолжила: — Ну а атомный реактор — это чистой воды сумасшествие и высокие риски. У нас был подобный проект, но его почти сразу завернули.

Девушка перешла ко второму уязвимому месту в «Еве» — это сверхпрочное ядро под толщей брони в области солнечного сплетения. Ибуки не вдавалась в детали, что это за ядро и за что отвечает, но сказала о его важности для работоспособности «Евы». Даже трещина выведет из строя юнит. Также она коснулась вопроса безопасности пилота, что наиболее волновало Синдзи. При необходимости капсула могла катапультироваться на сотни метров, тем самым эвакуируя пилота в безопасное место. Впрочем, чувства защищённости данная мера Синдзи не придала. Поняв это, Ибуки подробно перечислила используемые в контактной капсуле сверхпрочные материалы и очень сильно напирала на высокую устойчивость к любым внешним воздействиям. Она заверила, что вкупе с LCL обеспечена беспрецедентная физическая безопасность пилота.

Далее следовал быстрый курс о внутреннем строении капсулы. С органами управления Синдзи уже был отчасти знаком и поэтому схватывал на лету.

— Также в специальной нише под ложементом, — она щёлкнула пультом, и появился очередной слайд на экранах, — можно найти дополнительные фильтры, устройство для очищения лёгких от LCL, специализированную аптечку со средствами для первой помощи. Кроме того, некоторый запас воды и еды и, что главное, приспособление, которое позволит этим пользоваться прямо в LCL.

— А это зачем? — удивился юноша. — Мисато-сан говорила, что долго находиться в «Еве» нельзя.

— Верно, однако ситуации могут быть разными, — неуверенно пролепетала лейтенант, — мы стараемся предвидеть даже самые фантастические.

Информация лилась на голову парня сплошным потоком. Что-то он понимал, благодаря имеющемуся опыту пилотирования, что-то не очень, но ответственно старался запомнить — вдруг пригодится. Например, он не совсем понял, зачем ему знать, что у «Евы» имеется собственная центральная нервная система, которая, однако, атрофирована — способна лишь реагировать на типовые команды пилота. И что в результате всю поступающую информацию от внешнего мира и самой «Евы» обрабатывает классический бортовой компьютер, установленный именно в капсуле. Экстренно извлеки капсулу из «Евангелиона», даже во время синхронизации, — он сразу выключится (хотя предписаниями запрещено подобное делать, ибо пилоту тоже не поздоровится). Поэтому считать «Еву» живым или даже полуживым существом — неверно, так как это именно биомашина. Правда, Синдзи обратил внимание, что Ибуки волновалась и запиналась, когда объясняла сей момент. На все вопросы она уклончиво отвечала, что, мол, юноше не стоит ни о чём беспокоиться — всё абсолютно безопасно.

Когда лейтенант принялась рассказывать, на что способны «Евангелионы», а чего они не могут, в конференц-зал вошла измотанная Кацураги с чашкой кофе, ноутбуком и кипой документов. Как она это всё умудрилась удержать, непонятно.

— Продолжайте, не обращайте внимания на меня, — она уселась поодаль и занялась своими делами.

У Синдзи сразу открылось второе дыхание, ему стало намного комфортнее. Краем глаза он заметил, что Мисато собрала волосы в хвост, — так и хотелось сказать, что это ей идёт.

— Я, конечно, понимаю, что я не дипломированный преподаватель, — Ибуки привлекала к себе внимание парня, — но у нас и вправду не так много времени, чтобы отвлекаться.

— Простите, — искренне извинился юноша и подумал, что она вошла во вкус. И парень решил воспользоваться этим, спросив то, что его интересовало.

— Как я понимаю, АТ-поле играет важную роль в борьбе с Ангелами, — Синдзи сделал умный вид, — доктор Акаги говорила, что я не смогу им пользоваться, не поняв, что это такое.

— Это достойно отдельной лекции, в двух словах даже не объяснишь. — Ибуки приложила палец ко рту и задумалась. — Думаю, собственно из названия — Absolute Terror Field — ясно, что это связано со страхом.

— То есть чем больше я боюсь, тем оно сильнее? — удивился юноша, что всё вот так просто. — У меня тогда чуть сердце не выпрыгнуло из груди.

— Нет, неверно, — покачала головой лектор. — Как бы проще объяснить…То, о чём ты говоришь, — это мобилизация организма вследствие осознания угрозы здоровью. Тревога, испуг, паника — они не всегда сопровождаются глубинным страхом, который и необходим для поддержания АТ-поля.

— А как же страх смерти?

— Да, страх смерти является глубоким, однако он вшит в нас генетически — это защитная реакция организма. Использовать его для формирования АТ-поля можно, но не эффективно.

— Почему?

— Этим страхом мы напрямую и продуктивно управлять не можем. Во время боя, конечно, вполне реально накрутить себя сильнее, думая только о самых негативных сценариях, но, — она сделала паузу, — тогда ты сам себя загонишь и не сможешь выполнять поставленные задачи. Бояться смерти ты должен — это адекватная реакция, но без перегибов, чтобы сохранять ясность ума.

Синдзи сделал вид, что понял. Хотя у него ещё оставалось множество вопросов.

— Поэтому необходим приобретённый страх, желательно социальный или внутренний, и имеющий под собой основание, то есть рациональный, — продолжила Ибуки. — Например, я боюсь укусов змеи, но этот страх проявляется только тогда, когда я непосредственно рядом с собственно ядовитой змеёй, потому что она несёт мне конкретную угрозу. Такой страх для АТ-поля не подойдёт, его сложно культивировать в любой ситуации.

Майя выдержала паузу и мимолётно глянула на часы.

— Не подойдёт страх иррациональный. Такие страхи чаще всего связаны с какой-либо травмой или глубокими эмоциональными потрясениями, поэтому подчас неконтролируемы и могут привести к незапланированным результатам, в том числе вызвать состояние аффекта. — Она повертела пульт в руке. — Конечно, теоретически их можно использовать для формирования ATF, Икари-кун. Однако риск слишком высок, поэтому мы настоятельно не рекомендуем прибегать к подобным страхам.

Девушка походила взад-вперёд, обдумывая и формулируя следующие слова.

— А вот если, как в моём случае, — она запнулась, — страх быть отвергнутой и порицаемой обществом… Я постоянно боюсь этого, и мне приходится с данным страхом жить. Это глубокий социальный страх, он рационален, — она втянула воздух и на секунду прикрыла глаза, — потому что имеет под собою причинно-следственную связь. И что самое главное — я его полностью осознаю и контролирую.

Пилот всё ещё находился в замешательстве, которое читалось в его взгляде, отчего лейтенант решила добавить:

— По статистике, в нашей стране у людей в возрасте от восемнадцати до сорока пяти наиболее распространены следующие страхи этого типа: страх за здоровье и жизнь близких — это на первом месте, на втором — страх полномасштабной войны, а на третьем те, что связаны с социальным положением, например опасения за своё благосостояние и статус в обществе.

Синдзи начал понимать, что Ибуки имеет в виду. У него и самого целый шкаф подобных скелетов припрятан.

— Если, — Майя прокашлялась, чтобы отогнать неприятные размышления, — если немного высвобождать страхи данного вида, уверенно глядя им в глаза, то сильнее будет АТ-поле. Более того, если человек умеет манипулировать своими страхами, то это же он сможет сделать и с АТF.

— И насколько сильным может быть АТ-поле?

— Теоретически? — она задумалась на секунду. — Полагаю, если скажу, что предел стремится к бесконечности, не совсем совру и доктор Акаги мне не настучит по голове за такое упрощение.

Майя заразила своей добродушной улыбкой и Синдзи.

— Правда, наша ограниченная энергосистема не позволит устраивать магическое шоу, ведь ATF пожирает энергию в геометрической прогрессии.

— Страх — это эмоция, у него нет границ, — она наставительно потрясла пультом. — Но ты должен знать, что сильные эмоции вгоняют человека в стресс, который приводит к целому букету проблем. В нашем случае это в первую очередь проявится на уровне синхронизации.

Девушка продолжила краткую лекцию о психологии страха. Она несколько раз оговорилась, что это лучше бы разъяснила доктор Акаги. Впрочем, и слов Майи оказалось достаточно, чтобы Синдзи догадался, что от него требовалось. И это ему не понравилось. Ему хотелось и дальше пользоваться теми заветными кнопочками, пусть они ставят и неполноценный барьер. Так он хотя бы мог не притрагиваться к покоящимся скелетам.

— Лейтенант Ибуки, — подала голос Мисато, не отрываясь от экрана своего ноутбука, — почему бы вам не рассказать Синдзи-куну то, что его сейчас наверняка интересует больше всего: почему пилот — он?

— А… да, майор, — девушка нервно улыбнулась. — В общем, мы должны вернуться к трагедии Вто…

— Великого, — Кацураги бесцеремонно поправила Майю, шурша бумагами и что-то спокойно вбивая на клавиатуре, — пока остановимся на официальной трактовке.

Синдзи это показалось странным, но он не придал особого значения.

— Да, Великого удара двухтысячного года, — не стала спорить лектор и продолжила, настороженно поглядывая на Мисато. — Если очень просто и не вдаваясь в детали, вместе с метеоритом в атмосферу Земли были внесены частицы. Они определённым образом незначительно повлияли на ДНК детей, которые в момент катастрофы находились в утробе матери.

Синдзи нервно начал отсчитывать от своего дня рождения шестого июня две тысячи первого года девять месяцев. Интуитивно он уже знал ответ на вопрос.

— Да, — взволнованно подтвердила Ибуки, — получается в самый притык. С учётом того, что у многих матерей произошёл выкидыш, многие умерли из-за тяжёлых условий или что-то случилось по другим причинам, — она сделала паузу, в её глазах читалось сочувствие, — тебе выпал билет с шансом один на сотню миллионов. А то и меньше.

— Так, получается, я мутант? — спросил Синдзи с нервным смешком.

— Смотря что подразумевать под этим словом. Мутагенез сам по себе обычное явление и встречается сплошь и рядом. Твои свойства, скажем так, в основном положительные.

Он вопросительно посмотрел на Майю, стараясь оправиться от лёгкого шока.

— Например, немногим лучшая переносимость болезней. Или же схватывание на лету во время обучения, — она активно жестикулировала.

Парня будто иголкой ткнули в спину, он чуть не подпрыгнул на стуле.

«Ну да… психопортрет… Мисато-сан», — подумал он. Юноша даже не знал, злиться на неё или нет. С одной стороны, она слукавила. Но с другой — не просто так.

— А ещё, — Ибуки уже чуть не грызла ногти, — возможность пилотировать «Евангелион».

— Как… — Синдзи метался между желанием свалить отсюда и любопытством узнать хоть какие-то ответы, — как это всё связано?

— Ну, понимаешь, — Ибуки определённо было сложно говорить, будто она чувствует вину за объяснение вещей, которые юноше приносили боль, — если забегать немного вперёд, то сами «Евангелионы» являются отчасти клонами Ангелов. Поэтому их структуры несколько похожи.

— А они пришли вместе с метеоритом? — парень продолжил неутешительную для себя логическую цепочку, стараясь спокойно осознать весь масштаб и не впасть в оцепенение.

— Как бы сказать… — чуть не со слезами на глазах она запнулась, не в силах продолжать. — Майор Кацураги, это нечестно! Почему вы ему сами всё не рассказали? Я не могу давить на Икари-куна, пока он терзается.

— Как работает «Евангелион» — это же компетенция проекта Е, разве нет? — Мисато оторвалась от ноутбука. — А моя — планировать и исполнять операции.

— Это так, но я просто хотела про это рассказать как-нибудь не так, не прямо в лоб.

— Ответы на некоторые животрепещущие вопросы лучше знать с самого начала, пока сам себе не напридумывал черти чего, — Кацураги постучала пальцами по столу и посмотрела на часы. — Ладно, голубки, уже почти восемь. Думаю, можно закругляться на этой «оптимистичной» ноте. Завтра продолжите.

— Как скажете… — Ибуки принялась собирать свой ноутбук. — Разрешите обратиться?

— Конечно.

— Кто предложил поручить обучение Икари-куна именно мне?

Кацураги, не меняя выражения лица, подняла руку.

— Почему-то я не удивлена…

— Лейтенант Ибуки, мы все хотим, чтобы вы оставались оператором и далее, — Мисато расслабилась на стуле и скрестила руки на груди, — такого специалиста нынче не сыскать, а готовить — затратно и долго.

— К чему вы клоните, позвольте поинтересоваться?

— Во время боя Синдзи-куна с Ангелом, — парень немного дёрнулся от неприятных воспоминаний, — вы допустили несколько ошибок из-за… нет, не некомпетентности, никто не ставит под вопрос вашу квалификацию, а из-за своей доброты. Из-за того, что вы замешкались и излишне переживали, пилот испытывал невыносимую боль дольше, чем мог бы.

Ибуки уже стояла с жалостливым лицом, посматривая на юношу, ожидая от него осуждающего взгляда. Но нет, парень спокойно сидел, внимательно слушая. Она не знала, обижается он на неё или нет. От этого неведения девушке становилось ещё хуже.

— Прошу меня простить! — Майя низко поклонилась.

— Э-э, что? Даже если так, — внезапно пролепетал Синдзи, поймав взгляд Майи, — я не держу обиду!

— Это не твоё дело, — беспристрастно ответила ему Кацураги и продолжила давить на Майю, которая всё ещё была в поклоне. — Вы вовремя не снизили уровень синхронизации и не изолировали критичный участок, пока на вас не рявкнула доктор Акаги. Благодаря мужеству самого Синдзи-куна операция не была сорвана. А вы всех нас подставили под удар. И ваши старомодные «извинения» делу не помогут.

Девушка распрямилась, её глаза слезились.

— Но! — всё ещё пытался вмешаться юноша, однако женщина его удостоила жёстким взглядом. Сейчас она была не Мисато-сан, с которой он был хорошо знаком, а толком ему неизвестная майор Кацураги.

— Доктор Акаги меня уже отчитала, — проговорила Майя полным раскаяния голосом. — Я не была готова к реальному бою, для меня страдания Икари-куна были невыносимы…

— Никто не был готов, — пожала плечами Кацураги, — но теперь это наша работа. Здесь и сейчас, а не когда-то потом. Вы же хотите сохранить за собой своё место? Доктор Акаги очень того желает, однако если вы не сможете выполнять свои прямые обязанности, то всегда найдётся тот, кто сможет. Незаменимых не бывает.

— Так точно, — еле выдавила Ибуки.

— Вам дали ещё один шанс, — Мисато указала на Синдзи, — и если хотите им воспользоваться — тоже учитесь. Свободны.

Ибуки с печалью в глазах собрала свои вещи и направилась к выходу, но Кацураги её окликнула:

— Лейтенант Ибуки, — она осеклась и беззлобно улыбнулась, — Майя, я не говорю тебе ожесточиться. Твоя доброта должна помогать, а не мешать. Надеюсь, ты правильно всё поняла.

Девушка даже чему-то удивилась, покраснела. Придя в себя и отдав честь, быстро вышла из помещения, глядя под ноги.

Всё ещё подавленный Синдзи не спешил вставать, глубоко погрузившись в свои мысли. Юноша старался проанализировать услышанное и понять, что с этим делать. Если вдуматься, то всё не так плохо, как показалось на первый взгляд. По словам Ибуки, насчёт изменений в ДНК не стоит беспокоиться, ибо это обычный процесс. Что реально беспокоило — знал ли отец о его мутации? Теплилась надежда, что знал, и именно поэтому не втягивал сына во всё это. Но что если точно не знал? Тогда получится, что Синдзи просто не нужен был отцу всё это время, пока не пришлось хвататься за любую соломинку. Так уж получилось, что этой соломинкой оказался собственный сын. Тем не менее, если смотреть под таким углом, то чем тогда лучше сам Синдзи, сбежавший из Нагои?

— Ну что, пошли? — Кацураги положила руку ему на плечо и мягко улыбнулась. — Только не поможешь тащить моё барахло? — Она указала на документы и свой лэптоп.

Глава 13. Неудачный контакт

Синдзи с Мисато двинулись по бесконечным коридорам к лаборатории, где должна была их ждать доктор Акаги. В здании уже стало заметно безлюднее, но работы не прекращались. Конечно же, теперь в Геофронте трудятся круглосуточно, ибо множество секций всё ещё не сдано в эксплуатацию или используются не на полную.

В одном из коридоров Синдзи увидел знакомую пузатую фигуру в больничном халате и с кучей бумажек под мышкой.

— О, Икари Синдзи-кун! — беззаботно пропел врач. — Как здоровье, боец?

— Здравствуйте, доктор Карихара, — юноша улыбнулся: ему нравился этот мужчина. — Спасибо, у меня всё хорошо.

— Я за тебя рад, молодой человек. Употребляй побольше витаминосодержащих продуктов, особенно группу B, Е и Р, — он почесал свободной рукой подбородок и добавил: — Но не всякие витаминно-минеральные комплексы, а только в натуральном виде!

— Хорошо, я вас понял, — кивнул парень.

— Доктор Карихара, — обратилась Мисато, — вы снова осаждали доктора Акаги? По-моему, мы уже сегодня по этому поводу разговаривали.

Сайкато перевёл взгляд на Мисато, его лицо стало серьёзным.

— И всё же я вас ещё раз попрошу надавить на неё, мне необходимо взять ряд анализов у пилота Аянами.

Женщина некоторое время размышляла. Её чутьё говорило, что если Карихара и дальше будет лезть в дела проекта Е, то это хорошим не закончится. Не зря биография и львиная доля личных данных Аянами полностью засекречена даже от начальника оперативного отдела.

— Синдзи, иди пока вперёд до конца коридора, я тебя догоню.

Юноша вопросительно глянул на обоих взрослых, но протестовать не стал. Когда он отошёл на приличное расстояние, Кацураги приблизилась к доктору вплотную и прошептала, чтобы никто из посторонних не слышал:

— Я сколько раз вам уже говорила, что это невозможно, эта девочка одна сплошная загадка, здесь всё нечисто.

— Но всё же они не имеют права делать с ней всё что захотят, только потому, что у неё нет родственников…

Он не успел договорить, как женщина его перебила:

— Не лезьте пока в это, не сейчас, — Кацураги не знала, насколько далеко может NERV зайти, чтобы сохранить свои секреты, но всё же решила для придания веса своим словам добавить: — Я понимаю, клятва Гиппократа для вас не пустой звук. Побольше бы таких людей. Но подумайте о своих близких, подумайте о своём будущем внуке.

Врач посмотрел в решительные глаза майора и всё понял — она не шутит и всецело права. Карихара прожил долгую жизнь, и ему не за что стыдиться, если настанет его час. Мужчина трудился не покладая рук даже в самые тёмные времена, не забывая о своём врачебном долге. И он здесь ради будущего своих близких. Но именно их жизни поставить на кон Сайкато не был готов. Ему оставалось лишь смиренно покивать головой в знак того, что больше не будет лезть, и молча удалиться.

Женщина недолго смотрела ему вслед, она надеялась, что врач перестанет понапрасну рисковать. Как только тот скрылся, майор нагнала Синдзи и заверила его, что всё хорошо.

Буквально через несколько минут они оказались в просторном светлом помещении, заставленном информационными мониторами, оборудованием и компьютерами, вокруг которых суетилось несколько человек. Вместо одной из стен было гигантское стекло, а за ним — ещё одно белоснежное помещение с тремя контейнерами, каждый размером с человека. От них тянулось множество проводов в разные стороны.

— Ну наконец-то пришли! — послышался знакомый флегматичный голос учёной. — Мы, пока вас ждали, успели провести тесты с Аянами.

Синдзи оглянулся по сторонам и заметил девушку в бриджах и бирюзовой футболке, с плохо высушенными пепельно-голубыми волосами. Она тихо сидела на офисном кресле рядом со столом. Её отрешённый взгляд ярко-красных глаз был устремлён в пустоту, словно у андроида в ожидании приказа. Если бы она ещё не моргала и не дышала, то её и вовсе не отличить от куклы.

— Икари-кун, — обратилась к нему доктор Акаги, — тебе надо будет пройти один тест, он совсем недолгий.

— Что мне нужно делать?

— Ничего особенного, полежать в барокамере десять-пятнадцать минут, пока мы снимаем с тебя данные.

— А это безболезненно?

— Да, в какой-то мере. Тебе необходимо будет снова погрузиться в LCL. Но в целом никаких проблем не должно быть.

Юноша вздрогнул.

— А можно обойтись как-нибудь без этой дряни?

— К сожалению, нет. — Она указала на молодого мужчину в медицинском комбинезоне. — Следуй за научным сотрудником Ито-саном, он тебе всё объяснит и покажет.

Синдзи ещё немного поразмышлял, как бы оценивая свою храбрость: хватит ли на ещё один подвиг? Наверное, Аянами только что прошла аналогичную процедуру, раз сидит с ещё влажными волосами. К ней как раз подошли пару работников и о чём-то спрашивали. Он снова глянул на доктора Акаги снизу вверх (взгляд зацепился за натуральный цвет у корней чёлки — «Всё же шатенка»), а потом на Кацураги.

— Да ладно тебе, — улыбалась Мисато, — ты целого Ангела завалил — подумаешь, какая-та барокамера.

Она легонько стукнула его кулаком по плечу, подбадривая.

— Хорошо, — сдался парень.

Синдзи последовал за Ито в соседнюю комнату. У двери оглянулся на Мисато, но та только подняла большой палец — всё хорошо — и принялась что-то бурно обсуждать с Акаги. До юноши донеслись лишь обрывки фраз, но судя по тому, как они бросали взгляды на Аянами, речь шла о ней. Сама девушка не обращала никакого внимания на то, что её обсуждали, и смиренно продолжала отвечать на вопросы работников.

Ито привёл парня в раздевалку с душевыми кабинами и велел ополоснуться, а после надеть приготовленный халат. Пока юноша раздевался, Ито подготавливал какой-то хитрый прибор, который, по-видимому, крепился на голову. Он чем-то напоминал расширенную версию нейрозаколок. Синдзи эти тесты нравились всё меньше.

Три минуты — дело сделано. Пока Ито крепил нейрозаколки, заодно дал несколько ценных советов, как наиболее безболезненно принять в лёгкие LCL, ибо ионизация на этот раз будет отсутствовать и юноше придётся дышать как есть.

И вот парень в халате, с непонятной штукой на голове, стоит в прохладном помещении среди барокамер и смотрит на учёных по ту сторону стекла. Мисато помахала ему рукой — мол, не беспокойся. Один из контейнеров приподнялся под углом, крышка элегантно съехала наверх с приятным свистом, и внутри показалось подобие ложемента, но с кучей датчиков.

Как будто по мановению волшебной палочки, стеклянная стена окрасилась в белоснежный цвет и стала непроницаемой.

— Раздевайся, — произнёс Ито уставшим голосом, — не бойся, никто тебя оттуда не увидит.

— Да, но камеры наблюдения всё ещё здесь, — парень вцепился взглядом в одну из них.

Мужчина посмотрел на Синдзи таким умоляющим взглядом — мол, сделай это поскорее, и все быстрее уйдем на заслуженный отдых, — что юноша не стал упорствовать и неуверенно лёг в достаточно просторную барокамеру. Ито подсоединил к нему датчики, нажал на кнопку сбоку устройства, и верхняя крышка так же медленно и с не менее приятным звуком захлопнулась. Не успел Синдзи испугаться кромешной тьмы, как включилось внутреннее освещение.

— Икари-кун, готовность одна минута, — донёсся из встроенных динамиков спокойный голос доктора Акаги, — после чего начнётся заполнение LCL.

Послышался щелчок, барокамера плавно загудела, и включились зелёные огоньки, которые извещали об успешной проверке всех систем устройства. Чуть погодя началось заполнение оранжевой жидкостью, и юноша приготовился ещё раз погрузиться в эту противную субстанцию. Плохие мысли и воспоминания тут же нахлынули.

— Икари-кун, попробуй успокоиться, ты так себе только хуже сделаешь, — советовала учёная блондинка.

— Вам легко сказать!

— Не беспокойся, если ты так и не сможешь адаптироваться к LCL, мы его экстренно сбросим, — успокаивала глава научного отдела.

— А ещё тут бригада медиков дежурит, — попыталась взбодрить Кацураги.

— Мисато-сан, а это уже было лишним.

Когда LCL полностью заполонила барокамеру, Синдзи применил приёмчик по совету Ито. Шаг первый: запрокинул голову, насколько это позволяла конструкция, закрыл рот и резко вдохнул носом что есть сил. Вышло плохо — юноша закашлялся. Однако это было лучше, чем в первый раз. Следующий шаг: задержать дыхание и перестать кашлять, даже через силу. Кое-как удалось, позывы сократились. И наконец, шаг три: носом медленно втянуть LCL. После нескольких попыток Синдзи удалось найти золотую середину, и дышать этой отвратной субстанцией становилось всё легче.

— Отлично, Икари-кун, — в голосе Акаги чувствовалось одобрение, — твои способности к обучению и вправду хороши.

Что-то ещё подключилось, прозвучал звуковой сигнал, и контейнер равномерно задребезжал.

— Мы начали тесты, — продолжила она. — Как привыкнешь вдыхать LCL, попробуй что-нибудь сказать.

Синдзи честно попытался, но ничего не вышло, только опять захотелось кашлять. И он вспомнил, что забыл про шаг четыре — наполнить всю ротовую полость. Снова мерзкий привкус крови. После нескольких попыток у него всё же получилось произнести одно слово, хоть и прозвучало оно непривычно приглушённо:

— Гадость.

— Поздравляю, Синдзи-кун, — раздался звонкий голос Мисато, — теперь ты адаптировался к LCL. Ну а сейчас просто спокойно полежи минут пятнадцать.

Правда, спокойно полежать ему никто не дал — его постоянно заставляли произносить слова с различной интонацией, скоростью, вплоть до шептания или криков. Всё это было дико неловко для юноши, лежавшего голым в этом гробу. По крайней мере скучать ему не приходилось и тяжкие воспоминания о первом бое всплывали очень редко. Так и продлился весь тест.

Синдзи не предполагал, что откачка LCL из лёгких может быть настолько мучительной. В предыдущий раз он подобную процедуру в сознании не застал. Процесс оказался хотя и несложным, но весьма болезненным — лёгкие и горло горели, как будто их прожгло раскалённой сталью. Впрочем, ему дали подышать из какого-то аппарата, напоминавшего обычную пластиковую бутылку из-под колы со встроенной маской, и внутри практически сразу всё успокоилось.

Душ, одеться, вернуться к Мисато, наконец-то покинуть Геофронт, а там уже домой. Синдзи поймал себя на мысли, что квартиру Кацураги уже называет своим домом.

— …я же сказала, что не буду подписывать акт о принятии в такие ускоренные сроки в обход протокола, — буйствовала майор в лаборатории, — ибо не собираюсь её подвергать лишнему риску.

— Риск будет сведён к минимуму, мы уже сделали перерасчёты, и в MAGI их подтвердили с вероятностью восемьдесят семь целых девять десятых процента.

— Восемьдесят семь и девять десятых? То есть двенадцать процентов риска? Ты издеваешься? Так вы точно угробите Аянами.

— Кацураги, это приказ командующего, — напирала Акаги, но без злобы и перехода на повышенные тона, — нам необходима дополнительная боевая мощь.

— Уж мне не рассказывай, я лучше всех вместе взятых понимаю, насколько нам необходимо повышать степень боеготовности. Однако я не буду подвергать абсолютно лишнему риску ни Аянами, ни персонал и готова взять на себя ответственность, — она слегка ударила себя по груди. — «Ева-00» должна быть продиагностирована от и до на сто процентов. Кота в мешке я принимать не собираюсь, тем более сажать в неё кого-либо, хоть бурундука.

— И как мне прикажешь отчитываться перед командующим? — развела руки учёная.

— Пусть идёт в жопу, так и передай, — тыкнула она пальцем в сторону своей подруги.

В помещении повисло молчание, все переглянулись. Сотрудники пребывали в шоке от услышанного, боясь что-либо произнести. Синдзи обомлел не меньше, он впервые слышал, чтобы кто-то так выражался в адрес его отца. Только одна виновница смятения спокойно сидела на своём месте, и в её глазах мелькнула лёгкая заинтересованность вперемешку с негодованием.

— Майор Кацураги, — подняла ладонь Акаги, — вы перегибаете палку.

Мисато положила руки на пояс, что-то обдумывая и пыхтя на свою чёлку.

— Эй, детвора, — обратилась она к пилотам, — на выход. Все остальные тоже.

— Но у нас работа… — кто-то запротестовал.

— Перекур, освободите помещение, — подтвердила распоряжение глава научного отдела.

Больше возражать никто не решился, и все дружно выполнили приказ двух начальниц.

Пилотов посадили на ближайший диван в коридоре. Синдзи только сейчас заметил, что Рей почти на голову ниже его и очень худенькая. «Миниатюрная девочка», — подумал он.

Научные сотрудники живо принялись обсуждать произошедшее, высказывая опасения, что и они попадут под раздачу и получат дисциплинарные взыскания. Хотя споры, а порой и перебранка, между главами научного и оперативного отделов происходили достаточно часто, но серьёзными инцидентами никогда не заканчивались. Видимо, спасало, что Мисато и Рицко — давние подруги. Уж очень давние.

— Аянами… сан? — Синдзи попытался нарушить неловкое молчание. — Можно тебя так называть?

— Это непринципиально, — послышался тихий девичий голос.

Её слова звучали настолько безразлично, насколько юноша даже не мог себе представить. В них не было ни тени эмоции, ничего. Даже у Акаги, когда она отвечает подобным образом, чувствуется капелька высокомерия. Он растерялся, и забыл всё, о чём хотел спросить.

— Э-э, я вот поступил в тот же класс, что и ты, — парень ляпнул первое, что пришло в голову.

— Вот как.

— Ты ведь вернёшься в школу?

«Да что ты несёшь, болван?!»

— Если поступит соответствующее распоряжение.

«Это провал, идиот, провал с треском!»

Однако Синдзи хоть и покраснел от стыда за несуразность начатого диалога, но всё же смог взять себя в руки, так как ему не давал покоя один вопрос. Парень немного пододвинулся, чтобы лучше разглядеть белоснежное лицо Аянами. Её алые глаза прямо-таки завораживали своей необычностью. Хотя читавшаяся в них усталость была очень даже будничной. Поймав чужой взгляд, Рей слегка наклонила голову и посмотрела на своего новоиспечённого напарника.

— Ай, не подумай ничего плохого, — начал Синдзи, — просто… Мы ни разу не встречались? Может быть, в далёком детстве?

— Это невозможно, — уверенно ответила девушка, не сменив выражение лица.

— Точно? — юноша отчего-то был тоже убеждён в своём предположении, отчаянно стараясь выудить из глубины сознания некие смутные воспоминания. — По-моему, я где-то твоё лицо уже видел.

— Повторюсь: это невозможно.

— Почему? — не сдавался он, упорно стараясь вспомнить.

К сожалению, его вопрос остался без ответа, отчего Синдзи стало ещё больше неловко.

— Что здесь происходит? — спросила появившаяся в коридоре Ибуки. Сотрудники лаборатории попытались ей описать суть конфликта.

—… вопрос закрыт! — вышла из лаборатории Кацураги со своими документами и ноутбуком.

Все встрепенулись в ожидании результатов быстрых переговоров двух начальниц.

— Майор Кацураги, одумайтесь, — беззлобно заявила Акаги. — Вы же сами ставите себя в тяжёлое положение.

— Нет — это моё последнее слово. Но если хочешь, я могу сама зайти к командующему, — она ткнула пачкой документов куда-то в сторону, — и высказать ему, что если он намерен принять на боевое дежурство «Еву-00» в обход вашего протокола, то ему придётся найти кого-нибудь другого в начальники оперативного отдела.

Доктор Акаги глубоко вздохнула и посмотрела на своих сотрудников.

— Только не это, я и сама как-нибудь разберусь, — протёрла глаза глава научного отдела. — Идея с «иди в жопу» уже кажется не такой плохой.

— Хорошо, что ты меня поняла, подруга.

— За тобой должок, Мисато.

После коротких примирительных фраз майор взвалила часть своих вещей на Синдзи, и они направились к парковке Геофронта.

— Мисато-сан, а это нормально, что вы поссорились? — поинтересовался тот.

— Не обращай внимания, — весело отмахнулась женщина, — это у нас с Рицко заурядный рабочий процесс.

Доктор Акаги услышала последнюю фразу — да, Кацураги верно описала этот маленький скандал, ибо они часто спорили по рабочим моментам. Но это никогда не отражалось на их хороших взаимоотношениях, что странно, ведь обычно женская дружба хрупка — достаточно одной искорки, чтобы всё разрушить. Рицко помнит лишь один случай во времена студенчества, когда они только познакомились. Из двух миров, с совершенно разными характерами и целями, девушки быстро стали близкими подругами, почти не разлей вода. Идиллию нарушила тогда именно та самая искра, портящая отношения подруг, — мужчина. Который, кстати, того не стоил.

Акаги хлопнула два раза в ладоши, извещая всех, что непредвиденный перерыв закончился, и вместе с остальными вернулась к работе в лаборатории. За сотрудниками в помещение въехала парочка неприметных ботов по своим важным делам.

Главе научного отдела предстоял очень долгий разговор с командующим. В целом Кацураги права, и Акаги разделяет её мнение, но в одиночку идти против Икари Гендо было бы форменным мазохизмом. Теперь у неё есть козырь в рукаве. А что это всё тогда было? Спонтанно разыгранный спектакль, чтобы никто не придрался в итоге? Или же глава научного отдела машинально защищала позицию командующего? Поди разбери.

— Акаги-сэмпай, вы выглядите скверно, — беспокоилась подошедшая Ибуки.

— Всё хорошо, Майя, — доктор уселась в кресло оператора и вгляделась в экран компьютера, где высветились предварительные результаты анализа теста. — Ты же вроде уже свободна.

— Я подумала, что могу чем-нибудь вам помочь во всей этой суматохе.

— Тебе стоит отдохнуть, моего ритма ты пока не выдержишь, — Акаги достала пачку сигарет и спокойно закурила.

— Здесь же запрещено курить, — возмутилась лейтенант, чувствуя, что её поддерживают и другие сотрудники.

— Сделаем исключение, — выдохнула плотный поток дыма руководительница, не прекращая рассматривать результаты.

— Тогда я сегодня не уйду домой, сэмпай, — заявила Ибуки, — и буду с вами работать всю ночь.

Акаги устало глянула в решительные глаза перспективной и талантливой сотрудницы. В них читалось, что отступать Ибуки не собирается. Такую категоричность лейтенант проявляла редко, что очень жаль: если бы не её мягкотелость, в свои двадцать шесть она бы забралась ещё выше по служебной лестнице. Впрочем, это её характер, тут ничего не попишешь.

— Хорошо-хорошо, — Рицко сделала глубокую затяжку и, размышляя, помассировала себе висок. В поле её зрения попал один из ботов. «А вот и пепельница», — подумала она и, бросив сигарету на пол, потушила её каблуком. Робот незамедлительно помчался выполнять свою работу.

Майя победно улыбнулась и с чистой совестью пошла домой.

Глава 14. Дилемма дикобразов

Одна из главных особенностей человека, бесспорно, способность адаптироваться к любым условиям. А дефицита поводов никогда не было: то мать-природа подкинет очередное своё «фи» человечеству, то сами люди в погоне за выгодой примутся за то, чему научились лучше всего на протяжении тысячелетий, — саморазрушение. В огне войны или же во время беспрецедентной засухи — человек всегда находит способ выжить. Казалось бы, люди из-за своей природы должны быть крайне редки. Но нет, homo sapiens, как наиболее приспосабливаемый вид, расплодился по всей планете. Несмотря на глобальную катастрофу двухтысячного года с последующими кошмарными войнами, геноцидом, голодом и холодом, вместе со всеми остальными испытаниями, общая популяция людей уменьшилась лишь на пятую часть. И всё это благодаря умению приспосабливаться.

Даже Синдзи, предпочитающий размеренную и неторопливую жизнь, уже на четвёртой неделе пребывания в Токио-3 адаптировался к новым условиям: встать пораньше, приготовить завтрак для Пен-Пена и Мисато. С женщиной не заскучаешь: и совет даст, и приободрит, и развлечет интересной историей, которых у неё вагон и маленькая тележка.

— О, я тебе не рассказывала, как нас русский спецназ случайно чуть не помножил на ноль? — уселась Кацураги за кухонный стол, принюхиваясь к готовящемуся завтраку.

— Звучит жутковато, — Синдзи орудовал горячей сковородой.

— Не бойся, она весёлая. — Мисато прокашлялась. — Так вот, дело было рядом с китайской деревенькой под названием…

И понеслось. Юный повар слушал вполуха и боялся, что от какого-нибудь ошеломительного поворота в повествовании может случайно обжечься.

—…то, что мы не китайские боевики, они уже поняли, но их не особо радовало, что они «спалились» каким-то «япошкам». С их офицером разговор как-то не заладился, и тут вклинился один из их бойцов и такой заявляет с диким русским акцентом: «Yeah, no man standing on your islands as I can see, having woman in command... [1]». Ситуация и так сложилась скверной, а тут уже мои ребята вписались и устроили перебранку. Я понимала: ещё чуть-чуть — и русские нас решат разоружить от греха подальше.

— Разоружить? — Синдзи поставил две тарелки с едой на стол и сам присел. — Разве это не кончилось бы…

— Стрельбой, да, — она демонстративно выставила руки в форме пистолета и сделала якобы выстрелы со словами «паф-паф». — И не в нашу пользу. Чтобы остановить это безумие, мне надо было что-то ответить на наезд: и честь отстоять, и авторитет поднять в глазах их командира. Поэтому я решила рискнуть. Ну, я тому мужику крикнула: «Oh, go suck some dick![2]»…

— Мисато-сан! — возмутился юноша столь громко, что даже мирно завтракающий Пен-Пен подпрыгнул и настороженно взглянул на него.

— …ожидая соответствующей реакции.

— Мы за столом!

— Ты слушай дальше, — она уплетала завтрак так же быстро, как и рассказывала свою историю: — А он мне с грозным лицом и ещё так снисходительно: «You’ve nothing to suck. Actually you can use your tongue to polish your friends’ toys [3]».

Синдзи явно был недоволен звучащей пошлятиной, но промолчал — историю всё же хотел дослушать.

— Хоть он ответил, в общем-то, как я и рассчитывала, но меня всё это задело. Мне стало обидно не за себя, а за вверенных мне ребят. А тут ещё новичок, Араки Каито, смышлёный парень был, такой выкрикнул с ядрёным японским акцентом: «Our shief balls have more steel that the ones of anyone else![4]»

Женщина изобразила приятный мужской голос, исказив английский до ужаса и отчётливо выговаривая «р» вместо «л». Хотя Синдзи уверен, что сама Мисато заморский язык знает если не в совершенстве, то на хорошем уровне, ибо, по её же байкам, она постоянно якшалась с американской военщиной.

— Чую, он недалёк от правды, — улыбнулся Синдзи.

— Ну, Араки отличался осторожностью: ничего не сделает и не скажет, не подумав десять раз, хотя инициатива от него всегда так и пёрла, — заключила она, поводя пальцем в воздухе. — Так вот, ему в ответ крикнули на ещё более ломаном английском: «Well I'll be dam, prove it![5]» На той стороне загоготали, а мои ребята уже готовы палить. Плохо дело. Отбросив кучу вариантов, я остановилась на относительно безобидной идее, которая на crazy Russians должна сработать. Я молча подхожу к Фурукаве, зная, где тот хранит презервативы на всякий случай, вытаскиваю один из них, вскрываю, натягиваю на средний палец. И так как тот мужлан совсем перегнул палку, тут же, не моргнув глазом, достаю две гранаты в каждую руку, выдёргиваю из них чеку…

Синдзи отложил палочки и застыл с удивлённым взглядом. А Мисато проговорила шёпотом:

 — Тишина гробовая, — она повела рукой в воздухе, — и лица у всех, как у тебя, — застыли, смотрят. Оружие на изготовку — все ждут приказа. Но их офицер медлит — он не хотел устраивать бойню за ни за что. Показать, кто здесь главный, — да. Но не срывать операцию с кучей трупов и ранеными. Русский спецназ, может, безбашенный в поле, но там в кабинетах за провинность размазывают по стенке похлеще, чем у нас.

— И что же вы сделали?

— А я показала фак тому мужику и заявляю: «Here, take some soft candy stick and steel balls [6]». Я ещё так пальчиком поманила, а лицо сделала посексапильнее, — она всё это продемонстрировала шокированному Синдзи, но не в его сторону. — Разом почти все бойцы, что наши, что их, не выдержав, рассмеялись в голос. Кроме того мужлана — он стоял пристыженный и красный как рак.

— Это же было безумие!

— Оно того стоило, ты бы видел их лица! — рассмеялась женщина. — В итоге сошлись на том, что мы не мешаем им, а они не мешают нам. Благо цели наши друг другу не противоречили.

Синдзи издал нервный смешок. Что она всей этой историей хотела сказать? Наверняка вложила какую-то глубокую мысль, а-ля «безрассудная непредсказуемость в патовой ситуации иногда полезна». Но для этого необходимо уметь рисковать. Мог ли что-либо подобное выкинуть пилот «Евы-01»? Скорее нет, чем да. А для Кацураги это обыденность.

«Не зря её прозвали Генко, вот не зря, — восхищался он про себя, глядя, как женщина, довольная собою, уминает завтрак. — Самая натуральная мистическая лисица, создающая чудеса и приносящая удачу даже в самом тяжёлом положении. И в этом вся Мисато-сан».

Синдзи улыбнулся своим размышлениям, укрепляясь во мнении, что в её руках с ним всё будет хорошо.

— Синдзи-кун, я знаю, что, может, сейчас не время тебя об этом просить, но постарайся идти на контакт со своими одноклассниками. Особенно если они сами хотят с тобой подружиться.

Икари глянул на неё оценивающим взглядом.

— Хорошо, постараюсь.

— Постарайся! — встала женщина из-за стола.

— А разве мне не стоит держаться в стороне, чтобы случайно ничего не взболтнуть?

— Ты и так ничего не взболтнёшь, а иметь поддержку друзей всегда помогает и воодушевляет. А если это ещё девушка…

— Мисато-сан…

Конечно, приходилось мириться с некоторыми недостатками Кацураги: пригубить после работы пиво любила, но в меру — пьяной её ни разу юноша не видел. А также вечные подколки и шутки, порой ниже пояса. Вот и сейчас Синдзи у себя в школьной сумке обнаружил это.

— Мисато-сан! — крикнул парень из своей комнаты, когда собирался в школу.

Из соседнего помещения донеслись звуки, по которым можно было понять, что женщина во что-то врезалась и что-то опрокинула, не забыв помянуть чёрта. Уаркнул Пен-Пен и куда-то понёсся.

— Что случилось? — Мисато предстала перед Синдзи в домашних шортах и бюстгальтере. Переодевалась.

Ещё один её недостаток — домашней тактичности около нуля. Юноша встал как вкопанный с открытым ртом, то разглядывая её грудь, размера эдак второго, то опустив взгляд — рельефный пресс. Женщина определённо была в форме. Из прострации Синдзи вывело обнаружение на её теле множества затянувшихся порезов и шрамов. Но все они меркли перед большим и глубоким рубцом, тянущимся от живота и почти до ключицы. Как будто что-то полоснуло всю грудную клетку.

— В общем, вот это, — придя в себя, он потряс маленькой блестящей упаковкой.

— Из-за этого шум и гам? Я-то думала… — ехидно улыбнулась женщина и пошла в свою комнату. — Это презерватив.

— Я знаю, что это такое. Что он делает у меня?! Это такое закрепление материала из утренней истории?

— В твоём возрасте мальчики и девочки ведут бурную личную жизнь, — потянула она из-за стены. — Вот я подумала, что будет не лишним.

— Возьмите это обратно! — юноша звонко положил презерватив на ближайшую тумбочку. — Мне это ни к чему.

— Синдзи-кун, плохого мнения ты о себе. — Выйдя из своей комнаты, Мисато наставительно подняла палец. На ней уже была спортивная майка. — Внемли советам старшей сестры.

— «Старшая сестра» в моём возрасте тоже изображала кроликов? — огрызнулся пилот, но сразу осёкся.

Вдруг улыбка с лица Кацураги исчезла. Затем, словно через силу, она улыбнулась снова:

— Ладно, я немного погорячилась.

У Синдзи вызвало подозрение такая резкая смена настроения у опекуна. Он поймал себя на мысли, что до сих пор не знает точный возраст женщины, но, исходя из её звания и опыта, предположил, что ей лет тридцать-тридцать пять. А значит, её молодость аккурат приходится на послеударное время.

— Простите, Мисато-сан, я не хотел.

— Да нет, это ты меня извини — я сама перегнула палку.

После слов примирения оставалось нормально собраться и пойти, как это называла майор, на разминку для мозгов. В какой-то мере она была права, если учитывать способности Синдзи к обучению.

После школы его ждал Геофронт, где и начинались настоящие занятия. Если лекции Майи и Макото для пилота не сильно отличались от уроков, то вот синхротесты с «Евангелионом» были настоящим испытанием. Особенно когда юноше пришлось залезть в «Еву-01» впервые после боя. Но, на удивление, вторая синхронизация с боевой биомашиной прошла без каких-либо эксцессов. Как и обещал Хьюга, к этому они подготовились основательно. Тем не менее обучение непосредственно в самом «Евангелионе» премудростям ориентации на местности, боевой подготовки и тактики ведения боя, даже в режиме симуляции, сильно утомляло мозги пилота. Мисато была права: нагрузка на центральную нервную систему во время синхронизации очень высокая, а в процессе реального пилотирования, когда ему дали немного пошагать в «Еве» внутри Геофронта, — просто бешеная.

После встреч с «Евангелионом» Синдзи ощущал себя выжатым как лимон: гудела не только голова, но и, что странно, мышцы. Поэтому он часто забивал на свои обязанности по дому. Мисато на это смотрела понимающе и сразу отправляла спать. Юноша моментально проваливался в глубокий сон, а на утро ожидал очередной разминки для мозгов. Школа поистине стала отдушиной. Хотя даже там NERV не давал юноше покоя. Уже два внезапных крупных учения прошли в городе посреди дня, тренируя массовую эвакуацию населения в приготовленные бомбоубежища. Тогда же сотрудники Второго отдела незаметно от всех забирали Синдзи в недра Геофронта, где пилота помещали в «Евангелион», пребывающий в режиме готовности. Кацураги говорила, что скоро он к таким учениям привыкнет и перестанет жаловаться себе под нос. Каждый раз после них юноша возвращался в школу в надежде, что его не «спалили». И каждый раз он удивлялся, как быстро и незаметно подхватывал словечки от Мисато.

— Привет, Икари-кун, — поприветствовала Синдзи улыбающаяся Михо, как только он положил вещи на свою парту.

— Тебе тоже доброе утро, — юноша не мог не ответить ей улыбкой.

— Жаль, что ты вчера не пошёл с нами в караоке — было очень весело.

— Прости, у меня были дела, — хотя это и было правдой, но отчего-то Синдзи чувствовал себя неловко.

— В кружки ты не ходишь, вечно занят, — одноклассница не скрывала досаду. — На учениях и вовсе потерялся… Мне даже интересно, что у тебя за такие постоянные дела?

— Ну, знаешь, как бы сказать…

— Секрет? — прошептала Михо, поднеся палец ко рту.

— Не совсем…

— И всё же секрет, — прозвучало это с уверенностью в голосе. — Знаешь, Икари-кун, я не болтливая и могу хранить тайны.

Синдзи уже было собрался всё отрицать, но Сакамото села на его парту, закинув ногу на ногу так, чтобы её коленка оголилась. А ножки у неё хорошенькие: ухоженные, на редкость для японок длинные и прямые. Как у Айзавы из старой школы или даже лучше. Юноша потряс головой, выбрасывая из неё воспоминания, лишь бы его снова не накрыла депрессия.

А Михо тем временем, достав телефон-слайдер, убрала прядь своих длинных чёрных волос за ушко, чтобы не мешались. И Синдзи смог разглядеть её кругленькое личико.

— Прости меня, пожалуйста, — это вышло случайно, — одноклассница начала копаться в галерее, листая назад мимо фотографий со вчерашнего похода в караоке. Заодно расположила телефон так, чтобы взгляд юноши непроизвольно цеплялся за её ножки. — Вчера мне стало жутко интересно, что у тебя за такие дела постоянно после школы, и я немного за тобой последила.

От этого признания ему стало неприятно. Хоть она и просила прощения, но на лице никакой тени раскаяния видно не было, а вовсе даже наоборот — Михо чуть не светилась. Синдзи уже понял, какую находку она хочет ему показать.

— Вот! — на маленьком экране высветилась нечёткая фотография, на которой можно было разобрать, что кого-то, похожего на Синдзи, забирают люди из NERV. Свою догадку девушка произнесла почти шёпотом: — Это ведь ты, я уверена!

Юноша стоял как вкопанный, не зная, что сказать. Он не сильно волновался, ибо к такому развитию событий мысленно уже был готов.

— Не бойся, — продолжила Михо, убрав телефон, — в отличие от Уты, я умею хранить секреты. Но с тебя причитается.

Её милая улыбка могла предвещать абсолютно что угодно. От плохого до безобидного.

— И что же? — с волнением спросил Синдзи, медленно отступая от девушки.

— Понимаешь, — Михо мягко схватила его за кисть и подтащила к себе, — тут кино идёт, на него подружек не позовёшь — не поймут, им только тупую комедию и романтику подавай. Но и одной не хочется идти, стыдно.

Юноша вздохнул. Поход в кино — это не самая страшная просьба, которая могла быть с её стороны. Но пилот «Евы-01» догадывался, что дело не только в самом фильме. Он почувствовал, как плохие мысли из прошлого начинают его окутывать. Синдзи резко потряс головой, отбрасывая весь негатив. Лучше последовать наказу Мисато — найти себе друзей в школе.

— Нет? — разочарованно произнесла девушка, опустив голову. Но сдаваться она не собиралась и положила его руку к себе на коленку. Это было очень наигранно. Он сначала опешил и хотел отдёрнуть руку, но одумался — в сердце кольнуло, когда вспомнились последствия его «отказа» Мане. Да и чего греха таить — приятные ощущения от прикосновения к нежной девичьей ножке разлились по его пальцам.

— Хорошо, — неохотно согласился юноша, — но только если в воскресенье.

— Это даже ещё лучше! — обрадовалась Михо, тихо похлопав в ладоши. — Я буду ждать этого дня! И только посмей меня обмануть!

Она демонстративно потрясла кулачком перед его лицом.

— Хорошо-хорошо. — Он всё же убрал свою руку с её коленки. Как минимум это неприлично прямо средь бела дня и в классе. Оставалось надеяться, что никто не заметил.

— А пока, может, обменяемся имейлами?

Икари-младший с неохотой, но всё же сообщил свой новый адрес электронной почты, который он недавно зарегистрировал по настоянию Кацураги.

— Что хоть за кино?

— «Остров проклятых»!

И с этими словами Сакомото вернулась к своим подружкам, едва не врезавшись по пути в одноклассника. Та самая Хирага Ута, которая в первый школьный день Синдзи чуть не устроила маленький скандал, принялась что-то выпытывать у Михо, но та, как и обещала, молчала, загадочно улыбаясь.

Название фильма сулило что-то серьёзное и далеко не оптимистичное. Надежда только на то, что у девушки хороший вкус.

Синдзи почесал затылок и устроился за партой. Он боялся, что если хрупкий секрет раскроется, то Мисато придётся перевести его на полное обучение в Геофронт, а он этого не хотел — к ребятам в своём классе юноша уже начинал привыкать. Даже несмотря на всю их подчас гиперактивность, а то и надоедливость. Однако с ними было весело. Да и сама Мисато только за, чтобы он с ними подружился. Но вот балансировать на грани, дабы не проколоться… «Попахивает шпионскими играми!» — вдруг осенило его. От такой мысли ему сразу стало веселее.

Если Синдзи хотя бы не исключал вероятности сблизиться с новыми одноклассниками, то Аянами, похоже, об этом и не думала. Она вернулась в класс неделю назад. Пилот надеялся, что у неё есть подруги и можно было бы понять, о чём она с ними разговаривает, чтобы зацепиться хоть за какую-нибудь нить для общения с этой странной девушкой. Но Аянами оставалась отстранённой и немногословной и с одноклассниками. Даже соседка по парте, Михо, с ней не общалась, хотя в своё время, как она рассказывала Синдзи, старалась сдружиться с альбиноской. Но все попытки провалились с треском — красноглазая особа совсем не желала с кем-либо общаться не по делу. Или не умела.

Оказывается, все к этому давно привыкли и особо к ней не приставали. Разве что Нагиса заинтересованно, а иногда с беспокойством посматривал в её сторону. Он не единожды пытался завязать с ней разговор, но Аянами отвечала односложно и делала вид, что ей местный красавчик не интересен. Впрочем, это не останавливало завистниц, которые постоянно устраивали Рей какую-нибудь пакость. Сейчас, например, кто-то разрисовал её парту оскорблениями и вульгарными ругательствами. Такие издёвки девушку не задевали, но староста постоянно бурно реагировала.

— Как дети малые! — негодовала она сквозь привычный гвалт на перемене. — Я постараюсь найти виновных, Аянами-сан, обещаю! И накажу так, что будут очень долго вспоминать!

Рей же спокойно сидела на своём месте и отстранённо глядела в окно на спортплощадку, где разминались старшие классы. Складывалось впечатление, что все заверения Хораки пролетали мимо неё.

— Эй, староста, долго ещё будешь кипишить?

Послышался голос сзади. Покачивающегося на стуле Судзухару Тодзи тяжело было с кем-то спутать, ибо яркое поведение главного хулигана класса и кансайский говор делали его одним из самых харизматичных одноклассников Синдзи. Многие, кто с Тодзи ранее не учился в средней школе, побаивались его. Даже спустя целый год. И было за что: то он демонстративно посылает к чёрту преподавателей, то подерётся с кем-то из другого класса, то ещё выкинет что-нибудь за пределами школы. В классе перешёптывались, что уж в этом году он не протянет до летних каникул точно и его отчислят.

— Столько, сколько понадобится, Судзухара! — огрызнулась староста.

— Да фиг с ним, ты так ничё не добьёшься, — Судзухара откинулся на спинке стула и внаглую поставил ноги на парту.

Синдзи он показался крайне подозрительным типом в тот же день, когда тот вернулся в школу. У местного хулигана со смуглой кожей все эти дни был такой взгляд — мол, готов кому-нибудь свернуть шею, только дай повод. Синдзи никогда не удавалось наладить общение с подобными людьми, только если через брата. Но теперь он наедине с собой, и лишний раз пересекаться с местным «громилой» ему совершенно не хотелось.

— Я смотрю, ты знаешь способы получше? — Хораки упёрла руки в бока.

— Я чёта не пойму, староста: ты меня просишь или на слабо берёшь? — вызывающе переспросил Тодзи.

Сидевшие рядом ребята насторожились: возможна перепалка между старостой и хулиганом. Такая ссора между быком и львом могла перерасти во что-то неконтролируемое, как они считали.

— Это надо для класса, а не для меня! — Хораки явно не боялась оппонента, но следующую фразу произнесла как можно мягче: — Да и надоел со «старостой», мы не первый год уже знакомы.

— Да ну, понтово же — староста, — усмехнулся Судзухара.

Она уже была готова наброситься на него