– Давай не будем ходить вокруг да около – рассказывай.
– Тем не менее квантовая физика.
– Конечно же, квантовая физика, Риц-тян.
– Особо сложная. Мозгодробильная.
– Теперь успокойся.
Истекая слабостью, Рицко в белом халате была почти невидима на фоне испещрённой формулами белой доски.
– Рицко, ты понимаешь что у тебя последняя попытка растолковать наш план властям? – Мисато сидела в окружении полупустых банок пива, периодически случайным образом выбирая одну и допивая – Если наши действия объяснять таким языком, как ты объясняешь, нас лишат финансирования и разберут Евангелионы на сувенирные пепельницы.
– И что ты предлагаешь?
Мисато посоветовалась с пивом.
– Просто рассказывай всё так, чтобы даже я поняла.
– Так будет слишком скучно.
– Когда комитет чего-то не прорубает, они имеют обыкновение вызывать к себе женщину, без одежды.
– Уже интереснее.
– Я поняла до того момента, когда Евы по очереди удерживают шаровидную проекцию того Ангела АТ-полями. Как в море Дирака попадают другие Ангелы?
Рицко внезапно обнаружила, что ген, отвечающий за низкий ай-кью, биологически увязан с геном любви к Yebisu. Она подошла к пивной батарее Мисато и вытянула из неё две банки.
– Смотри: Ева-00 или Ева-02 постоянно удерживают Ангела в перманентном состоянии, он не излучает в синем спектре и теоретически не заметен при появлении других Ангелов. Фактически он находится в мнимом измерении и просто не существует.
На столе появились ещё две банки.
– Тем временем Синдзи в Еве-01 заманивает Ангелов в море Дирака, – Одна из банок переместилась между двух предыдущих – И их утягивает в другое подпространство, где даже привычные нам законы физики перестают действовать.
Лишенная системы обеспечения алкоголем, Мисато вытянула шею, чтобы лучше разглядеть бесконечную иерархию происходящей на столе херни.
– Рицка, ты с утра захлебнулась LCL? – мягко спросила Мисато. – В каше твоих рассуждений Ангелы потонули бы быстрее чем в море дирака. И что там с ними происходит?
Случился массовый исход идей из рта Акаги в мозг Мисато, где все они и погибли. На её лице нельзя было увидеть ничего – даже глаз.
– Проснись!
Майор подскочила, чуть не уничтожив затылком лежащую сзади кошку Рицко.
– Мисато, ты ещё следишь за моей мыслью?
– Я готова в неё вцепиться.
– Главное для нас и для JSSDF, они больше не представляют угрозы. – продолжила Рицко, сминая банку и аккуратно хороня её в переполненной мусорке – Во всяком случае, уже восемь Ангелов пропали там без вести, даже не поцеловав Геофронт.
– А что говорят МАГИ?
– МАГИ говорят, что тебе нужно меньше пить. Распорядись, чтобы Аянами сменила Синдзи у сферы и ложись спать, завтрашний день тяжелее Аскиного гардероба.
– Получается, вы боретесь с врагом его же оружием? – недоверчиво спросил член комитета на следующий день. Акаги объяснила им то же самое, что вчера относительно удачно проталкивала в голову Кацураги, но их подозрительность превысила все ожидания.
– Да, это весьма простой и эффективный способ нейтрализовать угрозу. До сих пор он не давал сбоев, к тому же последний из Ангелов весьма забавно хрипел в процессе исчезновения. С тех пор они не появлялись уже больше месяца.
Со своего места поднялся человек с острым лицом и в белом халате. "С тем же заданием максимально испортить настроение, но уже на научной основе" – мрачно подумала Мисато, всё это время молчаливо раскручивавшая из стороны в сторону крестик на груди. Рицко протянула руку, решив про себя, что человек знает чуть больше её самой и явно больше для обычного сотрудника госбезопасности
– Доктор Акаги – заговорил учёный, проплывая мимо предложенной ею конечности – вы утверждаете, что Ангелы исчезают бесследно...
– Я этого не говорила – с успехом поющих снаружи цикад вставляет Рицко.
– ...и что они якобы не представляют никакой угрозы. Пессимизм оптимизма в том, что по ту сторону 3-х нанометрового поля инвертированного АТ-поля Ангелы не обязательно погибают. Вы понимаете, что это значит? План SEELE предусматривает уничтожение Ангелов, а не их нейтрализацию, не так ли, доктор Акаги?
Рицко напряглась. Выражение лица предвещает вопрос о котором она пожалеет.
– Ваши варианты?
Человек усмехнулся и подошёл к демонстрационной установке.
– Мы сбросим в море Дирака все имеющиеся в наличии 23 N2-бомбы, и Ангелы достигнут с ними трагического взаимопонимания.
– Что?!? – взрывным хором закричали все присутствующие. Рицко ощутила, что ей понадобится больше двух челюстей, чтоб осознать эту разновидность правды. Мисато продолжала молча смотреть, как человек в белом халате прописывает свои выкладки на доске. Ей всё меньше нравилась вся эта затея с ангельской тенью, и всё больше вопросов возникало относительно замыслов главнокомандующего.
Что за тихий омут там, в этом свёрнутом пространстве? В момент его появления Еву-01 чуть не затянуло внутрь, хорошо Аска без тормозов затащила его на крышу. Никакие сигналы не проходят сквозь ровную чёрную поверхность, любое излучение поглощается бесследно. Запущенную внутрь управляемую камеру затянуло вместе с генератором, без каких-либо результатов. Один из техников даже помочился на краю объекта, сказал что впервые в истории обоссал Ангела без видимого результата.
План был принят единогласно. Рицко представила, как ломаются голосующие руки.
– 320 метров, они не промахнуться мимо очка такого радиуса? – размышлял вслух Фуюцки, наблюдая с экрана за полётом военных вертолётов с N2-бомбами на борту. До начала операции оставались считанные сигареты, хотя он давно бросил курить.
– Не беспокойся, – ответил Гендо – все бомбы порхнут в цель, затем Евы на мгновение ослабят АТ-поле и море Дирака получит инъекцию бодрящего заряда на весь день. На них установлен таймер, бомбы сдетонируют через 10 минут после потери связи с центром управления.
– Мы так и не сможем узнать, что же там произошло, но старики SEELE останутся довольны.
– К надгробным плитам не применимо понятие "довольные". Переключите на шестую камеру.
Кадры с панорамным видом города. В центре чёрной кляксой разрослась тень от сияющего преобразованным АТ-полем шарика. Или наоборот, это шарик был тенью тени. На время операции Гендо приказал удерживать шар всем трём пилотам.
– Сегодня мы, возможно, покончим со всеми Ангелами, если не появится новых.
– А как же тот Ангел, возможности которого мы используем? – возразил Фуюцки.
– С ним не возникнет проблем. Мы увеличим мощность АТ-полей всех Ев и сожмём его до критического радиуса, после которого его плотность превысит допустимое значение проекции Дирака. Даже если Ангелы по ту сторону поля не будут уничтожены взрывом, способным 18 раз уничтожить земной шар, они никогда не смогут вернуться в наше пространство. У Рицко нет сомнений на этот счёт.
С наблюдательного пункта в окрестностях города Мисато сквозь бинокль сверлила взглядом город. Бомбы прочертили небо, как стая мошек, слетающихся к выгребной яме.
"И чё?" – подумала она.
Через несколько минут надобность в бинокле отпала. Сфера проломила АТ-поля Евангелионов, сминая преобразователи и несколько зданий в придачу. Раздувшись до чудовищного размера, Шар дрожал, истекая кровью. Сквозь арбузную поверхность пробивались неприятно знакомые силуэты. Зрелище было завораживающим для очевидцев, и даже те кто уже побежал, вдруг останавливались и глазели.
– Ты запутан, Икари. Это ликование – оно явно нездоровое.
– Здоровье субъективно. Энтропия играет на нашей стороне. Я верю что мы эволюционируем.
– Точно – в мертвецов.
– Где твоё воображение, Фуюцки?
– На центральном мониторе – взгляд четырёх глаз впился в экран, всполыхнувший и впрямь интересными событиями. Ангелы вылезали, вываливались, выползали, вылетали и вытекали из заключения, поднимая столбы пыли и криков. Наиболее впечатлительные уже стреляли молитвами Земля-Воздух.
Фуюцки выплюнул сигаретой в монитор, беспомощно тыкая пальцем в изображения многочисленных монстров. Рядом с ним корчился в немом потрясении Гендо, уронивший на пол очки вместе с челюстью.
– Это же... это... столько... как...
– Ангелы, оптом. Воспользовались задержкой и инвертировали свои поля, чтобы пробить море Дирака. – раздался обречённый голос за спиной. Рицко стояла с кошкой на руках.
Гендо издал серию громких звуков, не содержащих ни единого слова.
– Мы не сможем остановить сразу восемь Ангелов! – воскликнул Фуюцки.
Геофронт сотрясло несколько мощных взрывов: Ангелы начали пробираться к центральной догме. Погас свет, Макото впечатался в клавиатуру лбом, Майя пронзительно завопила, перекрывая вой сирены. Кошка вырвалась из хватки Акаги и впилась когтями в лицо Гендо. Помещение залило красным светом аварийного освещения, скрадывая первые следы цвета крови.
Гендо вопил, складывая слова, осмысленные единственно для того, кто осмелится присоединится к нему в изысканном пространстве за болевым порогом. Когда ему удалось оторвать кошку и установить на её место очки, он успел заметить как зубы Фуюцки выбило изнутри. Повернувшись, Гендо увидел как из сдутого шара вываливаются и разлетаются по городу маленькие чёрные точки.
– Это же...
– ...наши N2-бомбы!
Старик и командующий переглянулись – и громко завопили.
"И чё?" – вновь подумала Мисато. Открывая новую банку, она никак не могла отделаться от ощущения что комплементация пройдёт по сценарию ядерного синтеза.
«Ну лизер, ну и что?»
– Зря ты так, Анно.
Голос Садамото с уже того света. Как бы обеспокоенный.
– На этот раз ты забрёл слишком далеко.
Анно оглянулся вокруг. Вокруг оглянулось на него.
– Я схожу с ума, или фон меняется?
– И то, и то.
Голос как бы Садамото, но Анно уже не был так в этом уверен. Запутавшись в иноходи собственного сердцебиения, он увлечённо пытался отследить траекторию падения собственного рассудка, пока тот окончательно не вышел из фокуса.
– Сколько аниматоров в год погибают от передозировки? Я первый в этом ремесле?
– Вопрос к реаниматорам. Скоро приедем, кстати – Голос принадлежал уже неизвестному силуэту, сидящему напротив. Поезд, вагон, оранжевый свет, стандартный набор. «Надо бы добавить ещё в парочку серий» – сообразил Анно.
Силуэт проявляетсяся девушкой. Нет, не рыжие.
– Давно не виделись.
– Ох, нет. Давай мы просто посидим и подождём, пока меня отпустит.
– Разве не хочешь сходить в гости?
– Спасибо, но спасибо, нет.
Тихий голос, не изменив бесцветности, окрасился презрением.
– Так всегда, я даю ему советы, и что получаю взамен? Концентрированное недоверие, стекающее с твоей физиономии. Почему бы не переснять концовку, в более смертоносном для глаз ключе? Ты более чем кто-либо способен спасти западную цивилизацию от себя. Знаешь, Евангелион там официально номинирован на «лёгкое, мимолётное ощущение тошноты». А недавно китайские порнографические мультики признали вьетнамской эротической анимацией – это прогресс?
– Революция.
– Если религия опиум для народа, то Гайнакс – первый народный псилоцибин. Эти подростки каким-то образом обходят законы физики, поскольку отаку выдаёт больше энергии, чем студии вкладывают в аниме. Если так будет продолжаться, ваш аддиктивный аттракцион никогда не исчезнет.
– Ты исчезаешь – заметил Анно.
– Мы оба. Тут так выходят.
– И темнеет. Это основная тональность?
– Всего лишь вариант смены планов. Особо унылый.
Улица смазана дождём, ветер нагибает курсивом акры травы.
– Скажи мне, где мы, и моя четырёхлетняя депрессия закончится прямо тут – проскулил Анно.
Солнце выглянуло из-за горизонта, как застенчивый снайпер.
– Сейчас начнётся.
– Что, дома вырастут из-под земли, намекая на город?
– Всё-то ты знаешь – разочарованно бросила Рэй, бредя по мокрой улице, как призрачный маньяк после тяжелого рабочего дня. Анно, сдерживающий тошноту от ощущения ареальности, поплелся вслед за ней.
Бэкграунд пестрит прохожими, их тела настолько подогнаны под аниме-стандарт, что едва регистрируются сетчаткой. Астральная парочка вошла в здание, попав в усыпанный дверями коридор.
– Можно сказать, коллекция фанфикерских миров, чья геометрическая скорость роста обязана твоему шмату творчества.
Заглянув в одну из дверей, Анно с демонстративным смущением отошел в сторону.
– Есть ведь и места, где Лилит прибавили к пищевым группам... – прокомментировала Рэй, подводя его к другой двери, по форме повторяющей контуры многочисленных щупалец – Запомни где выход – шепнула она, и толкнула внутрь.
Филе полуночи, монстры, в таком ключе. Мысли о том что где-то он всё это видел пробивались к Анно сквозь туман бессвязного ужаса и складывались в образ существа, чей зов вселяет ужас своей избитостью, после чего снова рассыпались паутиной и монстрами. Стараясь сохранить внешне спокойный вид, он, воя шепотом, выскочил из комнаты и, пробежав по инерции пару узоров паркета, провалился в открытую дверь напротив.
По напольной пустой таре было ясно, что он лежал на пороге квартиры Мисато. Рэй как раз объясняла ей прикол, когда за той же дверью послышались неуверенные шаги. Если стук может быть пренебрежительным, то именно такой услышала пропитанная слоями цинизма квартира разнорабочих Нерва.
– А тут у нас нездоровый ублюдок – Рэй распахнула дверь.
Синдзи выпал из двери, как снег, развалившись на полу глубоким сугробом.
– Этот – сама неопределённость. Синдзи Гейзенберга с памятью Шредингера. Клубы сигаретного дыма по форме и размеру точно повторяют его комнату.
– Этот Синдзи курит?
– Как и ты, мой фармакологический друг.
– Я не курю. Только не я – вяло запротестовал Анно,
– В день, когда ты скажешь правду, я приму свою истинную форму на психоделическом кладбище. Пообедаем тут, если только твой лизергиновый потенциал не иссякнет раньше.
Синдзи, иссушенный колоссальным усилием видеть дальше ресниц, направил остатки жизненной энергии в ноги.
– Оцените достижение – проговорил он, демонстрируя блевотину, растёкшуюся на полу в форме эмблемы NERV, и, бросив на стол упаковку банок Yebisu, которое Мисато привыкла употреблять внутривенно, скрылся за дверью своей комнаты.
Зет-бозоны: обладая слабой радиоактивной энергией, эти частицы имеют сходство с лицом Синдзи, если смотреть в 20-нанометровом разрешении. Оно уныло распространяется вокруг носа, как круги на пруду. Встроенные в стены домов Геофронта счётчики Гейгера стрекотали при его появлении, а он думал это цикады. Наполовину ублюдок, наполовину ублюдок, бежавший субъект операции на мозге, Синдзи заделался в бета-тестеры новомодных игрушек в компании своего отца. Зацементированный ленью, он проводил в Еве-01 больше времени, чем в заповедном мире снов. Научился синтезировать из LCL субмолекулярное вещество, настолько высокоалкогольное, что его приходилось разбавлять спиртом, и по умолчанию был настолько пьян насколько это доступно живому человеческому существу. Вскоре у него сложилась репутация практикующего приколиста: жил с Мисато и ел её пищу, что само по себе уже являлось вызовом. Обладая циничным и антиобщественным нравом, он даже стирал одежду не как все – с особо мрачным, полным безысходности взглядом кидал её мимо стиральной машины, и поднимал через полчаса. «Правонарушитель!» – кричали окружающие, и он улыбался. Не понимал, что они пытаются унизить его. Отчаяние Синдзи длилось как огонь, пересекающий мост – в его сознании он явно перекинулся через бензиновую реку. Единственным утешением стала для него идея уничтожения Токио-3 путём методичного сноса каждого здания Евой-01 в режиме эстетствующего берсерка.
Комната Икари напомнила Анно его собственную – насильственное отсутствие колюще-режущих предметов столь очевидно, что потрясает способностью обращать на себя внимание. Синдзи казался частью дизайна грязного дивана.
– Синдзи, ты куришь градусник.
– Да? – он изумлённо уставился на предмет у себя в руке, затем похоронил его в пепельнице и вытащил из-под мышки сигарету.
– Тут гость, отчаливший от логики и причаливший к нам, если ты не заметил – продолжила Мисато – веди себя, или своё тело, прилично.
– Блять, оставьте меня в покое... – пробормотал он, потом выкрикнул то же самое.
Стены пропитаны апатией. На потолке большой рисунок окурка, составленный из окурков. Анно почувствовал себя неуютно, как в тот раз, когда его сбил мотороллер.
– Каждый живёт в галлюцинациях, которых заслуживает – Синдзи залез в оба кармана, вытащил полные горсти болеутоляющих и принялся грызть их, как орешки.
– Ты сегодня аномально кроткий. Сейчас нет времени путаться в собственном стиле, у нас важная деловая встреча с рассудком.
– Класс, настоящее чаепитие. Кто-нибудь ещё хочет поржать?
Кадры с гостями. Пен-пен обвисал на стуле и молотил крыльями, обучаясь плавать.
– Каждый год одного каббалиста убивает молнией. Это, быть может, единственное доступное нам доказательство существования бога.
Все настолько старательно пытались не замечать Анно, что когда он решил начать разговор, взгляды схлопнулись на нём со звуком плюхнувшейся в жидкость головы. Тишина опустилась на комнату, и стало слышно что Каору в углу рассказывает как удавил котёнка в манге. По стенам долго реверберировал презрительный гнев, пока он не признался что удавил его ради еды, а не развлечения.
– Из костей пингвина выходят отличные колотушки – выдал Анно для поддержания беседы.
– Пен-пен может развлечь нас в живом виде – сообщил очкарик, юный задрот с камерой. – Он может хлопать крыльями, как пингвин.
– Но он и есть пингвин.
– А чему ты тогда так удивляешься? Его мозг размером с надкусанное яблоко вмещает больше, чем можно описать нашим примитивным языком.
Аска входит, обращая ионный заряд воздуха. Статистика вероятности поляризуется.
– А мы тут и не хотим без неприятностей – говорит Синдзи, и все валятся в корчах смеха.
Объект: Сорью Аска Лэнгли, более трагично чем вы калькулируете.
Млекопитающие, полагающие что с Аски нечего взять, кроме визуальной информации, давно причислены к вымирающим видам. После боя с Ариилом (в тот момент всех настигло понимание, зачем Рицко совала ей в зубы щедрый шмат резины) она вернулась с новой философией, проповедующей, как хорошо лежать и молчать в комнате, где ничего не происходит. При этом реакция её ничуть не изменилась – пнёт тебя в рот, и прощай акцент. Подобно заводному солдатику, она должна ударить что-нибудь, прежде чем сменит направление. Обладая практичным складом ума, первая додумалась торговать рекламным местом на поверхности своего Евангелиона. Единственный способ остановить Еву-02 – уморить её голодом через нехватку целей. По нетрезвому сравнению синхротестов Аски и Синдзи Мисато пришла к выводу, что Аске надо научиться использовать таланты которые у неё есть, вместо талантов которые, как она считает, у неё есть. Пытаясь осознать разницу между эталонным пилотом и манекеном для битья, Аска склонилась перед приговором так быстро, что сломала ему нос. Однажды группа ребят спросила у неё, сколько немецких ругательств необходимо знать, чтобы достичь такой популярности. Аска оставила на лицах всех четверых посмертный автограф.
За единственный взгляд Рыжая заглотила всю ситуацию.
– Я думаю, Рэй вуду может говорить, просто не хочет, потому что не уважает никого из присутствующих.
Рэй взглянула на Аску так, что во взгляде та прочитала про «всё человечество», «рыжий бульон» и так далее.
– Разрешите мне познакомить вас с представителем Анно Хидеаки на земле – Анно Хидеаки.
– Она несёт семантику! – удивилась Аска – В центральной догме что-то крупное сдохло.
Аянами полтора раза моргнула – единственная уступка удивлению. Синие волосы с красными глазами для Аски инверсивно слились в неприметный серый фон. Объект дискуссии продолжал изображать из себя серийного невиновного.
– Там у вас в воде плавают звери, похожие на рыб – сообщил он, тыкая на дверь в ванную.
– Думаю, это и есть рыбы – страшным шепотом парировал очкарик, беря крупный план его рожи.
– Пожалуйста, Кенске, если это ваше настоящее имя, в моё отсутствие инфернальные печи Гайнакс некому заплёвывать, их последней идеей был документальный триллер про болезненно-огромный утюг и одержимую домохозяйку с гитарой. Вдумайтесь. Домохозяйка. Утюг. Боль. Кто здесь главный и каким сумасшедшим способом я мог бы с ним увидеться?
– Во-первых, и во главных... – начал очкарик, и береговая линия его рта захлопнулась. – Как вы думаете, чем сейчас Рэй там внутри себя занимается?
– Пишет биографию?
– Вы у меня спрашиваете?
В мучительном спазме логики Анно схватил телефон и, семь раз ударив его пальцем, кинул трубку в Синдзи, смахивающего на парня из рекламы головной боли.
– Это автоответчик Икари Гендо – в голосе было столько металла, что чувствовалась опасность изменения магнитных полюсов планеты Синдзи – После гудка положите трубку. Не надо оставлять сообщение, и звонить мне больше не надо.
Воцарилась тишина, соизмеримая с предыдущей.
– Отец...
Выждав двадцать три гудка, Синдзи стремительно помахал руками и нижней челюстью, прокричав:
– Не могу больше выносить тебя, ублюдка. Тебя, ублюдка, вообще ни один, ни много людей долго выносить не могут.
Гудки прекратились. Тишина стала выразительно глубокой, заставив Синдзи обернуться.
– Ты, Синдзи, хорошо устроился в круговороте углерода. Я уважаю тебя как пилота, но как сын ты от меня ускользаешь.
Гендо стоял у стола, утопив пальцами кнопку завершения вызова.
Случайно выбрав тему, Синдзи спросил отца, как начать испытывать угрызения совести. Гендо признался, что впервые слышит это выражение.
– За редкими исключениями, у вас тут все в порядке?
– Тренировки проходят успешно – отчеканила майор.
– Что, Синдзи убивает Ангелов?
– Нет, в конце он их «прощает». Я его не понимаю, но он исправно убирает мою квартиру...
– А кто-то по ночам исправно убирает центральную догму.
– Брось, Икари. Всех аквариумных питомцев убила совесть.
– Есть ли свидетельства здравомыслящих очевидцев?
– К сожалению, нет – сказала Мисато, покосившись на Синдзи.
Тусклый свет очков Гендо отражал всю глубину его печали.
– Рэй... как дела в школе?
– Килим, сделанные из мяса, сидят за партами, сделанными из дерева. В чем смысл?
– Вот что значит получить образование в погребе – фыркнула Аска – Рэй, в чем смысл человеческого подбородка?
– Наверно, человеческое лицо должно где-то кончаться.
– Звучит, на мой вкус, как признание поражения. Может, поэтому мы больше не эволюционируем? Подбородок перекрывает нас, как эдакий ограничитель?
Объект: Икари Гендо, поцелуйте в очки.
Отрастил бороду, чтобы размыть очертания, где кончается подбородок и начинается окружающая атмосфера. Его очки – один из нескольких объектов, блеск которых виден из космоса. Незадолго до встречи с Фуюцки во время своей речи заполучил оглушительный залп хохота в правое ухо, после чего забыл с какой стороны света находится смех. С помощью На око загонял своих жертв в угол и триангулировал. Основал собственную фирму для отмывания душ – в Нерве было много всякого, украденного по предельно низким ценам. Бизнес его заключался в приближении конца человеков. Для прикрытия разрабатывал огромных богоподобных роботов. Спустя годы он с удивлением обнаружил, что это считается нормальным. С Гендо случился прикол – точка зрения совпала с фактами. Вскоре его единственная цель лишилась остатков претензий на связность. Беременный мрачным знанием, он развлекался созданием ангелов, похожих на проехидну, смытую в унитаз и разросшуюся в канализации, и стравливанием их с евангелионами. Несмотря ни что, внутри Гендо скрыта широкая душа – заколи его, и нож даст ростки.
Кацураги казалась фокусником, заставляя исчезать предметы своей пищи путём поедания их.
– Если Мисато извинит меня за такие слова, вот это конкретное блюдо ставит больше вопросов, чем даёт ответов. Одно из тех, что надо проглотить, если тебя спалили за взломом МАГИ?
– Обыкновенная лапша с ароматом симулякра подобия искусственной сои. В чем прикол? – Внезапно Мисато обнаружила, что обращается к пустой комнате. За окном послышались выстрелы.
Подозреваемые выстроены в ряд. «Повернитесь». Все поворачиваются. «Улыбнитесь». Все улыбаются. «Изобразите удушающие движения». Все изображают, только Наоко продолжает улыбаться. Бинго!
– Да ладно вам! Кто из нас отказался бы задушить Рэй-двух ради пары взрывов смеха?
– Если следовать стандартной логике, это убийство – вставляет Рэй.
– Убийство? Но ведь у меня отсутствует стрежневой злой умысел. Просто недогляд.
– Недогляд, совпавший с недосердцебиением и недодыханием у нашей маленькой сестрички. Боюсь, она никогда не вернётся к комнатной температуре.
Кадры с насилием. Акаги сминает дымоход горла номерной Аянами. Голубые волосы скрывают дрожь чужих пальцев. Рэй стоит, глаза прикрыты, и шепчет слово «ведьма» на каждом языке и диалекте, когда-либо известном человечеству.
– Так оно и было. Наоко отшатнулась и, споткнувшись о нелепую случайность в виде арбуза, упала вместе с ней на МАГИ. Её череп раскололся как арбуз, а арбуз раскололся как череп, и оба выбросили фонтан, по большей части, воды, а из арбуза ещё немного семечек – С этими словами Рицка убила сигарету. – Будучи предусмотрительной женщиной, она перекачала свой мозг в суперкомпьютер, чтобы тупые идеи приходили к ней даже после смерти.
Лицемерно никем не замечаемый, Анно смотрел сквозь окно автобуса, оценивая Геофронт в непривычно трёхмерном виде. Унылый пейзаж разбавлял Нерв-Шуй, искусство обмениваться негативной энергией с окружающей средой посредством размещения огнестрельного оружия в правильных местах по всему Геофронту. Падающие с поверхности люди в военной форме умирали от скуки раньше, чем ударялись о землю.
– Мозг Юй – геологическая тайна. Коридоры НЕРВ – лабиринт, основанный на его компьютерной томографии. Наши задницы балансируют в 40-ка километрах ниже уровня моря – сообщила Рицко – Любая агрессия извне, гипотетический плод больной фантазии нашего гостя, будет задержана необходимым для этого числом бронированных плит.
Синдзи, в течение сорока минут ставивший рекорд по продолжительности держания среднего пальца в воздухе, наконец опустил его и поднял голову.
– Аска, у немцев есть слово, означающее Блицкриг?
Колкости полетели в Синдзи, он их все поймал на спину и стал как дикобраз. Дилемма же проявилась в том, что все присутствующие старательно мимикрировали под предметы первой помощи – найти их лучшие стороны в нужный момент не представлялось возможным. Аска, казалось, погрузилась так глубоко, что навестить её можно было лишь на Евангелионе с глубоководной оболочкой.
– Метод укрытия Адама, изобретённый Рицкой, работал по принципу отрицания возможного. В отличие от термооптического камуфляжа, кавайная маскировка считывает то, во что Ангел не в состоянии поверить, и посылает микроволновой импульс, имитирующий этот объект – например, арбузную грядку посреди Геофронта. И Ангел отказывается это воспринимать.
– На проверку, – вставил Гендо – когда я показывал чемоданчик с Адамом старикам SEELE, они утверждали что там ничего нет. Я окружен приколистами.
Мысль ударилась в Анно, как Ева-01 в берсерка. Две идеи облокотились друг на друга. К моменту, когда он в полной мере осознал ошибку с заменой концовки, взрывы уже давали о себе знать, а доплеровское смещение разнообразило тональность падающих мимо вертолётов.
– Эти умники, – продолжила Мисато – они сразу поняли его предназначение, и выжидали с терпением, заслуживающим восхищения. Люди видят то, что нормальный ангел видеть не способен.
– Нет такого понятия, как нормальный ангел – проговорил из своего угла Синдзи, выбрасывая сигареты в окно, одну за другой. Чья-то нога пнула его в ноздри, превратив голову в личный планетарий.
– Ты веришь в переселение душ, Синдзи?
– А? Нет...
– Тогда храни своё мнение в сухом прохладном месте, или я измажу стену твоим мозгом – с этими словами Аска храбро преодолела банку кока-колы и вернулась к созерцанию внутренней стороны век.
Синдзи встряхнул пачку, и закурил последнюю сигарету. Аска была восхитительна. Если бы её разорвало на кусочки, он любил бы кусочки.
Освещаемая взрывами, пирамида приближалась с отчётливой безысходностью.
– Это противоестественно, жить в одном доме с Аской – мы принадлежим к разным видам. Вспомните, когда ей дали отдохнуть пару суток.
Кадры с лежащей Аской. На двери надпись «303. Brain not found». Синдзи стоит, предчувствуя порции острой боли.
– Что за за херню ты де.. – начала Аска, но её кулак опередил мысль.
– А разве не все возбуждаются на кардиографы? – промычал Синдзи, хотя и не был уверен что она услышит его через грохот крошащихся зубов. – Я просто проверяю, не нарисованные ли мы персонажи – он ткнул в лицо Аске испачканную ладонь – Как, по-твоему, не похоже на текстурную заливку?
Момент наполнил Аску несокрушимой злобой. Впоследствии серийки просто не успели понять, что с ними произошло. Каждая описывала сцену по-разному, но все сходились на присутствии демона.
– Сколько народу внутри?
– Пять тысяч сотрудников НЕРВ, сэр.
– Сколько снаружи?
– Пять миллиардов, сэр.
– Думаю, миллионная доля – необходимая жертва сегодня. И пленных не брать – нам негде их содержать.
Воздух полыхал баллистикой. Время от времени бульдозер сгребал трупы в сторону, чтобы обеспечить свободный обмен выстрелами. Человек в форме SSDF снова схватил рупор и направил его в сторону, откуда летело наибольшее количество людских ошмётков.
– Выходите, и мы не будем пресекать ваш чертов разврат. Пингвины? Клоны? Да кто узнает? Тем, у кого эдипов комплекс, даю слово матери.
Владелец гадкой ухмылки застал Кила, вырезающего из бревна статую дерева.
– Сефирот, мм?
– В точку, брат. Ты мне не нравишься, и ты здесь потому, что нужна твоя помощь в осознании того, откуда взялся закон, запрещающий мне убить тебя исключительно по этой причине. – Кил со скрипом повернулся к нему – Зацени, вертящееся кресло.
На стол упали простреленные в нескольких местах телеграммы.
«УБЛЮДОК НА СВОБОДЕ С ДОПОТОПНЫМ КАССЕТНЫМ ПЛЕЕРОМ И НЕ ПОМОГАЕТ НАМ ПРИТВОРИТЬСЯ ЧТО МЫ НЕ ЗНАЕМ ПОЧЕМУ»
«ВЗРЫВ ЕВЫ-05 ТЧК ЖАЛЬ ВАС НЕ БЫЛО ТЧК КАДЗИ ТЧК»
– Убери эту свою улыбку с лица раньше, чем я собью её, и она шлёпнется на вон тот портрет Спасителя.
– Это фотография Анно...
– Ты когда нибудь замечал Анно и Иисуса Христа вместе в одной комнате? Я первый, у кого это вызывает подозрения? Придумывает кошмарные культы, подписывает чеки на санскрите, в таком стиле.
Две стороны у каждого довода, и только посмей предложить третью или девяносто третью. У Кадзи было много недостатков, – но уж трупом он никак не был. В прошлый раз он на ходу придумал алиби со столь захватывающим правдоподобием, что все в ужасе спрашивали у него, правда ли, что это лишь плод его воображения.
– Меня зовут Кадзи, – врал он – но все называют меня... Кадзи.
– Увлечения?
– Шпионаж и арбузы.
– Арбузы.
– Если честно, я соврал.
– Про арбузы?
– Про шпионаж. Только арбузы, я их обожаю. Дайте мне скорее лейку.
В тот раз Кил недоумённо посмотрел на своих коллег и посверлил пальцем висок. В результате недопонимания один из них вышел и вернулся с перфоратором и целеустремлённым выражением. Ныне перфоратор и целеустремлённое выражение стали привычной деталью интерьера.
– Твои уста глотают регулярную зарплату воздуха. Объясни, какую жуткую херню ты творишь с этими гадскими арбузами, где они вообще?
– Это просто выдумки в твоих мозгах.
– Ну слава богу. Не самый важный орган.
Сколько раз мужчина должен побриться, думал Кадзи, прежде чем подбородок поймёт намёк?
– Те, кто ведёт двойную жизнь, поступают так лишь потому, что дальше не умеют считать.
– Ты просто не знаешь что такое боль. Твой спинной мозг никогда не видел света. – Тяжело произнёс Кил. – Размышления представляются ненужными при определении глубин твоего зла.
– Ну спасибо, я – я насладился беседой... беседочкой.
– Избранные считают себя чернилами правды.
– Просвещённые краснеют чужой кровью.
– Любовь отвечает обществу искусством.
– Общество отвечает искусству обществом.
– Все свитки напечатаны мелким шрифтом.
– Ещё раз, о чём мы спорили?
– Арбузы, брат.
– Арбузы. Непобедимы.
– О, мой унылый бака.
Гильза летит, как Рамиил над Токио-3, блестящая и бессмысленная.
После ингаляции пули Кадзи стал мёртв, как автоответчик, сообщивший эту новость:
«Приве-е-ет, не спишь? Мысли и много чего ещё пронеслись в моей голове, и я чувствую себя обязанным сообщить их любимой тебе – интересно? Очень?»
Запись оборвалась. Мисато панически утопила кнопку прокрутки.
«Так, на чём мы остановились? Да, мы обсуждали пулю. Кажется, я буду иметь удовольствие её присутствия в своём черепе. И раз уж мы заговорили о дырах – помни, в истории Мардука их больше, чем в резиновой женщине...»
Прослушивая запись, Мисато желала, чтобы Кадзи был жив или хотя бы неправ.
«Не хочу, чтобы всю мою жизнь загромождала эта бессмыслица – особенно такую короткую жизнь, которой отчетливо должна стать моя.»
Слова сгущались внутри неё, как сумерки, до самого последнего момента не давая ей права на ошибку.
Объект: Мисато Кацураги, это тоже очень трагично.
Забавы с фактами – второй удар власти списали просто на очередной личный шмат плутония. Разнёсшего полпланеты ангела, ведущего обугленную жизнь, объявили упавшим метеозондом. Мысленно запакованной в капсулу, Мисато несколько лет не удавалось найти радость в складывании из слов осмысленных предложений, эдакая мини-Рэй. С тех пор она забросила нормальные каналы исследования, которые ведут остальных к решению, какое утешение они хотели бы потребовать от ошибки этого тоскливого мира. Случайно раздавив во время секса с Кадзи все двадцать три развешанных по комнате подслушивающих устройства, заслужила доверие спецслужб, после чего сообщила что на каждом устройстве обнаружила по тридцать две маленьких спрятанных комнат, и проснулась в звании майора. Когда Рицка это услышала, у неё был полон рот кофе, и он обрушился на распределительный щит, оставив без света весь Геофронт. Поскользнувшись на чужих мнениях, Мисато привнесла смелую теорию – чем больше калибр, тем больше контраст между здоровьем ангела до и после выстрела. На спусковом пальце до сих пор вмятина. Обращалась с предметами как с животными, и наоборот – Пен «Пен» Пен служил прикрытием для её тайной любви к коллекционированию холодильников. Однажды она в слезах спросила при нём, отчего под нашими жизнями наша смерть тянется как пустая плёнка под записью. Пен-Пен начал монтировать ответ, вырезая клювом буквы из газет, и закончил год спустя фразой: ВЫ ОХУЕННО ОБЛАЖАЛИСЬ.
Синдзи оттолкнул Анно, будучи оттолкнутым Мисато, которая достала 40-миллимитровый пульсозаборник и пронзила пулей баллоны, заполненные смесью LCL и растворителя для снятия вельвета с жирафьих рожек. Прятавшийся за ними SSDF-овец превратился в звезду, его пылающие конечности врезались в потолок и прилипли, догорая.
– Значит, тут у нас бродячие трупы, – начала она с фактов. – замаскированные скелеты. Одно можно сказать в оправдание скелетов – они всегда тебе улыбаются.
– Так неправильно, кто будет оплачивать спецэффекты? – провыл Анно, поскальзываясь на чьих-то глазах – Кто-нибудь, вызовите ветеринара.
– Он мёртв!
– Мёртв? В начале серии? Кацураги, у вас так принято?
Баллистическая невоздержанность окружающей среды достигла апогея. Куски мяса свисали, как вымпелы. Розовые кишки растянулись между стенами, как по-ребячьи выброшенная жвачка.
Повторяющиеся на одной ноте вопли Майи вскрывали двери как полусгнивших устриц. Синдзи уныло тащил себя за руку. Вооруженный кофеваркой Макото усиленно молотил ей по стенам, отпугивая случайную разумность. Под выстрелами Кацураги солдаты красочно разлетались по всем законам строгого отсутствия физики, распыляя кровь из груди и прочие погляди-на-меня гротески.
– Рэй, ты так меня напугала, что я чуть не испугался, и ты, гадство, в курсе.
Аянами повернула голову и ход событий.
– Если ты хочешь обломать что-либо или кого-либо, самое время это сделать.
С чувством предательского удара истины в спину Гендо отметил, что Рицка выиграла спор: синие волосы в оранжевом освещении казались оранжевыми, а не синими.
– Сезон охоты на разум?
– Что?
– Ладно, сейчас...
Рэй проконсультировалась с тезаурусом.
– На рассудок, ум, здравый смысл, интеллект, мозг, голову и, гм, мыслительные способности.
– Юй одобрит ассортимент, а мы навестим белоснежное сокровище. Разденься подобающе.
Коридор утопал в багряной темноте. Детали побоища плавно скрывались под артефактами сжатия. Наглядно демонстрируя равенство, Мисато истекала кровью одновременно из входной и выходной раны.
Тень Аянами появилась, чтобы тенью карточки отпереть тень двери к тени ада.
Тень пропускного турникета вспыхнула красным протестом. Рэй попыталась подёргать карточку туда-сюда, но ничего не вышло.
– Ты забыла новый пропуск, дура – плюясь кровью, прошептала Мисато. Эти люди полны безысходности. Безысходности!
Вспышка.
– Не уверен, что уследил за галопом дерьма, которое ты называешь дискуссией – сидя в Еве, Синдзи явно был настроен на феерический провал чьих-нибудь планов, желательно многовековых.
– МАГИ. Недавно я получила интересные расчёты. Посмотрите, замедленный голос Юй – это рёв Евы в берсерке, а ускоренный рёв Евы даёт голос Юй. Если вдуматься, всё символически верно и кармически необходимо. Нет более фрейдистского варианта, чем капсула, заполняющаяся LCL как член кровью, заставляя Еву встать, защищённую презервативом АТ-поля.
Анно в углу униженно застонал.
– Каково определение Евангелиона? Надёжная боевая машина? Или огромная бегущая хуёвина, прорывающаяся сквозь АТ-поле как летучая мышь из кровавого ада, если, конечно, не падает на землю мордой вперёд или не взрывается в пизду прямо посреди боя, когда меньше всего этого ждёшь?
Ева-01 выплёвывает капсулу как оливку. Обладательница широкой души, Юй брала за пользование ею почасовую оплату.
– Это всего лишь вопрос времени – Мозг Рицко работал с рёвом, предоставляя на обозрение дюжину бесполезных вариантов. – Это ведь то, чего она хочет, убить нас всех ради всех нас.
Синдзи сидел, размышляя почему сигарета горит в заполненной жидкостью капсуле и читал «руководство пользователя».
Did you know...
Rei have about 100 different facial expressions, most of them made with the ears.
– Мне нужно всего лишь покончить с этим миром? Умереть от смеха – гы, гы, гыыыыыыыыы...
Объект: Аянами Рэй, печально, как Евангелион в бутылке.
Рэй клон. В ней отсутствует генная память о сарказме. Её так много, что можно объявить официальной валютой Токио-3. Росла в подвале, таком крошечном, что ей приходилось спать в зеркале. Пыталась ускорить процесс привыкания ко всему подряд и безжалостному факту, что всё это настоящее. Обитала в комнате, по углам поросшей смыслами. Постепенно трупы гор в сознании Рэй трансформировались в горы трупов. Гендо использовал бы её нимб как пепельницу, если бы тому хватило материальности. Он ошибочно полагал будто она любит атомы настолько, что не позволит им разлететься кварковой пыльцой. На расспросы относительно содержимого карманов она отвечала, что очки «просто ждут своего часа». Разная, как сумерки и сумерки, Рэй была не из тех, кто повышает голос, чтобы её услышали, - и её таки никто никогда не слышал.
– Осознай-тщетность-и-всё-равно-сделай – проговорила Рэй. По традиции её никто не услышал.
Стены болезненно вздрогнули. Ева сдвинулась с места, раздавив капсулу и десяток глупо улыбающихся техников. Рицко скоропостижно смылась в озеро божественной менструации, крайне удивлённая и несколько мёртвая.
Анно почувствовал, что выпал из контекста. Лилит вспучилась, как пузырь жвачки, отказывающийся взрываться. Майя громко вопила, но, насколько можно судить, именно для этого она и предназначена. Шигеру старался выглядеть начисто лишенным эмоций, каковым он скоро и станет.
Мозги на время отошли в сторону. Потом уже не на время. Реальность начала кричать. Что-то насчёт своих прав. Вакуум соревновался с вакуумом. Учёное непонимание. Молекулы домыслов колыхались в торжестве, воздух медоточил свободной индивидуальностью. Трупы, вязкие как часы Дали, испускали тысячи душ, с уханьем катящихся по кривой нормального распределения.
– Все уволены! – успел крикнуть Гендо, прежде чем комплементация распылила сотрудников НЕРВ в оранжевый бульон.
Звук выключен. Вспышки разбитых ламп выхватывают трупные натюрморты. Анно бежит по коридору сквозь мерцающий свет, скользя на лужицах крови как на накатанных дорожках льда, покрывающих зимний асфальт. Вбегая в лифт, он залпом отжимает все кнопки, и лифт мчится на запредельный этаж.
– Добрый день, и это утверждение. – зазвучал мужской голос у него за спиной – Тоже наверх?
Анно оборачивается, и видит Фуюцки с газетой в руках.
– Можете не говорить, это ужасно, потратить сорок лет жизни, и не снять ни одного достойного небес сериала – продолжает тот.
– Говорят, жизнь начинается в сорок.
– Напротив, жизнь начинается там же, где и кончается – в пустоте.
Анно стоит, усиленно вглядываясь в пожилое лицо. Слой страха покрывает его, когда лифт останавливается и лампочки коротко гаснут.
– Опять энергию отключили – говорит старик. Он достаёт акваланг из дипломата и надевает, поправляет мундштук и затягивает ремни.
– Что происходит? – кричит Анно.
Фуюцки оглядывается на него и, удивлённый, произносит нечто невразумительное, указывая на акваланг. Он трясёт Анно за плечи, когда LCL начинает сочиться в щель в дверях и капать с потолка, и вскоре превращается в душ, набирающий силу и мощь. Старик подбирает дипломат и стоит в поднимающейся жидкости. Анно трясется в углу, хныкая. Газета кружится и качается на волнах, демонстрируя какие-то иллюстрации с обнаженными Рэй и Аской. Лифт заполняется наполовину, Анно тянется, и потолок легко сдвигается от прикосновения; подпрыгнув и уцепившись в края, он начал подтягиваться, задыхаясь от усилий. Фуюцки начинает протестовать через мундштук и тянуть его за ноги. Анно лягает его, и вываливается наверх, встаёт и оглядывается.
Стробоскопирующий свет бьёт ему в лицо, он слышит придушенные смешки откуда-то спереди. С испугом он обнаруживает, что стоит на сцене театра перед полным залом. Почувствовав его смущение, они замолкают и сочувствуют ему, и только пара безжалостных смешков. Анно шаркает вперёд, штаны безжалостно намокли.
– Где Икари? – вопрошает он. К его изумлению, аудитория взрывается смехом, некоторые даже аплодируют. Он косится на будку суфлёра – от смеха про его лицу катятся слёзы.
– Я заблудился.
Крики веселья отдаются эхом.
– Выпустите меня отсюда!
Аудитория ревёт, Анно возвращается и пинает суфлёра в морду, а они катаются в проходах. Некоторые извиваются в невероятных корчах на спинках кресел, трепеща в истерике.
– Что это за место? – вопрошает Анно, затем спрыгивает со сцены и хватает зрителя за загривок, но опускает кулаки при виде отаку, столь обессиленного от хохота, что не способен ответить, даже если бы захотел.
Анно прорывается по центральному проходу, некоторые пытаются коснуться его, когда он проходит мимо, даже билетёр хихикает в слезах, выражая своё почтение между всхлипами. В задних рядах он заметил Садамото и остальных парней из студии, они молча улыбаются ему, провожая взглядом. Свет выхода на мгновение ослепил его, взрывая разум ясностью.
– Можно выйти на минутку?
И он бежал так быстро, как только его несли руки и ноги.
Кость руки соединена с костью кисти, кость кисти соединена с шеей Аски.
– Синдзи, ты меня душишь.
– Что, так заметно? – удивлённо проговорил Синдзи, пряча руки за спину.
На апокалиптическом фоне Рэй начала разрываться посередине, как королевская креветка.
– Ты же не думаешь, что нам придётся жить здесь вдвоём? – спросила Аска, и, увидев что его рот двигается дабы объявить согласие, наскоро пнула его в другом направлении.
– И что?
– И что ты идиот? Не капай слюнями на моё лицо!
– Приглядись, и ты увидишь крошечные парашютики на моих слезах.
Аска провела рукой по его лицу. Он сделал лестный выбор, причины его ненависти к остальным людям столь глубоки, что утонули и погибли. Очередная волна выбросила на берег что-то ещё.
Синдзи встал и, отрешенно проковыляв к берегу, подобрал два блока Лаки Страйка и три зажигалки.
Анно проснулся с криком – одним из лучших, что он слышал в жизни.