Глава 1

Токио-2, 19ая улица, дом 25

Докурив последнюю сигарету, черноволосый юноша бросил окурок вниз, к берегу океана. Всё вокруг казалось ему невероятно мерзким, извращённым: и алое закатное небо, и величавый океан, и огромный мегаполис находящийся на изрядном отдалении от побережья. Даже ветер, казалось бы такой обычный ветер, пах иначе. Парню захотелось забыться – закрыть глаза, заткнуть уши и не дышать, чтобы от всего мира остались лишь клочок земли под ногами да быстрый стук сердца. Но нет, сдаваться было нельзя – не сейчас. Хотя и не совсем понимая зачем ему жить дальше, парень твёрдо решил не опускать руки.

Вместо этого собравшись с мыслями и поднявшись с земли, он снова накинул небольшую городскую сумку на плечо и спустился с холма вниз, направляясь к Старому Токио – тому самому городу на горизонте, который вызывал в нём теперь лишь самые неприятные чувства.

Оглянулся на прощанье – чтобы вновь посмотреть на бледную фигуру. Закурив ещё одну сигарету, в надежде, что табачный дым заглушит все остальные запахи, он спросил, будто обращаясь к самому миру:

– И чего ты добился этим? Что будет дальше?

Мир не ответил – лишь едва заметно усилился ветер, подгоняя оранжевые волны океана к берегу. Парень вздохнул, и отвернулся, лишь бросив в пространство:

– Кажется, мне пора. Прощай, мама.

***

– Кто бы мог подумать, что в магазине ещё что-то осталось, – Майкл аккуратно поставил пакеты на пол и принялся растирать затёкшие руки.

Жил он в небольшой квартире, на самой окраине Токио-2, причём на такой окраине, что до ближайшего магазина приходилось добираться полчаса пешком. Впрочем, такая удалённость компенсировалась спокойствием – даже в этом десятиэтажном доме всегда было тихо и уютно, а немногие его обитатели вели вполне дружный образ жизни. Квартира Майкла, за номером сто восемь, располагалась на четвёртом этаже – более чем оптимальное место, где с одной стороны было не так холодно как внизу, а с другой – сюда было не лень подниматься, в условиях неработающего лифта.

– Доброе утро. Ну, кажется, я зря беспокоилась – этих запасов тебе хватит ещё на неделю, – из комнаты вышла молодая японка и поприветствовала своего «добытчика» поцелуем. – А я как раз заварила чай, тебя ждала.

Мато Аоко, девушка жившая этажом выше, проводила всё своё свободное время у Майкла почти с самого первого дня их знакомства, которое произошло год назад. Тогда пятнадцатилетняя Ао только пришла в этот дом со своим другом: сначала к ним относились настороженно, но вскоре девушка подружилась с Майклом, с которым они были примерно одного возраста, а уж он познакомил её и со всеми остальными «соседями». Впрочем, спутник девушки так до сих пор и не прижился в этой маленькой общине и вообще старался как можно реже выходить за пределы своей квартиры, несмотря на все попытки Майкла подружиться.

Хотя надо сказать, что и сам обитатель сто восьмой квартиры отличался нелюдимостью – его европейская внешность интересовала многих при первом знакомстве, однако нелюдимость и скрытность всегда настораживали. На все вопросы о возрасте он отвечал, что несколько старше, чем выглядит, а от ответов на прямые вопросы уклонялся под предлогом того, что «не любит врать».

– Ну, один из этих пакетов я набрал специально для твоего соседа, – ответил Майкл. – Раз уж ты всё равно не желаешь оставлять его и переезжать ко мне, приходится считать его частью нашей маленькой семьи, так?

– Хах! – улыбнулась девушка. – Давай я отнесу ему, уверена Каору-кун будет рад.

Она выхватила пакеты из рук и скрылась за дверью, не дав Майклу даже возразить, что он обязательно бы сделал, ведь хотел сам, лично принести эти гостинцы, дабы наладить отношения с хмурым соседом.

– Сэмпай! Это я! – Аоко в своей вечно шумной манере стучалась в квартиру номер сто двенадцать, располагавшуюся этажом выше.

Дверь открылась и оттуда показался нескладный парень семнадцати лет отроду. Девушку всегда удивляло, как такой доходяга смог выжить в этом «прекрасном новом мире», да и вообще преодолеть всё, что выпало на его долю.

– Каору-сан, я принесла немного еды, – улыбнулась она, по-детски склонив голову набок. Просто удивительно, как Аоко могла оставаться такой непосредственной – и это при том, что она была действительно умной девушкой.

Названный Каору отворил дверь и принял у кохая груз, отнесся его на кухню:

– Зачем же было себя так утруждать, Ао-тян, – поворчал он. – Ты могла бы просто сказать мне, а я бы сходил, сам донёс такой тяжёлый пакет.

– А, не надо волноваться, сэмпай: на самом деле, за вещами ходил Майкл-кун, он взял по пакету и себе, и вам.

Юноша немного помрачнел, при упоминании загадочного иностранца: непонятных личностей он не любил, за что неоднократно получал полушутливые обвинения в лицемерии. Каору постарался не сильно подавать вида, но ответ всё равно прозвучал немножко грубо:

– Почему мне? Ведь это ты его девушка.

– Ну-у-у, Майкл очень заботится обо мне и считает, что вы для меня нечто вроде старшего брата, поэтому очень старается подружиться. А ещё, так как я живу и с ним, и с вами, то обе покупки – мне!

Последнее было сказано столь безапелляционным тоном, что Каору даже растерялся на секунду. Затем он поправил причёску – особенно много внимания уделив своей самой непослушной пряди: послюнявив палец, старательно пригладил седые волосы к остальным – и добродушно улыбнулся:

– Передай ему спасибо. Пусть заходит, если что, я ему рад.

С этими словами юноша погрузился в изучение содержимого пакета, а девушка схватила забытые утром ключи от двери и скрылась, возвращаясь в квартиру сто восемь. У неё в голове созрел план.

– Ну как он? – Майкл пил горячий чай прямо из термоса.

Так расходовать горячую воду было кощунством, но парень заявлял, что не может пить остывший чай, а потому заварку Аоко клала прямо в термос. Термосы были предметом первой необходимости в двадцать пятом доме на девятнадцатой улице Токио-2, потому что горячей воды здесь не видели с самого Третьего Удара. Да и холодная появилась далеко не сразу – но ведь появилась же. Тогда это считали знаком того, что жизнь снова налаживается и уже совсем скоро все заживут как раньше. Однако это воодушевление быстро прошло, а народ снова вернулся к насущным мыслям о том, как выжить в этом мире, где царит анархия, а за власть борется сразу несколько группировок (причём добрая половина заявляет, что действует от лица правительства).

– Кажется, он в хорошем настроении, даже пригласил тебя в гости, – девушка кивнула в знак утвердительности. – Так что пей чай и умывайся – пойдём через час.

– Э!.. – только и успел протянуть Майкл, как Ао-тян, тут же скрылась что-то организовывать в комнате. – Не поспеваю за ней... наверное, я стал слишком стар для этого мира... Кхм... Эй, Аоко! Ты бы дала мне, скажем, двадцать три года? Ну, хотя бы по характеру?

– О чём ты? – она высунулась из комнаты. – Я, может, и не специалист, но не дала бы тебе больше восемнадцати. А тебе двадцать три? – спросила она с любопытством, потому что о своём прошлом он не говорил даже ей.

– Нет, – ответил европеец, как можно безразличнее и отвернулся к окну.

Два парня уставились на захлопнувшуюся дверь.

– А я думал она так себя ведёт только со мной, – прокомментировал Каору.

– Могу сказать то же самое… – подтвердил Майкл.

В воздухе всё ещё звучал звонкий голос, скороговоркой заявивший: «Сэмпай, мы пришли в гости, как Вы и звали – ненадолго, где-то на часок… Майкл-кун, садись на стул... ой, я вспомнила, что мне надо бежать, буду через час! Болтайте тут без меня. Бай-бай!»

Повисло напряжённое молчание: Каору и Майкл впервые остались наедине. Надо сказать, что оба они не были любителями поговорить – наверное потому и сошлись с Аоко, способной самостоятельно заполнить всё окружающее пространство.

– Кхм-кхм, – первым тишину нарушил Майкл, – Каору-кун, как у тебя дела?

– Эм, ну... – юноша на долю секунды растерялся, – всё хорошо, спасибо. Наверное, я должен поблагодарить тебя за еду, да, Майкл... сан?

– Можно просто Майкл, я же не японец, мне все эти суффиксы чужды, – отмахнулся гость. – А что касается еды, так не обращай внимания: я же за неё не плачу. Пользуюсь тем, что ещё можно найти в брошенных магазинах. Собираю – приношу. Не великий труд.

Они снова замолчали. На этот раз инициативу взял на себя хозяин дома:

– О, хочешь есть?.. – затем вдруг смутился. – Это не будет грубостью, если я начну угощать тебя едой, которую ты сам же и добыл?

Майкл широко улыбнулся и поднялся со стула, отряхивая потёртые брюки:

– С радостью приму угощение.

Эта улыбка немного разрядила обстановку, и парни уже начали беседовать более открыто.

– А у тебя довольно неплохая коллекция приправ, – заметил Майкл, когда Каору открыл один из верхних шкафов, в поисках чего-нибудь съестного.

– Досталось от предыдущих хозяев. Жаль, нет электричества, нет возможности приготовить что-то нормальное, – бросил через плечо собеседник. Он ухватился за эту нить, чтобы больше не молчать: – Мне приходилось готовить блюда как европейской, так и японской кухни: может быть, когда-нибудь, я смогу и тебя угостить. Ты что предпочитаешь?

– Ну, европейское я и сам достаточно неплохо готовлю, а вот от чего-то японского бы не отказался. Действительно, жаль, что после Третьего Удара так и не получилось восстановить порядок...

Он осёкся, потому что, хоть Каору и стоял к нему спиной, однако при упоминании Третьего Удара появившееся напряжение ощущалось физически.

– Прости, Рокобунги-кун, – Майкл решил обратиться к парню по фамилии, – я знаю, это неприятная тема. Ты многих потерял?..

Вопрос был чересчур личным. О том, почему кто-то предпочёл вернуться после Третьего Удара, рассказывали редко, да и то лишь самым близким друзьям. Вот только не у всех были такие друзья – Майкл даже как-то подумал про себя, что те, кто способен завести друзей предпочитали никогда не покидать Океана LCL. Впрочем, одна шумная и радостная девчонка основательно поколебала его уверенность в этом, но понимание того, что заглянуть в душу Аоко тоже не так-то просто, пришло весьма скоро.

Почти все, кто вернулся, кого-то оставили (или не нашли) в глубинах Океана разумов, а потому лишь немногие были готовы пройти весь долгий путь: снова осознать себя, приложить все усилия и обрести тело, после чего покинуть единое сознание, понимая, что никогда больше не сможешь вернуться назад.

– Не больше других, – неопределённо махнул головой Рокобунги Каору. – А ты, Майкл?

– Не больше других, – пожал он плечами, отвечая стандартной отговоркой. – Хотя в моём случае всё иначе.

Каору обернулся, ставя на стол еду и спросил, по своему поняв последнее утверждение:

– Ты хорошо говоришь на японском, но ты явно не отсюда. Почему ты «всплыл» здесь?

– О чём ты? – Майкл улыбнулся, зачерпывая ложкой консервированных бобов. – Вся Земля – моя родина. В отличие от Игора из Сербии (кстати, я до сих пор не знаю, почему он предпочёл «вынырнуть» в Японии, а не у себя), что живёт на седьмом этаже, я не привязан к какому-то месту. Поэтому я здесь сейчас лишь по той простой причине, что был здесь в момент Третьего Удара, а после того события корабли на материк ходить перестали.

Они опять замолчали.

– Скучаешь? – вопрос снова задал Майкл. Только на этот раз молодой Рокобунги не стал уклоняться от ответа.

– Скучаю. Но, знаешь, большинство из тех, о ком я скучаю либо уже мертвы, либо... – он задумался, а на лице отобразилась горечь. – Я не знаю где она сейчас. Мы вышли оттуда практически одновременно, но затем она назвала меня тряпкой и слабаком и ушла. Больше я её не видел. А затем нашёл на пляже Ао-тян... она не рассказывала, как мы с ней встретились?

– Нет. Только лишь говорила, что ты был первым, кого она встретила в этом безумном мире.

– Ну вот. Я помог ей, поделился бывшей у меня тогда едой – так мы и подружились. Довольно просто, не правда ли? – горькая усмешка.

– Ну, так всегда бывает, Каору-кун, – Майкл лишь развёл руками, а Каору, похоже, почувствовал возможность выговориться, потому что вдруг начал делиться самым сокровенным.

– В тот момент я почувствовал свою ответственность за неё, будто обязан помочь и уберечь от всех обрушившихся невзгод. Более того, я чувствовал, что должен найти всех вышедших и всем помочь.

– Тогда почему ты сейчас здесь? – настала очередь иностранца задать этот вопрос.

Каору замолк. Может подбирал слова, может обдумывал ответ, а может просто молчал, глядя на маленькую оранжевую баночку специй.

– А как? Сейчас я – никто. Как может никто помочь кому-то?

– А разве не может? Каору-кун, я уверен, что есть что-то, что ты умеешь делать. Что-то, чем ты занимался тогда, до Третьего Удара? Даже если это что-то незначительное, но единственное, что ты можешь, тогда нужно ухватиться за него. Как за соломинку. И надеяться, что она на самом деле окажется толстым канатом.

– За соломинку?.. Канатом?.. – переспросил Каору, скорее просто откликаясь как эхо.

– Ох, прости. Это фразеологизм. Не знаю как точнее всего перевести на японский, поэтому и сказал дословно. В общем, это значит, что не стоит упускать никакой, даже призрачный шанс. Ну же, Каору-кун, у тебя есть что-то, что ты хорошо делал раньше?

Всё также, не выныривая из собственных воспоминаний, парень ответил:

– Может и есть. Только я всё равно больше не смогу сделать этого.

«Нет, это бесполезно, надо идти». Вдруг решил Майкл, хотя не было никаких внешних предпосылок – стоило ещё остаться и поговорить, возможно даже убедить неуверенного в себе юношу не сдаваться. Однако он этого делать не стал: у него и раньше возникали различные интуитивные озарения, и они никогда не подводили. Пришедшее к нему сейчас, было особенно сильным, заставляя невольно тревожиться.

– Как знаешь, – коротко бросил он, поднимаясь с кресла, – спасибо за угощение, но боюсь, мне надо спешить. Удачи, Рокобунги Каору-кун.

Он спешно направился к выходу, торопимый неясной тревогой.

– Майкл! – послышался оклик сзади. Мужчина обернулся, чтобы увидеть замявшегося хозяина квартиры. – Извини, если я тебя обидел своими словами.

– Нет-нет, что ты! – он замахал руками перед собой. – Просто мне действительно надо идти. Я вспомнил об одном важном деле. Я зайду ещё попозже, ты же не против?

– Конечно нет. И... можно маленький вопрос?

«Давай быстрее» – стучало в висках, но просто так уйти Майкл не мог.

– Спрашивай.

– Майкл... Ты ведь не американец? В смысле – Майкл, это же лишь краткое имя, так?

– Так, – улыбнулся гость. – Думаю, наиболее полным моим именем было бы «Михаил». Это русское имя, если что.

– Так ты – русский? – удивился Каору.

– Нет, – ответил европеец, как можно безразличнее и помахав рукой, вышел.

На пролёт ниже он чуть не столкнулся с тремя людьми, двое из которых оказались вооружены автоматами. Все трое были одеты в примерно одинаковую униформу с эмблемой, которую было невозможно не узнать: половинка фигового листа и надпись на английском. NERV. Машинальным движением, Майкл прижал подбородок к груди, чтобы пройти незамеченным; безоружный – пожилой мужчина – было обернулся на него, но тут же поспешил за остальными.

Скрывшись за пролётом лестницы, Михаил ускорил шаг, кинулся в свою квартиру, а через десять минут он уже выходил из здания, спеша прочь, оставив лишь небольшое послание для Аоко.

В дверь постучали и из-за неё донеслось: «Рокобунги Каору-сан?» Голос был знакомым, но названный не сразу идентифицировал его, после поспешного ухода Майкла. Уж очень это напомнило другое прощание, произошедшее два года назад, слова которого до сих пор преследовали его: «Трус! Тряпка! Можешь сидеть здесь до посинения! До Четвёртого Удара! А я пойду туда! Там моя мама и я её не оставлю! И мне всё равно, идёшь ли ты со мной или нет!»

На автомате открыв дверь, хозяин взглянул в проём, и осёкся – слова приветствия застряли в горле. Наверное, если бы он мог двинуть рукой, то обязательно бы захлопнул дверь перед гостями, но пошевелиться не было никакой возможности, а потому пожилой мужчина успел сделать шаг вперёд.

– А ты вырос, Икари Синдзи-кун, – раздался голос Фуюцки Козо.

– Ф-ф-фуюцки-сан! – парень попятился назад, не отрывая от вошедшего глаз. – Что вы?.. Как вы?..

Бывший заместитель командующего Гендо мягко улыбнулся, отряхивая рукав:

– Может угостишь старика чашечкой чая? Или хотя бы кипятком, – а затем его лицо приняло более серьёзный вид. – Нам надо о многом поговорить, Икари-кун.

Синдзи почувствовал, как упёрся спиной в стену – бежать некуда. Из квартиры был лишь один выход, который сейчас преграждали два крепких солдата, а все окна... О том, что отсюда придётся сбегать, Синдзи даже не думал, когда решил селиться на пятом этаже.

– Д-д-да... – выдавил он из себя, так же спиной пятясь на кухню. – В-в-вам ч-чёрный или зелёный?..

– Мне без разницы, – мягко ответил Фуюцки и обратился к своим сопровождающим – А вам?

– Чёрный, пожалуйста, – правый солдат говорил тихо, с напряжением в голосе, а его коллега только отрицательно покачал головой.

– Тогда два чёрных, Икари-кун, – заключил Козо.

Сын командующего немного успокоился, слушая эту беседу – никто не собирался хватать его за шкирку, совать в мешок и везти непонятно куда – пилотировать...

«Нет. Евы больше нет, она сейчас уже далеко, может за пределами солнечной системы, и я им не нужен. Но даже если бы был нужен, то ничего бы не смог сделать – прости, Майкл».

– Вот, – на столе появились три чашки (сам Синдзи лишь недавно попил, но решил, что отказаться от чая самому, будет грубостью). Взглянув на своего гостя, он с удивлением отметил деталь, что Фуюцки-сан носил костюм командующего NERV – точно такой же, какой был у Гендо. Юноша оглянулся, чтобы убедиться: действительно, на форме сопровождающих солдат стояла знакомая алая нашивка. – Если хотите, можете брать бобы или вот вафли. Осталось после гостя. Бобы абсолютно нормальные, а у вафель лишь чуть-чуть странный вкус. Простите, но не могу сейчас предложить ничего лучшего, Фуюцки-сан.

Пили молча, наблюдая за поведением друг друга, не приступая к самому делу. Оба охранника остались в прихожей, на случай если кто-то ворвётся в квартиру. Тот, что попросил чай уже вроде бы расслабился и выглядел более весело и непосредственно, чем коллега, но Икари не раз приходилось общаться со Вторым Отделом, а потому столь мирный вид не обманул его.

– Вас послал отец? – наконец выдавил он из себя.

– Гендо? – Фуюцки поставил чашку на стол. – Ты разве не знаешь?.. Твоего отца не было в Океане. Прости, я не знаю, что с ним случилось – может быть он погиб во время нападения, ещё до начала Комплементации, но может с ним что-то случилось во время. К несчастью, после исчезновения Токио-3 найти его тело не представляется возможным.

«Исчезновение» – это слишком мягкое слово. В ходе Комплементации Рей – нет, Лилит – извлекла Геофронт из недр планеты, разрушив тем самым весь Токио-3 и окрестности. Что произошло с «Чёрной Луной» после того, как Третий Удар был остановлен, Синдзи не знал, но был уверен: даже если она мирно опустилась на своё место, ничто внутри не могло уцелеть.

Они снова замолчали, подросток немного задумчиво и как-то подавленно глядел в свою чашку, а старик - тревожное время после Третьего Удара оставило на ранее достаточно подтянутом лице множество морщин – с любопытством оглядывался. Наконец он остановился на самом хозяине помещения:

– Икари-кун, твои волосы...

Рука Синдзи инстинктивно дёрнулась к криво остриженной голове (умение стричь не входило в многочисленные таланты его соседки), где на правой стороне находилась небольшая памятка об ужасе Третьего Удара: небольшая прядь волос, площадью с мелкую монету полностью поседела, белея раздражающим пятном на чёрном фоне.

– Осталось после Комплементации, – сухо ответил он.

– Ясно, – протянул Козо и попытался сменить тему. – А здесь довольно уютно. Честно сказать, я боялся, что ты опустишь руки и будешь жить как придётся, однако же нет... И давно ты тут?

– Почти год как.

– Давно. И всё это время прятался под именем Рокобунги Каору? Каору – как Нагиса Каору, а Рокобунги...

– Нет, – резко оборвал его Синдзи, – Рокобунги – фамилия сэнсея, брата моего отца, с которым я жил до... ну, до того, как это всё началось. Фуюцки-сан, зачем вы меня искали? Для чего я опять понадобился?

Бывший зам.командующего вздохнул и оглянулся на коридор, где сидели охранники. Затем понизил голос и даже как-то пригнулся к Синдзи, будто эти слова никто не должен был услышать:

– Меня попросила Юи-кун.

– Мама?

– Да. До того как всё закончилось, прежде чем она покинула эту планету в своей Еве, она нашла меня там, в Океане LCL и попросила позаботиться о тебе, помочь в этом новом мире.

Старик закусил губу, будто коснулся какой-то слишком личной темы.

– Я не думал, что вы её знали.

– О, разумеется я был знаком с Юи-кун, ведь мы вместе работали над проектом Е – созданием Евангелионов – когда NERV ещё назывался GEHIRNом, – ещё одна пауза, будто Фуюцки задумался стоит ли продолжать, а затем видимо решил, что да, стоит: – Однако, на самом деле, моё знакомство с твоими родителями случилось ещё задолго до того, даже до Второго Удара – в Токийском Университете. Довольно скоро после того, как я начал преподавать там, мне довелось прочитать статью одной молодой студентки – Икари Юи, которая попросила быть её научным руководителем. Скоро у меня стал специализироваться и твой отец, тогда ещё носящий фамилию Рокобунги. С ним я сначала не ладил, но твою мать боготворил: она была гением, а ты понимаешь как редко представляется возможность встретить, а тем более самому воспитать гения. Мы часто проводили свободное время обсуждая какие-то идеи, либо просто разговаривая о разном. Наверное, – Козо отхлебнул из чашки, – я увидел в ней свою дочь, с которой тогда был в плохих отношениях. Они были очень похожи.

«Вот только все мои дети не пережили хаоса Второго Удара» – по лицу командующего пробежала тень, но Синдзи этого не заметил.

– Собственно твои родители затем и пригласили меня в GEHIRN, откуда я попал в NERV.

– То есть, я встречал вас раньше, до Евангелионов? Не помню, – Синдзи напряг память – конечно же, он знал о работе своей матери и знал, что в детстве часто оказывался в NERV. Иногда ему удавалось восстановить в памяти определённые фрагменты, лица или коридоры института.

– Ну, ты ведь тогда был ещё очень молод.

Икари с удивлением отметил, что вот так спокойно общается с «заместителем командующего», который всегда казался ему такой загадочной строгой фигурой, молчаливым спутником отца. Происходящая же сейчас «посиделка на кухне» была будто из позапрошлой жизни, протекавшей в доме четы Рокобунги, где будущий «бог» жил с дядей, тётей и двоюродным братом, а дни не отличались друг от друга.

– Кхм-кхм, – он попытался отогнать эту мысль, отметив про себя, что уже совершенно успокоился. Не этого ли доверия добивался своими откровениями пришедший за ним, якобы от лица Икари Юи, бывший заместитель командующего. – И это всё? Вы проделали такой большой путь, чтобы найти меня просто потому, что вас об этом попросила моя мама?

– Более или менее, – благосклонно кивнул Фуюцки-сан.

– Я бы хотел услышать ту версию, в которой «менее», – пугаясь собственной наглости сказал Синдзи, поднимаясь из-за стола и непроизвольно скрестил руки на груди, психологически отгораживая себя от собеседника. Они встретились взглядом, но после недолгой борьбы, глаза отвёл всё же молодой Икари.

– Что ж, в некотором смысле ты прав, есть ещё кое-что.

Фуюцки осушил чашку и поднялся. Застегнув верхнюю пуговицу командирской униформы, он прошёл мимо Синдзи и взглянул в окно.

– Я хотел попросить тебя. Ты не обязан соглашаться или вообще что-то делать, куда-то идти, но хотя бы выслушай меня. Сейчас, по предварительным подсчётам, из Океана «вынырнул» один из двадцати человек. В первые дни после Третьего Удара вышел каждый второй из этого числа; в последующий месяц ещё четверть. За последние полгода, новоприбывших – единицы. Для всех этих людей ты – ключевая фигура. Не буду врать, больше половины из них тебя ненавидит и винит в случившемся, но для других ты, если и не герой, то символ надежды и новой эпохи. Икари-кун… – Козо взглянул на стоящего рядом парня, – я, как действующий глава NERV, прошу тебя присоединиться к нам. Ты сможешь стать тем символом, вокруг которого сейчас получится сплотить людей, чтобы прекратить царящую анархию.

Они замолчали, а Синдзи растерялся, думая, как же сейчас поступить. То, о чём он только что разговаривал с Майклом – или правильнее было называть его Михаилом? – воплощалось в жизнь. Шанс изменить этот мир. Вот только война с Ангелами научила Синдзи двум вещам, которые сейчас тянули его в противоположные стороны: «не убегать» и «не доверять NERV».

– Эм, Фуюцки-сан...

– Ты, конечно же, не обязан отвечать сейчас. Однако я всё равно прошу тебя поехать со мной. Во-первых, так будет безопаснее для тебя же – невероятная удача, что первым на тебя вышел именно NERV, а не кто-то менее мирно настроенный. Во-вторых, наша база на фоне этого места достаточно хорошо оборудована и просторна: там хватит места не только для тебя, но и для живущих в этом доме – надеюсь, ты успел завести друзей.

Последнее было сказано с доброй усмешкой в голосе, призванной показать, что официальная часть закончена.

– Ну как, ты согласен?

Синдзи уже было открыл рот, чтобы дать свой ответ, однако ему было не суждено огласить своего решения: замок заскрипел и оттуда послышался голос Аоко:

– Майкл-кун, сэмпай! Я верн... – вместо продолжения послышался удивлённый и сдавленный крик, будто кто-то заткнул девушке рот. Понять кто, не составляло никакой проблемы.

– Эй! Немедленно отпустите её! – воскликнул Синдзи, выскакивая с кухни со сжатыми кулаками. – Она мой друг!

Двое бойцов переглянулись и медленно отпустили девушку, которая тут же отпрыгнула к Икари, яростно шипя. Впрочем, её шипение тут же пропало, стоило ей увидеть знаки отличия:

– NERV?

Спустя три часа грузовая машина с Синдзи, Козо, Аоко и несколькими солдатами – их оказалось гораздо больше двух – уже была на полпути к новой базе NERV-Япония, а Синдзи думал о том, что Фуюцки наверняка всё продумал заранее – и своё «можешь решить позже», и «вместе с тобой мы возьмём твоих друзей». Уж с последним он точно не прогадал, потому что узнав о предложении, Аоко не думала вообще, а бросилась собирать вещи, да с такой резвостью, что солдаты-охранники лишь успели вжаться в стену, чтобы не быть сбитыми с ног. Разумеется, после такой реакции своего кохая, отказаться Синдзи уже не мог.

Однако сейчас Аоко сидела притихшая, периодически лазя в карман, где лежала записка от Майкла – в ней говорилось, что он вернётся где-то через месяц и просил, чтобы в случае какого-то передвижения ему оставили новые координаты. Как всегда в подобных ситуациях, Икари-кун чувствовал себя виноватым, подозревая, что именно он своим сомнением в разговоре мог прогнать Михаила. Вот только на целый месяц? Наверняка у того возникли какие-то свои дела – загадочная он всё же личность.

От мыслей Синдзи отвлёк вопрос одного из солдат (того самого, который ранее согласился на чашку чая в гостях у Икари):

– Извините, никто не будет против, если мы с ребятами закурим? Разумеется, в окно, – ни один из троих пассажиров против не был, так что четверо солдат достали по пачке каких-то дешёвых сигарет и закурили. Говоривший снова спохватился: – Где же мои манеры? Девушке не предлагаю, а вы, Икари-сан, будете?

Синдзи удивился – к нему, наверное, впервые в жизни обращались на «-сан», но от сигареты отказался:

– Не курю. Мне, всё же, ещё только семнадцать лет.

– И правильно. Мы, с ребятами, тоже пытаемся бросить – даже в NERV невероятно тяжело достать пачку хоть сколь-нибудь сносного табака. Приходится ограничивать себя одной пачкой в неделю.

Солдаты докурили и снова вернулись на свои места, всем своим видом излучая готовность отразить внезапную атаку. Оставшиеся несколько часов пути в машине висело тяжкое молчание.

 

Глава 2

NERV-08(Япония), близ города Мацусиро, префектура Нагано

О базе NERV-8, которая располагалась неподалёку от Токио-2, Синдзи знал только то, что в этом месте находится MAGI-2. Не то, чтобы он специально этим интересовался или ещё что – просто это иногда проскальзывало в телефонных разговорах Мисато. Если бы его спросили, как он себе представляет базу NERV-8, он бы сказал, что наверняка это обычная военная база – не очень большая, несколько складов, пустые бетонированные пространства и всё такое, что любят изображать в американских фильмах, но как теперь выяснилось, он сильно ошибался. Хоть этот филиал и носил один из последних номеров – восьмой – хоть он и уступал основному штабу с его Геофронтом, но всё же база Института представляла собой настоящий большой современный город.

«Впрочем нет, не так, не современный. Всем современным городам далеко до обустроенности этого места. Город прошлого, ушедшего прошлого до Третьего Удара».

– Это... – Аоко прильнула к окну и с любопытством оглядывалась вокруг. По улицам ходили люди – абсолютно спокойно, никуда не спеша и ни от кого не прячась, брели по своим делам. Впрочем, народу было довольно мало, на улице девушка насчитала лишь дюжину человек – зато абсолютно спокойную, ничего не боящуюся дюжину.

Машина остановилась у девятиэтажного здания на окраине, которое мало чем выделялось на фоне остальных – такая же девятиэтажка из серых панелей, такой же вход под навесом на котором стоит название лаборатории или ещё чего, что можно найти в этом здании. На девятиэтажке красовался гордый и лаконичный заголовок: «NERV». Знакомого символа с фиговым листом не было.

Из здания вышли несколько людей в уже знакомой форме военных и открыли двери внутрь:

– Фуюцки-сан, – поприветствовал один из солдат, выпуская старика, – доктор Тао просил вас зайти к нему сразу после того, как вернётесь.

– Это срочно?

– Средней важности.

Командующий кивнул и посторонился, давая место для Синдзи и Аоко.

– Следуйте за мной, – слова принадлежали тому самому общительному охраннику, – я проведу вас.

– Не надо, – остановил его Фуюцки, – я сам дойду. Ты свободен, Химуро-кун.

По лицам солдат пробежало удивление, но спорить они не стали. Когда Синдзи оглянулся на входе в здание, то увидел что вывалившиеся из фургона военные (кстати, они были разных возрастов, но все примерно одного звания) что-то между собой обсуждают, закинув вещи на плечо. Раздвижные двери, сделанные из какого-то очень толстого стекла – Икари заметил, что их толщина не меньше пяти сантиметров – пропустили троих людей и затем с тихим шелестом закрылись обратно. Командующий и подростки оказались в достаточно просторном зале, с несколькими коридорами и дежурным на вахте: молодой солдат медленно поднялся из-за стола и отдал честь командующему, удостоившись приветственного кивка. Аоко при виде всех этих формальностей сделала маленький шажок, встав ещё ближе к Синдзи – настолько эта ситуация была ей нова и чужда.

– Фуюцки-сан, куда мы идём? – спросил младший Икари, когда они миновали третий поворот. В отличие от относительно пустой улицы, коридоры комплекса были достаточно плотно заполнены – то тут, то там ходили люди в униформе, многие держали в руках какие-то документы или ноутбуки, в которых они, прямо на ходу, что-то смотрели. Почти все при встрече так или иначе обращали внимание на троицу – кто-то ограничивался простым приветствием командующего, а кто-то останавливался и оборачивался на Третье Дитя.

– Вообще, я хотел сначала отвести тебя и Аоко-кун к врачу, а заодно рассказать несколько вещей об этом комплексе, но поскольку мне надо зайти к Тао-сан, лучше мы отложим это на завтра. Я уже распорядился выделить вам две комнаты на сегодня – о том, где вас поселить мы поговорим завтра, надеюсь ты не против, Икари-кун?

– Нет, – ответ получился кратким, немного сдавленным, но это не удивило ни Фуюцки, ни Мато: девушка уже давно отметила, что сэмпаю тяжело даётся благодарность, зато он очень легко и часто приносит извинения. В самом начале их знакомства это очень удивляло её, потому что она совсем иначе представляла «Икари Синдзи, убийцу Ангелов».

Личности трёх пилотов, Первого, Второго и Третьего Дитя часто становились темами различных спекуляций в Интернете и, как многие другие, Аоко с жадностью хватала каждую крупицу информации, рисуя свой образ героев: сильных и храбрых солдат, которых обучали с детства. После рассказов Синдзи она испытала некоторое разочарование, даже считала подростка самозванцем, но быстро передумала.

– Отлично, тогда сейчас я поручу тебя остальным, они же расскажут обо всём тут.

Синдзи угукнул в ответ, нервно теребя воротник выцветшей футболки, но оглянувшись на Аоко, он увидел, что та нервничает не меньше и украдкой оглядывает коридоры, наверное пытаясь найти в них что-то диковинное, что-то NERV'овское, но что стены, что пол, что потолок были здесь самыми обычными, как в любом офисном здании. Едва коснувшись её руки, парень заслужил испуганный взгляд, какой бывает, если застать ребёнка за мелкой пакостью. Несмотря на собственную нервозность он попытался ободрительно улыбнуться, чтобы Ао-тян не так сильно волновалась. Вроде подействовало, по крайней мере девушка робко улыбнулась в ответ и как-то даже расправила плечи, придав уверенности и самому Синдзи, который нервничал гораздо сильнее. Это было понятно, всё-таки, ему скорее всего предстояло встретиться со знакомыми людьми – с теми, кого он знал до Комплементации. Пусть даже Козо-сан и сказал, что для многих он стал «лучом надежды», но вот сомнений в их реакции от этого меньше не становилось.

– Икари!

Обернувшись на оклик, Синдзи увидел того, кого не ожидал здесь увидеть. Казалось, что несущийся на него человек был больше всех присутствующих минимум вдвое. На голову выше Фуюцки, облачённый в запачканную форму NERV, в необычной формы тёмных очках красного цвета, коротко подстриженный, он был ровесником Синдзи и слегка прихрамывал при беге.

– Тодзи! – радостно воскликнул Третье Дитя при виде Четвёртого... Он сделал пару шагов навстречу и тут же упал, сбитый с ног сильным ударом по лицу.

Синдзи даже не почувствовал боли сначала – всё перекрыло удивление: уж от кого, а от Тодзи он подобного не ожидал.

«Он меня ненавидит. Он меня ненавидит. Он меня ненавидит. Они все меня ненавидят».

Мысль пульсировала в мозгу, не оставляя места ничему другому и парализуя волю, как два года назад это было в бою с Ангелами.

– Т-т-тодзи...

– Ты где шлялся?! – взревел бывший Пилот. – Знаешь как мы волновались?!

Эти слова прозвучали так неожиданно, что ввели в ступор не только Синдзи, но и Аоко и, даже, командующего. Всех присутствующих, кроме одной девушки:

– Судзухара! Что творишь?! Болван! – Подскочившая к упавшему парню, который продолжал удивлённо и испугано смотреть на Тодзи, держась за покрасневшую щёку, помогла тому подняться. – Икари-кун, ты в порядке?

Рассеяно оглядев свою новоявленную помощницу младший Икари секунду не мог понять где её видел раньше. А затем его настиг очередной удар.

– С-староста?

– Хикари, не мешай, я провожу «объяснительно-воспитательную беседу» со своим другом. Это мужской дело, не лезь, – голос Тодзи звучал твёрдо, но стал тише на два тона.

– Дурак! Неужели не видишь, что Икари-куну и так досталось! Я тебе покажу «объяснительно-воспитательную беседу»! – голос девушки практически не изменился, был таким же звонким и отчётливым. Две косички были расплетены и спадали чуть ниже чем до середины спины, веснушки так и остались создавая сильный контраст с деловым NERV'овским костюмом. Она сильно выросла, превратившись из девочки-подростка в молодую девушку. Очень разозлённую молодую девушку. – Издеваешься надо мной, да? Поговорим об этом отдельно! А сейчас успокойся. Икари-кун, ты как?

Синдзи, кажется, наконец пришёл в себя потому что неловко вырвал руку и сделал шаг назад, чуть не сбив Аоко с ног:

– Тодзи, Хикари-тян? Что вы тут делаете?

– Эм... – замялась Хораки, – тебе разве не сказали, что мы здесь? Меня, Тодзи, Кенске-куна и остальных NERV нашёл очень быстро, мы тут практически с первого дня. Лишь о тебе и не было никаких известий: все жутко волновались, Тодзи так и вовсе места себе не находил. Где ты был?

– Я... – настала очередь мяться Икари, хотя продлилось это недолго, ведь он не раз репетировал свой ответ при встрече, – я пытался начать новую жизнь.

Тодзи скептически хмыкнул, а затем подскочил и одной рукой обнял своего бывшего одноклассника за плечи:

– Дурак ты, Икари. С возвращением.

– С возвращением, – согласилась Хикари.

– Послушай, как только освободишься, найди меня – я тебе тут всё покажу... эм... Вы же не против, командующий? – последние слова были адресованы Фуюцки, который ответил кивком головы.

– Вообще-то, я как раз говорил Икари-куну, что до завтра он абсолютно свободен. Буду рад, если вы вдвоём отведёте его в столовую. Вместе с его спутницей, конечно же. – видимо на Аоко только теперь обратили внимание, потому что она приковала всеобщее внимание. Увидев такое дело, Козо поспешил ретироваться. – Зайди ко мне в кабинет завтра в час, Икари-кун. Надеюсь, кто-нибудь из твоих друзей проводит тебя.

Сказав это, он снова кивнул и ушёл дальше по коридору. Образовавшееся молчание тут же заполнилось шумом: это Хикари и Тодзи набросились на бедную Аоко, с просьбой рассказать о себе. Это продолжалось минуту, которую своей железной рукой оборвала бывшая староста, напомнив, что их ждут.

По дороге девушка и парень успели многое рассказать о жизни восьмого отделение NERV, заставив Третьего Пилота изрядно по удивляться. Но больше, чем сказанное непосредственно ему, Синдзи удивило сказанное его друзьями друг другу: они обращались друг к другу просто по именам, как... он смутился, и даже внутренне попытался зачеркнуть подуманное, заменив старомодным и нейтральным «пара».

Пройдя по достаточно извилистым коридорам – вот уж каких лабиринтов не ожидали Аоко и Синдзи от довольно невзрачного на вид здания. Начиная с какого-то места облицовка стен сменилась с обычной офисно-монотонной, на некогда привычную крупную серую плитку: Икари наконец ощутил, что снова вернулся в NERV, и это ощущение вытеснило былую радость. Впрочем, ненадолго, потому что что-то рассказывающий – и, главное, ходячий – Тодзи, который снова оттаял и не давал другу загрустить. Как выяснилось, ноги и остальное вернулось к нему после «всплытия», ровно так же, как восстановились глаз и рука Аски...

Мысль об Аске снова испортила настроение, на этот раз более серьёзно. Икари не знал, здесь она или нет: ни Тодзи, ни Хикари не обмолвились о ней ни словом. С одной стороны это можно было понимать как то, что её здесь нет, но с другой, эти двое ничего не сказали и об её отсутствии. Третье Дитя и сам не знал, чего он хочет больше: он боялся, что с Аской что-то случилось, что она не смогла добраться до базы NERV, но точно так же, а может и сильнее, он боялся, её реакции на его приход, потому что единственное, что он мог сказать, было то, что она не кинется к нему на шею при встрече... если только чтобы задушить.

– Что такое, сэмпай? – Аоко коснулась синдзиного рукава, вырывая его из уходящих воронкой вниз воспоминаний, которые могли последовать за памятью связанной с глаголом «душить».

– А, нет, ничего. – слабо улыбнулся Пилот, прислоняясь к стенке лифта. За те две минуты, что парень предавался воспоминаниям, бездумно кивая на реплики друзей, они успели пройти метров пятьдесят и затем подняться в кабине на семь этажей, если верить табло. Лифт, как и коридоры, ничем не отличался от уже виденного в Геофронте: такая же будка, такие же кнопки (правда меньшим числом – здание на девять этажей возвышалось над землёй и ещё на семь уходило в глубь), такое же «перелистное» табло, такой же железный крутящийся диск отсчитывающий непонятно что.

Не считая короткого диалога между Синдзи и его кохаем, поднимались молча: парень ещё давно заметил эту особенность, что в лифте NERV почти никто не разговаривал. Для себя он объяснял это давящей обстановкой в Институте, а особенно в замкнутой кабине лифта, где неуютность возводилась в абсолют. Лишь когда двери разъехались в стороны, разговор был возобновлён.

На этот раз говорила больше Хораки, давая небольшой экскурс в планировку здания. Выяснилось, что сам этот дом был неким подобием Геофронта – то есть, в нём было почти всё необходимое, чтобы не покидать его пределов неделями. Восьмой и девятый этажи отдавались под жилые квартиры и главную столовую, где обитатели дома могли утолить голод и жажду после тяжёлого рабочего дня (при достаточном уровне лени, чтобы не готовить самому, а питаться хоть и сносным, но далеко не лучшим «общественным» меню). Однако, по словам старосты, бывшие ученики их класса и несколько младшеклассников жили не здесь, а внизу, на минус третьем этаже, рядом с квартирами самых высоких чинов NERV.

Синдзи уже хотел было спросить чем вызван такой почёт, как за очередной дверью вместо ещё одного коридора оказался просторный зал с длинными столами. Излишне оглядываться парень не стал: во-первых, и так было ясно, что это помещение тоже не сильно отличается от аналогичного в Токио-3, а во-вторых его вниманием прочно завладели люди, что сидели рядом со входом. Всех их он хорошо или не очень знал, ибо все они (по крайней мере до нападения Четырнадцатого Ангела) учились вместе с ним... Не хватало лишь Рей, Аски и Кенске.

Бывшие ученики – все они заметно выросли и повзрослели, а также обзавелись различными вариациями формы NERV – обернулись на звук открывающихся дверей. Увидев вошедшего, почти все повскакивали и тут же окружили новоприбывших, наперебой о чём-то спрашивая и что-то говоря Синдзи. Последний, в свою очередь, совсем потерялся окружённый вниманием и мог выловить лишь самую интересующую его деталь разговоров – ненависти к нему, похоже, никто из присутствующих не испытывал.

Следующие полчаса прошли точно также: хоть властным голосом Хораки и удалось всех усадить за стол и заставить поставить перед Синдзи и Аоко по полному подносу еды, попробовать яств Третьему Дитя так и не удалось, потому что стоило ему только взяться за ложку, как кто-то снова задавал какой-нибудь вопрос.

Кохай сидела рядом, молча поглощая еду и отмечая про себя, что это гораздо вкуснее полуфабрикатов и блюд «общей кухни» двадцать пятого дома на девятнадцатой улице Токио-2. Когда с порцией и добавкой было покончено, девушка начала сама участвовать в разговоре быстро влившись в общий диалог. Очень скоро все поняли, что вытянуть информацию из общительной Аоко гораздо проще, чем из нелюдимого Синдзи, а потому основное внимание переключилось на неё. Наверное тем самым она спасла своего сэмпая от голодной смерти, если судить по скорости, с которой он начал поглощать уже остывшую пищу. Нет, периодически о нём вспоминали и тогда он что-то говорил или дополнял Аоко – в основном ему задавали вопросы, что-то уточняли, Тодзи даже пару раз не удержался от подколок «по факту сожительства» двух подростков, из-за чего каждый раз получал по рёбрам от сидящей рядом с ним Хикари.

«Интересно, Тодзи давно стал употреблять такие слова и фразы? Это больше подходит Хикари – неужели они и вправду теперь вместе? После того, как они и Кенске уехали, я получал лишь голосовые сообщения, но Кенске намекал, что староста очень заботится о Тодзи. И, действительно, где Кенске? Тодзи сказал, что он скоро должен быть, но уже полчаса прошло».

– Тодзи, – обратился Третье Дитя к сидящему рядом здоровяку, который уже успел куда-то деть свои очки, – а где Кенске?

Четвёртый задумчиво оглянулся на вход, будто что-то прикидывая и уже открыл рот для ответа, как тут дверь распахнулась и в столовую влетел Айда.

– Всё хорошо, она сейчас придёт! – заявил он прямо с порога, не сразу заметив Синдзи. То, что вся компания явно не спроста тесно сбилась за одним столом до него дошло почти сразу, а на то, чтобы узнать в тощем пареньке с измятыми лицом и одеждой своего старого друга ему потребовалась лишь доля секунды. Ещё несколько мгновений потребовалось на смену примерно восьми выражений лица.

Закончив, Кенске принял образ идеального солдата: абсолютная бесстрастность и спокойствие, прямая спина и чеканный шаг – именно так он подошёл к столу ставшему местом своеобразной пресс-конференции Икари.

– Икари Синдзи... – начал было очкарик, но его прервал Тодзи:

– Кенске, я уже врезал ему.

– А, ну тогда ладно, – тут же расслабился подросток и на его лице расцвела приветливая улыбка. – Синдзи, с возвращением.

Бывший и потенциальный пилоты Евангелионов обменялись рукопожатиями. Впрочем, это не было отстранённо-формальное рукопожатие – на лицах обоих играли мягкие улыбки. Кенске сильно возмужал за прошедшее время – сейчас перед Синдзи стоял статный мужчина, который по своим размерам – как в высоту, так и в плечах – едва уступал Тодзи. Веснушки исчезли, а круглые очки были заменены аккуратными прямоугольными. «Не удивлюсь, если у него теперь много поклонниц», – отметил про себя пилот, мысленно поёжившись – сам-то он сейчас представлял зрелище малопрезентабельное.

Айда быстро потеснил Тодзи и со словами «ты уже долго сидишь с Икари», занял почётное место по правую руку от героя дня. Разговор тем временем продолжался, но уже не в таком темпе.

– Эй, Кенске, – один бог знает, каких усилий стоили эти слова, которые Синдзи безуспешно пытался произнести не менее двух минут, – а та «она», о которой ты говорил – это Аска?

Бывший (хотя бывший ли?) оружейный фанат смущённо поскрёб в тарелке:

– Блин, весь сюрприз испортил. Да, она сейчас занималась тренировками, но я сумел убедить её прийти. Только это, – Айда придвинулся поближе, хотя толку от этого было не много – слушающие их и так могли всё услышать, а остальные были слишком увлечены Ао-тян, – она, скорее всего, будет не очень рада тебя видеть. Не принимай слишком уж близко к сердцу – это же Аска.

«Слабое утешение».

Люди понемногу теряли интерес к разговору, по одному или по двое одноклассники постепенно покидали стол. Как объяснила Хикари, в честь приезда Третьего Дитя всем его однокашникам выдали выходной, чтобы встретить гостя как полагается, однако большинство людей в школе не слишком доставали Икари (во многом этому способствовал Тодзи, смекнувший, что парню эти разговоры крайне неприятны), а потому и отношения с ним у них были едва ли приятельскими.

В общем, через сорок минут сдались даже самые стойкие, оставив в зале лишь Синдзи, Кенске, Тодзи, Хикари и Аоко. Разговор шёл вяло – в основном говорили девочки, парни же слушали, Айда регулярно оглядывался на дверь, в надежде увидеть входящую Аску, из дальнего конца зала, где была «витрина» изредка поглядывал на них скучающий повар.

«Аоко опять смогла понравиться всем. Кто бы сомневался, – трудно понять, чего в этом мысленном замечании было больше: зависти или гордости, – ну, теперь у неё на несколько «сэмпаев» больше. Но надо беречь её подальше от Кенске».

Действительно, когда друг не проверял дверь, не спрашивал и не отвечал, то он просто пожирал девушку глазами, иногда приговаривая себе под нос «моэ» или «милашка». Нет, Синдзи, конечно, был согласен, но отношение к Ао-тян, как к младшей сестре уже было ничем не выбить.

Из рассказанного бывшими одноклассниками Икари составил для себя примерно следующую картину: большинство учеников семьсот седьмой школы – той самой, в которой учился Синдзи – «вынырнули», а конкретно из 2-А класса – так и вообще все. Схожая ситуация была с сотрудниками NERV-а: если в среднем показатель «всплывших» по Японии колебался в районе пяти процентов, то среди персонала специального института эта отметка приближалась к семидесяти пунктам. Причём чем выше была должность, тем выше был этот процент. Так из высшего руководства главной базы NERV (то есть – Токио-3), сообщила Хораки, сейчас не в Нагано было лишь шесть человек. Имя двух из этих шести было хорошо известно Синдзи: Кацураги Мисато, что отдала свою жизнь ради него... зазря; имя второго вызывало не меньшую боль – Икари Гендо, отец.

Вряд ли кто услышал скрип зубов или заметил сжатые кулаки, но Синдзи всё равно постарался побыстрее отогнать тяжёлые мысли, благо было чем: хватало и хороших новостей.

Так, например, всех бывших школьников (зачастую с родителями, хотя они тоже «всплыли» далеко не все) подобрали очень быстро – в течение месяца. Тодзи, Хикари и Кенске, например, так и вообще за неделю: сказывалось то, что жили они после переезда рядом, а Тодзи как-никак был Четвёртым. Разумеется, просто так содержать школьников никто не стал – не та была ситуация в неспокойное пост-Ударное время, так что все быстро получили различную работу. Тодзи, к примеру, стал одним из младших техников, где выполнял, в основном, задания типа подай-принеси. Хикари устроилась лучше – ей поручили какую-то административную работу, хотя суть от этого менялась не сильно, только вместо гаечных ключей и микросхем у неё были папки с бумагами. Ну а Кенске было лучше всех: похоже в NERV всё же прознали о его взломах отцовского компьютера, потому что сейчас Айда был стажёром среди операторов MAGI-2.

На, как ему тогда казалось, закономерный вопрос Синдзи о том, есть ли ещё какие работы для него, все четверо ответили удивлёнными взглядами:

– Синдзи, ну во-первых, ты герой...

– Я не герой!

– Не перебивай, – продолжил Кенске. – Будем считать, что ты «герой местного масштаба», так лучше? Вот. А во-вторых, если NERV дадут такой знаменитости как ты обычную работу, то уронят свой авторитет в общих глазах.

– А необычную? – это в разговор влезла уже Аоко.

– Ну, с необычной ещё нужно убедиться, что он справится. М-м-м... Командующий Икари, стало быть... – произнёс будто себе под нос Кенске и улыбнулся довольный подколом, видя как скривился бывший пилот.

– Айда! – вступилась за парня Хикари, но её быстро остановил Тодзи. Впрочем, стажёр-оператор всё равно замолчал, не став развивать тему. Впрочем, замолчал он, возможно, потому что услышал странный звук. То есть это для Синдзи, прожившего два года в руинах звук был странным, а вот всем остальным за столом он был хорошо знаком, для Хикари и Аоко так и вообще был почти родным: так стучали острые каблуки по полу.

Дверь открылась и в столовую вошла Аска.

Она и изменилась, и нет одновременно. То есть, конечно она изменилась, как изменяются все девочки за два года между четырнадцатью и шестнадцатью годами, но это были именно те изменения, которые ожидал Синдзи: грудь выросшая до третьего размера, как её украдкой и представлял себе подросток, за что ему потом было невероятно стыдно; волосы почти не изменились – всё тот же ярко-рыжий цвет, всё та же длина до пояса, всё те же две красные нейрозаколки; лицо, ставшее ещё более красивым, как у настоящей модели; и глаза... оба глаза. В отличие от всех остальных, кого Икари встречал раньше в коридорах восьмого филиала, Сорью носила не одну из многочисленных униформ NERV, а красивое, но обычное платье лёгкого покроя.

Девушка прошла мимо стола за которым сидела компания, не забыв при этом приветливо помахать сидящим:

– Привет, Хикари, – сказала Аска, даже не взглянув на остальных и пошла дальше, даже не оглянувшись.

Все молчали, смотря ей вслед не будучи до конца уверенными как реагировать. Первым, как всегда, очнулся Тодзи, вскочив с места:

– Да что она, вообще, о себе возомнила?! – он уже собирался двинуться за Аской, но стальная хватка Хораки остановила его и усадила на место.

Второе Дитя тем временем уже выбрала свой ужин и оплатила покупку – вернее, обменяла её на талон, потому что, как успели объяснить Синдзи, введение денег в NERV пока что было лишь в отдалённом проекте. Оплатив, рыжая не стала далеко идти и села за столик прямо рядом с кассой – в противоположном конце от стола за котором сидели остальные.

– Нет, ну... – опять начал Тодзи, но грозный взгляд Хикари заставил его заткнуться.

– Икари-кун, подожди здесь, я попытаюсь привести её, – теперь поднялась уже староста, в надежде вразумить свою лучшую подругу.

– Эй, семпай, – это уже говорила Аоко, – эта девушка – это Второе Дитя, да? Сорью Аска Лэнгли?

Икари лишь сдавленно кивнул, не отрывая взгляда от своей бывшей напарницы и любви, которая сейчас демонстративно сидела к нему спиной.

– Можно я сяду?

– Хикари? Садись, конечно, – улыбнулась Второе Дитя, указывая на место напротив себя. – Но учти, что если ты пришла просить пойти к этим придуркам, то я отказываюсь.

– Аска, пожалуйста.

– Нет. И не проси, – рыжая сложила руки на груди. – Я бы вообще сюда не пришла, но командующий запретил охранникам меня пускать в общую столовую. Старый дурак.

– Икари-кун...

– Хи-ка-ри! – кажется, девушка начала злиться – за прошедшее время её характер стал не многим спокойней. – Я. Не. Желаю. Это. Слышать. И, если это всё, то мне надо набираться сил. Сегодня будет тяжёлая ночь.

Секунд десять они молчали, а затем настроение пилота Евы опять переменилось: она легко вспыхивала, но не редко так же быстро отходила.

– Прости, староста, – робкая виноватая улыбка. – Я не должна была на тебе срываться. Однако к этому дураку я не пойду, не проси. И вообще, скоро за мной должен зайти Сатоши-сан.

Хораки некоторое время изучающе смотрела в лицо подруге, а затем тяжело вздохнула:

– Какая же ты упрямая, Аска. Я передам твои слова. Удачи сегодня.

– М! – кивнула с набитым ртом рыжая.

– Прожуй, потом уже говори.

Возвращающуюся Хикари встречали четыре вопросительных взгляда, которые стали разочарованными после того как девушка отрицательно помотала головой.

– Слушай, Синдзи, – начали хором Судзухара и Айда. Замолчав, они удивлённо переглянулись и рассмеялись, а затем продолжил уже один лишь Кенске: – Давай мы сходим и поговорим с ней? Может нас она больше послушает?

Икари скептически взглянул него. В общем, что предложение являлось по меньшей мере глупым было ясно и так – уж кого-кого, а Кенске и Тодзи Аска ценила ещё меньше, чем бывшего соседа – по крайней мере, так было два года назад.

– Это... – неуверенно вмешалась в разговор Аоко, – а что между вами произошло? Почему она так зла на вас, сэмпай? Или на всех тут?

– На всех, – опять хором буркнули Тодзи и Айда.

– На меня, – не согласился Третий. – И у неё есть на то причины.

Прикрыв глаза он попытался собраться с мыслями... впрочем, это слишком громко сказано, ибо мысль сейчас была лишь одна.

«Не убегать, не убегать, не убегать, не убегать, не убегать».

Тяжело выдохнув, Синдзи резким движением поднялся из-за стола:

– Пойду. Я должен сам с ней поговорить, – это было сказано с такой решимостью и уверенностью, что все сидевшие за столом и хорошо знавшие молодого Икари даже растерялись, ибо не ожидали ничего подобного. Хикари, Тодзи и Кенске даже не сразу успели подумать о том, что по хорошему надо сейчас уже начать бежать за врачом, который бы смог оказать первую помощь избитому Третьему Дитя.

К чести самой потенциальной жертвы у Синдзи даже не возникло мысли о том, что всё это может кончиться для него не очень хорошо: он был настроен поговорить с Аской, извиниться, помириться и... о том, что «и» он пока не думал, но знал, что она по прежнему ему дорога. Или, по крайней мере, что он перед ней виноват – много-много-много раз виноват.

Остановившись в нескольких шагах позади неё, он в нерешительности замер.

«Чёрт, да что со мной? Ну же, я ведь не раз размышлял о том, что скажу при встрече».

«Но эти мысли никогда не уходили дальше «если бы», а что сейчас?»

– Аска.

Девушка замерла на секунду, а затем отложила палочки в сторону и медленно повернулась, с выражением абсолютного спокойствия, какое бывает лишь когда человек еле сдерживает себя.

– Что надо?

– Я хотел поговорить.

– Ты говоришь.

Синдзи на секунду замешкался, но затем продолжил:

– Можно я сяду?

– Нет.

– Тогда я буду говорить стоя, – сказал Икари и на секунду ему почудилось, что неподвижное лицо Второй дёрнулось и раздался скрип зубов. – Я хочу перед тобой извиниться, – вот теперь уже то, что лицо девушки исказилось гневом было видно и так, но прежде чем она что-то успела возразить парень продолжил: – Нет, подожди. Я помню, ты когда-то сказала, что я извиняюсь лишь чтобы от меня все отстали, что за моими извинениями не стоит ничего. Ты была права, ты, как всегда, была права. Но сейчас я искренне прошу у тебя прощения: я вытащил тебя в этот мир не спросив твоего мнения, а затем не пожелал поддержать тебя, оставил одну.

Повисла напряжённая тишина. За дальним столом все внимательно следили за пилотами без возможности слышать их, однако гнев Сорью можно было увидеть даже издали.

– А ещё, – наконец произнесла девушка, – ты попытался меня убить.

И отвернулась, снова принявшись за еду.

– Послушай, да я кругом виноват! – на Икари стало накатывать отчаяние. – Я знаю! Но, пожалуйста, дай мне ещё один шанс, я докажу...

– Один вопрос, – голос девушки по прежнему был абсолютно спокоен. Или правильнее сказать холоден? – Как ты здесь оказался?

Такая формулировка несколько удивила Третьего.

– Меня привёз командующий Фуюцки.

– А что было до того?

– Эм... я был в Токио-2, нашёл там себе прибежище, в котором меня и разыскали, а потом...

– Ага! – назидательно подняла вверх указательный палец, по прежнему сидя к подростку спиной. – То есть ты не сам нашёл это место. И как, после того как к тебе пришли – ты сразу собрался или тебя пришлось долго уговаривать?

– Меня убедили... – тихо прошептал Синдзи, плечи его поникли: действительно, если бы не Аоко, то не факт, что он бы сейчас был здесь.

– Трус, – резюмировала Аска. – Тряпка. Дурак. А теперь убирайся.

– Аска...

Девушка кинула палочки на стол и повернулась. Сложив руки на горле, она изобразила будто пытается себя задушить. Это подействовало: Синдзи просто отскочил от девушки сразу на полтора метра, будто она пыталась так задушить его. Впрочем нет, даже если бы она напала на него, то это не вызвало бы такого ужаса. Бормоча что-то невнятное Синдзи спиной попятился обратно к столу за которым сидели кохай и остальные, а Аска уже отвернулась и снова принялась за ужин.

На все вопросительные взгляды он лишь отрицательно покачал головой, так что никто не рискнул ничего уточнять.

– Слушайте... – неуверенно начала Хикари, – может пойдём? Уже достаточно поздно.

Синдзи глянул в окно – действительно, уже стемнело. Пожав плечами, он поглядел на других – они тоже показали, что им это в целом безразлично. Поднявшись, они отнесли подносы с едой в специально отведённую под этом будку, а затем двинулись к выходу.

Снова началась ходьба по одинаковым коридорам – на этот раз предстояло найти лифт и на нём спуститься до минус третьего этажа. Для себя Икари машинально отметил, что планировка здания всё же отличается от Геофронта и попытался запомнить дорогу хотя бы примерно. Подойдя к лифту, Тодзи нажал на кнопку и стал ждать.

– Прости, Икари-кун, – сказала Хикари, – я планировала сегодня ещё провести небольшую экскурсию для тебя, но, думаю, вы с Ао-тян устали.

Парень с девушкой переглянулись – для них обоих это стало новостью, но новостью верной, они действительно сильно устали от всего на них свалившегося. К тому же, жизнь в не-электриозваном Токио-2 давно приучила их ложиться с закатом.

– Да, действительно. Спасибо, Хикари-тян, – подтвердил слова старосты пилот.

Двери лифта открылись и оттуда на них удивлённо взглянул молодой мужчина лет двадцати пяти, одетый в строгую военную форму NERV, но при этом умудрявшийся выглядеть расхлябано. Чем-то он сразу напомнил Третьему Дитя Кадзи, даже манера общения:

– Йо, ребята, – помахал он им рукой, выходя из лифта. – Аска ещё ест?

– Ага, – кивнул Тодзи.

– Ладно, пойду заберу её. Эй, ты ведь Икари-кун, верно?

– Да, Икари Синдзи, – кивнул подросток, почти инстинктивно вытянувшись в некоем подобии стойки «смирно».

– Добро пожаловать. Возможно мы будем работать вместе. Если что, я завтра после полудня зайду и отведу тебя к командующему Фуюцки. Так нормально?

– Эм... да, хорошо.

– Ну и славно. А сейчас идите, веселитесь. Или отдыхайте, не знаю. Короче, удачи.

– Да, – хором выдали все пятеро подростков, вызвав добрую усмешку у солдата.

Тодзи снова первым дотянулся до кнопки и нажал ту, на которой стояло «-3».

– А... – подал голос Синдзи. – Кто это? Мне показалось, что вы его знаете?

– Этот выскочка? – Судзухара явно был недоволен. – Его зовут Шикинами Сатоши, младший лейтенант, он для Аски что-то вроде опекуна и непосредственного начальника. Причём она явно в него втюрилась.

Последнее было сказано особенно презрительно. Уточнять что-то ещё про личность приветливого лейтенанта пропало всякое желание.

«Точно как Кадзи» – всё, что заключил для себя Синдзи.

Если то, что встречалось в NERV-08 раньше вызывало радость и лёгкое чувство возвращения в дом, то вот временная квартира для гостей вызвала и в Синдзи, и в Аоко настоящий восторг. Мягкая чистая постель и простыни были лишь верхушкой айсберга: в гостевой было три комнаты в двух из которых стояли постель, а третья, главная, представляла собой небольшой зал, в котором можно было бы собраться небольшой компанией – здесь стояли диван, кресла и небольшой столик на котором стояло блюдо с печеньем и конфетами. Чайник тоже нашёлся, но есть никому не хотелось.

Зато ванная привлекла к себе внимание сразу же. И хотя подростки собирались сразу по приходу завалиться спать, отказать себе в удовольствии впервые за два года нормально помыться они не могли. Сначала пошла Аоко и застряла там аж на час, так что когда она вышла ей пришлось будить сэмпая заснувшего в кресле.

– Я буду спать в этой комнате, – решила девушка, входя в левую дверь. – Спокойной ночи, Синдзи-сан.

– Спокойной ночи, Ао-тян, – улыбнулся Икари. – Ты нормально?

Кохай на секунду задумалась, а затем ответила:

– Ну, ведь там, в Токио-2 ещё остались люди. То есть, Майкл ведь узнает, где мы, да?

– Думаю так, – согласился парень, почти не покривив душой: правильнее было сказать, что он на это надеялся.

– Хорошо. До завтра.

– Спокойной ночи, – ещё раз пожелал своей подруге – или уже почти что младшей сестре? – Синдзи. Дверь закрылась и юноша прошёл в ванную, где не поскупился набрать для себя новой воды – раз в два года это можно себе позволить. Мимолётный взгляд на зеркало теперь разочаровывал его ещё больше: помимо общей не ухоженности, теперь его вид портил ещё и здоровый синячище в треть правой стороны лица, который пока не до конца обрёл свой насыщенный цвет.

«Когда Аска завтра увидит этот след во всей красе, она наверняка будет готова расцеловать Тодзи», – заключил для себя Икари.

***

– Нет, ну почему этой птице пить пиво можно, а мне нельзя?! – ярился Тодзи.

– Спокойно, Судзухара! – староста была непреклонна. – Во-первых, ты ещё только выздоравливаешь после ранения. Во-вторых, тебя регулярно обследуют врачи. А в-третьих, потому что твои родители не позволяют тебе пить пиво, а Мисато-сан наоборот настоятельно просила регулярно давать Пен-пену хотя бы одну баночку.

Пен-пен делал вид, что внимательно слушал этих двоих, хотя на самом деле он просто наслаждался пивом. Семья Хораки не скупилась на своего нового питомца – когда угощала его пивом, то брала самое лучшее из того, что можно было достать в городе. А сейчас вдобавок к тому несколько банок принёс и забежавший в гости Айда Кенске. После недавней срочной эвакуации из Токио-3 раненый Тодзи почти каждый день проводил у живущей теперь по соседству Хикари, причём если с самой девушкой отношения у него складывались достаточно хорошо несмотря даже на инвалидность, то вот её пингвина он на дух не переносил. Видимо, дело было в зависти: не только к возможности невозбранно пить алкоголь в огромных количествах, но и в том, что почти всё своё время пингвин сидел на коленях у девушки. Нет, конечно Тодзи был не из таких, а если и думал о том, чтобы взобраться на Хикари, то совсем в другом смысле (и отдавая себе отчёт, что в его нынешнем состоянии это не реально). Тодзи хотелось такого же внимания, хотелось быть поближе к веснушчатой... а вместо этого он раз за разом наблюдал, как чёрно-белое создание мило «уаркает», совсем по-кошачьи мурчит и заигрывает с Хикари. Он даже готов был поклясться, что несколько раз ловил на себе взгляд превосходства от этой птицы.

Что же, Пен-пен наверное не зря прожил столько лет в квартире Мисато и досконально изучил все премудрости дела обольщения: ни одна девушка в поле его зрения не могла устоять. Особенно хорошее впечатление ему удавалось производить на подругу Аски, девушку Синдзи, что в какой-то момент регулярно появлялась в доме Кацураги и на младшую сестру увальня Тодзи, который от этого ещё больше свирепел, чувствуя себя кругом оставленным. Из всех девушек Пен-пен не решался приближаться лишь к доктору Акаги – уж слишком умной и внимательной женщиной та была, а уж регулярные её просьбы обращённые к Мисато «одолжить ненадолго Пен-пена во благо науки», так и вовсе вызывали приступы паники.

«Интересно, как там сейчас Мисато и Синдзи? – размышлял пингвин. – Надеюсь у них всё будет в порядке и я скоро к ним вернусь. К тому же, у них было так весело. Надеюсь, что...»

Додумать мысль необычайно умная птица просто не успела – потолок затрясся, как при землетрясении. Люди быстро попытались спрятаться, но Пен-пену было всё равно: он чувствовал что-то недоброе.

«Давай, Икари, задай там всем», – болел для себя пингвин, попытавшись поднять бокал своими крыльями-ластами повыше, будто при произнесении тоста.

Спустя час произошёл Третий Удар, все люди вокруг обратились оранжевыми лужами, и сказать, что это напугало пингвина – значит не сказать ничего. Особенно если учесть, что он видел... Когда спустя некоторое время Кенске, Хикари, Тодзи (уже здоровый) и их родители «всплыли», они никак не могли найти следов пропавшего пингвина, который, казалось бы, на своих коротких ногах не может уйти далеко.

Глава 3

Мужчина средних лет в строгом костюме, что-то изучающий в своём ноутбуке – таких людей нередко можно встретить одиноко сидящими за столиком кафе с чашкой кофе или бокалом вина в руках. Обычно они привлекают внимание девушек: «Какой серьёзный, аккуратный. Работяга», либо, наоборот, отталкивают их: «Трудоголик!»

Впрочем, данное заведение называть «кафе» не стоило – всё же один из лучших ресторанов Парижа, и, конечно же, с видом на Эйфелеву башню. Одиноких бизнесменов здесь тоже почти не наблюдалось – всё же место больше подходило влюблённым, чем праздным одиночкам. Вообще, Ричард был здесь единственным, кто сидел без компании и если кого и ждал, то лишь официанта, что должен был принести ещё шампанского.

– Господин Доу? – юноша в аккуратной белой рубашке и с бутылкой в руках подошёл к столу.

Ричард снял наушники; наверное он был вообще единственным за всю историю этого заведения, кто предпочёл отгородиться от приятно играющей музыки таким образом, однако это ни капли не удивило бы никого, кто его знал: он часто оказывался первым в своём роде. Разумеется, речь идёт лишь о тех, кто действительно знал его, а не лишь «был знаком», ибо просто знакомых у миллиардера и главы самой большой золотодобывающей компании мира хватало. Хватало у него также денег и занятий, а вот времени не было просто катастрофически.

«Ну ничего, недолго осталось».

– Да, конечно, – он подал свой бокал, а официант послушно откупорил бутылку и налил Дом Периньон. Иногда можно себя побаловать такой роскошью, особенно в честь грандиозных событий. Ведь смерть старого и рождение нового мира – это грандиозное событие, правда? – Спасибо, – Доу достал бумажник и протянул сто евро, – вот. И, заберите бутылку. Прямо сейчас, немедля, пойдите и распейте вместе с другими ребятами. Если администратор будет против, отправьте его ко мне, ясно?

Парнишка явно был удивлён, но ведь «клиент всегда прав»:

– Да, господин Доу.

– Вот и славно. И пусть первый тост будет за то, чтобы завтрашний день оказался лучше сегодняшнего.

Официант ещё раз поклонился и ушёл с бутылкой в руках.

«Так, одно доброе дело сделал, теперь снова за работу», – усмехнулся Ричард, отпив немного шампанского, и снова надел наушники – очень вовремя, потому что Кил как раз начинал читать одну из своих речей.

– Используя несовершенную душу пилота Первого Евангелиона, – говорил председатель, – мы достигнем завершенности единой души человечества. Это – третье возвращение.

«Хорошо говорит, шельма».

Другие члены тайного общества тоже что-то говорили, докладывали о ходе захвата филиалов NERV, о том, не собирается ли кто в каком правительстве применить N2 или ядерное оружие, и ещё о многих вещах. Фактически, молчал только обелиск за номером шесть, принадлежащий, как считали сами члены собрания, самому молодому члену SEELE, известному как Ричард Джей Доу.

Спустя пять минут бокал вина опустел и мужчина уже хотел было позвать официанта снова и таки заказать ещё одну бутылку шампанского, но именно в этот момент началось: лица людей в помещении изменились, на всех них отобразился страх, какой бывает только перед смертью – страх неизведанного, из которого нет возврата.

– Конец нового мира, – провозгласил в динамиках голос Кила.

Кто-то повскакивал с мест, пятясь назад, кто-то, наоборот, в ужасе забился под стол. Третьи стали радостно что-то вскрикивать и бросаться вперёд с распахнутыми объятиями – они превращались в LCL быстрее и легче всех. Четвёртые так и вовсе хватали ножи, будто это как-то могло их спасти.

Сняв наконец свои наушники на словах «Всё идёт как надо», Доу захлопнул крышку ноутбука, и мир наполнился звуками: падала сшибаемая мебель, кричали люди, летели на пол предметы, которые раньше держали в руках, – «Бедная скрипка», – хлюпали капли оранжевой жидкости.

Спустя ещё десять секунд единственным живым существом в зале остался Ричард. Оглядев наступивший кавардак, он поджал губы и высказал своё отношение ко всему этому:

– М-да.

Затем осторожно, стараясь не наступить в оранжевую лужу, подошёл к столику стоящему неподалёку:

– Вы позволите, месьё?

Разумеется, не дождавшись от лужи ответа, Доу забрал стоящую на столе початую бутылку «Кристалла» виноградников Рёдерера. Именно так, с шампанским в одной руке и бокалом в другой, Ричард и вышел на балкон, чтобы насладиться изумительным видом гибнущего Парижа – всё же шанс увидеть такое выпадает лишь раз в жизни. Однако когда бизнесмен уже был готов пригубить чудесный напиток, зазвенел телефон, что немало удивило его: во-первых, работающая сотовая связь сильно диссонировала с окружающим хаосом, а во-вторых, определившийся номер был незнаком – даже код страны был каким-то странным.

– Йо, Дэниел! – раздался в трубке жизнерадостный мальчишеский голос.

«А, ну конечно, кто ещё это мог быть?» – улыбнулся себе под нос Ричард.

– Привет-привет, не ожидал тебя услышать так скоро.

Они проговорили недолго, всего четыре минуты, а затем вернулись к своему занятию: созерцать чудесное зрелище конца света. Через пятнадцать минут бутылка закончилась, так что Ричард-Дэниел вернулся в зал и вытащил из заранее припасённой сумки профессиональный фотоаппарат: несколько снимков города и белого силуэта в небе, и вот уже бывший SEELE'вец скидает свои вещи обратно в дорожную сумку и выходит за дверь, не оставив после себя никаких следов.

Дэниел ушёл. Ричард Джей Доу исчез.

***

«Незнакомая стена», – вот что было первой мыслью Синдзи при пробуждении. Спустя две секунды осмысления и опробывания подуманного на вкус – что-то казалось неправильным – подросток наконец понял чтó и сформулировал вторую мысль:

«Интересно, давно я стал спать на боку, а не на спине? – и сам же ответил на вопрос: – Уже полгода, наверное. То, что это началось после переселения в Токио-2 – точно».

Ни спать, ни валяться уже не хотелось, однако вставать желания тоже было не много. В течение минуты Синдзи лежал не двигаясь, а только изучая глазами стену своей временной комнаты. Наконец, придя к выводу, что ничего интересного в ней нет, он перевернулся на спину и взглянул наверх. Повода сказать сокровенное «незнакомый потолок» там не нашлось, ибо этот потолок ничем не отличался от другого хорошо изученного потолка в его собственной комнате в квартире Кацураги.

«Стандартная планировка», – подсказало сознание. Хотя это было не совсем верно, ибо квартира Мисато-сан на обычную 3SLK походила мало, а гостевые апартаменты NERV-08 вообще были сделаны в европейском стиле, причём единственным, что напоминало в них о Японии, были именно потолки – вернее, лампы.

Икари оглядел комнату и ещё раз убедился, что ничего особенного в ней нет, а остальные её стены мало чем отличаются от изученной ранее – отсутствовали даже окна, что совсем нагоняло тоску. Делать тут было положительно нечего, поэтому Третье Дитя оделся и отправился умываться, как всегда делал по утрам, какие бы беды на него не сваливались.

Часы показывали без десяти одиннадцать, Аоко пока спала, а до прихода Шикинами-сана было ещё далеко, так что Синдзи позволил себе принять утренний душ и тщательно расчесался, как всегда потратив на свою седую прядь почти столько же времени, сколько и на всю остальную голову целиком.

«Интересно, здесь есть парикмахерская?»

При взгляде в зеркало парня посетила мысль, что неплохо бы было наконец побриться, раз уж он добрался до цивилизации, но, во-первых, он не умел, а во-вторых, бритвенных принадлежностей всё равно не наблюдалось.

Поскольку в ближайшие часа полтора делать было нечего, а покидать квартиру (особенно без Ао-тян) казалось явно плохой идеей, Икари не нашёл ничего лучшего, чем ещё раз помыться – расслабиться в ванной или душе, подумать о том, что с ним теперь будет.

«Не «что со мной будет», а «что я теперь буду делать», – мысленно поправил себя Синдзи. Не то, чтобы он считал это таким уж принципиальным, но кохай настоятельно требовала от него тщательно контролировать свои слова и мысли. – Кстати, для начала неплохо бы промыть синяк холодной водой».

След действительно остался знатный – гораздо больше и заметнее той ссадины, что осталась после первого «разговора» Тодзи с Синдзи – прямо в первый же день их встречи. Ну, этого следовало ожидать, ибо за два года даже достаточно щуплый Айда накачал мускулатуру, какой ранее могли похвастаться лишь немногие, а уж Судзухара так и вовсе вырос до размеров настоящего быка.

«И что они могут мне поручить? – начал размышлять Третий, нежась под тёплыми струями воды. – Управлять Евой? Нет, все Евангелионы кроме Ноль-Первого уничтожены, а последний слишком далеко. Выставить меня «символом», заставить читать речи перед толпой? Нет-нет-нет-нет, – Синдзи передёрнуло, – лучше уж управление Евой. Фуюцки-сан не может не знать, что я слишком боюсь толпы, чтобы начать выступать: даже когда в музыкальной школе меня попросили на уроке сыграть перед младшим классом, я так растерялся, что перепутал все ноты и аккорды. Что ещё я могу делать такого важного в NERV, о чём говорил Кенске?»

Отогнав всплывшее в голове хитрое «командующий Икари» и уцепившиеся хвостом за этой мыслью идеи об административной должности, Синдзи понял, что фактически не может ничего. Хотя это не стало для него неожиданностью: из всевозможных талантов молодой Икари обладал лишь дарами виолончелиста и повара. Нет, может где-то глубоко в нём спал достаточно приличный математик или философ, но вот способа разбудить эти скрытые личности кроме искреннего интереса никто не знал. Стоит ли говорить, что последнего не было и в помине?

– Сэмпай! Вы там? – донеслось из-за двери.

– Доброе утро, Ао-тян! Я сейчас уже выхожу, подожди минутку.

Сатоши пришёл, когда часы показывали без четверти час, а терпение Аоко уже готово было лопнуть: девушка ходила по комнате из стороны в сторону, не зная, чем себя занять, в то время как её сэмпай мирно попивал на диване горячий чай. Нет, подростки, конечно, могли покинуть гостевые апартаменты, но Синдзи строго-настрого запретил Мато делать это, справедливо опасаясь, что она заблудится в лабиринтах NERV.

– Вы уже встали, – довольно констатировал младший лейтенант, заходя в комнату. – Ну и отлично, я уж опасался, что придётся вас будить. Вы готовы? Можем идти?

– Да, конечно, Шикинами-сан. Только, подождите, я чашку за собой помою, – Икари поднялся с места и направился к ванной.

– А он хозяйственный. Всё как и рассказывала Аска-тян, – с благодушной улыбкой сообщил Сатоши.

– Ага, он даже в заброшенном доме в Токио-2 каждый день протирал пыль, – отозвалась девушка, заглядывая в комнату через плечо солдата.

«Стоп, когда она успела выскочить в коридор?» – солдат удивлённо уставился на Мато, ибо он готов был поклясться, что секунду назад она ещё была в помещении.

На этот раз лифт был проигнорирован, поскольку Шикинами (который запретил называть его по фамилии, и, после некоторых споров, согласился на обращение «Сатоши-сан», как и в случае с Аской) решил воспользоваться лестницей.

Кабинет командующего располагался на минус пятом этаже – окон нет, зато безопасно, как пояснил лейтенант. Кажется, планировщики наивно полагали, что к управляющему тестовой базой NERV-Япония будут часто наведываться гости, потому что перед самой обычной дверью, на которой значилось «Командующий Фуюцки» стояли не только двое солдат-охранников, но также кулер с водой и две скамейки для посетителей.

Задав стандартные для такого случая вопросы, охранники попросили Сатоши и Аоко подождать в коридоре, пропустив внутрь одного Синдзи.

Кабинет оказался полной противоположностью кабинета Икари-старшего: вместо большого пустого и тёмного зала – средних размеров комната в бежевых тонах, с картинами и книжными шкафами. На картинах, правда, вместо мягких пейзажей были какие-то люди, которые казались смутно знакомыми по учебникам, а в шкафах стояли не древние фолианты, а папки для документов. Сам старый Козо сидел за столом, сложив перед лицом руки на манер Икари-старшего, и сосредоточенно глядел в экран ноутбука, однако стоило подростку войти, весь его рабочий вид пропал, руки легли на столешницу, а на лице заиграла мягкая дружелюбная улыбка. «Наверное, так смотрит дед на наконец приехавшего из города внука», – как всегда некстати пришла мысль.

– Доброе утро, Икари-кун.

– Доброе утро, Фуюцки-сан.

Увидев, что подросток удивлённо оглядывает обстановку, командующий спросил:

– Ожидал увидеть нечто похожее на кабинет отца?

Синдзи почувствовал, как уши у него слегка порозовели – всё же вот так нагло осматривать чужое место работы было довольно грубо:

– Прошу прощения, Фуюцки-сан. Да, наверное.

– Понимаю, – двое опять замолчали. Спустя несколько секунд опять заговорил Козо-сан: – Как прошёл вчерашний день? Как одноклассники? Встретил Сорью-кун?

Командующий ничем не выдал, что на самом деле ему прекрасно известен каждый шаг Третьего Дитя, ибо за ним каждую секунду наблюдали камеры слежения, а в столовой так и вовсе специально установили жучки прослушивания.

– Всё... – Синдзи замялся, – всё примерно так, как я и ожидал, спасибо, – он неловко поклонился.

Опять повисла тишина, но затем Фуюцки спохватился:

– Присядешь? Прежде мне хотелось бы немного с тобой поговорить, – Третье Дитя послушно сел на указанный стул. – То, о чём мы с тобой говорили вчера, Икари-кун... думаю, ты уже ощутил разницу между тем, как живёт большинство людей, и тем, как живём мы, NERV. У нас есть электричество, у нас есть горячая вода, есть техника и есть спокойствие, и, наверное, тебя очень интересует, почему мы не хотим дать это всем остальным.

Синдзи согласно кивнул, хотя подобный вопрос он себе и не задавал.

– Дело не в том, что мы не хотим. И не в том, что не можем – чисто технически, в том, чтобы заново запустить электроцентрали и атомные станции, нет ничего сложного. Вполне возможно даже найти подходящий персонал, у меня тут, – небрежное указание на ноутбук, – есть список людей и их профессий в «прошлой жизни» и, поверь, там очень много разноплановых личностей. Проблема в том, что сегодня NERV – не единственная подобная организация. Впрочем, думаю, это тебе известно: вольных и бандитских шаек в Токио-2 предостаточно.

Однако среди них есть не только разбойники, есть кое-как организовавшиеся остатки JSSDF, есть группа, сплотившаяся вокруг нескольких высокопоставленных чиновников, и, наоборот, есть группа членов профсоюзов (кто бы мог подумать, что они смогут собрать людей вместе в такое время). На западе – настоящая армия «всплывших» здесь китайских военных, на востоке – то же самое, но с американцами, правда, эти не такие агрессивные. Хватает, конечно, и исключительно бандитских кланов.

И, самое важное, что среди всего этого хаоса есть подобие единой системы управления. В нынешний Совет Японии входят главы самых крупных из этих организаций, в том числе и я. Ведутся попытки договориться, снова восстановить государственность, вернуться к тому, что было, но все тянут одеяло на себя и пока всё, чего мы добились – восстановление подачи воды и запрет на применение N2-оружия.

Синдзи поёжился на стуле, представив, что было бы, если бы у шаек бандитов, что собирали дань по Токио-2, появились N2-бомбы – через месяц кто-нибудь бы сорвался и таки уничтожил бы весь город взрывом.

– Да, согласен, – Фуюцки, видимо, заметил эту реакцию, – то что достигнуто – уже очень важно, но с имеющимся темпом дел мы сможем сделать что-то реальное лишь лет через десять.

– Но почему так поздно? Ведь холодную воду подали достаточно быстро?

– Раздел влияния. У каждой группы есть свои базы, вроде нашей, которые достаточно хорошо устроены. Пока человек является членом организации – он может снова жить как раньше, ну или хотя бы близко к тому. Если же вернуть блага цивилизации сразу всем, то кланы быстро опустеют, а лидеры лишатся бóльшей части своей власти. Мало кто пойдёт на такое.

– Понятно. Люди – эгоисты, – буркнул Синдзи, и командующему потребовалось приложить много усилий, чтобы не улыбнуться – настолько эта фраза было детской и наивной.

– Увы. Отчасти поэтому я сейчас здесь, а не там, в Океане. Лично моё мнение таково, что NERV несёт ответственность за этот мир – он стал таким из-за нас, и мы должны помочь ему подняться на ноги. Это то, о чём меня попросила твоя мама.

Упоминание матери больно ударило по Синдзи, он не стал задавать тех вопросов, что сейчас во множестве крутились в его голове, а вместо этого просто сжал кулаки и уставился в пол. Фуюцки не торопил, он знал, что надавил на очень больное место, и теперь молодому Икари потребуется время, чтобы переварить сказанное. В том, каким будет конечный ответ подростка, он не сомневался.

А ещё командующий испытывал угрызения совести за такое грубое и прямое манипулирование подростком, которому и так пришлось пережить слишком многое.

Раздался стук, и дверь отворилась:

– Разрешите войти, командующий Фуюцки? – внутрь заглянула красивая женщина лет тридцати, в аккуратных очках. Из-за ярко-чёрного цвета волос Синдзи узнал её лишь после слов Козо:

– Входите, доктор Акаги.

Рицко-сан постарела – не сильно, но заметно. Хоть лицо оставалось очень красивым и ухоженным, на нём проступили морщины, а отросшие до середины спины волосы вернули свой естественный чёрный цвет.

– Я хотела сказать, что всё готово, – произнесла учёная, входя в кабинет. Бросив взгляд на сидящего внутри подростка, она также добавила, правда, с неожиданной прохладой в голосе: – Добро пожаловать, Синдзи-кун.

– Здравствуйте, Рицко-сан.

Парень был смущён и рад. А ещё в нём было немного страха, ведь последняя его встреча с доктором состоялась в Терминальной Догме, там, где была рождена Аянами Рей.

– Что же, – командующий поднялся, – я хотел сказать ещё кое-что, но, действительно, будет лучше, если ты увидишь всё на месте.

«Место» располагалось на том же этаже, но в другом конце здания (как правильнее охарактеризовать подземный лабиринт, Синдзи не знал), куда шли впятером: вместе с Сатоши-саном и Ао-тян, но без охранников оставшихся у двери. В ответ на вопрос девушки, а стоит ли ей идти, не рискует ли NERV, раскрывая кому попало свои секреты, Фуюцки ответил, что идти ей не только можно, но даже нужно. Икари, правда, этот короткий диалог слушал лишь вполуха, его занимали совсем другие мысли:

««Всё готово» – что имела ввиду Рицко-сан? Евангелионы? Нет-нет-нет-нет-нет, этого не может быть, – подросток вновь начал перебирать в голове варианты, – Нулевая и Вторая уничтожены, Первая в космосе, серийные...»

На секунду перед глазами всплыли кадры Комплементации – распятый Евангелион-01, Дерево Жизни в окружении девяти белых фигур с лицами Аянами, протыкающие сами себя репликантами Копья Лонгиния. И сопровождающие это метаморфозы – как в форме ядер, так и в выражении лиц. Последнее, правда, запомнилось сильнее.

«Нет-нет-нет, это не может быть Ева. Тогда? Какие ещё тайны хранит в себе NERV? Что ещё прятал отец?»

Синдзи встретился взглядом с Фуюцки – профессор смотрел на него с некоторым напряжением – с таким же выражением раньше он изучал что-то на своём ноутбуке. Пожалуй, да, «изучающий» – вот наиболее точная характеристика этого взгляда.

– Эм... Фуюцки-сан, Рицко-сан...

– Подожди, мы уже пришли, – отозвалась женщина.

К удивлению Икари, она не стала идти до конца коридора, а открыла самую обычную дверь, которая ничем не выделялась из множества таких же расположенных вдоль стен. Внутри, похоже, тоже всё было как и во всех остальных помещениях – выставленные в ряд столы с компьютерами, большой монитор с общими данными, люди в форме техников NERV, снующие тут и там – все спешат и суетятся.

Всего одна деталь отличала эту комнату от остальных: почти во всю левую стену занимало окно из оранжевого стекла. Или это было не стекло, а бакелит – этого Синдзи не знал, зато ему было известно, что оно способно выдержать даже удары кулаков Евангелиона.

– Синдзи-кун! Здравствуй! – донёсся до парня радостный оклик. Неуверенно переведя взгляд с окна на людей в зале, Икари узнал в окликнувшей Майю-сан – одного из операторов Евы и MAGI в Токио-3. Рядом с ней сидел её коллега, Хьюга Макото, и ещё несколько человек, часть из которых казались знакомыми, но вот имена никак не желали приходить в голову. Также в зале обнаружились Кенске, Хикари и Аска (последняя всё ещё демонстративно не обращала на него внимания).

Ответив на все радостные приветствия несколькими общими несвязными фразами, Синдзи вновь вернулся взглядом к окну, а затем подошёл поближе и взглянул вовнутрь. По ту сторону стекла действительно была реактивационная – пустое, невероятно крепкое помещение, в котором производился тестовый запуск Евангелионов. Точно в таком же зале, но находящемся в другом корпусе, сейчас разрушенном, два года назад состоялся закончившийся трагедией запуск Евангелиона-03. Да и вообще все Евы, даже серийные, своё первое испытание проходили в таких помещениях, раскиданных по разным филиалам NERV.

Сам Синдзи участвовал в подобных испытаниях лишь однажды – во время эксперимента, по синхронизации с Нулевой, который закончился выходом последней из под контроля, в результате чего пилот рисковал провести несколько следующих месяцев в бинтах – как Аянами при их первой встрече.

Икари сделал ещё несколько шагов, и прислонился к стеклу, чтобы ещё лучше разглядеть то, что находилось по ту сторону – зал действительно был точно таким же, и было всё то же: размер, защитные плиты, трубы для подачи бакелита, крепления, кабели питания, робот. Конечно, именно гигант приковал к себе внимание Третьего Дитя, повергнув в шок, сковав страхом.

Из-за оранжевого стекла нельзя было узнать цвет огромного киборга, как нельзя было различить и отдельные мелкие детали, однако даже без всего этого было ясно, что Ева в ужасном состоянии: былое изящество контуров было нагло перечёркнуто грубо приваренными заплатками, в некоторых местах просто были вырваны куски плоти, а правая кисть так и вовсе отсутствовала.

– Узнаёшь? – Фуюцки подошёл и встал за правым плечом.

Судорожный кивок.

– Хотите, чтобы я опять пилотировал?

– Да, хотя окончательное решение за тобой, я не стану тебя заставлять. Но, прошу, хотя бы попробуй.

«Вы уже это говорили, Фуюцки-сан: «я тебя не заставляю, но хотя бы просто поезжай с нами», а теперь вы снова говорите то же самое: «я тебя не заставляю, но хотя бы просто попробуй». Это... это...»

Синдзи прижался лбом к стеклу, делая вид, что внимательно вглядывается, однако на самом деле он просто не хотел, чтобы кто-то сейчас видел его лицо. Конечно, с той стороны стекла тоже были люди, но все они были заняты своими делами, и им не было никакого дела до подростка, стоящего у мутного стекла – множество техников бегали внизу, что-то настраивая, небольшая группа также сидела наверху, у открытой контактной капсулы.

«Я не хочу. Не хочу больше пилотировать, не хочу сражаться. Фуюцки-сан, вы же обещали...

Если я сейчас соглашусь, мне придётся снова драться, но на этот раз против людей – убивать, как уже убил Каору, не дав даже шанса. Я... Я должен что-то придумать. Я не могу так просто отказаться – не сейчас, не перед глазами всех этих людей».

– Почему я? – вопрос был банальным, но на него почти никто никогда не мог дать ответа, и Синдзи надеялся, что и сейчас учёные растеряются, но, кажется, командующий хорошо подготовился к этому разговору:

– Мы пробовали подобрать другого пилота. Почти все, кто в принципе мог бы управлять Евангелионом, пытались сдвинуть его с места, но уровень синхронизации был недостаточным. Немногие добрались даже до второго уровня синхронизации, и лишь двое человек приблизились к третьему. Честно? Я не уверен, сможешь ли ты сейчас синхронизироваться с Евой, но мы не можем этого узнать без теста.

Ненадолго повисла тишина, Третий чувствовал, как множество взглядов буравят его спину, и это вовсе не помогало сосредоточиться, найти выход. Внезапно кто-то подошёл и коснулся его руки.

– Сэмпай... – в голосе Аоко слышалась... жалость? Или сочувствие?

– Всё в порядке, Ао-тян.

Подняв голову, Синдзи вгляделся в лицо Евы, которую его просили пилотировать – пожалуй, голова была самым «чистым» фрагментом, она выглядела именно так, как её помнил молодой Икари, ни одной заплатки или вмятины на корпусе, а объектив – пусть отсюда этого было не разглядеть – наверняка начищен до блеска. Ну, когда всего один глаз, о нём надо заботиться, ведь так?

Прототип.

Глубоко вдохнуть. Расправить плечи. Не отводить глаз.

Когда Синдзи обернулся, он выглядел решительным – таким его видели лишь Аоко, Аска и Кенске, да и то очень редко (последний так вообще лишь однажды).

– Как вы её отремонтировали? Мне казалось, что Нулевая полностью самоуничтожилась.

– Почти, – на этот раз слово взяла доктор Акаги. – Осталось очень мало мышц, кости, позвоночник, останки отдельных органов, да осколки ядра. В иной ситуации мы бы списали Нулевую, но тогда – после победы над Шестнадцатым – оставался всего один Ангел, и ради победы над ним нужно было использовать всё, что есть, так что Прототип пытались восстановить в кратчайшие сроки.

– Не успели, – заметил кто-то из техников, но тут же стушевался под множеством гневных взглядов.

– Не успели. Фактически, требовалось заново сшить Еву из отдельных имеющихся запасных частей. Некоторых из них у нас, увы, не нашлось.

Синдзи оглянулся, чтобы посмотреть на обрубок гигантской руки.

– Неплохо получилось, Рицко-сан, – заключил он и попытался улыбнуться. А затем снова замялся, ибо ему наконец пришла в голову мысль, как можно отказаться: – Но... во время предыдущего эксперимента Нулевая вышла из-под контроля – не случится ли этого теперь?

По помрачневшему лицу Акаги стало ясно, что такого варианта она не исключала. Женщина уже было открыла рот, но тут заговорил командующий:

– Скажу тебе честно, Икари-кун, это возможно... в будущем. Сегодня мы планируем провести только тестовый запуск, без активации, поэтому в этот раз тебе уж точно ничего не угрожает.

Синдзи хотел было ещё что-то сказать, но тут в разговор вступила Аска, хранившая до сих пор молчание:

– Эй, бака-Синдзи! – она достала из-за спины какой-то небольшой предмет и кинула Икари; тот неловко поймал его двумя руками и с удивлением обнаружил, что это капа – защита для зубов, какую носят спортсмены в боксе. – Возьми. Если ты откажешься или провалишься, я лично позабочусь, чтобы этот подарок тебе пригодился. Ты достал уже ныть. А теперь марш за ту дверь, – она указала пальцем в дальний конец комнаты, – там твой контактный комбинезон.

Затянувшуюся тишину прервал звук открывающейся, а затем закрывающейся двери – это Синдзи молча ушёл в примерочную. Все перевели взгляд с двери на Аску, но та лишь пожала плечами:

– А что? С ним иначе нельзя.

С момента распаковки контактного комбинезона – выглядевшего точно также, как и тот, что носился Синдзи до Второго Удара – и до посадки в контактную капсулу пилот действовал на автомате. Разорвать пакет, прикрепить нейро-интерфейсы, достать мешковатый набитый электроникой костюм, убедиться, что он действительно точно такой же, надеть, привычным движением нажать кнопку на запястье, выйти через ещё одну дверь, пройти по небольшому коридору и выйти в ангар, где уже ждёт контактная капсула...

«Мне кажется, или «наши» капсулы были короче? Раза в полтора. И Ева уже не синяя, а серая – металлическая. Видимо, просто не успели покрасить», – единственные две осознанные мысли в голове Синдзи за этот период.

...обменяться кивками с техниками, привычно залезть внутрь, отметить, что размер самой капсулы никак не затронул кабину – она осталась такой же, закрыть люк.

Всё было знакомо, всё было доведено до автоматизма.

Капсула опустилась в тело Евы, подали питание.

– Синдзи-кун, ты меня слышишь?

– Да, доктор Акаги.

– Хорошо. Я подаю LCL.

Икари не ответил, лишь крепче сжал в руке «подарок» от Аски. LCL как всегда внезапно хлынуло в кабину, и он невольно вздрогнул. Опять же – как всегда. И как всегда, когда LCL дошло ему до груди, он не стал ждать дольше, а выдохнул и опустил голову, чтобы вдохнуть уже жидкость.

Сделав несколько глубоких «вдохов» и «выдохов», а также проглотив с непривычки немного, Синдзи снова привык к подобной среде и уже мог дышать даже носом – пусть и куда тяжелее. Слизистая отозвалась неприятными ощущениями, но желания помочь вытошнить всё содержимое организма не продемонстрировала.

«Хах... как на велосипеде: один раз научишься, никогда не забудешь».

Парень обрадовался, что не надо повторять неприятный опыт первых попыток свыкнуться с Евой, однако даже не вспомнил, что сам он когда-то в детстве хорошо катался на велосипеде, а вот недавние попытки оседлать «железного пони» закончились полным провалом.

«Но всё равно гадость».

Вкус и правда был ужасным – «стерильная кровь», как-то подумал для себя Третий – но было в нём что-то ещё... едва уловимый привкус чего-то не такого плохого.

– Ну как? – раздался голос Акаги. Преобразованный компьютерными системами для стороннего наблюдателя он бы звучал очень необычно, но пройдя через плотную среду LCL для сидящего внутри Синдзи он звучал ровно так же, как если бы доктор и Дитя сидели в гостиной.

– Порядок, – отозвался подросток.

– Первый этап синхронизации прошёл успешно, – раздался на заднем плане голос Макото-сана.

За секунду до того, как это прозвучало в кабине, Синдзи и сам это понял – как-то изменилось ощущение собственного тела, появилась странная лёгкость, а LCL немного изменила свой вкус – теперь то, что он ощутил раньше, стало более заметным и узнаваемым.

– Пахнет Аянами, – бросил Третье Дитя в пустоту. Видеосвязь ещё не подключили, поэтому он не увидел, как люди в штабе переглянулись – кто удивлённо, кто насмешливо. Не увидел он и ставших тревожными взглядов Фуюцки и Акаги, не услышал тихое «Совсем не изменился, извращенец», произнесённое Аской.

– В остальном – никаких отклонений? – на всякий случай уточнила Майя.

– Нет, всё хорошо, Майя-сан.

– Начинайте второй этап, – приказала доктор. – Поляризовать LCL.

Синдзи прикрыл глаза, хотя и знал, что это не поможет – перед глазами вместо тьмы опущенных век заиграл яркий калейдоскоп, а затем всё прекратилось.

Открыв глаза, пилот ожидаемо обнаружил, что стенки контактной капсулы пропали, а сам он будто висит в пустоте, оглядывая зал глазами Евы. Правда всё, что оказалось доступно взгляду, так это стены – угол обзора не захватывал ни пол, ни потолок, а повернуть гигантскую голову не получалось даже на миллиметр. LCL стало прозрачным. Или просто чувства пилота изменились настолько, что он перестал обращать на цвет жидкости какое-либо внимание.

– Второй этап пройден, подключаю видеосвязь, – снова доложил Хьюга.

Сказано – сделано, через секунду всю левую панель занял обзор тестовой лаборатории. Прямо перед камерами сидели трое операторов – правда, на месте Шигеру-сана был какой-то европеец – казалось, что никто не сдвинулся ни на шаг с момента, как Синдзи зашёл в раздевалку, разве что на лицах стало заметно больше позитива. Ну, кроме Аски, которая выглядела куда раздражённей, прижавшись спиной к дальней стенке – в камеру она упрямо не смотрела.

– Состояние психографа стабильно, – это уже сказал оператор-европеец, обладающий сильным акцентом.

– Отлично. Майя-кун, что с уровнем синхронизации?

– Как и ожидалось, высок – куда выше, чем у всех тестировавшихся ранее. Уровень достаточен для третьего этапа, но мы поддерживаем его на пять процентов ниже необходимого.

– Продолжай.

– Синдзи, всё хорошо?

– Почти не чувствую те части тела, которые не были восстановлены в Нулевой. И на месте стыков болит, но не сильно, – Третье Дитя потёр правую кисть чуть выше браслета-пульта.

– Это нормально. Что там с «запахом», о котором ты говорил?

С полсекунды подросток прислушивался к своим ощущениям:

– Усилился.

– Ясно, – на этот раз голос звучал просто спокойно, без имеющегося раньше удовлетворения. Это заставляло Синдзи немного нервничать.

– Хорошо смотритесь, сэмпай, – рядом с операторами возникла Аоко со своей вечной улыбкой, на что Синдзи весело улыбнулся и помахал. Похоже, всё шло как надо, так что он позволил себе расслабиться и откинуться назад, насколько позволяла тесная кабина.

В Нулевой было довольно уютно, хотя далеко не так, как в Первой – да и что может сравниться с заботой матери? И всё же Прототип по ощущениям не отторгал Синдзи, как это делала Ноль-Вторая, которая всячески сопротивлялась. Единственным, что сейчас мешало Икари, были не направленные на него любопытные взгляды, и не его собственные сомнения – они куда-то пропали или отошли на второй план – а боль в покалеченном теле Евы.

«Всё хорошо, успокойся» – мягко обратился Синдзи к роботу. Потерев рукой кисть в месте сруба, он попытался успокоиться, представить, что боли нет и что с кистью всё нормально. Для убедительности даже несколько раз сжал и разжал кулак, впрочем понимая, что Еве от этого ни тепло, ни холодно – до третьего этапа синхронизации команды движения Евангелионом не воспринимались вообще. Боль вроде слегка отступила, сменившись лёгким покалыванием, какое бывает, когда через пережатые ранее сосуды начинает снова течь кровь.

Где-то там в зале операторы по очереди докладывали о результатах:

– Нервы группы C подключены за исключением C-33, отклонение от нормы – два процента.

– Из группы B подключены семьдесят два и три десятых процента нервов, норма.

– Электронные соединения работают, кроме группы с двести сорок второго по триста седьмой, отвечающей за третий этап синхронизации. Также нет отклика от нервов отвечающих за отсутствующие части тела.

– Уровень регенерации заметно выше прогнозируемого.

– Насколько?

– Колеблется от двухсот сорока до четырёхсот пятидесяти процентов выше ожидаемого.

– Фью! – Синдзи был готов поклясться, что эта попытка присвистнуть принадлежит Кенске.

– Нормально, одна из предоставленных MAGI моделей предсказывала подобные показатели, – осадила удивление доктор. – Как уровень гармоник?

– Двадцать три процента. Основная рассинхронизация наблюдается в нервах B-22, B-23, B-24, C-49 и A-3.

– Ответ на реакцию Хьюги положительный, – это говорил европеец из основной тройки операторов, но в этот момент помимо того можно было услышать, как скрипнули зубы Макото-сана, что явно свидетельствовало о том, что уж по крайней мере на само название реакция Хьюги отрицательная.

Операторы продолжали говорить, Акаги лишь изредка что-то уточняла, остальные же молчали – знали, что если вмешаться в процесс, то разъярённая учёная скажет выскочке всё, что о нём думает, даже если это будет командующий. Аоко об этом не было известно, но общую ситуацию чувствовала безошибочно, поэтому тоже предпочла помалкивать, прислонившись к стене неподалёку от Аски.

Слушать всё это было смертельно скучно, а окончания не предвиделось, ибо длина некоторых синхротестов превышала три часа. Обычно, конечно, удавалось обойтись пятнадцатью минутами, но и то было немало, когда приходилось дышать вязкой LCL.

««Просто представь, что идёшь», – так, Мисато-сан?»

Нет, конечно, сделать шаг вперёд не получится, даже если отбросить необходимость синхронизации третьего уровня: Ева была жёстко зафиксирована, хотя при большом усилии и могла вырвать крепления из стены. Вот только зачем это Синдзи?

«Просто сделать шаг. Всё равно делать нечего».

– Видеосвязь, где видеосвязь? – Акаги кляла себя на чём свет стоит – она только расслабилась, что всё в порядке, всё прошло по плану, как судьба преподнесла ей небольшой сюрприз в виде пропавшей связи с кабиной пилота. Спустя долю секунды выяснилось, что это – меньшее из всех зол.

– Доктор Акаги! Происходит самостоятельное подключение нервных окончаний! Команды остановки не проходят.

– Синхронизация растёт!

– Команды извлечения контактной капсулы не принимаются!

– Нерв А-10 подключился! Порог пройден, завершён третий этап синхронизации!

– Отключите питание! – это приказал сам командующий. Техников долго просить было не надо – всего несколько введённых с компьютера Ибуки команд заставили толстый электрический кабель втянуться в стену.

«Собственного заряда в Еве сейчас хватит лишь на три секунды активной работы, продержись, Синдзи».

Три. Две. Одна. Ноль.

За окном Нулевая всё так же безумствовала, пытаясь вырвать из стены крепления.

– Почему она не деактивировалась? Айда-кун, что с батареями?

– Данные заблокированы, доктор Акаги, – отрапортовал очкарик, – сейчас, уже почти взломано!.. Датчик показывает, что уровень батареи упал лишь на треть в сравнении с первоначальным – продолжает падать, но так же медленно.

– Чёрт! Сколько секунд ещё?

– При таком же уровне расхода – десять, мэм!

– Так, кто-нибудь ещё смог взломать систему и получить данные?

– Сигнал не проходит! Цель выставила АТ-поле, которое глушит передаваемые данные.

– Характеристика АТ-поля?

– Сорок единиц на каждый генератор! Спектр – предположительно оранжевый.

«Дилетанты!» – Рицко метнула гневный взгляд на оператора – это оказалась молодая женщина, на пару лет старше Майи.

– Что значит «предположительно»?

– Не могу знать – такой результат выдали MAGI.

«MAGI-02? Что за хрень взбрела в электронные мозги этих двух тупиц?» – в иной ситуации доктор добавила бы несколько непечатных слов в адрес программистов и техников, создавших этот сверх-компьютер, но проблема была в том, что постройкой руководила она лично.

– Эй, смотрите на раны! – вмешалась Мато. Акаги взглянула за стекло, отделяющее сумасшедшую Еву от всего персонала. Ей потребовалась целых полсекунды – непозволительно много для гения – чтобы понять, что именно имела в виду девушка. Все края сверкали неярким светом, в тех местах, где были повреждения. Причём...

– Что там?.. – начала уже доктор, но техник сам сообразил, что от него требуют посмотреть.

– Визуальный анализ подтверждает, скорость регенерации возросла многократно.

– Майя-кун, можешь рассчитать, сколько из этих ощущений передаётся сейчас пилоту?

– Простите, сэмпай, но информации по-прежнему недостаточно.

– Два, – это считал новенький в троице ключевых операторов. – Один. Батареи на нуле!

Действительно, вместе с его словами гигантский робот за стеклом прекратил трепыхания, обвиснув на ещё державшихся креплениях. Прежде чем кто-то успел отдать какие-то указания, часть техников-инженеров уже подбежала к месту извлечения люка. В ужасной спешке капсулу подняли и извлекли оттуда пилота. Никто из операторов не покидал компьютерной комнаты, наблюдая за этим через стекло и слушая доклады по рации, однако главные слова были сказаны: дышит, без сознания, видимых повреждений нет.

Услышав это, Фуюцки, как и все другие, облегчённо вздохнул.

– Доставьте его в лазарет. Рицко-кун, ты за главную. Узнай столько, сколько сможешь по горячим следам.

– Так точно, командующий, – отозвалась доктор, но старик был уверен, что она его не слушала: зачем, ибо и так ясно, что ей прикажут?

– Айда-кун...

– Нет, он останется, – сказано это было тоном, который явно говорил – спорить бесполезно.

– Ладно, Мато-кун, Хораки-кун, Сорью-кун, вы идёте?

– Да! – отозвались староста и младшая из девушек, отворачиваясь от стекла.

– Может, позже, – а вот голос Аски даже не дрогнул. И также казалось, что за время всеобщей паники она не пошевелила ни единым мускулом.

Кто-то хотел было возразить, но сразу вспомнил, что спорить с рыжей – пустая трата времени, которое сейчас было очень ценно. Хикари, Аоко и Козо тоже не стали вступать в перепалку и молча поспешили к больничным палатам.